Текст книги "Сердце подскажет"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– Вы… говорите искренне? – спросила Араминта.

Но его слова напомнили девушке о лорде Ротингхеме, который говорил ей почти то же самое, и она добавила:

– Если бы ваш дом не стоял рядом… Если бы я не смогла убежать…

– Забудьте об этом, – строго сказал маркиз. – Забудьте обо всем, что там случилось. Это моя вина, Араминта. Если бы я сказал вчера вечером то, что хотел вам сказать, ничего этого не произошло бы и вы не готовили бы обед для Ротингхема.

– Мне больше не нужно… этого делать, – ответила Араминта.

Она подумала о пятидесяти гинеях, лежавших в ее сумочке. Вместе с тем, что они уже собрали, денег было достаточно, чтобы заплатить карточный долг Гарри.

На мгновение она задумалась, не рассказать ли маркизу, почему ей пришлось зарабатывать и почему она согласилась принять предложение лорда Ротингхема.

Но Араминта решила, что он может подумать, будто она просит простить долг ее брата, как она просила простить долг лорда Иомена, и это поставит ее в неловкое положение.

Сделать это девушке не позволяла гордость.

Только после уплаты долга можно будет рассказать, почему ей пришлось заняться тяжелым мужским трудом.

– О чем вы думаете? – спросил ее Уэйн. – Если не обо мне, то я вам запрещаю!

Араминта улыбнулась ему. Она была так счастлива, что комната казалась ей залитой золотым светом.

– Мне очень трудно… думать… не о вас.

– Я тоже могу думать только о вас, – ответил маркиз.

И он нежно дотронулся губами до ее лба, словно прикасаясь к цветку.

Затем он снова и снова целовал ее, пока для Араминты не исчез весь мир и она не отдалась целиком своим ощущениям.

Губы маркиза спустились ниже. Он покрывал поцелуями шею девушки. Ей казалось, что в ее венах течет жидкое пламя. Наслаждение было острым до боли.

Араминта попыталась спрятать горящее лицо на его плече. Она стыдилась своего возбуждения.

– Вы так прелестны, – сказал маркиз. – Ваши глаза полны тайны, как и ваше сердце.

– Оно… ваше.

– Я хотел бы расцеловать вас всю от золотых кудрей до розовых пяточек.

Страсть в его голосе заставила Араминту покраснеть.

– Мне… нужно… ехать домой, – прошептала она.

Больше всего на свете ей не хотелось сейчас расставаться с ним.

– Я не хочу, чтобы вы уезжали, – сказал он. – Вы так неожиданно вошли в мою жизнь! Я могу думать только о вас!

– Вы… тоже… наполнили мою жизнь.

– Вы очаровываете и в то же время вдохновляете меня – ни одна женщина не действовала на меня так.

– Я… очень счастлива.

– Дорогая моя, я хочу вас!

Это прозвучало так страстно, что Араминта смутилась.

– Мне… в самом деле… пора ехать…

– Я отвезу вас, – сказал Уэйн. – Но завтра, любимая, наступит наше время.

Араминта освободилась из кольца его рук и встала.

Уэйн также поднялся и направился к колокольчику, висящему у камина, но девушка остановила его.

– Нет! Прошу вас… Я не могу показаться слугам в таком виде.

Уэйн посмотрел на нее и впервые заметил, что после борьбы с лордом Ротингхемом и побега через забор ее платье в ужасном беспорядке: один из рукавов оторван, а юбка испачкана.

Араминта в ужасе смотрела на следы насилия.

– Я оставила плащ… в его доме.

– Вы выглядите прелестно, – сказал маркиз, глядя в ее глаза. – Лучше всех разряженных светских красавиц! – Он нежно улыбнулся девушке и продолжил: – Но мы с вами будем осмотрительны, дорогая. В ограде сада есть калитка, выходящая на улицу. Мы выйдем через нее и найдем наемную карету, в которой я отвезу вас домой.

– Благодарю вас, – сказала Араминта, – мне не хотелось бы, чтобы кто-нибудь в доме знал о том, что произошло.

– Никто ничего не узнает, – успокоил ее Уэйн. – И уверяю вас, Ротингхем тоже не будет говорить об этом, чтобы не выставлять себя на посмешище. А если он станет болтать, ему придется иметь дело со мной!

