Текст книги "Триумф любви"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Как будто читая ее мысли, Клод произнес:

– Можешь кричать сколько тебе угодно. Ты хотя бы знаешь, где ты находишься?

– Нет, скажи мне.

– Я спрятал тебя в храме Афродиты в Винче, к которому никто никогда не подходит. А знаешь почему? Потому что здесь водятся привидения! Привидения, моя дорогая, а среди них и призрак по имени Клод!

Тина вдруг вспомнила, как из окна комнаты лорда Винчингема любовалась этим прекрасным храмом. Наверное, Клод здесь и скрывался все это время.

– А теперь позволь мне удалиться, – произнес он, пряча кинжал в карман. – Священник, которого я приведу, португалец и очень плохо говорит по-английски. Но если он откажется обвенчать нас из-за того, что ты ему скажешь, я обезображу тебе лицо, увезу во Францию и женюсь на тебе там.

Клод уже повернулся к выходу, когда Тина в отчаянии взяла его за руку и сказала:

– Послушай меня, Клод. Я клянусь тебе, что у меня нет денег. Поверь мне, все это был фарс, обман. Клянусь тебе, я говорю истинную правду.

В ответ прозвучал все тот же безумный смех. Отсмеявшись, Клод на какое-то время замолчал, а затем повернулся к ней.

– Если ты так думаешь, я спешу поздравить тебя. Ты вдова и наследница огромного состояния сэра Маркуса Уэлтона. Но обещаю тебе, что вдовой ты долго не останешься, потому что перед тобой стоит твой будущий муж – Клод Винчингем.

С этими словами безумец вышел из комнаты и плотно закрыл за собой дверь. Потом Тина слышала, как, спустившись по узкой лестнице, он запер дверь внизу.

«Вдова сэра… Маркуса… Уэлтона…»

Тина прижала ладони к щекам. Конечно! Как же она сразу об этом не подумала? В отличие от нее Клод продумал все с проницательностью истинного безумца. Тина никак не могла поверить в то, что это происходит наяву. Выйти за Клода замуж или стать уродом на всю жизнь! Уехать с ним во Францию! Тина вскрикнула от ужаса, и перед ее мысленным взором пронеслась картина того, что произошло с ней за день: сабля, пронзившая сердце сэра Маркуса, поездка с колпаком на голове на полу повозки, разговор с безумцем, который хочет сделать ее своей женой. Она знала, что вряд ли кто-то услышит ее, но все равно закричала:

– Помогите! На помощь!

Глава 12

После того как лорд Винчингем поставил свою подпись на брачном контракте, мистер Грейчерч скрепил его печатью. Поднявшись со стула, граф еще раз посмотрел на документ. Сэр Маркус оказался щедр, очень щедр. Несомненно, его жена ни в чем и никогда не будет нуждаться.

– Я думаю, это все, милорд, – сказан мистер Грейчерч. – Я пошлю эти документы вашему поверенному на хранение.

С этими словами он поднял контракт, стряхнул с него песок и собирался уходить. Лорд Винчингем неожиданно остановил его.

– Положите его обратно! Пусть лежит на столе!

– Прошу прощения, милорд, но я обещал…

– Меня не интересуют ваши обещания, Грейчерч, – оборвал его граф. – Делайте как вам говорят. Оставьте контракт на столе.

Секретарь скривил губы, как он всегда делал, когда чувствовал себя несправедливо обиженным.

– Как пожелаете, милорд, – чопорно сказал он и вышел из комнаты, всем своим видом показывая, как остался недоволен.

В данный момент лорда Винчингема его обида волновала меньше всего. Он продолжал разглядывать брачный контракт и неожиданно понял, что ему следует сделать. Он решил, что порвет эту бумажку. Отошлет ее обратно сэру Маркусу и заберет Тину себе.

Винчингем не думал ни о том, куда они поедут, ни о том, чем будут зарабатывать на жизнь. Ему было понятно лишь одно – он не может жить без нее. Он понял это уже давно, примерно неделю назад, но полностью осознал только вчера, когда поцеловал ее. Он чувствовал, что Тина испытывает к нему такую же всепоглощающую страсть, которой невозможно сопротивляться.

