Текст книги "Триумф любви"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)
Барбара Картленд
Триумф любви
Глава 1
– Что же мне делать?! – воскликнула она.
Граф Винчингем повернулся к ней.
– Можете отправляться к дьяволу, – безжалостно произнес он. – Может быть, там вы найдете других дураков, готовых оплачивать ваши счета.
Исполненный чувства собственного достоинства, граф вышел из комнаты, прошел через залу и, дождавшись, когда слуга откроет ему дверь, вышел на улицу, где его ждала карета.
Он откинулся на мягкую спинку сиденья.
– Куда ехать, милорд?
Граф, похоже, не услышал вопроса лакея. Его брови были сурово сдвинуты, а губы напряженно сжаты.
– Куда ехать, милорд? – немного раздраженно повторил лакей.
– Домой! – резко приказал граф.
Лакей проворно вскочил на козлы.
– Домой, – прошептал он кучеру. – Хозяин сегодня не в духе.
Экипаж тронулся. Кучер повернулся и подмигнул лакею:
– Держу пари, он скоро ее бросит. Она слишком дорого ему обходится.
– Он может себе это позволить, – быстро ответил тот.
В карете лорду Винчингему становилось все хуже и хуже. Он приложил ладонь ко лбу, потом закрыл глаза. Прошлой ночью он так много выпил, так много съел и так много всего пережил, что, добравшись наконец до постели, до самого утра не мог заснуть. А утром, настолько рано, насколько позволяли приличия, вызвал карету и поехал к своей любовнице.
Единственная причина, по которой он отправился именно к ней, решив поделиться своим горем, заключалась в том, что ему просто больше не к кому было обратиться. Хотя на самом деле в глубине души, прикрываясь маской циника, граф наивно надеялся, что за ее страстными и пылкими речами скрывается настоящее чувство.
Но его ожидало разочарование. Не успел он начать рассказ о том, сколько денег оставил за игровым столом прошлой ночью, как Клео де Кастиль, по какой-то нелепой случайности получившая при крещении имя Мейзи Смит, протянула ему пачку счетов, которые предстояло оплатить. Граф ни за что бы не отказал ей, не будь он точно уверен, что оплачивал те же самые счета двумя неделями ранее или по крайней мере дал Клео денег на оплату.
Так неразделенный призыв к пониманию и сочувствию закончился жуткой ссорой, угрозами со стороны Клео де Кастиль и решением лорда Винчингема незамедлительно с ней расстаться.
Теперь, сидя в карете, Винчингем пытался понять, как он мог быть настолько слепым, чтобы потратить столько денег на эту вульгарную, неблагодарную шлюшку. Но Клео была для графа воплощением престижа. И то, что он обскакал двух своих лучших друзей, чтобы завоевать эту женщину, а потом увел ее из-под носа одного из самых богатых и влиятельных людей при королевском дворе, добавляло их любовному роману особую пикантность.
Теперь он видел ее насквозь – крикливая, бесчувственная натура, которую в мужчинах интересовало лишь одно – деньги. Подсчитывая, сколько он потратил на нее за последние полгода, граф в отчаянии стиснул зубы.
– Боже мой! Чего бы я только ни сделал с этими деньгами сейчас!
Сквозь пульсирующую боль в висках и неудержимый приступ гнева перед глазами графа во всех подробностях всплыла картина предыдущей ночи.
Он был не настолько пьян, чтобы не осознавать, что он делает. Ему было ясно, что удача от него отвернулась, но, как и любой игрок, он надеялся, что она вернется. Со следующей картой ему обязательно повезет. Или через одну…
Но в этот вечер везло только Лэмптону. Они были как враги, встретившиеся за игровым столом, и поэтому Лэмптон безостановочно поддразнивал лорда Винчингема, заставляя делать все более безрассудные ставки, пока наконец на кону не оказалось сто тысяч фунтов.
Лорду Винчингему до сих пор виделось, как он положил на стол бубновую шестерку. Теперь ему казалось, что еще до того, как тонкие пальцы Лэмптона перевернули последнюю карту, он знал, что проиграет. За долю секунды до того, как он ее увидел, ему стало ясно, что все кончено. И насколько бы он ни был пьян, он осознавал, что это для него значило.
Лорд Винчингем уже ясно видел, как все, чем он владел, переходит в руки Лэмптона. Дом, поместье, картины, которыми так дорожил отец, лошади и, наконец, самое важное, Клео де Кастиль.
