Текст книги "Дар любви"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

Глава 10

Евгения стояла на набережной, прислушиваясь к плеску моря и пытаясь разглядеть в темноте очертания стоящих в гавани кораблей. Холодный ветер трепал поля ее капора – точнее, капора Бриджит. Грэгор решил, что во время путешествия Евгения не должна выглядеть, как знатная дама. По какой-то причине он опасался, что она может привлечь к себе внимание. Евгения не понимала, в чем суть его опасений. Ведь ее никто не ищет. Возможно, Грэгору всегда мерещилось, что его преследуют.

Бриджит с готовностью отдала свой простой коричневый капор и самую плохую накидку, надев на себя теплый шерстяной плащ Евгении с капюшоном. При этом она не преминула заметить, что в нем она чувствует себя герцогиней.

Они обменялись одеждой прямо в почтовой карете, которая доставила их в порт из Ипсвича, где они продали лошадей и двуколку. Евгения очень устала и пыталась уснуть, прислонившись к пропахшей плесенью спинке сиденья. Но как только она закрывала глаза, перед ней тотчас возникал образ маркиза, каким она видела его в последний раз – с каменным, ничего ни выражающим лицом.

Карста прибыла в гавань, когда уже начало темнеть.

Грэгор накормил их ужином в таверне «У старого моряка».

– Может, это наш последний ужин до тех пор, пока маркиз не переведет деньги! – провозгласил он, вгрызаясь в окорок.

Затем Грэгор с Бриджит ушли на поиски лодочника, который согласился бы переправить их на французский фрегат, мигающий огнями на рейде.

Евгения ежилась от холода и плотнее куталась в накидку. Она стоит здесь уже почти час. А что, если с ее спутниками что-то случилось? Внизу послышался звук открывающегося люка, и на палубе рыбацкого суденышка появился человек с ведром, содержимое которого он выплеснул в воду.

Когда Евгения снова посмотрела вдаль, то вздрогнула от удивления. Со стороны моря на гавань наплывал серый холодный туман, за которым уже скрылись огни французского корабля.

Евгения почувствовала себя еще более одиноко. Пахло солью, водорослями и, как ей пригрезилось, – дыханием всех тех, кто погиб в этих холод-пых волнах.

Она замерла, услышав чьи-то шаги.

– Грэгор? Бриджит? – с надеждой окликнула она. Ей было и впрямь одиноко, если она с нетерпением ждала возвращения тех людей, из-за которых очутилась в таком ужасном положении.

Кто-то стоял поодаль и как будто прислушивался. Девушке даже показалось, что она увидела свет фонаря. Но прежде чем она сделала шаг навстречу, ее схватили за руку и потянули в противоположном направлении.

– Я велел вам ждать возле пристани, – прошипел Грэгор ей на ухо.

Евгения испуганно посмотрела на него. Он слегка покачивался, и от него, как и от Бриджит, которая прижималась к его локтю, пахло джином.

– Я стояла, – ответила она. – Просто я замерзла и решила пройтись, чтобы согреться. Вы... вы нашли человека, который отвезет нас на фрегат?

– Легче дьявола разыскать! – нахмурился Грэгор. – Их тут не оторвешь от камина. Но я нашел лодку.

– Вы собираетесь грести? – нервно сглотнула Евгения.

– Да, а что?

Евгения не хотела говорить ему, что он пьян.

– Но вы не знаете здешних вод. К тому же надвигается туман.

Грэгор вперил мутный взгляд в море.

– Я вижу, что туман! Но как только мы выйдем из гавани, мы сможем крикнуть, и на фрегате для нас зажгут фонарь.

– А что, если они не захотят взять нас на борт? – испугалась Бриджит.

Грэгор вытащил из кармана кошелек, набитый деньгами, и потряс им над головой.

– У нас осталось достаточно денег, чтобы убедить их. Они нас возьмут.

Лодка, которую он нашел, выглядела ненадежно. Когда девушки забрались в нее, она стала сильно раскачиваться. Грэгор отвязал веревку и забрался следом за ними. Он сел на весла и принялся грести.

