Текст книги "Сердце подскажет"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Барбара Картленд
Сердце подскажет

Глава первая

1817 год

– Гарри! Как ты мог? Это же сумасшествие!

– Я понимаю, Араминта. Я, конечно, виноват, но я был довольно пьян.

– И это в такой момент! Когда у нас нет ни одного лишнего пенни!

– Я знаю, – в отчаянии признал сэр Гарри Синклер.

Достопочтенный Гарри Синклер, выступавший в роли кающегося грешника, был красив, хорошо сложен и одет в высшей степени модно. Обтягивающие желтые панталоны, обязательные среди щеголей и денди высшего света, облегали стройные ноги, сюртук сидел без единой морщины, а углы воротника поднимались выше квадратного подбородка. Одного взгляда на эту пленительную картину было достаточно, чтобы растаяло самое жестокое женское сердце.

Однако на лице его сестры Араминты отражалось негодование и презрение, хотя она старалась, чтобы голос ее звучал ровно:

– Сколько же ты… проиграл?

– Шестьсот фунтов!

Араминта даже вскрикнула от изумления. Чтобы успокоиться, девушка встала и подошла к окну. Улица Блумсбери была такой же тихой и спокойной, как раньше, до этого ужасного известия.

– Наверное, я совсем сошел с ума. Теперь я это понимаю, – говорил за ее спиной брат, – но Уэйн выигрывал весь вечер! Ему просто дьявольски везло! По всем законам это не могло долго продолжаться!

Араминта молчала, и Гарри Синклер продолжал:

– Он всегда сидит там с таким надменным видом, а выигрывает так, будто делает одолжение. Он просто выводит меня из себя.

– О ком ты говоришь? – тихо спросила Араминта.

– О маркизе Уэйне. Ты, наверное, о нем не слышала, но здесь он законодатель мод и высший авторитет. Щеголи копируют его галстуки, а денди подражают его светским манерам.

– Тебе он, по-видимому, неприятен?

– Я его ненавижу! Я же тебе сказал, Араминта, что он меня бесит. Уэйн входит в «Уайт-клуб» с таким видом, словно купил его, хотя там полно членов гораздо значительнее!

– И все-таки я не понимаю, как твой проигрыш позволит тебе с ним поквитаться?

– Я знаю, это была дикая, безрассудная идея, – согласился Гарри. – Ведь Уэйн всегда выигрывает! В клубе давно смеются над этим. Но он так посмотрел на меня, когда я садился играть!

– Объясни, что ты имеешь в виду?

– Наверное, это было глупо, но я почувствовал себя деревенщиной, новичком, хотя, конечно, так и есть! – Гарри Синклер перевел дух. – Я просто хотел показать, что тоже чего-то стою, и посмотри, в какое положение я попал!

– Не только ты, – спокойно заметила Араминта.

Брат бросился в кресло и в отчаянии закрыл лицо руками.

– Помоги мне, Араминта. Ты имеешь полное право сердиться, но ради бога, помоги!

Сердце девушки смягчилось. Она никогда ни в чем не могла отказать своему красавцу брату.

Араминта подошла к его креслу и опустилась рядом на колени.

– Все будет хорошо, Гарри, – сказала она мягко, словно успокаивая ребенка. – Вместе мы справимся с этим. Ты знаешь, что мы одна семья и всегда помогаем друг другу.

– Мама… – начал Гарри, отведя руку от лица.

– Я понимаю, – ответила Араминта, – мы ей не скажем, если только нам не придется это сделать.

Она помолчала и спросила:

– Сколько у нас времени, чтобы собрать деньги?

– Две недели, – смущенно ответил Гарри.

– О, нет! – На глаза девушки навернулись слезы. – Это невозможно! Где мы найдем такую сумму за столь короткое время?

Она подняла голову и посмотрела на брата, их глаза встретились.

И брат и сестра прекрасно знали финансовое положение семьи.

Когда их отец, сэр Джилберт Синклер, умер от ран, полученных в сражении при Ватерлоо, они обнаружили, что наследство ненамного превышает сумму его долгов.