С зеленого сукна карточного стола на него смотрела десятка пик, черная, как его удача, как внезапный приступ отчаяния, сжавший его сердце, так что ему стало трудно дышать.
Но он все же нашел в себе силы пошутить.
– Теперь, Лэмптон, мне придется закладывать свои пустые карманы, – как будто это не имело для него никакого значения, произнес граф. – Я выпью за вашу удачу. Дальше играть уже бессмысленно.
На лицах тех, кто наблюдал за игрой, граф прочитал уважение за то мужество, с которым он воспринял неудачу. Залпом выпив принесенный лакеем бокал бренди, он направился к выходу.
У двери его остановил Лэмптон. Ожидание очередных издевательств со стороны врага взбесило графа, но в тихом голосе Лэмптона звучало искреннее сочувствие:
– Я знаю, вам нелегко будет расплатиться, Винчингем. Перенесем возврат долга, скажем, на месяц.
Такое проявление участия еще больше вывело графа из себя. Больше всего ему хотелось ответить, что деньги будут у Лэмптона завтра рано утром, но он знал, что это невозможно. Досада, ярость и злоба вылились в невнятное, бормотание:
– Я выплачу вам все до последнего пенса.
Лорд Винчингем вышел на улицу, где его ждала карета с почти уже заснувшим кучером.
Его дом на Беркли-сквер был неподалеку, но ему казалось, что он ехал целую вечность. Перед глазами графа пронеслась вся его жизнь.
«Боже мой! Каким же я был дураком!» – проклинал себя лорд Винчингем, выходя из кареты и бросая беглый взгляд на фасад своего дома.
Он проклинал себя снова и снова, когда проходил через залу, уставленную бюстами своих предков, и поднимаясь по устланной коврами лестнице, где со стен обвиняющим взглядом смотрели на него предыдущие поколения графов Винчингемов.
Еще никогда в жизни он так не ценил роскошь своей спальни, слугу, который ждал его, чтобы помочь раздеться, яркое пламя огня в камине и роскошные шелковые занавеси.
Дождавшись, пока уйдет слуга, лорд Винчингем встал и начал ходить по комнате, вспоминая – увы, слишком поздно! – разговор со своим поверенным три дня назад.
– Вы слишком много тратите, милорд, – как будто сейчас слышались ему слова.
– Боже милостивый! – воскликнул он тогда. – Для чего же нужны деньги, если их не тратить, и к чему эта внезапная бережливость? Их всегда было много и для трат, и для сбережений.
– Речь идет не о сбережениях, милорд, – поправил графа поверенный. – До последнего времени нам удавалось, осмелюсь утверждать, с похвальной аккуратностью соблюдать строгий баланс между доходами от вашего поместья и затратами вашей светлости. Но сейчас дела обстоят иначе.
– Как иначе? Каким образом?
На самом деле лорд Винчингем знал ответ на свой вопрос еще до того, как услышал его из уст своего поверенного: конюшни для скаковых лошадей в Ньюмаркете, перестройка загородного дома перед визитом принца Уэльского полгода назад. Но все это было мелочью по сравнению с тем, сколько он тратил здесь, в Лондоне, на развлечения с друзьями и на своих любовниц.
Граф не был настолько глуп, чтобы не понимать всю серьезность ситуации. Чтобы вернуть долг в сто тысяч фунтов ровно через месяц, ему придется продать почти все, чем он так дорожил: конюшни, дом в Лондоне, большую часть земли вокруг Винча и, возможно, особняк в самом Винче.
Каким же он был дураком! И все из-за того, что ему не позволила гордость отклонить вызов Лэмптона и он оказался настолько глуп, что не смог остановиться, когда понял, что делает с ним его соперник.
В клубе говорили, что Лэмптон никогда ничего не забывает, и лорду Винчингему вспомнилось, что не так давно он увел у мистера Лэмптона одну хорошенькую актрису, которую тот уже поселил в небольшом домике в Челси. Это напоминало мелкое воровство, к которому Лэмптон тогда отнесся с показным легкомыслием и притворным юмором. Сейчас лорд Винчингем понимал, что за этой улыбкой скрывался обиженный и озлобленный соперник. Проигрывать было не в характере Лэмптона, тем более какому-то юнцу.
