Текст книги "Америка. Чудеса здоровой пищи"

Автор книги: Барбара Кингсолвер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Глава 14
Куда бежать в день снятия урожая
Сентябрь

День труда – первая суббота сентября. В воздухе сладко пахнет яблоками. До чего же всем нам, словно детям, не хочется расставаться с летом. Но в начале осени неизбежно наступает день, который напоминает, что всему приходит конец. Зеленые ягоды на обрамляющих наш переулок кустах лавра летнего начинают краснеть. Леса полны беспокойного пения перелетных птиц, которые собираются на юг. И мы тоже теряем покой: наступает пора джинсов и свитеров, самое подходящее время для путешествий. Стивен и я рано встали в то утро.

Сегодня мы никуда не собирались. Недоступна нам была и роскошь спокойного осеннего выходного, когда можно посидеть на крыльце с чашкой кофе и понаблюдать, как просыпается ферма. Наоборот, нам предстоял целый день тяжелой работы, которую нельзя было отложить. Предыдущим утром мы изолировали полдюжины петушков и столько же индюков в специальном помещении амбара, которое у нас называлось «камера смертников». Мы помещали туда птицу за сутки до того, как ее зарезать, содержали в чистоте, не кормили, только давали пить. Тогда процесс обработки окажется чище, да и животные как будто ведут себя спокойнее.

В тот солнечный сентябрьский день нам предстояло перевести часть наших животных из мира живых в царство пищи. В свои пять месяцев наши петушки набрали хороший вес для забоя, а недавно открыли петушиные бои (гормоны взяли свое): доставалось всем, в том числе и нам. Лили теперь приходилось вооружаться длинной трубой, когда она ходила собирать яйца. Наш птичник был недостаточно велик для таких проявлений мачизма. Конечно, предстоящая обязанность не приводила нас в восторг, но наступило самое время выполнять программу по уменьшению уровня тестостерона. Мы вздохнули, увидев, какая сегодня стоит прекрасная погода. И полезли доставать свои старые, драные башмаки в предвкушении дня снятия урожая.

* * *

Ведь, надо вам сказать, выражение «снятие урожая» применимо также и к животным. Мы заранее рассчитываем «месяц снятия урожая» независимо от того, собираем ли мы урожай овощей или мяса. Во втором случае от фермера, естественно, требуются более тщательное планирование, масса внимания и усилий. Да и сама работа приносит намного меньше радости, чем, скажем, сбор урожая яблок с дерева, но в принципе суть одна и та же. Как бы не так, скажете вы. Ведь в случае с животными речь идет о самом настоящем убийстве!

«Убийство» – слово, веское в культурном отношении, для большинства из нас связанное с библейскими заповедями. «Не убий!» – этот запрет присутствует в каждой религии. Однако здесь имеется немалая доля условности. Мы знаем, что эта заповедь не распространяется, скажем, на москитов. Найдется ли среди моих читателей хоть один человек, который никогда не убивал насекомых, следуя этому принципу? Когда ребенок болен, скажем, ангиной, мы вливаем в него лекарство, совершая ревностное и целенаправленное убийство стрептококков. Мы разбрызгиваем борную кислоту или хватаем банку с инсектицидами, чтобы избавить кухню от тараканов. Под словом «убийство» мы подразумеваем жестокое отнятие жизни, а иногда употребляем его в переносном смысле: «Ой, посмотри, я убила свою африканскую фиалку». Хотя результаты несравнимы, но эти разные «убийства» имеют одно общее: необязательную утрату и некую предполагаемую меру сожаления.

Большинство из тех, кто хоть немного знаком с источником нашей еды, понимает, что каждый кусок, донесенный нами до рта, прежде был живым существом. Тупая биологическая истина заключается в том, что мы, животные, можем остаться в живых только ценой поедания других живых существ. Растения по своей природе более невинны, родившись с даром создавать свою пищу мирно и бесшумно из солнечного света, воды и каких-то минеральных ингредиентов, всасываемых через свои пятки. Странно, что мы приписываем какие-то права животным, в то время как святые растения мы обезглавливаем без малейших угрызений совести. Кто подумает просить прощения, когда косит лужайку?

