Текст книги "Любовь к шпиону"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Глядя, как она спускается по лестнице, маркиз любовался ее красотой, думая о том, как она молода, неиспорчена и неискушена.

Маркиз не знал, почему это последнее слово пришло ему в голову, но ему было абсолютно ясно, что Симона во всех отношениях – полная противоположность графине.

По распоряжению барона им подали закрытую карету, запряженную парой отменных лошадей.

Когда Симона вышла из дома, ее приветствовали двое ливрейных лакеев на запятках. Перед тем как карета тронулась, Симона заметила, что еще один человек, не в ливрее, вскочил на козлы рядом с кучером. Сначала она решила, что это – провожатый, но потом сообразила, что кучер барона наверняка знает дорогу во дворец Нейс.

В карете маркиз сообщил ей, что этот человек впереди – его камердинер Доркинс.

– Кажется, он подружился с камердинером кайзера, когда тот приезжал в Каус, и теперь хотел бы встретиться со своим другом.

Симона удивленно посмотрела на маркиза. На его губах играла легкая улыбка.

–Я знаю, о чем выдумаете, – сказал он, – но, полагаю, не следует говорить об этом сейчас.

–Да, конечно, – быстро согласилась Симона.

Они ехали молча. У девушки на языке вертелась сотня вопросов. Однако она понимала, что не следует задавать их до тех пор, пока маркиз сам не решит заговорить с ней. Они подъезжали к королевской дороге, когда маркиз сказал:

–Я сообщил барону, что ваш отец передал со мной послание кайзеру. Но настоящая причина того, что я взял вас с собой, иная. Я хотел бы, чтобы император увидел ваши руки.

Симона искренне удивилась:

– Мои руки?!

– Мне сказали, что императора привлекают в женщинах именно руки. И даже если дама непривлекательна в других отношениях, то с обладательницами изящных рук он неизменно вежлив и внимателен.

– Как странно! – пробормотала Симона. – А почему?

– Понятия не имею, – признался маркиз. – Но у императора, как ни у кого другого, могут быть весьма странные причуды, и подданным так или иначе приходится угождать своему господину. – Он немного помолчал. – Вы, конечно, правильно сделали, что надели перчатки. Но если сможете найти какой-то пристойный повод снять их, чтобы продемонстрировать кайзеру ваши прелестные ручки, он наверняка будет намного благосклоннее к нам.

Симона рассмеялась, запрокинув голову, и это был красивый искренний смех. Великосветские красавицы в Лондоне смеялись совсем не так – неестественно, аффектированно и непременно с каким-нибудь подтекстом.

–Я просто не могу поверить, – воскликнула Симона. – Это звучит слишком неправдоподобно.

– Это было бы довольно забавно, если бы не было столь серьезно. Вы, надеюсь, понимаете, как важен для нашего с вами дела этот визит?

– Конечно, понимаю и готова помогать вам любыми доступными способами.

– Знаю, – ответил маркиз, улыбаясь, – и очень признателен вам.

В этот момент карета подъехала к воротам дворца. Стража, узнав ливрею кучера, отдала честь. У парадного входа маркиз объяснил, кто он. Им пришлось немного подождать. Наконец появился конюший и объявил, что император готов дать им аудиенцию. Они поднялись по бесконечным ступеням в кабинет кайзера. Это была большая комната с высоким потолком и стенами, обитыми узорчатым светло-зеленым дамасским шелком, выцветшим во многих местах. Симона обратила внимание, что мебель обтянута той же тканью. У одной из дверей был огромный камин из черного мрамора. Рядом с камином стоял ореховый письменный стол – большой, довольно неуклюжий, с точеными гнутыми ножками. Он выглядел неуместно между двумя огромными булевскими комодами под столешницами из серого мрамора. Симона с первого взгляда поняла, что они очень понравились бы ее отцу.

На комодах и на столе разместилась огромная коллекция карандашных рисунков и фотографий разных красавиц. Симона успела заметить, что некоторые из них были в рамках, некоторые – без рамок.

Кайзер ждал их, стоя в дальнем углу комнаты.