Это был безжалостный и жестокий враг, который долгие месяцы дожидался своего часа – часа отмщения за прошлые обиды. Теперь лорд Винчингем ясно видел, насколько искусно была расставлена для него ловушка и как легко он в нее попался.
«Сто тысяч! Сто тысяч!» Эти слова, как острые шпаги, врезались в сознание графа. Он упал на кровать и заткнул уши руками, чтобы не слышать ни единого звука, доносящегося извне.
Теперь по пути от Пиккадилли до Беркли-сквер лорд Винчингем начал осознавать, что ему придется послать за поверенным, чтобы оформить закладную.
«Глупец! Глупец! Глупец!» – казалось, эти слова повторялись в его голове снова и снова в такт стуку колес и цоканью лошадиных подков.
Лакей открыл дверцу, и лорд Винчингем вышел из кареты. Может быть, послать кучера за поверенным прямо сейчас? Или все-таки еще немного подождать? Изнывающий от голода желудок и головная боль подсказали ему, что сначала нужно съесть завтрак, от которого он отказался утром.
Войдя в мраморную залу, лорд Винчингем заметил дворецкого и трех лакеев.
– Принесите мне завтрак! – приказал он.
– Прошу прощения, милорд, – ответил дворецкий, – но в библиотеке вас ожидает какая-то юная леди.
– Юная леди? – с глуповатой интонацией переспросил лорд Винчингем.
Сначала граф подумал, что это могла быть Клео. Конечно, это было невероятно, но, возможно, она решила вернуть ему часть денег, которые он так легкомысленно потратил на нее. Ожерелье из алмазов и изумрудов обошлось ему в восемь тысяч фунтов, бриллиантовый браслет – в пять тысяч, жемчуг – в три тысячи, и по меньшей мере десять тысяч фунтов ушло на кареты и лошадей. Граф усилием воли взял себя в руки.
– Юная леди, – снова повторил он. – Как ее зовут?
– Она не представилась, милорд. Она лишь сказала, что ей безотлагательно нужно увидеть вашу светлость.
Лорд Винчингем повернулся и направился к лестнице.
– Передай ей, что я нездоров… – начал он и выдержал паузу перед тем, как произнести последнее слово, – …а впрочем.
Это было неслыханно, чтобы кто-то пришел – пусть даже и по делу – в столь ранний час, тем более некая юная леди. Наверное, у нее были на то серьезные причины. Возможно, она принесла какие-нибудь новости…Кто знает.
Лорд Винчингем направился по коридору прямо к библиотеке, которая располагалась в задней части дома. Лакей услужливо открыл перед ним дверь. В первый момент ему показалось, что комната пуста, но потом он заметил в углу на стуле крохотную фигурку.
Сначала он подумал, что это ребенок. Но когда незнакомка поднялась со стула, граф увидел перед собой девушку в соломенной шляпке, из-под которой виднелись светлые волосы.
Подойдя поближе, лорд Винчингем понял, что никогда ее раньше не видел. Она была, без сомнений, привлекательна, но не из тех, в кого влюбляются с первого взгляда. Граф осмотрел ее опытным взглядом: длинное поплиновое платье было, если только он очень сильно не ошибался, сшито ее собственными руками; тесьма на ее шляпе не имели ничего общего с шикарными магазинами на Бонд-стрит, а перчатки на ее изящных маленьких руках были сшиты из самого дешевого хлопка.
– Вы лорд Винчингем? – спросила она голосом, полным благоговения.
К удивлению графа, это был голос женщины, и в его интонациях было что-то, заставляющее обратить на себя внимание.
– Да, это я, – ответил он. – Вы хотели меня видеть?
– Я приехала специально для того, чтобы увидеть вас. Меня зовут Тина Крум.
Она замолчала, и по выражению ее лица граф понял, что должен был узнать это имя.
– Тина Крум, – повторил он. – Простите, разве я вас знаю?
Девушка улыбнулась и вздохнула:
– Конечно, знаете. Мое настоящее имя Кристина, но все всегда звали меня Тиной. Но вы… вы же знаете меня?
Лорд Винчингем еще никогда в жизни не видел таких удивительных голубых глаз. Они были не светло-голубыми, а ярко-синими – цвета эмали, которой были украшены бриллиантовые и золотые табакерки, что собирала его мать. «Их тоже придется продать», – издевался над ним внутренний голос.
– Простите, но я сейчас очень занят, не могли бы вы изъясняться яснее, – почти грубо сказал граф. – Я не слишком расположен в данную минуту разгадывать загадки.
