Текст книги "Дом на краю прошлого"

Автор книги: Барбара Эрскин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 31 страниц)

Они уже раздвигали занавески, увозили ее, освобождая место для новой пациентки. Саймон Фрейзер ждал ее в палате.

– У меня еще две пациентки, но я решил, что сначала взгляну на вас. Как вы себя чувствуете?

– Лучше. – Джосс приподнялась на подушках.

– Вот и славно. – Он склонил голову набок. – Домой – и отдыхать пару недель. Я говорил с вашей сестрой. Она заверила, что со всем справится. Это так?

Джосс слабо рассмеялась.

– Она умеет справляться.

– Прекрасно. А вы должны настроиться на отдых, Джосс. Я настаиваю.

Когда она вернулась домой, вся семья была в сборе. Ее решительно уложили в постель, где, как она узнала, ей и надлежит оставаться, даже когда приедет эксперт от Сотбис, чтобы забрать вино на аукцион.

Они рассказали ей обо всем вечером.

– Ты бы видела, с какой осторожностью они все паковали. Как с золотой пылью обращались. Говорили, наклейки и пробки должны быть в хорошем состоянии. Я дышать боялся, пока был рядом с ними. – Люк сел на кровать. Они вместе с Лин и Томом только что проводили машину, увезшую бутылки. – Мы можем получить неплохие деньги, Джосс. Этот эксперт сказал, что все выглядит прилично. Условия хранения в погребе идеальные. Так что он надеется, аукцион пройдет хорошо.

Джосс это немного отвлекло. Помог и приезд Дэвида через несколько дней.

– Вот тебе книги. Статьи. Письмо от твоего нового издателя! – Он свалил кучу вещей на ее кровать и сам уселся рядом.

– Мой новый издатель? – Она смотрела на него, не смея верить.

Он кивнул, явно наслаждаясь ее удивлением.

– Ему понравились твои наметки и те две главы, что ты послала. Он высказал некоторые предложения в письме и сделал пару замечаний, которые, как он полагает, могут тебе помочь. И он готов заключить с тобой контракт и выплатить аванс. Нет… – Дэвид поднял руку, чтобы она не слишком на многое надеялась. – На крышу этих денег не хватит, но все-таки начало. И у тебя есть веские основания, чтобы лежать тут и сочинять великолепную прозу, а Люк с Лин пусть за тобой ухаживают, пока ребенок подрастает. Джосс рассмеялась.

– Ну, надеюсь, он подрастет быстро. Пока я плоская как блин. Если бы не видела изображение на экране, не поверила бы, что он там есть.

– А он – это он, так?

– Не знаю. Просто так выразилась. – Она улыбнулась. – Сестра, правда, говорит, что, скорее всего, мальчик. Утверждает, что от мальчиков всегда больше беспокойств, чем от девочек. – Она распечатала письмо от издательства «Хиббердс», которое Дэвид положил ей на кровать.

– Это от Роберта Кэсси лично, – подчеркнул Дэвид, наблюдая за выражением ее лица. – Он был очень заинтригован тем, что ты решила поселиться в этом доме.

– Три тысячи фунтов, Дэвид! Он собирается заплатить мне три тысячи фунтов! – Она помахала письмом. – И ты говоришь, что это мало? Да это же целое состояние! Лин! Ты только посмотри!

Сестра только что появилась в дверях с подносом. За ней топал Том. Он пробежал через комнату и попытался взобраться на кровать.

– Мама, на ручки, – заявил он, проползая между книг и бумаг и весело подпрыгивая на одеяле.

– Ты не забывай о своем маленьком братце, старина, – предупредил его Дэвид. Он взял мальчика и посадил его на колени. – Или сестре, хотя Бог не допустит, чтобы девочка была такой беспринципной, чтобы угрожать ранним появлением. – Он засмеялся, когда Джосс наклонилась, чтобы шутливо шлепнуть его.

Они все дружно спустились вниз, и Джосс снова легла на подушки. В руке она держала письмо от Роберта Кэсси, которое перечитала уже раз десять. Контракт. Аванс в счет авторского гонорара и заказ на следующую книгу. Следующую книгу! Да она эту только-только начала!

