Текст книги "Дар любви"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)
Глава 4
– Язнала, что этот бал не кончится для вас добром, – пробормотала тетя Клорис.
Евгения содрогнулась. Она не отрываясь смотрела на лампу на столике позади тетушки Клорис. Фитиль был прикручен, и пламя едва мерцало. Мерцало. Трепетало. Как газовый фонарь на улице, когда ее мать лежала на булыжной мостовой.
Евгения закрыла лицо руками. Это все по ее вине! Если бы она не хотела танцевать с Грэгором, если бы не меняла своего решения не ехать на бал – они с матерью никогда не сели бы в эту карету. Ее мать была бы жива и здорова и не лежала бы сейчас без сознания там, наверху, в своей спальне.
Люди, собравшиеся вокруг них после несчастного случая, готовы были помочь. Кучер, лакей и еще какой-то мужчина перенесли миссис Давдейл обратно в карету. Экипаж не сильно пострадал, и они смогли доехать до дома на Крейвен-Хилл. Кучер уехал сообщить маркизу о случившемся. Бриджит послали за доктором.
Доктор Парфитт уже полчаса находился при миссис Давдейл. Евгения слышала его шаги в комнате над ними. Тетя Клорис подняла глаза к потолку.
– У этого доктора тяжелая походка, – проворчала она. – Не удивлюсь, если и гонорар у него неподъемный.
Евгения опустила голову. Повисла тишина, которую нарушали только треск поленьев в камине и шаги доктора наверху. Возле дома послышался звук подъезжающего экипажа, но ни Евгения, ни тетя Клорис не шелохнулись. Только когда прозвенел дверной колокольчик, они подняли головы.
– Посетитель? В такое время?! – нахмурилась тетя Клорис.
В коридоре послышались легкие шаги Бриджит. Открылась входная дверь, донесся приглушенный разговор, потом шаги к двери в гостиную.
– Маркиз Бакбери,– торжественно объявила Бриджит.
Евгения растерянно встала, когда маркиз вошел в комнату, на ходу снимая перчатки. На его волосах и воротнике темного плаща блестели капли дождя.
– Вы... уехали с бала еще до его начала, милорд?! – пробормотала Евгения.
– Неужели вы думаете, что я мог просто танцевать после того, как услышал эту ужасную новость? – Маркиз удивленно покачал головой, потом обратился к тете Клорис: – Мадам, я позволил себе смелость, приказав расстелить солому на улице возле вашего дома, чтобы стук колес проезжающих мимо экипажей не беспокоил больную.
– Как великодушно с вашей стороны подумать об этом, милорд! – Тетя повернулась к Бриджит, которая стояла у двери, глазея на маркиза. – Бриджит, возьми плащ гостя и просуши его. А потом, будь любезна, приготовь нам чай.
Евгения тем временем подвинула стул поближе к огню, чтобы маркиз сел.
– Доктор сейчас у миссис Давдейл? – спросил маркиз.
– Уже целых полчаса, – ответила тетя Клорис. – Мы ждем его прогноза с большим волнением, как вы понимаете. Моя племянница была холодной, как восковая фигура, когда ее внесли в дом. С тех пор она не открывала глаз и не произнесла ни звука.
Маркиз озабоченно слушал. Потом повернулся к Евгении.
– Вы сами никак не пострадали, мисс Давдейл?
– Нет-нет, – голос Евгении задрожал, – но мама... бедная мама! – Она отвернулась, стараясь сдержать рыдания. Так что только тетя Клорис заметила выражение облегчения на лице маркиза, когда он услышал, что с Евгенией все в порядке. Он смотрел на низко опущенную голову девушки, потом подошел и осторожно положил руку на ее плечо. – Мисс Давдейл, все, что можно сделать для вашей матушки, будет сделано, – твердо произнес он.
Тетя Клорис забеспокоилась.
– Будем надеяться, что миссис Давдейл пострадала не очень серьезно. Она, конечно, моя плоть и кровь, но я не в состоянии бесконечно платить за услуги врача. Деньги моего мужа были вложены в индийский хлопок, а сейчас рынок хлопка не так процветает, как раньше, милорд.
