Текст книги "Любовь на Востоке"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Мимо них проезжал пустой экипаж. Остановив его, Шона отдала адрес извозчику. Однако тот только отрицательно покачал головой.

– Я не могу вас туда отвезти, – сказал он по-французски. – Этого места не существует.

– Нет, – возразила она, – конечно же, существует!

Он снова покачал головой.

– Такого места нет.

– Что он говорит? – спросил маркиз.

– Говорит, что такого места нет, – сказала Шона.

– Он или лжец, или болван, – с внезапной яростью воскликнул маркиз. – Я знаю, что это место существует!

Шона была поражена до глубины души. Что же заставило его выйти из себя в столь невинной ситуации?

Она вновь обратилась к извозчику:

– Мой патрон просит вас подумать еще раз, – вежливо сказала она. – Он уверен, что это место все-таки существует.

– Уже нет, – пояснил извозчик. – Там был пожар, и от церкви остались одни развалины.

Шона передала его слова маркизу – и лицо того мгновенно осунулось, потемнев от отчаяния.

– Скажите ему, чтобы все равно отвез нас туда, – сказал он.

Шона обратилась с этой просьбой к извозчику, изрядно того озадачив.

—Но это же просто груда обгорелых камней! – изумился он.

Поняв по голосу, что извозчик возражает, маркиз разозлился больше прежнего и злобно пробормотал:

– Скажите, чтобы перестал пререкаться и делал, что ему велят.

Шона послушалась. Извозчик пожал плечами, словно говоря: «До чего же много на свете идиотов!» – и маркиз с секретарем сели в экипаж.

Сидя рядом с ним, Шона осмелилась спросить:

– Милорд, но в чем тут смысл? Зачем же советовать вашим читателям посетить церковь, которой больше не существует? Не лучше ли было бы...

– Когда мне нужно будет выслушать ваше мнение, я дам вам знать, – резко ответил маркиз.

Шона вмиг стушевалась и замолчала. В следующий момент она ощутила, как его рука тянется к ней и сжимает ее пальцы.

– Простите меня, – сказал он с неподдельным раскаянием в голосе. – У меня не было права говорить с вами подобным тоном. Я должен доверять вам во всем, но в данном случае ваш совет мне был не нужен.

– Ничего страшного, – заверила его девушка.

Он слегка сжал ее кисть, но тут же, почувствовав напряженность, отпустил, и они вновь на некоторое время замолчали.

Наконец пейзаж вокруг стал меняться, здания попадались все реже. Они очутились в деревне, на петляющих между высокими деревьями тропах.

– Полагаю, скоро мы будем на месте, – сказала Шона.

Не услышав ответа, она взглянула на маркиза и увидела, что он понурил голову, словно придавленный непосильной ношей.

С каждой минутой в ней крепла уверенность: маркиз приехал сюда не ради достопримечательностей, а ради событий далекого прошлого, которые имели над ним необъяснимую власть.

Каковы бы ни были эти события, воспоминания явно причиняли ему страшную боль. Непреодолимую боль...

Сейчас он ехал навстречу своим страданиям и ночным кошмарам с искренней, глубокой мукой на лице, различив которую Шона хотела протянуть руку и утешить его.

Однако инстинкт подсказывал ей, что этот человек был безутешен.

Глава пятая

Наконец экипаж остановился.

—Мы на месте, – сообщил извозчик.

Когда маркиз не ответил, Шона взяла его за руку. Казалось, он неохотно очнулся ото сна.

Вместе они вышли из экипажа и медленно побрели к руинам церкви.

Шоне стало ясно, что когда-то это было совсем небольшое здание, довольно, впрочем, красивое. Теперь от него остались лишь почерневшие развалины. Уцелела только одна стена.

Можно было еще различить, где раньше находились скамьи прихожан. Некоторые из них даже сохранились в виде жалких обломков перед полуразрушенной стеной, у которой, должно быть, некогда стоял алтарь.

Шона не понимала, что здесь могло подвигнуть маркиза на столь долгую поездку. А он, видимо, вновь отдался на волю сна, медленно двигаясь по проходу в направлении алтаря. Глаза его были прикованы к стене, на которой виднелись отверстия готических форм, оставшиеся, очевидно, от витражей.