Ее глаза остановились на компьютере, который Люк принес наверх и установил на столе около окна. Она уже далеко ушла в создание книги. Вынужденное безделье дало ей время продумать все до конца. Мысли галопом проносились в ее голове, она за ними не поспевала, приключения следовали одно за другим. Скоро она встанет, наденет халат и сядет за стол у окна, откуда хорошо видно, как сгущаются сумерки в саду, а ее пальцы тем временем будут рассказывать, как Ричард прячется в огромном стоге сена при свете летней луны.

Когда через полчаса заглянул Люк, она спала, все еще сжимая в руке письмо. Он осторожно взял его и прочел, потом с улыбкой присел на кровать, разглядывая ее лицо. В свете настольной лампы оно все еще казалось худым и усталым. Но необыкновенно красивым, даже сексуальным. Он наклонился и легонько, чтобы не разбудить, поцеловал ее.

За его спиной, за окном внезапно забила крыльями птица, которую, видимо, швырнул в стекло ветер. Потом так же внезапно она исчезла. Занавески раздувались от ветра, и он поежился от холодного сквозняка. Встал, подошел к окну и выглянул. За окном было темно, и он мог видеть лишь отражение лампы в стекле. Он вздрогнул и задернул шторы.

Люк еще немного постоял, глядя на спящую Джосс. Теперь на ее лице была легкая улыбка, и щеки слегка порозовели. На подушке лежал бутон розы. Белый, только краешки лепестков розовые. Люк не мог отвести от цветка глаз. Почему он не заметил его раньше? Наклонившись, он взял бутон и присмотрелся. Роза была ледяной, как будто ее только что принесли из сада. Дэвид. Наверняка ее принес Дэвид. Люк гневно нахмурился, бросил розу на прикроватный столик и решительными шагами вышел из комнаты.

15

– Почему он вернулся в Лондон? – Джосс сидела в постели, облокотившись на подушку, и смотрела на Лин. – С чего бы это вдруг?

Лин пожала плечами.

– Мне кажется, они с Люком вчера повздорили. – Она составляла кофейные чашки на поднос.

– Что значит повздорили? – нахмурилась Джосс. – По поводу чего?

– А ты не догадываешься? – взглянула на нее Лин. – Люк считает, что Дэвид к тебе неравнодушен.

Джосс открыла было рот, чтобы возразить, но сказала лишь:

– Это глупо.

– Разве?

– Сама знаешь. Мы с Дэвидом были коллегами. Да, он хорошо ко мне относится, и я к нему тоже. И все, больше ничего. Люк не может иначе думать. Бред какой-то. Черт побери, я ведь беременна!

– Люк думает, что Дэвид дарит тебе цветы.

– Цветы! – поразилась Джосс. – Да никаких цветов он мне не дарил. И даже если бы дарил, что тут такого? Гости часто приносят хозяйкам дома цветы.

Лин пожала плечами.

– Лучше поговори с Люком.

Джосс откинулась на подушки и глубоко вздохнула.

– Лин. – Она легко провела пальцами по покрывалу. – А какие цветы дарил мне Дэвид?

Лин коротко засмеялась.

– А это важно?

– Да, я думаю, важно.

– Тогда спрашивай Люка. Я не знаю.

– Обязательно спрошу. Он не может так просто выгонять гостей.

– Я не думаю, что он его выгнал. Дэвид сам уехал. Позор да и только. Мне нравится Дэвид. И в доме веселее, когда гости.

Она говорила без обиды, спокойно, но Джосс на мгновение отвлеклась от собственных забот.

– Тебе здесь слишком одиноко, Лин? Ты скучаешь по Лондону?

– Нет. Конечно, нет, я же тебе уже говорила. – Лин подхватила поднос.

– Я чувствую себя виноватой. Тебе приходится так много хлопотать, пока я лежу в постели. – Джосс положила руку на плечо Лин. – Сама знаешь, мы бы без тебя пропали.

– Знаю. – Лин смягчила резкость своего ответа улыбкой. – Не беспокойся, я крепкая. Этот дом не требует тяжелой работы, и ты знаешь, как я люблю Тома. – Она помолчала. – Джосс, отец только что звонил. Последние результаты анализов хорошие.

– Слава Богу! – Джосс улыбнулась. – Ты должна поехать и повидаться с мамой. В любое время.