Вскоре береговые огни скрылись в тумане. Евгении казалось, что они пробираются сквозь нити влажной холодной паутины, которая приглушала все звуки – даже тяжелое дыхание Грэгора – и липла к лицу.

Обе женщины сидели, подобрав юбки до самых щиколоток. От запаха рыбы, пропитавшего лодку, и дыхания Грэгора и Бриджит, насыщенного парами джина, Евгения почувствовала тошноту.

Бриджит смотрела на воду за бортом.

– Черная, как смола, – проговорила она. – Не хотела бы я туда упасть!

– Я тоже, – поежилась Евгения.

Грэгор посмотрел на нее, и его глаза как-то нехорошо сверкнули, будто ему пришла в голову какая-то недобрая мысль.

– Бриджит, ты умеешь плавать? – спросил он.

– Я? Нет! – воскликнула Бриджит. – Девчонкой я жила прямо на берегу Темзы, но мне никогда не хотелось плавать. Поди знай, что там может оказаться, правда? Там может быть любая грязь! Мой брат, бывало, ловил рыбу, и когда он приносил ее домой, у нее чешуя была цвета грязного белья. Отчим даже не прикасался к ней. Море, говорят, немного чище, но я этому не верю.

Евгения не замечала прежде, чтобы Бриджит была такой разговорчивой. Вероятно, сказывался выпитый джин.

– А ты умеешь плавать? – спросила Бриджит Грэгора.

Он отрицательно мотнул головой.

– Наверное, Евгении придется спасать нас, если мы начнем тонуть! – сказал Грэгор, очевидно пытаясь пошутить.

Евгения слабо улыбнулась.

– Ну, значит, нам всем суждено утонуть, потому что я тоже не умею плавать.

– Какое невезение, – пробормотал Грэгор, и на его лице появилась неприятная ухмылка.

Он низко наклонился над веслами и так сильно загреб ими, что Евгения и Бриджит едва не упали с деревянной скамьи.

– Осторожнее! – крикнула Бриджит.

Грэгор с такой яростью работал веслами, будто за ними была погоня. Вены на его висках вздулись, грудь вздымалась от напряжения.

– Нужно побыстрее выйти из гавани, – повторял он. – Нужно уйти... подальше.

Евгения спросила, как далеко они уже отплыли от набережной.

– Тихо! – приказал Грэгор.

Все замолчали. Евгении показалось, что она услышала звук плывущей где-то неподалеку лодки. Грэгор тихо выругался.

– Кто-то еще вышел в море, кроме нас. Но кто?

Они подождали, но ничего более не услышали, и Грэгор снова взялся за весла. Теперь он греб, казалось, еще быстрее. Евгения не могла на него смотреть. Его лицо, которое раньше она находила таким привлекательным, теперь казалось ей уродливым и жестоким.

С того момента, как маркиз вышел из того домика в лесу, Евгения чувствовала, что сильно изменилась внутренне. Это горькое испытание вызывало в ее душе нестерпимую боль. Но она должна ее терпеть, и она вытерпит!

Она хорошо знала, что бывает с теми, кто решается на самоубийство. Их хоронят за оградой церковного кладбища, лишая защиты и утешения Бога. Она не пойдет по этому пути, хотя в ее отчаянном положении это кажется самым простым и легким выходом.

Она найдет способ вести достойную жизнь. Возможно, на континенте она станет преподавать и таким образом вносить посильный вклад в их бюджет. Она теперь уже знала, что Грэгор не собирается жениться на ней, так же как была уверена, что ему не интересно соблазнять ее. Для него она была просто билетом, средством выбраться из нищенского положения художника.

Не верилось ей и в то, что он женится на своей сообщнице, хотя Бриджит будет надеяться и ждать удобного случая.

Странная их ждет жизнь. Они будут ютиться все вместе где-нибудь возле Банка де Клюни, куда маркиз будет переводить деньги.

Евгения заметила, что Грэгор перестал грести. Он облокотился на весла, а Бриджит краем плаща вытирала пот, текущий по его лбу.

– Бриджит, – спросил он, когда служанка, наконец, села на место, – а где драгоценности?

– Они надежно спрятаны, – ответила Бриджит.

– Покажи их мне.