Им, несомненно, придется бежать из страны, но потом, когда скандал наконец уляжется, они смогут вернуться в Англию и поселиться в какой-нибудь небольшой деревушке в Корнуолле, где никто никогда их не найдет и не побеспокоит.

– Тина, Тина, – почти задыхаясь, шептал он ее имя. Лорд Винчингем знал, что Тина разделит его чувства. Они уедут сегодня ночью, а завтра скорее всего разразится скандал, когда сэр Маркус и все остальные обнаружат, что они сбежали.

Граф повернулся к камину, чтобы позвонить дворецкому, но тут почувствовал на себе чей-то взгляд. Он обернулся, ожидая, что увидит Грейчерча или кого-нибудь из лакеев, которые ждали, пока он обратит на них внимание. Но в комнате, кроме него, не было никого. Тогда он посмотрел в окно и, как ему показалось, в дальнем конце сада увидел человека, который тайком наблюдал за ним.

Такая наглость вывела лорда Винчингема из себя. Не раз и не два он отдавал распоряжения, чтобы слуги никогда и ни при каких обстоятельствах не появлялись в саду и чтобы садовники выполняли свою работу ночью, когда все обитатели дома спят.

Граф стал всматриваться внимательнее, но больше никого не увидел. Он уже подумал было, что это ему привиделось, как вдруг заметил мальчика, быстро бежавшего к нему через весь сад. Лорд Винчингем никогда раньше не видел этого ребенка, но на нем была точно такая ливрея, какую носили все конюхи в его конюшнях.

Прежде чем граф успел потребовать объяснений, мальчик закричал:

– Милорд, идите скорее сюда! В конюшнях случилось что-то страшное. Идемте скорее!

– В конюшнях? Что случилось? – быстро спросил граф.

– Нет времени объяснять, милорд. О, это ужасно! Идемте скорее!

Лорд Винчингем распахнул французское окно и выбежал в сад. Он хотел расспросить мальчишку о случившемся, но тот уже был далеко впереди. Тогда граф заметил, что на ногах ребенка нет никакой обуви, и ему показалось странным, что такого оборванца могут держать при его конюшнях. Но, несмотря на это, он продолжал бежать за мальчишкой к кустам, которые закрывали проход к конюшням.

Пройдя в калитку, он оказался на узкой дорожке, огороженной с одной стороны стеной, а с другой – живой изгородью. В этот момент лорд Винчингем услышал, что сзади к нему кто-то приближается. Не успел он обернуться, как что-то тяжелое с размаху опустилось ему на голову. Стерн тут же упал на колени. Ему хотелось позвать кого-нибудь на помощь, но на его голову обрушился еще один удар, и он потерял сознание.

Лишь спустя несколько часов лорд Винчингем стал медленно приходить в себя. Ему казалось, что где-то высоко-высоко он видит слабый лучик света, до которого должен непременно добраться. Его голова безумно болела, и он не мог ни о чем думать.

Его куда-то везли. Его голова билась обо что-то твердое, от чего боль становилась еще невыносимее.

Когда лорд Винчингем очнулся, то почувствовал, что его руки и ноги связаны. Он лежал на полу какой-то повозки, которая неслась на всей скорости по безлюдной проселочной дороге.

От жуткой боли он издал стон и тут же услышал над головой хриплый голос, который с каким-то незнакомым акцентом произнес:

– Кажется, он что-то сказал.

– Сомневаюсь, – ответил другой голос. – Мне кажется, ты убил его. Покойники не разговаривают. Не надо было бить так сильно.

– Какая разница, – угрюмо отозвался первый. – Хозяин сказал, что его все равно придется убить.

Лорд Винчингем изо всех сил старался не открывать глаза и не шевелиться. В противном случае эти люди поняли бы, что он еще жив и все слышит.

Внезапно на крутом повороте повозка наклонилась набок и чуть было не перевернулась. Незнакомцев, чьи голоса он слышал, сильно ударило о спинку заднего сиденья.

– Да мы сейчас перевернемся! – закричал один из них.

