Текст книги "Голубоглазая ведьма"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Маркиз неслышно прикрыл дверь, не окликая девушку, но та сразу же повернулась к нему с возгласом радости.

Идилла опрометью бросилась к маркизу и обняла его за плечи, сияя от радости.

– Милый мой! Дорогой! Как я вас ждала! Мне кажется, что после второго завтрака прошла... целая вечность!

– Мне тоже так показалось, – шепнул маркиз, покрывая ее лицо горячими, страстными поцелуями, словно это была их последняя встреча.

Глава седьмая

Стоя перед окном своего кабинета, маркиз задумчиво смотрел в сад.

Алые рододендроны пламенели в окружении сирени. Ее гроздья поражали разнообразием оттенков от бледно-сиреневого до лилового и удивительной белизной королевской белой сирени. Воздух был напоен прекрасным ароматом, благоуханием цветов, напоминавшим о приближении лета.

Солнце, клонясь к закату, посылало на землю мягкие розовые лучи. Под влиянием какого-то особого настроения маркиз был искренне тронут очарованием этого тихого вечера. «Удивительно, сколько вечеров наступали и уходили на моей памяти и как мало из них я вообще когда-либо замечал», – подумал маркиз, у которого теперь романтический оттенок переживаний вошел чуть ли не в привычку.

Последние недели он был как никогда счастлив. Идилла наполнила его разочарованное сердце новыми чувствами, среди которых преобладали счастье и радость жизни.

Если бы это было возможно, он никогда не вернулся бы в высший лондонский свет, предъявлявший к нему так много пустых требований.

Временами ему казалось, что он живет в зачарованном замке, чему немало способствовало безлюдье и своеобразная природа Эссекса. Да и персонажи, наполнявшие теперь его жизнь: старая няня, готовая часами рассказывать истории о добром колдовстве, добродушные крестьяне, проникшиеся заботами своего господина и... Идилла, совершенная и неповторимая, создали волшебную атмосферу, которой светский денди несказанно дорожил.

Со вздохом маркиз вновь развернул письмо, которое держал в руках. Отправителем был Джордж Саммерс.

Это письмо привез маркизу грум, ездивший в Лондон за разными вещами, заказанными маркизом, и получил его там от мистера Грэма.

Джордж Саммерс писал так же, как и говорил, – легко и забавно.

«Бог знает, где ты спрятался, Освин. Свет ошеломлен твоим исчезновением. Принц вне себя от мысли, что ты сумел найти приют, показавшийся тебе более привлекательным, чем... впрочем, ты сам знаешь наши излюбленные местечки. Однако я пишу тебе не просто так, от нечего делать – как тебе известно, дело, хоть и пустяковое, в Лондоне всегда у меня найдется,– а для того, чтобы рассказать тебе о знаменательных, можно даже сказать, исторических событиях, произошедших в твое отсутствие.

Как ты помнишь, миссис Фитцгерберт просила представителя католической церкви из конторы на Уорвик-стрит сообщить о ее деле римскому папе.

Она спрашивала его святейшество, позволительно ли было бы ей вернуться к принцу после того, как он женился на Каролине.

Как тебе известно, еще накануне твоего отъезда желание принца возобновить связь с миссис Фитцгерберт переросло в настоящую манию, так что мы всерьез опасались за рассудок его высочества. Как раз в тот день, когда ты так таинственно испарился вместе с половиной своих камердинеров, поваров и грумов, лучшими лошадьми и несколькими сундуками вещей из гардероба – как же без них показаться в деревне! – он так сник от всех этих переживаний, что уже не мог удержать в руке перо. Позднее его высочество признавался, что, если бы Господь Бог временно не «лишил его рассудка», он покончил бы с собой.

Мы были в отчаянии, не зная, чем тут можно помочь. Однако, к счастью, подоспел ответ от папы, содержавший разрешение на воссоединение миссис Фитцгерберт с его высочеством, так как этот «союз законен перед лицом церкви!».

Вполне естественно, что многие государственные мужи были поражены подобным решением папы. Что касается друзей его высочества, то все они безмерно рады. Принц с миссис Фитцгерберт вновь неразлучны.

