Текст книги "Строптивая принцесса"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)
– Чепуха, – махнула рукой герцогиня. – Все мужчины одинаковы и очень быстро надоедают.
– Неправда! – горячо возразила Зенка. – Если муж и жена любят друг друга…
– О боже! – воскликнула герцогиня. – Оглянись вокруг! Неужели все супружеские пары, которые ты знаешь, любят друг друга? Любовь может длиться несколько месяцев, даже несколько лет, а потом она превращается в привычку. То же самое лицо за обедом и ужином, те же самые разговоры. Все это очень быстро надоедает, но все-таки во дворце жить с наскучившим мужем легче, чем в хижине.
– Какая вы циничная, – укоризненно произнесла Зенка.
– Я всего лишь практичная, – поправила ее герцогиня. – Некоторым девушкам везет в жизни, и они могут выбрать супруга по своему вкусу. Но для этого надо иметь богатых и влиятельных родителей, занимать особое положение в обществе, жить в большом городе. Остальным же приходится довольствоваться тем, кого для них выберут.
Зенка промолчала, и герцогиня, видя грусть на ее лице, продолжила:
– Ты молода, и твоя рыжеволосая головка забита всякими романтическими бреднями, поэтому ты считаешь меня жестокой и бесчеловечной. Поверь, настанет день, когда ты скажешь мне спасибо.
– Никогда! – убежденно ответила Зенка, но уже не так уверенно, как раньше.
– Поживем – увидим, – пожала плечами Кэтлин. – Но не забывай, что когда король Миклош наденет тебе на пальчик обручальное кольцо и ты окажешься на каранийском престоле, то, что бы ни случилось с королем, ты все равно будешь королевой и Британская империя в любой момент придет тебе на помощь.
На эти слова было трудно что-то ответить.
Зенка подозревала, что Кэтлин права, но даже самой себе боялась признаться в этом, иначе все ее мечты и представления о жизни оказались бы пустыми и нелепыми.
Зенка помнила, сколь трепетными и нежными были отношения ее родителей. Она не могла забыть влюбленного взгляда, каким ее мать смотрела на отца. А когда им случалось расставаться даже на несколько часов, Полина и Ладислав не могли дождаться встречи друг с другом.
«Как я бы хотела любить своего мужа так же, как моя мать любила моего отца», – грустно подумала Зенка.
Но ее ожидала незавидная участь – брак с нелюбимым человеком, и дней до свадьбы оставалось все меньше.
Подготовка шла в полном соответствии с планом герцогини. Герцог встретился с министром иностранных дел и первым лордом адмиралтейства и договорился, чтобы невесте и ее сопровождающим предоставили корабль, который доставит их до Триеста, а оттуда они уже королевским поездом отправятся в Каранию.
Лондон планировалось покинуть 21 июля – ровно через месяц после золотого юбилея королевы Виктории, а свадьба была назначена на следующий день после их прибытия в Каранию.
Даты эти установил сам герцог. Дело в том, что двенадцатого августа начиналась охота на тетеревов, и герцог никак не мог пропустить столь важное событие.
Зенке очень не хотелось так скоро расставаться с крестным и оставаться один на один с мужем, и она робко заметила:
– В Карании тоже есть хорошие места для охоты. Помнишь, как мы гонялись за куропатками в Венгрии?
– Помню, – ответил герцог. – И твой отец был первоклассным стрелком. Но настоящая охота на тетеревов бывает только в Шотландии.
– Мы будем устраивать охоту в Карании, только чтобы ты приезжал к нам, – пообещала Зенка.
И хотя герцог тепло улыбнулся ей, девушка с грустью осознала, как изменился крестный: стал сказываться возраст, все неохотнее он отправлялся в путешествия, кроме того, у него было много официальных обязанностей, да и управление герцогством отнимало немало времени.
Зенка едва удержалась от желания броситься ему на шею и попросить не оставлять ее одну в Карании, остановила лишь мысль о том, что от предстоящего брака ее все равно никто не спасет.
