Текст книги "Дом на краю прошлого"

Автор книги: Барбара Эрскин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 31 страниц)

Прижавшись к Люку, Джосс открыла глаза и уставилась на вышитый балдахин над кроватью. В центре находилась покрытая пылью и паутиной розетка из бледного шелка кремового цвета. Удовлетворенная Джосс потянулась как кошка и огляделась. Ей не хотелось двигаться, приятно было чувствовать на себе вес Люка, ощущать его плоть и близость. На мгновение ей почудилось, что она заметила что-то в углу, но мозг отреагировал не сразу. Она моргнула, внезапно испугавшись, но там уже ничего не было. Просто игра света.

Люк наконец поднял голову и взглянул на нее. Джосс плакала.

– Родная, да что с тобой? – Обеспокоенный, он ладонью утер ей слезы. – Я сделал тебе больно?

Она покачала головой.

– Не обращай внимания. Я в порядке. Сама не знаю, почему плачу. – Шмыгая носом, Джосс выбралась из-под него и соскользнула с постели. Надев юбку, потянулась за колготками, лежащими на пыль ном полу. Как раз когда она натягивала их на себя, раздался звонок.

Люк встал. Натянув свитер, он прошлепал к окну и выглянул.

– Кто-то звонит в парадную дверь! – Он с трудом подавил смех. – Как неудобно! Наш первый гость, а мы с тобой в неглиже.

– Неправда! – Она сунула ноги в туфли и пригладила волосы. – Иди и открой дверь.

Это им не удалось. Нигде ни следа от ключа. Люк прокричал в замочную скважину, что придется пройти к двери черного хода. Так что они принимали свою первую гостью в темноватой кухне. Ею оказалась высокая, приятной наружности женщина, укутанная в теплое пальто и длинный шарф.

– Джанет Гудиар. Ваша ближайшая соседка. – Она протянула руку обоим по очереди. – Салли Фейрчайлд сказала мне, что вы здесь. Дорогие мои, передать вам не могу, как разволнуется деревня, узнав о вашем приезде. Вы серьезно решили тут жить? Такая забытая Богом рухлядь. – Сняв перчатки и бросив их на стол, она подошла к плите и открыла дверцу одной из духовок. Весело сморщила нос. – На кухню придется потратить не меньше двадцати тысяч! Я знаю одного превосходного дизайнера, так что можете воспользоваться. Он тут все сделает по первому классу.

Люк и Джосс обменялись взглядами.

– Вообще-то я хочу оставить на кухне все, как было, – заметила Джосс. Люк нахмурился. Она говорила тихо и зло. – Плита еще прекрасно послужит.

Похоже, гостья удивилась.

– Наверное. Но было бы куда лучше, если бы вы поставили современную систему. И храни вас Господь, если дело дойдет до крыши. Лаура с Филипом вечно возились с крышей. – Она перестала рыскать глазами по кухне и повернулась к ним с теплой улыбкой. – Дорогие мои, выразить не могу, как приятно будет снова иметь соседей. Жду-не дождусь, когда вы переедете. Кстати, я ведь вот зачем пришла – пригласить вас на ленч. Мы живем вон там, через сад, на ферме. – Она широким жестом указала направление. – Мой муж здесь владеет почти всей землей.

Джосс уже открыла было рот, чтобы ответить, но Люк опередил ее.

– Вы очень добры, миссис Гудиар, но мы привезли с собой еду. Думаю, на этот раз мы пообедаем здесь, если вы не возражаете. Нам еще надо все измерить и записать, пока мы здесь.

– Двадцать тысяч! – Он зашелся в смехе, как только они избавились от гостьи. – Знала бы она, что мы переезжаем сюда без гроша за душой, так вычеркнула бы нас из своего рождественского поздравительного списка прежде, чем мы бы туда попали.

– Не думаю, что она хотела нас напутать. Мне она даже понравилась. – Джосс потянула один из ящиков шкафа. – Но в одном она права, Люк. Дел тут невпроворот. Крыша, скорее всего водопровод, опять же электричество, мы ведь не знаем, функционирует ли все это. И плита. Надеюсь, мы сможем ею пользоваться… – Она с сомнением взглянула на плиту. – Но подумать страшно, сколько она будет жрать топлива.