– Обязательно съезжу.

– Я бы тоже поехала, если бы могла, ты ведь понимаешь.

Лин натянуто улыбнулась.

– Ну, разумеется, – сказала она и локтем открыла дверь, с трудом удерживая тяжелый поднос. – Саймон скоро подъедет. Он просил не говорить тебе, а то у тебя давление подскочит! – Она снова улыбнулась. – Вам, мадам, полагается дышать по принципу йоги и размышлять. Когда ты достаточно успокоишься, тебе, возможно, разрешат спуститься вниз.

В конечном итоге врач разрешил ей передвигаться по дому. Никакой домашней работы, и даже не пытаться поднять Тома. Такие вот инструкции.

Оставшись одна в кабинете, она тут же позвонила Дэвиду.

– Как это называется – уехать и даже не попрощаться?

Люк уехал в Кембридж за запасными частями, его она не имела возможности ни о чем расспросить. Она уловила в голосе Дэвида колебание.

– Джосс, может статься, я уж слишком часто стал к вам ездить.

– Что ты этим хочешь сказать? – нахмурилась Джосс. – Лин считает, что ты поссорился с Люком. Такого не может быть. Никто никогда не ссорится с Люком.

– Разве? – Дэвид помолчал. – Давай скажем так: мы с Люком не сошлись по одному вопросу. Ничего серьезного. Я просто решил, что пора возвращаться и начать готовиться к новому семестру. Ничего особенного.

– О чем вы спорили? – Она взглянула на дверь. В доме было тихо. Лин с Томом отправились на прогулку.

– Он считает, что я чересчур поощряю твою одержимость домом. – Дэвид ничего не сказал о внезапной враждебности Люка. Его диком обвинении насчет розы.

Джосс молчала.

– Джосс, ты меня слышишь?

– Да, слышу. Я не думала, что ему это не по душе.

– Он не возражает против твоего интереса к истории дома. Ему и самому любопытно. Он лишь не хочет, чтобы этот интерес выходил за разумные рамки.

Когда Люк вернулся, Джосс набросилась на него.

– Какого черта ты поссорился с Дэвидом и выгнал его? Если тебе не нравится, что он занимается изысканиями по поводу дома, скажи мне, не ему. Я его сама просила!

– Джосс, ты становишься просто одержимой…

– Верно, но это не имеет отношения к Дэвиду!

– А я думаю, что имеет. – Люк сжал губы.

– Нет. Кроме того, тут нечто большее, верно? Ты вбил себе в голову дурацкую идею, что он в меня влюблен.

– Я вовсе не считаю ее дурацкой, Джосс. Это видно всем, включая тебя, – грустно сказал Люк. – Ты же не можешь этого отрицать.

Она немного помолчала.

– Он хорошо ко мне относится, я об этом знаю. И я к нему. – Она отважно взглянула в глаза Люку. – Но это не значит, что мы собираемся завести роман. Люк. Ты – мужчина, которого я люблю. За тебя я вышла замуж, ты отец моих детей. – Она на мгновение положила руку на живот и немного поколебалась. – Люк, ссора возникла из-за каких-то цветов?

Люк пожал плечами.

– Роза обычно считается признанием в любви, так я понимаю.

– Роза. – Она вся похолодела.

– Он оставил розу на твоей подушке. – Лицо Люка исказил гнев. – Будет тебе, Джосс, даже ты должна признать, что это значит.

Она проглотила комок в горле. Роза, которую она нашла на столике у кровати, была холодной и мертвой. Она знала, что не Дэвид ее принес.

На долгое время Джосс перестала говорить о доме и семье. Читала материнские дневники, когда бывала одна, лазила на чердак, когда хотела отдохнуть от компьютера, а Люк лежал под машиной. Дэвид в этот семестр больше не появлялся и не присылал ей ни вырезок, ни записок относительно своих расследований.