Девушка почувствовала себя никому не нужным подкидышем, от которого решили избавиться при первой представившейся возможности. От таких мыслей ей стало грустно и одиноко, но Зенка тут же напомнила себе, что подобное настроение на руку королю Миклошу: когда она в таком состоянии, он сможет делать с ней все, что захочет.
«Я не покорюсь ему, – вновь сказала она самой себе. – Буду сражаться до конца».
Конечно, такая борьба не принесет счастья ни ей, ни королю, но иначе поступить она не может. А ведь Вильгемина говорила, что у Миклоша дюжины любовниц. Она будет сидеть одна-одинешенька во дворце, а король будет развлекаться со своими дамами. Какой ужас!
– Я начинаю жалеть себя, – сказала Зенка своему отражению в зеркале перед тем, как лечь спать. – Этого нельзя допустить. Я должна быть сильной и решительной, гордой и мстительной.
Зенка вздохнула. Все было бы значительно проще, родись она мужчиной. Она не могла представить, что ее мать, принцесса Полина, воплощение доброты, ласки и нежности, вела бы себя агрессивно.
А отец рассказывал Зенке о вендеттах, которые длились столетиями и передавались из поколения в поколение. Отец говорил, что венгры – очень гордый народ, они не прощают обид и не терпят поражений. Они скорее умрут, чем склонят голову перед противником.
– И почему я не родилась мальчишкой? – уныло спросила себя Зенка.
Но, глядя на свое отражение в зеркале, Зенка подумала, что не может представить себя мужчиной. На нее смотрело милое девичье лицо с огромными глазами, распущенные волосы мягко струились по плечам. Зенке не раз говорили, что она красавица, и теперь ей подумалось, что, возможно, люди не лукавили.
А что, если король полюбит ее? Это будет самая замечательная месть, которую можно только придумать.
Зенка представила: король стоит перед ней на коленях и объясняется в любви, а она надменно смеется. Вот тогда он поймет, что такое брак по расчету!
«Но даже если он вздумает объясниться в любви по-настоящему, – горько подумала Зенка, – я никогда ему не поверю».
Ведь ему не нужна она сама. Он женится на представительнице Британской империи только для того, чтобы обеспечить безопасность своей страны. И Зенка для него лишь «посылка, завернутая в британский флаг», и больше ничего.
А ведь она живая и молодая женщина, у нее есть губы, которые ждут поцелуя, и тело, жаждущее объятий. Но короля Миклоша это не интересует – ему нужна охранная грамота, вот и все,
Зенка вздрогнула, щетка для волос выпала у нее из рук и сбила один из подсвечников. Отражение в зеркале затрепетало и на мгновение стало неясным.
Зенка поднялась из-за туалетного столика и твердо сказала:
– Ну что ж, он получит такую жену, которую заслуживает, – настоящую чертовку.
3
Стоя на палубе корабля Ее Величества, Зенка с тоской наблюдала за тем, как они приближались к Триесту. Ей очень хотелось броситься вниз головой с корабля и утонуть в голубых водах Средиземного моря, но она понимала, что «тюремщики» не дадут ей этого сделать.
По правую руку от нее стоял посол Карании в Великобритании, по левую – государственный секретарь по иностранным делам, за спиной – две фрейлины-каранийки. Эти дамы прибыли в Лондон, чтобы сопроводить невесту к ожидавшему ее жениху. Они обе отличались крайне нерешительными и нервозными характерами и ни на мгновение не выпускали Зенку из поля зрения, чем страшно раздражали ее.
Когда герцог сообщил своей воспитаннице, что в Каранию они поплывут на новейшем военном корабле, Зенка пришла в восторг. Она живо представила себе, как будет исследовать все его уголки.
Однако все вышло иначе. Во-первых, герцог и герцогиня почти неотлучно находились при ней, а во-вторых, рядом все время присутствовали фрейлины, чересчур серьезно, по мнению Зенки, относившиеся к своим обязанностям.
Все путешествие Зенка грустно поглядывала на громадные желтые вентиляторы, будки впередсмотрящих, помещенные на высоких мачтах, и лодки, свисавшие со шлюпбалок. Корабль представлял собой абсолютно автономную территорию, и ее поражало усердие, с которым матросы драили палубы, начищали бронзовые ручки и отмывали до хрустального блеска стекла.