Внезапно кто-то спросил по-французски:

– Чем могу быть полезен?

Обернувшись, Шона увидела невысокого полноватого мужчину, одетого довольно неряшливо, но с чрезвычайно доброжелательной улыбкой на лице.

– Мой друг хотел осмотреть церковь, – пояснила она. – Мы не знали, что она сгорела.

Эти слова сработали как нажатие на спусковой крючок. Мужчина в ужасе вскинул руки и заговорил с невероятной скоростью. Шона внимательно слушала, едва поспевая за его стремительной речью.

Маркиз подошел к Шоне.

– Что он рассказывает? – спросил он.

– Его зовут Пьер, и он рассказывает о пожаре, – ответила Шона, пытаясь разговаривать и слушать одновременно.

– Как это произошло?

– Это случилось около двенадцати лет назад. Он работал на кладбище, когда приехала молодая пара. Они явно от кого-то скрывались и хотели немедленно обвенчаться.

Его пригласили в качестве свидетеля. Он уверяет, что никогда не видел людей, которые бы так сильно любили друг друга. Точно весь мир принадлежал им двоим...

—Да, – прошептал маркиз. – Да.

– А затем, через несколько часов после их отъезда, сюда приехал другой мужчина, – продолжала Шона. – Он гнался за молодоженами. Узнав, что они здесь обвенчались, мужчина сказал, что больше никто не будет венчаться в этой церкви. И поджег ее.

– Господь всемогущий! – прошептал маркиз.

– Жертв не было, – быстро перевела Шона. – Но церковь сгорела дотла, и страшное предсказание исполнилось: с тех пор здесь не обвенчали ни одну пару.

– А как выглядел этот мужчина? – резко спросил маркиз.

– Как сущий дьявол, – перевела Шона. – У него было длинное, худое лицо и светлые, как песок, волосы.

Пьер вновь заговорил.

– Он говорит, что после пожара ухаживает за кладбищем, – пояснила Шона. – Теперь, когда его зрение с каждым днем ухудшается, это единственное, чем он может заниматься.

– Он совсем плохо видит?

– Да, – сказала она, передав вопрос. – Он может различить свет и формы предметов, но не видит черты лица людей.

Ей показалось, что маркиз немного успокоился.

Он достал из кармана золотую монету и вложил ее в руку Пьера.

– Какие еще подробности того дня сохранились в его памяти? – нетерпеливо спросил он. – Я хочу знать все.

Пьер повертел монету в пальцах.

– У нее были золотистые волосы, – вспомнил он. – Я видел, как они сверкали на солнце, когда девушка вбегала в церковь, держа за руку своего возлюбленного. Ее звали Анжела. Я помню, как мужчина говорил, что ее назвали в честь ангелов. Ей было не более восемнадцати лет. Ему, полагаю, около двадцати двух. Они были как малые дети...

– Да, – еле слышно подтвердил маркиз.

– Они громко смеялись. Для них это было что-то вроде забавного приключения. Конечно, они спешили – за ними ведь гнались, – но все равно не переставали смеяться. Они были вместе – и этого было довольно.

Шона перевела эту часть рассказа маркизу. Мертвенно-бледный, он выслушал ее молча, не в силах пошевелиться от потрясения.

– Уверен, что вы тоже никогда не видели людей, любивших друг друга сильнее, чем те двое, – вздохнул Пьер. – Они, казалось, узнали извечный секрет жизни, который делал их неуязвимыми для зла и несчастий. Иной раз я вспоминаю их и задаюсь вопросом: что же случилось с ними потом? Настиг ли их тот мужчина, который сжег церковь? Знаю лишь одно: их любовь сохранилась. Такая любовь умереть не может.

Пьер заговорил очень медленно, и Шона догадалась, что теперь даже маркиз понимает смысл произносимых слов. Лицо его оживилось.

– Вы правы, – сказал он. – Любовь не может умереть.

Он отвернулся и зашагал прочь.

– Это были его друзья? – спросил Пьер.

– Да, – с грустью в голосе отозвалась Шона. – Полагаю, что так.