– Справимся. – Он снова обнял ее и притянул к себе. Она заметила, что впервые за долгое время после предательства Барри он выглядит счастливым. – Для начала должен сказать, что видел в одном из сараев целую гору угля. И дрова. Мы справимся, Джосс. Как-нибудь. Ты увидишь.

5

Пустая кружка от пива оставила на столике в пабе мокрый круг, который Джосс старательно переделывала в восьмерку, пока Дэвид Трегаррон пробивался к столику с двумя полными кружками и пакетиком орехов.

Дэвиду, декану исторического факультета школы «Дейм-Фелиция» в Кенсингтоне, было тридцать восемь лет. Два года назад он развелся и жил там же, где и работал, над четырьмя спальнями маленьких мальчиков, в небольшой квартирке с минимальными удобствами. Развод дался ему тяжело, ему сопутствовало множество неприятностей, и в тот трудный период Джосс служила ему надежной поддержкой. Они могли расходиться во мнениях насчет методов преподавания, но во время его трудного развода она всегда была ему верным другом. Она утешала его, когда его жена сбежала на рассвете с любовником, поила его в буфете кофе и минеральной водой и радостно соглашалась со всеми его претензиями и жалобами в адрес женщины, с которой даже не была знакома.

Когда однажды, после того как развод уже стал делом прошлого, он схватил ее руку и сказал: «Джосс, бросай Люка, выходи за меня», он понял, что шутит только наполовину. Он вовремя заметил опасность и взял себя в руки. Обожать Джосс разрешалось. Все остальное запрещалось категорически.

– Ну, и как Люк прореагировал на вдруг обретенное богатство? – Дэвид осторожно опустился на плюшевое сиденье стула и пододвинул ей одну из кружек.

Джосс сухо усмехнулась.

– Поразился. Почувствовал облегчение. Не мог поверить. Не обязательно в таком порядке.

– А ты?

Она вздохнула.

– Грубо говоря, то же самое. Мне все еще хочется себя ущипнуть. За последние недели чего только не наслучалось, Дэвид! Даже в своих самых смелых мечтах я не представляла, что с нами может произойти такое! – Она отпила глоток и задумалась. – Мило с твоей стороны, что ты позвонил и пригласил меня. Если хочешь знать, это первый раз, когда я выбралась из дома за долгое время. Там конь не валялся. Да и дела с фирмой были сплошным кошмаром.

Дэвид поморщился.

– Я очень переживал, когда обо всем узнал. – Он взглянул на нее. – Так они объявили Люка банкротом?

Джосс отрицательно покачала головой.

– Слава Богу, нет! Нас спас коттедж. Его купил дед Люка сразу после войны, он стоил тогда несколько сот фунтов. Когда же отец Люка подарил нам его на свадьбу, он передал нам целое состояние, да благословит его Господь. – Она печально улыбнулась. – Сейчас его можно продать за большие деньги. Если я когда-нибудь доберусь до Барри, я придушу его собственными руками, если Люк или полиция не достанут его раньше. Такой прелестный дом!

– Да, не повезло вам. Но теперь у тебя целый дворец в Восточной Англии.

Она грустно улыбнулась.

– Знаю. Похоже на сказку. Да это и есть сказка. Ох, Дэвид, там так красиво! И у Люка куча планов. Он снова собирается заняться реставрацией старых машин. Ему всегда это нравилось. Мне кажется, административная и бумажная работа ему порядком надоела. К тому же, ему позволили оставить у себя кое-какие инструменты, принадлежавшие фирме, поскольку, по мнению некоторых, они уже устарели и покупатели от них отказываются. У него есть станки, бурильное и режущее оборудование и кое-что еще. Надеюсь, он не ошибается, рассчитывая заработать таким образом. Ведь нам ужасно будет не хватать наличных денег. Следующее лето мы сможем прожить за счет огорода, но сейчас время совсем не подходящее для начинающих огородников! Ты сообрази, мы переезжаем всего за несколько недель до Рождества!