Девушка никогда прежде не видела императора Вильгельма II. Она думала, что он выше, и не предполагала, что он окажется таким молодым по сравнению с принцем Уэльским. Когда маркиз поклонился, на лице императора промелькнуло какое-то недоброе выражение.

Кайзер протянул руку так, будто этот знак вежливости дался ему с трудом.

–Я не ожидал увидеть вас здесь, в Берлине, маркиз.

Маркиза заранее предупредили, что кайзер очень гордится своей физической силой и ему нравится демонстрировать ее при рукопожатии. Правая кисть императора была чрезмерно массивной, и когда он пожимал кому-либо руку, казалось, что ее сжимают безжалостные тиски. Приятель маркиза, удосужившийся такой милости кайзера, как-то признался:

–Я выдержал это испытание, только стиснув зубы, но и при этом едва сдержал стон.

Однако маркизу удалось обменяться рукопожатием с кайзером без особых страданий. Правда, маркиз заметил, что колец на его пальцах было больше обычного. С их помощью Его Величество пытался скрыть неисчислимые родимые пятна, покрывающие его руку.

Поздоровавшись с маркизом, кайзер обратил внимание на Симону.

– Позвольте представить Вашему Величеству достопочтенную Симону Белл, – объявил маркиз. – Ее отец, лорд Белгрейв, просил засвидетельствовать свое глубочайшее почтение Вашему Величеству.

– Конечно, я помню лорда Белгрейва, – воскликнул кайзер, глядя на Симону.

В том, как он оценивающе изучает ее, было что-то неприятное и обидное для девушки.

Симона присела в глубоком реверансе, когда маркиз представлял ее, потом выпрямилась и произнесла:

–Для меня большая честь быть здесь, Ваше Величество! Вы были моим кумиром с самого детства!

Кайзер выглядел удивленным, а маркиз нахмурился, как будто она сказала что-то лишнее. Симона по-детски наивно взглянула на него:

– Мне не нужно было этого говорить?

– Нет-нет, все в порядке, – поспешил заверить ее кайзер до того, как маркиз успел ответить. -

Не хотите ли вы, чтобы ваш портрет вошел в мою коллекцию изображений самых красивых женщин?

– Я недостойна такой чести, Ваше Величество, – ответила Симона, – но осмелюсь попросить разрешения осмотреть эту коллекцию.

– Конечно, смотрите, – позволил кайзер. – А я пока поговорю с маркизом. Я хочу задать ему несколько вопросов и надеюсь получить на них ответы. – Это прозвучало почти угрожающе, словно кайзер подозревал, что маркиз попытается уклониться от разговора.

Симона направилась к письменному столу, на ходу снимая перчатки, будто кайзер и на это дал ей разрешение.

Император подошел к камину и вдруг неожиданно заговорщицким тоном спросил:

–Что это за разговоры идут о том, будто по приказу моего дяди, принца Уэльского, в Англии изобрели какую-то особую пушку?

– Особую пушку?! – удивился маркиз. – Любопытно, мне никто ничего подобного не говорил!

– Вы уверены? – недоверчиво протянул император.

Маркизу с первого момента показалось странным, что в кабинете нет адъютанта. Теперь он понял: кайзер считал себя умнее тех, кто по его распоряжению шпионил за маркизом, и таким манером надеялся получить интересующие его сведения, посрамив тем самым своих подданных.

Маркиз поднес руку ко лбу.

– Позвольте-позвольте, Ваше Величество! Кажется, я припоминаю разговор о каком-то орудии. Это было в Каусе. Но, насколько я понял, речь шла о немецкой разработке.

– Нет, я слышал об английской пушке, – не сдавался кайзер. – Меня даже уверяли, что концепция изобретения принадлежит лично вам, маркиз.

– Если бы это было правдой! – рассмеялся маркиз. – В наши дни трудно изобрести что-то новое. Хотя у меня на яхте есть несколько оригинальных устройств и приборов, которые еще не поставлены на массовое производство. Но, как вам известно, Ваше Величество, на борту нет ничего смертоноснее рыболовной удочки.

