Текст книги "Дорогами мечты"
Автор книги: Барбара Хэдворт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)
– Только чтобы рядом с железной дорогой.
– Тебе не нужно будет ездить поездом, – надменно возразила Фиона. – Финден может отвозить и привозить тебя каждый день. Ну и что здесь смешного? – спросила она, услышав его смех.
– Мое дорогое дитя, как ты себе это представляешь? Я, скромный помощник литературного редактора, буду приезжать на работу в «роллс-ройсе» с личным шофером?
Она помолчала.
– Тебе необязательно вообще оставаться в «Морнинг сан». Если только ты сам этого хочешь.
Фред узнал надменные нотки, которые заставляли его когда-то почти ненавидеть эту женщину. Он уже собрался яростно запротестовать, ведь, несмотря на страстное желание жениться на ней, он не готов стать ее карманным мужчиной. Но вдруг операция окажется неудачной… может, тогда это будет не такой уж большой жертвой, если он бросит работу и посвятит всю свою жизнь заботе о любимой жене? Ведь, останься он журналистом, работающим с бешеной нагрузкой, от него будет мало толку!
Разумеется, если зрение восстановится, то все сложится иначе. Но хотя Фред постоянно подбадривал Фиону, но с первого своего визита в клинику, когда он принес ей известие о женитьбе Бобби Ивса, он решил для себя, что она никогда больше не сможет видеть.
Но что, если он ошибается?
Осторожный доктор Лоррингэм не сказал определенно, что она должна смириться с мыслью остаться слепой. А милая директриса клиники подтвердила, что все решает время.
– Почему ты замолчал? – забеспокоилась Фиона.
– Я думал о твоих словах. О том, чтобы отказаться от работы. Ты этого хочешь?
– Так нам было бы веселей, – предположила она. – Но…
Тут она все вспомнила. В последние несколько минут Фиона совершенно забыла о своей слепоте. Она болтала, строила планы, как нормальный человек. Но внезапно окружающая ее темнота приобрела форму и вес, навалившись словно невидимая ноша, способная сокрушить всю ее жизнь. Женщина пошевелила пальцами, словно стараясь отогнать видение.
– Я не могу смириться с этим, – сказала она приглушенным голосом. – Ты не поймешь меня. Никто не поймет, на что это похоже. Закрой глаза, Фред. Обещай, что закроешь их плотно-плотно. – Ее голос возвысился до истеричных тонов. – А теперь скажи мне – честно. Что бы ты делал, оставшись в этой темноте навсегда? Не открывая глаз, попробуй дойти до двери, отыскать свой портсигар. Ты поймешь, что не сможешь даже зажечь сигарету. Ты делаешь все то, что я говорю тебе, Фред? Ты понимаешь, что значит быть слепым?
На самом деле Фред закрыл глаза лишь на миг. А теперь, глядя на ее бледное, искаженное мукой лицо, он говорил себе: «На ее месте разве я не чувствовал бы то же самое? Разве бы мне не захотелось покончить со всем этим, если бы я знал, что больше никогда не смогу видеть?»
Фиона тихо всхлипнула. Он взял ее за руку и прижался к ней щекой:
– Давай бороться вместе, Фиона. Может, тебе станет легче, если ты будешь знать, что я рядом каждое мгновение, дорогая?
Дрожащая улыбка озарила ее лицо. Забыв обо всем, что говорила, она уверенно произнесла:
– Ты впервые назвал меня «дорогая».
Он понял, что буря миновала. Признав с молчаливым смирением, что немногие могли бы соперничать с ней в мужестве, Фред хотел отвлечь ее разговорами о старинных английских домах.
– Хочешь, я начну поиски?
– Пожалуйста, займись этим, Фред. И не забудь, что рядом должна быть железная дорога, а дом не дальше, чем Сассекс или Суррей. – Она ехидно улыбнулась.
И внезапно Фред припомнил тот вызов, что он бросил ей в клинике: «Мерой любви служат те жертвы, которые ты согласен принести во имя ее».
Он задержал дыхание, как делал еще ребенком, перед тем как прыгнуть с вышки в воду.