– Он просто сумасшедший, – подхватил другой. – Я всегда говорил, что нельзя связываться с этими гаджо.

В следующее мгновение лорд Винчингем узнал и это слово, обозначавшее по-цыгански чужаков, нецыган, и акцент, с которым говорили незнакомцы. Это были цыгане. В детстве он часто бегал в их табор, который они разбивали неподалеку от Винча, и разговаривал с ними. Местные боялись цыган, разрешали им набрать воды, покупали у них прищепки только потому, что им страшно было отказать им. Но они с Клодом были просто очарованы табором. Их как магнитом притягивали темноглазые женщины с волосами, заплетенными в косы, дети в пестрых лохмотьях, кони и разукрашенные повозки, которые всегда стояли кругом, а в центре горел костер, на котором в огромном котле всегда готовилось что-то вкусное.

«Конечно, это цыгане! Но что им от меня нужно?» – думал лорд Винчингем. Прежде чем он смог найти ответ, цыгане снова заговорили.

– Не нравится мне все это! – сказал один. – Плохое у меня предчувствие.

– Тебе за это неплохо заплатят, так ведь? – отозвался второй.

– Он сразу не сказал, что придется убивать этого человека.

– Забудь об этом. Мы делаем свою работу, и нам нужны деньги.

Потом оба замолчали, и лорд Винчингем слышал лишь, как камешки щелкали по дну повозки, как скрипели колеса и цокали копыта лошадей.

Повозка неслась с невообразимой скоростью, и лорд Винчингем надеялся, что в нее запряжены чужие, не принадлежащие ему лошади.

Боль в его голове то усиливалась, то стихала, и граф опять чуть не потерял сознание, но повозка неожиданно остановилась.

– Где мы? – спросил один из цыган.

– Понятия не имею, – ответил ему другой. – Хотя нет, я знаю это место. Это заброшенная мельница. Помнишь, мы ходили сюда купаться, но вода была слишком холодной?

– Да-да, помню.

Лорд Винчингем тоже вспомнил это место. Теперь он знал, куда его привезли, и стал догадываться, почему именно сюда. Это была старая мельница, находившаяся милях в трех от Винча в дальней части поместья, которая давно не возделывалась под пашню. Самой мельницей не пользовались давным-давно. Рядом находился пруд, на дне которого, как считали местные жители, обитали злые водяные – духи, которым в давние времена нужно было приносить в жертву молодого человека или юную красавицу, чтобы умилостивить их.

Все старались обходить мельницу стороной, и это было неудивительно, учитывая то, сколько человек здесь добровольно расстались с жизнью. Даже крестьяне, отправляясь на поля, всегда старались обходить это место.

У лорда Винчингема замерло сердце. Если его привезли именно туда, куда он думал, то вряд ли ему сможет помочь какой-нибудь случайный прохожий, и тем более никто не услышит его криков о помощи.

Чувство самосохранения подсказывало ему, что он оказался в большой опасности и что ему лучше даже не открывать глаза. Он лежал не двигаясь на полу и не издал ни малейшего стона даже тогда, когда цыгане наступили ему на руку, выходя из повозки.

Потом он услышал голос Клода и понял, что его подозрения подтвердились.

– Отнесите его на мельницу, – скомандовал Клод. – Я покажу вам, куда его положить.

Цыгане небрежно подняли лорда Винчингема. При этом он ударился головой, и ему стоило огромных усилий, чтобы не издать ни единого стона. Граф услышал, как открылась дверь, и его внесли в какое-то сырое помещение, а потом спустили вниз по скрипучей деревянной лестнице.

Он знал, куда его несут – в маленькую темную, похожую на склеп каморку, куда раньше спускались только для того, чтобы отладить мельничное колесо или ось, к которой оно крепилось. Когда-то давным-давно, еще мальчишками, они с Клодом как-то раз пришли сюда поиграть. Но зловещая тишина, сырость и темнота нагнали на них такой страх, что они тут же убежали обратно в Винч.

Лорд Винчингем попытался вспомнить что-нибудь еще об этой комнате. Можно ли из нее выбраться?

В это время его уже внесли в эту страшную темницу.

– Бросьте его на пол!