Кайзер расхохотался, как и ожидал маркиз, но сообразив, что ему ничего не удается узнать, нахмурился и сжал губы.

Это всегда было дурным знаком для тех, кто служил при его дворе.

Будто почувствовав, что атмосфера накаляется, Симона присоединилась к мужчинам, держа в руке фотографию в рамке.

– Скажите, Ваше Величество, – проворковала она, – кто эта необыкновенная красавица? Это самая изысканная женщина, которую я когда-либо видела! – Симона протянула ему фото.

Кайзер, конечно же, не мог не заметить благородной белизны и совершенных пропорций ее руки. Не в силах отвести взгляд, он даже замешкался с ответом.

– Эту даму зовут мадам Гербетт, – наконец произнес он. – И вы совершенно правы, она удивительно красивая женщина.

Симона не могла знать, что при дворе только и говорили о той нежной страсти, которую кайзер питал к мадам Гербетт. Все началось с дивных ручек этой особы, но яростная ревность императрицы поставила точку на этой безудержной влюбленности.

Тем не менее эта связь наделала столько шума, что кайзер потерял уважение ко всем женщинам. Теперь он стал обращать пристальное внимание только на их руки.

Маркиз изумился тому, как точно Симона подобрала слова и, возможно, интуитивно выбрала из всей коллекции портрет именно той женщины, которую кайзер действительно любил.

Взяв фотографию у Симоны, кайзер продолжал смотреть на ее руки.

– Уверен, – сказал он, – что вы не откажетесь от чашки кофе или, возможно, бокала вина, прежде чем покинете дворец.

– Вы очень добры, Ваше Величество, – ответил маркиз, – но мы не можем отнимать у вас время. К тому же нас ждет барон, который жаждет показать нам достопримечательности вашей столицы.

–А что бы вы хотели посмотреть? – язвительно произнес кайзер. – Что может быть интереснее моего дворца?

Симона восхищенно ахнула:

– Я мечтаю осмотреть его! Я слышала, что благодаря вашему непревзойденному вкусу здесь собраны великолепные произведения искусства.

–Тогда позвольте показать вам некоторые бесценные экспонаты, которые находятся в этой комнате.

Кайзер повел девушку к одному из стенных шкафов и эффектно распахнул его дверцы, демонстрируя уникальную коллекцию ювелирных изделий и украшений. Их было так много, что на осмотр не хватило бы и нескольких часов. Симона, казалось, была глубоко потрясена увиденным. Маркиз заметил, что, пока девушка держала кубок, украшенный рубинами, кайзер не сводил глаз с ее рук.

Наконец появился адъютант и сообщил Его Величеству, что в тронном зале его ждет делегация. Кайзер нехотя попрощался с гостями.

Когда Симона присела в реверансе, он взял ее руку и, к удивлению девушки, поцеловал.

– Мы должны еще встретиться, – сказал он, и уточнил: – До вашего отъезда из Берлина.

То же самое он повторил маркизу, затем вышел. Конюший проводил гостей в холл. Тотчас же подали их карету, и только после того, как она отъехала, маркиз смог вздохнуть с облегчением.

– Вы вели себя просто превосходно, были весьма сообразительны и находчивы. Я ожидал, что нам придется гораздо сложнее, что кайзер поведет себя более враждебно и уж точно не обойдется без выпадов в адрес принца Уэльского.

– Я боялась сделать что-то не так, – призналась Симона. – Почему он спросил у вас об этой пушке?

– Потому что хочет узнать о ней раньше, чем кто-либо другой.

– Как вы думаете, он поверил вам, когда вы признались, что ничего не знаете об этом орудии? – поинтересовалась девушка.

– Конечно, нет, – усмехнулся маркиз. – Немцы совершенно точно информированы, что я все знаю по этому вопросу. Кайзер не успокоится до тех пор, пока не получит это орудие.

Симона ахнула.

– Может, вам опасно оставаться в Берлине? Может, следует тотчас вернуться в Лондон?

– Они не посмеют похитить меня так, как похитили Уотсона. И не убьют до тех пор, пока не узнают тайны, которую, по их мнению, я храню.

