Текст книги "Спасти Розанну"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)
Глава 6
Розанна спешила в спальню графа, бесшумно ступая босыми ногами по каменным плитам коридоров и лестниц.
Свет масляной лампы отбрасывал на стены причудливые тени, и ей казалось, что камни старого замка зашевелились в предчувствии беды, нависшей над его владельцем.
В комнате тревожно плясали огоньки свечей. Шторы были по-прежнему открыты, и стекла окон дребезжали от порывов ветра, снова и снова атакующего замок.
Розанна кинулась к кровати, Питер остановился у двери. Она заметила панику в глазах камердинера и подумала, что от него будет мало толку.
Граф метался по кровати, его лицо было мокрым от пота. Влажные волосы прилипли ко лбу. Розанна наклонилась и прикоснулась к его щеке. Он весь горел!
Девушка откинула одеяло с ноги и сразу же поняла, что стало причиной жара. Повязка вся пропиталась кровью и чем-то густым и желтым. Воспаленный нарыв на ноге наконец-то прорвал, и весь гной вытек наружу.
– Принесите миску прохладной воды, быстро! – отрывисто приказала она камердинеру, застывшему у порога. – И чистой мягкой ткани.
– Но где я…
– Немедленно!
Розанна разрезала повязку, и граф немного затих, когда отвердевшая ткань перестала давить на воспаленную рану.
Следующий час пролетел как в тумане. Розанна прочищала рану и постоянно меняла прохладные компрессы на лбу и груди больного, чтобы хоть немного сбить жар, от которого все его тело била сильная дрожь.
Наконец граф забылся тревожным сном, девушка присела на стул у его кровати и стала ждать. Она поняла, что задремала ненадолго, потому что когда она, вздрогнув, открыла глаза, гроза уже прошла и за окнами светало. Она склонилась над неподвижной фигурой на кровати. Ее светлые волосы рассыпались и упали на плечи золотистым облаком.
Когда Розанна положила руку графу на лоб, его длинные ресницы дрогнули.
– Ангелмой! – пробормотал он. – Ты вернулась ко мне, ангелмой!
– Тихо, милорд, – мягко произнесла Розанна. – Вам нужно отдохнуть. Весь гной из раны вышел, и жар спал. Думаю, теперь вы очень скоро пойдете на поправку.
– Сиделка? – граф смотрел на нее, не в силах понять, как его ангелпревратился в сиделку Робинсон.
– Спите, милорд, – повторила она. – Когда вы снова проснетесь, будете чувствовать себя гораздо лучше.
Девушка поправила простыню у него на груди, но когда попыталась убрать руку, граф схватил ее ладонь и прижал к своей щеке. Розанна замерла, прерывисто дыша и ощущая пальцами кожу на его лице и силу, с которой он держал ее кисть. Глубоко вздохнув, граф Мелтон уснул спокойным сном пережившего тяжелый кризис больного.
Прошел час. Солнце уже разметало золотистые пятна на натертом полу, когда граф наконец расслабился и Розанна смогла высвободить свою руку.
Она с облегчением выпрямила затекшую спину, которая нестерпимо ныла от неудобной позы, в которой она вынуждена была сидеть, чтобы не потревожить больного. Скрипнула дверь. Розанна оглянулась и увидела мистера Дигби.
Он поманил ее, и девушка вышла вслед за ним в небольшую комнату по соседству, служившую гардеробной.
– Вы должны отдохнуть, сиделка Робинсон, – настойчиво сказал старик. – Ведь вы ухаживали за его светлостью несколько часов, как мне доложил Симкинз.
Розанна без сил опустилась на стул и закрыла глаза. Она действительно устала. Никогда прежде она не чувствовала себя такой измученной, даже когда всю ночь напролет танцевала на балу в Лондоне.
Но на сей раз к усталости примешивалось чувство триумфа. Она знала, что с ее помощью лорд Мелтон пережил кризис, и ее это очень радовало. Он такой интересный человек! Если бы не нынешние обстоятельства, она бы с удовольствием познакомилась с ним поближе!
Девушка послушно съела хлеб с медом, который Дигби поставил на маленький столик, и с удовольствием выпила чашку горячего шоколада.