– Тетя Клорис, пожалуйста, не беспокойтесь, – тихо сказала Евгения. – Я сама буду оплачивать услуги врача, если... если мама серьезно пострадала. Я найду какую-нибудь работу.
– Какую работу может выполнять такая девушка, как ты? – фыркнула тетка.
Евгения покраснела – ей было неловко говорить об ном в присутствии маркиза.
– Я могу быть белошвейкой. Или гувернанткой.
Тетя Клорис всплеснула руками.
– Белошвейкой! Гувернанткой! Таких профессий отродясь не было в семействе Дьюитт!
У Евгении задрожали губы.
– Прошу прощения, тетя, но я не Дьюитт. Я – Давдейл.
Маркиз с интересом наблюдал эту демонстрацию силы духа.
– Давдейл, да? Тем хуже, – угрюмо произнесла тетя Клорис. – Моя племянница Флоренс могла бы выйти замуж за кого-то из кузенов Дьюитт. Тогда она не оказалась бы в таком бедственном положении, как сейчас. Дьюитты знают толк в деньгах. Зарабатывай и копи.Это их девиз, который сослужил им хорошую службу.
Маркиз кашлянул.
– Если бы ваша племянница действительно вышла замуж за своего кузена, мадам, – улыбнулся он, – то в результате такого союза могла бы не появиться на свет такая красивая и преданная вам молодая леди, как мисс Давдейл.
Тетя Клорис пожала плечами, взгляд ее слегка потеплел.
– Да. Евгения хорошая девушка, и к тому же красавица. Луч света в моей старости.
Воцарилась хрупкая тишина. Ее прервало появление Бриджит. Запыхавшись, она вошла в комнату без чайного подноса.
– Доктор... Он спускается, мадам, – запинаясь, выговорила она.
В комнату вошел врач, отворачивая рукава сорочки. Тетя Клорис встала, опираясь на подлокотник кресла.
– Ну что? – спросила она.
Доктор Парфитт застегнул пуговицу на манжете.
– Она пришла в себя, мадам.
– Слава Богу! Она в здравом уме? Она ведь ударилась головой о мостовую! Я боялась, что она разбила голову.
– Никаких признаков серьезной травмы головы нет. Однако сейчас пострадавшая в шоковом состоянии и, безусловно, испытывает боль. У нее сломана нога и раздроблено запястье.
Евгения в ужасе поднесла руки к губам.
– О бедная мама! Мне можно ее увидеть?
Доктор подумал и кивнул.
– Уверен, ей пойдет на пользу ваш визит. Но я должен пойти вместе с вами. Она все еще очень слаба.
– Я тоже должна пойти, – заявила тетя Клорис.
Доктор повернулся, чтобы остановить ее, – он не хотел, чтобы пациентку беспокоили сразу несколько человек, – но тетя Клорис властно отодвинула его.
– Маркиз! Вы тоже должны пойти, – сказала она, оглядываясь через плечо.
Маркиз попятился.
– Я не думаю... – начал было он, но тетя Клорис прервала его.
– Миссис Давдейл будет приятно узнать, что вы интересовались ее здоровьем. Она захочет лично поблагодарить вас.
В итоге маркиз последовал за тетей Клорис, Евгенией и доктором в спальню больной.
Миссис Давдейл лежала, откинувшись на подушки. Евгения чуть не разрыдалась, когда увидела, как она бледна и слаба.
Веки больной дрогнули, и она открыла глаза.
– Это ты, доченька?
– Да, мама. И тетя Клорис здесь, и... маркиз.
– Маркиз? – Миссис Давдейл поднесла руку к лицу. – Но у меня волосы в беспорядке, и пудра осыпалась!
Тетя Клорис выглянула из-за полога.
– Я рада видеть, что тебе уже лучше, Флоренс. Ты быстро снова станешь на ноги.
Веки миссис Давдейл снова задрожали от боли.
– На ноги? – простонала она. – Да я не могу пошевелиться! У меня совсем нет сил!