Их дедушка, второй баронет, был заядлым игроком. Он пустил по ветру все состояние и практически ничего не оставил старшему сыну, кроме обветшалой усадьбы и нескольких акров земли около Эмптила в Бедфордшире.

К счастью, леди Синклер получала содержание от своего отца.

В свое время он не одобрил выбора дочери и не дал ей приданого.

– Чтобы твой муж не пустил мои деньги на ветер, – сказал он, – ты будешь получать их раз в квартал, и сверх этого я не дам ни единого пенни, даже если ты будешь умирать от голода в сточной канаве!

Небольшие средства леди Синклер позволяли им скромно, но в относительном достатке жить в Бедфордшире.

В этом небогатом графстве даже люди высокого ранга могли прожить без особых расходов.

Во всяком случае, сэр Джилберт и его супруга были так счастливы вместе, что их вполне удовлетворяли скромные провинциальные развлечения и они не жалели о роскоши и экстравагантности высшего света.

Гарри был настроен совсем не так.

Бедфордшир казался молодому человеку ужасно скучным – и это соответствовало действительности, – даже лошади отца скакали слишком медленно и только раздражали его.

В начале этого года Гарри переехал в Лондон и устроился на холостяцкой квартире, которой он очень гордился.

Благодаря покровительству герцога Бедфордского юноша был принят в члены «Уайт-клуба». Это, как считала теперь Араминта, и привело к катастрофе.

«Уайт-клуб» был самым изысканным и труднодоступным заведением в Лондоне.

Он служил излюбленным местом отдыха не только для всех юных щеголей и блестящих фехтовальщиков, но и для выдающихся политиков, и даже для самого регента.

В своих письмах домой Гарри восторженно рассказывал, что герцог Веллингтон попал в «Уайт-клуб» только в 1812 году. «Так что я, – добавлял он, – не такой уж юный член клуба, если, конечно, не говорить о возрасте».

Расположенный на улице Сейнт-Джеймс «Уайт-клуб» насчитывал среди своих членов немало достойных людей, среди которых были и лорд Элванли, и неподражаемый Бью Бруммел, вынужденный покинуть Англию в прошлом году из-за своих долгов.

Чарльз Джеймс Фокс, чьи речи в палате общин собирали больше слушателей, чем выступления любого другого оратора, также являлся членом этого клуба, как и сэр Роберт Пил, основавший полицию Лондона, а также шестой граф Схэфтсбери, потрясающий общество душераздирающими рассказами о жестоком обращении с детьми и ужасами, творящимися в воровских притонах.

Одним словом, в «Уайт-клубе» каждый мог найти себе собеседника по вкусу, в этом заведении было представлено все разнообразие и блеск лондонского высшего общества, самого аристократического в Европе.

Однако именно в «Уайт-клубе» шла самая азартная и крупная игра, именно здесь каждый вечер выигрывали и пускали по ветру огромные состояния.

Гарри был искренне признателен герцогу Бедфордскому за то, что получил доступ в этот джентльменский рай. Но Араминта не разделяла его восторга, она не могла не думать, что для ее брата было бы намного лучше, если бы он подождал до тех пор, пока не создаст себе положение в обществе.

– Шестьсот фунтов! – повторила она вслух. – У тебя осталось что-нибудь от твоего содержания?

После смерти отца семья решила разделить на всех доход, получаемый матерью каждый квартал.

Гарри выделили половину, а на остальное, экономя на всем, на чем только можно, и даже на том, на чем нельзя, жила леди Синклер со своими двумя дочерьми.

Однако в этом году встал вопрос о дебюте Араминты.

На самом деле дебют должен был состояться уже прошлой весной, когда девушке исполнилось восемнадцать, но семья тогда была в глубоком трауре по случаю смерти отца, поэтому не могло быть и речи о каких-либо развлечениях.

Теперь Араминте было около девятнадцати лет. Она уже готовилась безропотно смириться с дебютом на охотничьем балу графства и нескольких местных праздниках, когда совершенно неожиданно герцогиня Бедфорд, которую связывали с леди Синклер узы дружбы, сообщила, что герцог согласен предоставить им на сезон меблированный дом в Лондоне, и Араминта сможет дебютировать в высшем свете.