– Джосс, у меня есть идея. – Дэвид подвинулся, чтобы освободить место для шумных выпивох, рассаживающихся за соседним столиком. – Вот почему я настоял, чтобы ты встретилась со мной сегодня. – Он помолчал и театрально вздохнул. – Я знаю, ты не всегда любила преподавать историю!

Джосс рассмеялась.

– Это еще мягко сказано!

– И мы много на эту тему спорили.

– Согласна. – Она с симпатией взглянула на него. – И к чему ты ведешь? Ты далеко не всегда так осторожен в своих предложениях.

– Прежде всего скажи мне, собираешься ли ты снова вернуться к своей профессии там, на новом месте?

Джосс покачала головой.

– Сомневаюсь. В деревне, вероятно, есть школа, я пока еще не уточняла, но думаю, что в тех условиях моя манера преподавания вряд ли подойдет. Честно говоря, я полагаю, что покончила с этим делом, Дэвид.

– Ты ни о чем не сожалела, когда подавала заявление об уходе перед рождением Тома. Даже я это видел.

– И ты, конечно, был рад от меня избавиться. – Она не отводила взгляда от своей кружки.

– Ты знаешь, что это не так. – Он немного помолчал. – Ты – хороший преподаватель, Джосс. Мне было ужасно жаль тебя терять. Во многих отношениях. – Он был явно смущен. Взяв себя в руки с заметным усилием, продолжил: – Ты любишь детей, ты их вдохновляешь. На такое способны далеко не все в нашей профессии. Знаю, мы иногда ругались по поводу твоих методов, но меня волновало лишь то, что ты не успеешь уложиться в программу. – Он замолчал и покачал головой. – Я все смешал в кучу. На самом деле у меня есть предложение, но я не хочу, чтобы ты меня неправильно поняла. Это вовсе не оскорбление или зловещий замысел подорвать твою интеллектуальную целостность. И я не пытаюсь критиковать твои знания или понимание истории, я просто думаю, что тебе стоит как следует подумать о том, чтобы начать писать. Художественные произведения.

Он ждал, не сводя с нее глаз.

– По-твоему, мне это больше подходит, чем серьезная историческая наука? – спросила Джосс, пряча улыбку.

– Так и знал, что ты это скажешь! – Он хлопнул по столу ладонью. – Нет, я не то имел в виду. Ладно, ты рассказывала ребятишкам истории. Они их обожали. Не знаю, может, это и плохая история, но наверняка хорошее преподавание. Они страшно скучали по тебе, когда ты ушла. Джосс, я уверен, что ты можешь зарабатывать этим делом деньги. Я читал несколько твоих рассказов. Ты же выиграла в том конкурсе. Я говорю серьезно. У меня предчувствие, что у тебя получится. У меня есть пара знакомых в издательском деле, и, если хочешь, я могу показать им некоторые из твоих работ. Я не хочу, чтобы ты возлагала на это слишком большие надежды, дело это сложное, но у меня предчувствие насчет тебя. – Он снова улыбнулся. – Хорошее предчувствие, Джосс.

Она тоже улыбнулась.

– Ты славный парень, Дэвид. – Она положила ладонь на его руку.

– А я знаю. – На мгновение он позволил своим пальцам оставаться под ее ладонью, потом неохотно убрал руку. – Значит, ты разрешаешь мне показать кое-кому твои рассказы?

– Разрешаю. И спасибо.

– А я смогу приехать и навестить вас, когда вы устроитесь?

– Разумеется. Я буду по тебе скучать, Дэвид.

Он поднял свою кружку.

– Я тоже, Джосс. Я тоже.

Джосс рассказала Люку о предложении Дэвида в тот же вечер, стоя на коленях на кухне и упаковывая посуду.

Он минутку подумал, склонив голову набок, затем многозначительно кивнул.

– Ты можешь писать и действительно победила в том конкурсе.

– Победить в конкурсе коротких рассказов одно, а зарабатывать этим себе на жизнь – совсем другое, Люк.

– Но попробовать ты ведь можешь. И нам так нужны будут деньги, Джосс. Тут ты не заблуждайся.

