Текст книги "Любовь к шпиону"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)
Сибила потратила уйму денег, непозволительную для себя, зная, что, когда они поженятся, маркиз с легкостью оплатит все ее счета.
Теперь она не только потеряла его, но и оказалась в серьезных долгах.
–Я ненавижу его! Он так мерзко поступил со мной! – бушевала она и тут же принялась придумывать, что бы такое сделать, чтобы он понял, какую боль причинил ей.
Теперь она присоединилась к длинной веренице женщин, которые признавали, что маркиз бросил их и разбил им сердце. Этим женщинам суждено еще долго сожалеть о том, что они не могут быть рядом с Ирвином.
–Я ненавижу его, ненавижу! – сердито воскликнула леди Сибила.
Потом, словно желая выплеснуть эмоции, она схватила со столика у стены статуэтку из дрезденского фарфора и швырнула ее на пол.
Женщина смотрела на разлетевшиеся осколки, представляя себе, что точно так же маркиз поступил с ее сердцем.
Высоко вздернув подбородок, она покинула комнату, а когда вышла в холл, обнаружила, что маркиз уже уехал.
Леди Сибила прошла мимо лакеев, которые понимающе переглянулись между собой. Дворецкий проводил ее светлость к экипажу и вежливо поклонился, когда тот отъехал.
«Еще одна отбыла ни с чем, – подумал он. – По правде говоря, она не подходила моему хозяину».
Яхта «Морской конек» стояла на якоре возле здания парламента. Когда маркиз взошел на борт, капитан искренне произнес:
–Я рад приветствовать вас на борту, милорд.
– Спасибо, капитан, кажется, погода сегодня подходящая для путешествия, – сказал маркиз.
Спустя несколько минут двигатели заработали и «Морской конек» вышел на середину Темзы.
Маркиз любил свою яхту и подумал, что ему следовало бы больше времени проводить в море. В прошлом году его судно прекрасно показало себя в Каусе, только яхта кайзера могла сравниться с «Морским коньком» по скорости и маневренности.
Поднимаясь на мостик, маркиз думал об Уотсоне. Где его искать в Берлине? Если немцы действительно похитили его, что казалось весьма вероятным, то сейчас он может быть спрятан где угодно.
Разве только кайзер решился держать его при себе.
Маркиз был уверен, что немцы предпочли бы заполучить детали орудия, узнав, что оно превосходит по мощи вооружение их собственных кораблей. Тем не менее вся эта история казалась ему слишком надуманной, чтобы быть правдой. Каким бы хвастливым и заносчивым кайзер ни был, он не мог пасть так низко, чтобы похищать подданного другого государства.
Это был бы поступок недостойный императора.
Но если нет никакого похищения, где же тогда Уотсон?
Если бы, например, ему пришлось срочно отбыть к умирающему родственнику, почему он не связался с кем-нибудь после своего исчезновения?
Маркиз был абсолютно уверен, что Уотсон разделял его энтузиазм по поводу этого изобретения. Ведь он действительно изобрел мощное оружие, которого нет ни у одной страны мира.
«Как немцы могли узнать, над чем мы работаем?» – неоднократно спрашивал себя маркиз.
Но если каким-то образом они все же узнали, нет сомнений в том, что кайзер захотел получить если не образец, то, как минимум, полную информацию.
Напыщенный, завистливый, жаждущий превзойти своего дядю, кайзер не смог бы устоять перед соблазном самому продемонстрировать такое оружие.
«Если он и держит где-нибудь Уотсона, – думал маркиз, – я должен сначала выяснить, где именно, а потом каким-то невероятным образом тайно вывезти его назад в Англию».
Легче сказать, чем сделать. У маркиза не было ни малейшего представления о том, как он достигнет своей цели.
Море было спокойным, день – солнечным, и маркиз почти весь день провел на мостике.
Яхта уже была далеко в море, и встречных судов на своем пути они практически не видели, пока не подошли к берегам Германии.