Эта потрясающая новость оказалась для всех полной неожиданностью, но отказаться от такого великодушного предложения было просто невозможно.

– Герцогиня сказала, дорогая, что представит тебя Алмаркам, – леди Синклер была очень взволнованна, – а благодаря покровительству ее милости мы будем приняты во всех домах и приглашены на все приемы сезона.

Впервые в жизни Араминта и ее младшая сестра Каро должны были покинуть тишину Бедфордшира.

Хотя владения герцога и герцогини Бедфордских находились недалеко от их поместья, Синклеры видели их очень редко, так как большую часть времени их милости проводили в Лондоне.

– Получить дом в Лондоне – это решение половины проблемы, – возразила Араминта. – Ты прекрасно понимаешь, что я не смогу показаться в обществе в платьях, которые сшила своими руками. Надо мной будут смеяться и прозовут «молочницей» или еще как-нибудь похуже.

– Ты, конечно, будешь очень удивлена, но я об этом уже подумала! – сказала леди Синклер. – Хотя мы никогда не говорили тебе об этом, но мы вместе с папой много лет откладывали деньги на твои дебют и свадьбу.

– Откладывали, мама? – удивилась Араминта.

– Это было, как ты понимаешь, совсем непросто с нашим крошечным доходом, – улыбнулась леди Синклер. – Иногда мы продавали фрукты из нашего сада, а однажды у отца был удачный день на скачках и мы отложили половину выигрыша.

Ее глаза затуманились слезами, как и всегда, когда леди Синклер говорила о покойном муже, но она мужественно продолжила:

– Были и другие возможности, и мы накопили достаточно не только на твои наряды, Араминта, но и на некоторые развлечения.

– Мне трудно в это поверить, мама! – воскликнула Араминта.

– Я не такая пустоголовая, какой вы с Гарри меня считаете! – с детской гордостью ответила леди Синклер.

В самом деле, хотя дети обожали свою мать, они действительно находили ее легкомысленной. Она с трудом запоминала приглашения и имена соседей или знакомых, исключая самых близких. Леди Синклер постоянно опаздывала к столу, рисуя акварели, которыми всегда восхищался ее супруг, или начиная собирать лепестки для ароматических подушечек в тот момент, когда пора было возвращаться домой. Она во многих отношениях вела себя как ребенок, который бросается за каждой яркой бабочкой.

Но поскольку в доме на первом месте для всех было ее счастье, дети старались защитить мать от всего неприятного, в особенности от денежных проблем.

Именно поэтому Араминта так удивилась, когда узнала, что мать не только заранее думала о ее дебюте, но и в течение многих лет готовилась к нему, экономя деньги.

Девушка удивилась еще больше, обнаружив, что предназначенная для нее сумма достигает ста десяти фунтов!

– Как ты считаешь, этого хватит, дорогая? – волновалась леди Синклер.

– Конечно, мама! Но я не могу тратить все это только на себя. Нам надо подумать и о Каро! Ей уже семнадцать. Может быть, на будущий год герцогиня решит, что настала пора и для ее дебюта и ей тоже нужно поехать в Лондон.

– Ты очень добрая и совсем не эгоистичная девочка! – нежно сказала леди Синклер. – Но знаешь, Араминта, я надеюсь, что ты найдешь себе в Лондоне мужа.

Девушка на минуту замерла, затем спокойно ответила:

– Да, конечно, мама. И тогда я смогу помогать Каро. Она такая красивая и тоже должна получить свой шанс.

– Вы обе очень хорошенькие, – заметила леди Синклер. – Мы с папой часто жалели, что вынуждены жить в Бедфордшире, потому что это, без сомненья, очень скучное графство.

Благодаря доброте герцога они поселились в красивом доме на Руссель-сквер, который он держал для своих родственников во время их визитов в Лондон.

«У меня ровно два месяца», – подумала Араминта, когда они восьмого апреля прибыли в столицу.

Два месяца не только на удовольствия, но и на то, о чем мечтает каждая дебютантка: получить предложение руки и сердца, желательно от богатого соискателя.