При этих словах на глазах девушки показались слезы.
– Пожалуйста, прошу вас, не злитесь на меня. Я знаю, мне не стоило приезжать, но я вам писала и писала, а вы так и не ответили ни на одно мое письмо.
– Вы мне писали? – Лорд Винчингем был действительно удивлен.
– Конечно! Я писала вам каждое воскресенье. Нам говорили, чтобы в этот день мы писали письма родителям. Но у меня нет родителей, поэтому я писала вашей светлости.
Лорд Винчингем приложил руку ко лбу.
– Мне очень жаль, – сказал он, – но я не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите. Вы уверены, что не ошиблись домом и я тот самый человек, которого вы ищете?
– Вы ведь граф Винчингем? – ответила Тина Крум. – Значит, я ищу именно вас. Вы же не забыли, милорд, что в течение пяти лет вы опекали меня и платили за мою учебу в школе?
Только теперь лорд Винчингем начал что-то припоминать.
– Крум! – произнес он, потом еще раз. – Крум!
Девушка от радости захлопала в ладоши.
– Замечательно! Вы вспомнили! – воскликнула она. – Моего отца звали Чарльз Крум, он спас вам жизнь. Помните?
Лорд Винчингем опять приложил руку к болящей голове.
– Да, конечно, теперь припоминаю, – ответил он. – В Америке. Это было даже не сражение, а так, небольшая перестрелка. Мою лошадь подстрелили, я упал и потерял сознание. Если бы ваш отец не остался бы со мной и не отстреливался бы от врагов, я бы сейчас не стоял здесь перед вами.
– О да, он так часто об этом рассказывал! – подхватила Тина. – Он говорил о вашем мужестве, о том, как вы поднялись на ноги и потом вместе с ним вдвоем пробились к своему отряду сквозь вражеский огонь. Мой отец искренне уважал вашу светлость, и именно поэтому, когда он умирал, он обратился к вам с просьбой стать моим опекуном.
– Да, да, конечно, теперь я вспомнил!
Лорд Винчингем вспомнил, как пришло это письмо, как он прочитал его и бросил на стол своему поверенному.
– Сделайте, что сможете для этого милого ребенка, сэр! – сказал он тогда. – Вряд ли полковник Крум оставил ей какое-нибудь наследство, – добавил граф.
Во взгляде поверенного мелькнуло замешательство.
– Мне только хотелось бы знать, милорд, сколько…
– Я же сказал, – прервал его резко лорд Винчингем, – не беспокойте меня подробностями. Делайте то, что считаете нужным. Боже мой, я не вынесу, если кто-то станет обременять меня своими детьми и мне еще придется нанимать им няньку.
По всей видимости, его указания были выполнены.
– Я понимаю, вы учились в школе, – наконец сказал граф. – Я поручил своему поверенному устроить это.
– Я ходила в школу последние пять лет, – ответила Тина, – но мне там больше нельзя оставаться. Я уже взрослая, и меня там больше не хотят видеть.
– Вы уже взрослая? – в недоумении повторил лорд Винчингем.
Тина кивнула.
– Да, мне семнадцать с половиной. – Она сказала это таким тоном, как будто ей исполнилось семьдесят.
– И они не хотят вас больше там видеть, – как-то глупо отозвался лорд Винчингем.
– И даже если бы хотели, я бы ни за что там не осталась, – добавила Тина. – Я уже взрослая. Я хочу увидеть мир. Мне очень хочется переехать в Лондон и, конечно же, удачно выйти замуж.
– Нисколько не сомневаюсь в этом.
Лорд Винчингем опустился в кресло. Тина села напротив него, педантично укладывая складки платья своими крошечными пальцами.
Граф прокашлялся и начал:
– Сейчас ситуация немного осложнилась.
– О, я знаю, – перебила Тина. – Вы, наверное, очень сердитесь на меня за мой внезапный приезд. Но что я могла поделать? Я полгода объясняла вам все в своих письмах, но все, что я получала в ответ, были извинения вашего поверенного: «Его светлость в отъезде…», «Его светлость занят другими делами…»
Тина так точно угадывала напыщенные интонации поверенного, что лорд Винчингем не смог сдержать улыбку.
– Наконец я решила больше не ждать, – продолжала его подопечная. – Я сказала директору школы, что получила ответ от вашей светлости и что вы хотели бы видеть меня в Лондоне. Они все были очень добры ко мне и, я думаю, немного завидовали мне, когда я уезжала. Я села в дилижанс, и вот я здесь.