Пьер вернулся к работе. Шона оставалась на месте, не сводя глаз с маркиза. Тот вновь направился к остаткам алтаря.

Там он остановился, и на миг Шону посетило видение: юноша стоял возле девушки, которую обожал, и золотые волосы невесты сверкали на солнце. Любовь, связавшая этих двоих, была настолько сильной, что превратилась в некий талисман.

Двое детей, бесстрашных, готовых на все, ибо их любовь не могла умереть...

«И она действительноне умерла», – подумала Шона, глядя на одинокий, мрачный силуэт мужчины, не способного вырваться из плена воспоминаний.

В сердце Шоны словно дул ледяной ветер.

Что-то подсказывало ей: если этот человек обречен прожить остаток своих дней одиноким, словно в пустыне, то и она никогда не познает ничего, кроме одиночества.

Вернувшись на судно, они обнаружили, что все уже готово к отплытию. Маркиз посовещался с капитаном, и через час они уже плыли по направлению к Бискайскому заливу, а оттуда – к Гибралтару.

Эффи в мельчайших подробностях описала, как Лайонел пытался покинуть судно, но этому воспрепятствовал капитан.

– Я велела Лайонелу держать себя в руках, – похвасталась Эффи. – Думала, он не станет обращать на меня внимания, но не тут-то было. Впрочем, я быстро его приструнила. Он, в общем-то, неплохой парень, если не потакать его капризам.

– Уверена, маркиз будет очень рад это слышать, – улыбнувшись, сказала Шона.

– Вы ездили в какое-то интересное место?

– В небольшую церквушку близ Кале. У маркиза были довольно веские и в то же время странные причины для этой поездки. Эффи, я начинаю думать, что некоторые вещи, сказанные тобой, не так уж далеки от истины.

—Вы имеете в виду, что он в самом деле монстр?

– Нет, не монстр, но одержимый – человек, не могущий обрести покой.

– Из-за нее?

– Из-за нее? – с легким раздражением эхом откликнулась Шона.

– Из-за его невинно убиенной возлюбленной, – с некоторым удовольствием смакуя эти слова, ответила Эффи.

Шоне такое определение показалось просто отвратительным. В подобном свете маркиз выглядел персонажем дешевой мелодрамы, что было несправедливо по отношению к живому, тяжко страдающему человеку, которого она видела сегодня в церкви. Человеку, вынужденному снова, след в след, возвращаться к месту, где он познал такое недолгое счастье.

Больше в тот день она маркиза не видела. За ужином они с Эффи присоединились к Лайонелу в столовой, где стюард сообщил им, что его светлость ужинает один в своей каюте.

Ужин был превосходный. Лайонел и Эффи, судя по всему, отлично поладили, и в ее обществе молодой человек вел себя как истинный джентльмен. Только Шона не испытывала удовольствия. Ее мысли оставались с тем, кто сейчас в одиночестве предавался горьким раздумьям.

Остаток вечера она провела на палубе, слушая ветер и шум волн. Яхта плыла теперь быстро, бороздя волны все более неспокойного моря.

Когда Шона наконец спустилась в свою каюту, Эффи уже готовилась отойти ко сну. Девушки пожелали друг другу спокойной ночи.

Прошло несколько часов, прежде чем Шоне удалось уснуть. Беспокойно подремав некоторое время, она вновь проснулась.

Вскоре девушка встала и, накинув на плечи шаль, выскользнула в коридор. Она шла к каюте маркиза. Возможно, это могло показаться неслыханной наглостью, но Шона должна была убедиться, что с ним все в порядке.

У самой двери она остановилась, ожидая услышать уже знакомые нервные шаги. Однако из-за двери не доносилось ни звука.

Она уже решила, что может со спокойной душой уйти, когда воздух вдруг огласил жуткий вой. Кровь застыла у нее в жилах – вой продолжался. Зверь, угодивший в западню, должно быть, издает подобные звуки.

Не раздумывая, Шона толкнула дверь и вошла, притворив дверь за собой на случай, если бы в каюту вздумал зайти еще кто-то.

Маркиз лежал в постели. Он метался, дергался и отчаянно вопил.

Шона приблизилась к нему, опасаясь, что он рассердится, увидев ее. Но тут же поняла, что он спит, и его западня – мучительный ночной кошмар.