Но на второй же день все планы и мечты растаяли как дым.

Как только она взглянула на Гарри, спустившегося к завтраку, ей немедленно стало ясно: что-то не так.

Он выглядел не лучшим образом, но это можно было отнести за счет поздних развлечений и обильных возлияний – его обычного лондонского времяпрепровождения.

Тут не было ничего удивительного – он хотел вести ту же жизнь, что и другие молодые люди его круга.

Но когда Гарри отказался от чашки кофе и, пройдя к буфету, налил себе коньяку, Араминта присмотрелась к нему внимательнее.

Она, разумеется, ничего не сказала, так как Гарри, являясь главой семьи, отчитывался в своем поведении только перед самим собой, и если он хотел пить коньяк с утра, ей не следовало порицать его за это.

В то же время подсознательно Араминта почувствовала неприятности и с волнением пыталась угадать, что же случилось.

Гарри переехал на некоторое время на Руссель-сквер, чтобы помочь матери и сестрам устроиться в городе. Впрочем, главной причиной было желание доставить радость леди Синклер.

Сегодня Гарри собирался вернуться на свою квартиру, где, как хорошо знала Араминта, он наслаждался своей независимостью и пользовался услугами отличного камердинера, которого нанял в Лондоне.

Как только леди Синклер покинула столовую, Гарри сообщил сестре, в какое положение он попал.

– Шестьсот фунтов! – повторила она почти беззвучно.

– Я подумал, что, если откажусь от квартиры и уволю камердинера, это даст небольшую сумму.

– Я тебя спросила, сколько у тебя осталось от полученного на этот квартал содержания.

Последовала небольшая пауза, затем Гарри заявил с вызовом:

– У меня уже ничего не осталось.

– О, Гарри!

Араминта проглотила остальные слова, просившиеся на язык.

«Нет никакого смысла сердиться, – подумала она. – Что истрачено, то истрачено, и, сколько ни обсуждай, этих денег уже не вернуть».

– Я могу получить кое-что за моих лошадей.

– У тебя есть лошади? – удивилась Араминта.

– Поэтому у меня и нет денег, – ответил брат. – У меня появилась возможность купить двух прекрасных лошадей. Они принадлежали знакомому, который уезжал за границу и дешево уступил их мне.

Помолчав, Гарри добавил:

– Я наверняка получил бы больше, чем заплатил за них.

– Какую сумму ты можешь собрать?

– Я всю ночь не спал, занимаясь в уме подсчетами, и у меня получилось, что с лошадьми, папиными часами, запонками и булавкой для галстука, которую мама подарила мне, когда я уезжал в Лондон, я могу набрать около двухсот пятидесяти фунтов.

– Ты не должен говорить маме, – быстро сказала Араминта, – ни о булавке, ни о папиных часах.

– Само собой, нет!

– Это почти половина нужной суммы, – продолжала девушка. – И у нас есть еще сто десять фунтов, которые мама сэкономила для меня, по-моему, я тебе об этом говорила.

– Но, Араминта, я не могу взять твои деньги! – возразил Гарри.

Смешок Араминты больше напоминал всхлипывание.

– Неужели ты думаешь, что я буду веселиться на балах, когда ты сядешь в долговую тюрьму?

– Ну до этого-то не дойдет. По крайней мере, я так думаю.

Но в голосе Гарри слышалось сомнение.

– Ты хочешь сказать, что маркиз не посадит тебя в тюрьму, если ты не отдашь ему долг?

– Это было бы беспрецедентным событием. Ни один джентльмен не поступал так по отношению к другому. С другой стороны, ты прекрасно знаешь, что карточный долг – это долг чести. Меня с позором выгонят из «Уайт-клуба», и ни один из его членов никогда не будет со мной разговаривать.

– Этого не должно случиться, – твердо сказала Араминта.

– Но я не знаю, как этого избежать, – уныло признал ее брат.

И он снова закрыл лицо руками.

– Боже мой, Араминта, как я мог быть таким идиотом? Как я мог все разрушить?