В его голосе послышалась угроза.

Уэйн вернулся к Араминте и снова обнял ее.

– Но мы должны быть отчасти благодарны ему, ведь он заставил вас понять, что вы нуждаетесь в моей защите, чтобы больше никто и никогда не посмел напугать вас.

– Думаю, меня привел сюда мой ангел-хранитель, – прошептала Араминта.

– Вы сами похожи на ангела, любовь моя! – ответил маркиз. – И отныне вы будете моим ангелом и хранителем моей совести.

– Я вам уже говорила, что у вас есть совесть, – улыбнулась Араминта.

– Я никогда не был в этом уверен, но вдвоем мы ее отыщем.

– Мы рождены друг для друга, – тихо сказала девушка. – Мне кажется, мы никогда не сможем стать ближе, чем стали сейчас.

Их губы встретились, она обняла его за шею и притянула к себе.

В поцелуе Уэйна были страсть и желание, но Араминта смело позволяла ему делать то, что он хочет.

– Я люблю вас! – прошептала она, когда маркиз оторвался от ее губ и посмотрел ей в глаза.

– Я хочу слышать эти слова снова и снова, пока не поверю в совершенную любовь!

Маркиз взял со стола ключ, обнял девушку за плечи, и они пошли к тому самому окну, через которое она вбежала в библиотеку из сада.

– Завтра, – сказал Уэйн, – я отвезу вас в свой дом, в Челси. Конечно, он недостоин вас, но я не хочу ждать. Чтобы найти что-нибудь более подходящее, моя красавица, нужно время. – Он поцеловал ее локон. – Но дом в Челси сейчас свободен, и там вы будете в полной безопасности.

Араминта остановилась.

– Я… я не понимаю…

– Мы же хотим быть вместе и днем и ночью, дорогая моя, – объяснил ей маркиз. – А это не просто: пока вы живете у друзей, вы не сможете приходить сюда.

Араминта оцепенела.

Ей показалось, что ледяные руки сжали ее сердце и по капле выдавливают из него радость и надежду.

– Вы… предлагаете мне… – Она не смогла продолжать.

– Я предлагаю вам свое покровительство, Араминта, – сказал Уэйн. – Поймите, пока вы будете принадлежать мне, никто не посмеет обидеть вас так, как сегодня это сделал Ротингхем. – Он обнял ее еще крепче. – Вы станете моей, и мы будем очень счастливы вместе.

У Араминты потемнело в глазах, и она едва не лишилась сознания.

С трудом собравшись с силами, девушка снова направилась к окну.

Ей казалось, что голос Уэйна доносится издалека.

– Я прикажу майору Браунлоу купить или снять дом как можно ближе отсюда. А как только окончится сезон, мы поедем в Европу. Я хочу показать вам Париж, Рим, Грецию. – Он наклонился к ней и добавил: – Мы обязательно поедем в Венецию. Это город влюбленных.

Они уже шли по бархатному газону сада. В центре садовой ограды была небольшая калитка, выходившая в тихий переулок.

Уэйн открыл замок.

В этот момент Араминта тихонько вскрикнула.

– Что случилось? – заботливо спросил маркиз.

– Я обронила платок. Он там, на дорожке.

Минуту назад она сама вынула платок из сумочки и бросила его на землю.

– Я принесу его вам, – галантно предложил Уэйн.

Путь на улицу был открыт, и Араминта, стоя у выхода, смотрела, как маркиз повернул обратно, чтобы принести ей платок.

Он не бежал, но двигался довольно быстро.

Найдя платок, Уэйн поднял его и поднес к губам.

От платка веяло нежным свежим ароматом, заставляющим думать о весне жизни.

Но когда маркиз вернулся к калитке, Араминты он там не нашел.

В переулке девушки тоже не было. Она опередила его всего на несколько секунд, но ни на Парк-лейн, ни на прилегающих улицах он не заметил хрупкой маленькой фигурки в белом.

Уэйн был озадачен и – впервые в жизни – испуган.

* * *

Араминта бежала, как испуганная антилопа, никогда еще ей не приходилось бегать так быстро.

Когда закончилась стена сада, она повернула налево, затем нырнула в первый же поворот направо и продолжала бежать, стараясь как можно сильнее запутать следы.