Цыгане опустили его на каменный пол, и острая боль пронзила тело графа. Потом ему развязали руки и ноги.

– Вы знаете, что делать дальше, – произнес Клод голосом, полным триумфа победы над врагом.

– Да, сэр, знаем, – хором ответили цыгане.

– Только ничего не забудьте. Вы вернетесь сюда поздно ночью.

– Нет, сэр, только не ночью, – прервал его тот, что был моложе, и лорд Винчингем понял, что тот боится.

– Что, страшно? – издевательски заметил Клод. – Демонам будет вполне достаточно этого джентльмена, которого вы принесете им в жертву. Вы им не понадобитесь.

– Возможно, но лучше не делать этого ночью, – настаивал на своем цыган.

– Хорошо, тогда на рассвете, но не позже. Вдруг кто-нибудь окажется поблизости, – согласился Клод. – Сделайте все так, как я сказал. Снимите с него одежду и оставьте ее на берегу, чтобы все выглядело так, будто он решил искупаться и утонул. Если вы заберете одежду, то не получите от меня ни пенса.

Клод выдержал паузу, чтобы цыгане запомнили каждое его слово, и потом продолжал:

– И никаких ножей, понятно? Если он придет в себя или даже начнет сопротивляться, просто ударьте его по голове. Я не хочу, чтобы на его теле остались раны. Я все ясно объясняю?

– Да, сэр.

Лорд Винчингем услышал звон монет.

– Вот половина, – сказал Клод. – Вторую получите, когда закончите работу.

Цыгане не сказали ему спасибо, и лорд Винчингем вспомнил, что они никогда не благодарят за деньги и подарки, считая, что это плохая примета. Затем граф услышал, как кто-то подошел прямо к нему, и понял, что это Клод.

– Я знал, что я выиграю, – произнес тот голосом истинного безумца. – Что ж, мой дорогой кузен, теперь у меня будет все, а тебе останутся только… демоны.

Клод засмеялся, и лорд Винчингем еще раз убедился в том, что это смех душевно больного человека.

Затем Клод повернулся и направился обратно. Цыгане, заперев дверь, последовали за ним. Лорд Винчингем услышал, как постепенно затихли их шаги.

Он лежал, не шевелясь, до тех пор, пока не услышал, как повозка отъехала. Выждав еще несколько минут, он осторожно открыл глаза, потом приподнялся, опираясь на локти, и принял сидячее положение.

Его голова нещадно болела. Граф прижал ладонь к тому месту, на которое пришелся удар. На ладони была кровь, но он почувствовал, что рана уже начала подсыхать и покрылась корочкой запекшейся крови.

Лорду Винчингему было больно даже сидеть, и лишь через некоторое время, когда боль немного утихла, ему удалось встать на ноги.

Комната была даже меньше, чем он помнил, но было так же темно и мрачно. Вход закрывала дубовая дверь, и лорд Винчингем понял, что такую дверь ему ни за что не выломать без помощи топора. Небольшое отверстие имелось возле мельничного колеса. Но чтобы выбраться наружу через него, графу пришлось бы разобрать несколько балок, а они были такими тяжелыми и прибиты такими большими гвоздями, что все его попытки будут обречены на провал.

Теперь лорд Винчингем понимал, что Клод действительно сошел с ума и организовал его похищение с проницательностью и хладнокровием безумца. Граф знал, что, когда он не появится на свадьбе, поднимется большой шум. Его будут искать в Лондоне по всем друзьям и клубам. Потом герцогиня пошлет письмо в Винч, и только через много недель или даже месяцев его одежду найдут на берегу пруда возле заброшенной мельницы.

Но тело его так никогда и не найдут. В этом пруду утонуло много людей, но еще ни разу ни один из утопленников не всплыл на поверхность. Именно поэтому местные жители и верили в существование демонов-водяных.

Наверное, в первый раз в жизни лорду Винчингему стало по-настоящему страшно. Все обстоятельства складывались не в его пользу.

Он сел на ступеньку перед дверью. Ступенька была деревянной и не такой холодной, как каменные плиты пола. Его голова по-прежнему болела, но сознание уже не было так затуманено, как прежде. Теперь он мог мыслить ясно и последовательно.