Маркиз решил провести ночь на борту и войти в устье Эльбы только утром. Капитан был очень доволен. Ему хотелось, чтобы хозяин оставался на борту как можно дольше. Поэтому он с легкостью нашел бухту, в которой можно было стать на якорь.
Маркиз не изъявил желания сойти на берег. Его личный повар приготовил прекрасный обед, после которого он снова вернулся на палубу и долго смотрел не на огни на немецком берегу, а на Северное море.
Он не переставал думать о том, как найти Уотсона, но так и не придя к какому-нибудь варианту, решил отправиться спать.
Устроившись на удобной широкой кровати, он тотчас вспомнил о леди Сибиле и подумал о том, не причинит ли она ему неприятностей в будущем. Ему было доподлинно известно, какая она собственница.
Хорошо, что он хотя бы на время избавился от нее. Но что если она будет ждать его возвращения? В Лондоне избегать ее будет достаточно трудно.
«Если я не найду Уотсона, то могу пожить на яхте или отправиться на Средиземное море», – размышлял маркиз под легкое покачивание судна на волнах ночного прибоя.
Потом он вспомнил о своих лошадях, которым предстояло принять участие в нескольких скачках перед «Королевским Аскотом».
Маркиз проиграл «Гранд нэшнл», но был преисполнен надежды получить золотой кубок.
Он был уверен, что у него есть лошадь, способная выиграть скачки, А если он сможет нанять Найнтингола, то у него будет и отличный жокей.
Нужно было поговорить с Найнтинголом после « Гранд нэшнл». Он как-то не подумал об этом раньше. Понятно, что многие владельцы лошадей попытаются заполучить этого наездника, но вряд ли кто-то сможет предложить ему лучших скакунов.
«Я должен заняться этим сразу же, как только вернусь, – сказал он себе. – Надеюсь, будет еще не слишком поздно».
Потом он долго ворочался на подушке, снова думая об Уотсоне.
Когда маркиз проснулся следующим утром, двигатели еще молчали. Они заработали только после того, как он позавтракал. «Морской конек» покинул бухту и двинулся к устью Эльбы.
До Гамбурга дошли быстро.
Там маркиз, отдав распоряжение капитану, покинул яхту и отправился на железнодорожный вокзал в сопровождении Доркинса и курьера, который организовывал его путешествие и дожидался на берегу с нанятым экипажем.
Если маркизу предстояло путешествовать по железной дороге, то к составу прицепляли его собственный вагон, который по комфорту и убранству во многом превосходил даже личный вагон королевы Виктории.
Однако от Гамбурга до Берлина было всего несколько часов пути, поэтому перегонять вагон из Кале, где он обычно стоял, не имело смысла, хотя на кайзера – приверженца роскоши и пышных церемоний – это наверняка произвело бы больший эффект.
Маркиз понимал, что кайзер будет смотреть на него с подозрением из-за его тесной дружбы с принцем Уэльским.
Принц любил, чтобы его окружали люди младше его по возрасту, и рано или поздно все самые интересные мужчины и самые красивые женщины оказывались в Мальборо-Хаусе в качестве друзей, приятелей или просто интересных гостей.
Двору принца Уэльского завидовали, о нем говорили по всей Европе.
Кайзер же во дворце Нейс давал, как правило, большие чинные и невероятно скучные званые обеды, на которых говорил только он сам. А его придворные балы отличались сверкающей помпезностью и тоскливым однообразием.
«Надеюсь, я правильно поступил, приняв предложение барона фон Хоненталя, – говорил себе маркиз, подъезжая к Берлину. – Если меня правильно информировали, у него прекрасное собрание картин и предметов мебели. И потом, в этом доме я могу встретить людей, которые не стремятся ежеминутно лобзать ноги кайзера. Может, кто-то из них подскажет мне, где стоит искать Уотсона».
Маркиз был уверен, что во дворце он едва ли узнает что-нибудь интересное для себя. Все придворные настолько боялись кайзера, что всегда робко оглядывались через плечо, прежде чем что-либо сказать.
