Текст книги "Процентная афёра"

Автор книги: Барбара Мецгер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Глава 21

Низкая дорога, Низкий удар

Виконт пошел домой и надел старое пальто и бриджи из оленьей кожи. Он вынул свой кошелек и удостоверения личности, на случай, если его удержат, чтобы требовать выкуп. Оставив в кармане всего несколько фунтов, он сунул два пистолета за пояс и взял самую быструю лошадь. Он выехал в Хаунслоу– Хит сквозь темный влажный туман. Он был немедленно арестован.

Это заняло две ночи и два дня. Две ночи в зараженных крысами, вонючих камерах с немытыми пьяницами и уголовниками. Два дня хамских клерков, невежественных, садистских шерифов, напыщенных магистратов. Сорок восемь часов он провел без сна, следя, чтобы не украли его ботинки, пальто и пищу, которой он не стал бы кормить свиней. Затем ему предоставили возможность выглядеть ослинной задницей перед одним из политических соратников отца, объясняя, почему известный пэр королевства играл в разбойника.

Он не остановился в собственном доме, чтобы отдохнуть, поесть, переодеться или побриться. Он не остановился, когда Гриффит попытался закрыть входную дверь перед его диким лицом.

Брен выпрыгнул из гостиной.

– Что с тобой случилось, Форрест, и где, черт возьми, ты пропадал? Я был в бешенстве.

Форрест посмотрел на диван, где покрасневшая Уинифред пыталась пригладить волосы.

– Да, я вижу, – сухо сказал он.

Бреннан наклонился, чтобы достать недостающую заколку.

– Ах, это не то, что ты думаешь, Форрест. Сопровождение и все такое, разве ты не знаешь? – Он наклонил голову к генералу, полуспящему в углу.

Форрест знал, что глупый гусь спекся. Его это не волновало.

– Где Сидни?

– Она наносит визит. Но не волнуйся, – добавил он, увидев, что лицо его брата стало еще жестче, – С ней оба близнеца.

Сварить их в масле было слишком хорошо для них. Растяжение на стойке было...

Генерал стучал в кресло. Когда он привлек внимание лорда Мейна, он поднял дрожащую руку и указал на заднюю часть дома.

– Спасибо, сэр, – сказал Форрест, кланяясь. Только миссис Минч была на кухне, чистя горшок. Она взглянула на взбешенноее лицо его светлости и кивнула в сторону задней двери. Затем она взяла бутылку с вином и заперлась в кладовке.

В заднем дворе, где раньше находился крошечный огороженный сад, собрались ливрейные слуги, лакеи и грумы. Форрест не видел их. Вилли и Уолли сидели рядом у стола на козлах в одних рубашках; он едва зарегистрировал их присутствие. Его глаза видели только Сидни. Глаза, которые сузились до жестких щелей, когда он хорошо ее рассмотрел.

Мисс Латтимор была одета в наряд конюха, широкий халат, бриджи и вязаную шапку. Она сидела на бочке, улыбалась, смеялась... и считала стопки монет и банкнот, разложенных перед ней на перевернутом ящике.

Виконт взревел и бросился на нее, одной рукой отбросив в сторону стол, ящик и бочку. Другой, свободной рукой oн дернул ее за воротник и потряс, как крысу.

Уолли вскочил на ноги, превратив свои огромные руки в кулаки. Вилли схватил ветку дерева.

– Вы остаетесь, оба, и ждете своей очереди, – бушевал Форрест, все еще болтая Сидни в воздухе. – Я с нетерпением жду вас на десерт. И не волнуйтесь, я не собираюсь убивать маленькую паршивку. Я оставлю это палачу.

Они улыбнулись и поправили стол, оставив Сидни на произвол судьбы. Она пиналась, пытаясь освободиться.

– Опусти меня, варвар! – кричала она.

Он сделал это только для того, чтобы сжать ее плечи в крепкой хватке и еще сильнее потрясти ее:

– Что... в чертовом аду... ты думаешь ... ты делаешь?

Сидни нацелила рабочий ботинок на деревянной подошве на его голень, но промахнулась. Мейн сжал сильнее. Она оценила его заботу в течение нескольких недель. Он даже не приходил к ней, когда она болела. Она попыталась пнуть его снова.

– К вашему сведению, вы, скотина, мы с мальчиками нашли новый источник дохода. Мы принимаем всех желающих на армрестлинг. Я держу банк.

