Текст книги "Вслед за тобой"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

19

Неприятностей было хоть отбавляй – Микаэла, надменная, вызывающая; самодовольно-напыщенный Артур; подавленный, сам не свой Роберт. Однако, появилась и еще незадача: нагрянула Сара с визитом.

Получив за полчаса до прибытия поезда от нее телеграмму, Синтия невольно воскликнула:

– Только этого не хватало! Неужели она заявится в такое неподходящее время?

– Кто заявится, мисс? – поинтересовалась Грейс, которая принесла телеграмму и теперь ждала указаний.

– Миссис Иствуд едет, хочет у меня пожить, – объяснила она горничной. – Вот прочтите.

Грейс медленно читала, близоруко вглядываясь в неровные строчки:

«Прибываю в 3 часа. Надеюсь, ты будешь мне рада. Мечтаю о встрече.

Сара.»

– Откладывать визит поздно, даже если бы нашлась уважительная причина, – недовольно подытожила Синтия.

– Может, миссис Иствуд ненадолго, мисс, – успокоила Грейс. – Еще вам забота. Я нынче утром Розе говорю, мисс Синтии надо отдохнуть. Опять вид у вас усталый, мисс, сразу заметно.

– Нет, я чувствую себя хорошо, – рассеянно отозвалась Синтия. – Приготовьте, пожалуйста, ей комнату, Грейс, и предупредите Розу.

– Хорошо, мисс, – сказала горничная и вышла.

Зачем Саре опять понадобилось сюда? – думала Синтия. Сарино недавнее письмо сплошь состояло из описаний приемов в ее честь по возвращении в Лондон. И в нем не было ни намека на стремление искать тишины и покоя в сельских местах. Да и суетное обременительное присутствие Сары сейчас вовсе не ко времени. Забот и беспокойства и так хватает.

Синтия взглянула на часы. Половина третьего. Она обещала Роберту быть к трем в «Березах». Надо позвонить, сказать, что ей придется сначала встретить гостью.

Взяв трубку, она назвала телефон Роберта. Через минуту ее соединили, и дворецкий пошел звать хозяина.

В трубке послышался шорох:

– Слушаю!

Это был голос Роберта.

– Привет, это Синтия. Только что пришла телеграмма от Сары. Она сегодня приезжает.

– Вы ждали ее?

– Нет, я не знала даже, что она собирается к нам снова. Кстати, не понимаю, зачем. Она терпеть не может деревню.

– Наверно, ей понадобился я, – заметил Роберт не без доли цинизма.

– Вы?

– Да. Именно в этом и кроется причина.

Он не стал объяснять, что имеет в виду, и тогда Синтия сказала:

– Она приезжает в три. Я ее встречу и привезу в «Березы», если хотите.

– Пожалуйста, не надо. Я не хочу видеть Сару. Просто есть у меня такая мысль, что ей нужно со мной встретиться. Неважно, не обращайте внимания. Приходите сразу, как только сможете – и одна.

– А вам действительно сегодня требуется мое присутствие?

– Я хотел обсудить с вами последние приготовления к свадьбе. Микаэла тоже вас ждет.

– Хорошо, если смогу вырваться, приду.

Синтия положила трубку, потом позвонила и заказала такси на станцию. По дороге она думала не о Саре, а о приближающейся свадьбе. И неудивительно. Микаэла отказывалась обсуждать что-либо, кроме предстоящей церемонии. Она вела себя с Синтией холодно-вежливо, но любой намек на откровенность отметала с непреклонной твердостью. Было заметно: Микаэла крайне подавлена. По временам Синтия замечала безнадежность и какое-то пугающее отчаяние во взгляде, в выражении лица. Но в присутствии Артура она принимала веселый и беззаботный вид, щебетала без умолку, хотя и не могла скрыть от близких явного притворства, которого не замечал лишь Артур. Было удивительно, как такой обман не бросается ему в глаза.

Однако, Артур впервые в жизни испытывал торжество покорителя сердец, сумев, как он полагал, завоевать любовь юной красавицы.