Курьер, встречающий маркиза в Гамбурге, позаботился об экипаже и в Берлине, чтобы доставить его светлость с вокзала к дому барона, которому маркиз не стал сообщать о времени своего приезда.
Погода стояла превосходная. Берлин, утопающий в зелени садов и парков, выглядел великолепно. Маркиз заметил, что со времени его прошлого визита строений здесь значительно прибавилось.
Как и Симона, маркиз подумал, что Берлин – это город дворцов и широких дорог, какими не могла похвастаться ни одна другая столица, за исключением, может быть, только Санкт-Петербурга.
Когда маркиз увидел дом барона, он, как и следовало ожидать, был потрясен. Дом действительно более походил на дворец, а по своей величине, как подумал маркиз, он с успехом мог быть армейской казармой.
Мидхерста приветствовало огромное количество слуг. По коридору, увешанному бесценными полотнами, гостя проводили в гостиную, где его приняла баронесса.
– Мой муж сообщил мне, что вы согласились погостить у нас, маркиз, – сказала она, – но, к нашему сожалению, мы не знали точного времени вашего приезда и не смогли выслать экипаж, чтобы встретить вас на вокзале.
– Мне не хотелось доставлять вам подобных хлопот, – вежливо ответил маркиз.
Он подумал, что в молодости баронесса, вероятно, была красивой женщиной, но теперь фигура ее расплылась и волосы начали седеть.
Однако она была очень сердечна, расспрашивала маркиза о его родственниках, которых встречала, приезжая в Лондон.
Она также поинтересовалась здоровьем королевы Виктории, добавив при этом, что немцы восхищаются ею как великим монархом, который мудро правит страной столь длительный срок.
Маркиз любезно отвечал на все вопросы и вздохнул с облегчением, когда появился барон. Тот тоже с чрезмерным энтузиазмом встретил маркиза, несколько раз повторив, как он счастлив приветствовать его в Берлине.
– Я абсолютно уверен, милорд, – продолжал он, – что здесь вам будет гораздо удобнее, чем в вашем посольстве, где довольно тесно, или с нашим императором, потому что он еще не закончил реконструкцию дворца Нейс.
–Я слышал, он многое перестроил во дворце, – заметил маркиз.
– Это нужно было сделать, – ответил барон. – Но даже сейчас там несусветное смешение красоты и уродства, – проговорил он довольно язвительно, чего наверняка не позволил бы себе в присутствии кайзера.
Маркиз полагал, что если он откровенно признается барону в истинной цели своего визита, тот окажет ему содействие.
Но при этом он понимал, что должен быть осторожен, иначе любая допущенная оплошность еще более усложнит его задачу.
– Расскажите мне о дворце Нейс, – попросил он барона. – Когда я в последний раз был в Берлине, кайзер жил в старом дворце, который, как я понимаю, ему не нравился.
–Лично я считаю, что он совершил ошибку, – вмешалась баронесса, – но как вам известно, никто не осмелится спорить с императором.
—Судите сами, – подхватил барон. – Во дворце двести комнат, а личные апартаменты Его Величества составляют пятьдесят восемь.
– Ну, я полагаю, там собраны уникальные вещи.
– Это так, – согласился барон. – Там есть всевозможные безделушки и редкости, чудесные экземпляры предметов мебели с инкрустацией слоновой костью, вещи в стиле рококо, которые собирали многие поколения королевской семьи Гогенцоллернов.
– Мне бы очень хотелось увидеть их, – заметил маркиз.
–Я уверен, вам представится такая возможность, – ответил барон, – как только Его Величество узнает о том, что вы прибыли. Но пока, я надеюсь, вы не откажетесь воспользоваться нашим гостеприимством. Сегодня вечером мы даем обед в вашу честь.
– Вы очень добры, – пробормотал маркиз.
– Среди наших гостей сегодня будет одна из красивейших женщин Германии, – осторожно подбирая слова, сообщил барон. – Не знаю, доводилось ли вам встречать ее прежде.
Маркиз ничего не ответил, считая, что среди немок редко встречаются красавицы, и ждал продолжения.