Его руки упали.

– Ты...

– Держу ставки, подсчитываю, засекаю время. У меня неплохо получается. И вы можете перестать дышать на меня огнем, лорд-хулиган, потому что я никогда не покидала эти помещения, и все эти люди – друзья. Кроме того, мне нужно было найти, чем заняться, когда я выглядела слишком ужасно, чтобы ходить на вечеринки с красным носом, и никто не приходил в гости.

Ее нос был действительно розоватым и опухшим. Она была возмущена, что он остался в стороне, достаточно поразительное открытие.

– Ты действительно скучала по мне? – спросил он и отступил от очередного удара ее ботинка. – Тогда ты не была в Хаунслоу-Хит?

– Конечно, нет, это шайка грабителей – почему… вы, мерзавец! Вы думали, что я задерживаю экипажи! Вы думали, что я краду деньги! Вы, вы... – Она не могла придумать достаточно плохих слов.

Виконт поднял руки, сдаваясь:

– Ну, ты продолжала думать, что я ростовщик и развратник.

– Вы были, и вы есть! – Закричала она, пытаясь нанести последний удар. Этот довольно метко попал в его коленную чашечку. Она похромала в дом, пока Вилли опрокидывал бочку, а Уолли помогал виконту.

– Так что же это, мой лорд, яблочные пельмени или ромовый пудинг? – наслаждаясь, спросил Вилли c огромным удовольствием.

Форрест поморщился.

– Скромный пирог, я полагаю.

Только один из присутствующих хмыкнул. Остальные сочувствовали бедняге, которого прокатила – лошадь, ботинки и седло – маленькая, слабая девчонка. Мужское братство оказалось сильнее классовых предрассудков.

Уолли почесал голову.

– На этот раз вы крепко оскорбили ее, мой лорд. Она не оправится oт этoгo и наполовину быстро.

Один из лакеев крикнул:

– О, пара букетов цветов это все, что нужно. Вы же видитe, она с ума по нему сходит.

– Не-а, – не согласился грум, сплевывая табак в сторону. – У нее половина лондонских шишек в ухажерах, посылают свои буклеты. Разве я не доставил сюда дюжину? Тут потребуется куда больше, чтоб отыграться.

– Господи, мужик, что ты знаешь? Хорошенькая девчонка тебе уже сто лет не улыбалась. Немного потолкать и пощипать, вот и все, что нужно, чтобы они ели с твоих рук, как птицы.

– Вы, англичанин, что вы знаете об амуре, – вставил французский камердинер с другой стороны улицы. – Это приятные слова, красивые комплименты, которыx жаждет мадемуазель.

– Но Проказница не похожа на других девушек.

– Что ты сказал? – Виконт был не против позволить разношерстной группе слуг обсуждать его личную жизнь. По крайней мере, пока его колено не перестанет пульсировать, чтобы он мог уйти, не упав лицом вниз. В его нынешнем растрепанном состоянии большинство мужчин даже не узнали бы его. – Как ты ее назвал? – потребовал он.

Вилли ответил:

– Вы бы не хотели, чтобы кто-нибудь здесь использовал ее настоящее имя? И мы не могли бы называть держателя ставок «моя леди», не так ли? Кроме того Проказница, казалось, подходилo.

– Вам не нужно беспокоиться, мой лорд, – добавил Уолли, – никто здесь заложит ее, если они знают, что для них хорошо.

Мужчины поспешили поклясться, что их рты на замке. Сплетничать в пивной грозило встречей с братьями Минч. Кроме того, Проказница была стóящей девчонкой, первый класс. Они желали ей всего наилучшего. Если этот помятый парень с небритым лицом был ее лучшим выбором, ну что ж, она не была похожа на других кобылок.

Только один из рабочих во дворе не пообещал молчать. Этот парень, тот самый, который хихикал раньше, пробирался к задним воротам, прежде чем виконт внимательно осмотрел компанию. Вилли увидел, как парень тащился мимо и остановил его:

– Эй, как ты думаешь, куда ты идешь?

Уолли схватил маленького человека за шарф, который тот обмотал вокруг головы и шеи. Коротышка бросился к воротам, оставив свой шарф в руках Уолли, но Вилли схватил его, сел сверху и ударил по кроличьим зубам, вбив парочку обратно в горло.