Герцог объяснил ей, что репутация капитана во многом зависит от того, в каком состоянии он содержит свой корабль. И иногда офицерам даже приходится приобретать краску или чистящие средства на свои собственные деньги.
Стоящую на борту огромного белого корабля, величественно разрезавшего морскую гладь, девушку переполняло чувство гордости за державу. Ей очень хотелось познакомиться поближе с матросами и офицерами – членами команды, являющейся лучшей во всем военно-морском флоте Британии.
Но стоило Зенке высказать вслух свое желание, как ей тут же разъяснили, что такая вольность в ее высоком положении недопустима. Особа королевской крови не должна бегать по палубам, как простолюдинка.
Пришлось ей удовлетвориться краткой беседой с капитаном и забавными историями о морских путешествиях, которыми пытался ее развлечь герцог.
– Был такой офицер, по прозвищу Надутый Осел, – рассказывал крестный. – Отправляясь в плавание, он всегда брал с собой двадцать дюжин пикейных рубашек, а каждое утро, укладывая волосы, тратил не менее двух яиц. Говорили, что во время молитвы он всегда снимал с себя форму, так как стоять на коленях в мундире считал позором для британского офицера.
Зенка и герцогиня весело смеялись.
– Знавал я одного капитана, которого звали Чарльз Протероу. – Герцогу пришла на память еще одна история. – У него был громадный кривой нос и черная борода до пояса. Выглядел он так устрашающе, что даже старшие по званию не смели возразить, когда он запросто обращался к ним: «Эй, парень!»
Несмотря на то что герцог был увлекательным рассказчиком, любознательной Зенке хотелось большего, но вместо живой беседы с матросами ей приходилось выслушивать от госсекретаря по иностранным делам и посла хвалебные оды Карании и панегирики в честь короля.
Зенку раздражали эти два напыщенных джентльмена, и только присутствие герцогини удерживало ее от язвительных замечаний. Да она и сама понимала, что не стоило вступать с ними в бесполезные споры. Важно было сберечь силы для схватки с главным противником – королем.
Триест был все ближе и ближе, и Зенка отметила про себя, что город выглядел очень впечатляюще.
Основанный Юлием Цезарем Триест был необычным городом. Все в нем было триедино: его населяли представители трех наций – итальянцы, австрийцы и славяне; город был разделен на три части – старую, новую и район порта; он стоял на трех ветрах – ледяном «бора», удушливом «сирокко» и «контрасто», который представлял собою зверскую комбинацию обоих.
Судя по всему, Триест был любопытным городом и, несмотря на обуревавшую ее тоску, Зенка была рада возможности побывать в нем.
Госсекретарь предупредил невесту, что их корабль будет встречать делегация из Карании, и Зенка с интересом смотрела на набережную. Ей удалось разглядеть главнокомандующего каранийской армией в ярко-красном мундире и отделанной плюмажем каске, гвардейцев и еще какого-то дородного господина, с шеи которого свисала мощная золотая цепь (Зенка решила, что он, скорее всего, мэр города).
Но вот корабль пришвартовался. В любое другое время Зенка была бы очень взволнована и тронута торжественным приемом, но сейчас она неотступно думала о том, что ее ждет в конце путешествия. День свадьбы неумолимо приближался, и при одной мысли о предстоящем браке девушке становилось не по себе. Не одну ночь она провела без сна, ломая руки и отчаянно размышляя, как бы избежать уготованной ей участи.
Единственным утешением сейчас было то, что выглядела она – Зенка чувствовала это – необыкновенно привлекательно: крошечные загнутые перышки, украшавшие шляпку, в тон платью небесно-голубого цвета выгодно оттеняли ее огненные волосы. Кроме того, Зенке доставляло удовольствие видеть, как негодует герцогиня, которой пришлось отступить на второй план и наблюдать за почестями, оказываемыми воспитаннице.