Она задумалась, обхватив колени руками.

– Нам нелегко придется в Белхеддоне, верно?

Он кивнул.

– Молись, чтобы крыша не протекала. Твои родители хотели сделать тебе добро, завещав дом, но он потребует много забот.

– Как-нибудь справимся. Вернее, ты справишься. Я рада, что вышла замуж за человека, у которого золотые руки. И кто знает, вот устроимся, и я возьму и напишу бестселлер. – Она взглянула на него из-под упавших на лоб волос. – Мечты сбываются, Люк.

Он встал со стула и сел рядом с ней среди груды ящиков и частично упакованных чашек и тарелок.

– Я знаю, Джосс. – Он обнял ее за плечи, прижал к себе и поцеловал. – Только не забывай, мы не должны терять почвы под ногами. Нам придется работать до седьмого пота, чтобы там все устроить, а это будет нелегко.

6

Когда грузовик медленно отъехал от дома и скрылся за поворотом, Джосс повернулась к Люку и взяла его за руку.

– Все. Мосты сожжены. Назад пути нет. Не жалеешь?

Он улыбнулся.

– Нет, Джосс, не жалею. Мы с тобой пускаемся в новую авантюру.

Они медленно вернулись в кухню. Комната почти не изменилась с тех пор, как они увидели ее впервые. Плита стояла на своем законном месте, потому что, к своей радости, они обнаружили, что после небольшого ремонта она функционирует прекрасно. Тарелки и чашки в буфете сверкали чистотой. Тяжелый стол, украшенный алой геранью, подарком от Джона Корниша, был выскоблен почти до белизны Элис, приемной матерью Джосс. Коробки с их собственной посудой стояли у стены. Во главе стола возвышался стул Тома.

Когда она вошли, Элис стояла, наклонившись над сковородой, помешивая что-то, пахнущее чрезвычайно аппетитно.

– Грузчики уже уехали? – муж Элис, Джо, с помощью маленького внука распаковывал кастрюли, сваливая газеты в огромную кучу в середине кухни.

– Наконец-то уехали, слава Богу. – Люк опустился на один из стульев. – Пахнет замечательно, Элис.

Теща улыбнулась.

– Знаешь, мне и в самом деле нравится готовить на этой плите. Мне кажется, я к ней приспособилась. Вот это – настоящая стряпня! – Плита оказалась первой из всего, что им пришлось отремонтировать еще до переезда. Она взглянула на Джосс. – Почему бы вам не выпить по бокалу вина, пока я тут управлюсь? Джо, пусть Лин возьмет Тома. Она может напоить его чаем. – Элис отошла от плиты, вытирая руки фартуком.

На столе стояли две бутылки вина и упаковка из шести банок пива.

– А штопор? – спросила Джосс, разглядывая бутылки. После нескольких недель сборов и организации переезда она так устала, что еле держалась на ногах.

– При моем маленьком бойскаутском ноже, – пошутил Люк. – Ты разве не помнишь, что сказал старшина грузчиков: не убирайте далеко чайник и штопор, иначе никогда их не найдете. – Он выудил из кармана нож, который и близко никогда не имел дела с бойскаутами. – Тебе пива, Джо? Я, пожалуй, присоединюсь к тебе. Переезд почему-то вызывает жажду.

Джосс сидела за столом, наблюдая, как сестра режет яблоко и дает его Тому, и внезапно ощутила глубокое удовлетворение. Возможно, потребуются годы, чтобы привести все в должный вид, месяцы, чтобы все распаковать и разложить по местам, но наконец-то они здесь. Никакого Лондона, Люку больше не надо ходить в офис, пытаясь разобраться с последними деталями его прошлой жизни. И здесь у них достаточно места, чтобы разместить Элис, Джо и Лин, да и любого другого, кто захочет их навестить. Элис взяла бокал и села рядом с Джосс.

– Пусть потушится пару часов. Потом можно будет поесть. Ты совсем замоталась, дорогая. – Она коснулась руки Джосс.

– Замоталась, но счастлива, – улыбнулась Джосс. – Все у нас получится. Я верю.