Розанна с удивлением осознала, что на ней все еще старый халат, накинутый поверх ночной сорочки. Босые ноги были грязными и невыносимо замерзли.
– Отправляйтесь спать, сиделка Робинсон, – посоветовал мистер Дигби. – Я присмотрю за его светлостью.
Розанна кивнула.
– Я умоюсь, переоденусь, потом прилягу на пару часов. Но вы должны немедленно послать за мной, если он проснется.
Но Дигби постучал в ее дверь только в полдень, сообщив, что граф проснулся.
Розанна чувствовала себя отдохнувшей. Она поспешила к своему подопечному, хмурясь от беспокойства. Помогли ли ее медицинские знания – какими бы скудными они ни были – или навредили? Может, следовало послать за врачом?
Оказавшись в спальне больного, Розанна обрадовалась. Граф сидел на кровати. Смертельная бледность исчезла. Глаза ясные. Он был побрит.
– О милорд, я так рада видеть, что вам намного лучше!
– Благодаря вам, сиделка Робинсон. Я не могу выразить, насколько мне лучше. Впервые за все время после несчастного случая меня оставила эта ужасная боль. Точнее, нога болит, но внутри уже не так дергает.
Розанна потрогала его лоб. Он был сухой и прохладный.
– И жар спал, – улыбнулась она.
– Я плохо помню прошлую ночь, – озадаченно признался граф. – Мне казалось, тут кое-кто был… Кое-кто, кого я хотел видеть. Я называю ее «мой ангел», потому что она всегда появляется, когда нужна мне.
Розанна отвернулась и стала наводить в комнате порядок.
– Может, у вас действительно есть ангел-хранитель, – мягко предположила она, поправив чепчик, чтобы убедиться, что он плотно скрывает ее стянутые в узел светлые волосы.
Граф внимательно смотрел на девушку.
– Возможно, вы правы, – тихо произнес он, откидываясь на подушки и наблюдая за изящной фигуркой, которая двигалась по комнате, складывая вещи. – Я раньше никогда не верил в высшие силы, – медленно добавил он. – Когда мой отец был жив, я только и делал, что тратил свое наследство. В моем безмятежном мире не было места ни боли, ни болезням.
Розанна смотрела на него очень серьезно.
– Я никогда не болела сама, но ухаживала за матерью и… – она замолчала, внезапно вспомнив, что сиделка постоянно имеет дело с болезнями и больными. – Ну и, конечно, я видела других людей, испытывающих боль.
– Я сегодня поклялся измениться, – признался граф. – Я чувствую, что мне дарован второй шанс для того, чтобы сделать нечто важное и полезное в этой жизни.
– Я уверена, милорд, что у вас это получится, – тепло поддержала его Розанна.
Ей очень понравилось то, как он признал свои прошлые слабости и ошибки. Многие люди даже не догадываются, что всю жизнь идут по неверному пути. А если и понимают, не прикладывают никаких усилий, чтобы измениться.
– Думаю сегодня отважиться на небольшое предприятие, сиделка, – переменил тему граф, оставив свое меланхоличное настроение. – Я собираюсь пройтись по комнате и посмотреть из окна. Ну как? Звучит заманчиво?
Розанна улыбнулась. Глаза ее загорелись энтузиазмом.
– Это очень хорошее приключение, милорд, – согласилась она. – Но боюсь, вы еще не сможете ходить без посторонней помощи. Может, Симкинз…
Граф Мелтон застонал, и Розанна встревожен-но посмотрела на него.
– Нога?
– Нога без изменений, сиделка. Вы не о ней беспокойтесь, а о моем рассудке. Чем реже я буду видеть этого мальчишку, Симкинза, тем лучше. Мой прежний камердинер женился на прекрасной дочери трактирщика, когда мы в прошлом году путешествовали по Италии, и остался там, с ее семьей. Симкинза мне порекомендовала моя подруга, леди Верити Блэквуд. Но, говоря откровенно, от него не было никакой помощи во время моей болезни. Я уверен, что если придется опереться на него, мы оба окажемся на полу!
