Текст книги "Охотницы за мужьями"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Барбара Картленд
Охотницы за мужьями

ГЛАВА ПЕРВАЯ

1816 год

В коридоре послышались легкие торопливые шаги и возбужденный девичий голосок произнес:

– Я решила все наши проблемы!

Дверь гостиной, где обычно завтракали сестры, распахнулась настежь, и Андрина с порога продолжила:

– Я не сомкнула глаз и размышляла всю ночь напролет. Зато теперь я точно знаю, что нам делать.

При ее появлении два хорошеньких личика тут же повернулись к ней и две пары глаз уставились на Андрину с мгновенно вспыхнувшим интересом.

– Что же ты решила?

– Говори скорее, Андрина!

Андрина стремительно пересекла комнату и уселась на свое место во главе стола.

Трудно было вообразить, глядя на сестер Мелдон, что на свете могут существовать три столь разные девушки, каждая из которых по-своему прекрасна.

Андрина была старшей и наименее яркой по внешности.

Средняя сестра – восемнадцатилетняя Черил – наоборот, заставляла всех, кто впервые видел ее, терять дар речи – настолько она была очаровательна.

У нее были волосы цвета спелой пшеницы, небесно-голубые глаза и кожа, при взгляде на которую любой вспоминал клубнику со сливками.

И к тому же она обладала тонкой, как тростинка, фигуркой и двигалась с удивительной грацией.

Шарон, младшая из сестер, унаследовала от отца темные волосы, пышно обрамляющие ее головку, и смугловатый оттенок кожи, как у цветка магнолии. Глаза ее иногда казались темно-синими, но чаще, если менялось освещение, в них вспыхивал странный затаенный огонь.

Полковник Мелдон часто повторял, что своей внешностью Шарон обязана очень далекому испанскому предку, который каким-то образом затесался в родословную семейства Мелдонов.

Но как бы то ни было и каков бы то ни был этот уже давно забытый предок, Шарон была достойна преклонения, и не только за красоту, но и острый живой ум и самый веселый характер из всех трех сестер.

Она радовалась всему, что ее окружало, – и люди, и события, где бы они ни происходили, вызывали в ней живейшее любопытство.

Она мечтала принимать участие в светской жизни, о которой читала в дамских журналах, а также и в более серьезном издании «Морнинг Пост».

Их отец получал эту газету каждый день и после прочтения неизменно отдавал в руки именно Шарон.

Андрина в любом другом обществе, наверное, воспринималась бы также с восхищением. Но только не в тех случаях, когда с ней рядом были ее прелестные сестры.

Она представляла собой нечто среднее между этими двумя красавицами, так как не обладала грацией Черил и темпераментом Шарон, и волосы ее не сияли таким солнечным блеском, как у средней сестры, и не были столь темными, как у младшей.

«По сравнению с ними я серая мышка», – говорила самой себе Андрина с некоторой грустью.

Но мать часто говорила дочери, что русый цвет ее волос не менее привлекателен, вызывает у людей ощущение любви и покоя. Словно после яркого солнца или густой темноты попадаешь в приятные глазу сумерки.

В гармонии с ее русыми локонами, глаза Андрины были неяркого зеленого цвета, правда, иногда они вдруг становились изумрудными. Она часто вздыхала, сетуя на природу, что та не сотворила ее огненно-рыжей, что подходило бы к зеленым глазам.

Впрочем, в миловидности она не уступала сестрам, а доброе выражение, всегда присутствующее на ее лице, возбуждало к девушке всеобщую симпатию.

Так как она была старшей из сестер, то с детства воспитала в себе практичность и рассудительность, а после кончины матери пять лет тому назад, в пятнадцатилетнем возрасте, взяла на себя управление всем домашним хозяйством.

В последние два года жизни их отец тяжко хворал, а Черил и Шарон были еще слишком юны, так что пришлось Андрине быть и управляющей, и нянькой, и сиделкой, и гувернанткой, и горничной, короче говоря – мастерицей на все руки, способной выполнять любую работу.

Правда, некоторое время с девочками занималась гувернантка, приезжающая на уроки из ближайшего городка, но скоро ей нечем стало платить.