Наконец она попала на площадь, где стояли наемные экипажи. Это было спасение!

Она вскочила в первую попавшуюся карету и сказала сонному кучеру свой адрес.

Как только лошади тронули карету, выдержка изменила ей. Она закрыла лицо руками, и ее начал бить озноб.

Араминта была неискушенной девушкой. Живя в деревне, она почти ничего не знала о развлечениях и привычках джентльменов из высшего общества.

Из истории ей было известно, что короли, например, Карл II, имели любовниц. Конечно, она читала и о том, что мадам де Помпадур и мадам де Ментенон были фаворитками французских королей, имевших жен. Но ей никогда не приходило в голову, что какой-нибудь известный ей джентльмен может предложить девушке, которую он любит, нанять дом и жить там вдвоем, как будто они муж и жена.

Она поняла, чего хотел от нее маркиз, и чувствовала себя не столько униженной, сколько оскорбленной.

Она полюбила маркиза и отдала ему свое сердце в тот момент, когда его губы прикоснулись к ее губам, и ей казалось, что он чувствует то же самое.

А теперь она осознала, что между тем, что предлагал ей маркиз, и тем, чего хотел от нее лорд Ротингхем, разница очень невелика.

– Как я могла быть такой глупой и наивной, – укоряла себя Араминта, – чтобы поверить, что джентльмен из высшего света может серьезно интересоваться служанкой. Он может преследовать при этом только низкие цели.

Она вспоминала все, что слышала на эту тему раньше: девушек, которых презирали в деревне за недостойное поведение, отвращение, которое появлялось на лице ее матери, когда при ней заговаривали о любовных связях…

Никогда раньше Араминте и в голову не приходило, что нечто подобное может затрагивать ее или иметь к ней какое-то отношение. Ее совсем не интересовали эти разговоры.

В книгах, которые она читала, тоже встречались падшие женщины, но это были смутные тени, а не люди из плоти и крови. Мужчины, которых они любили и которые любили их, совсем не походили на маркиза.

Араминта не знала, что делают мужчина и женщина, когда занимаются любовью, но твердо верила, что истинная любовь прекрасна и бог благословляет ее.

То же, что предлагал ей маркиз и что собирался сделать с ней лорд Ротингхем, было смертным грехом и сатанинским искушением.

Араминта закрыла глаза.

Она не плакала. Все чувства умерли в ней, осталось только холодное отчаяние. Мир опустел.

«Я люблю его! – говорила она себе. – Но он… он не любит!»

Лондон перестал быть местом развлечений и удовольствий, волшебной страной, в которую она приехала, полная надежд.

Теперь город казался девушке страшным, опасным и грязным местом, так же как отдельный кабинет, в который привез ее маркиз, сразу вызвал у нее отвращение.

Физически она осталась прежней Араминтой, но морально была унижена и раздавлена.

Выходя из экипажа и отдавая кэбмену его плату, девушка очень боялась, что он заметит ее разорванное и испачканное платье.

Она взбежала по ступенькам, вошла в дом и поспешно закрыла за собой дверь, словно пытаясь отгородиться от невидимых преследователей.

Остановившись в холле, чтобы перевести дыхание, Араминта заметила рядом со свечой, зажженной на низком столике, цилиндр Гарри.

Она добежала до гостиной и распахнула дверь. В комнате на софе сидели и тихо беседовали ее брат и сестра.

Увидев, в каком состоянии платье Араминты, они вскочили на ноги.

– Араминта! Что случилось? – воскликнула Каро.

Не отрывая глаз от лица Гарри, девушка нервно развязала ленты, которыми к запястью ее левой руки была привязана сумочка, и бросилась к брату.

– Здесь… здесь пятьдесят гиней! Пятьдесят, Гарри! С тем, что у нас уже есть… этого должно хватить. Я не могу… Не могу больше делать это… Это невозможно… абсолютно невозможно! Уедем скорее из этого города!

Глава седьмая

Покончив с завтраком, генерал устроился поудобнее и принялся за утренние газеты, но тут в гостиную вошел Хоукинс и объявил:

– К вам маркиз Уэйн, сэр!