Розанна пыталась не рассмеяться, представив картину, нарисованную графом. Пришлось вспомнить, что она играет роль служанки, и в этом качестве не должна подтрунивать вместе с хозяином над другими слугами или сплетничать о них. Но помнить об этом было все труднее. Каждый раз, когда она говорила с графом, он все больше ей нравился. Ей импонировали его решимость, его стойкость в желании выздороветь и начать новую жизнь. Девушка понимала, что многие люди, обладая такими средствами, как у него, стали бы изображать из себя почти инвалидов, зная, что для них и за них все сделают.
Но какой смысл привязываться к графу так сильно? Его собственные слова подтверждали, как крепки его чувства к леди Верити Блэквуд. Она даже выбирает для него слуг, и очевидно, она-то и есть тот самый ангел,которого он звал, когда бредил.
– Итак, я планирую позавтракать – или это будет ленч? – потому что уже почти полдень, – продолжал граф, – потом оденусь и позову вас, чтобы вы помогли мне в моих упражнениях.
– Прекрасная идея, милорд.
– А что в это время будете делать вы, сиделка Робинсон? Что делают сиделки, когда их пациенты спят или едят? Может, изучают научные труды по медицине? Или практикуются в накладывании повязок?
Розанна укладывала свои инструменты, которые разбросала ночью, в сумку. Она подняла взгляд на графа. Да он смеется над ней!
– Мы находим какой-нибудь чуланчик и сидим в нем, пока нас не позовут, – сухо ответила она. – Но я, с вашего позволения, собираюсь прогуляться вокруг замка и подышать свежим воздухом. Думаю, после грозы ушла наконец духота, которая стояла несколько последних дней. Я хочу осмотреть окрестности. Мне очень нравится в деревне.
– Я помню, вы говорили мне об этом, – кивнул граф. – Как бы я хотел отправиться с вами! – Он погрустнел. – Я бы отдал половину своего состояния, чтобы быть достаточно здоровым и показать вам поместье, особенно мои любимые места, потом побежать в конюшню и проехаться на Демоне до ипподрома в Доннингтон-холле.
Розанна складывала тяжелую от пота льняную рубашку, которая валялась на полу. Услышав слова графа, она замерла.
– Доннингтон-холл? Это тот большой дом, мимо которого я проезжала, направляясь сюда? – заметила она буднично. – В нескольких милях отсюда.
– Да, там. Очень красивый дом. Покойный владелец, сэр Леонард Доннингтон, был близким другом моего отца. Я тоже его знал. Но не близко, потому что в последние годы много путешествовал в Европе. Но сэр Леонард построил прекрасный ипподром в Доннингтон-холле и разрешал мне тренировать там моих лошадей, когда я пожелаю.
– А вы знаете нынешнего владельца? – хитро спросила Розанна.
Граф покачал головой.
– Нет, еще не имел удовольствия. Поместье перешло к его юной племяннице, еще совсем девочке. Думаю, ее друзья и советники помогут ей его продать. Полагаю, она живет в Лондоне. Наверное, одна из этих взбалмошных барышень, которым в жизни ничего не нужно, кроме нарядов, танцев и… новых шляпок!
– Новые шляпки очень важны, милорд, – заметила Розанна, стараясь не рассмеяться.
Граф отмахнулся от нее.
– Сущая ерунда! – убежденно произнес он. – Но я уверен, что она не станет интересоваться лошадьми и ипподромами.
Розанна распахнула окно, чтобы проветрить комнату.
– Думаю, вы правы, милорд, – согласилась она и скрестила пальцы, вспомнив, как Марта, ее няня-шотландка, говорила, что когда лжешь, нужно скрестить пальцы – и ложь не считается таковой! – Прошу прощения, милорд. Я позвоню Симкинзу, чтобы он помог вам одеться. А пока вы заняты, я выйду подышать свежим деревенским воздухом.
Граф смотрел ей вслед. Он чувствовал себя гораздо лучше и знал, что должен благодарить за это сиделку Робинсон. Но что-то странное было в этой девушке. Ее голос, ее словарный запас, грация, с которой она двигалась, – все говорило о хорошем образовании и воспитании, которых не могло быть у сиделки, какой бы преданной своему делу она ни была. Он сравнивал ее сообразительность и смелость в обращении с его раной с поведением Верити, которая сбежала в Лондон, поняв, что не в состоянии справиться с его недугом.