Зенка выслушала приветствие мэра, произнесенное по-немецки, затем главнокомандующий обратился к ней на каранийском языке. Свою короткую речь она произнесла на обоих языках, вызвав аплодисменты всех присутствовавших на церемонии.
Затем процессия направилась к королевскому поезду, который должен был доставить невесту в Каранию.
Первый раз в жизни Зенке довелось увидеть столь симпатичный состав. На белого цвета стенках вагонов были изображения королевского герба, крыши были покрашены красной краской. От такого сочетания цветов поезд казался игрушечным.
Вагон Зенки находился в самом центре состава, в соседних вагонах ехали герцог с герцогиней и посол с госсекретарем.
Адъютанты, придворные, чиновники разместились в четвертом вагоне, а слуги, солдаты и каранийские журналисты замыкали процессию, в хвосте поезда.
Вагон, в котором должна была продолжать путешествие Зенка, благоухал цветами. Вдыхая аромат роз, лилий и сирени, мэр и остальные официальные лица – участники церемонии – выпили шампанского за здоровье невесты и отсутствующего короля и попрощались.
Поезд выехал из Триеста и начал свой путь по каменистым ущельям Карсо.
Нависавшие над железнодорожным полотном горы создавали причудливую и особую атмосферу. Показались первые восточноевропейские деревеньки с куполами мечетей и храмов, и Зенке почудилось, что она едет по своей любимой Венгрии.
На нее нахлынули воспоминания, она перестала прислушиваться к разговорам окружающих, села у окна и стала любоваться пейзажем.
По полям бродили стада овец, мулы тянули крестьянские повозки, иногда попадались цыганские таборы, которых сопровождали танцующие медвежата.
На мгновение Зенке показалось, что она возвращается домой, но она тут же отогнала прочь непрошенную мысль, напомнив себе, что ее ожидает встреча не с родителями, а с безобразным королем Миклошем, который вопреки ее желанию должен стать ей мужем.
Видя, что Зенка не собирается принимать участия в беседе, все разошлись по своим вагонам. Посол, уходя последним, сказал девушке:
– Ваше Высочество, мы решили, что вам нужно отдохнуть, и поэтому сегодня вечером вы будете ужинать только в обществе герцога и герцогини.
– Спасибо за заботу обо мне, – ответила Зенка. – Но я думаю, что вы окажете нам честь, если присоединитесь к нам.
Посол был заметно польщен, не подозревая о планах Зенки: она надеялась, что присутствие постороннего человека за столом защитит ее от острого языка и ядовитых намеков герцогини, настроение которой ухудшалось по мере приближения к Карании.
В конце ужина посол привлек внимание Зенки к устройству ее вагона:
– Ваше королевское Высочество, этот вагон был сконструирован лично королем. Он состоит из спальни и гостиной. Если вы боитесь ночевать одна, я распоряжусь, чтобы в гостиной находился часовой и охранял ваш покой.
– Ни в коем случае! – решительно возразила Зенка. – Я хочу побыть одна.
Она с облегчением подумала, что наконец-то сможет отдохнуть от надсмотрщиков, не оставлявших ее ни на минуту после отплытия из Англии.
Посол поклонился.
– Ваше желание для меня закон, Ваше королевское Высочество. Но когда мы пересечем границу, вы, смею заверить, будете находиться под надежной охраной.
– Это означает, что часовые будут маршировать взад-вперед всю ночь, – раздраженно заявила герцогиня. – И мы не сомкнем глаз.
– Они не будут маршировать взад-вперед, – возразил посол.
– Они вполне могут нести охрану на расстоянии, – продолжала упорствовать герцогиня. – У меня очень чуткий сон. Я не выношу, когда рядом кто-нибудь кашляет, чихает или просто двигается. Я тут же просыпаюсь.
– Мы примем все меры, ваша светлость, чтобы этого не случилось, – улыбнулся посол и пожелал всем спокойной ночи.
Зенка поцеловала крестного.
– Я горжусь тобой, – ласково сказал он ей. – Ты безукоризненно держалась сегодня весь день, а твоя речь произвела приятное впечатление на всех присутствовавших.