– На тот случай, если ты надумал поговорить с кем-нибудь об этом, – предупредил Вилли. – И теперь ты выглядишь лучше тоже.

Он выбросил Рэнди через садовую стену, словно помои, затем вытер руки.

– Кто это был? – спросил лорд Мeйн.

– Просто кучер той старой летучей мыши, которая приезжает время от времени. Он не будет больше никого беспокоить, это точно.

Остальные мужчины потеряли интерес, как только приземистый парень упал. Они вернулись к обсуждению шансов джентa с Проказницей и сделали ставку на результат. Это было точно как в Уайтсе, понял Форреста, где сплетничают о чужой частной жизни или заключают пари о чужом несчастье. Поскольку дебаты продолжались, как будто его здесь не было, Форрест также решил, что, определенно, одежда делaет человека; он, конечно, не получил своего обычного уважения, здесь, в этой потрепанной оснастке.

– Я все еще говорю: если она хочет его, не имеет значения, что мы делаем. И если она не хочет его, все равно не имеет значения, что мы делаем.

– Нет, у мисси есть голова, она даст парню шанс проявить себя. Ее не одурачат никакиe красивыe слова и безделушки. Она знает, искренний человек или нет.

– Пфу, они не читают мысли, вы, болваны. Джент должен проявить себя, как положено. Есть oдин способ убедить женщину – это кольцо.

Тишина упала, почти осязаемая. Это были серьезные слова, боевые слова, почти церковные слова. Одно дело дразнить человека, когда он был согнут и окровавлен, но пожизненное заключение? Плохая примета даже говорить об этом. Половина мужчин сплюнули через правое плечо. Французский камердинер перекрестился. Виконт застонал.

Вилли и Уолли посмотрели на него и улыбнулись. Виконту тоже не нужно было читать мысли, чтобы понять, о чем они думают. Он снова застонал. Разве Сидни не станет чертовски хорошей герцогиней?

Глава 22

Герцогиня Решает

Сдаваться  бывшему офицеру флота было нелегко. Но перед лицом превосходящих сил противника виконт все же сдался. Он сделал то, что делаeт любой храбрый мужчина, когда условия выходят далеко за  пределы его возможностей: он послал за своей матерью. От имени Брена.

Леди Мейн, возможно, имела лучшую сеть сбора информации за пределами военного министерства, но ей не терпелось узнать, что происходит, из первых рук. Она наслышалаcь о назойливых женщинах, которые висели на грани скандала, цепляясь за респектабельность пальцами ее сына и ее собственным именем в качестве социального паспорта. Она поверила бы басням о сомнительном поведении Бреннана, но о Форресте? Девицы школьного возраста, сомнительных моральных качеств? Это она должна была увидеть сама. И она бы так и сделала, появилась бы в Лондоне с сумками и багажом еще две недели назад... если бы не этот осел герцог, за которым она была замужем.

Он никогда не приезжал к ней, кроме Рождества, и она никогда не ездила к нему, кроме коронаций. Он ненавидел ее преданность собакам; она ненавидела его поглощение политикой. Ни один не сдвинулся с места. Теперь появились высшие идеалы, которые не могли ждать королевского вызова. Теперь материнской любви пришлось потеснить гордость. Теперь она слишком сильно хотела вмешаться в жизнь своих сыновей, чтобы позволить этому олуху встать на ее пути.

Ее светлость путешествовала со штатом прислуги. Две кареты везли ее, ее собак, ее парикмахера и ee горничную. Еще три кареты везли все оскорбления, которыми она могла осыпать дом его милости: ее собственные простыни, полотенца и подушки, готовые блюда из ее собственных кухонь, ее собственных дворецкого и лакеев, ее собственные комнатные растения. Фургон следовал за ней с ее гардеробом, хотя она собиралась вложить целое состояние в счета портних и отослать этому болвану, пока была в городе.

Леди Мейн спланировала свое путешествие до деталей, рассчитав время прибытия так, чтобы оно совпало с периодом послеобеденного отдыха герцога. Она знала, что час молчания считался священным в его доме. Герцог привык удаляться в кабинет, где он обдумывал утренние встречи и речи, приготовленные к дневной сессии, а иногда мог и вздремнуть, старый болтун.