Итак, его поймали, как мышь в мышеловку. Клод, вопреки всем ожиданиям, оказался чрезвычайно умен и коварен. Из этой комнаты невозможно сбежать.

Лорд Винчингем встал и попытался плечом надавить на дверь. Безрезультатно. Потом он со всей оставшейся силой попытался раздвинуть железные скобы, скреплявшие дубовые доски, но это тоже оказалось бесполезно. Тогда он опять опустился на ступеньку и понял, что ничего не сможет сделать до рассвета, когда за ним придут безжалостные палачи.

Стоит ли ему попытаться применить силу? Он не видел, как они выглядели, он был почти уверен, что оба цыгана достаточно сильны, чтобы справиться с ними в одиночку, особенно если принимать во внимание то, в каком состоянии он сейчас находится. К тому же Клод еще что-то говорил про ножи, а лорд Винчингем знал, что, если попробует оказать цыганам сопротивление, они без раздумий пустят их в ход.

Поэтому граф решил, что ему остается только одно – ждать.

Время шло, а лорд Винчингем все так же сидел на верхней ступеньке и отчаянно пытался что-нибудь придумать. Но каждый раз его мысли возвращались к Тине. Почему он не признался ей в своей любви раньше? Зачем тянул до самого последнего момента? Почему отказывался поверить своему сердцу, когда уже знал, что в нем горит огонь любви?

Теперь он ясно понял, что весь их план, который они так тщательно обдумали, который обязательно должен был сработать, с самого начала был обречен на провал, потому что они оба не приняли во внимание одно простое обстоятельство. Любовь оказалась сильнее их. Любовь посмеялась над всеми их планами и обманами, и теперь они беззащитны и безоружны перед суровыми жизненными обстоятельствами.

Ради Тины, если не ради самого себя, он не должен так бесславно умереть. Лорд Винчингем был уверен, что Клод сошел с ума, но чувствовал, что сам он оказался намного безумнее своего кузена. Как мог он хоть на минуту представить себе, что Тина сможет быть счастлива с этим мерзавцем Уэлтоном?! Как мог он поверить в то, что деньги смогут когда-нибудь заглушить в нем чувство вины и чувство любви?

Приближалось утро, и лорд Винчингем все больше укреплялся в своем намерении. Он готовился к сражению, возможно, последнему в своей жизни. Когда показались первые лучи солнца, он лег на каменный пол, на то самое место, где цыгане оставили его. Затем закрыл глаза и стал ждать.

Ждать ему пришлось достаточно долго. Очевидно, цыгане не желали связываться с демонами, и солнце поднялось уже высоко, когда лорд Винчингем услышал их шаги.

Ему показалось, что они производят слишком много шума. Когда открылась дверь, стало ясно, что их не двое, а трое. Граф понял, что был абсолютно прав, что не решился напасть на них из-за двери. С троими ему ни за что не удалось бы справиться.

Цыгане встали возле него и принялись что-то оживленно обсуждать. Они разговаривали на своем языке, и лорд Винчингем не понял ни одного слова. Потом, как и приказал им Клод, они стали снимать с него одежду.

Граф не подавал никаких признаков жизни и вскоре понял, что раздевать потерявшего сознание человека для этих негодяев дело привычное. По-видимому, он был далеко не первой их жертвой.

Один из цыган взял его одежду и поспешил наверх, и только тогда, когда он свистнул – видимо, это был сигнал о том, что все спокойно, – двое его товарищей подняли графа и вынесли наружу. Лорд Винчингем не решался открыть глаза, чтобы узнать, куда его понесут.

Цыгане свернули налево, обошли мельничное колесо и вышли на поросший высоким кустарником берег пруда.

– Положи одежду здесь, – сказал один из них – тот, что ехал с ним в повозке. Теперь кидайте!

Лорд Винчингем почувствовал, как его стали раскачивать. Затем его бросили в пруд. Прежде чем уйти с головой в ледяную воду, он успел сделать глубокий вдох.