– Может быть, если ты обратишься к маркизу и объяснишь ему свои обстоятельства…

– Просить о чем-нибудь маркиза Уэйна? Умолять его? Рассказывать о нашей бедности? О том, что я проиграл то, чего у меня нет? С таким же успехом можно умолять каменную скалу! Он тверже гранита! Доброты в нем нет ни на грош! Он может нравиться за его внешность, манеры, его таланты, но я не верю, что во всем Лондоне найдется хоть один человек, который бы действительно тепло к нему относится.

– Но почему? – не поняла Араминта.

– Бог знает, почему. Что-то в нем такое есть. Может быть, его манера вести себя так, будто остальные его недостойны. Не я один это заметил, многие его просто не выносят. – Он подумал и обиженно добавил: – Он ведет себя так, словно мы все даже презрения его не стоим.

– Тогда, если мы не можем обратиться к нему, – деловито продолжила Араминта, – давай соберем все, что у нас есть, и пообещаем выплатить остальное по частям.

– Ему это не понравится, – пробормотал Гарри.

– Дело не в том, понравится это ему или нет, а в том, сколько мы сможем ему выплатить. В данный момент мы имеем твоих двести пятьдесят фунтов, сто десять фунтов, отложенные на мои платья, и, думаю, тридцать или даже сорок фунтов в банке – вместе получается почти четыреста фунтов.

– Но нам нужно на что-то жить до следующего квартала.

– Да, знаю, – грустно согласилась Араминта.

Неожиданно она встрепенулась:

– Есть еще мамино кольцо, которое папа подарил ей к их помолвке!

– О, нет, я не смогу просить ее об этом, – промямлил Гарри.

– Оно стоит не меньше ста фунтов. Мама никогда не расставалась с ним, как бы трудно им с папой ни приходилось. Оно ей очень дорого.

– Но это последняя вещь, которую я бы попросил у мамы.

– Я уверена, что она предпочтет расстаться с кольцом, лишь бы не видеть своего единственного сына публично опозоренным.

Араминта встала и начала беспокойно ходить по комнате.

– Если бы у нас оставалось еще хоть что-нибудь, что можно было бы продать. Что же нам делать?

– Я и сам об этом думал, – сказал Гарри. – Это просто смешно, что с моим образованием я гожусь только для того, чтобы тратить деньги. Я думаю, что мог бы поступить куда-нибудь грумом или, может, править почтовой каретой.

– Не думаю, что это помогло бы поправить дело.

– Но что же нам делать тогда? – в отчаянии повторил брат.

Неожиданно Араминта остановилась посередине комнаты.

Освещенная весенними солнечными лучами – этим веселым потоком, льющимся в большие окна, – она была прекрасна.

Белокурые волосы казались золотыми, серые глаза сверкали, голос звенел от радости:

– У меня есть идея! О, Гарри, у меня отличная идея!

* * *

Генерал Александр Брэкнелл с удовольствием читал утреннюю газету, когда в комнату вошел камердинер.

– Вас желает видеть леди, сэр, – сказал он отрывистым голосом, выдающим бывшего военного.

Генерал с удивлением посмотрел на него.

– Леди? – переспросил он.

– Молодая леди, сэр. Говорит, ей необходимо поговорить с вами.

– Что ж, в таком случае я ее, безусловно, приму, – сказал генерал. – Просите, Хоукинс.

– Слушаюсь, сэр.

И Хоукинс браво промаршировал к выходу.

Сэр Александр отложил газету и поправил лацканы своего сюртука.

Генерал Брэкнелл был известен как один из самых талантливых командиров в армии Веллингтона, но он выделялся не столько своим военным талантом, сколько популярностью.

В армии Веллингтона было всего два генерала, которых солдаты не только уважали, но и любили.

Одним из них был лорд Хилл, известный тем, кто служил под его началом в Пенинсуле как «папаша Хилл», а другим – генерал Брэкнелл, которого все называли «дядя Алекс».

Теперь, ожидая неизвестную даму, он думал, что ему предстоит встреча с женой, вдовой или матерью одного из солдат, служивших под его началом.