– Ну, разумеется. – Джо принялся заталкивать смятые газеты в полиэтиленовый мешок, но ему здорово мешал Том, который вытаскивал их почти с такой же скоростью и разбрасывал по кухне. – Вы будете здесь очень счастливы. – Он потянулся за своим пивом. – Давайте выпьем за Белхеддон-Холл и его обитателей!

Их дружный вопль в поддержку тоста почти заглушил дверной звонок. Люк со стоном поднялся и пошел к двери.

После первого визита почти три месяца назад они несколько раз встречались с Джанет Гудиар, и она все больше нравилась Джосс. Первое впечатление от нее, как от надоедливой и излишне любопытной соседки, оказалось неверным, она была доброй, хотя и не всегда тактичной, женщиной, которая стеснялась лишний раз потревожить соседей. На этот раз в ее корзинке лежала бутылка виски («На всякий случай, но я вижу, что вы уже позаботились об алкоголе») и нечто, оказавшееся соломенной куклой. Она приняла бокал вина от Люка и села рядом с Джосс.

– Вы, возможно, подумаете, что я не в своем уме, – жизнерадостно возвестила она, – но мне бы хотелось, чтобы вы повесили эту куклу где-нибудь на кухне. На счастье.

Джосс протянула руку и взяла искусно сделанную фигурку.

– Просто прелесть. Я, конечно, видела такие…

– Это не из сувенирной лавки, – перебила ее Джанет. – Она была сделана специально для вас одним стариканом, когда-то он работал на ферме, а сейчас иногда возится у нас в саду. Он велел мне передать ее вам. Она ограждает от злых сил.

Джосс подняла глаза от куклы.

– Злых?

– Ну, – Джанет пожала плечами, – вы, верно, уже поняли, что местные несколько странно отзываются об этом доме. – Она смущенно рассмеялась. – Я этому не верю. Здесь так мило.

– Что именно они говорят? – Убрав остатки яблока, Джосс пододвинула тарелку с яичницей Тому и вручила ему ложку.

– Не уверена, что нам нужно знать, дорогая, – тихо заметила Элис. – Взгляните на плиту, миссис Гудиар. Что вы теперь о ней думаете? – Джосс рассказывала матери о двадцати тысячах.

– Я считаю, что она просто замечательная. – Джанет все еще была в счастливом неведении относительно того, какое впечатление произвели ее первоначальные замечания по поводу состояния дома. – И как быстро вам удалось ее наладить.

– Если хотите, приходите к нам попозже ужинать, – вмешалась Джосс. – Мама как всегда наготовила на целую армию.

– Спасибо, но нет. – Джанет допила вино и поднялась. – Я зашла только чтобы передать вам куклу. В этот первый вечер вам меньше всего будут нужны гости. Когда-нибудь в другой раз я обязательно навещу вас. И, пожалуйста, если что-то нужно, не стесняйтесь, заходите, ведь мы живем совсем рядом. Пожалуйста, пожалуйста, не стесняйтесь. – Она улыбнулась всем, надела на голову шарф и вышла.

– Симпатичная дама, эта миссис Гудиар, – сказал Люк Джосс, когда они остались одни в большом холле. Они не стали пытаться пристроить здесь свою мебель. Комната была слишком большой, слишком величественной, и они пришли к выводу, что кроме того, что там уже есть, больше ничего и не требуется.

Ужин был съеден, постели разобраны и первый заказ Люка, ржавый «бентли» 1929 года уже был завезен в гараж. Не потребовалось даже рекламы в газете. Карточка, оставленная в магазине, несколько слов в пабе, и тремя днями позже зазвонил телефон. Полковник Максим из соседней деревни купил эту машину двенадцать лет назад, но у него так и не дошли до нее руки. Люк мог приняться за нее при первой возможности, а потом поработать над «Элвисом», принадлежавшим другу.

Том, утомленный треволнениями дня, улегся спать в собственной комнате без всяких протестов. Старая детская располагалась рядом со спальней Джосс и Люка, и поскольку двери обеих комнат выходили в общий короткий коридор, они легко могли услышать, если ребенок заплачет. Детская представляла собой целый комплекс из трех комнат, одна из которых была превращена в ванную. Окна ванной выходили на север, там было холодно, и даже яркие игрушки Тома не могли ее оживить.