С той самой поры, как он стал взрослым, и у него возник интерес к женщинам, ему всегда давали почувствовать, что он скучен, нуден, общество его неинтересно. Особенно глубокую рану, сама того не ведая, нанесла Синтия, отказавшись выйти за него замуж. И при непомерном самодовольстве, чувстве превосходства, доходившем до крайности, в нем жила уязвленная гордость и желание когда-нибудь крикнуть всему миру: «Ну, что? Видали? Вот каков я!» Артур сейчас доказывал всей округе, знавшей его с детства, как они в нем ошибались. Ведь самая красивая и восхитительная молодая женщина из всех, кого видели когда-нибудь в этих краях, обещала стать его женой. Это был для Артура величайший момент всей его жизни.

Успех бросился ему в голову. Синтия заметила, что никогда еще он не был таким несносно самоуверенным, упорно хоть и без всякого основания доказывающим, что он личность необычная. Подчас Синтии стоило великого труда сдержаться и не высказать ему всю правду в глаза.

Помолвка имела покуда лишь одно благотворное последствие – Артур занялся ремонтом «Особняка». Дом был уродливый, к тому же Артур по своей скаредности не потратил на него ни пенни с той поры, как унаследовал родовое гнездо от отца. Микаэла наведалась в «Особняк» и отдала распоряжения, как все там переделать. Артур покорно согласился, и сразу же приступил к перестройкам и ремонту.

Синтия не без ехидства спрашивала себя, стал бы Артур с той же готовностью выполнять волю невесты, будь она не дочерью богача, а бесприданницей.

В то же время издевки Микаэлы по поводу «Особняка», полные едкого сарказма и остроумия, не забавляли Синтию, ей было невыносимо тяжело их выслушивать.

– А что вам за дело до этого дома? – спросила она как-то. – Вы же прекрасно знаете, что не собираетесь в нем жить.

Микаэла быстро взглянула на нее, сочтя вопрос попыткой выведать ее истинные планы.

– С чего вы взяли? – проговорила она, вскинув прелестную головку.

– Микаэла, прекратите! Не будем об этом, – попросила Синтия.

Дважды ей просить не пришлось – Микаэла повернулась и вышла. Было слышно, как она поет, поднимаясь по лестнице. Все это была игра, вызов, стремление причинить боль тем, кому вызов предназначен.

Синтия почувствовала на глазах невольные слезы. Она не забыла отчаянные жалобы Микаэлы на горькое детство. Ребенком Микаэла, наверно, была восхитительным, располагающим к себе, думала Синтия, вспоминая ясельных малышей. Она скучала по ним – ей хотелось снова держать их на руках, крепко прижимая к себе теплое тельце, ощущая на плече кудрявый затылок. Быть может, когда-нибудь, – шептало ей сердце, – когда-нибудь, мое собственное дитя…

Такси между тем подъезжало к станции, куда уже прибыл поезд, и Сара ждала, пока носильщик соберет ее багаж. Она громогласно обратилась к Синтии.

– Любовь моя, как я рада тебя видеть!

– Я опоздала, извини, – сказала Синтия. – Твоя телеграмма задержалась.

– Так я и думала, – сказала Сара без малейшего сожаления, и Синтии пришло в голову: телеграмма была послана с расчетом, что когда доставят, визит уже нельзя будет предотвратить.

– Ты, наверно, хочешь переодеться к чаю, – сказала Синтия, когда они вернулись на виллу, – и, может быть, отдохнуть?

– Я переоденусь, – ответила Сара, – но отдыхать не буду. Кстати, как дела в «Березах»? Пойдем туда вечером, повидаемся с Робертом и Микаэлой.

Она говорила как бы между прочим, но Синтия видела – это главная цель ее приезда.

– Там все хорошо, – сказала Синтия и добавила, – Микаэла, кстати, помолвлена.

– Помолвлена? И за кого же она выходит?

– За Артура Марриотта. По-моему, ты с ним знакома.

– За Артура Марриотта? Боже милостивый! Он ведь гораздо ее старше. Я едва обратила на него внимание. Он богат?

– О да, у него весьма приличное состояние.

Сара промолчала, а Синтии показалось, что гостья слегка раздосадована – как это она проворонила выгодного жениха.

– Что же, надо после чая обязательно к ним пойти, поздравить девочку! – воскликнула Сара. – К тому же я хочу видеть Роберта.

Синтия с величайшим трудом удержалась, чтобы не спросить: «Зачем?». Но вопрос совсем другого свойства последовал от Сары:

– Здесь был Питер?

Синтия быстро обернулась.