Андрина, прекрасно помнившая все то, чему ее учила матушка, передала знание хороших манер и правил этикета, которые необходимо знать молодым леди, своим сестричкам и надеялась, что ей удалось оправдать материнские надежды.

Управляла она домом твердой рукой, но с сестрами обращалась ласково, а они отвечали ей любовью и уважением.

Впрочем, Андрине было легко с ними, потому что Черил была настолько добра по натуре, что готова была выполнять все то, о чем бы ее ни попросили. А Шарон благодаря своему уму, в свою очередь, хорошо понимала, что все то, чему учит ее старшая сестра, пригодится в будущей взрослой жизни.

Еще помогала сестрам и начитанность, и неукротимое тщеславие Шарон, ее желание изменить жизнь их всех троих к лучшему.

Именно Шарон заронила в голову Андрине идею, над которой та мучилась всю ночь, и наконец ворвалась в комнату к сестрам с торжествующим видом.

– Я решила, что должна отправиться в Лондон немедленно!

– В Лондон! – воскликнула Шарон. – Но зачем? И почему именно ты?

Андрина взялась за кофейник, стоящий посередине стола, наполнила свою чашку и отхлебнула глоток, попробовав, не остыл ли кофе. Убедившись, что кофе хорош, она продолжила:

– Всю ночь я провела, раздумывая о том, что ты мне сказала напоследок, дорогая Шарон.

Шарон немного удивилась.

– Ведь я сказала тебе только то, что сестры Ганингс взяли Лондон штурмом и что мы можем сделать то же самое. Тем более что их было двое, а мы превосходим их числом – нас ведь трое.

– Ты также сказала, – напомнила тут же Черил, – что Андрина гораздо красивее, чем Мария, а я вообще ангел. И Элизабет Ганингс не идет ни в какое сравнение со мной.

– Да-да, именно это я и сказала, – согласилась Шарон. – Но ведь это была простая болтовня.

– Но она запала мне в душу и не дала спать всю ночь, – прервала сестру Андрина. – Ты была абсолютно права: вы обе – и Черил, и Шарон – так очаровательны, так красивы, что я должна все сделать для вас, чтобы вы были счастливы.

Она выдержала паузу, а потом провозгласила:

– Давайте посмотрим правде в лицо. Здесь, живя в этом доме, нам не на что рассчитывать – не только на какой-то комфорт, но даже на мало-мальски приличное существование. Папа нам ничего не оставил.

– А чем же мы все-таки располагаем? – поинтересовалась любознательная Шарон.

Андрина глубоко вздохнула, прежде чем ответить.

– Меньше чем двести фунтов годового дохода. У нас в распоряжении только дом, но вы сами видите, в каком он состоянии. А на его ремонт не хватит никаких денег. На еду и на одежду, если нам этот доход разделить на троих, получится ничтожная сумма, и мы можем держать только одну лошадь для выезда.

Долгое молчание последовало за этим печальным отчетом. Глаза сестер с вопросом устремились на лицо Андрины, а та, выдержав паузу, продолжила:

– Поэтому, придя в полное отчаяние, я усиленно размышляла, и вдруг меня осенила идея.

– Какая? – воскликнула нетерпеливая Шарон. – Говори быстрее, иначе я умру от любопытства.

– Я отправлюсь в Лондон, чтобы повидаться с герцогом.

– С герцогом?!

Восклицание двух сестер прозвучало как эхо.

– С каким герцогом?

– Разве мы знакомы с каким-то герцогом?

– Да. Мы никогда не встречали в жизни ни одного герцога, – спокойно ответила Андрина. – Но папа говорил, что у него есть дальний родственник, и он вроде бы герцог и даже мой крестный отец.

– Все это очень сомнительно, – сразу же быстрым своим умом оценила обстановку Шарон. – Я не помню, чтобы твой крестный присылал тебе какие-нибудь подарки или как-то еще давал о себе знать.

– Да, ты права. Он не оказывал мне знаки внимания, – подтвердила Андрина, – но настало время, когда ему придется хоть как-то выполнить свой долг перед Господом. Раз он меня крестил, то пусть хоть немного и потратится.