Бриджит удивленно уставилась на него.

– Прямо здесь? Зачем?

– Покажи их мне! – настойчиво повторил Грэгор.

Бриджит достала кожаный мешочек из плаща.

– Вот они.

– Открой мешочек, – приказал Грэгор. – Я хочу быть уверен, что там все. Я помню, как что-то падало на пол – там, в доме.

– Я все подняла, – убеждала его Бриджит.

– Я хочу сам убедиться, – настаивал Грэгор. – Там есть одна вещь – кольцо с печатью Бакбери...

– Оно здесь, – сказала Бриджит, ощупывая мешочек.

– Хорошо, – произнес Грэгор обрадованно. Его глаза загорелись каким-то странным огнем.

Бриджит достала кольцо и потерла его о рукав.

– Красивое, – сказала Бриджит. – Я бы хотела оставить его себе. Есливы не возражаете, – добавила она, повернувшись к Евгении, с насмешливой учтивостью.

– У меня больше нет права носить его, – печально ответила девушка. Неожиданно ей показалось, что она услышала где-то рядом плеск весел. Снова эта другая лодка!

Бриджит надела кольцо на палец.

– Теперь я маркиза! – крикнула она.

– Вот именно! – воскликнул Грэгор. – Теперь ты понимаешь?

– Понимаю? – Бриджит, которой не дали насладиться своим триумфом, переводила озабоченный взгляд с Евгении на Грэгора.

– С этим кольцом, – заметил Грэгор, – ты входишь в парижский банк, и если ты скажешь, что ты маркиза Бакбери, они тебе поверят. Ты сможешь получать деньги, которые маркиз будет переводить каждый месяц.

– Но почему я? Онаже здесь, чтобы делать это! – спросила Бриджит, указывая на Евгению.

Евгения начала понимать, какое направление приняли мысли Грэгора, и, вздрогнув от своей догадки, ответила за него.

– А если бы меня не было!

Грэгор посмотрел на нее и издал леденящий душу смешок.

– Браво, мой цветочек. Наконец вы все поняли.

– Может, онаи поняла, а я– нет! – проворчала Бриджит.

– Если со мной что-нибудь случится, ты сможешь продолжать снимать деньги, – ответила Евгения, стараясь не показать растущего страха, – и никто ничего не заподозрит.

Грэгор зааплодировал.

– Вот именно! Ты же видишь, как мне тяжело грести, когда в лодке три человека. Такой вес! Посмотри – мои ладони уже покрылись волдырями.

– Это ужасно, Грэгор! – захлопотала Бриджит. – Давай я оторву кусок плаща и перевяжу твои руки...

Грэгор нетерпеливо оттолкнул ее.

– Послушай!.Всю жизнь таскать за собой двух человек по всему континенту будет еще труднее, чем грести сейчас. Мы будем прикованы к ней! И потом, подумай – пять тысяч фунтов хватит на более долгий период, если делить их только на двоих!

Бриджит внимательно смотрела ему в лицо. Внезапно она съежилась в своем плаще.

– Я не знаю...

Грэгор махнул на нее рукой, заставляя замолчать.

– Как вам эта идея, цветочек? – весело спросил он Евгению.

– Странно, что она не пришла вам в голову раньше, – ответила девушка, притворяясь спокойной. – Но... из чистого любопытства... почему я, а не Бриджит?

Грэгор запрокинул голову и захохотал.

– Я вам не доверяю и не хочу вас. Вас легко сломать – вы хрупкая, как яичная скорлупа. А с ней пришлось бы повозиться.

Евгения решила, что ей удастся выиграть какое-то время, но следующее действие Грэгора застало ее врасплох. Он с рычанием вскочил, рывком поднял ее на ноги и попытался выбросить за борт. Девушка была к этому не готова, но она боролась. Она услышала, как Бриджит завизжала, когда лодка закачалась и зачерпнула бортом воду. Евгения, размахивая в воздухе руками, наконец ухватилась за плащ Грэгора и крепко вцепилась в него.

Она падала, падала – и он падал вместе с ней. С громким криком она ударилась о воду, задохнувшись от холода, нырнула с головой, всплыла... и снова ушла под воду. Последнее, что успела заметить Евгения, – как Грэгор барахтается рядом с ней, а Бриджит схватилась за весла.