– Это очень опасно! – воскликнула Симона.

Маркиз улыбнулся.

–Тогда вы должны позаботиться о том, чтобы я не допустил промаха.

– А что же я могу? – развела руками Симона.

– Вы мне уже очень помогли, – уверил ее маркиз, – и добились большего, чем я. Единственное, о чем я могу вас просить, продолжайте и далее помогать мне!

– Вы же знаете, что можете на это рассчитывать, – выдохнула Симона.

Маркизу нетерпелось узнать, смог ли Доркинс повидаться с камердинером кайзера, он надеялся переговорить с ним, как только они вернутся в дом барона.

Но там его уже поджидала графиня. Она нарядилась в пышное пестрое платье и выглядела все так же соблазнительно.

– Наконец-то вы вернулись! – воскликнула она, взмахнув руками. – Я уже опасалась, что император вынудил вас поселиться во дворце.

– Его Величество был очень благосклонен, – отвечал маркиз, – и хотя нам предложили выпить, приглашения остаться на ленч не последовало.

– Самое главное, – многозначительно вздохнула графиня, – что вы вернулись. – Произнося это, она положила руку на предплечье маркиза, а он тут же отметил, что ее кисть, не такая изящная, как рука Симоны, наверняка оставила бы кайзера равнодушным.

– Я очень рад, что ваш визит во дворец прошел успешно, – признался барон. – А сейчас, поскольку время ленча уже наступило, прошу всех к столу.

К ним присоединились баронесса и Каролина, которая хотела услышать все подробности того, о чем они говорили с кайзером и какое впечатление на Симону произвел дворец.

– Он такой большой и переполненный, – пыталась объяснить Симона, – там слишком много произведений искусства и слишком много мебели. Кайзеру трудно все это достойно расставить и показать.

– Это правда, – согласился барон, – но, надеюсь, вы не сказали об этом императору? Он не выносит критики!

Маркиз рассмеялся.

– Конечно, нет. Представьте, Его Величеству очень понравились руки Симоны.

– О, так и должно было случиться, – воскликнул барон. – Мне следовало вам раньше сказать, что Его Величество оценивает женскую красоту в первую очередь по рукам. У дамы может быть нос, как у калмыка, впалая грудь и даже горб, но если у нее красивые руки, то в разговоре он будет рассыпаться в комплиментах и, расставаясь, непременно поцелует ей руку.

– Причем, если это происходит при свидетелях, то один раз, а если наедине – десять раз, – добавила баронесса.

Маркиз снова рассмеялся, но потом заметил, что графиня, сидящая рядом с ним, чем-то разгневана и злобно посматривает на Симону.

Он вдруг испугался, но не за себя, а за эту очаровательную девушку, которая помогла ему больше, чем это можно было выразить словами. Маркизу неожиданно пришло в голову, что Симоне может грозить опасность не от кайзера и его агентов, которые захватили Уотсона, а от этой женщины – графини, и причиной тому будет он.

«Чем быстрее мы уедем из Германии, тем лучше», – подумал Ирвин.

Сразу после ленча он поспешил к себе в комнату, чтобы переодеться и поговорить с Доркинсом. Как только камердинер вошел и закрыл за собой дверь, маркиз вопросительно посмотрел на него.

–Хорошие новости, милорд, – произнес слуга. Он говорил тихо, и маркиз тут же повел его к окну, туда же, где говорил с Симоной прошлой ночью.

–Ты связался с камердинером кайзера? – тихо спросил маркиз.

– Я видел Франца, милорд, – ответил Доркинс, – и он был рад видеть меня. Мы встречаемся с ним сегодня днем.

Маркиз облегченно вздохнул.

– Молодец, Доркинс!

– Он придет сюда, – продолжил Доркинс. – Я думаю, будет разумно сначала отвести его в пивную, если, конечно, у них тут есть пивные.

– Ты можешь повести его в любой трактир. Но выбирай такой, где вас не узнают и не станут за вами следить.

–Я все время помню об этом, милорд. Но пока никто не обращает на меня особого внимания.

– Слава богу! Но думаю, мы ведь можем и не заметить, что за нами следят.