Несмотря на то что война закончилась уже больше двух лет назад, не проходило и недели, чтобы к нему не обращались за помощью или – что случалось намного чаще – за финансовой поддержкой.

Только близкие генерала знали, что из-за болезни жены он находился в очень затрудненном положении.

Последние пять лет супруга генерала была невменяема. И его пенсия, и все, что ему удалось скопить за долгие годы блестящей военной службы, тратилось на леди Брэкнелл и на гонорары докторам, которые, впрочем, ничем не могли облегчить ее состояние.

И не было ничего удивительного в том, что, ожидая посетительницу, генерал весьма сожалел, что она появилась раньше, чем он успел отправиться на свою ежедневную оздоровительную прогулку в Гайд-парк. Наконец дверь отворилась.

– Мисс Араминта Синклер, сэр!

На пороге появилась улыбающаяся Араминта.

В шляпке с высокой тульей, завязанной под подбородком, она выглядела очаровательно. Однако генерал был слишком светским человеком, чтобы не заметить, что, хотя девушка прелестна, ее шляпка и платье отдают провинцией.

– Дорогая Араминта! – воскликнул он, поднимаясь из своего удобного кресла. – Как я рад!

– Я так боялась, что вас не будет дома, – сказала девушка. – О, дядя Алекс, мне необходимо было вас увидеть!

– Гарри говорил мне, что вы приезжаете в Лондон, и сегодня днем я как раз собирался нанести визит вашей матушке.

– Она будет счастлива видеть вас, но для меня очень важно поговорить с вами наедине.

Генерал усадил Араминту на старинную удобную софу у камина.

– В чем же дело? – спросил он, улыбаясь девушке.

Араминта секунду поколебалась и начала:

– Мы всегда считали вас, дядя Алекс, очень светским человеком.

Сэр Александр посмотрел на девушку с некоторым недоумением, но вежливо ответил:

– Люди очень добры ко мне, Араминта, и могу сказать без хвастовства, что меня приглашают во все фешенебельные дома и на большинство приемов и балов. – Он засмеялся и добавил: – Но в моем возрасте и в моем положении – без семьи и в отставке – мне ничего не остается, как сидеть в своем клубе.

– То есть в «Уайт-клубе»! – взволнованно сказала девушка.

– Да, в «Уайт-клубе». И я очень рад, что Гарри принят в члены нашего клуба. Его кандидатуру предложил сам герцог Бедфордский, а я выступил вторым поручителем. После этого избрание Гарри было простой условностью.

– И Гарри очень счастлив, что его приняли в «Уайт-клуб», – подтвердила Араминта. – В то же время, дядя Алекс, именно в клубе он и попал в беду.

Генерал нахмурился:

– Он проиграл?

– Да, дядя Алекс.

На лице генерала появилось выражение, которое Араминта некоторое время не могла понять. Затем она воскликнула:

– О, нет! Нет, дядя Алекс! Мне бы и в голову это не пришло! Вы же знаете, что бы ни случилось, мы никогда не обратимся к вам за деньгами! Мне нужна ваша помощь, но у меня совсем другой план!

Девушка почувствовала, что генерал расслабился. В своей обычной галантной манере он сказал:

– Если я могу что-нибудь для вас сделать, Араминта, вы можете полностью располагать мной.

– Я знала, что вы меня не подведете, дядя Алекс, – облегченно вздохнула девушка. – Вы были к нам так добры, когда умер папа. Мне кажется, он вас просто боготворил. Он всегда говорил, что войска пойдут за вами даже в ад, и я уверена, что это совершенная правда.

– Вы меня смущаете, дорогая. Я очень любил вашего отца, и вы знаете, что я очень привязан к вам и Каро. Но, прошу вас, расскажите мне, что произошло с Гарри.

– Он проиграл большую сумму, – просто ответила девушка, – и у нас очень мало времени для того, чтобы достать деньги. Но, дядя Алекс, у меня есть идея! – Генерал внимательно слушал, глядя в глаза Араминте. – Вы часто гостили у нас в Бедфордшире. Что вам больше всего запомнилось у нас?

Генерал улыбнулся.