– Все это чепуха, Фиона. Как ты только что сказала, если я перестану работать в газете, нам будет гораздо веселее вместе. Я открою тебе большой секрет, – продолжал он. – Несколько лет я мечтаю написать роман. И вот теперь у меня будет возможность засесть за него.
– Фред, это было бы чудесно! Я уверена, что ты напишешь ужасно хорошую книгу, – доверчиво одобрила она его планы. – Я буду гордиться, когда все станут вокруг спрашивать меня: «Неужели ваш муж сам Фред Гардинер?» А может, тебе лучше называться Фредерик?
– Мы подумаем об этом, когда будет готова книга.
Они еще долго болтали, пока Герти не зашла сообщить, что уже половина одиннадцатого. Миссис Дюран попросила ее подняться и наполнить ванну для мисс Бартон, если та желает. Фиона ответила, что желает.
– Я прогуляюсь вокруг усадьбы, пока ты будешь занята, – поднялся Фред.
Хотя ему и не хотелось уходить, он с радостью остался один, чтобы подумать о стремительных переменах в его жизни. Благодаря восхитительному чуду Фиона согласилась стать его женой. Более того, он собирался бросить работу, чтобы всерьез заняться сочинительством. Далее – и здесь его гордости стало неуютно, – пока он не проявит себя как писатель, ему придется жить на деньги своей жены!
– Мы расскажем о нас, не так ли, как только все соберутся? – весело предложила Фиона.
– Так мы и сделаем, – целуя ее, ответил Фред. – Знаешь, я забыл спросить тебя о самом важном. Какой камень ты хотела бы видеть на обручальном кольце?
Она уже хотела возразить, что у нее есть все кольца, какие хочешь, и что ему не следует тратить на нее деньги. Но теперь, став мудрее и вспомнив, каким ершистым Фред мог быть, Фиона просто ответила:
– Я хочу, чтобы это был сюрприз.
Фред стоял так тихо… Фиона уже подумала, что он выскользнул из комнаты, когда почувствовала, как холодный металл коснулся ее изящного пальчика, и услышала его напряженный, низкий голос:
– Это всего лишь гранаты. Но это кольцо я подарил Лиз. Они… нашли его и вернули мне. Ей всегда нравились старинные вещицы…
– О, Фред, мне тоже… – серьезно ответила Фиона.
Неужели он носил это кольцо с собой все эти годы? Или специально привез в Кодлингшелл для нее? Он ответил на ее молчаливый вопрос:
– Я надеялся, что, если ты согласишься, тебе понравится кольцо. Оно всегда было со мной с тех пор, как Лиз умерла.
Это его единственная сентиментальная привычка, всегда думал Фред, – постоянно носить в бумажнике кольцо Лиз. Когда он увидел эти похожие на капли темной крови камни на пальце Фионы, он снова вспомнил слова мудрой Джун о продолжении любви.
Глава 16
– Герти, поищи в шкафу красное шерстяное платье. Вынь его и положи на стул вместе с остальными вещами. Ах да, и кожаные черные спортивные туфли.
Фиона только что приняла ванну и сидела на краешке кровати, тихо отдавая указания с таким видом, будто видела все, что происходит. Впервые она позволила кому-то, кроме миссис Дюран и Конни, достать для нее одежду. Хотя новоиспеченная невеста и не испытывала любовного волнения, сам факт, что она собирается выйти замуж за дорогого ей человека и надежного друга, казалось, придал ей новую уверенность в себе.
Как только Герти удалилась, Фиона встала и уверенно подошла к стулу. Протянув руку, дотронулась до тонкой материи платья, припоминая его теплый глубокий цвет и простые линии кроя, которыми славился Балу. Неторопливо и тщательно одеваясь, она размышляла: «Почему-то быть обрученной с моим ершистым журналистом выглядит не так странно, как мне казалось».
Но с сегодняшнего утра она доверилась Фреду, как никогда раньше не доверяла ни женщинам, ни мужчинам. Он был единственным, с кем Фиона могла откровенничать и позволяла говорить ему такое, что едва ли позволила произнести кому-то другому. Ей никогда не надоедало его общество, нравился его трезвый ум, немного циничное остроумие. Если бы только еще, думала она, наклоняясь, чтобы проверить шов на чулке, можно было добавить в их отношения ту магию, которая по-прежнему заставляет учащенно биться ее сердце, когда она вспоминает Поля.