– Не ты, а она должна благодарить тебя, что у нее была возможность изучить иностранные языки, – тут же вмешалась в разговор герцогиня.
– Да, я заботился о том, чтобы Зенка получила хорошее образование, – подтвердил герцог. – Но нельзя отрицать, что у нее способности к языкам с детства.
Герцогине ничего не оставалось, как промолчать. Она дернула плечами и направилась к выходу, но около двери обернулась и раздраженно бросила мужу:
– Артур, помогите же мне. Я ужасно боюсь этих тамбуров. Мне всегда кажется, что они разъедутся у меня под ногами.
Улыбнувшись воспитаннице, герцог поспешил за женой, а Зенка из гостиной перешла в спальню, где ее уже ждала горничная.
Требования герцогини, чтобы в Лондон вместе с фрейлинами-каранийками прибыла и горничная, Зенка отнесла на очередное проявление мелочности характера Кэтлин, однако, увидев розовощекую, улыбчивую Фанни, пришла в восторг: Фанни очень напоминала любимую няню Шефронию.
Девушки быстро подружились, несмотря на разницу в положении, и ни с кем Зенка не чувствовала себя так легко и свободно, как со своей горничной.
Когда Фанни стала помогать своей хозяйке готовиться ко сну, Зенка заметила:
– Фанни, я не ожидала, что поезд окажется таким комфортабельным.
– Я рада, что вам понравилось, Ваше Высочество. Он выполнен в точности по проекту короля. Все, до последней мелочи, продумано Его Величеством.
Зенка поразилась столь изысканному вкусу короля, но при виде большой и очень удобной кровати с розовым балдахином, скрепленным золотой короной, не могла не задуматься над тем, кто составлял ему компанию в этой белой с золотом комнате. Окна спальни обрамляли розовые шторы, пол покрывал толстый мягкий ковер, – словом, все, вместе взятое, свидетельствовало о том, что король постарался, чтобы он и его спутница чувствовали себя здесь спокойно и комфортно.
– Не сомневаюсь, что дворец вам также понравится, – продолжала говорить Фанни. – И в этом тоже заслуга Его Величества. Моя мама работала там при отце короля и рассказывала, что гости постоянно жаловались на неудобства.
– И король Миклош все изменил? – заинтересовалась Зенка.
– Да еще как! Ваше Высочество будет в восторге!
То, что дворец является предметом восхищения, странным образом утешило Зенку, и она подумала, что герцогиня была права: во дворце легче переносить несчастья, чем в хижине. Во всяком случае, всегда можно уйти от ненавистного мужа в другую комнату.
«Как хорошо, что сегодня я могу побыть одна», – сказала себе Зенка, глядя на украшенные кружевами подушки.
– Спокойной ночи, Ваше королевское Высочество. Пусть Бог принесет вам сон и покой, – пожелала, стоя в дверях, Фанни.
Точно такое же благословение Зенка слышала в детстве от Шефронии, и ей снова с грустью вспомнился родной дом. Девушка чувствовала, что Карания будет напоминать ей родную Важду и вызывать тем самым воспоминания о счастливых днях детства, а это сделает брак с ужасным королем Миклошем еще более невыносимым.
Во время путешествия по Средиземному морю она ни на минуту не забывала о женихе, и злость на него достигла такой точки, что Зенке начало казаться, что ее сердце превратилось в камень. Поскольку она постоянно думала о нем, король стал мерещиться ей за каждым углом. Даже сейчас, лежа в кровати, Зенка боялась, что вот-вот откроется дверь, войдет король и займет свое законное место на ложе. И ей будет некуда деться!
Поезд остановился. Зенка догадалась, что теперь они уже находятся на территории Карании. Все пути назад были отрезаны, оставалось только дожидаться завтрашнего дня и первой встречи с хромым женихом.
Надо сказать, что Зенка до сих пор не представляла, как выглядит ее будущий супруг.
Еще в Лондоне она попросила посла Карании показать ей фотографию короля, но тот ответил, что королю не нравится сниматься, а все его портреты давно устарели.