– Я надеюсь, милорд, что Франц сдержит свое обещание и покажет то оружие, о котором толковал в Каусе.

– Если тебе удастся увидеть это здание, хотя бы снаружи, и запомнить, где оно находится, это уже будет большой удачей, – сказал маркиз. – На данный момент у меня нет четкого плана, как мы будем спасать Уотсона. Но нам очень повезло уже в том, что мы знаем, где его содержат. Это сэкономит нам время и силы.

– Согласен с вами, милорд, – ответил Доркинс. – И если удастся попасть внутрь Панзер-Хауса, я как-нибудь узнаю, где его содержат.

– Будь очень осторожен, – предупредил маркиз, – они начеку. Кайзер прямо спросил меня, слышал ли я об этой пушке.

–А что вы ему ответили?

– Я, естественно, ответил, что ничего об этом не знаю. Но он мне не поверил.

Доркинс вздохнул.

– Они уже слишком много знают, – проворчал он. – И это меня беспокоит. Я хочу выяснить, кто им донес.

Маркиз пожал плечами.

– Это мог быть кто угодно. Я всегда считал, что могу доверять своим слугам, но их могли подслушать. Или в беседе с незнакомцами кто-то мог проговориться.

Маркиз закончил переодеваться.

– Делай, что можешь, и не жалей денег на угощение своего друга Франца.

– Не думаю, что он пробовал что-нибудь лучше пива. Он рассказывал, как относятся к слугам во дворце.

Маркиз из разных источников слышал, что во дворце Нейс слуги-поденщики должны приносить еду с собой. Многие их них приезжали издалека, но им не предоставлялись ни еда, ни напитки.

Один государственный чиновник, который останавливался во дворце, рассказал ужасную историю. Он видел, как около сорока голодных женщин и девушек толпились на черном крыльце дворца, который кайзер хвастливо называет «самым величественным двором в Европе».

–Я с трудом верил собственным глазам, – с презрением рассказывал чиновник. – Большинство их них жевали черный хлеб, на который было тонко намазано свиное сало, и запивали все это холодным мутным варевом из цикория.

–Я не могу в это поверить! – удивлялся маркиз. – Не может же кайзер быть настолько жадным!

– Может, – уверял его собеседник, – и моя жена говорила, что женщины в такой холод были одеты в линялые хлопковые платья и маленькие шали, которые едва прикрывали голову и грудь.

Маркиз тогда усомнился в правдивости этой информации.

– Швейцары и лакеи императора, – продолжал рассказчик, – носят ливреи, шитые серебром и золотом. Дело в том, что мужчин нанимают сроком на год, а женщин – только на месяц и лишь тогда, когда весь императорский двор собирается во дворце Нейс.

– Странно, что об этом не писали газеты, – заметил маркиз.

– Об этом много говорили, но денег, выделяемых на содержание королевской семьи, хватает только на свиту Их Величеств и их гостей. Мне даже рассказывали, – со смехом добавил чиновник, – что когда кайзеру неожиданно приходит в голову мысль пригласить гостей, слугам приказывают чаще менять блюда, потому что порций на всех не хватает. А порой некоторых гостей, будто невзначай, и вовсе обходят.

Маркизу и теперь не верилось, что за дверями этого роскошного дворца может скрываться такая мелочность и скупость.

Казалось невероятным, что кайзер мог допустить, чтобы женщины, прислуживающие во дворце, страдали от голода или питались чем попало на черных лестницах, где свистели холодные сквозняки.

Маркизу казалось, что такое положение вещей лишний раз характеризует кайзера как человека безжалостного и расчетливого, стремящегося любыми способами добиться превосходства над Британией, против которой он уже ведет тайную войну.

Маркиз не без сожаления сознавал, что помимо своей воли он вовлек эту очаровательную юную девушку Симону в свои планы, ведь если пострадает он, то неминуемо пострадает и она. Но теперь уже слишком поздно было выводить ее из игры.

–Я обязан защитить ее, – сказал себе маркиз, – и единственный пока способ – это держать ее подальше от себя, чтобы уберечь от физического или морального насилия.