– Опять? – недовольно воскликнул сэр Александр. И он удивленно взглянул на часы.

Генерал не привык к ранним посетителям, однако, смирившись с неизбежным, сказал:

– Хорошо, Хоукинс. Пригласите его светлость.

Несколькими секундами позже появился маркиз. Как обычно, его туалет был безупречен, однако генералу показалось, что Уэйн похудел и выражение его лица неуловимо изменилось.

– Не вставайте, генерал, – остановил хозяина дома маркиз. – Приношу вам извинения за ранний визит.

Сэр Александр молча внимательно смотрел на лицо маркиза.

Без сомнений, десять дней назад он выглядел совершенно иначе. Куда пропали его маска бесстрастного денди и выражение презрительного превосходства?

– Я пришел к вам поведать о своем отчаянии! – сказал маркиз.

Он не сел в предложенное кресло, а остался стоять лицом к лицу с генералом.

Несмотря на свое глубокое знание человеческой натуры, сэр Александр не смог прочесть мысли маркиза по его лицу.

– Я уже сообщил вам, Уэйн, во время вашего последнего визита, – отчетливо выговаривая слова, сказал генерал, – что у меня нет намерения раскрывать вам место пребывания Араминты… Бувэ. Если бы она хотела, чтобы вы узнали об этом, она, без сомнения, связалась бы с вами.

Уэйн зашагал по комнате, словно пытаясь решиться на что-то. Затем наконец, сделав над собой усилие, произнес:

– При нашем последнем разговоре я не был абсолютно откровенен с вами, генерал. Думаю, у вас создалось впечатление, что я пытаюсь разыскать Араминту Бувэ, поскольку она не выполнила по отношению ко мне свои обязательства как повар.

Сэр Александр молчал. Через некоторое время маркиз произнес:

– Меня интересует не ее кухня, а она сама!

Было видно, что такая откровенность далась Уэйну с большим трудом и он с тревогой ожидает ответа.

Однако генерал был суров.

– Каковы бы ни были причины ваших поисков, с моей точки зрения, это ничего не меняет.

– Но я должен найти ее! – Уэйн в ярости повысил голос. С трудом овладев собой, он добавил: – Я знаю, вы не любите меня, генерал. Вы всегда вели себя честно и открыто, но я прекрасно понимал, что в наших отношениях нет дружеской теплоты.

– Вы были хорошим солдатом, – заметил сэр Александр.

– Теперь, когда я не нахожусь больше под вашей командой, вы считаете, что мы просто члены одного клуба? – Сэр Александр не ответил, и после небольшой паузы маркиз продолжил: – Но я отчаянно нуждаюсь в помощи, а вы являетесь единственным человеком, который может мне ее оказать.

В словах Уэйна было столько искренности, что генерал, который в своей жизни выслушал достаточно просьб и жалоб, не мог этого не заметить.

– Мне очень жаль, Уэйн, – сказал он уже более мягко, – но я дал слово чести, и вы не можете требовать, чтобы я нарушил его.

– С тех пор как я виделся с вами в последний раз, я проехался в Йоркшир.

Уэйн увидел в глазах сэра Александра вопрос и объяснил:

– Чтобы увидеть лорда Йомена. Не знаю, рассказывала ли вам Араминта, но это она убедила меня отказаться от получения с него карточного долга. – Он безрадостно рассмеялся. – Только Араминта могла заставить меня сделать подобную вещь, и сделать охотно! Но Йомен поклялся молчать, как и вы, и не сказал мне, где она. – Маркиз перевел дыхание и добавил: – Дом, у которого я однажды высадил Араминту после того, как мы ужинали вместе, оказался пустым. Там никто не живет уже около трех лет. – Он в отчаянии вздохнул. – Куда еще мне идти? Кто мне поможет найти ее, если не вы?

Уэйн понимал, что генерал не переменит своего решения.

Он нервно прошелся по комнате.

– Я хочу вам кое-что рассказать, – тихо произнес маркиз. – Об этом я не рассказывал еще никому на свете.

– Я слушаю вас, – спокойно сказал генерал.

– Когда мне было семнадцать лет, – начал маркиз, – мой отец пожелал отправить меня в путешествие за границу, но поскольку в это время мы вели войну с Наполеоном, это было невозможно. Поэтому он нанял мне наставника в качестве компаньона на время каникул.