Чтобы объявить публике о восстановлении этого союза, миссис Фитцгерберт, не жалея средств, решила устроить торжественный завтрак в честь принца.

Я слышал, что приглашено более четырехсот человек. И хотя некоторые чопорные дамы вне себя от возмущения, я готов поставить свое состояние до последнего пенни, что они примчатся на прием к миссис Фитцгерберт все до одной.

Честно говоря, я советовал бы тебе приехать. Его высочество всегда считал тебя своим другом. Он, вероятно, будет очень раздосадован, если маркиз Олдридж не явится лишь потому, что вдруг проникся нежнейшей любовью к сельским пейзажам».

Далее Джордж Саммерс рассказывал о своем времяпрепровождении – о вечеринках в менее респектабельных кругах, о скачках и о различных казусах, случившихся с их общими знакомыми.

Маркиз был озабочен сообщением о предстоящем приеме у миссис Фитцгерберт.

Он понимал, что его отсутствие не только огорчит, более того, рассердит принца, но и вызовет многочисленные кривотолки.

С другой стороны, посещение этого приема могло пойти ему на пользу и надолго укрепить его позиции как друга наследника престола, а скорее всего в недалеком будущем – регента.

За этими размышлениями маркиза застала Идилла, неслышными шагами вошедшая в комнату.

Она была необыкновенно хороша в муслиновом платьице цвета морской лазури. Маркиз заметил, что няня впервые разрешила голубоглазой красавице зачесать волосы наверх. Девушка улыбалась сияющей улыбкой беспечной юности.

Поцеловав по очереди обе ручки Идилле, маркиз сказал:

– Я рад, что вы наконец полностью поправились!

– Да, я совершенно здорова, – кивнула Идилла. – Даже строгая няня признала это. А можно мне завтра прокатиться с вами верхом? Уверяю вас, я удержусь в седле, да и прелестный костюм от мадам Валери лежит без применения.

– Честно говоря, меня занимают сейчас другие вещи, – заметил маркиз, – но мы обсудим наши планы позже, а сейчас давайте вначале пообедаем.

Они обедали в большой столовой. Это была одна из самых просторных и едва ли не самая красивая комната замка, стены которой украшала великолепная роспись.

Но Идилла не обращала внимания на роскошное убранство, поражающее изяществом и гармонией, создание которого под силу только истинно великому мастеру. Она смотрела только на маркиза. Не сводя с Освина Олдриджа восхищенного взора, девушка внимала каждому его слову. Идилла жадно впитывала сведения, которые во множестве черпала от маркиза, узнавая для себя столько нового. Слушая его, она словно приближалась к той таинственной, полной блеска и разнообразия жизни, к которой, наверное, стремится любая молоденькая красавица.

При этом она всегда чувствовала, что, помимо обычного разговора, в котором собеседники обмениваются словами, они с маркизом разговаривают сердцем. И эта тайная беседа понятна лишь им двоим.

После обеда маркиз с Идиллой перешли в маленькую «сиреневую» гостиную. Свечи еще не зажигали. Багровые отсветы заходящего солнца создавали в комнате таинственную атмосферу. Из сада доносились шелест листьев и приторный аромат резеды.

Идилла расположилась на софе, а маркиз в кресле напротив нее.

– Вы чем-то встревожены, – робко сказала Идилла.

Маркиз невольно улыбнулся. Они были настроены настолько в унисон, что безошибочно отзывались на незаметные посторонним переживания друг друга, так что любой нюанс настроения невозможно было скрыть между ними.

– Нет, дорогая моя, я не встревожен. Однако я не знаю, как вы отреагируете на то, что я должен вам сказать.

– А что же вас тревожит? – насторожилась Идилла.

– Я хотел бы, чтобы вы поехали со мной в Лондон.

– В Лондон?

В глазах девушки отразилось изумление, голос дрогнул.

– Но зачем же нам уезжать отсюда, где мы так счастливы? – спросила Идилла.

– Не секрет, что, как бы мы ни были счастливы вдвоем, вы отказываетесь выйти за меня замуж. Я хочу предоставить вам доводы, которые убедят вас в необходимости нашего брака.