Воспользовавшись помощью Лин, присматривающей за Томом, Джосс, под предлогом посещения женской консультации и необходимости собирания материала для книги, пару раз съездила в Ипсвич и Колчестер. Там она ходила по библиотекам, просматривала книги по местной истории, интересовалась средневековыми костюмами, едой и политикой пятнадцатого века. Получив добро от Саймона, она отдыхала, только когда чувствовала себя усталой. Она ездила по окрестностям, сама удивляясь, что вдали от дома и напряженных отношений с Лин она чувствовала себя куда счастливее и увереннее. У Джосс создавалось впечатление, что она пишет под диктовку Ричарда. Ей стало казаться, что роман действует на нее как заклинание. Когда она думала только о нем и забывала о семье, членом которой являлась по рождению, дом оставался приветливым, не навязывал ей свои воспоминания, довольный тем, что она вплетала его историю в свой роман и разделывалась с легендами, записывая их так подробно на бумаге.

Иногда, когда приходила ее очередь делать что-то по хозяйству, она зачастую разгибала спину, отрываясь от груды разбираемого белья, от мытья посуды или вытирания пыли, и прислушивалась. Но голоса в ее голове были скорее плодом ее воображения. Возможно, духи покинули дом. А, может, их там никогда не было.

Спустя несколько недель появился Геральд Эндрюс. На заднем сиденье его машины высилась стопка книг.

– Подумал, стоит их вам оставить. Просмотрите, когда будет время. Торопиться некуда, отдадите, когда захотите. – Он пожал плечами. – Я надеюсь в следующем месяце лечь в больницу. Как вы думаете, когда я оттуда выйду, смогу я пригласить своих друзей и снова навестить вас? Мне так хочется присутствовать, когда они станут разглядывать своды. – Он заговорщически улыбнулся, а Джосс заверила, что будет ждать его с нетерпением. Она отнесла книги в кабинет и спрятала за креслом. Люк никогда не заметит, что книг прибавилось.

Несколько дней она не обращала на них внимания, пока не сообразила, что они могут стать блестящим источником материала для ее романа. Она стала вытаскивать их по одной и, если не сидела за компьютером, пролистывала их в поисках информации.

Там было все, особенно в путеводителях по Восточной Англии викторианского периода. Легенды, слухи, истории про привидения. Белхеддон-Холл пользовался дурной репутацией со дня своего основания.

Короткий, серый март тем временем сменился апрелем. Ее живот, наконец, слегка округлился. На вербах появились золотистые сережки, в живой изгороди мелькали светло-коричневые бутоны орешника. Подснежники и примулы сменили нарциссы. Под растущей рукописью она хранила листок со своим фамильным генеалогическим древом. Джосс постоянно добавляла туда отдельные детали – даты рождений, браков и смертей, забираясь вглубь уже больше чем на сто лет. Так много смертей. Это удручало. Джосс отодвигала рукопись и снова читала все, что можно, о доме. Она реже бродила по комнатам, разве что со щеткой и совком, или стопкой чистого белья и полотенец, которые надо было разложить по шкафам и ящикам, или когда подходила ее очередь стряпать, что случалось нечасто, поскольку она так же сильно ненавидела готовить, как Лин любила. Стоя у горячей плиты, она ловила себя на том, что снова прислушивается к голосам.

Иногда, когда Лин, Тома и Люка не было дома, Джосс практически против своей воли забиралась на чердак и бродила по пустым комнатам, внимательно прислушиваясь. Но слышала она лишь завывания ветра и со вздохом возвращалась в кабинет или спальню.

Она сумасшедшая – она это знала. Идиотизм – стремиться снова услышать голоса. Но то были голоса ее маленьких братьев; ее единственная связь с семьей оборвалась навсегда. Она стала отлынивать от работы над романом, придумав для себя версию, что якобы ее одержимость книгой изгнали Сэмми и Джорджи из дома. Но даже когда она не писала, в доме стояла тишина и внутри у нее было пусто, по поводу чего она печально улыбалась, похлопывая себя по растущему животу. От этой пустоты она терялась и ощущала неудовлетворенность.

Люк заметил ее беспокойство и попытался помочь.

– Лин предлагает сводить Тома в зоопарк, считает, что ему будет любопытно. С тех пор, как мы сюда перебрались, мы его почти никуда не водили. Давай отправимся туда на целый день все вместе. И ты уедешь из дома. – Он заметил, что она перестала в одиночку бродить по дому.

У Джосс сразу поднялось настроение.

– Здорово придумано. Будет интересно. Тому понравится!