Тина остановилась на минуту, потом с сияющими глазами воскликнула:
– Здесь так восхитительно! Этот город, этот великолепный дом! Я именно таким его себе и представляла.
Она увлекалась, как ребенок, и у лорда Винчингема было очень неприятное чувство, как будто он собирался убить бабочку или застрелить соловья.
– К сожалению, вы не можете здесь остаться.
Лицо Тины сразу помрачнело.
– О, пожалуйста, пожалуйста, не отправляйте меня обратно! – взмолилась она.
Она встала со стула, подошла к лорду Винчингему и опустилась перед ним на колени.
– Прошу вас, не прогоняйте меня. Я уже не ребенок. Девушки будут смеяться надо мной, когда узнают об этом. Я же соврала им, я не смогла удержаться. Я сказала, что вы представите меня в высшем обществе. На самом деле я даже сказала, что… – Тина замолкла на минуту, и ее щеки залились краской, – что вы представите меня самому принцу Уэльскому.
Еще ни у одной женщины лорд Винчингем не видел такой чистой и нежной кожи, которая то заливалась краской, то становилась белой как мел. Но больше всего его очаровывали ее глаза, опушенные густыми черными ресницами, создававшими странный контраст со светлыми волосами.
Словно зная, что могло так удивить графа, Тина сняла шляпку и бросила ее на пол.
– Посмотрите на меня, – сказала она. – Я вас не подведу. Я не из первых красавиц, но я очень привлекательна, намного привлекательнее, чем большинство девушек. Если бы у меня была красивая одежда и напудренные волосы, вы бы ни за что меня не стали бы стыдиться.
Ее сочные, алые губы задрожали, а на глазах выступили слезы.
– Ваша светлость любили моего отца, – шепотом произнесла она. – Я всегда думала, что вы поможете мне в знак благодарности за все, что он для вас сделал.
Лорд Винчингем поднялся с кресла. Никогда в жизни ему еще не было так трудно о чем-то говорить. Никогда еще у него не было чувства, будто он нарочно убивает что-то прекрасное и беспомощное.
– Вставайте, Тина. – Напряженность его голоса удивила даже его самого. – Мне нужно поговорить с вами, и поговорить серьезно.
Еще с минуту Тина стояла перед графом на коленях, сжав руки и подняв на него глаза. Потом с изяществом, которое лорд Винчингем видел только на сцене, встала на ноги и подошла к камину, откуда он наблюдал за ней.
– Вас что-то беспокоит, – начала она осторожно. – Это же не из-за меня, правда?
– Нет, не из-за вас, – ответил лорд Винчингем и потом добавил: – Вы лишь немного добавили мне хлопот.
– Простите, – незатейливо сказала Тина. – Расскажите мне о них, о ваших хлопотах, о ваших заботах. Может быть, я смогу помочь.
– Вы?
– Я много раз помогала отцу, когда он оказывался в, казалось бы, безвыходном положении. Может быть, я не отличаюсь великим умом, мне учителя так и говорили, но у меня есть воображение и изобретательность. Да, изобретательность, именно так они называли это.
– Чтобы разрешить все мои заботы, понадобится нечто большее, чем обычная изобретательность.
– Моя мама говорила, что одна голова хорошо, а две лучше, – заметила Тина, и из ее уст это прозвучало как величайшая мудрость.
– Ваша мать умерла? – осторожно спросил лорд Винчингем.
Тина кивнула.
– Она умерла задолго до смерти отца. Мне тогда было девять лет. Но я очень хорошо ее помню.
Она замолчала на минуту, лорд Винчингем тоже не произнес ни слова.
– Прошу, давайте не будем говорить обо мне. Я вам все расскажу потом. Давайте поговорим о вас. Что случилось? Что могло вас так расстроить?
– Все очень просто, – отвечал лорд Винчингем. – Я полностью разорился, до последнего пенни. У меня нет денег, но есть долг чести, карточный долг в сто тысяч фунтов, который необходимо вернуть ровно через месяц.
Тина закрыла рот ладонью, чтобы сдержать восклицание ужаса.
– Сто тысяч фунтов! – Она с трудом выговорила эти слова. – Мой отец всегда был в долгах, но никогда не был должен такую сумму.