– И вы рассчитываете найти их в Лондоне? – спросила Идилла с замиранием сердца.

– Да, – просто ответил маркиз. – Я уверен, что нашел ответы на все вопросы, однако некоторых доказательств мне пока недостает. И хотя мои намерения непоколебимы, независимо от них мне нужно убедить вас. Думаю, что в Лондоне я смогу продвинуться в своих поисках, а возможно, и завершить их.

Идилла ничего не отвечала, и маркиз, обеспокоенный ее молчанием, продолжал:

– Я люблю вас, дорогая, и не могу жить в неопределенности. Я должен быть уверен, что вам ничто не грозит, а такая уверенность появится у меня, лишь когда мы перестанем расставаться с вами хоть на минуту.

Помолчав, он добавил:

– После того происшествия я то и дело просыпаюсь по ночам, мне все кажется, что моих предосторожностей недостаточно и с вами опять может что-то произойти.

Идилла поняла, что эти опасения существуют для маркиза в реальной форме.

Встав с дивана, она подошла к креслу маркиза и присела рядом на ковер.

– Я люблю вас, – тихо сказала девушка. – Мне было бы очень больно, если бы вы считали, что я не хочу выйти за вас замуж. Клянусь, я больше всего на свете хотела бы стать вашей женой.

Опустив глаза и зардевшись, она добавила:

– Иногда мне тоже бывает страшно по ночам. И тогда я воображаю, как будто я нахожусь в ваших объятиях.

– Так и должно быть! – с жаром воскликнул маркиз. – Выходите за меня замуж, дорогая. Давайте обвенчаемся до нашего отъезда в Лондон. Какая разница, ведь рано или поздно я разгадаю вашу тайну.

Подняв голову и устремив на маркиза полные слез глаза, Идилла твердо сказала:

– Няня рассказывала мне, каким вы были одиноким ребенком, как вы приезжали в замок одни, как тосковали по любви, которой ваш отец обделил вас. Может быть, это странно звучит, но я хотела бы заменить вам мать, чтобы восполнить недостаток любви, от которого вы страдали в детстве.

Помолчав, Идилла тихо добавила:

– Поэтому, как любая мать, я не хочу причинять вам лишние огорчения. А вы рано или поздно испытаете их, если женитесь на мне, ничего не зная о моем происхождении.

– Мне все о вас известно, я в этом уверен, – возразил маркиз. – Но, чтобы доказать мои предположения, потребуется время.

Он заметил, что Идилла смотрит на него с любопытством, и пояснил:

– Поэтому, моя дорогая, я расскажу вам о своих догадках лишь после того, как у меня будут твердые доказательства их справедливости.

– Мы подождем, – спокойно сказала Идилла. – Но каждый день я буду молиться, чтобы ждать пришлось не слишком долго.

– Я молюсь о том же, – сказал маркиз.

В саду вокруг Касл-хауса были возведены три галереи для размещения гостей, которые должны были собраться в два часа, тогда как прием, объявленный как «завтрак», начинался в семь.

Непрерывно звучала музыка. В этот вечер были приглашены три оркестра.

Цветов, растущих в саду, показалось мало, и они были дополнены срезанными диковинками из лучших лондонских оранжерей. День был жаркий, и эта весьма дорогостоящая затея явно обещала провалиться. Лишь войдя в сад, маркиз заметил экзотические растения, привлекавшие взгляд не столько своей неземной красотой, сколько, мягко говоря, поникшим видом.

Собрание было многолюдным. Явились все, кто имел малейшие, вплоть до ничтожных, основания претендовать на знакомство с принцем Уэльским.

Среди гостей было немало людей, с удовольствием третировавших миссис Фитцгерберт в период ее отдаления от августейшего возлюбленного. Теперь они мечтали восстановить с ней отношения.

Что касается маркиза, то он всегда превосходно ладил с миссис Фитцгерберт, которую ценил за благоприятное влияние на принца, отличая от других дам, в то или иное время пользовавшихся благосклонностью его высочества, которую старались обратить лишь себе на пользу.