– О Боже! – в смятении воскликнула тетя Клорис. – И сколько ты собираешься вылеживаться?
Доктор шагнул вперед.
– Миссис Давдейл потребуется время, чтобы восстановить силы.
– Время? – сдавленно повторила тетя Клорис. – Но кто будет за ней ухаживать? – запричитала она. – Я не могу оплачивать сиделку!
– Я сама буду ухаживать за мамой, – быстро предложила Евгения.
– Благослови тебя Господь, дорогая! – тихо сказала мать.
– Но кто тогда будет ухаживать за мной? – воскликнула пожилая дама, и ее лицо покрылось красными пятнами. – Кто будет выполнять обязанности домоправительницы? Я не в состоянии нанять временную экономку и обеспечивать уход за больной! Это не входило в мои планы. Что же мне теперь делать?
Доктор Парфитт внимательно посмотрел на старуху и нахмурился.
– Миссис Дьюитт, вы должны успокоиться. Помните о своем давлении!
– Давлении? Да, давление! У меня перед глазами появилась какая-то пелена. Мне нужно сесть. Будьте столь любезны, доктор, проводите меня вниз. Я, кажется, припоминаю, что Бриджит подала чай. Позвольте опереться на вашу руку.
– Безусловно!
Как только за ними закрылась дверь, Евгения, которая все еще стояла на коленях у кровати матери, разрыдалась.
– Мамочка! Как тетя Клорис может быть такой скупой и мелочной?!
Миссис Давдейл подняла дрожащую руку и погладила девушку по голове.
– Ну-ну, – уговаривала она слабым голосом. – Не обращай на нее внимания. Все дело в возрасте.
Евгения уткнулась лицом в руки матери.
– Мисс Давдейл... – прозвучал из тени голос маркиза.
Евгения подняла залитое слезами лицо. Она совершенно забыла о его присутствии. Девушка вытерла лицо тыльной стороной ладони. Маркиз вышел на свет. Он наклонился и помог Евгении встать.
– Ваша матушка права, – мягко сказал он. – Миссис Дьюитт пожилая дама, а старики легко пугаются, когда что-то нарушает привычный порядок вещей. Она испугалась, увидев раны и повреждения вашей матушки, потому что это напоминает о ее собственной немощи.
– И потом, она боится расходов, – горько пожаловалась миссис Давдейл, натягивая простынь до самого подбородка. – Она опасается, что я опустошу ее кошелек. Господи! Если бы я и моя дочь не были столь бедны...
– Мама! – пробормотала Евгения, приходя в ужас от того, что теперь, когда затронута ее любимая тема, мать невозможно будет остановить.
– Бог знает, отчего она так трясется над каждым пенни! – простонала женщина. – У нее же в банке полно денег! И к тому же сотни фунтов припрятаны в старых чулках, в наволочках и в изношенных домашних туфлях! И это притом, что мы с моей бедной девочкой живем впроголодь, на одном хлебе да воде, даже сахара вдоволь не видим!
– Мама!—простонала Евгения, закрыв лицо руками.
Губы маркиза дрогнули в улыбке. Он откашлялся.
– Миссис Давдейл, – произнес он, – я хочу предложить вам кое-что. Я хотел бы предложить Бакбери-Эбби в ваше распоряжение – ваше и вашей дочери. Это идеальное место для вашего выздоровления. За Вами будет наблюдать мой личный врач. Меня там не будет – по крайней мере некоторое время, – но мои слуги позаботятся о вас. Вы ни в чем не будете нуждаться – включая хлеб с подливой, если таковым будет ваше желание.
Глаза миссис Давдейл загорелись радостной надеждой.
– Бакбери-Эбби? О, я ни о чем лучшем и мечтать не могла! Вы очень добры, милорд! Правда, Евгения?
Евгения смогла только слабо кивнуть, настолько сильная буря эмоций охватила ее.
Кто знает, сколько потребуется времени, чтобы мать выздоровела. Недели? Месяцы? Скорее месяцы! Долгие месяцы она, Евгения, не сможет даже одним глазком увидеть Грэгора.