– Да, был. Откуда ты знаешь?

– Милая моя, я всегда все знаю. Кстати, это я сказала Роберту, чтобы он его пригласил.

– Ты?

– Да, я!

– Почему?

– Я считаю, для тебя это было самое лучшее, милая.

Синтия пристально на нее посмотрела.

– Ты и в самом деле так считаешь?

– Конечно! Видишь ли, я всякого наслушалась о Питере и поняла, довольно тебе страдать по кумиру своего детства. И еще, думала я, если неверного Питера убрать с дороги, ты, быть может, станешь благосклоннее к очаровательному и внимательному Роберту.

На Синтию словно обрушили неожиданный удар. Ее охватила настоящая ярость, хотелось дать Саре пощечину и выставить ее из дома. Эта вспышка принесла облегчение – по крайней мере не надо больше притворяться перед самой собой, будто ей нравится Сара или будто это ее друг. Она не позволит так нагло вмешиваться в свою жизнь.

Роберт тоже виноват. И на него она бесконечно сердита – зачем он слушал Сару, последовал ее совету… Но по крайней мере у него есть оправдание, ведь он хотел использовать ситуацию, добиваясь своей цели.

А что выиграла Сара – неужели ей просто интересно строить интриги, вмешиваться не в свое дело? Да, именно, что получила от этого Сара?

Через некоторое время Синтия успокоилась и взяла себя в руки. Возмущение ее улеглось, и она твердо и хладнокровно решила избавиться от визитерши. И, как ни претила ей ложь, произнесла заранее заготовленную фразу:

– Должна предупредить тебя, Сара, ко мне на конец недели собираются в гости друзья, и, боюсь, мы не сможем тебя здесь оставить дольше, чем до завтрашнего вечера.

– Не беспокойся, – ответила Сара. – Я не собиралась к тебе надолго. Просто повидать тебя.

– И Роберта? – спросила Синтия.

Сара кивнула.

– Да, и Роберта! Любопытство или ревность?

– Ни то, ни другое, – поспешно ответила Синтия.

– Надеюсь, и то, и другое, – улыбнулась Сара, – но я не могу открыть тебе свои резоны, зачем мне нужно с ним увидеться. Это и его секрет.

Синтия вынудила себя ответить безразлично-вежливо, и беседа шла на общие темы и за чаем, и по дороге в «Березы».

По приходе в усадьбу стало совершенно ясно, что Роберту неприятно видеть Сару.

У них могут быть общие секреты, но Синтия испытала бы стыд, окажись она на месте Сары – так негостеприимно встретил гостью хозяин.

Микаэла при виде Сары тоже особой радости не выразила.

– Какая волнующая новость! – прочувствованно воскликнула Сара.

– В самом деле? – отозвалась Микаэла, подняв брови и изобразив на пленительном личике глубокое равнодушие.

– Расскажите мне все, – продолжала Сара. – Когда свадьба?

– О деталях лучше спросите у Синтии, – сказала Микаэла скучливо. – Она занимается всеми моими делами. – С этими словами юная хозяйка вышла в сад через высокую стеклянную дверь.

– Наверно, стесняется, – заключила Сара. – Ведь она слишком молода для замужества. Но, быть может, и правильно, что вы поощряете этот брак, ведь латиноамериканки так быстро старятся, и, конечно, по темпераменту сильно отличаются от нас.

Синтия увидела, как помрачнел от этих пошлостей Роберт и быстро встала.

– Мне надо поговорить с Микаэлой, – сказала она, запинаясь, и торопливо прошла в сад, оставив Сару и Роберта наедине.

Микаэла разгуливала взад и вперед по газону и Синтия дождалась, когда она подойдет к ней.

– Что нужно этой ужасной женщине? – спросила Микаэла.

Синтия вздохнула.

– Когда-то я ее жалела. У нее трудная жизнь. Когда она приезжала в прошлый раз, ей было очень несладко.

Микаэла пожала плечами и сказала, как бы в ответ своим мыслям:

– Ну, а в общем эта дама просто наводит тоску. Кстати, мы с отцом решили – бракосочетание в понедельник.

– В понедельник! – ахнула Синтия. – О нет, Микаэла! Неужели так скоро?

– В понедельник, – был ответ.

Она повернулась, чтобы уйти, но Синтия остановила ее.