Миссис Фитцгерберт с радостью поспешила навстречу маркизу и Идилле, протягивая в знак особого расположения обе руки для приветствия.

– Я так надеялась, что мы все-таки увидим вас сегодня, милорд! – воскликнула она. – Принц очень огорчался вашим отсутствием.

– Вот я и вернулся, – улыбнулся маркиз. – Я очень признателен вам, миссис Фитцгерберт, за то, что вы разрешили мне привести мисс Солфорд.

Милостиво улыбнувшись Идилле, которая грациозно ей поклонилась, миссис Фитцгерберт продолжала, обращаясь к маркизу:

– Я должна столько вам рассказать. Но не сейчас. Скажу лишь, что нам предстоит довольствоваться очень малым. Но мы счастливы, как птицы небесные...

– Только это и имеет значение, – искренне сказал маркиз.

Затем миссис Фитцгерберт вернулась к своим обязанностям хозяйки, приветствуя прибывающих гостей, а маркиз с Идиллой пошли вдоль галереи. Маркизу приходилось то и дело отвечать на приветствия многочисленных приятелей и кланяться знакомым дамам. Все без стеснения разглядывали Идиллу, не скрывая своего любопытства.

Идилла была очень хороша в розовом платье, которое нашла в Олдридж-хаусе, как только они с маркизом прибыли в Лондон. Платье было специально сшито по случаю предстоящего торжества. Мадам Валери вложила в платье всю свою фантазию. В результате получился наряд, который, оставаясь в пределах, диктуемых модой законов, подчеркивал неповторимую красоту, присущую одной девушке в мире – Идилле.

Несмотря на уговоры маркиза, Идилла согласилась надеть на праздник единственное украшение – крест с бриллиантами, в защитной силе которого она имела случай убедиться.

Но Идилла была так великолепна, что блистала и в окружении знаменитых красавиц, чуть ли не с ног до головы увешанных украшениями баснословной стоимости.

Когда маркиз с Идиллой прибыли в Олдридж-хаус из Эссекса, их уже встречала пожилая кузина маркиза. Эта дама овдовела три года назад и с тех пор немилосердно скучала в своем захолустном имении.

Отправляясь в Лондон, Освин Олдридж выслал к ней в Ислингтон грума с депешей. В ней он просил родственницу оказать ему честь своим визитом в Лондон. Маркиз просил об особом одолжении, уверяя, что только этой даме, зная ее доброе сердце, доверяет опекать одну благородную юную особу, которой необходимо приехать в столицу.

Леди Констанс Ховард, как звали эту родственницу, от такого письма растаяла. Прежде она удостаивалась приглашения в Олдридж-хаус за свою жизнь лишь дважды, и ей была очень лестна просьба блистательного лондонского родственника.

Маркиз редко встречал свою кузину, однако знал ее как добропорядочную и жизнерадостную женщину. Он был уверен, что леди Констанс легко поладит с Идиллой, не напугает свою подопечную чопорностью обхождения и не станет ей чересчур докучать светскими условностями.

Короче говоря, он надеялся, что обе дамы сразу же подружатся, и не обманулся в своих ожиданиях.

Идилла и леди Констанс понравились друг другу с первой встречи. В тот же вечер леди Констанс успела по секрету сообщить своему кузену, что она в жизни не встречала более очаровательной и достойной девицы.

– Где вы раскопали такое сокровище? – попыталась выведать леди Констанс.

Понимая, что ее мучает любопытство, Освин Олдридж постарался уклониться от ответа, догадываясь, что новость, если о ней не умолчать, в мгновение ока облетит всю семью до последней троюродной бабушки.

– Я все вам расскажу позднее, – с улыбкой ответил он. – А сейчас я могу лишь еще раз поблагодарить вас за то, что вы пришли мне на помощь в столь деликатном деле, моя дорогая кузина.

– Вы прекрасно знаете, что я всегда рада вам помочь, – искренне сказала леди Констанс. – Впрочем, я уверена, что вы услышали бы это от любой знакомой женщины. К тому же моя подопечная, как я уже вам сказала, очень милая девица, и мне очень приятно находиться в Олдридж-хаусе.