– Ее зовут, – со значением произнес барон, – графиня Зивана фон Тассен.
Маркиз покачал головой.
– Нет, не думаю, что встречался с ней. Но буду рад познакомиться.
– Не удивлюсь, – добавил барон, – если вы найдете ее фантастически очаровательной. Сам император к ней очень благосклонен. Ее портрет стоит у него на письменном столе среди изображений прекрасных принцесс.
Маркизу стало смешно. Ему говорили, что среди портретов красавиц, которые коллекционирует кайзер, есть и герцогиня Оста, ранее известная как Литиция Бонапарт.
Ее портрет знаменит тем, что обнаженную грудь Ее Императорского Величества прикрывает только ожерелье из жемчужин грушевидной формы.
Маркиз подумал, что демонстрировать такую коллекцию всему миру, по меньшей мере, странно. Интересно, предложит ли кайзер ему познакомиться с этим собранием красавиц?
–А теперь мне бы хотелось показать вам кое-что из моихсокровищ, – сказал барон. – Моя супруга тем временем распорядится насчет английского чая, без которого, я уверен, вам трудно будет здесь обходиться.
Маркиз не стал возражать. Он встал, чтобы последовать за бароном, и тут в комнату вошли две девушки.
Барон представил одну из них как свою дочь Каролину. Маркиз пожал девушке руку и подумал, что она необычайно хороша для немки – не такая ширококостная, как большинство из них.
Когда же барон подвел его к другой девушке, сразу стало понятно, что она англичанка.
–А это Симона Белл, которая училась в пансионе вместе с моей дочерью, – объявил барон. – Надеюсь, вы знаете ее отца, лорда Белгрейва?
– Конечно, – отвечал маркиз.
Он протянул Симоне руку и, соприкоснувшись с ее пальцами, с удивлением заметил, что они дрожат.
Он задержал руку девушки чуть дольше, чем следовало, желая успокоить или ободрить бедняжку.
Заглянув в ее большие прекрасные глаза, он понял, что в них плещется страх, причина которого ему была неведома.
Девушка была очаровательна: некрупные и правильные черты лица, огромные, чуть ли не в поллица, глаза. Маркиз хорошо разбирался в женской красоте, но его поразило, что эта девушка чем-то неуловимо отличается от всех. В первый момент он не мог объяснить себе, чем именно.
– Мы ездили по магазинам, и Симона выбрала подарки, которые повезет своим родственникам, когда поедет домой, – сказала Каролина.
– Что, надеюсь, случится нескоро, – проговорил барон. – Мы рады принимать вас в своем доме, Симона. Я думаю, вам будет приятно пообщаться с соотечественником на родном языке. Хотя, должен сказать, немецкий вы знаете в совершенстве.
– Мой отец будет рад услышать такую высокую оценку, – ответила Симона.
Маркиз услышал, что у нее приятный, нежный и мелодичный голос. Он не ожидал встретить англичанку в этом доме, особенно такую прелестную, как Симона Белл.
Он заметил, что девушка поглядывает на него, и ему снова показалось, что в глазах ее застыл страх. Возможно, его появление здесь тому причина? Но как может такая юная девушка, которой не больше восемнадцати, бояться его? И почему? Конечно, он не смог поговорить с ней наедине во время чая, но спросил об отце и о причине ее приезда в Берлин.
–Думаю, вы знаете, что в свое время папа был неутомимым путешественником. Вот он и решил, что я тоже не должна упускать возможности повидать мир, и позволил мне погостить в доме Каролины.
– Вам понравился Берлин?
–Я недавно приехала, поэтому еще мало что видела, – ответила Симона. – Но мне кажется, что Берлин – это город дворцов, и он очень отличается от тех городов, в которых мне удалось побывать.
Как только они закончили пить чай, дворецкий объявил, что прибыла графиня фон Тассен, – и в комнату вплыло прекрасное видение.
Мужчины поднялись с кресел. Графиня направилась к барону, протянув руки в несколько театральном жесте.
– Это так мило с вашей стороны пригласить меня в гости, – проворковала она. – Я просто потрясена красотой вашего дома!
