Текст книги "Башня Тишины"

Автор книги: Барбара Джоан Хэмбли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)

Глава 10

– Да ты просто глупец! – Керис нервно оглядел помещение харчевни «Застенчивый единорог». В это время женщина-прислужница в грязном переднике поставила перед ними на стол тарелки с жареным мясом и хлебом. – Мы ведь могли давно быть в пути!

– Независимо от того, как скоро мы отправились бы в путь, конные патрули все равно настигли бы нас. – Антриг спокойно налил себе из глиняного кувшина вина и посмотрел на матовый стеклянный фонарь, отбрасывавший длинные оранжевые полосы света, – ведь все эти воины ни за что не станут рисковать быть пойманными в таверне во время столь ответственных поисков! Даже не лучшие служаки, которых оставили охранять квартал Староверов, – тут Виндроуз поднял оловянную чарку и произнес тост: – Итак, выпьем за то, чтобы наши преследователи сбились с пути! И за то, чтобы наш общий враг потерпел неудачу!

– А у нас что, есть общий враг? – рука Кериса с чаркой повисла в воздухе.

– Я более чем уверен, что он есть, если хорошенько поискать, – улыбнулся расстрига-кудесник. – Или же мне надлежит сказать "Выпьем за здоровье императора?" На другом конце зала какой-то подвыпивший человек в зеленом плаще громким голосом обсуждал насущные проблемы со своими двумя собутыльниками. Их стол был уставлен опустошенными кувшинами и бутылками. С улицы уже слышался скрип повозок, крики домашней птицы и визг свиней, которых волокли на рынок.

Керис, ничего не говоря, осушил чарку. Джоанна, сидя на скамье между двумя своими спутниками, резала изогнутым ножом, словно позаимствованным у какого-то пирата, свою порцию жаркого. Конечно, ей тоже не слишком хотелось задерживаться в Кимиле, но она была очень довольна тем, что Антриг настоял на задержке в городе – тут можно было хотя бы более-менее сносно позавтракать.

Из Дома Волшебников Антриг повел их, как ни странно, в круглосуточно работавшую общественную баню.

– Ну скажите, кто подумает, что беглецы от Инквизиции могут плескаться в общественной бане, где всегда полно народу? – вопрошал Виндроуз. Джоанна промолчала, а Керис заметил, что это довольно двусмысленный аргумент. Когда Джоанна, смыв с себя грязь последних дней, вышла из благоухавшей кедровым деревом парилки, то ее ожидал сюрприз – розовая кофточка, голубая юбка и чепец.

Все это за время ее отсутствия Антриг приобрел у торговца одеждой, который предлагал свой немудреный товар прямо в бане. Проявил он заботу и о Керисе – послушник теперь непривычно щеголял в коротких крестьянских штанах, серых чулках и кафтане из грубой ткани.

Антриг ожидал их неподалеку от входа в баню – он тоже предусмотрительно переоделся в одежду, которая в местных условиях не так бросалась в глаза, как джинсы или рубашка с названием рок-группы. Впрочем, на нем остались те самые башмаки, которыми Антриг обзавелся на вечеринке у Гэри.

– Ты, наверное, уже готов преодолеть большой участок пути, как волк зимой, – обратился чародей к Керису, – но я не готов, да и Джоанна, наверняка тоже!

Подожди, к вечеру все, кто сейчас прочесывает местность, устанут до черта, да и народу на улицах будет больше! Так что мы не привлечем к себе лишнего внимания!

Вот тогда-то и можно будет отправляться!

Керис посмотрел на Антрига, но ничего не ответил. Джоанна вдруг подумала: Керис уже понял, что он больше не предводитель их небольшого отряда, но все же старается держаться начеку – его недоверие к чародею еще не улеглось. К тому же Антриг все еще считался как бы его пленником. Вот только в данный момент он не мог никуда доставить Антрига – Совета Кудесников наверняка больше не существовало. Керис еще раз, растерянно, взглянул на отставного кудесника, который невозмутимо откусывал от громадного ломтя хлеба, намазанного медом.

– Очень полезная штука, этот мед, – сказал Виндроуз, – а вы знаете, что в Меллидэйне ученые варят из меда вещество, в котором консервируют разные живые диковинки, чтобы они хранились для последующего изучения? – Тут он согнул руку с хлебом под таким углом, чтобы видеть, как солнце освещает золотистую поверхность медового слоя. – Древние сааряне полагали, что мед – это слезы богини Хелибитар.

Они смешивали мед с кусочками золота и миррой, принося это в жертву богине. Мед используется и в других целях. Вы, конечно же, знаете, что люди Церкви разыскивают и послушника архимага, который сражался с чудовищем на болоте. А разыскать его они смогут по этому вот признаку, – и Антриг вдруг притронулся рукой к шраму на щеке Кериса.

Парень отшатнулся от неожиданности.

– Но на моем плаще есть капюшон! – пробормотал он растерянно.