Он опускался все глубже и глубже, пока наконец не почувствовал, что попал в водоворот, который в следующее мгновение стал затягивать его на самое дно. Однако Стерн это предвидел и изо всех сил поплыл к берегу, с которого его только что кинули в воду. Он чувствовал, что водоворот все еще близок, и знал, что погружаться в воду глубже нельзя. Но нельзя было и подниматься слишком близко к поверхности, потому что цыгане по-прежнему стояли на берегу и наблюдали.

Ему казалось, что его легкие вот-вот разорвутся. Боль в голове стала настолько невыносимой, что он испугался, что сейчас потеряет сознание. К счастью, в следующее мгновение он нашел то, что искал, – находящуюся под водой часть старого мельничного колеса. Она была прямо перед ним. Силы уже почти покинули графа, когда он ухватился за колесо обеими руками.

Прячась за него, он поднял голову над водой и с наслаждением сделал глубокий вдох. Некоторое время он думал только о том, что остался жив. Но вскоре чувство благоразумия заставило его опустить голову ниже, так что над поверхностью воды остались только его глаза. Но мельничное колесо было настолько большим, что его было совсем не видно.

Лорд Винчингем осмотрелся и ярдах в тридцати от себя увидел цыган. Они смотрели на поверхность пруда и даже не подозревали, что графу удалось одурачить и водяных-демонов, и их самих.

Граф с облегчением вздохнул и стал ждать. Вода в пруду была холодна как лед, и его уже охватила дрожь. Он отчаянно надеялся на то, что цыгане скоро уйдут, и не ошибся. Почти сразу старший из них воровато огляделся по сторонам, чтобы убедиться в том, что никто не видел совершенного ими преступления, затем все трое развернулись и направились к лесу, который начинался у другой стороны мельницы.

Цыгане уже почти скрылись из виду, и лорд Винчингем подумал было, что может спокойно выбраться на берег, как вдруг один из них вернулся, и графу снова пришлось опуститься как можно ниже в воду. Но цыган даже не посмотрел в его сторону. Это был тот самый мальчишка, который выманил его из дома. Цыганенок поднял одежду, лежавшую на берегу, и бросился догонять остальных.

Лорд Винчингем испытал сильное желание крикнуть ему вдогонку: «Стой, вор!» – но вовремя сдержался.

Проведя еще минут пять в ледяной воде, граф наконец выбрался на берег. Теплые лучи солнца немного согрели его дрожащее и посиневшее от холода тело. Ему очень хотелось хотя бы немного отдохнуть, но это было слишком опасно. Поэтому он поспешил спрятаться в кустах и, убедившись, что цыгане не собираются возвращаться, зашагал в противоположном направлении – к Винчу.

Лорд Винчингем посмотрел на солнце и понял, что сейчас около девяти часов. Свадьба состоится в одиннадцать! Прием начнется уже в полдень, чтобы у жениха и невесты было достаточно времени к вечеру добраться до Ньюмаркета. Граф понял, что безнадежно опаздывает, и перешел на бег. Он принялся корить себя за то, что не настоял на том, чтобы свадьба была после обеда. Тогда у него еще оставалось бы время.

Лорд Винчингем бежал очень долго, но ему все равно пришлось остановиться. Дело было не в том, что он устал. Просто он почувствовал, что его босые ноги сбиты в кровь об острые камни и исцарапаны жесткой травой. В последний раз он ходил босиком, когда был совсем ребенком, и сейчас отсутствие обуви превратилось для него в настоящую пытку.

Но время неумолимо летело, и он заставил себя снова перейти на бег. Вокруг не было видно никаких признаков жилья. Земли здесь давно не обрабатывались, а сам лорд Винчингем появлялся в этой части поместья только тогда, когда у него возникало желание поохотиться.

Он был совсем голый, его кусали пчелы, солнце пекло его рану, а сбитые о камни ступни кровоточили. Но, несмотря на это, граф бежал вперед с одной только мыслью – спасти Тину. Он не допускал и мысли о том, что это невозможно.

На свадьбу граф не успевал, даже если бы поскакал на своей самой быстрой лошади. Но он понимал, что обязательно должен добраться до Тины, что бы это ему ни стоило.