Поворачиваясь к баронессе и повторяя то же самое, она продемонстрировала пленительные изгибы фигуры. Перья на ее шляпке трепетали, будто вспорхнувшие птицы, и это напомнило маркизу о Сибиле и их последней встрече в Лондоне.
Барон представил английского гостя графине. Именно сейчас маркиз понял, зачем именно она пожаловала, и мысленно цинично усмехнулся.
Женщина накрыла своей рукой ладонь маркиза, и он почувствовал, как она стиснула его пальцы. А когда их взгляды встретились, ее глаза сказали ему то, с чем он был хорошо знаком, общаясь со многими женщинами прежде.
По выражению неодобрения на лице баронессы становилось ясно, что гостья не является ее близкой подругой.
Барон же не уставал рассыпаться в комплиментах графине.
Ему хотелось, чтобы маркиз понял: то, что графиня вошла в число приглашенных на обед по случаю его прибытия, – большая честь для него.
Графиня села возле чайного столика, и барон предложил маркизу кресло рядом с ней. Гостья согласилась выпить чашку чая, но не захотела больше ничего. Повернувшись к маркизу, она заговорила с ним по-английски:
–Я давно мечтала встретиться с вами. Мне говорили, что вы – самый красивый мужчина Лондона.
– Не могу представить, – ответил маркиз, удивленно вскинув брови, – где вы могли услышать такую глупость.
– Но ведь это правда! – настаивала графиня. – Я думала, что мои друзья преувеличивают, но теперь, увидев вас, вынуждена с ними согласиться.
Ее глаза с зеленоватыми крапинками встретились с глазами маркиза, и он отчетливо понял, что именно она имеет в виду и чего ожидает от него.
Разумеется, маркиз не мог не догадаться, с какой целью его представили графине, однако ему трудно было вообразить, что это как-то связано с истинной целью его визита.
И все же он был уверен: то, что они с графиней одновременно оказались гостями фон Хоненталя, – не простое совпадение.
– Что вы приготовили для нас на сегодняшний вечер, дорогой барон? – спросила графиня по-немецки.
– Если я принимаю самую красивую женщину Германии, то мне ничего не остается, как пригласить самых умных и интересных мужчин, чтобы составить ей компанию.
– Звучит восхитительно, – с энтузиазмом откликнулась графиня. – А поскольку вы пригласили маркиза Мидхерста, вечер обещает быть очень интересным.
–Я на это надеюсь, – ответил барон. – Ну а поскольку барышни наверняка захотят потанцевать, после обеда можно устроить танцы. Пусть это будет не большой прием, а просто вечер – приятный романтический вечер.
Говоря это, барон смотрел не на свою дочь, а на графиню.
В глазах маркиза появился тот самый блеск. И правда, что может лучше всего создать романтическую атмосферу, если не танцы, когда ты держишь в объятиях такую женщину, такое изысканное создание и кружишь ее под звуки вальсов Иоганна Штрауса?!
«Сцена готова, – сам себе сказал маркиз, – теперь остается выяснить содержание пьесы».
Он шел переодеваться к обеду – довольно раннему относительно английской традиции – и уже точно знал, что все сложилось для него очень удачно.
Барон сказал, что именно девушки просили его устроить танцы, но это заметно удивило их обеих.
– Мы будем танцевать, папа? – воскликнула Каролина. – А ты не говорил раньше! Я мечтала об этом с первой минуты возвращения!
– Надеюсь, ты умеешь танцевать и самые новые вальсы, и все те танцы, которые вошли в моду, когда я еще был мальчишкой? – спросил барон.
– Конечно, умею, – ответила Каролина. – Но Симона танцевала в пансионе лучше всех, поэтому именно ей присудили музыкальный приз, который вручается в конце учебы.
–Тогда вы обязательно должны станцевать со мной, Симона, – попросил барон.
– С удовольствием, – отвечала девушка. – Но лично я считаю, что Каролина танцует лучше меня.