Маркиз постарался познакомить Идиллу со всеми своими друзьями. Он прекрасно понимал, что, обойдя кого-нибудь вниманием, может вызвать враждебность, и не только в свой адрес, но и по отношению к своей спутнице.

К счастью, вернувшись в Лондон, маркиз узнал, что леди Брэмптон выехала из столицы: она находилась в одном из имений у постели умирающего – злые языки добавляли: «не первый год» – супруга.

Герцогиня Девонширская была очень благосклонна к Идилле, и сама графиня Харроул похвалила Идиллу в глаза.

Тет-а-тет она спросила маркиза, откуда он привез эту особу, являвшую собой, по ее выражению, «само совершенство».

Мужчины выказали при знакомстве с Идиллой подлинное восхищение. Сам принц Уэльский, как только сумел подавить недовольство, вызванное долгим отсутствием маркиза, окинув его спутницу взглядом знатока, пришел в восторг от ее красоты и излил свое восхищение со своим обычным красноречием.

Расставшись с принцем, маркиз и Идилла решили пойти в сад, так как в галереях стало нечем дышать. Выходя на лужайку, они чуть не столкнулись с мужчиной, направлявшимся в галерею, чтобы засвидетельствовать почтение миссис Фитцгерберт.

При виде нового гостя Идилла, которую маркиз держал под руку, вздрогнула и порывисто прижалась к своему кавалеру. Еще даже не взглянув на этого мужчину, маркиз догадался, кого ему предстоит встретить.

Перед ними стоял Каспар Трайделл. Если Идилла была лишь слегка напугана, то сэр Трайделл был совершенно ошеломлен, увидев девушку.

На секунду он застыл, и на его лице выразилось недоумение, смешанное с другим, куда более отвратительным чувством, которое маркиз предпочел даже не называть. Освину Олдриджу показалось, что по лицу сэра Каспара пробежала судорога.

Затем, усилием воли взяв себя в руки, Каспар посмотрел маркизу прямо в глаза.

– Вот не ожидал встретить вас здесь, Олдридж. – Трайделл даже не пытался притворяться любезным. – Я слышал, что вы поселились в Эссексе.

– Мне показалось неловко оставаться там в то время, как здесь собирается весь свет, – с напускной беспечностью ответил маркиз.

– Ну конечно, – кивнул сэр Каспар. – Однако, мне кажется, в Эссексе вас будет не хватать.

В его словах, по сути ничем не примечательных, таилась плохо замаскированная враждебность, которая, когда сэр Каспар умолк, буквально повисла в воздухе. Молча откланявшись, Каспар Трайделл пошел своей дорогой.

Выйдя в сад, Идилла от волнении едва могла говорить.

Наконец она сказала срывающимся голосом:

– Это он! Он убил дедушку! Я узнала его...

– Я так и думал, – заметил маркиз. – Но мне хотелось, чтобы вы сами указали мне на него.

Желая остаться наедине с девушкой, чтобы успокоить и ободрить ее, маркиз увел Идиллу подальше от толпы, в тихий уголок сада, где можно было посидеть.

– Я не могла обознаться, – продолжала Идилла. – И мне кажется, он тоже узнал меня.

– Я в этом уверен, – кивнул маркиз. – Я также был убежден, что он – убийца.

Идилла молчала, испуганно глядя на него, а маркиз продолжал:

– Я предполагаю, что Каспар Трайделл не собирается возвращаться из Лондона в свое имение. Бейтс сказал мне, что он передал через своего грума, чтобы он запер дом.

– Это из-за меня? – догадалась Идилла. – Он хотел избежать встречи со мной.

– Конечно. По той же причине он подкупил двух негодяев и поручил им похитить вас.

– И что же он теперь предпримет? – дрожащим голосом спросила Идилла.

– Это неважно, вы находитесь в безопасности. Позднее я расскажу вам, что собираюсь предпринять, – уверенно ответил маркиз. – А пока давайте развлекаться!

Идилла, полагавшая, что своими опасениями она испортит маркизу удовольствие от этого вечера и встречи с друзьями, проявила самообладание настоящей леди и не показывала более своих переживаний.