Что же, это станет ей наказанием.Именно из-за ее страсти к Грэгору она приняла приглашение на бал, что и привело к такому чудовищному несчастному случаю. Но как же больно ей было осознавать, что отныне она будет находиться так далеко от предмета своих мечтаний! И тем не менее! Она будет не где-нибудь, а в Бакбери-Эбби.
Но в следующее мгновение Евгения сообразила, что это дом маркиза – человека, чьего внимания она так старалась избежать. Она даже представить боялась, какие далеко идущие выводы уже успела сделать мать из его предложения.
Но где-то глубоко, под всеми противоречивыми и смущающими ее мыслями, шевельнулось легкое возбуждение. Оно имело отношение не к Бакбери-Эбби, а к маленькому домику, затерявшемуся на обширных землях поместья, – к тому месту, которое она любила, когда была ребенком, и о котором даже сейчас думала как о своем настоящем доме. «Парагон» – рай, в котором она жила восемь лет назад и которого ее так жестоко лишили.
Тетя Клорис была удивлена, и ей стало немного стыдно за свое поведение, когда она узнала, что маркиз предложил кров ее племяннице и внучке. В то же время Бриджит, казалось, даже обрадовалась, что миссис Давдейл и ее дочь уезжают.
– Возможно, вы до самого Рождества не вернетесь, – весело заметила она на следующее утро, когда Евгения пришла на кухню с корзинкой для штопки.
Евгения уставилась на служанку. Бриджит была весьма хорошенькой, но не особенно обращала внимания на свою внешность. Волосы всегда заколоты кое-как, кайма платья часто обтрепана. Однако с недавних пор она стала тщательно за собой следить: закалывала красивые гребни или прилаживала какие-то цветы к копне спутанных темных кудрей.
– У тебя что, молодой человек появился, Бриджит? – спросила Евгения.
– Нет, что вы, мисс. У меня на это времени нет, – захихикала девушка, но шея ее заметно покраснела.
Однако у Евгении не было времени разгадывать загадки Бриджит. Слишком многое нужно было сделать, прежде чем они с матерью уедут. Следовало выстирать платья и нижнее белье, починить ботинки и купить туалетные принадлежности.
Евгения приняла решение держаться подальше от Грэгора. Она закрывала уши при звуке его голоса или его шагов по коридору. Однако утром в день отъезда, услышав, как Грэгор, насвистывая, поднимается по ступеням, ее решимость рухнула. Она открыла дверь настежь и вышла ему навстречу.
Грэгор замер, озадаченно глядя на нее.
– А! Сокровище! Вы прятались от Грэгора! А сегодня вы уезжаете. – Он указал на дорожные сундуки, которые стояли на лестнице.
Евгения молча кивнула.
– А вы будете... скучать по мне?
Грэгор пожал плечами.
– Когда буду думать о вас – буду скучать.
Евгения расстроилась. Грэгор внезапно рассмеялся, схватил ее руку и поцеловал.
– Но я буду мечтать о вас, мой цветочек. Почему бы и нет? – бросил он и, насвистывая, продолжил подниматься дальше.
Евгения безмолвно смотрела ему вслед. У нее нет права ожидать чего-то большего от этого необычного, артистичного человека. Она вернулась в комнату, чтобы закончить подготовку к отъезду.
Путешествие в Ратленд было трудным и болезненным для миссис Давдейл. Но по прибытии в Бакбери она чувствовала себя совершенно счастливой и даже решила, что тот несчастный случай стоил того, чтобы она снова вернулась в поместье, где провела самые счастливые годы своей жизни.
– Но на этот раз я буду жить в господском доме, – с удовлетворением объявила она.
Господский дом! Никогда раньше у нее не было такой кровати – таких простыней, бархатных штор, одеял из гусиного и утиного пуха. Она никогда не жила в таких огромных комнатах с гардеробами красного дерева, мягкими плюшевыми диванами и мраморным камином.
– Мы здесь как сыр в масле катаемся, – удовлетворенно вздыхала миссис Давдейл. – Просто рай!