После недолгого молчания он продолжил:

– Роланд Хиндли был одним из самых интересных и привлекательных людей, которых я встречал в своей жизни. Ему было двадцать четыре года, и он готовился стать адвокатом, но из-за бедности своих родителей Роланду приходилось заниматься репетиторством.

Уэйн снова походил по комнате, продолжая вспоминать.

– Роланд был первоклассным атлетом. Он прекрасно фехтовал, стрелял и боксировал. Он так великолепно ездил верхом, что мне было стыдно садиться на лошадь в его присутствии.

Маркиз взглянул на генерала и убедился, что тот внимательно его слушает.

– Мы не могли отправиться в Европу, но объехали все Британские острова. Мы ездили верхом и охотились в Ирландии, обошли всю Шотландию, поднимались на Сноудон. Все, что я делал вместе с Роландом, было наслаждением. Он стал для меня старшим братом, которого мне, единственному ребенку в семье, всегда не хватало. Роланд умел будить мой разум, и я начал серьезно интересоваться вещами, которые раньше вызывали у меня только скуку. Он прожил у нас до моего последнего года в Итоне. В тот год мы вместе поехали на Рождество в дом моих родителей.

Воспоминания давались маркизу тяжело, но он продолжал рассказывать с необычной для него откровенностью:

– Возможно, вы не знаете, но мой отец был намного старше матери. Она вышла замуж в семнадцать лет, а следующим летом уже родился я. Она была такой веселой и красивой, что я воспринимал ее скорее как старшую сестру.

В голосе Уэйна появились жесткие нотки.

– Наверное, как это свойственно молодости, я был довольно недогадлив. На Рождество отец был болен и оставался в своей комнате, но дом, казалось, светился счастьем.

Маркиз совершенно погрузился в прошлое.

– Моя мать присоединилась к нам, и мы вместе катались на коньках по замерзшему озеру, съезжали на санях по заснеженным горкам в парке и скакали по лесу, по вечерам собирались у фортепиано и пели под аккомпанемент матери старые песни и баллады.

В его голосе зазвучала горечь.

– У меня никогда не возникало ни малейшего подозрения о том, что происходило, пока однажды утром я не нашел записку, подсунутую под мою дверь.

– Они убежали вместе! – воскликнул генерал.

– Они направлялись в дом Роланда в Корнуолл. Мать просила меня сообщить отцу, что она никогда не вернется.

– Это было очень жестоко, – заметил генерал.

– Я решил остановить их, оделся и поспешил в конюшню. Там мне сказали, что они с Роландом выехали на рассвете.

Уэйн, повернувшись спиной к генералу, остановился у окна и невидящими глазами уставился в сад.

– Они опередили меня на целый час, но я поскакал за ними.

– Что же случилось дальше?

– Ночью был сильный мороз, и дороги обледенели. Экипаж, в котором они уехали, столкнулся на повороте с каретой милях в пятнадцати от дома.

– Они пострадали?

– Они оба погибли!

Последовало долгое молчание. Затем генерал спросил:

– И что же вы сделали?

– Я вернулся домой и рассказал отцу, что мы втроем решили съездить в соседний городок: Роланд и мама в карете, а я верхом, поэтому я выехал позже.

– И он ничего не заподозрил?

– Ни у кого не появилось никаких подозрений. Никому и в голову не пришло, что моя история целиком выдумана.

Генерал ожидал продолжения. Зачем этот надменный молодой аристократ посвятил его в самую позорную тайну своей семьи?

– Я рассказал вам об этом, – произнес маркиз, будто бы прочитав мысли своего бывшего командира, – чтобы вы поняли, почему я поклялся, что никогда не допущу повторения подобной истории. Я поклялся, что никто и никогда больше не причинит мне такую боль.

– Вам показалось, что вас предали? – сочувственно спросил генерал.

– Именно это я и почувствовал, – с горечью ответил маркиз. – Моя мать была готова бросить меня, а человек, которого я любил как брата и которым восхищался как героем, готов был разрушить мой дом и счастье моего отца! Что еще я мог чувствовать, по вашему мнению?