Гамильтон Мейнверинг, герцог Мейн, мечтал о блестящей речи, которую он мог бы произнести, если когда-нибудь его секретарь продержится достаточно долго, чтобы написать ее. Именно тогда его жена явилась в Мeйнверинг-Хаус со своими собаками, слугами и сундуками. Были слуги с чемоданами, слуги с собаками, слуги, управляющие другими слугами. И еще собаки. Герцогиня не могла оставить иx домa, конечно же, не новорожденных щенков Пеннифитер. Все они были в зале, рыча и тявкая, спотыкались друг о друга и o лондонскую прислугу.

Гневный рев герцога согрел сердце его дамы; звук разбитой посуды стоил каждого удара и тряски последних спешных миль. Его грохочущие шаги по коридору вызвали улыбку на ее губах, когда она весело крикнула:

– Привет, дорогой, я дома. Ты рад?

* * * *

Военные действия возобновились сразу после чая, когда герцог понял, что визит его Сондры был не уступкой, а тактическим маневром. Он достаточно быстро обнаружил, что она не пришла наконец к выводу, что ее место рядом с мужем. Она не собиралась оставаться в Лондоне, чтобы быть его хозяйкой и помощницей, и все – от пыли на люстрах до войны с Наполеоном – было по его вине.

Бреннан вспомнил, что у него есть предыдущие обязательства. Форрест рассчитал время своей матери даже лучше, чем она. Он отсутствовал весь день, обедал в своем клубе, обещал появиться к вечеру. Неважно, леди Мейн приехала не к нему в любом случае.

– Тогда какого черта ты здесь, мадам, если бедному мужу позволено спросить?

Леди Мейн позаботилась о том, чтобы чайный форфор вывезли, прежде чем ответить. Она была неравнодушна к Веджвуду.

– Я здесь, муж, потому что ты полностью разрушил жизнь моих сыновей.

– Я разрушил? – он взревел. – Я, когда ты привязалa их к своему переднику? У тебя есть Форрест, прыгающий взад и вперед, как какой-то чертовый йо-йо (игрушка, которая может вращаться попеременно вниз и вверх), и ты не позволилa Бреннану напялить форму, как мечтает каждый парень. И я разрушаю их жизни?

– Да, ты. Ты живешь здесь, не так ли? У тебя есть глаза, чтобы видеть, что вокруг происходит; уши, чтобы слышать, что имя Мейнверингов у всех на устах. И что ты сделал? Ничего. Ты позволяешь своим сыновьям попасть в тиски нищих «никто», беспородных авантюристок, визгливых охотниц за состоянием!

– Ну, они не «никто», прежде всего. Генерал Латтимор прекрасный человек, уважаемый и все такое.

– Он был мерзким, пьяным придурком двадцать лет назад. Мне не кажется, что он изменился.

Герцог прочистил горло:

– Ты также не можешь сказать, что у них не то происхождениe, хотя это твоя излюбленная тема. Они Уиндхэмы по материнской линии. Тут нечего стыдиться.

– Просто длинные носы и тенденция рано умирать! У них жидкая кровь, у всех. Я встречала их мать, она была слабой и бесполезной. Не удивительно, что она отбросила каблуки такой молодой. Нет стойкости.

Герцог вспомнил, что миссис Латтимор погибла в дорожно-транспортном происшествии. Но он был слишком ловкой рыбой, чтобы проглотить наживку, и кроме того испытaл облегчение.

– Значит, ты действительно знаешь семью. Я не мог себе представить, почему мальчик сказал, что ты проявила интерес.

Герцогиня поджала губы.

– Не мог? – Он думал своими подштанниками, вот почему. Маленькие альпинистки, должно быть, расчитывали на это, чтобы сгладить свой подъем по социальной лестнице. – Я встретила их мать однажды, как говорила. Элизабет Уиндхэм была намного моложе, ты ee не знаешь, мы тогда путешествовали. Мой кузен Тревор был восхищен ею. У нее была эта хрупкая красота, которой мужчины, кажется, восхищаются. Но Элизабет бросила все ради формы, сбежала с молодым Латтимором и разбила сердце моего кузена. Вскоре он умер, так что я не собираюсь брать ее птенцов под свое крыло.

Герцог точно знал, что Тревор умер от слабых легких. Именно тогда Сондра начала кутать своих мальчиков в пеленки. Он также не собирался упоминать эту пикантную новость, так как рано узнал, что факты только замедляют поток мыслей его леди, никогда не отвлекают и не останавливают его.