Темные ресницы Черил заколыхались. Девушка терялась в догадках.

– А я вообще о нем ничего не слышала. Кто он такой?

– Герцог Броксборн, – ответила Андрина. – По моим расчетам, он уже совсем старик, но папа очень хвалил его. Когда наш отец был молодым человеком, то со своим папой, то есть с нашим дедушкой, он пару раз навещал загородное поместье герцога Броксборна и рассказывал, какая там отличная охота.

– А каким образом герцог Броксборн вдруг стал твоим крестным отцом? – поинтересовалась дотошная Шарон.

Андрина улыбнулась в ответ.

– Об этом я ничего не знаю, но думаю, что я обязана этим маме. Вы знаете, что она очень старалась, чтобы мы – все ее дети – принадлежали к высшему обществу, и, наверное, наши родители не утеряли бы общественное положение, если бы папа не проиграл на скачках и в карты все свое состояние.

– Как это могло случиться? – невинно спросила Черил.

– Потому что он был дурак! – резко оборвала сестру Шарон.

– Я сама часто задаюсь этим вопросом, – миролюбиво произнесла Андрина. – Ведь наш отец был далеко не глуп и стыдился своих слабостей. Но мне думается, что ему просто было очень трудно вести себя иначе, чем все его знакомые джентльмены, потому что во время его молодости азартные игры были приняты в лондонском обществе и не считались пороком. А ведь он был такой отзывчивый, жизнерадостный и красивый, его все приглашали в компанию, и ему трудно было противостоять искушению.

Шарон тут же возразила:

– Я могу понять, что мужчина не может противостоять подобному искушению, пока он холост. Но ведь он этому искушению поддавался уже тогда, когда имел трех дочерей. Как же мама не смогла запретить ему участвовать в азартных играх?

– Она пыталась, – ответила Андрина. – Но подумайте сами, девочки, она была так молода и так обожала своего мужа. Она готова была отдать жизнь за его любовь и за то, чтобы он был счастлив.

– Но нам это счастья не принесло, – сухо произнесла Шарон.

– Да, конечно, – согласилась Андрина. – И вот поэтому я собираюсь встретиться с крестным отцом и настоять на том, чтобы он что-то сделал для нас.

– А как ты надеешься чего-нибудь от него добиться? – поинтересовалась младшая сестра. – Ведь это ужасно – встретиться с незнакомым человеком и сразу просить его о чем-то…

Представив себе сцену, как Андрина упадет в ноги герцогу, робкая Черил сама чуть не потеряла сознания.

Андрина протянула руку и резким движением похлопала ее по плечу.

– Бодрись, сестричка! Конечно, я не могу утверждать с уверенностью, но есть шанс, что в нем пробудится совесть, когда я ему напомню о том, что папа был не только его другом и пусть очень дальним родственником, но и то, что я лежала на его руках, когда меня опускали в купель в храме Божьем. Грех состоит в том, что он даже не поинтересовался нашей жизнью за столько прошедших лет!

– Отец неоднократно говорил, – заметила Шарон, – что богатым не нравится, когда нищие толкутся у их парадных дверей.

– Да, наверное, герцог придерживается такого же мнения и приказывает слугам гнать попрошаек со ступеней своего дворца.

Андрина печально вздохнула, но, набравшись храбрости, продолжила:

– Но я не собираюсь попрошайничать. Я хочу только намекнуть его светлости, что ему ничего, не будет стоить одна маленькая услуга – представить нас высшему свету, помочь нам участвовать в лондонском сезоне, чтобы вы, сестрички, смогли найти подходящих мужей.

– Мужей!

Произнеся это слово, чувствительная Черил чуть не упала в обморок.

– Конечно, – ответила ей Андрина. – А иначе зачем вам ехать в Лондон?

Шарон тут же подхватила ее мысль.

– Конечно, ты права. Так поступили и знаменитые сестры Ганингс. Элизабет тогда же, в первый сезон, вышла замуж за герцога, а Мария за графа.