– Это совсем нетрудный вопрос, Араминта. Ваш отец всегда угощал своих гостей первоклассными блюдами. Эти фантастические трапезы совершенно незабываемы.

– Именно на такой ответ я и надеялась! – сказала девушка. – А вы знаете, кто у нас готовил после того, как умер старый Бувэ?

– Я подозревал, что это делали вы, Араминта.

– Именно! – она энергично кивнула. – Папа заставил Бувэ научить меня всему, что он умел. Папа говорил, что у него никогда больше не будет средств на то, чтобы нанять французского повара, но он не собирается есть «помои для свиней», которые подают на стол в большинстве английских домов.

– Ваш отец был истинным эпикурейцем! Я всегда жалел, что у него не было возможностей жить на широкую ногу.

– Может быть, это не так уж плохо, – улыбнулась Араминта. – Иначе мы все выросли бы очень толстыми. Значит, вам в самом деле нравился наш стол, когда вы гостили у нас?

– Я считаю, что все было более чем изысканно. Вашему отцу очень повезло, что у него такая талантливая дочь.

– Это мой единственный талант. И я думаю, что в данный момент это единственная вещь, которую мы еще можем продать. – Генерал непонимающе посмотрел на девушку, в то время как она продолжала: – Папа часто говорил мне, что только очень богатые люди могут позволить себе нанять французского повара.

– Это правда, – подтвердил генерал. – Но во время революции и наполеоновских войн лучшие повара покинули Францию, так как там не осталось господ, которые могли бы их нанять.

– Кроме того, папа говорил, – продолжала Араминта, – что в Лондоне высокая конкуренция среди французских кулинаров.

– Это тоже правда, – согласился генерал. – Конечно, многие из них не захотели пойти в частное услужение и открыли свои рестораны или поступили в клубы. В клубе «Реформ», например, отличная кухня.

– Но спрос на первоклассных поваров все же существует? – настаивала Араминта.

– На них всегда будет спрос. Самый лучший повар, Антуан Карэм, сейчас в услужении у принца-регента. Он готовит фантастические блюда, но не лучше ваших, моя дорогая.

Араминта захлопала в ладоши.

– Дядя Алекс, именно это я и хотела услышать! Теперь вы понимаете, зачем я пришла к вам?

– Наверное, к старости я становлюсь тугодумом, – в замешательстве ответил непонимающий генерал, – но, честно говоря, я абсолютно не представляю, как связаны проигрыш Гарри и французская кухня!

– Я просто хочу, чтобы вы порекомендовали меня кому-нибудь из ваших высокопоставленных друзей в качестве кухарки.

– Да вы не в своем уме! – Светские манеры генерала не выдержали натиска Араминты, и им на смену пришли почти казарменные выражения.

– Ничуть, я, как никогда, рассудительна. – Девушка была непоколебима. – Если мы соберем все свои средства и даже продадим мамино кольцо, чтобы заплатить проигрыш Гарри, нам понадобится еще не меньше ста фунтов. Я уверена, что могла бы заработать эти деньги, работая поваром.

– Вообще-то идея не так уж глупа. – К генералу вернулась способность рассуждать. – Но вы действительно предполагаете работать на кухне в богатом доме в качестве повара?

– Не постоянно, а временно. Например, я могла бы готовить по одному званому обеду в каждом из домов. Папа часто рассказывал мне, как дорого стоит хороший обед в ресторане высокого класса. Мне кажется, я могла бы зарабатывать… пять фунтов за обед.

Она посмотрела на генерала, надеясь, что не шокировала его своими высокими запросами.

– Что ж, это действительно неплохая идея, – сказал сэр Александр после небольшого раздумья. – Вы готовите так же хорошо, как эти французы, которыми так гордятся их хозяева, а может быть, даже лучше.

– Тогда помогите мне, прошу вас, помогите, дядя Алекс! Вы могли бы сказать вашим друзьям в «Уайт-клубе», что знаете первоклассного повара, который приготовит в их собственном доме обед, который они могли бы получить только во Франции. – Она посмотрела на генерала и умоляюще прибавила: – Только так я смогу за нужное время получить достаточно денег, чтобы заплатить долг Гарри.