– Занавески, яркий коврик, обогреватель и много ярких, пушистых полотенец, – решила Джосс, держа ребенка на коленях и вытирая его после ванны. Лиин составляла список покупок, сидя на закрытой крышке унитаза. – Спальня и ванная комната Тома – в первую очередь. – Джосс поежилась, несмотря на газовый обогреватель, который Люк установил в комнате. – Я хочу, чтобы он полюбил свой дом.

– По крайней мере, твоя кровать с пологом защитит тебя от сквозняков, – заметила Лин.

Ее спальня, хоть и выходила окнами на юг в сад, была жутко холодной. Ясно, что раньше там зажигали камин. В доме имелась доисторическая обогревательная система, работающая от плиты, но тепло до спален не доходило. Они уже решили, что, видно, им придется мириться с этим и мерзнуть. Тысячи одеял, бутылки с горячей водой, термопижамы – вот на что приходилось надеяться.

– Как ты думаешь, Джо и Элис долго здесь пробудут? – Джосс натянула пуховую пижаму на Тома.

– Столько, сколько ты захочешь. – Лин добавила к списку мыло, туалетную бумагу и чистящие средства. – Мама говорит, что не хочет путаться под ногами, но была бы рада остаться до Рождества. Она помогла бы тебе привести дом в порядок.

– Я знаю, благослови ее Господь. И я хотела бы, чтобы она осталась. Честно говоря, я бы хотела, чтобы вы все остались.

– Ну и что ты обо всем этом думаешь? – Люк обнял Джосс за плечи. Они разожгли небольшой огонь в камине и стоя смотрели на потрескивающие поленья. Лин, Элис и Джо отправились спать, утомившись за день.

– Мне все это кажется осуществленной мечтой. – Джосс облокотилась на тяжелую надкаминную доску, глядя на огонь. – Думаю, здесь стоит установить елку, большую и пушистую, всю в огнях.

– Хорошая мысль.

– Том будет в восторге. В прошлом году он был слишком мал, не понимал, что происходит. – Джосс улыбнулась. – Ты слышал, как он говорил папе: «Том класть бумага сюда». Он вошел в раж, вытаскивая газеты из мешка.

– К счастью, твоему отцу это нравится. – Люк нахмурился. – Наверное, им странно сознавать, что этот дом принадлежал твоим настоящим родителям.

– Странно? – Джосс тряхнула головой так энергично, будто хотела прочистить мозги. – Подумай лучше, как я должна реагировать? Мне даже не хочется называть папу папой, как будто мой настоящий отец может услышать.

Люк кивнул.

– Я позвонил своим родителям, пока ты была наверху. Просто сказать, что мы уже здесь.

Джосс улыбнулась.

– Как там они? Как им живется в Чикаго? – Она знала, что Люк скучал по родителям, особенно по отцу.

– Замечательно. В начале лета следующего года они возвращаются домой. – Он помолчал. Они с Джосс планировали навестить их. Теперь ничего не получится. – Им не терпится посмотреть дом, Джосс. Знаешь, по телефону не очень наговоришься. – Он засмеялся.

Джосс улыбнулась.

– Что верно, то верно. – Она замолчала и задумалась.

– Ты не пробовала еще поискать ключ к тому письменному столу, что в кабинете? – Люк подтолкнул полено носком ботинка и с удовольствием следил, как снопы искр осветили закопченную заднюю стенку камина.

– Я туда вообще сегодня не заходила. – Она выпрямилась. – Я, пожалуй, приложусь немного к подарку Джанет Гудиар и поищу ключ, пока ты принимаешь ванну.

В комнате было холодно, за темными окнами густая темнота ночи. Поежившись, Джосс поставила стакан на один из столиков и пошла к окнам, чтобы закрыть ставни и задернуть шторы. Настольная лампа бросала неясный свет на ковер и оставленную хозяйкой корзинку с шитьем. Джосс долго не могла отвести от нее взгляда. От мысли, что ее мать пользовалась этими изящными ножницами и серебряным наперстком, у нее в горле стоял комок. Джосс нерешительно протянула руку и взяла наперсток. Он подошел ей, как будто был для нее заказан.