Она на цыпочках подошла к кровати и, присев на ее край, протянула маркизу руку.

Он тотчас сжал ее ладонь, да так крепко, что она чуть не закричала. Однако ей удалось сдержаться – не хотелось его будить.

– Где ты? – хрипло прошептал он. – Где ты? Я тебя не вижу.

– И все-таки я здесь, – осторожно промолвила она.

– Ты всегда здесь, – прохрипел он. – Всегда здесь – в моем сердце, в моих мыслях. Все эти годы твой дух не покидал меня.

Шона вздрогнула, поняв, к кому на самом деле обращены эти слова.

Не осознавая, что ею движет, она все же повиновалась своему инстинкту и мягко ответила:

– Если ты знаешь, что я здесь, то тебе незачем меня видеть.

Эффект ее голоса был незамедлительным: маркиз сразу же успокоился и затих. Он не открывал глаз, однако у Шоны создалось странное впечатление, будто он не оставляет попыток увидеть ее.

– Это ты? – пробормотал он. – Ты правда здесь?

– Да, я здесь.

– Сегодня я почувствовал, что ты рядом, стоя у алтаря, где мы когда-то стояли вместе.

Внезапная тревога обуяла Шону. Она должна немедленно уйти. Если он проснется и обнаружит, что она обманывает его, то ужасно разгневается – и поделом ей.

Однако когда она попыталась высвободить руку, хватка маркиза вновь стала крепкой.

– Не уходи, – пробормотал он. – Не уходи... Анжела.

– Мне пора, – нежно сказала она. – Я пришла ненадолго, потому что... – она заколебалась, не зная, как завершить свою фразу.

– Потому что знала, что сердце мое тоскует по тебе.

– Столько лет спустя? – с горечью в голосе спросила она.

– Да. И будет тосковать до конца моих дней.

– Это слишком долго, – сказала она. – Ты полюбишь вновь.

– Нет, – сказал он чуть ли не с яростью. – Я не смогу полюбить никого, кроме тебя. Любовь моя... Анжела, моя любовь.

Он вдруг отпустил ее руки, но тут же взял за плечи и привлек к себе.

Шона попыталась освободиться из этих внезапных сильных объятий, но не смогла. Маркиз крепко спал, запертый в своем мире фантазий, где его возлюбленная Анжела была по-прежнему жива.

И тут он стал ее целовать. Его губы ласкали ее неистово, с безудержной страстью.

На мгновение Шона растерялась, не зная, как себя вести. Тревога и возбуждение охватили ее. Она должна это прекратить!

И в то же время девушка понимала, что вовсе не хочет его останавливать.

Прикосновение его губ было таким волнующим! Раньше ее не целовал ни один мужчина, и новое для нее ощущение привело ее в неописуемый восторг.

Стальная хватка его рук, ласка теплых губ, пряный запах здорового мужского тела – все это наполнило ее чувством, в котором она с неохотой признала физическое влечение.

Это было чувство шокирующее, недостойное, позорное.

И – изумительное, прекрасное.

Не отдавая себе отчета в собственных действиях, Шона расслабилась и прижалась к этому сильному телу, ощущая сквозь тонкую ночную сорочку его жар. Голова ее шла кругом, сладкая истома овладевала ею. Она хотела, чтобы поцелуи длились вечно, хотя и понимала, что должна быть сильной и прекратить это бесстыдство.

– Анжела, – прошептал он, едва размыкая губы. – Анжела, любовь моя... вернись ко мне... вернись ко мне.

Отчаянная тоска, звучавшая в его голосе, развеяла сладкий флер, окутавший девушку. Она крала поцелуи, принадлежавшие другой женщине, хотя обман ее был абсолютно невинен.

Охваченная угрызениями совести, она стала вырываться из объятий маркиза, но тот сжал ее еще крепче.

– Не уходи, – взмолился он. – Не покидай меня опять...

Слава Богу, глаза его были по-прежнему закрыты. Но Шону ужасало то, что в любую секунду он мог проснуться и увидеть себя обманутым.

Собравшись с силами, она наконец высвободилась и соскочила с кровати.

– Анжела...