Большинство тех, у кого нет фермы, близко знакомы с жизнью всего лишь трех категорий животных: работников, домашних любимцев и диких зверей. Намеренно лишить жизни любого представителя этих трех категорий немыслимо по понятным причинам. Никакие другие категории животных не предстают перед обычными людьми на достаточно близком для рассмотрения расстоянии. Так что я понимаю, почему так тяжела мысль о снятии урожая животных, этот поступок кажется обывателю убийством. Мы на своей ферме тоже не получаем особой радости от снятия урожая животных, но ценим это мероприятие: это важный ритуал для нас и тех наших друзей, которые приходят помочь, по той причине, что мы узнаем что-то новое. Мы повторно вспоминаем ту цель, ради которой растили этих животных. Мы отбрасываем все иллюзии насчет того, кто дает жизньдомашнему скоту и кто имеет право ее отнимать.

Подруга, которая продала нам выращенную на пастбище овцу и птицу, поспорила с нами на эту тему. Кирсти Заннке выросла в Англии и заметила, что американское отношение к жизни и смерти, вероятно, окрашено предчувствием дурного. «Народ этой страны делает все, чтобы обмануть смерть, мне кажется. Вместо того, чтобы наслаждаться каждым мгновением жизни, американцы постоянно беспокоятся о том, что будет после. Я думаю, это передается животным – озабоченность „отнятием жизни“. Мои животные прожили хорошую жизнь, смерть для них естественный конец. Мне трудно убивать своих животных, но я это делаю вдумчиво и с благодарностью».

Мясо, птица и яйца от животных, выращенных на свободном выпасе, – это традиционные зимние продукты питания наших предков, и они прекрасно кормили людей в те месяцы, когда требовались затраты уймы топлива. А что теперь? Разве можно не заметить страданий жертв ураганов, голода и войн, навлеченных на этот мир расточительным потреблением топлива? Бананы, которые обошлись в потерю дождевого леса, соевое молоко, доставленное грузовиками-рефрижераторами, и вымытый шпинат, привезенный с расстояния в две тысячи миль в пластмассовых контейнерах, – ну скажите, разве все это по большому счету не жестоко? Есть сотня разных способов, как облегчить мировой груз страданий. И вовсе не обязательно отказываться от мяса, можно отказаться от бананов. На самом деле не так уж сложно согласиться на запрет одного фрукта, ведь человечество живет под таким количеством самых разных деревьев.

В будущем можно откармливать меньше мясных животных, постепенно, поэтапно сокращая поголовье тех животных, которым предназначено жить в тесноте и скученности, – вот какой план я осуществляю, выращивая у себя на ферме животных. Большинство людей в состоянии потреблять больше растительной пищи и меньше мяса. Но в глобальном масштабе вегетарианство – роскошь. Часто цитируемый аргумент вегетарианцев, что потребуется в десять раз больше земель для производства фунта мяса, чем фунта зерна, применим только к таким землям, где дожди в изобилии увлажняют богатый, плодородный слой. Многие бедняки мира живут в пограничных районах, где нельзя вести сельское хозяйство, основанное на растениеводстве.

В горной части США, где я живу, тоже имеются свои проблемы. Фермы здесь небольшие и расположены на крутых участках. Если каждую весну пользоваться дизельными тракторами для вспахивания участков (хотя бы там, где такое возможно), это приведет к тому, что каждый очередной дождь будет смывать наш плодородный слой вниз, в ручей, сразу создавая еще больше проблем. Одно из лучших решений для нашего региона – чтобы накормить себя и соседей, завести пастбища, копытный скот и птицу. Рогатый скот, козы, овцы, индюки, куры – все они умеют по-своему эффективно отыскивать себе корм на крутых, покрытых травой откосах, причем незаметно удобряя землю своими отходами. При этом не пьют ни капли бензина.