Зенка решила, что это лишь отговорки. Все дело в том, что, по утверждению Вильгемины, король безобразен и не желает фотографироваться, чтобы не пугать своих подданных.
В иллюстрированных журналах она видела несколько рисунков с изображением короля, но Миклош везде был нарисован в профиль, и Зенка подозревала, что художники брали за основу не оригинал, а каранийские монеты.
В профиль король выглядел сильным и мужественным, в чем Зенка сильно сомневалась, так как была уверена, что художник польстил ему. Как правило, все монархи на портретах выглядят привлекательнее, чем в жизни.
Зенка перевернулась на другой бок, подоткнула подушку и решила, что пора спать: следующий день обещал быть напряженным.
Сразу после завтрака, когда поезд тронется, она должна будет стоять у окна и приветствовать людей, которые соберутся вдоль дороги, чтобы посмотреть на будущую королеву. Затем по прибытии в Виццу – столицу Карании – состоится ее встреча с королем.
«Если я буду думать о нем, то никогда не засну», – твердо сказала себе Зенка и закрыла глаза.
Однако, сколько она ни ворочалась и ни устраивалась поудобнее, сон не приходил.
В полной тишине слышалось лишь потрескивание свечи. Зенка попросила Фанни не гасить ее на случай, если ей придется встать ночью. Ей не хотелось зажигать впотьмах большие лампы, две из которых находились около туалетного столика, а третья висела на стене напротив кровати.
– Видимо, я так и не смогу заснуть, – решила Зенка. – Почитаю-ка я лучше.
Оглядевшись по сторонам, она вспомнила, что книгу об обычаях и преданиях народов Балканских стран оставила в гостиной. Она читала ее сразу после отправления из Триеста, сидя в кресле у окна, и, должно быть, книга до сих пор лежит там.
«Пойду за книгой, – сказала себе Зенка. – А потом зажгу большую лампу и почитаю».
Она встала с постели и, опасаясь, что в гостиной может быть холодно, надела пеньюар. Сшитый из белого шелка и отделанный кружевами, он очень шел Зенке, как, впрочем, и остальные прелестные вещицы, купленные вместе с герцогиней на Бонд-стрит.
Запахнув халат, Зенка открыла дверь спальни. В гостиной было темно. От цветов исходил сильный аромат, и Зенка подумала, что вряд ли идея украсить ими комнату пришла в голову королю, скорее это была инициатива кого-нибудь из придворных. Она была очень благодарна тому, кто это сделал, так как цветы живо напомнили ей о матери и о ее любимых розах.
Зенка медленно пробралась через комнату и, действительно, в одном из кресел обнаружила свою книгу.
Повинуясь неожиданному импульсу, она села в кресло и немного раздвинула шторы. За окном царила ночь. В темном бархатном небе мерцали звезды, бросая мягкий свет на заснеженные вершины. Поезд, по всей видимости, стоял в одном из ущелий, которых на границе Карании было множество.
«Мы, наверное, находимся высоко в горах», – подумала Зенка.
Девушка прислушалась, но до нее не донеслось ни звука. «Даже герцогиня Кэтлин не сможет пожаловаться, что кто-то посмел нарушить ее сон»„– подумала она с улыбкой. Ей стало немного жаль часовых, которым пришлось мерзнуть на холоде в эту ночь.
«Ну, ничего, завтра мы спустимся в долину, и сразу станет тепло», – мысленно утешила их Зенка.
Зенка встала, собираясь задернуть занавеску и вернуться в спальню, как вдруг услышала легкий шорох. Она повернула голову и увидела, что дверь в вагон медленно приоткрылась.
Зенка предположила, что это заглянул крестный, решив убедиться, что с ней все в порядке, но она тут же отвергла эту мысль, потому что такое поведение было несвойственно герцогу.
Тем временем неизвестный проскользнул в вагон, прошел мимо нее, осторожно ступая, и направился к двери спальни. В слабом свете свечи Зенка увидела силуэт рослого мужчины.
У девушки затряслись колени от страха. Ей тут же вспомнилась смерть ее родителей, и она решила, что пришелец либо анархист, либо фанатик, отрицающий идею монархии, и явился он для того, чтобы бросить бомбу или зарезать ее кинжалом.