Она попятилась к двери, не отрывая глаз от маркиза. Точно в агонии, он простирал к ней руки и молил не уходить. В следующий же миг он мог очнуться и увидеть ее.

И Шона бежала.

Проведя всю ночь в пути, они наконец вошли в воды Бискайского залива, и погода совсем испортилась.

Шона не покидала своей каюты все время, пока яхту швыряло порывистым ветром.

– У нее разыгралась морская болезнь, – доверительным тоном сообщила маркизу Эффи, когда они вышли к завтраку. – Она просит прощения за свое отсутствие.

– Ничего страшного, – ответил маркиз. – Сомневаюсь, что мне захочется работать в такую непогоду.

В глубине души он был рад, что не придется хотя бы некоторое время смотреть в глаза Шоне. По правде говоря, он вообще сомневался, что сможет когда-либо смотреть ей в глаза – после той ошеломляющей иллюзии, которая посетила его этой ночью.

Он лег в постель, пребывая в уверенности, что ему приснится Анжела. После посещения руин церкви, где они обвенчались, и невольного воскрешения всех воспоминаний это было неизбежно.

Мгновения, которые маркиз провел перед превращенными в пепел остатками алтаря, те краткие мгновения, когда он ощущал ее незримое присутствие, были исполнены призрачного, хрупкого счастья. И все же он понимал, что за них придется расплачиваться.

Так и случилось. Во сне она вернулась к нему, ее глаза с любовью смотрели на него, но в них можно было прочесть и упрек: ведь мужчина, убивший ее, избежал наказания.

Он молил ее о прошении. В течение долгих лет искал убийцу, гонялся за ним по всему миру, одержимый местью, шел за ним по пятам и клялся, что не обретет покоя, пока преступник не будет наказан. Однако преследование так и не увенчалось успехом, и это фиаско камнем легло на сердце маркиза. Ему казалось, что его любовь словно обесчещена.

Во сне она шептала, что он еще полюбит снова, но маркиз знал, что не сможет вернуться к радостям любви, пока Анжела не отомщена.

А потом...

Маркиз резко встал и вышел из-за стола. Он должен был остаться один, прежде чем позволить себе мысли о продолжении того сна. Это было слишком страшно, слишком прекрасно и слишком тревожно.

Он целовал ее, как не раз целовал прежде. Конец сна всегда оставался неизменным: возлюбленная исчезала, оставляя его в полном одиночестве, наедине со своим горем.

На этот раз она не исчезла. Она превратилась в другую женщину. На несколько восхитительных мгновений женщиной, которую он сжимал в своих объятиях, оказалась не Анжела, а его сухая ханжа секретарша.

Вот только она вдруг перестала быть сухой ханжой и прижималась к нему также пылко, как он ее обнимал.

Ее прекрасные волосы, которые он видел лишь однажды, но так и не забыл, струились в его ладонях, прельщая своей роскошью, желанием погрузить пальцы в этот нежнейший шелк...

Он ощущал тепло ее тела и знал, что она вожделеет его не меньше, чем он ее. Губы девушки отвечали на его поцелуи.

Но в следующий миг он держал в руках лишь воздух.

Она ушла.

Когда знойный мираж улетучился, маркиз проснулся и понял, что снова одинок и несчастен. Он еще долго лежал в темноте, пытаясь понять, что же с ним произошло. Но понимание так и не приходило.

Наконец он встал, накинул халат и выглянул в коридор.

Разумеется, там никого не оказалось. Ему стало стыдно. Для уважаемой леди непростительным оскорблением было бы даже допустить, что она могла ночью прийти к нему в каюту. И все же он, не в силах остановиться, ходил по коридору, пока не очутился возле каюты Шоны. Там он замер и внимательно прислушался. Его самого шокировало собственное неподобающее поведение, но уйти он не мог.

Он представлял себе, как она лежит там, за дверью, на своем целомудренном ложе, в абсолютном неведении о том, как он обидел ее в помыслах.

Спустя некоторое время маркиз заставил себя уйти – бесшумно вернулся к себе в каюту и провел остаток ночи, глядя на море в иллюминатор.

Теперь он был благодарен судьбе за то, что не придется так скоро встречаться с Шоной. Ему нужно было время, чтобы привести свои мысли в порядок.