Разумный выпас, в сущности, здоровее для многих ландшафтов, чем ежегодная обработка земли и высаживание растений, не говоря уж о расходах на бензин. Трава – это такой ресурс, который приводится в действие солнцем, причем, заметьте, бесконечно возобновляемый. По мере того, как все больше потребителей поймут выгоду для здоровья от потребления выращенного на травке мяса, все больше фермеров могут прекратить вспахивание земли и пустят животных самим ее обрабатывать. Для многих окажется новостью, что куры, индейки и свиньи вообще могут питаться листвой, мы привыкли видеть их взаперти и откармливаемыми зерном. Даже рогатый скот сейчас все меньше ест траву, потому что программы выращивания скота, принятые в XXI веке, предлагают нам животных, терпящих (с трудом) основанную на зерне диету для нагула веса в свои последние восемь месяцев содержания в стесненных загонах.

Да, не спорю, я выращиваю нескольких животных с целью лишить их жизни и превратить в мясо, чтобы накормить свою семью. Однако скорее следует сочувствовать не моим наслаждающимся солнцем, воздухом и свежей травой животным, а тем бедным тварям, которые сосуществуют буквально плечо к плечу со своими братьями, с тоской ожидая следующей порции каши, разлагающей их желудок.

* * *

Все это хорошо, но все это теория. А нам предстояло занятие чисто практическое. В день снятия урожая мы заточили ножи, разожгли огонь под большим котлом и настроились на большое шоу: кровь, грязь, множество перышек в воздухе. В день снятия урожая цыплят бывает много невероятно смешного, например перья: они в волосах, на руках, приклеиваются к левой туфле, как, бывает, прилепится полоска туалетной бумаги в фарсовых фильмах. Мелкие белые перышки налипают на колоду для рубки и стол для разделки тушек, это словно привет от цыплят с того света. Иногда, чтобы продержаться в самые тяжелые моменты, мы настраиваемся на черную комедию, шутим насчет перьев или насчет «камеры смертников» в амбаре, или насчет «прогулок убитых петушков».

Сегодня нам на помощь пришли несколько друзей, присутствовали также и дети, Эбби и Эли, – самые близкие друзья нашей Лили. Итак, мы приступили к работе. Лили и Эбби пошли за первым петушком в амбар, пока я выкладывала ножи, расстилала полиэтилен на нашем столе для забоя на заднем дворе. Мужчины развели огонь под нашим котлом на 200 л, этот старинный медный сосуд мы со Стивеном выторговали на фермерском аукционе.

Девочки вернулись, неся за ноги петушка номер один. Переворачивание животного кверху ногами оказывает на него убаюкивающее действие, оно почти засыпает. Потом все происходит быстро и окончательно.

Мы осторожно кладем петушка поперек нашей большой колоды (это легендарное оборудование нашего заднего двора, покрытое кровавыми пятнами, от которых приходят в восторг все гости-дети), и топор опускается. С этим быстрым ударом и заканчивается вся сенсация. Потом петуха надо держать за ноги над большим пластмассовым ведром, пока вся кровь не вытечет. Фермеры, которые регулярно занимаются этим, имеют более современное оборудование, в том числе «убийственные воротнички» или перевернутые воронки, которые удерживают птицу, пока мастер протыкает шею острым ножом, разрезая две главные артерии. Мы не профессионалы, так что у нас самое примитивное оборудование. Убаюкивая и быстро обезглавливая свое животное, я могу гарантировать, что мои сравнительно неумелые действия не затянут мучительный процесс и не вызовут боли.