– Хотя, наверное, это неправильное сравнение, – пробормотал он сам себе. – В конце концов, Верити леди, у нее натура тонкая и деликатная, и она не должна видеть такие ужасные вещи.
Но эта мысль еще больше потрясла графа, потому что в сиделке Робинсон, как ему показалось, деликатности было больше, чем у дам, которые находились выше ее на социальной лестнице.
«Возможно, она из хорошей семьи, которая переживает тяжелые времена», – думал граф. Он понимал, что если отец или брат по каким-то причинам разорился или проиграл деньги в карты, жены и дочери вынуждены работать, чтобы как-то себя прокормить. – «Я должен узнать ее секрет, – подумал он, когда появился Симкинз с чистой одеждой и начал долгий утомительный процесс одевания. – Может, я как-нибудь смогу ей помочь в будущем. Я ведь ей жизнью обязан. Может, порекомендую ее друзьям, которым понадобится сиделка. Долговременная служба в большом богатом поместье очень поможет ей».
Граф старался отмахнуться от мысли, что если бы только сиделка Робинсон была одного с ним круга, его восхищение ею могло перерасти в нечто большее.
А там, за окном, на залитом солнцем дворе Розанна наслаждалась чудной погодой. Гроза смыла пыль и грязь с кустов и деревьев, и каждый листочек, каждый лепесток цветка дышал свежестью, трепеща на теплом ветерке.
Розанна перешла через ров и направилась на луг, заросший лютиками и маргаритками, – туда, где в загонах паслись прекрасные скаковые лошади.
– Ах, как здорово! – воскликнула девушка. Рядом с чистокровными лошадьми, каждая из которых стоила сотню гиней, пасся ее толстенький пони Смаджер.
Услыхав ее голос, пони поднял голову и печально посмотрел на хозяйку, продолжая жевать. Он неторопливо подошел и уткнулся бархатным носом ей в руку, надеясь найти угощение, которое она для него припасла.
– Прости, малыш. Боюсь, у меня ничего для тебя нет. Я не знала, что окажусь здесь в такой чудесной компании.
Розанна погладила гриву лошадки и задумчиво посмотрела вдаль, где высокие травы влажно блестели на солнце.
Как здорово было бы прокатиться верхом, ощутить прохладный ветер на щеках! Вдруг ей в голову пришла шальная идея. Вокруг ни души, никто не увидит.
Розанна открыла калитку, вывела Смаджера и снова ее заперла. Скаковые лошади с любопытством наблюдали, как она, подобрав длинную серую юбку, запрыгнула на широкую спину пони.
Розанна громко рассмеялась. Она задрала юбку так, что ее белые хлопковые чулки видны были почти до бедер. В детстве Клайв, ее дорогой брат, научил ее кататься без седла. И она совсем не боялась пони.
«Слава Богу, граф Мелтон не видит сейчас свою сиделку. Боюсь, он счел бы мое поведение странным и неподобающим», – подумала она.
Девушка вцепилась в жесткую гриву и заставила пони повернуть в поля.
– Мы только доедем до вон той рощи, – тихо прошептала она. – Нас никто не увидит, и через полчаса я спокойно верну тебя в загон целым и невредимым.
Смаджеру явно нравилась прогулка. Когда Розанна осторожно сжала пятками его бока, он побежал быстрее, радуясь, что появилась возможность размять ноги.
Розанна удовлетворенно вздохнула полной грудью. После трудной, хлопотной ночи, после всех тревог и волнений о здоровье графа Мелтона, после того, что постоянно приходилось притворяться перед ним и прислугой, просто счастье оказаться здесь в одиночестве, любоваться природой и забыть обо всем на свете хотя бы на несколько минут.
Они без проблем добрались до рощицы. После ослепительного жаркого солнца Розанна была рада оказаться в прохладной зеленой тени. Она привязала Смаджера к дереву, и он тут же, опустив лохматую голову, принялся щипать траву.
«С тех пор как несколько дней назад я покинула Лондон, моя жизнь стала странной и непредсказуемой. Все эти балы, сплетни, светские визиты и поездки по магазинам кажутся теперь такими далекими! – размышляла девушка, прогуливаясь под сенью ветвистых деревьев. – Если бы я могла избавиться от сэра Уолтера и вернуться в Доннингтон-холл, мне бы, вероятно, никогда не захотелось ездить в Лондон».