– Не нужно скромничать, – перебила ее Каролина. – Сегодня у нас в гостях будут джентльмены, которые сами все оценят. Папа, надеюсь, ты пригласил достаточное число мужчин?
– Конечно, ответил барон. – Я также пригласил привлекательных молодых женщин. Так что вам обеим следует позаботиться о том, чтобы быть первыми среди равных.
– Я надену свой лучший наряд, а Симона – свой! – воскликнула Каролина. – И нам, конечно же, понадобится парикмахер. И графине, наверное, тоже.
–Я уже распорядился насчет этого, – ответил барон, разведя руками. – Уверяю, мы с твоей матерью продумали все детали, чтобы вечер прошел успешно, и я буду очень огорчен, если вы останетесь недовольны.
Произнося эту тираду, барон почему-то смотрел на маркиза.
– Вы очень добры, барон, – улыбнулся маркиз. – Не следовало так беспокоиться из-за меня. Но я люблю танцевать, в Лондоне балы очень популярны.
–Я слышал об этом, – ответил барон. – Но мы должны быть лучше, чтобы превзойти Лондон. Надеюсь, в вопросах музыки нам это удается.
Графиня встала.
– Если вечер обещает быть таким насыщенным, – сказала она, – то я предпочла бы отдохнуть. Вы должны меня понять, дорогой барон, я хочу выглядеть наилучшим образом для вашего очаровательного гостя. У него должно сложиться самое благоприятное впечатление, когда он будет докладывать о визите в Берлин королеве Виктории.
– И мы должны об этом позаботиться, – согласился барон. – Но подозреваю, что маркиз отправится с докладом к принцу Уэльскому.
– Ну конечно, – воскликнула графиня, осознав свою ошибку. – Принц такой интересный, такой энергичный мужчина! Все только о нем и говорят. Я просто мечтаю встретиться с ним. Возможно, маркиз, вы пригласите меня погостить в Лондоне и сможете устроить мне встречу с ним? – спросила она, многозначительно глядя на него своими зелеными глазами и прикасаясь к его руке.
Маркиз подумал, что она слишком торопится.
– Мы поговорим об этом вечером, – нежно промурлыкала она, затем повернулась, взметнув подолом платья, и направилась к двери.
Выходя, она бросила на барона взгляд, смысл которого должен был быть понятен только ему.
Но поскольку маркиз был человеком внимательным, он заметил выражение ее лица и непроизвольно подумал, что эти двое, возможно, затевают нечто такое, что может касаться его лично.
«Непонятно и любопытно» – было первой его мыслью.
И поскольку сценарий показался ему уж очень необычным, маркиз был заинтригован.
Глава 4
Каролина была очень взволнована предстоящим праздником в их доме. Она ворвалась в комнату Симоны, чтобы похвастаться платьем.
Это было красивое, но довольно обыкновенное платье, разве что украшенное немного больше тех, что она носила в пансионе.
Симона надела простое белое платье, которое ее мать выбрала для появления дочери на первом балу охотников. Именно так, по ее мнению, должна была выглядеть девушка из приличной английской семьи. Платье действительно выгодно подчеркивало красоту Симоны и ее восхитительную фигуру.
Когда перед обедом она вошла в гостиную, маркиз увидел в ней юную богиню, спустившуюся с Олимпа.
Графиня, как всегда, рассчитывала на эффект, поэтому не появлялась до тех пор, пока все гости не собрались.
Когда она вошла, в зале уже было достаточно многолюдно – все пили, смеялись и обменивались новостями.
На какое-то мгновение голоса умолкли и повисла тишина, которая, как известно любой актрисе, служит лучшим комплиментом. Это был несомненный успех! На ней было зеленое платье под цвет глаз. На пышной юбке и вокруг оголенных плеч колыхались павлиньи перья. Шею и уши украшали изумруды, а темные волосы – несколько страусовых перьев.
Барон первым стал аплодировать ей, и к нему тотчас присоединились остальные мужчины.
– Великолепно, – воскликнул он, – никто не может сравниться с вами в красоте и блеске!