Они назначили поездку на следующую среду, и Джосс принялась с нетерпением ждать этого дня. Ее бессмысленные посещения чердака прекратились, она стала помогать Лин подготавливать сына к встрече с животными, показывая ему картинки со слонами, львами и тиграми и рассказывая о других животных, которых они могут там встретить.

В ночь на среду Том плохо спал от возбуждения.

– Сами виноваты. – Джосс устало поднялась.

Они сидели за кухонным столом, заканчивая ужин, когда детская сигнализация сработала второй раз за вечер. – Моя очередь. Пойду и посмотрю, что там случилось.

Она вышла в большой холл, куда крики ребенка доносились с удвоенной силой. Том уже орал от души. Она подошла к лестнице, вгляделась в темноту и потянулась к выключателю.

Тень на стене на повороте лестницы была явно мужской. Она зловеще склонилась над ней, пока Джосс стояла, вцепившись в перила. Она стояла мгновение, глядя вверх, парализованная страхом. Вопли Тома не прекращались.

– Том! – В ее шепоте звучала тревога. Она поставила ногу на первую ступеньку, заставив себя двигаться. – Том!

Одна из рук тени приподнялась, маня ее к себе. Джосс замерла и вытянула шею, стараясь заглянуть за поворот. Водонепроницаемый плащ Люка висел на углу перил там, где кончалась лестница. И видела она тень от этого плаща.

В ту ночь ей приснился кошмарный сон. Проснулась она, дрожа и вся в поту. Во сне огромный металлический барабан на ножках медленно шел к ней через комнату. Сверху на нем была треуголка набекрень, подчеркивающая злобное выражение пуговичных глаз. Его руки, похожие на гигантские прищепки, были протянуты к ней. Как он двигался, она не могла понять из-за сверкающего алюминия, из которого он был сделан. Джосс резко проснулась и долго лежала, боясь пошевелиться. Сердце бешено колотилось. Рядом заворочался и застонал Люк. Она внимательно прислушалась. Ничего, кроме его легкого посапывания. У Тома тоже тихо. Ни звука в доме. Казалось, даже в саду стояла мертвая тишина.

Утром она проснулась с дикой головной болью. Села, взглянула на будильник и снова со стоном упала на подушку. Ей было слышно, как Лин весело разговаривает с Томом, поднимая его с постели. Малыш жизнерадостно смеялся. Люка нигде не было видно.

К тому времени как все позавтракали, ей уже было ясно, что она не в состоянии ехать с ними в зоопарк. Голова кружилась, она чувствовала себя настолько усталой, что едва могла двигаться.

– Отложим, поедем в другой день. – Обеспокоенный Люк наклонился над ней.

– Нет. – Она покачала головой. – Нет, не стоит разочаровывать Тома. Вы поезжайте. Я вернусь в постель и посплю еще немного. Затем поработаю над книгой. Честно, все будет хорошо.

Она помахала им рукой, хотя сердце разрывалось при виде слез Тома, который расстроился, что мама не едет с ними. Голова все не проходила. Она вернулась в дом.

Проснулась Джосс уже после двух часов. Утреннего солнца как не бывало, небо стало хмурым и затянулось тучами. Спускаясь вниз, она слышала, как гудит ветер в каминной трубе.

Она приготовила себе кофе и бутерброд и долго сидела за кухонным столом, прежде чем надеть куртку и выйти на свежий воздух.

Она остановилась на берегу озера и, засунув руки в карманы, наблюдала, как ветер гонит темные волны. Съежившись от холода, она смотрела в глубину, решительно отталкивая от себя мысль о маленьком мальчике с банкой для головастиков, склоняющемся к воде на скользком берегу.

Сзади раздался звук, и она замерла. Повернувшись, оглядела лужайку. Никого. Джосс прислушалась, напряженно пытаясь выделить звуки на фоне завывания ветра, но ничего не услышала.

Повернувшись, она медленно направилась к дому. Чашка чая – и за книгу. Она слишком много времени провела впустую, ей надо работать.

Сэмми!

Держа одну руку на мышке, а другую на клавиатуре, Джосс подняла голову, прислушиваясь. Кто-то бежал по лестнице.

Сэмми! Поиграй со мной!

Затаив дыхание, она медленно встала и на цыпочках направилась к двери.