Вы наверняка слышали об этом, и это правда: петушок сильно хлопает крыльями во время всего этого действия. Если вы его уроните, он побежит прямо через двор, несимпатично разбрызгивая кровь вокруг себя, хотя тело само не бежит– его движения совсем не координированы. Свежеотрезанная голова молчаливо открывает и закрывает клюв, лежа на дне ведра, не издавая шума. Причина всех этих движений – взрыв массы нейронов, в отсутствие головного мозга неконтролируемых. Рассказывают, что многие люди бегут, как цыплята, после отсечения головы, но на самом деле это совсем разные механизмы.

Для петушка номер один все было кончено, и он уже находился в большом котле для быстрого ошпаривания. После одной минуты пребывания в кипятке мускульная ткань освобождает основания перьев, так что их легче ощипать (хотя все равно каждое перышко до последнего приходится тащить, причем осторожно, чтобы не порвать шкуру). Первичные перья на груди вылезают горстями, а длинные на хвосте и крыльях иногда надо вытаскивать по одному пинцетом. Будь мы профессионалами, у нас были бы электрический опаливатель и автоматический выщипыватель: восхитительное ведро, полное вращающихся резиновых пальцев, которые делают эту работу в минуту. На будущее мы решили одалживать оборудование у друзей, но сегодня мы подвесили шкив на ветку дерева и подтянули ошпаренную тушку на уровень плеча, подвесив ее там на веревке, чтобы несколько человек могли одновременно выщипывать перья. Лили, Эбби и Эли тащили перья из шеи и груди, делая обязательные замечания, в стиле: «Гляди, вот тут отошла у него голова» и «Интересно, какая из этих трубочек была дыхательным горлом». Большинству детей хватает девяноста секунд, чтобы от визга: «Во классно!» – перейти к научным наблюдениям. Через несколько недель Эбби сделала у себя в школе сообщение с иллюстрациями на эту тему, за которое получила награду. Назывался ее доклад «В день снятия урожая убежать невозможно».

* * *

К полудню шестеро петухов лишились голов, перьев и потрохов и теперь остывали на льду. У нас оставалось еще шесть индюков, самая большая часть работы, ведь индюки крупнее и тяжелее. Некоторые из этих птичек весили под 9 кг. Они займут почетное место на нашем праздничном столе и столах наших друзей. Хотя бы один превратится в мясную закуску: в саду у меня есть шалфей, розмарин, чеснок, лук – все, что требуется для изготовления колбасы из индюка. А первые два петушка, которых мы приговорили, позже в этот же день попадут на гриль.

Мы позволили себе перерыв, прежде чем заняться убиением, ощипыванием и обработкой индюков.

Пока Лили с друзьями устраивали себе короны из перьев и бегали на птичник проверить, как там оставшиеся в живых, взрослые откупорили банки пива и растянулись на шезлонгах на лужайке под сентябрьским солнцем. Наш разговор быстро перешел на национальное бедствие той осени: ураган «Катрина» только что поразил Южную Луизиану и Миссисипи.

Нас привели в ужас новости, которые начинали просачиваться из той залитой водой тьмы: о детях, застрявших на крышах домов, о несчастных и обезумевших родителях, которые бродили по улицам по пояс в воде, разбивая витрины магазинов, чтобы достать бутылки с водой. Люди тонут и в то же время умирают от жажды.

Уже было ясно, что это эпического масштаба несчастье. Население Нового Орлеана и многочисленных городков по ту сторону Южной Луизианы и Миссисипи было эвакуировано. Камеры новостей показывали только потери в городах, демонстрировали затопленные улицы, людей на крышах домов, разбитые причалы и впавших в отчаяние горожан, не имеющих возможности эвакуироваться. Я не заметила ни одного кадра, сделанного в сельской местности, – пожалуй, самым близким был вид изуродованной площадки для гольфа. Я подумала о фермерах, год работы которых остался на полях, однако об их проблемах телевидение не сочло нужным нам сообщить.