Платье и нижние юбки Евгении становились все тяжелее и, надуваясь, тащили ее вниз. Она начала тонуть. Это конец! Конец!

Сознание ее начало меркнуть...

Неожиданно чьи-то руки крепко обхватили ее за талию. Эти руки – нежные, сильные и настойчивые – вырвали ее, чуть живую, почти без сознания, из жадных объятий моря.

В трубах «Парагона» мирно гудел ветер. Евгения протянула руки к огню. Она не замерзла, ее просто притягивали к себе пляшущие языки пламени. Кроме потрескивания поленьев в камине, в доме не раздавалось ни звука. Даже верхушки деревьев за окнами гнулись под напором ветра совершенно беззвучно. Она была одна, наедине со своими мыслями, а они, увы, были невеселой компанией.

После своего чудесного спасения Евгения проснулась на закате следующего дня в комнатке портовой таверны. Первое, что она увидела перед собой, было лицо маркиза.

Именно он, как она узнала, спас ее.

– Это вы... были на лодке, которую я слышала в отдалении?

– Да.

Маркиз, внимательно наблюдавший за девушкой, когда она только проснулась, теперь, казалось, не хотел говорить с ней. Он встал и принялся вышагивать по комнате.

Евгения не отрывала от него взгляда.

– Почему? Как вы вообще там оказались? Я не понимаю. Когда вы вышли из дома в лесу, вы ведь направлялись в Бакбери?

Маркиз замер у окна.

– Я не поехал в Бакбери, – коротко сказал он. – Я поехал в ближайший город и нашел двух офицеров полиции. Видите ли, когда Бродоски попытался заставить меня переводить... деньги... на его имя, я тут же заподозрил неладное, хотя и постарался это скрыть. Я опасался за вашу безопасность.

– Правда?

– Как опасался бы за безопасность любой женщины в такой ситуации, – уточнил маркиз, будто стараясь пресечь любую надежду Евгении на возврат его нежных чувств. Он снова принялся шагать по комнате. – Я вернулся с офицерами в дом, намереваясь вырвать вас из рук Бродоски, но там уже никого не было. Догадавшись, что этот жулик направится к ближайшему порту, чтобы отплыть во Францию, я с офицерами последовал за ним. В порту мы разделились, чтобы полностью его обследовать. Вскоре мы выяснили, что Бродоски ищет человека, который согласится перевезти его на фрегат. Мы не знали, с какой стороны он подплывет к кораблю, поэтому наняли лодку и ждали его у входа в гавань, надеясь перехватить его там. Потом спустился туман. Счастье, что мы наткнулись на вас в самый последний момент!

– Да, – робко согласилась Евгения. Она колебалась, прежде чем задать следующий вопрос. – А вы... схватили его?

Маркиз бросил на нее быстрый взгляд.

– Нет. Он утонул.

Евгения задохнулась от этого шокирующего известия. Глаза ее наполнились слезами. Она оплакивала безумие Грэгора и свою собственную глупость, но маркиз этого не знал.

Черты его лица застыли.

– Я вижу, мадам, что вы глубоко опечалены, – сдавленно произнес он.

Евгения вытерла скатившуюся по щеке слезу.

– Не по той причине, о которой вы подумали, милорд.

– Не имеет значения, что именно я подумал, – заметил маркиз, снова отвернувшись к окну.

– А что насчет... Бриджит? – спросила Евгения.

– Воспользовавшись суматохой, она села на весла и быстро уплыла с места событий. Ни ее, ни драгоценностей, – да, я думаю, драгоценности были у нее, – так и не нашли.

Евгения поняла, что больше маркиз ничего ей не скажет. Он спас ей жизнь, но не простил. Ей так хотелось, чтобы он обнял ее, проявил свою нежность, но теперь он был от нее так же далек, как король от повседневной жизни подданных.

А чего еще она могла ожидать? Он был уверен, что она... отдала Грэгору не только свою душу, но и свое тело. Даже если она попытается сказать правду, он ей не поверит. Теперь, когда Грэгор мертв, ее слова уже некому будет подтвердить.