– Эй! Кто там? – Она осторожно повернула ручку двери. – Эй!

Выглянула в холл и, прищурившись, попыталась разглядеть лестницу.

– Здесь есть кто-нибудь? Сэмми? Джорджи?

Тишина казалась наэлектризованной, как будто кто-то еще затаил дыхание и ждал.

– Сэмми? Джорджи? – Она сжимала ручку так, будто от этого зависела ее жизнь, между лопатками побежала холодная струйка пота.

Джосс заставила себя шагнуть в холл и медленно начать подниматься по лестнице.

– Вы знаете, вам не следует пить снотворное. – Саймон сидел рядом с Джосс на стуле в кабинете и внимательно наблюдал за ней. – Выкладывайте. Что с вами? Вы ведь не боитесь рожать?

– Немного. Какая женщина не боится? – Джосс встала и отошла к окну, повернувшись к врачу спиной. Ей хотелось спрятать лицо. Во дворе Лин и Том играли в футбол на траве. Не приближайтесь к воде, хотелось ей крикнуть. Не подходите слишком близко. Но, разумеется, Лин не позволит ребенку подойти к озеру. Помимо всего прочего, озеро сейчас окружала плотная стена растительности.

Голос прозвучал громко прямо в комнате. Сегодня с утра она слышала его в третий раз. Джосс резко повернулась и взглянула на врача.

– Вы слышали?

Саймон нахмурился.

– Что? Простите?

– Кто-то звал. Вы слышали?

Он покачал головой.

– Идите сюда, Джосс, и сядьте.

Она поколебалась, потом подошла и села на кончик стула напротив него.

– Видно, у меня слуховые галлюцинации. – Она заставила себя улыбнуться.

– Возможно. – Он помолчал. – И как часто у вас такие галлюцинации, Джосс?

– Не очень часто. – Она смущенно улыбнулась. – Когда мы только что сюда переехали, я начала слышать мальчиков, они кричали, играли, и еще Кэтрин – голос, зовущий Кэтрин. – Она передернула плечами, ей трудно было продолжать. – Я не хочу, чтобы вы решили, что я созрела для смирительной рубашки. Я не сошла с ума. И я это не придумала… – Она снова помолчала. – По крайней мере, я не думаю, что придумала.

– Мы с вами говорим о духах? – Он поднял брови. Наклонился вперед, поставив локти на колени и пристально вглядываясь в ее лицо.

Она отвернулась, не в состоянии встречаться с ним взглядом.

– Наверное.

Последовала длинная пауза. Он ждал, не скажет ли она чего-нибудь еще. Джосс нервно засмеялась.

– Беременных женщин часто мучают фантазии, верно? И я ведь беременна с тех пор, как мы сюда переехали.

– Так вы считаете, в этом все дело? – Саймон откинулся в кресле, перекинул ногу на ногу и взглянул на Джосс с напускным безразличием.

– Это вы должны сказать. Вы же врач.

Он глубоко вздохнул.

– Я не верю в привидения.

– Значит, я схожу с ума.

– Я этого не говорил. Мне думается, вы были истощены физически и морально с той поры, как перебрались сюда. Мне думается, что вы позволили романтике, истории и пустоте дома взять верх над вами. – Он вздохнул. – Полагаю, если я предложу вам поехать отдохнуть, вы скажете, что об этом не может быть и речи?

– Вы же знаете, Люк не может уехать. У него сейчас три машины в гараже. Мы даже обсуждали, не взять ли ему помощника.

– И без него вы, разумеется, уехать не можете? – Он все еще изучал ее лицо. Слишком худое. Слишком бледное.

– Разумеется. – Она улыбнулась.

Почему же ему мерещится, что ее ответ не имеет никакого отношения к Люку?

Он тряхнул головой.

– Тогда вы должны строго следовать правилам, Джосс. Больше отдыхать. По-настоящему отдыхать. Больше общаться с людьми. Я понимаю, здесь имеется некоторое противоречие, но ведь у вас есть такое сокровище, как Лин. Я знаю, вы радушно принимаете гостей, они помогут вам расслабиться. Вам нужно отвлечься, вам необходимо больше смеха и, если без перебора, больше шума.

На этот раз она рассмеялась по-настоящему.