Прошел почти час, прежде чем лорд Винчингем увидел поле, засеянное пшеницей. Посреди поля стояло чучело, и он поспешил к нему. Стерн снял с чучела дырявый камзол и бриджи, вытряхнул из них солому и надел на себя. Теперь он хотя бы сможет вернуться в родной дом в более или менее приличном виде.

Раньше лорд Винчингем даже не представлял себе, насколько велико его поместье. Он поклялся себе, что, если у него появится такая возможность, он будет объезжать свои владения намного чаще. Нужно нанять больше людей, построить больше домов, подумал он.

Граф бежал дальше, несмотря на боль, несмотря на кровоточащие ступни. У него не было времени подумать о себе. Он думал только о Тине.

Наконец он добрался до дороги, которая вела в Лондон прямо через центр Винча. С этой стороны находилась заброшенная земля, с другой – парк, окруженный кирпичной стеной.

Граф уже собрался перейти дорогу, как вдруг вдалеке заметил приближающуюся повозку. Если бы его подвезли, то очень скоро он смог бы оказаться в Лондоне или найти лошадь, чтобы добраться туда верхом.

Последнее было бы гораздо лучше, потому что тогда ему не пришлось бы пугать людей на свадьбе своим экстравагантным нарядом.

Лорд Винчингем уже был готов выйти на дорогу, чтобы остановить какую-нибудь крестьянскую повозку, но какое-то внутреннее чувство подсказало ему, что не стрит этого делать, и вместо этого он спрятался в кустах и стал ждать.

– В любом случае они не остановились бы, – пробормотал он вслух. – Меня приняли бы за какого-нибудь бродягу.

Но на самом деле что-то необъяснимое, какое-то неясное предчувствие заставило его сойти с дороги.

Теперь лорд Винчингем заметил, что повозка летела на полной скорости, возница безжалостно хлестал лошадей, а сзади поднималось огромное облако пыли.

Но прежде чем повозка пролетела мимо него, граф узнал, кто сидел на месте кучера. Это был Клод. Его глаза светились торжеством безумца, а на губах играла довольная усмешка победителя.

Как только повозка проехала мимо него, лорд Винчингем перешел дорогу, перелез через стену и оказался в парке.

Куда и зачем ехал Клод? Граф не понимал этого, но внутренний голос подсказывал ему, что это имеет некое отношение к Тине. Тина в опасности! Он должен спасти ее!

Лорд Винчингем снова перешел на бег. Клод уверен, что его убили. Неужели ему мало одной жертвы?

– Тина! Тина! – шепотом повторял Стерн ее имя. Он решил, что когда доберется до дома, то быстро переоденется и сразу же отправится в погоню за Клодом.

Тина! Ее имя стало молитвой лорда Винчингема. Неожиданно его нога попала в кроличью нору, и он упал. Последнее, что он успел осознать, было то, что он ударился головой обо что-то твердое. Это был корень старого дуба. Острая боль молнией пронзила графа, и он тут же перестал чувствовать свое тело, его целиком поглотила темнота…

Когда лорд Винчингем открыл глаза, то увидел, что лежит в кровати в своей спальне. Значит, он в Винче! На нем была чистая ночная рубашка. Его ноги были перевязаны.

С одной стороны кровати стояла домоправительница, миссис Хардинг, с другой – пожилой дворецкий по имени Сейнтли. Лица у обоих были крайне встревоженные.

– Что случилось? Где я? – спросил лорд Винчингем.

– О, ваша светлость! Слава Богу! Вы живы! – произнесла миссис Хардинг со слезами на глазах. – Но мы совершенно не знаем, что с вами случилось. Вас нашли на аллее в парке. Вы были в ужасном состоянии. Мы сразу же послали за доктором, он будет с минуты на минуту. Вам нельзя двигаться, у вас на голове такая ужасная рана!

Некоторое время лорд Винчингем непонимающе смотрел на нее, но потом все вспомнил.

– Мне нужно встать, – произнес он. – Вы даже представить себе не можете, что со мной произошло. Сейнтли, поскорее принеси мне одежду!

Граф поднялся на ноги и едва не потерял сознание.