Они не виделись до самого вечера, когда все собрались за обеденным столом. Маркиз испытывал напряжение и страшную усталость; она, видимо, тоже. У Лайонела из-за морской болезни пропал аппетит. В общем-то, одна только Эффи производила впечатление человека здорового и довольного жизнью.

– Позвольте сделать вам комплимент, мадам, – сказал ей маркиз. – По сравнению с вами мы все выглядим довольно жалко.

– Спасибо, сэр. Ума не приложу, что случилось с Шоной! Я никогда не видела, чтоб она страдала от морской болезни. Даже когда мы переплывали Бискайский залив.

– Должно быть, я изменилась, – поспешно пояснила Шона. – Это путешествие... очень сильно отличается от всех предыдущих.

Ко всеобщему облегчению, ужин продолжался недолго, и все разошлись по своим каютам. Однако ночью Шона вновь проснулась. На сей раз она не приближалась к каюте маркиза, а просто поднялась на палубу и стала у поручней, любуясь пенящимся морем.

Как и говорила Эффи, Шона прекрасно чувствовала себя на море и вовсе не боялась качки. Ей было даже приятно стоять на ветру и, расслабившись, не ощущать на себе ничьих взглядов.

Внезапно она поняла, что все-таки не одна. Лайонел шаткой походкой вышел на палубу и стоял неподалеку, глубоко дыша.

– Вам уже легче? – спросила она.

– Нет, – с несчастным видом ответил юноша. – Мне отнюдь не полегчало. Но здесь, по крайней мере, можно подышать свежим воздухом.

Он сделал несколько глубоких вдохов, что, по всей видимости, пошло ему на пользу.

– Теперь-то вы жалеете, что проникли на судно без билета? – мягко спросила Шона.

– Нет. Я должен быть здесь. Я нужен ему.

– Неужели? А он, похоже, так не думает. Маркиз ужасно разозлился, обнаружив вас здесь.

– Все потому, что я член семьи. А он не хочет, чтобы в этом путешествии его сопровождал человек, который хорошо его знает, – загадочно ответил Лайонел. Заметив замешательство на лице Шоны, он добавил: – Я ведь вам уже говорил: книга – это лишь прикрытие, а истинная цель– повторить маршрут свадебного путешествия. Вы знали, что он был женат?

– Доходили слухи, – осторожно сказала Шона.

– Он сбежал из дому, будучи еще совсем молодым. По-моему, бракосочетание состоялось во Франции. Вскоре после этого его жену убили. Не знаю подробностей: разумеется, он не любит распространяться об этом. Но такова истинная подоплека затеянной им авантюры. Это путешествие – дань ее памяти, ибо даже сейчас, столько лет спустя, он по-прежнему любит свою супругу.

Шона отвернулась, чтобы Лайонел не видел, какие чувства вызывают в ней его слова. Она думала о том, насколько сильна любовь маркиза, – и сердце ее колотилось как бешеное.

Это было похоже на наваждение. С какой же страстью нужно было любить все эти годы женщину, чтобы затеять путешествие через всю Европу в память о драгоценных часах, когда они были счастливы вместе?

– А какова судьба того мужчины, который ее убил? – спросила Шона. – Его поймали и осудили?

– Нет. Ему удалось бежать среди всеобщей суматохи, и с тех пор его так и не нашли. Полагаю, это-то и причиняет такую боль моему дяде – то, что злодеяние сошло убийце с рук.

Тут Шона кое-что вспомнила.

– В тот вечер, когда мы познакомились, – начала она, – вы рассказали мне первую часть этой истории.

—Правда? – безо всякого любопытства спросил Лайонел. – Что-то не припоминаю.

– Да. Вы сказали, что он не собирается писать книгу о путешествиях, что эта книга – всего лишь прикрытие.

– Так оно и есть – прикрытие для поездки в память о ней.

– Но было еще кое-что. Вы также сказали, что не уверены, признался ли он самому себе в истинной цели путешествия. И до самой последней секунды, уверяли вы, он не будет знать, готов ли совершить некий ужасный поступок.

Ей показалось, что юноша смутился.