Кроме того, оставался волнующий ее вопрос о леди Уоллинг.

Хотя Евгения была уверена, что именно ее собственное безобразное поведение подтолкнуло маркиза к измене, тем не менее где-то в глубине души она не могла простить мужу, что он так быстро нашел ей замену!

Она не знала, что теперь будет с ней. Ее привычка противостоять желаниям матери теперь казалась ей совершенно чуждой.

Наверное, отныне всю оставшуюся жизнь она проведет в скромных съемных комнатках, таких, как в таверне «У моряка».

Но маркиз, который, казалось, услышал ее мысли, предложил ей вернуться в «Парагон». Когда она попыталась возражать, что об этом не может быть и речи, он одним суровым взглядом заставил ее замолчать.

– Надевайте платье и спускайтесь во двор таверны, – велел он. – Я прикажу подать карету.

Он почти не разговаривал с Евгенией во время поездки, кроме обычных учтивых замечаний или вопросов, не хочет ли она остановиться и перекусить.

Он ничего не говорил о будущем, которое ожидает Евгению, до тех пор пока они не вышли из кареты возле ее любимого «Парагона». Отведя ее подальше, чтобы не слышал кучер, он сообщил ей о своем решении.

– Вы можете жить здесь, – сказал он. – Я буду продолжать обеспечивать вас, но не желаю никакого дальнейшего общения между нами. Объясняйте это своей матери как хотите. Я никогда не произнесу ни слова о том, что произошло между вами и Бродоски. Ваша репутация в связи с этим приключением не пострадает. Вы вольны выдумать любую другую причину нашего... раздельного проживания.

– Может, леди Уоллинг? – пробормотала Евгения с горечью, чуть не плача.

– Что вы имеете в виду?

Евгения прикусила губу.

– Ничего, милорд.

– Я уже не милорд для вас, Евгения. Отныне я для вас никто, и вы для меня никто.

Маркиз повернулся к ней спиной и пошел к карете. Евгения стояла на улице до тех пор, пока в темнеющем воздухе не затих стук колес. Потом она открыла дверь «Парагона» и вошла внутрь.

Это было два дня назад. Два дня! Самые одинокие в ее жизни. Ее единственными компаньонами были совы и дикие голуби, которые жили в их лесу. С ней не было даже пони Бада, потому что он теперь жил в конюшне Бакбери, а она не смела приближаться к дому маркиза из страха, что он может ее увидеть.

Неожиданно Евгения услышала тихий стук в дверь. Она подумала, что ей почудилось, но стук повторился. Наконец она подошла к двери, осторожно приоткрыла ее и выглянула наружу. Увидев Бриджит, девушка в изумлении отступила назад.

– Мне нужно увидеться с вами, мисс, – торопливо проговорила служанка. – Это очень важно.

Бриджит выглядела измученной, одежда ее покрылась грязью, чулки были порваны, шерстяную накидку своей хозяйки она, видимо, где-то потеряла. Евгения жестом пригласила ее войти. Бриджит с облегчением скользнула в дом. Она прошла следом за Евгенией в гостиную и со стоном опустилась на диван. Евгения, окинув ее взглядом, пошла на кухню и вернулась с хлебом, джемом и кружкой эля. Бриджит с жадностью набросилась на еду.

– Спасибо вам, мисс, спасибо! Я вам так благодарна! Я не заслуживаю такого обращения!

– Нет, – честно признала Евгения, – не заслуживаешь.

Она сама не знала, зачем помогает Бриджит. Может, просто из жалости?

– Чего ты хочешь от меня? – наконец спросила она Бриджит.

Служанка сделала глоток эля и вытерла губы рукавом.

– Я хотела вернуть вам вот это, – она бросила кожаный мешочек с драгоценностями на маленький столик возле дивана. – Они все тут, – добавила она.

Евгения уставилась на мешочек.

– Почему ты их возвращаешь, Бриджит? За них дали бы много денег – достаточно для того, чтобы ты могла начать новую жизнь где-нибудь далеко отсюда. Возможно, ты даже стала бы леди.

Бриджит залилась слезами.