– Саймон, если бы вы знали, как ужасно это звучит. Я вовсе не одинока. Я не страдаю от тишины и уверена, что мне ничего не мерещится.

– Получается, что вы верите в привидения.

– Да. – Одно-единственное слово, но сказанное частично с вызовом, частично со смущением.

– Когда я увижу что-нибудь собственными глазами или услышу что-нибудь, я вам поверю. – Он потянулся и встал. – Увы, жаль, но с бессонницей я вам помочь не в силах. Больше гуляйте на свежем воздухе, пейте какао перед сном, позаботьтесь о чистой совести, вот и все, что я, как врач, могу вам посоветовать. – Он повернулся к двери, потянулся к ручке и снова обернулся. – Надеюсь, вы не боитесь привидений, Джосс?

– Нет, – решительно ответила она. – Я не боюсь.

Чердак был весь наполнен солнечным светом. Он высветил следы дождя и пыли на стекле и полосами плясал в воздухе. Прекрасная декорация для одной из сцен из ее романа, все то, что надо – жаркое солнце, запах столетий, старый дуб, пыль и абсолютная тишина. Джосс слегка запыхалась, поднимаясь по лестнице, но решительно направилась к старому сундуку в конце комнаты и откинула тяжелую крышку. Еще несколько дней назад она справилась с замком. Ей не хотелось просить Люка спилить замок, поэтому она часами сидела на полу со шпилькой, и внезапно замок щелкнул и открылся. Полная энтузиазма, она приоткрыла крышку и увидела книги, бумаги, письма и букет засохших цветов. Она взяла букет и присмотрелась к ним. Розы. Старые увядшие розы, обесцветившиеся от времени, перевязанные шелковой лентой. Она осторожно положила цветы на пол рядом с собой и принялась просматривать бумаги. Из глубины сундука поднимался густой запах кедра.

На дне она отыскала дневник Джона Беннета, того самого, который женился на ее прабабушке в 1893 году и через десять лет, в 1903, исчез, не оставив следа.

Последняя запись в дневнике, который велся нерегулярно примерно в течение пяти лет, была датирована 29 апреля 1903 года. Почерк был корявым, строчки набегали одна на другую.

«Итак, он забрал еще одну жертву. Мальчик умер. Следующим буду я. Почему она не может понять, что происходит? Я попросил, чтобы в доме провели святое причастие, но она отказалась. Иисус Христос, всемилостивейший, спаси нас».

И все.

Джосс сидела на закрытом сундуке с дневником на коленях и смотрела в пыльное окно. Небо было ослепительно голубым. Иисус Христос, всемилостивейший, спаси нас! Слова эхом звучали в ее голове. Что случилось с Джоном? Просто сбежал или, как он и страшился, умер? Она снова взглянула на дневник, полистала страницы. Вплоть до самых последних записей почерк был твердым, решительным, тема записей обычная – о ферме, деревне и так далее. Она нашла запись по поводу рождения маленького Генри Джона.

«Мэри сегодня в восемь часов легко родила мальчика. У него рыжие волосы, и он похож на отца Мэри».

Джосс улыбнулась, растроганная этой попыткой сострить. Но если это так и было, повод для смеха давно исчез с лица земли.

В начале дневника Джосс нашла короткую запись, относящуюся к его женитьбе на Мэри Саре весной 1893 года.

«Сегодня мы с Мэри обвенчались в церкви в Белхеддоне. Шел дождь, но, мне кажется, вечеринка удалась. Мы так долго ждали этого брака, и я теперь искренне надеюсь, что он будет удачным и плодотворным и что в Белхеддон-Холле воцарится счастье».

Джосс закусила губу. Выходит, он уже тогда знал. Откуда взялся Джон Беннет? Где они с Мэри познакомились? Все нашлось в дневнике. Джон был сыном священника в Ипсвиче, его мать рано умерла. Сам он учился на юриста и несколько лет был партнером юридической фирмы в Бэри. Женившись, он отказался от партнерства, видимо, чтобы заняться Белхеддоном, который по тем временам был большой и процветающей усадьбой с фермами, коттеджами и сотнями акров земли.