Сэр Александр не отвечал, и через некоторое время Уэйн добавил уже более спокойным тоном:

– Теперь вы, возможно, поймете, почему люди говорят о моем равнодушии или, как это называет Араминта, об отчужденности.

Он опять повернулся к окну.

– Эта трагедия сильно подействовала на меня. Я никогда – и это истинная правда, генерал, – не ухаживал и не отвечал на знаки внимания со стороны замужних дам. Я общался только со жрицами Афродиты, которые знали правила игры.

Теперь генералу стало ясно, отчего прекрасные дамы высшего света часто с такой горечью отзывались о маркизе.

Нет ничего более оскорбительного для женщины, чем отвергнутая любовь, даже если это любовь на час.

После паузы маркиз сказал:

– Я никогда не говорил женщине, что люблю ее, потому что никогда не любил до сих пор.

И снова наступило молчание.

– Я мечтал о любви, господи, как я жаждал любви, но никогда не признавался себе в этом. – Сэр Александр хотел заговорить, но Уэйн тихо продолжил: – Именно поэтому я и не понял, что значила для меня Араминта, пока не потерял ее.

– И что же она значила для вас? – спросил генерал.

Маркиз подошел и остановился перед ним, как солдат, стоящий перед офицером.

– Я хочу жениться на ней! Теперь вы скажете мне, где ее найти?

– Как! Вы хотите жениться на девушке, ничего не зная о ее семье?

– Мне абсолютно все равно, из какой она семьи! – ответил Уэйн. – Мне нужна она сама!

Сэр Александр посмотрел на него с симпатией.

Командуя всю свою жизнь людьми, генерал без труда мог понять, когда человек говорит искренне. Он видел, что слова маркиза идут от самого сердца.

– Я дал слово, и вы понимаете, что я не могу его нарушить, – размышляя, медленно произнес он. – Но я думаю, что вам мог бы помочь молодой Синклер.

– Синклер? – переспросил Уэйн. – Вы имеете в виду Гарри Синклера, который как-то проиграл мне в карты? Браунлоу доложил мне, что он заплатил долг.

– Да, Гарри Синклер. В клубе, без сомнения, есть его адрес.

Маркиз глубоко вздохнул.

– Благодарю вас, генерал. Если я найду Араминту, вы никогда не пожалеете, что помогли мне.

И Уэйн торопливо вышел из комнаты.

Сэр Александр понимающе смотрел ему вслед.

Затем глаза генерала лукаво блеснули, а на губах появилась задорная улыбка.

Еще никогда маркиз Уэйн ему так не нравился!

* * *

– Наконец-то! Папина книга закончена! – победоносно воскликнула Каро.

– Интересно, будет ли она продаваться, – засомневалась Араминта.

– Почему бы нет? – Сестра была уверена в успехе. – В конце концов, рецепты миссис Гласс давно устарели. Ты ведь сама убедилась, Араминта, что сейчас люди гораздо больше интересуются хорошей кухней, чем несколько лет назад.

– Хорошо, мы это проверим, – без особой надежды сказала сестра. – Гарри может отвезти ее к издателям.

– Гарри не на что ехать в Лондон, – возразила Каро. – Мы отправим ее по почте.

– Да, конечно, – согласилась Араминта.

Внезапно открылась дверь, и Каро воскликнула:

– Легок на помине!

В комнату вошел Гарри.

– Если вы говорили обо мне, то обо мне нечего сказать. Один день похож на другой в этой забытой богом дыре!

– Только бы мама тебя не услышала, – испугалась Араминта. – Ты же знаешь, как она расстроится, если услышит, что ты несчастлив здесь. У нее тут же начнется головная боль.

– Ну почему я не могу найти себе занятия? – сердито спросил Гарри. Затем добавил помягче: – Я собираюсь поступиться своей гордостью и попросить фермера Уптона, чтобы он разрешил мне объездить лошадок, которых купил на прошлой неделе на ярмарке.

– Уверена, он будет очень доволен, – сказала Каро. – Он слишком занят, чтобы заниматься этим. Кроме того, у него тяжелая рука, он сделает их слишком тугоуздыми.

– Я и сам так думаю, – ответил Гарри. – Если я не найду себе занятия, то сойду с ума!

– Иди и поговори с Уптоном, – вмешалась Араминта. – Он всегда питал к тебе слабость, он любил тебя, когда ты был еще малышом.