Как только это имя всплыло в памяти девушки, ее голубые глаза наполнились тревогой.
Побег в замок Мелтон поначалу казался Розанне очень хорошей идеей. Но теперь она понимала, что столь близкое общение с графом Мелтоном сулит ей новый повод для беспокойства. Розанна признала, что, когда покидала дом, ее занимал только побег. Но в какой-то момент она стала понимать, что привязывается к графу. Нельзя и дальше скрывать от него ее настоящее имя. В конце концов может произойти так, что они встретятся на каком-нибудь светском мероприятии, и будет очень неприятно увидеть осуждение или даже отвращение в его темных и таких выразительных глазах.
– Но почему меня должно заботить, что он обо мне подумает? – спросила она вслух. – Даже если я и останусь в Доннингтон-холле, нам совсем необязательно встречаться. Граф, скорее всего, женится на своем ангеле, леди Верити Блэквуд, и будет проводить с ней почти все время в Лондоне.
Ее мысли становились все мрачнее и мрачнее. Пора было возвращаться. Девушка отвязала Смаджера и снова взобралась на свою лошадку. Вдруг пони поднял голову и фыркнул. Он почуял топот копыт прежде, чем его услышала Розанна. Кто-то галопом скакал по направлению к роще, где она только что наслаждалась одиночеством и покоем.
Розанна ахнула и попыталась уйти с дороги. Но не успела она развернуть пони, как внезапно появился огромный конь. Всадник так резко осадил его, натянув поводья, что конь едва не поскользнулся. Наездник что-то кричал и ругался. К своему ужасу, Розанна тотчас узнала и коня, и всадника. Это был сэр Уолтер Фенвик.
Сомневаться в его искусстве наездника не приходилось. Он удержался в седле и заставил коня выровняться. Розанна пустила пони галопом и с замиранием сердца услышала, как он закричал ей вслед:
– Леди Розанна! Это вы? Конечно, вы! Леди Розанна! Вернитесь! Вернитесь немедленно!
Розанна боялась даже оглянуться. Он видел лишь ее спину, но как только она вышла из замка, она сняла чепец сиделки, и теперь ее светлые волосы золотистым водопадом струились по плечам.
Девушка подгоняла пони, понимая, что не сможет ускакать от коня сэра Уолтера. Это ужасно!
Весь ее план тут же провалится, если он уверится, что это именно она.
Низко склонившись к гриве Смаджера, Розанна направила его вглубь рощи, подальше от тропинки. Пони послушно спрыгнул в маленький овражек и стал пробираться сквозь густой кустарник.
Мелкими шагами он прокладывал себе путь через заросли, проходя под ветками, низко нависшими над землей. Розанне приходилось плотно прижиматься к спине пони, чтобы не зацепиться за какой-нибудь сук.
Но она знала, что сэр Уолтер не сможет заставить рослого гунтера последовать за ними. Она слышала, как он кричал и звал ее. Наконец они выбрались из кустарника, и девушка пустила пони в бешеный галоп по склону холма через поле к замку.
Держась за гриву и прижимаясь кушам Смаджера, она подгоняла его как только могла. Девушка поняла, что у нее не хватит времени, чтобы завести пони назад в загон, и они промчались мимо. Она явственно слышала топот копыт по засохшей дороге у себя за спиной. Сэр Уолтер догоняет ее! У нее не хватит времени добежать до замка! Он загнал ее в западню!
– Миледи! Миледи! Сюда! Быстрее!
Розанна резко обернулась, не веря своим глазам. На пороге домика стояла Эди, ее камеристка. Ее кудрявые рыжие волосы сверкали на солнце. Она энергично махала рукой, призывая хозяйку.
Тут подбежал Джон Баркер, схватил Смаджера за холку и увел его на конюшню.
Когда Розанна забежала в дом, голова ее шла кругом от переживаний. Они только успели захлопнуть двери, как на конный двор влетел сэр Уолтер, яростно хлеща гнедого жеребца. Резко дернув поводья, он заставил его остановиться.
Соскочив с лошади, он гневно вращал зелеными глазами. Лицо его было пунцовым. На лбу пульсировала огромная багровая вена.