– Микаэла, вы сказали Хью?

Она едва осмелилась произнести это имя. Микаэла замерла.

– Нет, – ответила она, помолчав. – К чему? Если я принимаю решение, я строго ему следую. Я даже не знаю, где сейчас Хью.

– Вы правы, поступив решительно и бесповоротно, – сказала Синтия. – Однако, сейчас, по-моему, вам следует сообщить Хью о том, что выходите замуж… за другого.

– К чему? – холодно отозвалась Микаэла.

Синтия ответила ей совершенно искренне:

– Быть может, хоть он сумеет остановить вас, не позволит вам сделать эту глупость. Вашему отцу и мне не удалось. Надеюсь, к мнению Мартена вы прислушаетесь.

– Всегда буду слушаться Хью.

У Микаэлы изменился голос – исчез резкий вызывающий тон. Впервые за много недель она говорила по-человечески.

– Так сообщите ему, – настаивала Синтия.

Микаэла отрицательно покачала головой.

– Вы перехитрили себя, Синтия, – проговорила она еле слышно. – Перехитрили, когда приехали к Хью домой и уговорили меня с ним расстаться. Я повторила ему ваши слова, убедила его, что вы правы. И его мнение – следует поступать как порядочные люди, ни встреч, никаких контактов, пока обстоятельства не изменятся. Хью связан браком, выходит, это я должна изменить свои обстоятельства. Не так ли?

– Но я убеждена, Хью не предполагал, что вы поступите так дурно, противоестественно – выйдете замуж без любви! – воскликнула Синтия.

– Откуда вам известно, что он мог предполагать? – спросила Микаэла, чуть хрипло. В голосе ее звучало глубокое страдание. – Кому это может быть известно?

Она быстро отвернулась и бросилась бегом к дому, оставив Синтию одну, подавленную, обескураженную.

Некоторое время Синтия бродила по саду, затем вернулась в гостиную.

К ее удивлению ни Роберта, ни Сары, там не было, однако очень скоро та появилась.

– Пойдем, Синтия, нам пора! – поспешно проговорила она.

– Роберту, значит, я не понадоблюсь? – удивилась Синтия.

– Нет, Роберт, занят, – отвечала Сара. – Пошли.

Она почти силой вытолкнула Синтию в парадную дверь. Они пошли вдоль аллеи, и когда их нельзя было услышать из дома, Сара выпалила в великом возбуждении:

– Держись, я тебе скажу нечто сногсшибательное!

– Что случилось? – Забеспокоилась Синтия.

– Перед тем, как все тебе рассказать, хочу чтобы ты услышала мое мнение о твоем друге Роберте Шелфорде. Он ничтожество! Я восхищалась им, считала его, по крайней мере, человеком щедрым, но либо он изменился, либо я ошибалась.

– Что ты имеешь в виду? – сказала Синтия. – И почему о моем друге? Скорее, он твой друг, ведь вы знакомы много лет.

– Да, это так, – вынуждена была признать Сара. – Но должна сказать тебе, Синтия, – в «Березах» творится странное. Если бы Роберт вел со мною честную игру, я тоже не стала бы нарушать наш с ним уговор, – продолжила Сара. – Я давно дала ему слово не открывать его тайн, и слово свое сдержала. Но я ожидала чего-то взамен, хоть какой-то благодарности от него.

Синтия словно прозрела.

– То есть денег? – спросила она.

– А почему бы и нет? – спросила Сара. – У него их куры не клюют.

– Ты шантажируешь его?

– К чему такие абсурдные выражения? – послышался недовольный ответ. В глазах Сары сверкнул злобный огонек. – Я тебе кое-что скажу: Роберт делает вид, будто влюблен в тебя, а на самом деле у него в «Березах» живет содержанка.

Синтия застыла на месте.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что сказала, – ответила Сара. – Он прячет там какую-то свою подружку.

– Ты сошла с ума! – ахнула Синтия, но естественное любопытство взяло верх и она тут же добавила, – откуда тебе известно?

– Знаю! Только что, когда мы с ним разговаривали, негритянка, – Зелли или как ее там, – вошла и шепнула что-то ему на ухо. Всего я не расслышала, но кое-что разобрала, и у меня сразу возникли подозрения. И повел себя Роберт престранно – вскочил и бросился вон из комнаты без извинений и объяснений. Он словно забыл о моем присутствии! Он помчался наверх, следом за негритянкой, и они оба свернули в Южное крыло.