Кто не знал в то время историю сестер Ганингс? И какая девушка не вспоминала ее, ложась в постель и погружаясь в грезы?

Андрина тоже была увлечена рассказами об этих двух счастливых, удачливых девушках.

А вот как все это происходило.

Однажды, накануне сезона, две бедные сестрички, сопровождаемые своей скромно одетой матушкой, приехали из Ирландии в Лондон – случилось это в 1751 году, – и тут же лондонский высший свет капитулировал перед очарованием этих девушек.

Все газеты писали о каждом их поступке, о каждой прогулке или посещении магазина. Журнальные страницы были заполнены стихами, восхваляющими юных красавиц.

Даже самый известный поэт того времени не счел для себя унизительным подобные вирши.

Два ангела спустились с неба к нам!

Их красота и скромность…

Все пленяет при виде этих дам.

А сердце? Сердце – замирает…

Ровно через месяц после знакомства с Элизабет Ганингс герцог Гамильтон предложил ей руку и сердце, и их обвенчали в полночь в храме на Керзон-стрит.

Пять дней спустя Мария Ганингс вышла замуж за эрла Ковентри и отправилась с ним в его поместье в Кенте – «укреплять брачные узы», как писалось в газетах.

Обладающая не только красивой внешностью, но и мужественным характером и умением прощать людям человеческие слабости, Элизабет была, конечно, достойна восхищения, потому что в мужья ей достался горький пьяница, подверженный приступам белой горячки.

Однако, родив от него двух детей, и, к счастью, сына и, следовательно, наследника, она с облегчением скинула с себя тяжелую ношу, так как герцог из-за своего пьянства скончался, прожив на свете всего тридцать три года.

Была ли вдова, оставшись в одиночестве, несчастна, никто не знал. Но вскоре она вышла замуж снова, и вторым мужчиной, что завоевал ее сердце, стал полковник Ян Кемпбел, мужчина, обладающий великими достоинствами и большими амбициями. Тем более что он по наследству стал в скором времени пятым герцогом Ардли.

Для Андрины эта история была воплощением ее романтических мечтаний. Она надеялась, что Черил достойна лучшей судьбы, чем Элизабет. По ее мнению, никто на свете – никакая мисс Ганингс – не может соперничать с ее сестренкой красотой.

Девушки часто, а вернее всего, постоянно вспоминали счастливую биографию сестер Ганингс.

– Это ты должна выйти замуж за герцога, – убеждала Черил Шарон. – Тебе как раз такая судьба подходит. Мне не хватит уверенности в себе, чтобы занимать такое высокое положение в обществе.

– А мне, наоборот, хочется, чтобы ты стала герцогиней, – вмешивалась в разговор Андрина. – Такой красивой герцогини, как ты, дорогая Черил, никогда еще не видел свет.

И сейчас, когда Андрина явилась к сестрам со своей смелой идеей, разговор о замужестве с высокородным аристократом снова повторился.

– Я уверена, что как только вы, сестрички, попадете в Лондон, то все герцоги будут у ваших ног, – сказала Андрина, с нежностью глядя на девушек. – Ты, Черил, обязательно станешь герцогиней. Как только любой титулованный мужчина увидит тебя, так тут же сделает тебе предложение, – конечно, если раньше он не познакомится и не обручится с Шарон, – улыбнулась старшая сестра.

– А как же ты, Андрина? – поинтересовалась Шарон.

– Мне некогда думать о себе, пока вы еще не пристроены, – заявила Андрина. – А это, как вы знаете, девочки, дело очень спешное. Откладывать на долгий срок замужество невозможно. У нас денег хватит только на один этот сезон, и не более.

– Как так получилось, что мы остались совсем без средств? – спросила Черил.

– Не задавай глупых вопросов, – оборвала ее Шарон. – Разве мы тебе не говорили, во сколько обошлись нам карточные проигрыши папочки, а потом его болезнь. Я удивляюсь, откуда вообще у нас остались какие-то деньги на поездку в Лондон. Ты просто волшебница, Андрина, если что-то нашла в доме.

– Вспомни про матушкино ожерелье, – с некоторой печалью произнесла Андрина.