Внезапно паника охватила ее. Такое часто случалось с ней в последнее время. Она стала испуганно спрашивать себя, понимает ли Фред, на что он идет, связывая с ней свою судьбу? А может, это просто очередной брак, обреченный на провал?
Фиона уже протянула руку к колокольчику, чтобы позвать его и объявить, что она ошиблась. Она не может выйти за него. Не может позволить Фреду потратить свою жизнь на возню со слепой женой!
Фиона вспомнила, сколько хлопот доставляла ему, требуя приходить на свои вечеринки, как он неодобрительно при этом поглядывал на нее. «Я уверена, что Фред не очень любил меня в те дни. Тогда почему я ему вдруг понадобилась сейчас, когда я беспомощна?» Может, он сделал предложение из жалости? Она почувствовала, как кровь прилила к щекам. Ведь никто другой не знал, как она была одинока, даже тогда, когда еще видела. Но все же глубоко в душе она понимала, что Фред никогда бы не унизил ее предложением руки и сердца из сочувствия. Нет, была только одна причина, которая заставила Фреда сложить свою драгоценную свободу к ее ногам, – он понял, что не может быть счастливым без нее.
Фиона вспомнила, что Фред оставался верен памяти другой девушки целых двенадцать лет, и вновь приобретенная уверенность в себе укротила страхи. Фред точно понимает, чего он хочет. Он хочет ее, Фиону. А слепая она или нет – ему нет до этого дела!
Не в состоянии понять всю полноту жертвы, когда Фред заявил, что оставит работу, богатая невеста уже представляла его в просторном, уютном кабинете, обставленном очень по-мужски, слегка пахнущим хорошей кожей. Он будет писать книги, которые приведут в восхищение весь литературный мир. «Так приятно быть женой человека, который чем-то занят», – говорила она себе с неосознанной иронией.
Она все еще сидела перед туалетным столиком, незрячими глазами уставясь в зеркало, как вдруг раздался стук в дверь и вошла Конни.
– Прости, что опоздала, Фиона, дорогая. О, ты уже оделась.
– Я попросила Герти помочь мне. – Фиона встала и повернулась к ней. – Я выгляжу нормально?
– Очень мило, правда, – уверила Конни немного чопорно. – Фред сказал, чтобы я заставила тебя поспешить. У него есть новости, которые он отказывается сообщить нам без тебя. Мама просто умирает от любопытства.
– А как же ты? Ты тоже умираешь от любопытства?
Она еще не забыла о своем подозрении насчет тайной любви Конни к Фреду.
– Конни, – громко сказала Фиона. – Ты не можешь угадать, что Фред собирался сказать вам?
Она просто почувствовала страдание девушки, в то время как Конни неуверенно прошептала:
– Этого не может быть… Что вы собираетесь пожениться?
– Я хочу, чтоб ты первая поздравила меня, – милостиво ответила Фиона. Она нащупала стиснутые в кулаки руки Конни и поцеловала ее в щеку. Та была холодна, словно смерть.
– Я рада, Фиона, что это ты, – наконец отозвалась Конни.
– Спасибо, моя милая, – быстро ответила Фиона. – А теперь нам лучше спуститься, не так ли?
Ни за что на свете Фиона не намекнула бы Конни, что знает ее секрет. Она ничем не могла ей помочь.
– Мы не скажем другим, что ты уже знаешь, чтобы не испортить удовольствие для твоей мамы, – предложила она, спускаясь по лестнице.
Конни, ничего не говоря, сжала ее руку. Фиона подумала: «Я уверена, она поняла, что я обо всем догадалась». Фиона чувствовала, что, хотя Конни и испытала стресс, услышав, что Фред вновь обручен, она нашла в религии то душевное умиротворение, которое ничто не могло поколебать; Ее даже не нужно было жалеть.
– А, вот и она! – воскликнула миссис Дюран, когда Фиона вошла в комнату в сопровождении Конни. – Фиона, дорогая, что за тайны, о которых не хочет сообщить нам Фред?
– Это будет стоить тебе бутылки шампанского, – предупредил племянник.