– Но это невозможно! – воскликнула Синтия. – Ты ошиблась.

– Ты не знаешь Роберта Шелфорда, для него невозможного нет, – злобно прошипела Сара. – Особенно, если речь идет о женщинах.

– Какие женщины? Нет там никого! Это ошибка, плод твоего воображения.

Сара улыбнулась снисходительной улыбкой человека, которому известно гораздо больше, чем другим.

– Я по выражению лица Роберта поняла: здесь творится неладное, подождала немного, постояла минутку – и вслед!

Если, думаю, обернется и увидит, скажу, что хотела попрощаться. Как ты знаешь, Южное крыло – нежилое, оно всегда было на замке. Он и мне, и другим, – сама слышала, – говорил, там пусто, это нежилая часть дома. Он затворил за собой дверь, но я ее приоткрыла и заглянула внутрь. Ты, наверно, помнишь, там длинный коридор упирается в окно с витражом?

– Да, – отозвалась Синтия, – конечно!

– Ну, так вот – в коридоре роскошная мебель, ковры, вазы с цветами. Роберт лгал! Богатая обстановка! Дверь в комнату в дальнем конце была открыта, и Роберт, наверно, был там. Послышались голоса; я подождала еще. Негритянка вышла. Она несла поднос, а через руку у нее был дамский халат – розовый атлас с гипюром! Я успела все рассмотреть, она меня не заметила. Потом я тихонько выскользнула и спустилась вниз. Теперь ты мне веришь?

– Нет! – отрезала Синтия.

Сара визгливо засмеялась.

– Конечно, ты не желаешь верить! И я знаю, почему – ты влюблена в этого человека!

20

– Ах, мисс, какая вы красивая! – воскликнула горничная, в последний раз поправляя подвенечный наряд.

Микаэла пристально вглядывалась в свое отражение в зеркале – фата из старинных кружев на темных волосах, венок из флердоранжа, перевитого жемчужной ниткой, жемчужное ожерелье вокруг белой шеи, белое атласное платье ниспадает пышными складками на пол.

Она была бы несказанно хороша, если бы не тоска во взоре и горькая складка у рта, – подумалось Синтии.

Микаэла долго не отрывала от зеркала глаз, потом обратилась к горничной:

– Спасибо, Флоренс. Это, пожалуй, все.

– Сказать мистеру Шелфорду, что вы готовы, мисс?

– Да, скажите, я через несколько минут спущусь.

Горничная вышла, закрыв за собой дверь. Микаэла повернулась к Синтии.

– Ну? – спросила она. – Как я выгляжу?

Синтия понимала: над ней просто насмехаются, и устало, зная, что слова не возымеют действия, проговорила:

– Вам известно мое мнение, Микаэла.

– Знаю, – ответила Микаэла, – но слишком поздно, слишком поздно! Артур ждет в церкви, через несколько минут я дам клятву любить его, уважать и подчиняться ему во всем…

– Не надо, Микаэла! Не следует произносить лживых обещаний, отмените церемонию! – молила Синтия.

– Поздно, – повторила Микаэла. – Слишком поздно.

Ничто не поколебало решимость Микаэлы, и сейчас, как она и говорит, Артур ждет ее в маленькой деревенской церкви из серого камня. Через полчаса они станут мужем и женой.

Синтия видела – Микаэла в отчаянии, намеренно терзает себя, намеренно своим безумным поступком обрекает себя на мучения, непоправимую беду.

Любовь безответная или отвергнутая, так же как и насильственная разлука способна уничтожить любящего, а Микаэла, права она или нет, любит Хью. Синтия в этом не сомневалась, к тому же к ней пришло истинное, глубокое понимание, какого она не ведала прежде, что такое безнадежная любовь. Ведь все последние дни Синтия тоже терзалась. Слова Сары, что она влюблена в Роберта, словно пелену сорвали у нее с глаз. Синтия не могла этого отрицать. Ей казалось, на нее обрушился внезапный удар, а сердце пронзила стрела, которую она не в состоянии вырвать.

Как только она осталась наедине со своими мыслями, она напрямую, без обиняков обратилась к самой себе и сказала себе правду. Да, она любит Роберта.