– Ваша светлость! – воскликнула миссис Хардинг. – Вам нельзя вставать. Вы должны дождаться доктора.

– Я никого не буду ждать. – Стерн хотел сказать это решительным тоном, но его голос прозвучал на удивление слабо и нерешительно. – Бренди, вот что мне нужно, стаканчик доброго бренди! Ради Бога, Сейнтли, принеси мне стакан бренди! Миссис Хардинг, у вас найдется что-нибудь поесть?

– Сию минуту, ваша светлость! Я должна была подумать об этом раньше! – С этими словами домоправительница поспешила удалиться.

Сейнтли торопливо выполнил пожелание графа и налил ему стакан бренди из большого графина. Граф хотел было выпить все, но потом решил, что на голодный желудок злоупотреблять спиртным не стоит. Поэтому, сделав несколько маленьких глотков, он потребовал свою одежду. Только сейчас он увидел, какими толстыми были повязки на его ступнях, и выругался так, что бедняга Сейнтли даже вздрогнул.

– Я же не смогу обуться! Сними их, сними их с меня сейчас же! Мне нельзя нежиться в постели! Мне нужно поскорее попасть в Лондон!

– У вас все ноги были в крови, ваша светлость, – объяснил Сейнтли. – Но если вам нужно обуться, то у меня есть обувь вашего отца. Вам подойдет, поскольку вы, ваша светлость, всегда носили на размер меньше.

– Тогда принеси, принеси мне их сейчас же! – приказал лорд Винчингем.

Ему потребовалось нечто большее, чем обычное мужество и выдержка, чтобы одеться. Но бренди оказалось верным помощником. Потом появилась миссис Хардинг с завтраком на подносе, и граф немного поел, понимая, что это необходимо для того, чтобы хотя бы немного поддержать силы.

Сейнтли вернулся с парой обуви, некогда принадлежавшей отцу Стерна, и общими усилиями удалось обуть лорда Винчингема, не снимая повязок.

– Лошадь готова? – спросил граф.

– Ожидает вас перед домом, ваша светлость, – ответил дворецкий, который слишком привык к переменчивым желаниям хозяина и понимал, что спорить с ним бесполезно. Но поскольку он был преданным слугой его светлости, то все-таки не смог удержаться от совета. – Вам следует взять с собой грума, милорд.

Лорд Винчингем улыбнулся.

– Спасибо, Сейнтли. Но, уверяю тебя, ни один грум и даже ни один жокей никогда еще не ездил на лошади с такой скоростью, с какой помчусь сейчас я.

С этими словами граф взглянул на часы над каминной полкой и замер.

– Этого не может быть, – произнес он. – Часы, наверное, остановились?!

Сейнтли достал из кармана серебряные часы и сказал:

– Сожалею, милорд, но часы идут неправильно. Они спешат на пять минут. Сейчас ровно четверть четвертого.

– Боже мой! – в отчаянии воскликнул граф. – Не может быть! Я же добрался до Винча еще утром!

– Вас нашли только после полудня, – объяснил Сейнтли.

– Но мне же нельзя терять ни минуты времени! Боже мой! Что же теперь будет?

Лорд Винчингем вышел из комнаты и через открытую дверь увидел, что у порога его ждет породистый арабский жеребец.

– Мне нужно в Лондон, – постоянно повторял он. – Нужно срочно выяснить, что случилось.

Но потом, вспомнив, сколько времени, граф понял, что если свадьба состоялась вовремя, то Тина вместе с сэром Маркусом уже находится на пути в Ньюмаркет. Граф сразу же изменил свое решение. Он быстро скомандовал одному из лакеев:

– Принесите мне мои пистолеты.

– Сию минуту, милорд.

Когда лорду Винчингему принесли коробку с пистолетами, он схватил их, вскочил на коня и галопом помчался к тому месту, где располагался цыганский табор.

Он предположил, что они, наверное, уже уехали. И не ошибся. На месте табора он нашел только остывшее кострище.

Лорд Винчингем стал оглядываться по сторонам. В следующее мгновение он заметил крышу одной из цыганских повозок и сразу же поскакал в ее направлении.