Дневник упал на колени. Джосс прислонилась к стене, всматриваясь в тени в дальнем конце чердака. Яркий солнечный свет, грубо высеченные опорные столбы, арочные потолочные балки – все это вместе давало такое сплетение темных теней на обоях, что в нем ей почудилась фигура человека. Она нахмурилась, попыталась сосредоточиться, чувствуя, как сердце начало биться в бешеном темпе. Ладони покрыл пот. Она плотно прижала их к крышке сундука, на котором сидела – его плотность придавала ей уверенности – и взглянула на дверь. Ей показалось, что она находится за тысячу миль от нее. На чердаке было неестественно тихо. Ни обычного поскрипывания половиц, ни мягкого посвиста апрельского ветра, ничего.

– Кто ты? – Шепот показался криком в этой пустоте и тишине. – Кто ты такой?

Ответа не последовало. Тени слегка переместились и снова представляли собой лишь пересечения архитектурных деталей.

Джосс нервно сглотнула и с трудом поднялась на ноги, не заметив, что дневник упал на пол страницами вниз.

– Во имя Иисуса Христа, уходи! – Голос дрожал, она перекрестилась, рука машинально двигалась привычным путем: от головы к сердцу, от плеча к плечу. Медленно, еле передвигая ноги, Джосс двинулась к двери, не сводя глаз с того места на стене, где она видела или думала, что видела, фигуру мужчины. Прижавшись спиной к стене, она выбралась с чердака и побежала. Она сбежала по лестнице, потом по главной лестнице, пробежала через большой холл и влетела в кухню. Здесь, еле переводя дыхание, она бросилась на стул, положила голову на стол и закрыла ее руками.

Паника медленно оставляла ее, дыхание замедлялось. Она прижала ладони к глазам. Потом рефлекторно положила их на живот. Она все еще сидела в такой позе, когда вошла Лин, везя за собой в коляске Тома.

– Джосс? – Лин бросила коляску и подбежала к ней. – Джосс, что случилось? Ты как себя чувствуешь? – Она обняла Джосс за плечи. – Что-то с ребенком? У тебя боли?

Джосс слабо улыбнулась и отрицательно покачала головой.

– Нет, нет. Со мной все хорошо. Немного болит голова, вот и все. Пожалуй, мне следует выпить чашку чая, а то я не в себе.

– Я позвоню Саймону.

– Не надо, – в панике крикнула Джосс. Потом потише повторила: – Нет, не надо, не суетись, Лин. Я в порядке. Честно. Просто я сидела, а потом резко встала, вот и все дела. – Она заставила себя встать, подойти к Тому, распутать его упряжь и помочь вылезти из коляски. – Привет, Том-Том. Хорошо погулял?

Все, что она слышала – детские голоса, голоса ее братьев, не имели никакого отношения к тому, что ужасало поколение за поколением взрослых мужчин и женщин, живших в этом доме. Джорджи и Сэмми родились много лет спустя после смерти их дедушек, бабушек и прародителей. Джон Беннет, Лидия Мэннерс не могли слышать смеха Джорджи и Сэмми на чердаке. С трудом взяв себя в руки, Джосс наполнила водой чайник. Кроме нее, никто ничего не слышит. Никто не беспокоится. Возможно, Саймон и прав. Она довела себя до идиотского нервного состояния в результате беременности. Кто знает, может, все беременные женщины в ее семье мучились подобными фантазиями. Мысль внезапно показалась ей смешной и, ставя чайник на плиту, она улыбнулась.

Лин заметила это и тоже улыбнулась.

– Когда мы собирались гулять, звонил Дэвид, – проговорила она. – Я уверила его, что нам хочется, чтобы он приехал. Сказала, что тебя это взбодрит. Он немного сомневался, но пообещал появиться на следующие выходные. Я правильно поступила?

– Разумеется.

– Я сказала Люку.

– Вот и хорошо. – Джосс взглянула на Лин. – И как он прореагировал?

– Нормально. Я объяснила, что не только тебе нравится Дэвид. И не все у нас тут замужем. – Лин слегка покраснела, а Джосс взглянула на сестру, и внезапная догадка пришла ей в голову. Джосс еще не приходилось видеть, чтобы обычно бесцветная и мрачноватая Лин так сияла. Джосс вздохнула. Бедняжка Лин. Высокообразованный, начитанный и воспитанный Дэвид никогда не обратит на нее внимания.