Она не знала, когда в ней зародилось чувство, но нахлынуло оно внезапно, безраздельно завладев ею. Она не понимала прежде, что стремится убежать от Роберта, страшась не его, а себя.

Всегда, с их первой встречи, она чувствовала в нем огромную внутреннюю силу, необоримо влекущую, способную развеять прошлое, разрушить прежнюю любовь и зародить в ее душе новую и более сильную. И она боялась вновь пробудиться к жизни, испытать радостный безудержный восторг, который познала на заре своей первой любви.

Часами лежала она по ночам без сна, и перед ней, как в кино, разворачивались события прошлого. Любовь к Питеру, юное чувство нежного девичьего сердца. Она не смогла расстаться с этим чувством, даже когда была обманута, брошена и забыта. Любовь к Питеру таилась в ее сердце, как бесценное сокровище, любовь для нее была свята, Синтия не желала признаться себе, что сокровище исчезло, а судьба над ней посмеялась.

И вот, тайно, незаметно в душе у нее зародился новый драгоценный дар. Роберт вошел в ее жизнь. Она пыталась от него ускользнуть, отчаянно боролась против влекущей силы, которую в нем ощущала. Но теперь – зачем таить от себя? – раньше или позже, сила эта покорит ее, завладеет ею и вынудит сдаться на милость победителя. Теперь она ясно видела, что с ней произошло, и только спрашивала себя вновь и вновь, не слишком ли поздно наступило пробуждение?

Почему так изменился Роберт? В леденящем ужасе она старалась отринуть объяснения и предположения Сары, будто в «Березах» живет другая женщина. Унизительно опускаться до подозрений, но все равно следует узнать правду – хотя бы ради собственного покоя.

Это были не терзания ревности, она испытывала совсем иное чувство – осознав свою любовь, ясно поняла, что любят не за высокие помыслы, благородство или доброту. Любят просто человека, каким бы он ни был.

Ей были прекрасно видны недостатки Роберта – нетерпеливый нрав, беспощадность и то, как проявления внутренней мощной, кипучей силы, чувств берут в нем верх над рассудком. Но при этом знала и то, как широко он мыслит, как щедро дарит свою помощь, как деликатен; видела и его ненасытное стремление к добру и внутренней чистоте. И любит Роберта какой он есть, был и каким может стать. Не слишком ли поздно? Что произошло за эти недели, отчего он так изменился? Вот сегодня утром, вспоминала Синтия, увидев ее, он прошел мимо, лишь бросив на ходу «доброе утро».

Роберт напоминает человека, которому грозит смертельная болезнь и ничего не замечающего из-за внутренней тревоги. Нельзя поверить, что причиной этому лишь Микаэла. Есть иные причины. Но, Боже милостивый, только бы не те, что заподозрила Сара.

– Слишком поздно!

Микаэла опять, словно про себя, повторила эту фразу, Синтия вздрогнула и обернулась к ней.

– Еще не слишком поздно! – воскликнула она звенящим голосом.

Микаэла широко раскрыла глаза в удивлении.

– Я надеялась, вдруг что-то предотвратит свадьбу, какое-то неожиданное событие… Этого не случилось, и я своей волей запрещаю вам этот шаг. Снимайте свой наряд, Микаэла! Выбросите, забудьте о нем. Сейчас мы пошлем кого-нибудь сказать, будто вы заболели, а после вдвоем уедем, вы и я. Найдем место, где вас спрятать и где вы все хорошенько обдумаете, пока… – Она сделала паузу, чтобы ее слова звучали убедительнее. – …Пока вы снова не увидитесь с Хью.

– О чем вы говорите? – изумилась Микаэла.

– Я написала ему, – ответила Синтия. – Писала о вашем намерении, но не знаю, где он. Может, по-прежнему за границей. Видимо, мои письма не дошли. Он любит вас, Микаэла. Что бы вы ни сказали друг другу при расставании, какой бы ни был у вас уговор, я не сомневаюсь, он любит вас, у вас и у него истинное, глубокое чувство. Подождем от него известий.

Она замолчала и перевела дух. Микаэла не сводила с нее глаз.

– Вы написали Хью? – отозвалась она каким-то странным голосом.

– Я полагала, он должен знать, – промолвила тихо Синтия.

– Почему же он не ответил? – растерянно и испуганно спросила Микаэла.