Однако она оставалась смертельно бледной, очевидно, в душе умирая от страха. Но это не помешало ей весьма оживленно разговаривать с джентльменом, сидевшим рядом с ней за столом. В итоге Идилла настолько очаровала своего соседа, что тот во всеуслышание объявил ее «восхитительной» и обещал, что не пройдет и недели, как все завсегдатаи Сент-Джеймского дворца признают ее «несравненной».

Наконец трапеза из множества перемен завершилась, и гости потянулись в сад на свежий воздух. Принц Уэльский сиял. Его радовали и кушанья, удавшиеся повару, и множество гостей, среди которых блистали первые красавицы, и непринужденная обстановка, царившая за столом.

В этот вечер он не хотел омрачать свое настроение мыслями о долгах и различных других неприятных обстоятельствах, которыми изобиловала жизнь его высочества.

На одной из лужаек была приготовлена площадка для танцев. Повсюду – на кустах, на ветвях деревьев, тянущихся вдоль аллей, в беседках, скромно притаившихся в зарослях жимолости и сирени, – светились разноцветные фонарики.

– Пожалуй, сейчас самый подходящий момент удалиться, – сказал маркиз своей спутнице.

– А что, вечер будет продолжаться еще долго? – полюбопытствовала Идилла, которой, разумеется, не приходилось бывать на подобных приемах.

– Будет странно, если он завершится к пяти утра, – ответил маркиз.

Не прощаясь с хозяйкой, он молча увлек Идиллу к подъезду, туда, где стояли кареты. Идилла была несколько озадачена их поспешным скрытным уходом, но, не задавая больше вопросов, последовала за своим поднаторевшим в вопросах этикета спутником.

Было еще, по лондонским меркам, не поздно. На обратном пути, сидя в карете, которая везла их в особняк маркиза на Беркли-сквер, Идилла сказала с некоторым сожалением:

– А мне так хотелось потанцевать с вами, милорд.

– У вас обязательно будет такая возможность, – ответил маркиз, поднося к губам руку Идиллы и целуя ее пальчики один за другим.

– Боюсь только, что я танцую не очень хорошо, – продолжала девушка. – Мама очень хорошо танцевала в молодости и учила меня, но она умерла довольно давно, и я не знаю модных танцев.

– Я уверен, что мы будем замечательной парой, – заметил маркиз. – Научились же мы понимать друг друга без слов. Так же мы научимся и следовать друг за другом в танце!

Когда они вернулись в Олдридж-хаус, дворецкий доложил:

– Леди Констанс просила передать вашей милости, что она отошла ко сну. Мне кажется, она не ожидала, что вы вернетесь так рано.

Маркиз кивнул и проводил Идиллу в библиотеку. Обняв девушку за плечи, он увлек ее к окну.

– Вы мне верите, моя дорогая? – спросил он.

– Верю! Я верю вам и люблю вас, – безыскусно ответила Идилла.

– Я тоже люблю вас! – нежно сказал маркиз. – Я даже не мог предполагать, что женщина может быть такой милой, такой восхитительной, такой бесконечно желанной.

На последнем слове его голос прервался, а в глазах мелькнул огонь страсти. Он неотрывно смотрел на Идиллу.

– Что вы хотите мне сказать? – в нерешительности спросила девушка.

Своим любящим чувствительным сердечком она уловила, что маркиза снедает какая-то тревога.

– Я хочу, чтобы вы в точности выполнили мою просьбу, – сказал маркиз.

– Мне кажется, вы должны знать, что я готова поступать так, как вы скажете, – твердо ответила Идилла.

– Просьба может показаться вам несколько странной, а дело – довольно опасным. Но я могу поклясться, что вам ничто не будет угрожать, моя милая. Я буду рядом и в любую минуту смогу вас защитить.

Идилла посмотрела на него в недоумении.

– А в чем же дело?

Секунду помедлив, маркиз сказал:

– Я хочу, чтобы вы вышли в сад одна. Мне хотелось бы, чтобы вы прошлись по аллее и постояли на лужайке, глядя вверх, на звезды. Представьте себе, что вы, как это принято у молодых девушек, грезите о любви и обращаете взор к небу, раздумывая о том, откуда она приходит.