– Теперь вы знаете правду, – сухо произнес лорд Винчингем. – Теперь вы понимаете, что приехали в самый неподходящий час. Более того, я вряд ли буду в состоянии в дальнейшем оплачивать вашу учебу в школе.
– Неужели вам придется продать все, что у вас есть?
– Почти все, – ответил лорд Винчингем. – Возможно, у меня останется только загородный дом, все равно за него много не дадут. Этот дом придется продать, всю недвижимость в Лондоне тоже. Конюшни в Ньюмаркете – за них можно выручить не слишком много.
– И у вас больше ничего нет?
– Есть картины, но это семейные портреты. Кому нужны изображения чужих предков? Еще есть драгоценности матери. – Произнося эти слова, лорд Винчингем вздохнул. – Я надеялся, что они перейдут моим детям по наследству.
Тина опять села на стул и задумалась. Граф вдруг осознал, насколько в необычную ситуацию он попал. Он только что с легкостью рассказал обо всем этому ребенку, как не отважился бы рассказать никому другому.
Как жаль, думал лорд Винчингем, что он не сможет дать ей денег, чтобы эта малютка могла элегантно одеться и попасть в высшее общество. Она, несомненно, пользовалась бы там большим успехом. У нее, он ясно видел это, были задатки настоящей красавицы. Теперь же ей придется страдать, как и многим другим. И все из-за его безрассудства.
Слишком поздно было думать о тех, кто жил в Винче, о тех, кому он выплачивал небольшие суммы денег. Слишком поздно было вспоминать о тех, кто служил Винчу всю свою жизнь: старике-садовнике, которого граф помнил с детства, старшем конюхе, прожившем в Винче больше сорока лет, дворецком, который когда-то был помощником буфетчика. Как он посмотрит им в глаза, как осмелится сказать им, что ему с ними придется расстаться?
Впервые в своей жизни лорд Винчингем ощутил на себе тяжкий груз ответственности, ответственности за наследство, доставшееся ему от многих поколений его предков. Но теперь было уже слишком поздно.
Граф прошел через комнату и встал у окна. Он смотрел на колышущиеся на ветру нарциссы, на распускающиеся лилии, на бело-розовые крокусы вокруг солнечных часов, но его глаза, казалось, ничего не видели.
– Все это придется продать, – сухо произнес граф. – Все. А потом я уеду отсюда. Не хочу побираться по местам, где я когда-то был завсегдатаем. Не хочу, чтобы надо мной смеялись мои друзья или, еще хуже, утешали меня.
– У вас есть настоящие друзья? – Голос Тины, казалось, проникал в самую душу.
Лорд Винчингем ответил не сразу.
– Если бы ты задала мне этот вопрос вчера, я сказал бы, что у меня их сотни. Но сейчас я уже ни в чем не уверен.
Тина тихо вздохнула, а потом с воодушевлением произнесла:
– У меня есть идея!
– Что за идея? – спросил граф, но не потому, что ему было интересно, а потому, что от него ждали этого вопроса.
– Идите сюда, – ответила девушка. – Я не могу разговаривать с вашим затылком. Я всегда чувствую себя чрезвычайно неловко, когда не вижу лица собеседника.
Лорд Винчингем быстро развернулся и подошел к камину.
– Что вы будете делать теперь, когда я больше не смогу вам помогать? Станете гувернанткой или чьей-нибудь компаньонкой?
– Ни то, ни другое не для меня, – ответила Тина.
– Что же тогда вы будете делать?
– Я выйду замуж, и вы мне в этом поможете.
Лорд Винчингем удивленно поднял брови.
– Я думал, что ясно все объяснил, – мягко произнес он, – что я вам ничем помочь не смогу. Мне не хватит денег и на себя, не говоря уже о ком-то другом. Я понимаю, это трудно, но вам придется справляться самой.
Тина покачала головой.
– Вы не понимаете, – ответила она, – у меня есть план, и, я думаю, это единственный выход. Вы мой опекун и можете представить меня в обществе так же, как если бы всего этого не случилось. А потом у нас будет месяц, целый месяц, чтобы найти мне богатого жениха.
– К чему вы клоните? – в недоумении воскликнул граф.
– Разве вы не понимаете, что это единственный выход? – ответила спокойно Тина. – В Лондоне очень много богатых людей, все так говорят. Для кого-нибудь из них сто тысяч не будут значить ничего. Это будет, скажем, моим приданым. Вы как мой опекун уладите все условия, а потом я смогу отдать вам эти деньги.