Сэр Александр задумался.

Если бы в этот момент его видели люди, служившие под его командованием, они мгновенно распознали бы по движениям седых лохматых бровей и выпяченной нижней губе, что генерал погрузился в решение сложной проблемы.

Он вспомнил, что кто-то – кто бы это мог быть? – только на прошлой неделе говорил в клубе, что французская кухня спасла свою страну от финансового кризиса.

– Что вы имеете в виду? – недовольно переспросил седой пэр, один из старейших членов клуба.

– По договору, заключенному в ноябре 1815 года, – последовал ответ, – Франция должна была выплатить контрибуцию в размере семисот миллионов франков в течение трех лет.

– Это всем и без вас прекрасно известно! – пробурчал пэр.

– Но благодаря английским гурманам, которые ездят во Францию ублажать свои желудки, французская кухня превратилась в национальный актив.

В тот момент генерала не особенно заинтересовал этот разговор, но теперь он подумал, что за последние несколько лет интерес и потребность в хорошей кухне в Англии действительно резко возросли.

Нет никаких сомнений, что в аристократической среде, в которой он вращался, произошла революция и тяжелую национальную кухню заменили изысканные французские рецепты.

Традиционным огромным кровавым бифштексам пришли на смену тефтели и кнели, говяжье филе перекочевало в начинку для валованов, а все эти блюда сопровождает настоящий парад всевозможных соусов.

Тяжелые вязкие сытные пудинги вытеснены воздушным суфле, а обыкновенный сахар превратился в волшебный десерт из прелестных сказочных фигурок – цветов, животных, замков…

Мясо, дичь и рыба подаются теперь под разными соусами, приготовленными вдохновенными художниками, верящими, что приготовление пищи – это искусство.

И найти такого художника – повара, овладевшего ремеслом во Франции, – совсем не просто.

– Вы поможете мне, дядя Алекс? – Вопрос Араминты вывел генерала из задумчивости. – Вы же знаете, что мне некого просить, кроме вас, – продолжала девушка. – Папа всегда был откровенен с вами, и вы, конечно, знаете, что мама ежеквартально получает деньги от адвокатов своей семьи, чтобы мы не растратили капитал дедушки.

– Да, я это знаю, – подтвердил генерал.

– Для меня работа поваром – единственная возможность быстро заработать деньги, – просто добавила Араминта.

– Но я предвижу столько трудностей, – слабо сопротивлялся генерал.

По его интонации девушка поняла, что сэр Александр готов ей помочь.

– О, дядя Алекс, как я вас люблю! – обрадованно закричала она и расцеловала старика в обе щеки.

* * *

Клуб был полон. Джентльмены со стаканами в руках активно обсуждали события дня.

Войдя в гостиную, генерал с первого взгляда увидел, что знаком со всеми присутствующими.

Комната была перестроена шесть лет назад: здесь сделали второе окно, прославившееся как «аркадное окно «Уайт-клуба».

На самом деле в «святая святых» клуба и место встреч избранных ее превратил Бью Бруммел.

Простые члены клуба скорее решились бы занять место епископа на кафедре собора, чем сесть в одно из кресел у священного окна.

Сидящие возле этого окна рассматривали прохожих на улице Сент-Джеймс, отпуская в их адрес весьма фривольные замечания. Злые языки говорили, что «Уайт-клуб» служил сборищем всех светских сплетен и скандалов.

Даже братьям регента не удалось добиться почетного права занимать место среди избранных. Герцог Кумберлендский считался здесь подлецом, а герцог Йоркский – занудой.

У заветного окна постоянно можно было увидеть Бью Бруммела и его близких друзей: герцогов Аргайла, Дорсета и Рутленда, лордов Сефтона, Элванли и Плимута.

Вот и теперь генерал по привычке ожидал увидеть самого Бью, уничтожающего чью-нибудь репутацию со свойственным ему едким сарказмом.

Трудно было представить себе этого блестящего щеголя в бедности и одиночестве, зарабатывающим себе на хлеб где-то в Кале.