Идилла растерялась.

– И я должна это сделать... сейчас?

– Вы должны сделать это ровно через пять минут после того, как я выйду из дома, – сказал маркиз решительным тоном.

– А где будете вы? – забеспокоилась Идилла. – Вы тоже уйдете из дома?

– Я просил вас верить мне, Идилла, – напомнил маркиз. – Вы будете находиться в полной безопасности, даже если в какой-то момент покажется, что вы совершенно беззащитны.

Взяв девушку за подбородок, он слегка приподнял ее лицо и заглянул ей в глаза.

– Запомните одно: я люблю вас всем сердцем и никогда ничего не сделаю вам во вред. Кроме того, я слишком дорожу вами, чтобы вас потерять. Вы – моя, Идилла, и останетесь со мной навсегда.

Он нежно прикоснулся губами к ее губам и, заключая девушку в объятия, почувствовал, как по ее телу пробежала дрожь волнения.

Горячие уста влюбленных слились в долгом поцелуе.

Когда маркиз наконец отстранился, Идилла осталась стоять неподвижно. Он понимал, какую бурю разбудил своим страстным поцелуем в душе невинной девушки.

– Я люблю, люблю вас! – прошептала Идилла. – Я не подозревала, что можно испытывать такое блаженство...

– Тогда идите в сад, моя милая, – попросил маркиз. – Смотрите на звезды, на луну и воображайте, что мы уносимся туда вместе, оставляя позади все зло, которое окружает людей на земле.

С этими словами он посмотрел на часы, стоявшие на камине.

– Выходите в сад ровно через пять минут после того, как от дома отъедет карета. Я не буду закрывать дверь в этой комнате, чтобы сюда донесся цокот копыт.

Идилла не отрывала от маркиза недоуменного взгляда. Она не понимала, что он задумал, но ее любовь к этому человеку была безгранична, и она была полна решимости исполнять его волю, не донимая его вопросами и не возражая, как это могла бы сделать какая-нибудь другая женщина.

«Истинная любовь отличается от ложной не только в большом, но и в малом», – подумал маркиз, выходя из комнаты.

Услышав, как скрипнула парадная дверь, Идилла заметила время. Часы показывали половину одиннадцатого.

Она прикрыла дверь в комнату. Не зная, чем занять себя в тревожном ожидании, Идилла стала разглядывать убранство библиотеки. Помимо стеллажей с огромными фолиантами, казавшимися девушке малопривлекательными и, наверное, слишком уж умными – такие книги могут заинтересовать только такого ученого джентльмена, как маркиз, – она заметила книги потоньше. Вероятно, это были романы.

Ей не доводилось читать романов в доме дедушки, который предпочитал литературу духовного содержания. Идилла пообещала себе при первой же возможности с разрешения маркиза взяться за чтение.

Идилла снова посмотрела на часы, стрелки которых словно застыли на месте.

Теперь девушка стала рассматривать безделушки, украшавшие карниз камина, изящную решетку, великолепный массивный канделябр на письменном столе.

«Он живет в таком великолепии и при этом остается таким простым, таким доступным», – с восторгом подумала она.

Она понятия не имела, как удивила бы многих подобная характеристике маркиза.

– Как я люблю его! – прошептала Идилла и, взглянув на часы, с замиранием сердца заметила, что они показывают без двадцати пяти одиннадцать.

Пора выходить!

Она открыла дверь, ведущую на террасу, а оттуда прошла в сад.

Было очень тихо, во всяком случае для Лондона. Идилле даже показалось, что она снова находится в деревне. Деревья отбрасывали причудливые тени на аллею, освещенную нежным лунным светом. Травы под бальными шелковыми туфельками Идиллы расстилались бархатным ковром.

Выйдя на середину лужайки, Идилла сделала все так, как просил ее маркиз, – устремила взгляд к звездам и даже стала воображать, как она уносится с любимым небесную высь.

Впечатлительная девушка была настолько поглощена воображаемой картиной, что заметила мужчину, лишь когда он приблизился почти вплотную.

Она испуганно вскрикнула, всплеснула руками и беспомощно прижала их к груди.