– Он сказал мне, что я могу поохотиться на его земле, когда захочу.

– Тогда, ради бога, иди и подстрели что-нибудь на обед! – закричала Каро.

– Но сейчас неподходящее время года.

– Какая разница! Мы будем рады и кролику, правда, Араминта?

Араминта, задумавшись, не отвечала.

Девушка вспомнила, как смеялся маркиз, когда она обнаружила, что «цыплята Луи» приготовлены из кролика.

Араминта тут же сказала себе, что бессмысленно предаваться воспоминаниям о прошлом, которое никогда не вернется. Нужно жить будущим.

– Кролик – это замечательно. Даже пирог с грачами внес бы разнообразие в наше скудное меню.

– Я вижу, вы обе намерены найти мне занятие, – улыбнулся Гарри. – Я сегодня же пойду повидаться с Уптоном и захвачу с собой ружье.

– Только будьте осторожны и смотрите, куда стреляете, – послышался из холла строгий голос.

– Я прекрасный стрелок, Ханна, – возразил Гарри старой служанке, входящей в комнату.

– Надеюсь! – фыркнула Ханна. – Никогда не любила этих ружей, отвратительные опасные игрушки!

Она несла стакан молока, который решительно поставила перед Араминтой.

– О нет, Ханна! – воскликнула девушка. – Я больше не могу пить это молоко!

– Вы выпьете его, и оно вам понравится! – строго сказала Ханна. – Я уже ушила ваши платья на два дюйма, а на лице у вас остались одни глаза! Если вы мне не верите, посмотрите в зеркало!

– Это правда, – поддержала служанку Каро. – Ты ужасно похудела, Араминта, а ешь меньше мышки!

– Пожалуйста, перестаньте суетиться вокруг меня, – запросила пощады девушка.

Чтобы прекратить уговоры, она взяла стакан и послушно выпила молоко.

Ханна забрала пустой стакан и открыла дверь.

– Сегодня я готовлю на ленч вашу любимую шарлотку с яблоками, так что кушайте как следует.

С этими словами Ханна вышла в холл, откуда сразу же послышался ее удивленный голос:

– Кто бы это мог быть? Вы кого-нибудь ожидаете, мастер Гарри?

Заинтригованный, Гарри вышел из комнаты вслед за служанкой.

– Господи помилуй! – послышался его голос, и Каро, умирая от любопытства, выскочила в холл.

– Вы только посмотрите на этих лошадей, – воскликнула она, – и на этот фаэтон! Кто это, Гарри?

– Мне кажется, да нет, я абсолютно уверен, – ответил Гарри, – что это маркиз Уэйн!

Араминта, продолжавшая все это время безучастно сидеть за столом, немедленно вскочила.

Она мгновенно присоединилась к брату и сестре и, взглянув в окно, испуганно закричала:

– Он не должен знать, что я здесь! Вы не должны ему говорить! Обещай мне, Гарри! Если он потребует, поклянись, что ты ничего не знаешь о… мисс Бувэ!

Брат не успел сказать в ответ ни слова, так как Араминта тут же продолжила деловым тоном:

– Я спрячусь в саду, чтобы он случайно не увидел меня. Слава богу, он не сможет встретиться с мамой! Обещай мне, Гарри, – ни слова обо мне и думай, что говоришь!

С этими словами девушка побежала к задней двери, выходящей в сад, и моментально исчезла.

Выскочив из дома, Араминта бросилась напрямик через клумбы к ручью в дальнем конце сада.

Там стояла старая беседка, в которой брат и сестры всегда прятались, когда были маленькими. Деревянные скамейки утопали в цветах, воздух был напоен ароматами жимолости и диких роз.

Несколько каменных ступенек вело прямо к воде, где они детьми когда-то ловили мальков и пускали бумажные кораблики.

Добежав до беседки, Араминта с трудом перевела дыхание. Но ее сердце продолжало испуганно биться. И не только от быстрого бега.

«Почему маркиз приехал к нам? – не понимала она. – Как он узнал, куда я уехала?»

Может быть, он приехал к Гарри по какому-нибудь делу?

Но у них никогда не было ни общих дел – если не считать долга, который был погашен уже две недели назад, – ни дружеских отношений.