Тут обе ее младшие сестры восторженно вскрикнули.

– Конечно, мамино ожерелье! – оживилась Шарон. – Оно должно стоить сотни фунтов.

– Камни там не очень большие, за исключением изумрудов, – утихомирила ее восторг Андрина, – но мама говорила мне, что если его продать, то можно выручить не меньше пяти сотен фунтов.

– Так это же куча денег! – воскликнула Черил.

– Не так уж много, но для осуществления наших замыслов этой суммы хватит. Не забывайте, по какой причине мама прятала его все эти годы, пока мы жили здесь. Она говорила, что это заветное яичко к Пасхальному дню. Что это украшение когда-нибудь выручит нас.

– Удивляюсь, почему папа не добрался и до него, – пожала плечами Шарон.

– Мама убедила его припрятать ожерелье на черный день, а потом, я думаю, он попросту забыл о нем, – объяснила Андрина. – Во всяком случае, я знаю, что она собиралась продать его, как только кто-то из нас соберется выходить замуж. И вот теперь мы как раз и сделаем это с той же целью.

– Если мы выручим за него действительно пять сотен фунтов, – со свойственной ей практичностью принялась вычислять Шарон, – то на каждую из нас придется по сто шестьдесят семь фунтов.

– Да, это так, если мы разделим деньги поровну, – согласилась Андрина. – Но в целом этой суммы будет достаточно, чтобы мы арендовали дом в Лондоне на ближайшие два месяца и приобрели хоть какие-то новые наряды.

Шарон тут же привела пример из биографии знаменитых сестер:

– У сестер Ганингс было только одно платье на двоих.

– А у нас должно быть больше нарядов, – сказала Андрина. – У меня такое чувство, что люди сейчас обладают более изощренными вкусами и от девушки требуется больше усилий, чтобы произвести впечатление в обществе, чем в те времена, когда сестры Ганингс появились в Лондоне.

– Наоборот, – возразила Шарон, – одежда стала гораздо проще. Точнее сказать, женщины стали расходовать на свои наряды меньше ткани. Они появляются в свете почти совсем обнаженные. В «Дамском журнале» за прошлую неделю я видела фасоны платьев, только что доставленных из Парижа и представленных на балу в Воксхолле.

Глаза девушки восторженно засветились, и она с воодушевлением продолжила:

– Так вот, я хотела сказать вам, что все эти платья пошиты из тончайшего муслина и обтягивают грудь и плечи так, что обрисовывают фигуру до мельчайших подробностей. Подобное зрелище, разумеется, привлекает молодых джентльменов.

– Шарон! – прикрикнула на сестру Андрина. – Не смей позволять себе в нашем присутствии подобных высказываний! И не подумай, что я позволю вам одеваться так – ни тебе, ни Черил!

– Но мы не должны отставать от моды, Андрина, – упрямо настаивала на своем Шарон, – особенно если собираемся произвести в Лондоне фурор. В журнале «Ассамблея красоты» напечатано, что леди, следующие современной моде Парижа и Лондона, так искусно драпируют в прозрачный муслин свои очаровательные фигурки, что выглядят почти обнаженными.

– Представляю, о каких леди идет речь! – гневно оборвала ее Андрина. – Во всяком случае, не о таких, как мы! Мы должны выглядеть скромно и достойно. Я уверена, что тем мужчинам, которых я хотела бы видеть в качестве ваших женихов, не пришлись бы по нраву подобные неприличные одеяния.

– Конечно, мы будем поступать так, как ты скажешь, – тут же согласилась с ней мягкосердечная Черил.

Андрина откликнулась на эти слова с улыбкой, и взгляд ее тревожных глаз тотчас же смягчился:

– Спасибо, Черил. Я хочу, чтобы вы доверяли мне, потому что я забочусь только о вашем благе. Очень важно, чтобы мы не допустили ни малейшей ошибки и не показали себя в Лондоне с дурной стороны. Иначе весь наш замысел окончится неудачей.

– Это правда, – со вздохом согласилась Шарон. – Разумеется, самая главная наша цель – это попасть в «Элмакс».