– Я не собираюсь тратить на вас свое доброе вино, пока не узнаю, в чем дело, – упрямо возразила миссис Дюран.
Она и вообразить не могла, что между племянником и Фионой существуют какие-то романтические отношения. Ведь Фред всегда протягивал руку помощи нуждающимся. Миссис Дюран уже смирилась с мыслью, что он закончит свои дни холостяком.
– Мы не можем дольше держать вас в неведении, дорогая миссис Дюран, – вступила в разговор Фиона. – Мы с Фредом собираемся пожениться.
Фред с вызовом отозвался:
– Только не говори, что эта новость не стоит бокала шампанского, тетя Роза!
Какое-то мгновение миссис Дюран была даже рада, что Фиона не увидела ее лицо, пока она боролась с шоком, который испытала при этом известии.
Хотя долгие годы она мечтала увидеть Фреда женатым и хотя любила Фиону, миссис Дюран просто не могла представить племянника мужем сказочно богатой наследницы Бартон. Ведь он такой независимый мужчина. А его зарплата – просто ничто по сравнению с доходом Фионы.
Фред поднялся и встал рядом с Фионой. Он смотрел на тетушку с тем просящим выражением, как в детстве, когда, совершив какую-то оплошность, умолял о понимании. На мгновение их взгляды встретились, и, поняв, что любимый племянник ждет одобрения, миссис Дюран жизнерадостно скомандовала:
– Иди и принеси шампанское, Фред.
От нее потребовалось все самообладание, чтобы с должной теплотой поцеловать Фиону в щеку.
– Я желаю вам обоим всего счастья в мире, дорогая.
Она была еще раз потрясена, услышав, что они собираются пожениться как можно скорее.
– Мы вынуждены подождать месяц, но после у нас нет причин, чтобы мешкать со свадьбой.
– Но ты ведь не собираешься уходить из «Сан»? – с ужасом спросила миссис Дюран.
– Кажется, будет лучше, если я это сделаю.
Еще раз он посмотрел на тетю с молчаливой мольбой, и она опять ответила ему бесстрастным взглядом.
– Фред собирается писать романы, – объяснила Фиона, не замечая напряжения между Фредом и его тетушкой. – Вам не кажется, что это прекрасная идея, миссис Дюран?
– Если только у него есть талант. Я немного знаю об этих вещах, только всегда считала, что писательский труд отличается от журналистского, – скептически ответила миссис Дюран.
– Фред придумывал для нас такие чудесные истории, когда мы были детьми, – вступилась на защиту Конни. – Я уверена, у Фреда очень живое воображение. Из него получится замечательный писатель.
– Спасибо, подруга. – Фред мрачновато улыбнулся.
Он понял, что тетя не одобряет их помолвки, хотя пока не понимал, что беспокоило ее – болезнь Фионы или богатство невесты. Миссис Дюран также не могла скрыть своего негодования по поводу его ухода из «Морнинг сан».
Что ж. это только начало! Ведь он предвидел такой поворот, когда решил сделать предложение Фионе. Все будут думать, что он гоняется за ее богатством, особенно после того, как бросит работу.
Но даже сейчас, предвидя поток критики в свой адрес, Фред не колебался. Ведь великие люди шли на смерть ради веры. А он верит сердцем и душой, что, если позволит недугу Фионы встать между ними, это будет трусостью с его стороны. Ему захотелось закричать: «Не будьте такими дураками! Я не хочу жениться на Фионе из-за ее денег. Я просто отчаянно люблю ее!»
Но, оставшись наедине с тетей с гостиной – Фиона поднялась наверх, чтобы отдохнуть после ленча, а Конни ушла к викарию, – Фред стал мрачно неразговорчив.
– Ты знаешь, Фред, дорогой, я никогда не вмешивалась в дела своих детей, с тех пор, как вы стали взрослыми. Только я надеюсь, что ты понимаешь, какие перемены повлечет за собой женитьба на Фионе.
– Я подумал об этом, тетя.
– Я не могу представить тебя без работы, – порицающе заметила она.
– Фиона сказала, не так ли, что я буду писать романы, как и мечтал все годы.
– Я впервые слышу об этом, – горько укорила его миссис Дюран.