И все же, спускаясь по ступеням к ожидавшей его графине, маркиз был полон дурных предчувствий.

Глава 6

– Что вы намерены делать сегодня днем? – спросил барон, когда маркиз вошел в гостиную.

– Мне нужно ненадолго заехать в британское посольство, иначе у меня могут возникнуть неприятности с послом. А после этого, я думаю, Зивана не откажется показать мне красоты Берлина? – спросил он, заметив, как при этих словах глаза графини загорелись интересом. Она наклонилась над столом и накрыла его руку своей.

–Я буду просто счастлива сделать это, – выдохнула она. – Вас ждут удивительные сюрпризы, – произнесла она таким обольстительным тоном, что всем, кто ее слышал, был понятен скрытый смысл этой фразы.

–Я велю подать для вас карету, – сообщил барон. – Надеюсь, что это маленькое путешествие по достопримечательностям нашего города будет приятно для вас обоих.

– С нетерпением жду этой поездки, – сказал маркиз, улыбнувшись графине.

Когда они вышли, Симона расстроилась. Конечно, маркиз понимает, что графиня опасна, но почему-то он намеренно отправляется с ней на прогулку по городу. И говорит он с ней таким проникновенным тоном, будто уже поддался ее чарам. Симона пыталась убедить себя, что не имеет права указывать маркизу, как поступать, но все же она очень беспокоилась, сможет ли он устоять перед коварством женщины, сумевшей выведать секреты у стольких мужчин?

Каролина, будучи не в курсе плетущихся здесь интриг, беззаботно спросила:

–А что мы будем делать сегодня днем, Симона?

–Я что-то устала после поездки во дворец, – ответила подруга.

—Тогда я знаю, что мы сделаем! Я покажу тебе несколько интересных книг – уверена, они тебе понравятся, и мы просто посидим в саду.

Симона согласилась, и они направились в сад, где под деревьями стояли удобные кресла.

Но Симоне трудно было сосредоточиться на книгах, которые показывала ей Каролина, хотя именно этими вопросами она интересовалась в пансионе во Флоренции. И тогда они стали говорить о своем будущем.

– Я собираюсь как можно скорее выйти замуж, – сказала Каролина. – В Германии не принято долго оставаться в «старых девах», как говорят у вас в Англии.

– Ну, тебе это не грозит, – улыбнулась Симона. – Но, наверное, сначала нужно влюбиться.

– Папа говорит, что любовь приходит после свадьбы. Он намерен выдать меня за кого-нибудь столь же влиятельного и богатого, как он сам. И уже говорил с несколькими своими друзьями, у которых сыновья подходящего возраста.

Симона подумала, что, наверное, нет ничего страшнее такого заранее оговоренного брака. Она, конечно, не сказала об этом Каролине, но ей самой хотелось бы выйти замуж по любви.

Фантазируя о своем избраннике, она думала не о его богатстве и родословной, а видела рядом мужчину высокого и сильного, способного защитить ее, и при этом, конечно же, умного.

«Может, поэтому мне так нравится находиться в обществе маркиза. Он такой умный! С ним интересно даже теперь, когда он находится в столь сложной ситуации».

Но для себя Симона решила, что должна быть благоразумной, что ей не следует влюбляться в маркиза, тем более, что он не собирается жениться, – он только разобьет ей сердце.

«Вот вернусь в Англию, – думала она, – мама станет вывозить меня в свет, начнется сезон балов, и там я обязательно встречу какого-нибудь замечательного человека».

Но где-то в глубине души она уже понимала, что вряд ли кто-то сможет сравниться с таким красивым, умным, интересным человеком, как маркиз.

Девушку смущали подобные мысли, она гнала их от себя, но при этом считала минуты до возвращения маркиза и графини.

Они вернулись под вечер, когда пришла пора переодеваться к обеду.

От Симоны не ускользнуло, что графиня очень довольна собой и, рассказывая баронессе, где они побывали и что видели, то и дело прикасается к маркизу, заглядывая ему в глаза, что выглядело, по мнению девушки, довольно вульгарно. Маркиз же, казалось, только поощрял эту женщину.