– Леди Розанна! Я знаю, что вы ехали на сером пони! Выходите, мисс! Это ваш жених! Я требую, чтобы вы вышли из укрытия и немедленно появились передо мной!
Глава 7
Забежав в домик, Розанна рухнула на стул, а Эди захлопнула дверь и заперла ее на ключ. Маленькая рыжеволосая служанка хотя и была в панике, но стояла перед хозяйкой, решительно сжав кулачки. Розанна не могла сдержать улыбки, глядя на свою камеристку, которая готова была защитить ее от любого, кто попытается проникнуть в дом.
Девушки слышали, как снаружи бушевал сэр Уолтер, как перебирал копытами его конь. Потом до них донесся тихий твердый голос Джона Баркера.
– Простите, сэр, но здесь нет леди Розанны.
– Чепуха! Я собственными глазами видел, как она въехала сюда на сером пони. Дай мне пройти! Я – сэр Уолтер Фенвик и хочу немедленно обыскать конюшню.
Розанна вздрогнула. Если он найдет пони, то поймет, что его догадка правильна. Сколько ему понадобится времени, чтобы заставить главного конюха признаться, где она прячется?
– Не беспокойтесь, миледи, – прошептала Эди. – Джон ему ничего не скажет. Вот увидите!
– Но пони…
– Один из конюхов отведет его на дальний выгул. С ним будет все в порядке. Нам нужно только подождать.
Прошло несколько минут, и Розанна услышала, как сэр Уолтер, отчаянно ругаясь, вышел из конюшни.
– Чтоб ты провалился! Я позабочусь о том, чтобы ты ответил за то, что стал у меня на пути! Ты спрятал мою невесту, я это знаю!
– Сэр Уолтер…
– А это что? Она что, вбежала в эту лачугу, когда вернулась?
К ужасу Розанны, дверь в доме затряслась – сэр Уолтер яростно дергал ручку. Но замок выдержал.
– Почему эта дверь заперта? Что ты прячешь?
– Ничего, сэр Уолтер. Там только моя маленькая дочь. Я не хочу, чтобы она выбегала на улицу. У нее сильная лихорадка, но пусть вас это не останавливает, смотрите, если хотите. Давайте я отопру дверь…
– Лихорадка? Нет, не нужно…
Голос зазвучал тише – сэр Уолтер отошел от двери. Розанна вздохнула свободнее, услышав цокот копыт его коня по булыжнику.
– Слушай, что бы ты ни говорил, я знаю, что леди Розанна здесь, в замке Мелтон, – сказал сэр Уолтер, покидая конный двор. – Я вернусь. И когда я вернусь, ты пожалеешь, что помешал мне.
– Он уехал, миледи, – сказала Эди, осторожно отодвинув край желтой цветастой занавески и выглядывая из крошечного окошка.
– Слава Богу! Я никогда не видела, чтобы кто-нибудь так злился. Казалось… Эди, он, как сумасшедший, гнался за мной по полям. Если бы oн меня настиг… мне даже страшно подумать! – Девушка содрогнулась и уронила голову на руки.
– Не расстраивайтесь вы так, миледи. Я знаю, вам нужна чашечка хорошего чая!
Розанна подняла голову и невольно улыбнулась. «Чашечка хорошего чая» – вечный рецепт Эди от всех тягот и невзгод – начиная от потерянной пуговицы и заканчивая самой ужасной трагедией.
– Спасибо, Эди. С удовольствием выпью. Я так рада видеть тебя! Но это так неожиданно! Разве ты не поехала в Доннингтон-холл?
Эди кивнула и рассказала Розанне обо всем, что с ней приключилось, – как сэр Уолтер уволил ее, когда она сказала, что не знает, где Розанна, как Бейтс передал ей записку, в которой предложил искать хозяйку в замке Мелтон, и как она спасла маленькую дочь Джона Баркера.
– Но ты ведь не можешь жить здесь, с ними? – спросила Розанна, переживая за репутацию девушки.
Эди улыбнулась и покачала головой.
– О нет, миледи. Я живу в комнатке в конце конюшни. Я должна была прятаться там до тех пор, пока не смогу поговорить с вами.
Розанна глотнула чай – горячий, сладкий и освежающий.