Барон представил графиню остальным гостям.
Мужчины целовали ей руку, женщины сдержанно улыбались. Их, очевидно, не слишком радовало то, что они «не могут сравниться с ней в красоте и блеске».
В столовой графиня села по правую руку от барона, а справа от нее сел маркиз.
Симона надеялась, что ее, как соотечественницу маркиза, посадят рядом с ним и тогда она сможет сказать, что ей нужно сообщить ему нечто очень важное. Возможно, позже они смогли бы где-нибудь встретиться и поговорить наедине.
Однако оказалось, что ее место на другом конце стола в окружении молодых немецких офицеров, которые всячески старались понравиться ей и были очень внимательны.
Но Симона не могла оторвать взгляда от действия, разворачивавшегося на противоположной стороне огромного обеденного стола, где графиня вознамерилась завладеть вниманием всех мужчин, находившихся поблизости, и особенно маркиза. Симона заметила, что эта женщина отчаянно флиртует с ним, и подумала, что ее мать назвала бы такое поведение совершенно возмутительным.
Барон всячески поощрял графиню.
Симоне оставалось лишь надеяться, что маркиз не позволит обвести себя вокруг пальца. И все же графиня была настолько хороша, что было бы неудивительно, если маркиз попадется в ее сети.
«Боюсь, в таком случае, – подумала Симона, – он не станет слушать меня, что бы я ни говорила».
Блюда, которые подавали за обедом, были отменно приготовлены, но слишком тяжелы, и к тому же их было слишком много. То же самое можно было сказать и о винах.
Когда, наконец, подали десерт и мужчинам предложили ликеры, был уже одиннадцатый час.
– Надеюсь, нам удастся потанцевать, – тихо проговорила Каролина. – Некоторым из этих офицеров к полуночи нужно вернуться в казармы.
Барон будто услышал ее слова или просто догадался, о чем она говорит.
– Почему бы нашим молодым гостям не перейти в бальный зал? Оркестр уже ждет вас, а мы присоединимся к вам позже.
Каролина с готовностью вскочила. Ее примеру последовали молодые дамы, включая и нескольких замужних. В огромном бальном зале был установлен помост, украшенный цветами, на котором расположились музыканты. Как только гости переступили порог, зазвучал стремительный и чарующий вальс.
Симону пригласил офицер, который сидел рядом с ней за столом. Он был хорошим танцором. А оркестр был просто великолепен. Вероятно, музыкантам велели играть главным образом сентиментальную музыку и преимущественно вальсы Штрауса.
Спустя короткое время в зал вошли барон с графиней, а следом за ними – маркиз.
Барон, глядя на танцующую молодежь с нескрываемым удовольствием и одобрением, сказал:
– Графиня, я хотя и мечтаю покружиться с вами в вальсе, но, думаю, что в паре с нашим самым замечательным гостем вы будете чувствовать себя гораздо увереннее.
Говоря это, он смотрел на маркиза, и тому ничего не оставалось делать, как вывести графиню в круг танцующих. При этом он подумал, что барон немного пережимает – он слишком очевидно чего-то ожидает от их с графиней встречи. Да и эта женщина, именуемая первой красавицей Германии, как-то слишком явно одобряет инициативы барона, словно признает, что действует под его контролем.
Когда они закружились в вальсе, графиня прижалась к маркизу несколько сильнее, чем было необходимо.
–Я с таким нетерпением ждала этого танца! Я была уверена, что вы окажетесь прекрасным партнером. Мы просто созданы друг для друга.
Она произнесла это таким тоном и посмотрела на маркиза таким взглядом, что ему трудно было бы не почувствовать, что на него слишком быстро и слишком сильно давят.
«С немцами всегда так, – подумал он, – в них нет ни капли терпения и тем паче деликатности, что бы они ни делали. Будь на месте графини француженка, она бы не вела себя столь прямолинейно».
Увы, если дело касалось женщин, маркизу, как и большинству мужчин, нравилась роль охотника, а не дичи.