Поднимаясь с Каролиной в свои комнаты, чтобы переодеться к обеду, Симона ощущала, будто на сердце у нее лежит тяжелый камень. Ей вдруг очень захотелось уехать домой, к своим родителям, чтобы вернуться к светлым и радостным ощущениям жизни.

«Если маркиз не уедет в ближайшие несколько дней, – думала девушка, переодеваясь, – я скажу, что мне нужно возвращаться домой, потому что у мамы возникло для меня какое-то неотложное дело. Я не могу оставаться здесь и смотреть, как его очаровывает и губит эта ужасная женщина».

На этот вечер хозяева не запланировали ничего особенного, и графиня флиртовала с маркизом в течение всего обеда и после него, когда все перешли в гостиную.

Симона почувствовала, что больше не может этого вынести, и собралась отправиться спать, как вдруг маркиз стал чихать. Он чихал и чихал, кашлял и опять чихал, пока на глазах у него не выступили слезы. Потом он поднялся.

– Прошу меня простить. Это... сенная лихорадка. В это время года я часто... страдаю приступами... этой болезни... – произносил он отрывисто, чихая между словами. – Я, пожалуй, пойду лягу в постель.

– Может, я могу чем-то помочь? – с готовностью предложил барон. – Может, послать за доктором?

– Мой камердинер... знает, как справляться... с такими приступами, – снова принялся чихать маркиз. – Утром мне станет... лучше. А через сутки... это совсем пройдет.

– Мне очень жаль, – сочувственно произнесла баронесса. – Нам бы хотелось хоть как-то помочь вам!

– Понимаете, мне станет легче, если я лягу, – проговорил маркиз, тяжело дыша и направляясь к двери.

Барон пошел следом, чтобы проводить гостя в его комнату.

Симона заметила выражение растерянности и разочарования на лице графини. Видимо, она поняла, что не увидит маркиза до конца вечера.

–Ах, если бы я могла для него что-нибудь сделать, – сказала Симона, поднимаясь в свою комнату вместе с Каролиной.

– Такое часто случается в эту пору, – ответила Каролина. – Когда цветут деревья и кустарники, в воздухе накапливается слишком много пыльцы.

– Что ж, по крайней мере, мы с тобой ляжем спать пораньше. Наверное, ты тоже устала после вчерашних танцев? – спросила Симона.

– Отдохнуть уж точно не успела, – вздохнула Каролина. – Спокойной ночи, дорогая! Крепкого тебе сна!

Подруги разошлись по комнатам.

Симона разделась и забралась в постель, но спать ей совершенно не хотелось. Она беспокоилась о маркизе. Девушка надеялась, что он не сильно страдает. Во всяком случае, ему не придется терпеть назойливое внимание графини, – успокаивала она себя.

Было слышно, как поднимаются в свои комнаты барон с баронессой и графиня. Они пожелали друг другу спокойной ночи. Затем девушка услышала, как закрылась дверь в комнату графини.

Если бы у Симоны хватило смелости, она бы пошла сейчас к маркизу и спросила, не может ли она чем-нибудь помочь ему, но она знала, что делать этого нельзя. Если в его комнате находится камердинер, он будет шокирован и может рассказать об этом слугам.

«Я просто буду молиться, – решила она, – чтобы он поскорее выздоровел».

Вскоре Симона уснула. Ей снилось, что они с маркизом отъезжают от дворца Нейс и карета мчится так быстро, будто запряжена не парой лошадей, а по меньшей мере четверкой.

Вдруг она почувствовала, что кто-то трясет ее за плечо, и услышала настойчивый шепот:

– Симона, проснитесь!

Сначала она подумала, что это происходит в ее сне, но, открыв глаза, с удивлением увидела перед собой лицо маркиза. На столике у кровати стояла принесенная им лампа.

–Что... случилось? – спросила девушка. – Вам плохо?

– Мне нужна ваша помощь. И действовать придется очень быстро. Нам многое предстоит сделать. Если, конечно, вы согласитесь мне помочь.

– Конечно, я помогу вам!