* * *

Мы так и пребывали в серьезном настроении, пока Эли не разыграл перед нами комедию из жизни кур. Он применил весь свой артистический дар и изобретательность, задействовав сырье, извлеченное из ведра с отходами. Пока мы, все остальные, просто работали, Эли был и актером, и директором, и продюсером. Он изобрел кабельный разъем электроцепей из лапы индюка, надувной шар из зоба индюка. Мы увидели небольшое жизнерадостное представление с яйцами на двух индюшачьих головах, которые раскрывали клювы в ответ на слова Эли, пялясь на имитированное телевизионное ток-шоу. Когда я отрезала голову последней птичке того дня, то призадумалась, какой же реквизит я выбрасываю в ведро с отходами. Я не была уверена, что хочу видеть, что восьмилетний мальчик может сделать из пяти с лишним килограммов потрохов.

Слава богу, тяжелая работа того дня наконец-то закончилась. Я облила из шланга место наших трудов и переоделась в более цивилизованный прикид (с радостью убедившись, что обручальное кольцо все еще на пальце), пока остальные уставляли наш большой стол для пикников в патио тарелками, стаканами и всей той пищей из холодильника, которую мы приготовили заранее. Мясо на гриль-баре пахло поистине великолепно. Стивен натер шкурку цыпленка кисло-сладким соусом – нашим фирменным блюдом, и мы откупорили бутылку вина. На закате мы наконец уселись попировать: холодный салат из бобов, нарезанные помидоры с базиликом, салат из картошки-синеглазки, мясо, которое сегодня утром еще кукарекало.

Мы устали до мозга костей, и все-таки жизнь прекрасна, по крайней мере сегодня вечером. Да, мы, живущие, каждый шаг делаем в тандеме со смертью, однако это благословенный сок, который питает древо небес.

Сбесились они там, что ли?

Наверное, у коров есть связи в высших сферах. Если партия говяжьего фарша каким-то образом окажется загрязнена патогенными микробами, наше федеральное правительство не имеет власти отозвать этот продукт, а может только просить компанию отозвать его. Если же инициирован отзыв добровольный, федеральное правительство обязано хранить информацию об этом в тайне. Очевидно, важнее защитить коров, чем людей, их поедающих. Дальше я буду говорить осторожно, потому что аж в тринадцати штатах существуют законы, согласно которым запрещается плохо отзываться о коровах.

Однако в последние двадцать лет завелось у коров одно серьезное заболевание: губчатая энцефалопатия крупного рогатого скота (ГЭКРС), или так называемое коровье бешенство. Существует и его человеческая аналогия, болезнь Кройцфельда-Якоба, оба недуга одинаково смертельны и для коров, и для людей. К сожалению, выследить обезумевшую корову трудно, потому что инкубационный период может длиться годами. Болезнь стала общеизвестной после вспышки в Англии, где в 1980-е годы более 150 человек умерли, поскольку ели говядину, зараженную этим вирусом. Англичане тогда истребили тысячные поголовья скота. Причина болезни – крошечный деформированный белок, носящий название «прион». Прионы вызывают перестройку других белков, те принимают нестандартную форму и разрушают ткань. Прионы ограничивают свою активность нервной системой, вызывая ее гибель. Откуда же в коровах появляются прионы? Очевидно, от поедания других коров. Нет, вы не ослышались! Да! Мясо мертвой коровы смешивают с пищей коров: просто каннибализм какой-то. Это способ достичь чуть большей дальности перевозки побочных продуктов скотобойни.

Нормальной реакцией было бы прекратить это, что и сделали британцы. Они также начали проверять абсолютно всех коров старше двух лет на скотобойнях на наличие этого вируса и устраняли всех «павших» животных (неспособных ходить на своих ногах) как источник еды. В результате за два года эта болезнь в Британии была практически искоренена. Вполне разумно, что и Япония присоединилась к этой политике.