– Если он за границей, ответ мог еще и не придти. Я написала только на Гросвенор Сквер, единственный мне известный адрес.

Микаэла внезапно закрыла лицо руками.

– Вы правы, – сказала она. – Я не в силах! Я не вынесу этого! О Синтия, Синтия, помогите мне!

Сопротивление рухнуло, маска отчаянного вызова, в которой Микаэла так долго представала свету, треснула и рассыпалась. Перед Синтией стояла маленькая девочка в подвенечном платье – дитя, напуганное и сбитое с толку переживаниями, которые ему не по возрасту. Синтия бросилась к ней, обняла и прижала к сердцу, как мечтала все эти дни.

– Бедная моя, – шептала она, – так настрадалась! Все хорошо. Все как-нибудь устроится.

– Увезите меня и спрячьте, – молила Микаэла, – я не могу этого больше выносить. Я не могу никого видеть.

Синтия обняла ее покрепче, целуя в щеку.

– Вам надо все окончательно решить, не раздумывая долго. Отец ждет вас внизу, – она взглянула на часы. – Артур, наверно, в церкви. И вы уже опоздали!

– Скажите им, я больна, скажите, умерла! – закричала Микаэла с надрывом. – Хорошо бы и на самом деле! Ах, Синтия, я хочу умереть!

Лицо ее залили слезы. Синтия подошла к звонку.

– Я позвоню Флоренс. Пусть позовет сюда отца.

– Нет, нет! – твердила Микаэла. – Нет, не хочу его видеть! Никого не хочу видеть!

Синтия протянула руку к звонку, но тут за дверью послышались голоса. Микаэла обернулась к ней в ужасе.

– Это отец! – крикнула она. – Не хочу его видеть!

В дверь повелительно постучали. Синтия подбежала и слегка ее приоткрыла.

– Микаэла больна… – начала она было, но вдруг у нее вырвалось изумленное восклицание.

Перед дверью стоял Роберт, а с ним Хью Мартен. Синтия тихонько вскрикнула, но никто ее не слышал. Хью вбежал в комнату, и, следом за ним, широко распахнув дверь, вошел Роберт.

Микаэла по-прежнему стояла у туалетного стола, закрыв руками мокрое от слез лицо. Потом она посмотрела вокруг и увидела перед собой Хью.

На мгновение она замерла от неожиданности, и вдруг из груди ее вырвался крик бесконечной радости, невыразимого блаженства – Синтия никогда до той поры не слышала подобного восторга в человеческом голосе.

Хью прошел через комнату к ней и обнял ее. Он поднял ее на руки, она положила голову ему на плечо, и длинная фата перевесилась через его руку на пол.

– Что они с тобой сделали, любимая? – сказал он с тихой яростью.

– Ах, милый Хью!

Микаэла по-прежнему заливалась слезами, обняв его одной рукой. Они забыли обо всех и всем на свете.

– Все уладилось, дорогая моя, все уладилось.

– Уладилось? – переспросила она.

– Моя жена скончалась вчера, – сказал Хью. Я только сегодня утром получил письмо от Синтии, и сразу прилетел – я был в Швейцарии. Я боялся, смертельно боялся опоздать.

– О Хью!

Он крепче сжал ее в объятиях… наклонился к ней… Синтия, словно очнувшись от столбняка, выскользнула из комнаты и закрыла за собой дверь.

Она тоже плакала от облегчения и счастья. Микаэла спасена, они с Хью вновь обрели друг друга. Синтия прислонилась к двери и стала искать платок.

– Возьмите мой, – предложил Роберт.

Она не видела, что он стоит рядом, и вздрогнула от неожиданности, стараясь улыбнуться сквозь слезы, но его лицо было мрачным. Он протянул ей платок, и она вытерла глаза.

– Спасибо, – поблагодарила она, овладев голосом. – Микаэла уже решила отказаться от этого замужества.

– Почему-то думал, что так все и кончится, – проговорил Роберт.

– А как быть с Артуром… Как мы с ним поступим?

– Я не забыл о нем, – ответил Роберт. – Я уже отправил за ним в церковь машину. Мне жаль парня, хоть я и не испытываю к нему симпатии.

– Может сказать, что Микаэла больна, ему будет не так тяжело, – предложила Синтия.