– Тетя, дорогая, мужчины редко говорят о своих мечтах, если считают, что они вряд ли когда сбудутся.
Миссис Дюран продолжала молча вязать. Потом с многозначительным видом спросила:
– Как ты считаешь, сможет ли доктор Лоррингэм сказать что-то определенное о зрении Фионы в ближайший месяц?
– Понятия не имею.
Фред взял газету и уткнулся в нее, хотя уже изучил ее вдоль и поперек. Он знал, что не слишком добр к тете, но ничего не мог поделать. Она должна была выслушать его, прежде чем осуждать. Зная его так долго, тетя должна была доверять своему племяннику, чтобы ему не пришлось объяснять, как он был бы рад, если бы у Фионы не было ни гроша. Она должна также понимать, что его вовсе не радовало оставлять хорошо оплачиваемую, интересную работу, но у него нет другого выхода. Обычно такая проницательная, почему сейчас она не могла понять, что, если подтвердится, что Фиона прозреет, ничто не заставит его жить на деньги супруги. Почему он должен защищаться и объяснять, что, будь у него хоть малейшая надежда на выздоровление Фионы, он бы не бросил все, чтобы посвятить ей каждый час своей жизни, тем самым хоть как-то уменьшив тяжесть ноши, свалившейся на ее хрупкие плечи. Все было так просто. И если другие этого не видят, значит, дела обстоят совсем плохо! Он отбросил газету и пошел к двери.
– Мне нужно прогуляться. Моей печенке нужно встряхнуться, – попробовал он оправдать свою резкость.
– Очень хорошо, дорогой, – печально улыбнулась миссис Дюран.
Стоял чудесный весенний день. Кучки белых облачков рассыпались по безмятежному лазурному небу. Легкий ветерок шумел в верхушках деревьев. Фред прошел вниз по холму и, дойдя до автобусной станции, подумал: а не проехаться ли в город? Это был Великий четверг, поэтому почти никто не работал. Он мог бы навестить коллег в «Волверхэмптон ньюс», поболтать с Джеффри. Они с Фредом вместе ходили в школу и всегда были хорошими друзьями. Теперь Джеффри верховодит во «Волверхэмптон ньюс», сменив ушедшего на покой отца. Фред увидел подъезжающий автобус и уже собрался остановить его, как ему пришло в голову: если он навестит Джефа, то будет по-дружески позволить ему первому опубликовать сенсационный материал о последней помолвке Фионы Бартон. Но, вспомнив молчаливый упрек тети, решил, что для одного дня этого вполне достаточно. Он побрел прочь, уже чувствуя себя изгоем журналистской братии.
У подножия холма дорога вбегала в небольшой лесок – излюбленное местечко его детства. Только что распустившиеся листочки нежным зеленым кружевом выделялись на фоне яркого неба. Он подумал о Фионе, пребывающей в постоянной темноте, обреченной никогда больше не видеть, как весна обновляет землю, и его любовь к ней болью отозвалась в сердце.
Фред углублялся в лес. Земля, усыпанная фиалками, примулами и нежными, с розовой бахромой анемонами, словно кричала о торжестве жизни. Может, собрать букет и отнести Фионе? А вдруг запах цветов усилит ее страдания, вместо того чтобы принести наслаждение, ведь она не сможет увидеть их форму и цвет?
Фред решил не приносить ей цветов. На следующий год, возможно, с его помощью она сама насобирает букет!
Когда он вернулся домой, Фиона сидела внизу в большом кресле у окна. Страсть зажгла огонь в его крови. Он стоял и любовался ее красотой. Если бы не было тети, он сказал бы любимой: «В твои волосы словно вплетены лунные лучи, а твои губы напоминают темно-красные лепестки роз, а твои удивительные невидящие глаза по-прежнему мерцают так, словно в них горят огоньки». Но так как они были не одни, он только спросил, как она поспала.
– Я проспала почти час, – улыбнулась Фиона. – Наверное, виновато шампанское. Как мило, что вы откупорили бутылочку в нашу честь, миссис Дюран.
– Я просто вернула свой долг, дитя мое. Или ты забыла, как по-королевски угощала нас с Фредом в том ночном клубе?
Фред быстро взглянул на напрягшееся лицо Фионы и быстро сменил тему:
– Конни еще не пришла?