– Я больше не хочу начинать новую жизнь, мисс. Я не хочу становиться леди. Я хочу просто вернуться в Лондон и, как раньше, присматривать за миссис Дьюитт, как было до появления Грэгора, который вскружил мне голову. Он вечно дразнил меня вами, мисс, даже когда занимался со мной любовью.

Евгения горько вздохнула и опустила голову.

– Занимался с тобой любовью?

– С самого первого дня, мисс. Но... флиртовал с вами, мисс, как флиртовал бы с любой, кто попадется на его пути. А я так ревновала! Я обрадовалась, когда вы с матерью уехали в Бакбери. Потом Грэгор неожиданно узнал от вашей двоюродной бабушки, что она собирается оставить вам все свое состояние, и это заставило его задуматься. Он все время повторял, что хозяйка старая и скоро умрет. И если он сможет заставить вас выйти за него замуж, он разбогатеет. Я говорила, что не хочу, чтобы он женился на вас, но Грэгор велел мне молчать и не быть дурочкой, потому что как только он завладеет деньгами, он бросит вас и сбежит со мной. Он говорил, что я – то, что ему нужно. Он с нетерпением ждал, когда вы вернетесь в Лондон, чтобы осуществить свой план. Потом миссис Дьюитт получила приглашение навестить вас в Бакбери. Грэгор был в восторге. Он заставил меня пообещать, что как только я приеду туда, тотчас же начну вас обрабатывать.

– Обрабатывать меня? – Евгения подняла голову.

– Ну, подготавливать вас до тех пор, пока он не приедет и не займется вами лично. Заставить вас поверить, что... он вас любит. Я делала, как он велел, хотя мне этого очень не хотелось. А потом вы обручились. Даже Грэгор решил, что теперь его план не сработает. А потом поступил заказ нарисовать ваш портрет. Он согласился, потому что был уверен, что сможет снова уговорить вас ради него отказаться от маркиза. Но это не сработало. После вашего брака он и правда сдался. Я не хотела оставлять его, но вы настояли, чтобы я поехала с вами в отель, где вы проводили ваш медовый месяц. Я готова была убить вас... пока... пока не узнала, что вы с маркизом не... стали еще по-настоящему мужем и женой. Я написала Грэгору, и... он ответил, что теперь вы от нас никуда не денетесь, он уверен в этом. Он решил ждать вашего возвращения в «Парагоне» до тех пор, пока я не решу, что вы «созрели».

– Созрела... – потрясенно повторила Евгения.

– Да, мисс. Пока вы не почувствовали себя достаточно несчастной, чтобы оставить мужа. Потом я должна была привезти вас в «Парагон», а... а он уже сделает все остальное. Это сработало. Вы поехали с нами, – Бриджит принялась нервно теребить прядь своих волос. – Он говорил мне, что бросит вас, как только получит от маркиза деньги. Я не думала, что Грэгор собирается сделать то, что он пытался... Честно! Я бы никогда не согласилась на это, мисс!

Евгения кивнула и уставилась на мешочек с драгоценностями.

– А это?

Бриджит снова разрыдалась.

– Я не хочу, чтобы меня повесили за нитку жемчуга и несколько колец, мисс. Если я верну их, может, вы замолвите за меня словечко маркизу и попросите не выдвигать против меня обвинения. Вы это сделаете, мисс?

Евгения отодвинула от себя мешочек.

– Я не считаю, что они мои. И я больше не имею влияния на маркиза по понятным тебе причинам. Ты должна сама пойти к нему и молить о пощаде.

Бриджит шмыгнула носом и взяла мешочек.

– Вы уверены, что он выслушает меня? – с сомнением спросила она.

– Уверена, – сказала Евгения.

Подкрепив силы едой и элем, Бриджит ушла. Евгения закрыла за ней дверь, но не заперла ее. Она вернулась в гостиную и опустилась в кресло перед камином. Мысли ее еще больше запутались. Она с самого начала была всего лишь пешкой в игре и все время верила, что испытывает огромную тайную страсть. Дура, дура, дура!