Слуги бесшумно приносили супы, сладости и чай на серебряных подносах. Очевидно, маркиз приказал им относиться к миссис Давдейл и Евгении как к особам королевской крови. У них было все, чего им хотелось, И любая прихоть миссис Давдейл тотчас исполнялась. Все, что она требовала, появлялось в ее комнате как по волшебству.
В отличие от матери, Евгения ничего не просила, но она не могла отрицать того, что после спартанских условий в доме на Крейвен-Хилл роскошь Бакбери была для нее весьма приятной. Девушка наслаждалась комфортом и теплом.
И все же, говоря откровенно, иногда она чувствована себя неуютно в этом огромном доме. Почему маркиз казался таким добрым и преданным другом? В чем причина его щедрости? Только ли в его теплом отношении к ее покойному отцу?
Правда, она не часто думала о маркизе. Когда мать усмотрела в трагическом происшествии счастливую случайность, Евгения уже не так остро ощущала свою вину за ту роль, которую сыграла в нем ее тайная страсть к Грэгору. Она почувствовала, что снова может мечтать о своей любви.
Шли дни, девушка была занята заботами о матери – читала ей, писала письма под диктовку, расчесывала, кормила. Времени на себя у нее почти не оставалось. Это не расстраивало бы ее так сильно, если бы за всеми этими хлопотами она могла выкроить время и сделать то, чего ей хотелось больше всего. Она никак не могла вырваться, чтобы разыскать «Парагон».
Сады Бакбери-Эбби были разбиты в первой половине восемнадцатого века. Одновременно появились фонтаны, пруды и беседки в укромных уголках. Большой центральный газон простирался от южного фасада на целую милю, переходя в длинную извилистую дорожку, в конце которой стояла ротонда, называемая беседкой Аполлона. Другая лужайка спускалась к реке, на противоположном берегу которой начинался лес.
Евгения часто с тоской смотрела на него из своего окна. Где-то среди этих дубов и берез стоял «Парагон», но у девушки не было времени искать его. Только когда мать отдыхала после обеда, она могла около часа погулять по саду. Этого времени не хватило бы ей даже для того, чтобы дойти до ротонды и вернуться обратно.
Евгении было интересно, кто сейчас живет в «Парагоне» и что случилось с ее питомцами, котом Сахарком и пони Бадом.
Миссис Давдейл и Евгения прожили в Бакбери уже около месяца, когда однажды заметили большее, чем обычно, оживление среди слуг.
Прогуливаясь по южной галерее, Евгения увидела, что большие двустворчатые двери, ведущие в личные апартаменты маркиза, открыты настежь. За ними суетились слуги, снимая белые чехлы с мебели и натирая пол воском.
– Что происходит? – спросила Евгения.
Одна из служанок поднялась и поклонилась, не выпуская щетку из рук.
– С вашего позволения, мисс, маркиз прислал сообщение, что он сейчас в Кеттеринге и вскоре будет здесь.
– Я и не знала, – удивленно произнесла Евгения.
– Мы так рады, мисс!
– Рады?
– О да! Нельзя себе и представить лучшего хозяина, чем наш! Пора ему уже вернуться домой!
Евгения прошла в свою комнату, раздумывая над тем, что сказала служанка. Кажется, слуги любят своего хозяина.
Маркиз приехал в десять вечера. Он решил не беспокоить своих гостей, пообедал у себя в комнате и лег спать еще до полуночи.
На следующее утро он передал, что хочет навестить миссис Давдейл и Евгению. Миссис Давдейл велела Евгении принести ей баночки с румянами и пудрой и настаивала, чтобы дочь тоже принарядилась, но Евгения холодно ответила, что она не на смотринах.
Маркиз сначала вежливо поинтересовался здоровьем миссис Давдейл, затем спросил Евгению, имела ли она возможность осмотреть весь сад. Евгения призналась, что только начала знакомиться с поместьем, заметив, что пешком далеко не уйдешь, а оставлять мать надолго ей не хочется.