Перед ней стоял Каспар Трайделл. В призрачном свете луны его искаженное злобой лицо наводило невыразимый ужас. В его взгляде Идилла прочитала безграничную ненависть, искажавшую черты убийцы и в тот момент, когда он наносил удары старику викарию.

– Вы! – выдохнула она.

Идилла лишилась голоса и была не в состоянии позвать кого-нибудь на помощь. Она застыла, не в силах двинуться с места, ей нечем было дышать, потому что она не могла вздохнуть от ужаса.

– Я, – тихо, угрожающе сказал Каспар, и в этом кратком слове прозвучала вся его чудовищная злоба. – А теперь ты умрешь, как это тебе следовало бы сделать давным-давно.

Идилла заметила, что в руках злодея блеснул какой-то предмет.

Девушка понимала, что он собирается сделать, но не могла ни шелохнуться, ни закричать.

Ее как магнит притягивало зло, сгущавшееся вокруг нее каждую ночь все это время.

Каспар Трайделл занес над ней руку.

– Умри!

В эту секунду за его спиной раздался властный голос:

– Стой.

Это был не просто возглас, а скорее уверенный приказ, который заставил Каспара остановиться и инстинктивно повернуть голову на звук.

Навстречу ему шел полковник Трамбл, а из кустов с четырех сторон бежали его помощники.

Каспар заметался, пытаясь найти путь к отступлению, но заметил, как на него надвигается маркиз, спускавшийся по ступеням с пистолетом в руке.

– Сэр Каспар Трайделл, вы обвиняетесь в убийстве преподобного Алджернона Солфорда, горского викария, и в покушении на убийство его племянницы, Идиллы Трайделл. Кроме того, вы подозреваетесь в убийстве ее отца, сэра Джона Трайделла.

Слова шерифа, прозвучавшие как приговор судьбы, повергли Каспара в оцепенение.

Вдруг резким, почти неуловимым движением Каспар Трайделл выхватил из ножен стилет и вонзил его себе в грудь.

Идилла, в ужасе от всего происходящего, с облегчением почувствовала, как ее обнимают сильные руки любимого...

Позднее, когда они остались одни, Идилла, выпив по настоянию маркиза несколько глотков вина, чтобы успокоиться, спросила:

– Так почему же вы... не хотели мне рассказать всей правды?

– Я очень боялся, что какая-нибудь случайность помешает мне доказать свою правоту, а я разбужу в вас напрасные надежды.

– И вы знали, что это он убил моего дедушку?

– Я догадался об этом давно, но как я мог раздобыть доказательства? Ведь иначе вы оказались бы в роли единственного свидетеля. А это означало бы, что вам пришлось бы пройти через длинную и мучительную череду очных ставок и перекрестных допросов в суде, куда набилась бы масса любопытных. Я не хотел подвергать вас лишним испытаниям!

– Но откуда вы узнали, кто был мой папа?

– Я начал это подозревать еще в тот момент, когда вы рассказали мне, что жили с матерью на другом берегу реки. Когда я был мальчиком, мы с моим старшим другом Джоном Трайделлом любили плавать на тот берег. А если ваша матушка была хотя бы вполовину такой красавицей, как вы, то, я уверен, Джон, встретив ее, не мог в нее не влюбиться.

– Мама была гораздо красивее меня, – с гордостью сказала Идилла. – Мне никогда с ней не сравниться!

– Не могу в это поверить, – возразил маркиз, ласково целуя девушку в лоб.

Затем он продолжал:

– Я хотел найти доказательство, что молодая пара состояла в браке. Мне была нужна запись из церковного реестра. Я был уверен, что именно ради нее Каспар Трайделл перерыл весь дом после того, как убил вашего дедушку.

– А он и это сделал? – с отвращением воскликнула Идилла.

Только теперь маркиз вспомнил, что из нежелания расстраивать дорогую ему девушку он хотел скрыть от нее это злодеяние Каспара Трайделла.

– По моему распоряжению там уже все привели в порядок, – Поспешил успокоить он Идиллу. – Но, дорогая моя, вы ведь уже не будете туда возвращаться.