В Соединенных Штатах реакция была несколько иной. В США было запрещено кормить мясом мертвых коров непосредственно других коров, но разрешено скармливать его другим животным (например, курам), а отходами от кур кормить коров. Поскольку прионы не уничтожаются ни высоким нагревом, ни хоть одним из известных лекарств, они благополучно переживают эту цепочку питания.

После того, как в США был обнаружен первый случай коровьего бешенства, американское мясо было запрещено ввозить в пятьдесят две страны. Тогда правительство потребовало проверять 2 процента от всех павших коров и 1 процент всех, которые были убиты на скотобойнях. После этого число павших коров, по сообщениям властей, снизилось на 20 процентов, и было обнаружено всего два новых случая болезни. В мае 2006 года Департамент сельского хозяйства США решил, что опасность столь незначительна, что проверять следует всего лишь 0,1 процента от всех убитых на скотобойнях коров. Логика железная: если чего-то не искать, то этого и не найдешь.

Ну и как, интересно, реагировать на это потребителям? Надо ли нам искать мясо, проверенное на наличие вируса и оказавшееся чистым, у экспортеров мяса? Нет. Одна компания попробовала проверить все их мясо, но Департамент сельского хозяйства США заявил, что это незаконно (вероятно, опасаясь ввергнуть коров в смущение). А может, нам вообще бойкотировать мясо? Ни в коем случае: коровы – наши друзья (плюс, я считаю, это было бы незаконно). Но стоило бы вспомнить вот что: ни единого случая ГЭКРС не наблюдалось среди коров, выращенных на пастбище или органической пище. Ну и еще можно утешаться заявлением Гэри Уэбера, главы Отдела законодательства и нормативных актов Национальной ассоциации: «По результатам социологического опроса производителей говядины, потребители очень довольны, что заболевание такое редкое».

Более подробно об этом см. на сайте www.organicconsumers.org/madcow.html.

Ваш Стивен Хопп

Мясоедство

В то лето, когда мне было одиннадцать лет, наша семья отправилась по своему ежегодному маршруту с нашей фермы в Виргинии в город Таксон. Мы проезжали мимо одного откормочного цеха за другим. Запах был для меня невыносим, а вид животных приводил в ужас: бедняги стояли на кучах собственных экскрементов, в такой тесноте, что даже не могли пройтись. Они могли только устало мычать и пережевывать зерно, смешанное с коровьими лепешками, под их ногами.

Когда я смотрела из окна машины на этих созданий, сердце у меня сжималось, а всякий аппетит пропал начисто. То, что я видела, казалось мне даже более жестоким, чем то, что происходит на бойне. Даже если это дивное существо предназначено к умерщвлению, все равно оно не должно жить в таких страшных условиях, в каких живут эти коровы. Когда мы приехали домой, я сказала родителям, что никогда больше не притронусь к мясу из откормочных цехов. Представьте себе, они со мной согласились и приняли такое же решение.

В ту осень глаза у меня открылись еще раз, в кафетерии нашей школы, когда я узнала, что большинство моих одноклассников на самом деле не хотят знать, что пережили их гамбургеры при жизни. Некоторые девочки за ланчем перестали садиться со мной за один стол, потому что им не понравились мои объяснения, почему я не ем соус к спагетти из мясного фарша или салат с острым мясным соусом, которые нам разносили официантки. Я не представляла, как это моим друзьям может быть наплевать на то, что мне кажется таким важным. К моему изумлению, они не только не выразили намерения менять свои привычки, но даже рассердились на меня. Я тогда получила хороший урок.

Никто (и я в том числе) не хочет слушать чужих советов насчет того, какую церковь посещать или как одеваться, тем более никому не надо советов, что ему следует есть. Еда – одна из наших самых интимных привычек, так что, очевидно, этот щепетильный вопрос ни к чему делать предметом дискуссий. Спустя восемь лет после той драмы в кафетерии я прекрасно понимаю, как была неправа, навязывая другим свою этику питания, пусть даже и друзьям. Недавно меня вывело из себя, когда кто-то заметил, что мне не стоит есть йогурт, потому что «если бы я была коровой, как бы мне понравилось, что меня доят?». И в то же время мы создаем свои личные моральные стандарты на основе имеющейся у нас информации, и большинство вовсе не хочет делать выбор вслепую.