Маркиз удивился, что она не воспользовалась его конюшней и не каталась на прекрасных лошадях. Он предложил поехать на конную прогулку вместе с ним прямо сегодня, после обеда. Евгения заколебалась. Ей не хотелось оставаться с маркизом наедине. Но миссис Давдейл поспешила принять приглашение от имени дочери. Она очень беспокоилась, что Евгения мало бывает на свежем воздухе.
И вот, сразу после полудня, Евгения сидела на красивой чалой кобыле, готовая отправиться на прогулку с маркизом.
Она не могла не заметить, что все – от молодого конюха, который подвел лошадей, и лакея, вышедшего вслед за маркизом и подавшего ему хлыст, и до служанки, которая торопливо шла из сада с охапкой шалфея, – приветствовали хозяина с нескрываемой теплотой. И маркиз здоровался со всеми учтиво и радушно.
Евгения с удивлением отметила, что очень быстро вспомнила навыки верховой езды. В седле она держалась легко и естественно.
Медленно проехав по центральной гравийной дорожке, которая окаймляла газон, они двинулись к лугу перед озером и пустили лошадей галопом. Девушка давно не чувствовала себя такой счастливой.
Маркиз осадил коня у воды, и Евгения последовала его примеру. Лошади опустили головы и стали пить.
Маркиз повернулся к девушке, намереваясь что-то сказать, но застыл, сраженный очарованием Евгении – глаза ее сверкали, щеки разрумянились, волосы разметались по плечам. Она глубоко дышала, приоткрыв рот.
Маркиз с трудом оторвал от нее взгляд.
– Здесь поблизости есть место, куда вы хотели бы поехать? – спросил он.
Евгения глубоко вдохнула, потом указала на лес.
– Туда, – махнула она рукой в сторону леса. – Я хотела бы найти дом, в котором мы раньше жили.
Маркиз улыбнулся.
– Мне и самому любопытно на него взглянуть. Едемте.
Они решили переправиться через реку вброд – вода, к счастью, еще не поднималась, – а не ехать к деревянному мосту вверх по течению. Выбравшись из воды на другом берегу, они углубились в лес. Сердце Евгении гулко застучало от волнения, когда они выехали на тропинку, ведущую к домику. От нетерпения девушка пришпорила лошадь. Ветки разросшихся деревьев затрудняли ее продвижение вперед. Евгения не помнила, чтобы тропинка была такой заросшей и узкой.
Вскоре она заметила белые столбы. Некоторые из них покосились, некоторые – и вовсе упали. Их вид сам по себе должен был подготовить Евгению к тому, что она увидит дальше. Но она ничего не поняла и пришпорила лошадь. И только выехав на поляну перед домом, она резко натянула поводья, вскрикнув от ужаса.
Перед ней стоял «Парагон» – или то, что от него осталось.
Соломенная кровля исчезла, оголив ветхие балки крыши. В окнах не сохранилось ни одного стекла. Стены облезли, облупились и кое-где обвалились.
– Увы, – вздохнул маркиз. – Когда мы возвращаемся в прошлое, оно оказывается совсем не таким, каким живет в наших воспоминаниях.
Вне себя от горя и ужаса, Евгения резко повернулась к спутнику.
– Это вы виноваты! – всхлипывая, бросила она. – Вы оставались во Франции, забросив свое поместье. «Парагон» вас совсем не интересовал. Почему вы не поселили сюда новых арендаторов? Почему?
Прежде чем маркиз, пораженный ее вспышкой, мог ответить, Евгения развернула лошадь и пустила ее галопом. Она низко опустила голову, пробираясь под нависшими ветвями, и, выехав из леса, переправилась через реку на другой берег. На душе у девушки было так же сумрачно и неспокойно, как в темнеющем небе над ее головой. Если ее мечты о прошлом разрушены, она еще крепче станет держаться за свои мечты о будущем!
Согласится ее мать или нет, но она должна выйти замуж за человека, которого обожает, и никогда, никогда не станет принимать ухаживания человека, который допустил, чтобы ее любимый «Парагон» превратился в руины!