На дне корзинки лежал ключ, прикрытый нитками и лоскутками – небольшой резной ключ, который, как Джосс сразу инстинктивно поняла, и подойдет к столу.

Протянув руку, Джосс зажгла лампу на столе. Подняв крышку, она обнаружила под ней множество небольших отделений. Все было в идеальном порядке. Джосс сразу поняла, что стол принадлежал ее матери. Отпив глоток из стакана, Джосс потянулась к пачке писем. Развязывая стягивающую их ленту, она испытывала смешанное чувство вины и возбуждения.

Все письма были адресованы ее матери и отправлены кем-то, кого звали Нэнси. Она просмотрела письма. Интересно, кто такая Нэнси? На первый взгляд, подруга и любительница посплетничать, жившая в Истбурне. Послания не рассказали ей ничего о матери, но очень много о неизвестной Нэнси. Джосс аккуратно сложила письма, снова перевязала их лентой и положила на место.

Там были еще ручки и бутылочка чернил, скрепки, конверты и другие предметы, необходимые занятому человеку; в одном ящике обнаружилась писчая бумага, а в другом – записная книжка в кожаном переплете. Джосс с любопытством достала ее и открыла. На титульном листе рукой ее матери было написано: «Моей дочери Лидии». Джосс вздрогнула. Почему ее мать была так уверена, что она появится в Белхеддоне? Что когда-нибудь она сядет в это кресло, откроет один за другим ящики, найдет и увидит – нет, не дневник, как она ожидала – а просто чистые страницы без всяких дат.

И ближе к концу книжки лишь несколько торопливо написанных строк:

«Он снова приходил сегодня, без предупреждения и милосердия.

Мой страх придает ему силы…»

– Джосс?

Она даже подпрыгнула от испуга, услышав голос стоящего в дверях Люка. На нем был купальный халат, и даже через всю комнату она могла чувствовать густой запах его лосьона после бритья. Она захлопнула книжку и перевела дыхание.

– Что такое? Что-нибудь не так?

– Нет, ничего. – Джосс сунула книжку в ящик, закрыла крышку стола и повернула ключ. – Это стол моей матери. Так странно читать ее письма и остальное…

Мой страх придает ему силы…

Кому, ради всего святого? Кого так боялась ее мать, почему написала о нем в пустой книжке, которую оставила специально для Джосс?

Она лежала в постели, уставившись в темноте на полог над головой, и чувствовала, что не может сомкнуть глаз. Лежащий рядом Люк заснул сразу же, как только голова его коснулась подушки. Они оба очень устали. Ведь день для них начался в пять утра в Лондоне, а сейчас, в полночь, они были в Белхеддоне, который, к счастью или несчастью, стал теперь их домом.

Слегка двигая головой слева направо, Джосс могла видеть звезды сквозь окна на противоположных сторонах комнаты. Одно находилось на фасаде здания и выходило на дорогу, ведущую вниз, к деревне, другое – на задний двор и сад и далекое озеро, за которым виднелся залив Северного моря. Поначалу Люк, поднявшись в спальню, задернул шторы. Они были роскошными, тяжелыми, шерстяными, с вышивкой, на подкладке для защиты от холода. Разглядывая их, Джосс радовалась, что они спасут их от сквозняков, тем не менее прежде чем забраться в постель, она их раздвинула.

– Навевают клаустрофобию, – объяснила она Люку, уже пригревшемуся в постели. Его единственным ответом через минуту был легкий храп. За окнами светила луна, такая яркая, что в саду было светло как днем, а примерзшая трава сверкала словно льдинки. Джосс, дрожа, свернулась калачиком под пуховым одеялом. Им пришлось пойти на эти расходы, а старое вышитое покрывало аккуратно сложить и убрать. Ее поддерживала надежная теплота спящего мужа. Она осторожно протянула руку и положила ее ему на плечо. Прижалась к нему в темноте и не успела заметить легкого движения в углу комнаты.