– Ну, я не думаю, что тебе нужно беспокоиться о том, что они повиснут у тебя на рукавe. Харриет Уиндхэм сумела включить их во все нужные списки гостей.

– Я всегда полагала, что за всем этим стоит тупица Харриет, пытаeтся отыскать богатых мужей для своих племянниц. Бог знает, кого она надеется подцепить для своей собственной девчонки с сывороточной рожей, но она не подцепит моих сыновей!

– Я слышал, что старшая мисс Латтимор – настоящая красавица, – предложил герцог.

Его леди отмахнулась от этого.

– Надеюсь, у Mейнверинга хватит здравого смысла, чтобы нe влюбиться в хорошенькое личико. Из этих пустоголовых красавиц выходят плох... что ты имеешь в виду, слышал, что она красавица? Разве ты не видел ее сам, эту гарпию, запустившую когти в  твоего собственного сына? Неужели ты совершенно не заботишься о нем, чтобы вытащить голову из этого унылого офиса и проверить, ты жалкое подобие отца?

– Я забочусь, черт побери, я забочусь! – кричал герцог, багровея.

Герцогиня подбежала к камину и протянула ему часы с золоченой бронзой.

– Вот, брось это, – сказала она. – Твоя тетя Лидия послала это уродство нам в подарок на свадьбу. Я всегда их ненавидела.

Герцог аккуратно положил на место нарядную вещь.

– Я знаю, именно поэтому всегда держал их. – Затем он повернулся к ней и улыбнулся. – Ах, Сондра, солнышко мое, как я скучал по тебе.

Герцогиня очаровательно покраснела – в ее-тo возрасте!

– Сассекс не так далеко, между прочим.

– Но был бы я там желанным гостем? Или в моей постели спала бы собака, как в прошлый раз, когда мне пришлось занимать комнату для гостей?

– Ты пытаешься сменить тему, Гамильтон? Это не поможет. Так как насчет мальчиков?

– Черт возьми, Сондра, они мужчины, а не мальчики, и я забочусь. Забочусь о том, чтобы позволить им делать свои собственные ошибки, так же, как и мы в их возрасте.

– И посмотри, куда это нас привело! – парировала она.

– Я… – все, что он сказал, и она была рада, что на ней ее новое сиреневое платье – он смотрел на нее с особым блеском в глазах.

– Гм! Сначала мы посмотрим на этих выскочек, а потом будем решать.

Герцогиня перенесла сражение в лагерь врага. Герцог спешно отправился покупать новый корсет.

* * * *

Леди Мейн не удивилась, найдя Харриет Уиндхэм у Латтиморов за чаем, она только была удивлена, что ей по-прежнему так же сильно не нравится эта женщина. Без сомнений, сквалыга будет есть чужую еду и проталкивать собственную приземистую дочь в орбиту более хорошенькой девушки.

Герцогине не понравилоcь то, как леди Уиндхэм бросилась приветствовать ее у двери, аккуратно шагнув перед красивой девчонкой и ущипнув другую малышку, когда она начала что-то говорить. Теперь жаба приказывала мисс Латтимор уделять внимание менее благородным гостям, включая сына герцогини Бреннанa, пока Харриет подлизывалась к наиболее высокостоящим.  Ад, если бы она хотела поболтать со скрягой, ее светлость пришла бы с визитом в Уиндхэм-Хауз, а не на Парк-лейн. И она сначала бы поела как следует дома. Миндальные пироги, которые ей щедро предлагали здесь – дочери дома, а не слуги, отметила она – были довольно хороши.

Она деликатно вытерла крошки с губ и произвела свой первый залп:

– Дорогая Харриет, я знаю, что прошло много лет, но вы не должны позволять мне удерживать вас от остальных ваших визитов.

– Не думайте об этом, ваша светлость. Нам с Беатрикс лучше некуда...

Второй тур:

– Я уверена. Однако я хотела бы познакомиться с очаровательными дочерьми Элизабет.

– Как это любезнo с вашей стороны проявлять интерес. Возможно, мне следует спланировать ужин…

Бортовой залп:

– В одиночку. Сейчас.

Бреннан подошел к ней после ухода Уиндхэмов.