Единственное, что ставило его сейчас в тупик, – это пока не разгаданная цель хозяина дома, столь бесцеремонно подталкивающего его к флирту с графиней. И еще, почему она с такой готовностью соглашается играть предписанную ей роль?
Глядя на то, как вальсируют маркиз и графиня, Симона переживала, что ее соотечественник уже попал в ловушку, расставленную бароном.
– О чем вы так серьезно задумались? – спросил ее партнер. – Такая красивая барышня должна всегда улыбаться.
– Что вы, я наслаждаюсь танцем, – отвечала Симона. – Эта музыка так прекрасна!
–Так же, как и вы, – нашелся молодой человек. – Вы так восхитительны! Мне бы хотелось поговорить с вами наедине. Уверен, в саду сейчас довольно тепло, и мы можем пойти прогуляться.
Симона вспомнила слова матери о том, что дебютантке не следует уединяться с мужчиной.
– Это потому, что он может попытаться поцеловать меня? – уточнила тогда Симона.
–Я удивлюсь, если он этого не сделает, – отвечала леди Белгрейв. – Но, что еще хуже, девушка-дебютантка может приобрести дурную репутацию.
Симона поняла, что юная незамужняя барышня должна избегать подобных ситуаций.
Но когда она думала об этом позже, то с изумлением обнаружила, что молодые замужние дамы вовсе не опасаются таких ситуаций, особенно те, что входят в круг друзей принца и навешают его в Мальборо-Хаусе. Они, конечно, мало интересовали девушку, и все же ей невольно доводилось слышать об этом на званых завтраках и чаепитиях у матери. Сплетни о принце Уэльском были у всех на устах, и все немилосердно критиковали любую женщину, которой в данный момент посчастливилось привлечь его внимание.
Мать дала Симоне строгие наставления о том, как она должна вести себя в Берлине, в гостях у своей подруги. Поэтому сейчас она уверила своего кавалера, что у нее нет желания покидать танцзал, тем более идти в сад, чем весьма разочаровала молодого человека. На следующий танец он пригласил какую-то замужнюю даму. Симона только усмехнулась, когда они исчезли в саду уже во время следующего вальса.
Девушка и представить не могла, что пока она тайком наблюдала за маркизом, он с таким же интересом следил за ней. Маркиз с удовлетворением заметил, что она вела себя очень осмотрительно, как и положено хорошо воспитанной дебютантке, чего нельзя было сказать о большинстве присутствующих здесь молодых дам, которые позволили себе за обедом слишком много шампанского. Они не только довольно рискованно танцевали, но и чересчур шумно себя вели.
Маркиз решил, что, поскольку Симона – его соотечественница, ему следует пригласить ее на танец. Но от графини не так-то просто было избавиться. Она, как приклеенная, не отходила от него ни во время танцев, ни в перерывах между ними. Маркизу с трудом удалось ускользнуть от нее только потому, что долг вежливости велел ему пригласить на танец баронессу. Та наблюдала за танцующими, сидя в кресле.
– Я с удовольствием потанцую с вами, – сказала она, поднимаясь. – Давно не танцевала, так что прошу простить меня, если окажусь не такой искусной, как ваша предыдущая партнерша.
Маркиз услышал в ее голосе твердые нотки и, ведя баронессу на середину зала, тихонько спросил:
– Расскажите мне о графине фон Тассен. Я прежде ничего не слышал о ней.
– Она, как вы могли заметить, очень хороша собой. Мой муж даже настаивает, что она – самая красивая женщина Германии, – сухо проговорила баронесса. Заметив, что маркиз заинтересован, она продолжала: – Ее мать – русская, поэтому она действительно во многом отличается от нас. Но ее отец и муж были немцами.
–А что произошло с графом? – будто невзначай поинтересовался маркиз.
– Он исчез несколько лет назад, – ответила баронесса. – И теперь, как говорит графиня, очень многие мужчины мечтают заботиться о ней.
Несомненно, в тоне баронессы угадывалось презрение – очевидно, она не одобряла поведения графини и принимала эту женщину в своем доме лишь по настоянию барона.