Она пошла в кухню и приготовила себе еду. Все остальное время она провела перед камином. Она попыталась читать, но уронила книгу на колени, попыталась шить – и снова бросила. Ничто не могло отвлечь ее от мыслей об истории, которую рассказала Бриджит.

Приближалась полночь. Огонь начал угасать, потому что она уже около часа не подбрасывала поленья в камин. Тлеющие угольки, казалось, ввели ее в транс, и она сидела, не отрывая от них взгляда.

Она не сразу осознала, что кто-то вошел в дом. Может, это Бриджит вернулась?

– Кто здесь? – со страхом окликнула Евгения.

Маркиз шагнул из коридора в комнату. Евгения вскрикнула и вскочила.

– Простите, что напугал вас, – извинился маркиз. – Я стучал, но вы не слышали. Дверь была не заперта на засов, поэтому я вошел. – Его тон был не таким суровым, как при их последней встрече, и Евгения сильно удивилась этому.

– Вы сказали... что не желаете общаться со мной.

Маркиз мрачно кивнул.

– Да, говорил. Но... у меня сегодня была посетительница, которая заставила меня понять, что у нас... есть одно незаконченное дело.

Евгения не могла понять выражения его лица.

– Вы имеете в виду Бриджит?

– Да, – снова кивнул маркиз. – Я согласился не выдвигать против нее обвинений.

– Я рада.

Маркиз смотрел на нее, склонив голову набок.

– Я верю, что вы рады. У вас благородная, хотя и слишком импульсивная душа.

– Но вы же пришли сюда не затем, чтобы сделать мне комплимент, правда?

– Нет. У меня... есть кое-что, что принадлежит вам, и я подумал, что мне следует это вернуть.

– Что именно? – всполошилась Евгения.

– Во-первых, это. И его содержимое, – маркиз достал из-под плаща и бросил на стол ее ридикюль. Евгения замерла. В сумочке лежали те три письма, которые она получила от Грэгора. Она подняла на маркиза полные тоски глаза.

– Вы знаете... что внутри?

– К сожалению, да.

Евгения дрожащими руками достала письма.

– Вы... прочли их?

– Мадам, я знаю, что они...

– Это... некрасиво с вашей стороны, – воскликнула она, решив, что он действительно читал их. – И нехорошо, сэр, бросать их мне теперь, когда вы уже вынесли мне приговор. Как еще вы хотите меня наказать?

– Я еще не обдумывал вопрос о наказании, – пробормотал маркиз.

Тяжело дыша, отчего грудь ее вздымалась, Евгения подняла подбородок.

– Вы сказали, что это только первая вещь. Что еще?

Маркиз заколебался.

– Она... в коридоре. Я принесу ее.

Он вышел из комнаты. Убитая стыдом и раскаянием, Евгения держала в руке злополучные письма. Маркиз вернулся, и она уставилась на предмет, который он сжимал под мышкой. Кровь отлила от щек Евгении. Хотя он и был завернут в белый холст, Евгения была уверена, что это тот самый портрет, который писал с нее Грэгор.

– Я подумал, что вы захотите иметь его.

Евгения больше не могла выносить эту пытку. Она кинулась к нему, выхватила картину из его рук, развернулась на каблуках и швырнула ее в догорающий огонь.

– Вы не хотите даже взглянуть на него? – воскликнул маркиз.

– Нет. Нет. Не хочу! И это я тоже не хочу видеть, – бросила она письма в оживший камин. – Мне ничего не нужно оттого человека. Ничего! Я не хочу помнить о нем и о том, какой дурочкой я была.

Она схватила кочергу и ткнула ею в портрет, пытаясь затолкать его поглубже в огонь. Он должен полностью сгореть, превратиться в пепел. Убедившись, что картина горит, девушка отшвырнула кочергу в сторону, повернулась и с вызовом посмотрела на маркиза, который все это время молча стоял у нее за спиной.

– Все. Наказывайте меня как хотите. Мне теперь все равно.

– Все равно? – Маркиз шагнул вперед и крепко схватил ее за руки. – Ты не будешь возражать, если я накажу тебя вот так?

Она лишь ахнула, когда мужчина запустил пальцы в ее волосы, запрокинул голову и стал жадно целовать ее в губы.