Зенка подумала о своем пистолете, но он, как на грех, остался в сумочке в спальне. Она открыла рот, чтобы позвать на помощь, но поняла, что часовые все разно опоздают: пока они доберутся до гостиной, она будет мертва.
Страх придал ей смелости. Понимая, что мужчина, стоящий в дверях спальни, не сможет разглядеть ее в темноте, Зенка крикнула:
– Стойте! Не двигайтесь, или я буду стрелять!
Она увидела, что тень дернулась, но подчинилась. Выставив для храбрости руку вперед, как бы держа пистолет, Зенка грозно спросила:
– Кто вы и что вам нужно?
Она говорила по-каранийски и очень удивилась, услышав ответ на французском языке.
– Простите меня, Ваше Высочество, за мое любопытство.
– Вы оказались настолько любопытны, что забрели в мой спальный вагон? – возмущенно осведомилась Зенка.
Ей показалось, что тень двинулась с места, и она быстро сказала:
– Вы у меня на мушке, а я хорошо стреляю!
– Ваше Высочество, я не вооружен.
– Откуда мне это знать? Вы… анархист? – голос Зенки дрогнул помимо ее воли.
– Клянусь вам, Ваше Высочество, что я не причиню вам зла.
– Если я закричу, сюда немедленно прибегут солдаты и арестуют вас!
– И меня казнят, – грустно заметил француз.
– Вам нужно было подумать об этом раньше, когда вы решили забраться в мой вагон.
Незнакомец молчал, и Зенка продолжила:
– Я хочу знать правду. Зачем вы пришли сюда?
– Можно мне внести предложение? – поинтересовался француз.
– Какое? – насторожившись, спросила Зенка.
– Если вы хотите, Ваше Высочество, чтобы я ответил на ваши вопросы – а я готов это сделать, – то мне лучше подойти к вам поближе. Ведь часовые могут услышать наши голоса и решить, что происходит что-то неладное.
Зенка несколько мгновений обдумывала его слова. Пожалуй, в них был смысл.
– Медленно повернитесь и помните, что я держу вас на прицеле.
Она плотно задернула шторы, молясь, чтобы незнакомец не догадался, что на самом деле она безоружна.
– Сделайте два шага вперед!
Тень тут же подчинилась.
– Еще один шаг. Теперь сядьте на стул, который стоит рядом с вами.
Незнакомец выполнил ее приказ и оказался совсем рядом; теперь они могли говорить, не опасаясь, что их услышат.
– Я благодарю вас, Ваше Высочество, за то, что вы мне доверяете, – произнес француз.
– Ошибаетесь, я вам не доверяю! – горячо возразила Зенка. – Я лишь не хочу стать виновницей вашей гибели без достаточных на то оснований.
– Разрешите мне еще раз повторить, что я не являюсь анархистом и не собираюсь причинять зло невесте короля. У меня была единственная цель – посмотреть на вас.
– Первый раз в жизни слышу подобную дерзость! – воскликнула изумленная Зенка. – Кроме того, к чему торопиться? Вы могли бы меня увидеть и завтра.
– Я не мог дождаться следующего дня.
– И вы хотите, чтобы я вам поверила?
В этот момент в голове у Зенки мелькнула неожиданная догадка.
– Я все поняла. Вы – вор!
Незнакомец не сказал ни слова. Видя, что он не собирается ее опровергать, Зенка повторила:
– Я права? Вы на самом деле вор?
– Возможно.
– Следовательно, вы пробрались сюда, чтобы похитить мои драгоценности. Вы, должно быть, прочитали о них в газетах.
– Да, конечно, я читал в газетах о ваших драгоценностях.
– Если вам нужны они, – сгоряча вырвалось у Зенки, – то забирайте и уходите.
Едва у нее вырвались эти слова, как девушка поняла, что допустила большую оплошность. Успокоило ее лишь то, что, даже если вор расскажет кому-нибудь об их разговоре, никто не поверит, что принцесса добровольно решила расстаться со своими сокровищами.