– Ну уж нет. Не думаю, что я говорил что-либо подобное.

– Говорили. Я точно помню, как...

– Во всем виновата луна, – поспешно перебил ее Лайонел. – Наверное, я был пьян. Не придавайте моим словам ни малейшего значения.

– Но, Лайонел...

– Спокойной ночи, – сказал он и удалился.

Глава шестая

Шона проводила взглядом уходящего Лайонела, размышляя над странным напряжением, которое побудило его отречься от своих слов.

Какая же тайна маркиза беспокоила Лайонела настолько, что он боялся о ней говорить? Что он старался утаить?

Корабль качнуло на волне, и Шона с трудом удержалась на шаткой палубе. Ветер усилился, поднимая громадные волны и швыряя ей в лицо пригоршни дождя.

Но девушка была даже рада: быть может, ледяная вода вернет ей способность трезво размышлять.

Она весь день избегала маркиза, сознавая, что никогда теперь не сможет взглянуть ему в глаза после своего позорного повеления прошлой ночью.

Он пробудил в ней чувства, в равной степени странные и обманчиво приятные. Девушка знала, что не должна им поддаваться, и не была готова встретиться с маркизом лицом к лицу.

И все же постоянно избегать этих встреч она не могла. Сторонясь его, Шона с удивлением обнаружила, что мысли о нем все равно преследуют ее, ни на миг не дают ей покоя.

Удастся ли когда-нибудь избавиться от этих воспоминаний о поцелуях маркиза, о его крепких объятиях?..

Замечтавшись, она не сразу услышала, как ее кто-то окликнул.

– С вами все в порядке?

Она очнулась и увидела, как маркиз не спеша приближается к ней.

– С вами все в порядке? – еще раз переспросил он. Он остановился возле нее. В полумраке, при блеклом лунном свете, его лицо, слегка тронутое брызгами морской воды, казалось совсем иным.

– Вам лучше спуститься вниз, – посоветовал он. – В такую непогоду находиться здесь небезопасно.

– А мне здесь нравится, – ответила Шона. – Я всегда поднимаюсь на палубу во время шторма. У меня от этого просто захватывает дух.

– Удивительно, что ваш муж позволял вам это.

Она чуть нахмурилась, не понимая, что он имеет в виду, но тут же вспомнила, что должна изображать из себя вдову. Реальный мир казался сейчас удивительно далеким...

– А я и не спрашивала у мужа разрешения, – сказала она, возвращаясь в свою роль. – Почему я должна была это делать?

– Но разве не в этом заключается долг женщины – повиноваться своему господину? – спросил он.

В тот момент, даже если бы возникла такая необходимость, Шона едва ли смогла бы объяснить свои чувства. Но где-то в глубине души она испытывала гнев. Она злилась на этого мужчину за то, что он пробудил в ней столь непривычные ощущения. Эмоции, которых она предпочла бы не знать.

Шона говорила себе, что вовсе не влюблена в него. Она была рассудительна и никогда не позволила бы себе влюбиться в мужчину, сердце которого принадлежит другой женщине.

Однако это смятение чувств все больше сердило ее, и тогда Шона окончательно утратила контроль над собой.

– Моему господину?! – возмутилась она. – Я никогда не воспринимала его в этой роли. Он был моей истинной любовью. Мы любили друг друга свободно и как равные.

Последовало минутное замешательство. Вспышка ярости действительно поразила маркиза. Наконец он заговорил:

– Такие люди, как ваш муж, встречаются весьма нечасто.

– Вот именно, – резко ответила она. – Точнее, я никогда не встречала никого похожего на него.

– В таком случае вам очень повезло.

В лунном свете он различал тусклый блеск обручального кольца у нее на пальце. Кольцо словно предупреждало: эта женщина отринула мир мужчин, чтоб отныне жить непорочной монахиней.

А она ведь даже не подозревала, какой привиделась ему совсем недавно-Внезапный толчок бушующего моря вернул маркиза к реальности.

– Думаю, нам пора спускаться. Там мы будем в безопасности, – сказал он.

– Я никуда не пойду, – отрезала Шона. – Мне и здесь хорошо.