– Нет, дорогой. Но она не должна задерживаться. Я люблю пить чай в половине пятого. Должна сказать, Конни никогда не позволяет, чтобы благотворительность мешала моему комфорту.
– Как мило с ее стороны, – одобрил Фред. – Чем она занимается сегодня, ты знаешь?
Фреда не особенно интересовали благотворительные дела Конни, но он хотел, чтобы беседа не прерывалась, и Фиона смогла вычеркнуть из памяти роскошный ночной клуб и все, что с ним связано.
Пока миссис Дюран подробно объясняла, как Конни пытается организовать под руководством жены викария загородную прогулку для учеников воскресной школы, он был вознагражден нежной, благодарной улыбкой Фионы.
Глава 17
Фиона настояла на том, что вернется в Лондон вместе с Фредом, насладившись более чем достаточно гостеприимством миссис и мисс Дюран.
– Фиона, дорогая, где же ты будешь жить? – обеспокоился Фред.
– В «Ритце» – где же еще?
– Но кто будет присматривать за тобой? Останься здесь еще на несколько недель, пока мы не поженимся.
– Нет. Со мной все будет в порядке. Если это тебя осчастливит, то я позвоню доктору Лоррингэму и попрошу его подыскать медсестру, которая будет жить со мной.
Истинная причина крылась в том, что Фиона остро ощущала неодобрение тетушки. Потому и желала уехать из Кодлингшелла побыстрее. И хотя пожилая женщина изо всех старалась не показывать виду, это создавало напряженную атмосферу, которую Фиона вряд ли могла бы перенести в отсутствие Фреда.
– Ну, если только ты пообещаешь поговорить с Лоррингэмом, – наконец сдался будущий супруг.
Минуло три недели с тех пор, как Фиона вновь воцарилась в своем обычном номере в «Ритце» вместе с милой рассудительной медсестрой средних лет, которая сейчас помогала ей подготовиться к визиту к доктору Лоррингэму.
– Мисс Бартон, дорогая, я не устаю повторять вам, есть все основания для надежды, но еще слишком рано радоваться, – серьезно втолковывала ей сестра. – Может, это всего лишь временное улучшение, как доктор Лоррингэм предупреждал вас по телефону.
– А может, – спокойно возразила Фиона, – это означает, что я снова буду видеть.
Это случилось сегодня рано утром, после того как Фионе принесли апельсиновый сок. Слабый, слабый проблеск серого цвета прорезал темноту. Она смогла разглядеть туалетный столик с тройным зеркалом. Это продолжалось всего лишь секунду, но она тут же яростно позвонила в колокольчик, чтобы рассказать об этом медсестре Винсент.
Медсестра тут же связалась с доктором Лоррингэмом. Он был еще дома. К разочарованию Фионы, он не смог встретиться с ней раньше трех часов дня – ему предстояло прооперировать двоих пациентов.
Все утро и половину дня Фиона провела в напряженном ожидании. Она ничего не сказала Фреду, когда тот, как обычно, позвонил ей в одиннадцать, и приказала сестре Винсент также хранить молчание.
– Вдруг это несбыточная надежда. Но если со мной все в порядке, то, узнает он об этом часом раньше или позже, уже не будет иметь значения. А если ничего не изменилось, Фред избежит ненужного разочарования. Неожиданно Фиона поняла, что так она объясняла Фреду, почему держала Бобби в неведении об истинных причинах ее посещения клиники. Тогда Фред отчитал ее, напомнив о мужской гордости.
Но эти ситуации были не совсем схожи. Если Бобби все равно впоследствии узнал бы о том, что ее прооперировали, то не было никакой необходимости рассказывать Фреду о ее визите к доктору Лоррингэму, если только она сама не захочет этого.
Но только в глубине души Фиона знала – Фред будет рассержен и уязвлен, если узнает, что она не захотела, чтобы он ее поддержал. По совету сестры Винсент она все утро лежала в постели. Потянувшись к телефону, Фиона сняла трубку и попросила соединить ее с «Морнинг сан».
«Фред всегда утверждал, что я быстро учусь», – улыбнулась она про себя.