– Тогда слушайте, – велел маркиз, наклоняясь. – Мой камердинер Доркинс узнал, как можно освободить Уотсона из плена. Но нам не справиться без вашей помощи.

Симона широко распахнула глаза.

– Я сделаю все... что вы скажете, – пообещала она.

– Это то, что я надеялся услышать, – вздохнул маркиз. – Чтобы нам помочь, вам придется надеть этот резиновый костюм.

Симона потрясенно смотрела на него.

– И возьмите с собой платье и плащ, чтобы переодеться в поезде.

– В поезде?

– Мы уедем из Берлина, как только освободим Уотсона. Поэтому упакуйте все, что сможете, в чемоданы. Доркинс отнесет багаж вниз, и мы возьмем его с собой.

–А это не опасно? – воскликнула Симона.

– Все спят, а нас за воротами сада ждет карета.

Маркиз выпрямился, и Симона заметила, что он уже полностью одет – осталось только накинуть плащ.

– Поторопитесь, – попросил он. – Как только наденете гидрокостюм, откройте смежную дверь. Доркинс придет и поможет вам уложить вещи.

Симона почувствовала, что у нее кружится голова от множества беспорядочно возникающих в ней вопросов, но девушка понимала, что маркиз очень торопится.

Он отошел от кровати и, прежде чем она осознала, что происходит, исчез за дверью в гостиной.

Девушка вскочила, раздумывая, не привиделось ли ей все это. Потом заметила черный резиновый комбинезон. Симона как-то видела фотографию ныряльщика в таком же. Тот, что принес маркиз, должно быть, был для мальчика.

Когда девушка надела его, оказалось, что он чуть великоват. В некотором смущении она потуже застегнула пояс.

Потом она поспешила к шкафу, достала дорожный плащ и накинула его поверх костюма. Только после этого она открыла смежную дверь. Доркинс уже ждал ее.

– Вы готовы, мисс? – прошептал он. – Где платье и плащ, которые вы возьмете с собой?

Симона быстро выбрала вещи, которые, как сказал маркиз, понадобятся ей для путешествия на поезде, добавила к ним подходящую шляпу и отложила на стул.

Доркинс снял со шкафа два ее чемодана и со сноровкой опытной камеристки стал доставать из гардероба одежду и укладывать чемоданы. Он действовал так быстро, что пока Симона собирала свою сумочку и туалетные принадлежности со столика у зеркала, все ее платья были уже упакованы.

Доркинс захлопнул чемоданы и закрыл их на замки.

– Если вы что-то забыли, мисс, – сказал он, – то, надеюсь, вам перешлют эти вещи позднее. А если нет, мой хозяин купит вам все, что потребуется, – у него есть деньги!

Симона улыбнулась, хотя была сбита с толку и напугана тем, что все происходит так быстро.

Будто почувствовав, что все готовы, маркиз вернулся в комнату девушки. Он посмотрел на Симону, закутанную в плащ, и прошептал:

– Вы обещали помочь мне. Вам придется быть очень храброй.

В это время Доркинс, выглянув в коридор, молча поднял чемоданы и вышел.

– Прежде чем мы уедем, – сказал маркиз, – следует написать несколько слов барону. Письмо оставите на столе.

–А что я должна написать?

– Напишите, что через слугу мне передали сообщение из посольства, будто с вашим отцом произошел несчастный случай и вам нужно срочно вернуться в Англию. – Он внимательно посмотрел на девушку, словно проверяя, поняла ли она его. – Напишите, что я предложил никого не беспокоить, так как сам решил отвезти вас на своей яхте. Поблагодарите хозяев за их доброту и пообещайте, что сообщите им подробности, как только доберетесь домой.

Симона села к столу и стала писать. Потом сложила лист и указала, что письмо адресовано барону.

Маркиз протянул ей руку. Когда ее пальцы коснулись его руки, она почувствовала, насколько он силен. Такой мужчина сможет ее защитить, и она тоже не должна струсить, что бы он ни попросил ее сделать.

Как и Доркинс, маркиз осторожно выглянул в коридор, потом задул лампу, и они вышли из комнаты.