Неужели Гарри рассказал им не все? Неужели он ввязался еще во что-нибудь?

А может быть, он был должен больше, чем они заплатили?

От продажи кольца леди Синклер осталось еще немного денег, но этого хватило бы только на непредвиденные расходы в случае болезни или на развлечения для Гарри, если он не сможет больше выдерживать однообразие жизни в деревне.

«Нам больше неоткуда взять денег!» – в отчаянии думала Араминта.

Постепенно успокаиваясь, она присела на деревянную скамейку и начала представлять себе, что подумал бы маркиз, если бы она сидела в гостиной, когда его ввела туда Ханна.

Конечно, он приехал повидать Гарри, и встреча с ней удивила бы его или даже вызвала бы его раздражение.

«Он никогда не узнает, – думала Араминта, – что я пережила за эти две недели, после того как убежала от него».

Каждую ночь девушка засыпала на подушке, мокрой от слез.

Каждую ночь в темноте ее спальни ей чудилось его прекрасное лицо, серые глаза смотрели, казалось, прямо ей в душу, и она чувствовала его губы на своих губах.

Иногда боль разлуки становилась настолько невыносимой, что Араминта решала, что поедет назад в Лондон, бросится к нему и пусть все будет так, как он хочет, лишь бы быть рядом с ним и не страдать!

Но разум подсказывал ей, что даже ее любовь не выживет в таких условиях.

Этому совершенному чувству не дано цвести на греховной, дьявольской почве.

Как бы Араминта ни страдала сейчас, она будет страдать неизмеримо сильнее, когда ее любовь наскучит маркизу и он покинет ее.

Но как нелегко быть рассудительной и логичной, когда все ее существо жаждет его, по щекам нескончаемым потоком текут слезы, а губы шепчут: «Я люблю… Я люблю вас!»

Араминта чувствовала, что в ее будущем нет места ни счастью, ни надежде.

Впереди были долгие, однообразные годы скучной благопристойной бедности и томительного одиночества и терзающая боль потери.

Она не могла больше прятаться.

Ей хотелось побежать к дому и заглянуть в окно, чтобы хотя бы на секунду увидеть маркиза, а потом она приучит себя к мысли, что ей никогда больше не суждено встретиться с ним.

Услышав приближающиеся твердые мужские шаги, Араминта решила, что это Гарри идет сообщить ей, что маркиз уже уехал и нет нужды прятаться.

Чтобы скрыть выступившие на глазах слезы, она встала и спустилась к самой воде.

Шаги послышались совсем рядом.

– Он… уехал? – тихо спросила она.

Ответа не последовало.

Араминта нетерпеливо повернулась и увидела, что за ее спиной стоит не Гарри – это был сам маркиз!

Он показался ей выше, стройнее и даже красивее, чем рисовала его память, и, когда их глаза встретились, она замерла, не в силах ни двинуться, ни дышать.

– Араминта!

Его тихий глубокий голос подчинил себе все ее мысли и чувства.

– Я нашел тебя! Я нашел тебя, когда почти потерял надежду!

– Как вы… оказались здесь?

Говорить было слишком трудно. Араминта думала, что он не услышит ее вопрос. Но он услышал его, хотя понял неправильно.

– Гарри сказал мне, где вы прячетесь.

– Я просила его… не говорить вам…

Уэйн робко улыбнулся.

– Он пытался отрицать, что знает вас, но это было невозможно, после того как я вошел в гостиную.

Араминта выглядела озадаченной.

– В гостиной над камином висит ваш портрет.

– Но это же… это портрет мамы.

– Вы очень похожи на нее.

Араминте казалось, что они разговаривают во сне, в котором губы говорят одно, а сердца – другое.

– Зачем вы… приехали к Гарри? – с трудом спросила она.

– Я надеялся, что он поможет мне найти вас. Я хочу просить вас, Араминта, чтобы вы простили меня.

Девушка не могла больше смотреть маркизу в глаза. Она повернулась и опустила взгляд на сверкающую поверхность ручья.

Он подошел ближе.

– Пожалуйста, простите меня, моя дорогая, – тихо проговорил Уэйн. – Простите и позвольте сказать, как мне стыдно перед вами.