Маркиз уже собрался было возразить ей, когда вдруг заметил огонек истинного восторга в ее глазах. Непогода на море волновала ее, и он это наконец понял.

До чего же разительны были перемены, которые произошли с той безвкусно одетой чопорной дамой, которую он встретил несколько дней назад! Теперь перед ним стояла полная жизни милая девушка, храбрая и решительная.

– Мне здесь нравится, – повторила она.

– Но это опасно.

– Значит, мне нравится опасность, – отозвалась Шона, стараясь перекричать шум ветра. – Опасность – она настоящая!

– Весьма странное высказывание. Все настоящее.

– Нет! – она возмущенно замотала головой. – Далеко не все. Огромная часть того, что составляет наш мир, – всего лишь сон, за которым неизменно следует пробуждение...

Девушка вглядывалась в темную даль морских просторов. Маркизу даже пришло в голову, что она перестала замечать его присутствие.

– И вот ты просыпаешься, – медленно проговорила она, – и уже не можешь понять, где истина, а где – вымысел.

– Я, например, не настоящая, – внезапно добавила она.

– Я знаю. Знаю, что вы не тот человек, за которого выдавали себя при нашей первой встрече.

– Откуда вам это известно? – изумилась она.

– Потому что вам не удалось скрыть свою подлинную сущность.

– Но притворяюсь не только я, – ответила она, глядя на него и припоминая слова Лайонела.

Не ответив ни слова, он продолжал пытливо смотреть на девушку.

Судно опять качнулось, и Шона на миг потеряла равновесие.

Она отчаянно вскинула вверх руку, пытаясь за что-нибудь ухватиться, но поймала лишь пустоту. Он протянул ей руку, и в следующий миг она уже припала к его груди.

Это была лишь доля секунды, но им обоим она показалась вечностью. И целую вечность он держал ее в объятиях, и прошлая ночь отзывалась в их душах гулким эхом...

– Прошу вас, отпустите меня, – задыхаясь, выкрикнула она, ощутив внезапный страх.

Он мигом повиновался. Однако движения его были совершенно механические, словно у человека, пережившего сильнейший шок.

– Спасибо, – быстро ответила она. – Если бы не вы, я бы сильно ушиблась при падении. Возможно, вы правы. Давайте уйдем отсюда.

– Да, – выдохнул он, отпуская девушку. – Спокойной ночи.

Когда Шона проснулась, яхта стояла на месте. Выглянув в иллюминатор, она поняла, что они приплыли в Гибралтар.

Девушке понадобилось немало времени, чтобы успокоиться после вчерашней ночи. В голове ее непрерывно роились мысли. Наконец ей удалось заснуть, и проспала она довольно долго.

Эффи, уже вполне одетая, всем своим видом выражала нетерпение.

– Лайонел сказал, что поведет меня смотреть местные достопримечательности, – заявила она.

– Я думала, ему нельзя сходить с судна.

– О, его светлость пошел на уступки. Он ведь знает, что с Лайонелом ничего не случится, если я буду рядом.

– В самом деле?

– Со мною он как у Христа за пазухой, – рассмеялась Эффи. – Возможно, мне стоит испытать себя в роли няньки. У меня, кажется, есть к этому способности.

Шона недоуменно взглянула на нее:

– Вот, значит, как воспринимает тебя Лайонел – как няньку?

– Ну, как бы там ни было, он меня слушается. Точнее, – с лукавой усмешкой добавила Эффи, – он говорит, что существует только ради того, чтоб исполнять мои приказания.

Последние слова она произнесла нарочито высокопарно, словно театральная актриса, после чего схватилась за живот, изнемогая от хохота.

– Судя по всему, он истинный джентльмен, – хитро улыбаясь, заметила Шона.

– Ну, это уж точно лучше, чем мужчина, который тебя оскорбляет и обвиняет во всех смертных грехах, – отозвалась Эффи.

Из этих слов было ясно, что Джимми все-таки не шел у нее из головы.

– Так что же: можно мне пойти с ним? – спросила она. – Но сначала я, разумеется, помогу вам одеться.

– Я и сама управлюсь, – заверила ее Шона. – Развлекайся! Только возвращайся вовремя. Маркиз, возможно, захочет отправиться в путь в точно намеченное время.