– Нет, я скажу правду. Сам виноват – что он о себе вообразил, сделав Микаэле предложение? Думать надо было.

В голосе Роберта появились знакомые безжалостные нотки, а Синтия сразу почувствовала облегчение. Роберт подошел к верхней ступени лестницы.

– Машина вернулась, – сказал он. – Идемте, вы поможете мне. Он говорил не допускающим возражений тоном, и Синтия повиновалась.

Разговор с Артуром был не из приятных, но Синтия должна была признать, что тот повел себя на удивление беззлобно.

Роберт изложил ему обстоятельства, после чего Артур встал.

– Мне нечего сказать, Шелфорд; в сущности, я ничего и не собираюсь говорить. Займусь лучше снова фермерством – но опять мне придется сокращать посевную площадь из-за конкуренции со стороны «Берез».

– Не бойтесь этого, – сказал Роберт. – По всей справедливости открою вам секрет – я, наверно, скоро продам «Березы».

Синтия, не выдержав, вмешалась.

– Вы продаете «Березы»? – повторила она в изумлении.

Роберт кивнул.

– Я намерен уехать за границу, но это пока строго между нами. Я вам сообщил об этом, Артур, надеясь, что это послужит некоторым утешением при сложившихся обстоятельствах.

– Благодарю, – сказал Артур. Он помолчал в неловкости, потом оглядел себя, словно вспомнив, что одет к венцу.

– Поеду домой, – сказал он резко, и добавил, – ваш шофер в церкви сказал кое-кому, что Микаэла больна. Буду весьма обязан, если это останется официальной версией для моих соседей и всех в округе. Не хочется выглядеть полным болваном.

Говорил он с обычной напыщенностью, но Синтия от души его пожалела.

– Конечно, – поспешно заверил Роберт. – Что касается нас, это будет единственная версия происшедшего. Позднее, когда вы сочтете удобным для себя, помолвка может быть расторгнута по взаимному согласию.

– Благодарю вас, – снова сказал Артур, и попрощался с большим достоинством.

Проводив Артура до дверей, Роберт вернулся в библиотеку. Он посмотрел на Синтию с выражением, которого она не могла разгадать.

– Спасибо вам за все, – сказал он. – Если бы не вы, Хью не успел бы сюда вовремя.

– Не нужно меня благодарить, Роберт. Почему вы продаете «Березы»?

Он отвел глаза.

– Я уезжаю.

У нее вдруг мучительно сжалось сердце.

– Почему? – воскликнула она.

Наступило молчание, потом Роберт ответил:

– Я должен вам что-то показать.

Он направился к двери, Синтия за ним. К ее удивлению они поднялись по лестнице наверх, и, когда повернули к Южному крылу, ей все стало ясно. На мгновение ею овладел страх и растерянность.

Она не знала тайны Роберта и опасалась ее узнать. Против воли она заставила себя следовать за ним. Он шел, высоко подняв голову, но лицо было усталое, бледное, как полотно.

Роберт раскрыл дверь в коридор этого крыла дома. Как и говорила Сара, все утопало в роскоши, повсюду огромные вазы с цветами. Синтии казалось, они идут, как во сне, даже звук шагов поглощался толстым пушистым ковром. В конце коридора Роберт остановился и первый раз посмотрел ей прямо в глаза.

– Вам не страшно? – спросил он.

Синтия не знала, что ответить. Ей действительно было страшно, но почему – она не могла понять. Роберт открыл дверь.

Синтия хорошо знала эту комнату – спальню своей матери, огромную, просторную, с окнами, выходящими на розарий.

Шторы были опущены. В полумраке благоухали оранжерейные цветы, чувствовался тонкий, еле уловимый аромат пряных духов.

Кровать была в алькове на постаменте – к ней вели три ступени. Огромная кровать из позолоченного резного дерева. Роберт неожиданно нагнулся и включил лампу. У Синтии перехватило дыхание.

На кровати, вся в белом, лежала женщина. Руки сложены на груди, в ладонях единственная белая лилия. На мгновение Синтия приняла женщину за спящую, потом, вглядевшись в неподвижные черты, закрытые глаза, смутную улыбку счастья, застывшую на губах, поняла – это покойница. Надо лбом золотистым нимбом сияли на фоне атласной подушки рыжие волосы. И Синтия догадалась.