– А что это такое? – поинтересовалась Черил.

Обе сестры уставились на Шарон, которая, хоть ей было всего семнадцать лет, обладала обширными познаниями в области моды и светской жизни, почерпнутыми из дамских журналов.

Тщательное изучение подобной литературы составляло особый предмет ее гордости.

Напустив на себя важный вид, она объяснила сестрам:

– «Элмакс» – это самый изысканный клуб в Лондоне, где подается ужин и где танцуют. Попасть туда очень престижно, но почти невозможно.

– Расскажи нам об этом подробно, – взмолилась Черил, в которой взыграло любопытство.

– Мне удалось прочесть почти все, что о нем написано, – гордо заявила Шарон. – Я, например, теперь знаю, что клуб этот основан и управляется советом дам-патронесс, среди которых такие известные особы, как леди Джерси, леди Коултер, княгиня Ливен, ну и некоторые другие…

Она выдержала драматическую паузу и, поглядев на сестер, продолжила с торжественностью:

– Если вы не занесены в список – а, поверьте, такой чести удостаиваются немногие – и не имеете при себе специальный пропуск-приглашение, подписанный одной из дам-патронесс, то вам заказан вход в «Элмакс», а это, в свою очередь означает, что для высшего света вы – никто!

– Какой ужасный снобизм, – не преминула заметить Андрина.

– Это не смущает завсегдатаев клуба, – ответила Шарон. – Они как раз и добиваются, чтобы это был клуб для избранных.

Она поднялась из-за стола.

– Я прочитаю вам одно стихотворение. Оно попалось мне на глаза еще в прошлогоднем номере «Дамского журнала». Сейчас я его отыщу.

С этими словами она выбежала из комнаты, оставив сестер в некоторой растерянности.

Андрина испытующе посмотрела на Черил.

Какой очаровательной выглядела ее сестренка в это утро, когда весеннее солнце, бьющее в окно, коснулось локонов Черил, и те заблестели живым теплым золотом.

Это зрелище вызвало на губах Андрины ласковую, но в то же время и немного печальную улыбку. Она наклонилась к сестре и тихо произнесла:

– Тебе никак нельзя оставаться здесь, Черил, дорогая. Нельзя тебе жить в глуши, не встречаясь ни с кем, кроме Хьюго Рентона.

– Но мне нравится Хьюго! – В тоне Черил ощущался слабый протест.

– Да, он приятный молодой человек, – согласилась Андрина. – Но ты прекрасно знаешь, как и я, что у него нет собственных средств, а отец его будет ставить вам всякие препятствия, если вы вздумаете пожениться. Кроме того, сам Хьюго не пользуется никаким влиянием, разве только здесь, в Чешире, а в Лондоне тебя ждет столько замечательных молодых людей.

– Но меня пугает встреча с ними, боюсь, что я совсем оробею, – высказала предположение Черил.

– Ты их всех покоришь, – твердо заявила Андрина.

Однако некоторые сомнения грызли ее душу. Она еще раз окинула внимательным взглядом сестру.

Черил, действительно, была очень робка и страшилась встреч с незнакомыми людьми. Если они посещали какие-то местные балы или наносили визиты соседям, Андрина всегда держалась рядом с ней, чтобы сестрица вдруг не впала в панику.

Черил была настолько чувствительна, что любое недоброжелательное слово, сказанное в ее адрес, или презрительный взгляд, брошенный мнящими себя аристократками местными кумушками, мог вызвать у нее внезапный приступ рыданий и желание мгновенно покинуть общество и забиться в какой-нибудь темный уголок подальше от чужих глаз.

– Поверь мне, ты будешь пользоваться в Лондоне огромным успехом, – убеждала ее Андрина, – огромным успехом, Черил. Тебя сочтут звездой на каждом балу. Все будут обращаться с тобой по-доброму и восхищаться тобой. Каждый мужчина, которого ты встретишь, захочет положить свое сердце, имя и состояние к твоим ногам.

Черил ничего не ответила. Наоборот, у нее появилось то самое затравленное выражение, которое так часто раздражало Андрину.