– Значит, Джон Баркер знает, что я живу в замке и притворяюсь сиделкой? – с волнением спросила она.
Эди кивнула, ее рыжие кудряшки запрыгали, как пружинки.
– О, не беспокойтесь, миледи. Джон ни слова не скажет. Иначе будет иметь дело со мной.
Розанна вздохнула и поднялась со стула.
– Он хороший человек, Эди. А ты очень смелая девушка, раз решилась последовать за мной сюда. Но скоро придется возвращаться в Доннингтон-холл и встретиться со своими проблемами лицом к лицу. Видимо, сэр Уолтер не собирается уезжать в Лондон, как я надеялась.
Эди неодобрительно фыркнула.
– Если хотите знать мое мнение, он учуял лакомый кусочек. Вы должны быть очень осторожны. У этого человека плохая репутация, он любит скачки и карточные игры.
Розанна стала приводить в порядок свою форменную одежду сиделки, которая сильно помялась во время ее сумасшедшей скачки.
– Он меня пугает, Эди, – печально призналась она. – Мне кажется, что он ведет себя как сумасшедший, особенно если что-то выходит не так, как он хочет.
Эди стояла к ней спиной, ополаскивая чашки и блюдца.
– А вы собираетесь сказать лорду Мелтону кто вы, миледи?
Розанна колебалась. Она понимала, что нужно во всем признаться графу, и сделать это как можно скорее. Но разговор будет сложным, а она беспокоилась о его здоровье. Достаточно ли он окреп, чтобы воспринять эту новость?
Решит ли он, что она авантюристка, которой нельзя доверять? Велит ли ей покинуть его замок? Будет ли настаивать, чтобы она вернулась к себе домой? Последняя мысль заставила ее содрогнуться от ужаса.
Но почему она так беспокоится? Она совсем немного знакома с графом, и потом, его сердце совершенно очевидно принадлежит другой – женщине, которую он называет ангелом.
Розанна встряхнулась, возвращаясь к реальности.
– Да, это нужно сделать как можно скорее, Эди. Но сейчас мне нужно вернуться к себе в комнату, а потом навестить своего пациента. Для обычной прогулки я отсутствовала слишком долго.
Эди бросила быстрый взгляд на покрасневшую хозяйку и промолчала.
«Ого! – подумала она с усмешкой. – Так вот в чем дело! Ну что ж, удивляться не приходится. Надеюсь только, что он чувствует по отношению к ней то же самое».
Розанна приоткрыла дверь и окинула взглядом конный двор. Сэр Уолтер действительно уехал. Она распорядилась, чтобы Эди пока оставалась на месте, и поспешила в замок.
В своей комнатушке она умылась холодной водой из бело-голубого таза, тщательно связала и уложила волосы и плотно натянула форменный чепчик. В зеркале она увидела свое взволнованное и заметно испуганное лицо, но размышлять над тем, как это скрыть от обитателей замка, у нее не было времени.
Розанна быстро сменила грязный передник на чистый в надежде, что он прикроет пятна и зацепки, которые остались на платье после ее сумасшедшей скачки по зарослям, и не стала переодевать чулки и туфли, полагая, что граф, озабоченный своим здоровьем, не обратит на них внимание.
Уже вечерело, когда она спустилась вниз и подошла к двери спальни графа. Она осторожно постучала, но ей никто не ответил. Открыв дверь, она с удивлением обнаружила, что комната пуста.
– А, сиделка Робинсон! Вот вы где! Почему вы так долго отсутствовали? Его светлость уже час спрашивает о вас, – услышала она рядом голос дворецкого. Мистер Дигби очень неодобрительно смотрел на девушку.
– Прошу прощения, я забыла о времени, – быстро объяснила она. – А где лорд Мелтон? Ему нельзя уходить далеко, рана на ноге может открыться!
Лицо старика смягчилось – он слышал искреннее беспокойство и заботу в ее голосе. Все другие сиделки, которые приезжали в замок, были, конечно, хорошими женщинами, но для них граф был всего лишь еще одним пациентом, и они не выказывали к нему ни малейшего сочувствия.
– Его светлость в маленькой голубой гостиной, сиделка, в дальней башне замка, – уточнил он.