Воротилы мясной и яичной промышленности в США принимают меры, чтобы в печать не просочились сведения о том, как они растят животных. Животные на предприятиях концентрированного откорма животных живут в ужасающем физиологическом напряжении.

Коровы, которые получают зерновую диету, существуют в стесненных условиях и, как правило, больны желудочными заболеваниями, чаще всего у них подострый ацидоз, ведущий к язве желудка и в итоге к смерти, хотя скот там, как правило, не доживает до момента естественной смерти. Большинство скота, выращиваемого в нашей стране, начинает свою жизнь на пастбище, но затем их отправляют в откормочные цеха. А куры и индюшки на птицефабриках часто вообще всю свою жизнь не видят дневного света.

С другой стороны, если скот оставлять на пастбище до самого конца, такой сорт говядины называется «травяной». Разница принципиальная.

И дело тут не только в гуманном отношении к животным: мясо и яйца животных на свободном выпасе часто имеют совершенно иной состав. В них намного меньше насыщенных жирных кислот и значительно выше содержание витамина Е, бета-каротина и омеги-3; яйца от куриц, которые паслись на травке, содержат вполовину меньше холестерина, чем те, которые взращены на птицефабрике, и в основном это холестерин, полезный для здоровья. Чем больше времени животное провело на пастбище, тем заметнее различие. Вдобавок у скота на фермах меньше риск заразиться бактериями, потому что питание травой позволяет сохранять нормальный уровень кислотности в желудке животного.

Ну, теперь вы знаете всю правду, решение за вами.

Ваша Камилла Кингсолвер

Мясо выращенных на пастбище животных становится все доступнее, яйца от деревенских кур теперь продаются почти повсеместно. Ниже я привожу рецепт одного стандартного блюда моей семьи: оно легкое в исполнении и готовится на основе яиц. Если вы склонны к авантюрам, достаньте немного мяса индюка, выращенного на травке, и ошеломите друзей своего ребенка рецептом колбасы, придуманным моими родителями.

Вегетарианская яичница

Оливковое масло

8 яиц

½ чашки молока

Взбейте молоко вместе с яйцами, влейте эту смесь на смазанную маслом сковороду (готовить на среднем огне).

Нарубите капусту, брокколи, спаржу или шпинат (смотря по сезону).

Соль и перец (по вкусу)

Фета или любой другой сыр (по вкусу)

Аккуратно добавьте овощи к смеси яиц и равномерно все размешайте. На этом этапе можно добавить сыр (фета или любой другой). Готовьте на слабом огне без помешивания, пока яйца в основном не затвердеют, потом поставьте в духовку и подержите 1–2 минуты, пока блюдо сверху не станет слегка золотистым. Охладите и подавайте на стол.

Сочные сосиски из индейки

10 кг сырого мяса индейки (нарезать кубиками, в том числе темное мясо и жир)

½ чашки нарубленного лука

¼ чашки нарубленного чеснока

½ столовой ложки перца

1 ½ чайные ложки натертого тмина

2 чайные ложки свежего орегано (душицы) или 1 чайная ложка сухого

2 чайные ложки свежего тимьяна или 1 чайная ложка сухого

1 чайная ложка черного перца

2 чайные ложки кайенского перца (по желанию)

Свиные кишки (попросите у своего мясника)

Хорошенько перемешайте все приправы в большой миске. Полностью обмажьте этой смесью мясо индейки. Если мясо сухое, можно в него добавить оливковое масло. Накройте крышкой и поставьте в холодильник на ночь. Потом перемелите все в мясорубке или кухонном комбайне. Можете сделать с начинкой из этого фарша пирожки или набить смесью кишки, чтобы получилась связка сосисок.