– И так, и так, и еще вот так... – повторял он.

– Что вы делаете? – воскликнула Евгения.

– Беру то, что принадлежит мне по праву! – ответил маркиз. – Я с ума сходил от ревности с того самого момента, когда понял, что ты влюблена в другого! Думал, терпение и доброта помогут мне завоевать тебя. Я решил, что все будет хорошо, когда мы поженимся. Но твои слезы в ночь после нашей свадьбы убедили меня в обратном. Потом ты сбежала. Моих мучений не передать! Я мучился еще сильнее, когда узнал, ради кого ты меня покинула. Этот человек, я уверен, сумел навязать тебе свою волю, хотя я сам должен был заставить тебя покориться моей воле. И я заставлютебя покориться, моя дорогая!

Он снова со стоном наклонил голову и укусил ее губу с такой силой, что у нее потекла кровь. Возбуждение горячей волной пробежало по всему телу Евгении. Это были новые, неведомые ей ощущения. Как ни сильно билось сердце маркиза, ее сердце стучало еще сильнее.

– Милорд! – пролепетала Евгения, прижимаясь к его груди.

– Да, я твой лорд, твой повелитель, а ты – моя леди!

Девушка с беспокойством посмотрела на него.

– Но вы, должно быть, издеваетесь надо мной! Как вы можете хотеть меня, если верите, что я... принадлежала этому ужасному человеку?

Стараясь сдержать страсть, маркиз взял в ладони ее лицо.

– Я ошибался в тебе, любимая. Бриджит мне все рассказала.

Евгения затрепетала, почувствовав облегчение.

– Все?

– Да. Я хотел кинуться к тебе в ту же секунду. Только одно меня сдерживало и пугало.

– Пугало? Что? – прошептала Евгения.

– Что ты все еще любишь погибшего художника. Я ведь не читал его писем, дорогая. Бриджит пересказала мне их содержание, и я понял силу его обаяния. Я вполне могу допустить, что ты все еще пылаешь страстью к нему. Но твоя реакция на письма... и портрет... убедила меня, что это не так. Может, твое сердце и не принадлежит мне... пока... но оно по крайней мере свободно!

– Нет, – покачала головой Евгения. – Оно не свободно, милорд. Оно принадлежит вам. Думаю, и всегда принадлежало, но я была слишком глупа, чтобы понимать эти знаки.

– Знаки? – маркиз отстранил ее, держа на расстоянии вытянутых рук.

– Во-первых, моя ревность, когда мне показалось, что вы отдаете предпочтение леди Уоллинг.

Маркиз рассмеялся.

– Но я никогда не отдавал предпочтения леди Уоллинг. Просто она знала моего отца и дядю. Она скучающая женщина, и я проявлял лишь подобающую учтивость.

– Но... Бриджит говорила, что вы с ней... любовники!

– О, моя дорогая глупенькая девочка! – воскликнул маркиз. – Неужели ты еще не догадалась, что она лгала, чтобы добиться того, чего хотел Грэгор?

Ну конечно! Евгения не могла поверить, что была так слепа! Она вскрикнула и снова бросилась в объятия маркиза. Впервые она действительно полностью принадлежала своему мужу! Впервые чувствовала, как ее кровь закипает от страсти, которую раньше она могла себе только представить.

Ее тело трепетало от одного прикосновения его рук. Ее душа, казалось, содрогается в сладостной лихорадке. Здесь, сейчас в объятиях мужа была сосредоточена вся страсть, о которой она когда-либо мечтала.

– Так ты меня уже давно любишь? – пробормотал маркиз.

– Да, милорд, я всегда любила вас, от всего сердца, и буду любить вечно!

Маркиз застонал и подхватил ее на руки.

– Нам нужно наверстать потерянное время, ангел мой! Я с ума схожу от желания! Мы всю ночь будем снова, и снова, с тобой заниматься любовью и снова!..

Евгения была вне себя от восторга, когда муж понес к дивану. Невозможно и представить себе лучшее и более подходящее место, чем ее любимый «Парагон», где можно предаться радостям любви, быть любимой, дарить ответную любовь и верить в бесконечное счастье!