Давно отказавшись от надежды, что Фиона снова будет видеть, Фред стал еще более настойчиво, чем сестра Винсент, предостерегать невесту от ложного оптимизма.
– Может, тебя ждут чудесные новости, Фиона. Но только я постараюсь даже не думать об этом до тех пор, пока ты не повидаешься с доктором Лоррингэмом. И тебе советую поступить точно так же.
– Но я не могу думать ни о чем другом. Ожидание просто ужасно. До трех часов еще целая вечность.
– Я не смогу приехать и отвезти тебя на Харли-стрит, но я приеду, чтобы забрать тебя оттуда.
– Пожалуйста, не надо, Фред. Приходи, как обычно, сегодня вечером.
– Ты на самом деле этого хочешь?
– Клянусь.
– Ты не возражаешь, если я позвоню доктору Лоррингэму после того, как ты уйдешь?
– Нет, если это сделает тебя счастливее.
Повесив трубку, Фред бессмысленно уставился на стену. Его первой реакцией на то, что Фиона рассказала ему о слабом сером проблеске, был яростный гнев. Разве мало она испытала, чтобы позволить увлечь себя надеждой! Это же просто галлюцинация! Он посмотрел на часы. Поговорить с Лоррингэмом можно будет только через несколько часов.
Он ничем не мог помочь Фионе и постарался сконцентрироваться на статье. Но хотя Фред изо всех сил пытался угодить Хендерсону, он чувствовал, что после того, как подал заявление об отставке – сразу после возвращения из Кодлингшелла, – он больше не принадлежал газете.
Окружающие восприняли известие о его помолвке более терпимо, чем он предполагал. Хотя Хендерсон и заявил с присущей ему прямотой:
– Ты взваливаешь на себя большой груз, парень, женившись на женщине с такими деньгами. От тебя зависит, сумеешь ли ты доказать, что не правы те, кто станет кричать, будто ты лезешь с головой в золотую петлю.
Джун, к его удивлению, была полностью на его стороне.
– Верно, ты очень любишь Фиону Бартон, если попросил ее стать твоей женой, – сказала ему Джун.
Фред знал, что она не имела в виду слепоту Фионы. Джун понимала, что, принимая миллионы Бартона, он подвергал свою любовь последней, решительной проверке.
Она была взволнованна, когда Фред рассказал, что наконец собирается засесть за роман, о котором они так много говорили.
– Ты сможешь сделать это, Фред! Я всегда говорила. Надеюсь, у тебя хватит порядочности предложить его в первую очередь моему агентству.
Он получил множество писем и телеграмм с поздравлениями, некоторые были от людей, чьи имена Фреду ни о чем не говорили. Журналисты пытались взять у него интервью, но он ограничился тем, что позволил напечатать в «Морнинг сан» свою фотографию.
Фред выскочил, чтобы, как обычно, перекусить сандвичем, и снова вернулся к работе, исполненный решимости не думать о Фионе. Но краем глаза он следил за тем, как черепашьим шагом движется стрелка его часов. Наконец она приблизилась к трем.
Фиона должна уже находиться на Харли-стрит. Он молил, чтобы доктор Лоррингэм не заставил ее ждать. Будет ли удобно позвонить через полчаса после назначенного времени? Нет, лучше подождать до без четверти четыре, вдруг консультация затянется или же доктор не сможет принять ее в назначенное время.
Телефон на его столе зазвенел в пятнадцать минут четвертого. Он поднял трубку и услышал голос Фионы.
– Я все еще у доктора Лоррингэма, но мне не терпится сообщить тебе поскорее, – задыхаясь затараторила она. – Фред, со мной все будет в порядке.
– Ты имеешь в виду глаза…
– Что же еще? – взволнованно рассмеялась Фиона. – Мне предстоит еще одна операция. Подправить кое-что – так сказал доктор Лоррингэм. Не о чем беспокоиться. Я снова буду видеть. Мне даже не придется носить очки.
Фред только сейчас смог выдохнуть:
– Фиона, я так благодарен. Так благодарен, что ты позвонила.
– Доктор Лоррингэм настаивает, чтобы я немедленно вернулась в клинику. Он уже позвонил директрисе. – Она смущенно добавила: – Боюсь, нам придется отложить свадьбу на несколько недель. Но мы все хорошенько обсудим, когда увидимся сегодня вечером.