«Бедная сестричка! Как можно было родиться на свет такой красивой и такой робкой?»

Затянувшаяся пауза была тягостна для них обеих, и поэтому Андрина обрадовалась, когда вернулась Шарон, размахивая номером «Дамского журнала».

Она опять уселась за стол, торопливо перелистала страницы и заявила:

– Вот послушайте! Это стихотворение сочинил мистер Генри Лутрелл, кстати, очень популярный поэт.

Попав в волшебный список сей,

все обретешь ты – известность, деньги,

светский лоск, любовников, друзей…

И каждый будет рад поймать

твой благосклонный взор.

Для всех без исключенья

и женщин, и мужчин любого положенья

таится в нем их счастье иль позор.

И если в списке ты, то как монарх,

прощенным будешь за любой свой промах.

А убранный из списка – ты изгой,

и над тобой гремят раскаты грома!

После того, как Шарон произнесла эти грозные вирши, в гостиной, залитой солнцем, на какой-то момент воцарилось тяжелое молчание.

– А если нам откажут в приеме? – начала было испуганным голосом Черил.

– Такого не может быть, – уверенно возразила Андрина. – Если уж сам герцог Броксборн не сможет добиться для нас приглашения в «Элмакс», то кто же тогда сможет?

– Надеюсь, что ты права, – сказала Шарон. – Но, как я уже сказала, там все зависит от дам-патронесс. И что бы герцог ни предпринимал, нам прежде всего надо заиметь сопровождающую нас покровительницу, нечто вроде компаньонки из числа солидных замужних дам.

– Я уже думала об этом, – подхватила мысль сестры Андрина. – Придется герцогу побеспокоиться и снабдить нас подобной дамой.

– Мы ведь должны ей что-то платить, как ты считаешь? – спросила Шарон.

Андрина на мгновение задумалась.

– Надеюсь, что нет, – произнесла она с сомнением. – Я как-то упустила из виду это обстоятельство.

– Но у нас будет достаточно денег, когда мы продадим мамино ожерелье. Кстати, где оно?

– В маминой спальне. Вчера вечером я осмотрела его, – ответила Андрина. – Оно там в полной сохранности. Это такое место, куда папа не мог добраться.

– Слава Богу, что он не наложил на него свои лапы! – облегченно вздохнула Шарон.

Но встретившись взглядом со старшей сестрой, замолкла смущенно.

Обе они знали, что их отец в последние годы жизни выражал недовольство нищенским существованием, которое они вынуждены были вести по его вине.

Ему не хватало средств для своих развлечений, хотя именно эти дурные привычки и повергли их в бедность, а его самого преждевременно свели в могилу.

Он требовал, чтобы ему подавали блюда, которые нельзя было приготовить из простых продуктов, купленных в соседней деревушке. А то, что продавалось в Честере, было для обнищавшей семьи не по карману.

Он желал, чтобы к столу подавалось лучшее вино, а портвейн и кларет, которые он употреблял, стоили больших денег.

Андрина пыталась как-то воздействовать на него, обуздать его гневные порывы, ублажала больного, сварливого отца и творила буквально чудеса, чтобы, выжимая последние крохи из тощего кошелька, создать видимость благополучия в доме.

В результате она и ее сестры уже давно обходились без новых нарядов, а чаще всего переделывали старые или шили сами себе платья из самых дешевых тканей.

Очень редко они позволяли себе приобрести какую-нибудь ленточку на шляпку или для того, чтобы украсить платье.

Папины расточительные привычки привели еще и к тому, что в конюшне у них осталась только одна старенькая лошадка, на которой они могли ездить верхом или запрягать в тележку.

Впрочем, девушки, жалея несчастное животное, отказывали себе в верховых прогулках и запрягали лошадку только в тех случаях, когда их отец выражал желание куда-нибудь проехаться и подышать свежим воздухом.

Садик их приобрел печальный и заброшенный вид. К счастью, у них еще оставалась в услужении старушка Сара, та, что жила у них в доме много лет и нянчила их с детства.

Она была и кухаркой, и делала всю грязную работу по дому. Остальные обязанности сестры делили между собой.