– Я вас не понял, – удивился француз.
– Мне не следовало говорить такие вещи, – сухо отозвалась Зенка.
– Но ведь мы с вами ведем откровенный разговор. Возможно, дело в том…
– Здесь я задаю вопросы, – оборвала его Зенка. – И я хочу знать, почему вы стали вором.
Не видя его лица, Зенка почувствовала, что незнакомец улыбнулся.
– Потому что это заманчивое, увлекательное и, безусловно, опасное занятие.
– Но вас рано или поздно поймают, – недоуменно сказала Зенка.
– Да, возможно. Но, не рискуя, жить очень скучно, а это мне не по вкусу. Я люблю опасности.
– Какие мужчины все-таки счастливые, – вздохнув, проговорила Зенка.
– Потому что они могут рисковать?
– Потому что они могут заниматься чем угодно, даже становиться ворами.
– Из женщин тоже получаются очень искусные грабительницы.
– Правда? Первый раз об этом слышу! – развеселилась Зенка.
– А французы, по вашему мнению, думают только о любви? – язвительно отозвался незнакомец.
– Естественно, это у них в крови, – вновь рассмеялась Зенка.
– Смею вас заверить, Ваше Высочество, что мужчины других национальностей в этом отношении ничем не отличаются от французов.
Зенка неожиданно подумала, что их беседа приняла странный и несколько необычный оборот. Беседовать о любви с человеком, который собирался стащить ее драгоценности! Можно представить, что сказала бы по этому поводу герцогиня. Недовольная собой, девушка решила вернуться к основной теме разговора.
– Мы отвлеклись, – строго сказала она. – Разве вы не могли бы найти себе более достойное занятие, чем воровство?
– Ваше Высочество, мне бы очень хотелось поговорить о вас самой, – возразил француз. – Наверное, сегодня ваше сердце бьется сильнее, чем обычно, в ожидании встречи с будущим мужем.
– Я не имею ни малейшего намерения отвечать на ваш вопрос и должна заметить, что вы лезете не в свое дело, – вспылила Зенка. – Вы ведете себя чересчур дерзко, и, возможно, мне все-таки следует позвать часовых и посадить вас в тюрьму.
– Неужели вам доставит удовольствие мысль о том, что я гнию в камере?
– Мне это абсолютно… безразлично.
– Неправда, – не согласился с ней француз. – Вам будет не по себе. Ведь я не причинил вам зла.
– Это только потому, что я вам помешала.
– Я еще раз повторяю, что у меня и в мыслях не было чем-нибудь навредить вам.
– И я должна вам поверить?
– Даю вам слово.
– Слово вора?
– Пусть это будет слово вора, как вы изволили выразиться, но, должен заметить, даже у воров есть свой кодекс чести.
– Правда? – заинтересовалась Зенка. – Да, я слышала, что воры никогда не выдают своих сообщников полиции.
– По-моему, это просто распространенное заблуждение, ни на чем не основанное, – равнодушно заметил француз.
– Вы хотите сказать, что являетесь более порядочным человеком, чем ваши коллеги?
– У меня нет коллег. Я работаю в одиночку.
– А что вы делаете с украденными вещами? – полюбопытствовала Зенка.
– Это зависит от их ценности. Я чувствую, что вам хотелось бы, чтобы я был этаким французским Робин Гудом, который отбирает вещи у богатых и раздает их бедным. Благодаря этому наша сегодняшняя встреча приобрела бы романтическую окраску.
– На вашем месте я бы не заикалась о романтике! – вспылила Зенка.
– Почему же? – не согласился с ней француз. – Могу вас заверить, что ничего более романтического со мной до сих пор не случалось.
Он помолчал и после паузы заговорил вновь.
– Только подумайте, Ваше Высочество. Вот я, вор, причем достаточно умный, потому что сумел незаметно пробраться в королевский поезд, сижу в темноте и беседую с очаровательной принцессой в прекрасной комнате, воздух в которой напоен ароматом цветов. Мы с вами не видим друг друга, но я чувствую, что у нас много общего.