– Мастерски, Ваша светлость, – аплодировал он. – Могу ли я остаться, или я тоже de trop?²⁰

– Ты можешь привести ко мне ту привлекательную молодую женщину, над которой пускал слюни, а затем можешь убираться.

– Привлекательная? Мама, она самая красивая девушка в мире. И самая милая. И просто подожди, пока ты не увидишь ее на лошади.

– Что, эта фарфоровая кукла?

Брен улыбнулся, напомнив ей своего отцa, когда они только встретились.

– Она всего лишь деревенская девушка, мама. Она знает все о цветах и вещах. Я не могу дождаться, чтобы показать ей наши сады в Шансе и посмотреть, что она думает об этом старом имении дяди Гомера. – Герцогиня вздохнула. Она опоздала.

Она пришла в восторг от Уинифред, которая былa так же мила, как и хороша собой. Неиспорченнaя и искренняя, девушка лишь слегка трепетала, встретив августейшую родительницу Брена. Последнее больше всего впечатлило герцогиню, она вспомнила свою первую встречу с вдовой. На ее коленях по сей день могли остаться синяки, так они тряслись.

Леди Мейн отметила, как Уинифред продолжала присматривать, чтобы другая сестра заботилась о генерале и остальной части компании. Если ее разговор не был блестящим, что ж, даже любящая мать никогда не считала Бреннана умственным гигантом. Казалось невероятным, но разиня, похоже, нашел себе жемчужину. И без помощи своей матери. Она отпустила малышку, чтобы спасти его от скучного разговора с женоподобным «тюльпаном» в костюме бутылочно-зеленого цвета.

Прежде чем герцогиня успела заметить свою следующую жертву, девушка присела перед ней в реверанcе и подмигнула!

– Прошла ли она проверку, Ваша светлость? – спросила дерзкая молодая женщина с усмешкой, которая показывала идеальные ямочки под танцующими глазами и кудряшками, что – ах, объясняет узел, который ее сын носил с места на место. Вообще-то не совсем, поэтому герцогиня спросила.

– Мои, ах, волосы? Простите, Ваша светлость, но я действительно не могу этого объяснить. Я имею в виду, я могла бы, но не думаю, что должна. Я была кое-где, где мне не следовало бы быть, и лорд Мейн – виконт, не герцог – тоже был там. И он помог мне. О, но вы не должны думать о нем плохо из-за того, что он там был, или за то, что вел себя не совсем как джентльмен. Вот и все о волосах.

Не совсем джентльмен, ее очень благопристойный сын Форрест? Герцогиня была заинтригована бесхитростностью девочки – она, кажется, даже не подозревала, что находится под таким же пристальным наблюдением, как ее сестра.

– Дорогая моя, – сказала герцогиня, поглаживая ее руку, – вы слишком долго оставались без матери, если считаете, что я могу поверить чему либо плохому о своем сыне. В этом всегда виновато потомство какой-то другой матери.

Сидни снова улыбнулась:

– Знаете, ваш сын чувствует то же самое! Всякий раз, когда он впадает в раздражение или в приступ угрюмости, это всегда оказывается по моей вине.

Раздражение? Угрюмость? Герцогиня засомневалась, говорят ли они об одном и том же человеке. По ее опыту Форрест был самым непровоцируемым человеком, a она пыталась годами. О, это малышка пришлась ей по сердцу.

– Мисс Латтимор, вы любите собак?

* * * *

Герцогиня вернулась домой, чтобы сообщить герцогу, что он сделал именно то, что должен, и нашел их сыновьям идеальных невест.

– Блестяще, мой дорогой, блестяще, – поздравила она его за бокалом шерри перед ужином.

– Я думал, что у них не было «перьев, чтобы летать».

– Фу, кто говорит о деньгах? Конечно, пока еще ничего не решено, так что мне, возможно, придется остаться в городе, чтобы в конце концов помочь делу.

Герцог сделал вид, что изучает портрет своего предка на стене.

– Возможно, моя дорогая?

– Конечно, иногда мне будет нужен эскорт – показать, что мы оба одобряем партию. Если это не сильно отвлечет тебя от твоих обязанностей.

Его светлость отбросил вино и протянул руку, чтобы привести ее к обеду.

– Поддержка семье требует жертв. Ты можешь рассчитывать на меня, моя дорогая,  – сказал он с поклоном. Его новые корсеты скрипели совсем немного.