Теперь же, так казалось Андрине, мрачные тучи, сгустившиеся над их жилищем, вот-вот должны были рассеяться, они уплывали, подгоняемые весенним ветром, и больше уже никогда не вернутся.

Кончина отца хотя и была грустным событием, но в то же время сестры Мелдон сразу почувствовали облегчение.

Но даже сейчас Андрине в ночных кошмарах слышался его грубый хриплый голос, вызывающий ее к себе, требующий от нее то, что она не могла ему достать, и обвиняющий дочерей в преступном пренебрежении к собственному родителю.

Как был жесток и несправедлив их отец!

Неужели судьба не воздаст девушкам сторицей за проведенную в мрачной и стесненной обстановке юность?

– Я должна вам напомнить еще об одном, – вдруг заявила Шарон, когда девушки поднимались по лестнице, направляясь в матушкину спальню.

– Что такое? – в тревоге спросила Андрина.

– Не кажется ли тебе, что лондонское общество ожидает, что мы будем в трауре? Мы не носили черное потому, что не могли себе позволить новые платья. И те, кто знает, каковы наши обстоятельства, не вправе нас осуждать за это. Но как нам быть в Лондоне?

– Я уже подумала об этом, – отмела все сомнения сестры Андрина. – Кто в Лондоне знает, когда скончался наш отец? Даже если кто-нибудь и спросит нас, мы всегда можем сказать, что он умер год тому назад. И уж, конечно, он нас не осудит за эту маленькую ложь.

Она бросила на сестер вопросительный взгляд.

– Мне кажется, что ему бы очень не понравилось, что мы залетели в столицу, словно стая черных ворон. Представляете, как мы трое будем выглядеть в черных траурных платьях?

– Я уверена, что и в черном мы будем выглядеть неплохо, – сказала Шарон, – однако появление девушек на светском балу в трауре будет выглядеть весьма странным, и люди, возможно, нас осудят.

– Вот поэтому никто и не должен знать, что мы недавно потеряли близкого человека, – решительно заявила Андрина. – Никому нет дела до наших обстоятельств.

Она обратила взгляд на Черил.

– И прошу тебя, Черил, запомни, что я тебе сейчас скажу. Наш отец скончался в феврале прошлого года. Смотри, не забудь это.

– Конечно, – обещала Черил.

Но Андрина не сомневалась, что ей придется напоминать сестре об этом еще не один раз.

Вообще было трудно угадать, о чем Черил размышляет. Она была такая тихая, доброжелательная и послушная девушка, что казалось, будто она живет в каком-то волшебном мире. Она на все, что ей говорили, согласно кивала головой, но на самом деле окружающая жизнь ее словно бы не касалась.

Черил была так красива, что людям, впервые увидевшим ее, трудно было даже вообразить, что они встретили земное существо. Они не решались заговорить с ней сами и не ждали от нее никаких ответных слов, а если даже она что-либо и произносила, они этого не помнили, потому что только смотрели на нее, любовались ею и ничего не слышали.

И сейчас, когда на нее упал луч солнца, пробившийся сквозь раздвинутые занавеси на окне матушкиной спальни, Андрине показалось, что это ангел, спустившийся с небес и по ошибке заблудший в их скромный дом.

Однако в данный момент было не время любоваться сестрой. Андрина взяла за спинку тяжелый стул, подтащила его к шкафу, взобралась на сиденье и запустила руку в темное и затканное паутиной пространство между потолком и верхом шкафа.

– Ах, вот где мама прятала свое ожерелье! – удивленно воскликнула Шарон.

– Тут оно было в безопасности, – сказала Андрина. – Папа не так хорошо чувствовал себя в последнее время, чтобы карабкаться сюда, а наша Сара слишком стара и годами не заглядывала сюда, чтобы вытереть пыль.

С этими словами Андрина извлекла из тайника круглую, обтянутую кожей коробочку, спрыгнула вниз, поднесла ее к окну и откинула крышку, так что солнечный луч осветил роскошное ожерелье, сделанное когда-то в старину индийскими мастерами.