– Да, правильно, – поддакнул Фред. – Поговорим об этом позже.
Но еще не успела Фиона положить трубку, как он вдруг осознал, что означает лично для него такой поворот событий. Ей больше не потребуется человек, который присматривал бы за ней днем и ночью. Ей не нужно будет хоронить себя в деревне – они присмотрели прекрасный домик в георгианском стиле в восточном Сассексе, но, слава богу, Фиона еще не успела подписать документы! Она сможет вернуться к своему обычному образу жизни, порхая с одного модного места на другое. Сможет выбрать мужа из блестящего окружения, вместо того чтобы выходить замуж за мрачного нищего журналиста.
Оглядывая свою маленькую, неряшливую комнатку, заваленную газетными вырезками, с картой мира, прикрепленной к стене, Фред попытался поздравить себя с тем, что он счастливо отделался. Теперь ему не придется бросать работу, чтобы стать сиделкой при богатой слепой супруге, благодарить ее за каждый кусок хлеба, за крышу над головой до тех пор, пока он не станет писать романы, которые понравятся публике.
Кого волнует то, что он по уши влюблен в нее? Ему была хорошо знакома грызущая боль в сердце, когда он представил себе, как будет жить без Фионы. Со временем острая тоска превратится в тупую боль, которая станет частью его самого на всю оставшуюся жизнь.
Да, да, да, он поговорит сегодня с Фионой. Что касается его, то она может чувствовать себя свободной, словно ветер. Фред очень надеялся, что Фиона не станет разыгрывать «благородство», делая его положение еще более невыносимым.
Первое, что он заметил, войдя в ее гостиную, – бутылка шампанского, охлаждающаяся в ведерке. Забыв о собственных проблемах, Фред суеверно подумал: «Не слишком ли она торопится? Ведь впереди еще одна операция. О, почему она не подождала того дня, когда наконец сама сможет налить себе бокал?»
– Фред, дорогой, какой ты милый, что пришел пораньше. – Фиона узнала его походку, едва мужчина ступил на толстый ковер ее комнаты.
Он подошел и легонько поцеловал ее:
– Как я рад за тебя!
– Будь счастлив – за нас! – поправила она. – Я чувствую, что повеселюсь сегодня. А ты, милый? Давай начнем с вина.
Он наполнил два бокала и вложил один в ее руку, затем легонько чокнулся с ней:
– За тебя, Фиона.
Она зажала бокал в ладонях:
– Что случилось, Фред?
Он испугался:
– Ничего. С чего ты решила?
– Мне кажется, у тебя что-то на уме. Ты не кажешься счастливым.
Поняв, что, наверное, выдал себя, Фред уже был готов сказать правду о том, что теперь, когда с ее глазами все будет в порядке, она может считать себя свободной. Но он взглянул на нетронутый бокал и припомнил свои опасения. Если он скажет сейчас, что ей совсем необязательно теперь выходить за него замуж, то потом никогда не сможет разубедить Фиону, что вовсе не из жалости он делал ей предложение.
Наверняка даже такой выдающийся доктор, как Лоррингэм, не может на сто процентов быть уверенным в результатах операции. Нужно подождать, когда зрение окончательно вернется к этой прекрасной мужественной женщине.
– Дорогая, – Фред напустил на себя легкомысленный вид, что далось ему с трудом, – просто я ошеломлен замечательной новостью. Выпей, милая, и давай веселиться, как ты предлагала.
Он чокнулся с ней, и на этот раз она чуть-чуть отпила.
– Ты бы не мог освободиться на часик-другой завтра утром? Я хочу съездить с тобой к адвокатам по поводу нашего дома…
– Ты ведь не хочешь покончить со сделкой прямо сейчас? – прервал ее Фред.
– Почему бы и нет? Или тебе это все не по душе, дорогой? – Ее голос был мило озабочен.
– Мне все нравится. – В его памяти мелькнули строгие, очаровательные очертания дома, розовый кирпич среди хвойных деревьев в дымке серо-розового рассвета. – Только что ты будешь делать в деревенском доме в Англии, Фиона, теперь, когда снова все будешь видеть?