Лорд Винчингем уставился на нее в изумлении.
– И вы действительно считаете, что это разумное предложение?
– А вы можете придумать что-нибудь лучше?
– Я не могу придумать ничего хуже, – коротко ответил граф. – Как вы можете себе представить, чтобы я взял ваши деньги, ваше приданое?
– Не будьте глупым, граф! – решительно воскликнула Тина. – Мне известны все доводы, которые вы сейчас выдвинете. Но вы не можете позволить себе придерживаться возвышенных идеалов. А если вы думаете, что ваш поступок будет недостоин истинного джентльмена, то посмотрите на это с другой точки зрения: если вы откажетесь, то я стану гувернанткой или компаньонкой. У меня не будет иного выбора.
На минуту девушка замолкла. На ее лице появилось испуганное выражение.
– Меньше всего на свете я бы хотела стать служанкой у людей, которые бы меня презирали. И если вы не согласитесь, то толкнете меня именно на это. Но если вы скажете «да», то все будет по-другому.
– Но это невозможно, – отрезал лорд Винчингем.
– Но почему? – возразила Тина. – Если бы я пришла к вам раньше, то, я думаю, вы бы не пожалели денег на мой дебют в обществе и организовали бы мне сезон в Лондоне. А я заверяю вас, что я уже твердо решила выйти замуж, чтобы у меня был свой дом, своя семья.
Тина на мгновение закрыла глаза.
– Я даже не могу описать словами, как это прекрасно – принадлежать человеку, которого любишь и который любит тебя.
– Если бы это организовал я, все было бы не так, как вам сейчас кажется, – заметил лорд Винчингем.
– Почему же нет? – удивилась Тина. – Вы бы представили меня друзьям, и я бы нашла себе жениха, который сделал бы мне предложение через неделю или две, а может, через пару месяцев. В этом случае я могла бы дать уклончивый ответ, сказать, что мне надо время подумать. В этом вся разница! Теперь на это времени не будет, нужно только найти богатого жениха.
– Даже в этом случае я не смог бы взять твои деньги, – твердо заявил лорд Винчингем.
– Еще как смогли бы, – возразила Тина. – Неужели вы не понимаете? Если бы вы вернули долг, то смогли бы сократить свои расходы, сэкономить на чем-то. Потом вы поправили бы свои дела и со временем смогли бы расплатиться со мной.
Лорд Винчингем пристально смотрел на нее.
– Это безумная затея, но в чем-то ты права.
– Конечно, права. Вы даже не представляете себе, сколько раз я помогала отцу выбраться из долгов. Тогда я поняла, что самое важное – выиграть время. У нас никогда не было денег, мы не были так богаты, как вы, но по нашим меркам наши долги были такими же тяжкими и пугающими.
– Да, я думаю, пугающие – это правильное слово, – согласился лорд Винчингем.
– Именно поэтому вы должны согласиться с моим планом, – настаивала Тина. – Разве вы не видите, что это для меня важнее всего? У меня хотя бы появится шанс увидеть общество, побывать в Лондоне и выйти замуж. Если вы откажетесь, я стану гувернанткой. Я никогда не встречу своего избранника, и вся моя жизнь будет разрушена.
Внезапно лорд Винчингем ударил кулаком по столу.
– Перестаньте! – вскричал он. – Вы вынуждаете меня пойти на это. Так нельзя поступать, и вы это знаете. Даже если вы найдете себе богатого жениха, неужели вы думаете, что я поведу себя как последний мерзавец?
Тина нагнулась и подняла с пола шляпу.
– Ладно, пусть будет по-вашему, – вздохнула она. – Я вижу, ваша светлость желает сделать всех несчастными.
С этими словами Тина направилась к двери.
– Куда вы? Что вы собрались сделать? – окликнул ее граф.
Дойдя до середины комнаты, девушка обернулась.
– Стать гувернанткой, милорд, и ненавидеть вас до последних дней моей жизни.
Лорд Винчингем пристально посмотрел на нее. Их взгляды встретились. Оба молчали, ожидая, кто возьмет верх в безмолвном поединке. Наконец лорд Винчингем сдался.
– Ладно, идите сюда, юная глупышка, – сказал он строго. – Это безумная, невероятная затея, и я, должно быть, все еще пьян, раз соглашаюсь обсуждать ее. Но, видит Бог, другого пути нет.