– Спасибо, мистер Дигби, – сказала Розанна и поспешила по каменному коридору в сторону, указанную дворецким.
Она постучала в дверь и получила разрешение войти. Граф сидел у резного окна, из которого открывался вид на земли вокруг поместья. На нем были белая рубашка и серые брюки. Он был гладко выбрит. Темные волосы зачесаны назад, и только один непослушный завиток падал на лоб. Граф выглядел намного лучше, чем утром.
– А, сиделка Робинсон! Надеюсь, прогулка освежила вас?
– Я должна извиниться, что вернулась так поздно, милорд, – сказала Розанна, торопливо приближаясь. – Боюсь, я забрела дальше, чем собиралась.
Граф улыбнулся ей. Розанна с удовольствием отметила, что на его лице появился румянец и глаза были яркие и ясные.
– Ничего страшного. Вы ведь вернулись! Думаю, вы не ожидали увидеть меня здесь.
– Да, милорд, это просто превосходно. Но, надеюсь, вы не переутомитесь. У вас ведь был очень сильный жар.
Граф махнул рукой.
– Если не обращать внимания на небольшую боль, я, можно сказать, чувствую себя превосходно. И все благодаря вашим стараниям и навыкам, сиделка, – бросил он на нее быстрый взгляд. – Где вы учились? Я уверен, что местная больница будет рада заполучить столь способную работницу. И всем моим друзьям, которым, в случае чего, понадобится постоянная сиделка, я с удовольствием вас порекомендую. Если вы, разумеется, не против.
Розанна прикусила губу и отступила на шаг. Это просто ужасно! Невозможно больше обманывать его! Но что она скажет? И уместно ли именно сейчас говорить ему правду?
– Милорд, я должна сказать вам…
– Вам нравится эта круглая комната? – перебил ее граф, и она удивленно замолчала на середине предложения.
– Да, милорд. Это очень красивая комната.
Бледно-голубые шелковые шторы смягчали строгую серость старых каменных стен. На полу лежали мягкие персидские ковры. Граф окинул взглядом помещение.
– Это гостиная моей матери. А вон там ее фортепиано, – указал он на стоящий поодаль инструмент.
Розанна подошла и тронула нежными пальцами старые клавиши.
– Чудный звук. Она давно умерла, милорд?
Граф вздохнул и тихо ответил:
– Мне было лет десять. У меня остались о ней самые светлые воспоминания. Я помню, как гувернантка приводила меня сюда днем, а Дигби – он тогда был гораздо моложе – подавал нам чай. Мама, бывало, играла и пела. Мы все были счастливы. После ее смерти меня отослали в Итон.
Розанна обернулась и посмотрела на собеседника. Но на фоне окна она видела только силуэт и не могла рассмотреть выражение лица графа. У девушки сжалось сердце от жалости к этому человеку. Она сама недавно потеряла мать, и боль потери была еще свежа. Но она, по крайней мере, была уже взрослой, когда это случилось, а Граф был совсем еще ребенком. Он остался на попечении всегда занятого отца и затем был обречен на суетливую, обезличенную жизнь в интернате. Ей казалось, что его потеря должна была ощущаться гораздо острее.
– Вы случайно не играете на фортепиано, сиделка?
Розанна заколебалась. Конечно, леди Розанна Доннингтон брала уроки музыки с пятилетнего возраста, но могла ли сиделка Робинсон похвастаться тем же?
Граф встал и подошел ближе. Теперь она могла видеть его лицо. Оно было таким печальным, что девушка отбросила осторожность и села за инструмент.
– Я давно не играла, милорд, – сказала она, – но исполню мелодию, которая очень нравилась моей матери.
Мягкие звуки французской колыбельной полились из-под ее пальцев, как живительные струи прохладной воды фонтана в жаркий день.
Граф пересек комнату и облокотился на фортепиано, глядя на уродливый белый чепец, скрывающий узел светлых волос, и на руки с длинными нежными пальцами, порхавшими по клавишам.
«Я не знаю, кто вы, сиделка Робинсон, – подумал он, наслаждаясь музыкой, – но вы не сиделка. Вы леди по рождению и воспитанию. Эти руки никогда не знали ежедневной тяжелой работы. Интересно, почему вы мне не можете довериться?»