– Интересно, носят ли нормальные люди в теплую летнюю погоду капюшон, – вздохнул Антриг.

– Ты в самом деле сражался с чудовищем? – спросила Джоанна Кериса, вспоминая синяки, которые просвечивали через дыры в его одежде. – И убил его?

Девушка чувствовала некоторую неловкость. Ни один ее знакомый в жизни не убил никого крупнее обычного таракана. По крайней мере так они говорили.

– Не совсем так, – сказал послушник, отхлебывая пива из глиняной кружки, – вообще-то это чудовище убил мой дедушка! Он сделал так, что в воду болота ударила молния, которая на самом деле называется электричеством. Послушай, а в вашем мире существует электричество?

– Ну конечно! – Джоанна старательно пережевывала жесткий кусок говядины. Горячая баня и сытная пища влили в нее свежие силы. Она не спала уже целые сутки, к тому же большую часть этого времени пришлось провести на ногах – шагая ли по дороге или убегая от преследователей. И тут она вдруг подумала – а уж не принял ли Антриг во внимание и то обстоятельство, когда сказал, что нужно выждать и пока не отправляться в путь? Но вслух продолжала: – Весь наш мир зависит от электричества! Электричество управляет всем – освещением, радио, телевидением, компьютерами. Что не возьми, почти все делается при помощи электричества!

– И та самая музыка? – осторожно поинтересовался Керис.

– И музыка тоже! – рассмеялась девушка. – Только мне кажется, что Иоганн Себастьян Бах очень сильно оскорбился бы, если вдруг кто-то при нем назвал этот набор звуков музыкой. Но, впрочем, звуки тут ни при чем. Просто инструменты также работают за счет электричества. А звуки создаются электрической силой, смешиваются и записываются опять же электричеством. Вот как! От человека зависит только, в какой последовательности эти звуки сменяют друг друга!

Все три путешественника снова сидели в той же харчевне. На противоположном конце обеденного зала двое собутыльников ушли по своим делам, оставив третьего сидеть наедине с пивными кружками и винными бутылками. Третий набрался столь основательно, что, казалось, у него не хватит сил подняться с места. Вдруг в полуоткрытую дверь ворвался ветер, взъерошивший волосы Керису. Послушник инстинктивно резко обернулся назад, чтобы убедиться, что в харчевню не вошел никто подозрительный. Хотя с улицы и несло конским навозом и отбросами, этот воздух все равно был свежее душной атмосферы харчевни.

– Постой! – удивленно уставился на нее Керис. – Как это? Записывать звуки?

Значит, их можно потом воспроизвести заново в любое время?

– Да, – кивнула в ответ девушка, – но ведь и у вас есть примерно то же самое!

Этот вот Крикун, или как там вы его называете?

– Это не совсем то, что ты думаешь! – вмешался Антриг. – Крикун звуков не записывает. Он просто силой своей энергии создает в твоем воображении ассоциацию, которую ты воспринимаешь как звук! Примерно так, как действует язык, издавая звук, который потом слышит ухо, передавая в рассудок. А тут все минует язык и ухо – восприятие передается сразу из ума в ум. Есть еще заклятья, которые воспроизводят звуки – Визгун и тому подобное. А есть такие, которые могут нагнать невыразимый ужас, – они не слишком сложны, но довольно действенны.

Послушай, милая моя, а среди твоих запасов, случайно, нет широкогорлого сосуда с завинчивающейся пробкой?

Джоанна, ни слова не говоря, протянула ему требуемое. Антриг удостоверился, что это – именно то, что ему нужно, а затем начал тонкой струйкой заливать в сосуд мед. Затем волшебник продолжал:

– Вот Керис слышал голос деда, который звал его на помощь, не так ли, Керис? А ты, Джоанна, ты ведь должна была слышать голос своего… э-э-э… любовника?

Слово "любовник" донельзя удивило девушку. Вообще-то она всегда просто считала Гэри "другом". А это слово означает многое – его используют все кому не лень, – от детей до взрослых. И тут она задумалась – почему это слово "любовник" так сильно смутило ее. Возможно, просто потому, что она никогда всерьез не задумывалась, способна ли на близость с Гэри.

Она подумала, что Гэри и в дальнейшем останется для нее просто "другом".

А ведь Гэри наверняка не догадывается, что она давно ушла с его вечеринки. В это время они уже выходили из харчевни. Но только в другом, параллельном, мире. Там, дома, то есть у Гэри, ее машина наверняка все еще стоит на парковочной площадке.

Может быть, он обо всем догадался – хотя нет, вряд ли он на это способен. Скорее всего, он решит, что она уехала к кому-нибудь домой на его машине.

Как только Джоанна вспомнила слова Гэри о том, что он – единственный мужчина, проявляющий к ней хоть какой-то интерес, ей почему-то стало немного легче на душе. Ха, теперь он подумает, что он не единственный, кто ей интересуется! И поэтому он не удивится тому, что Джоанна весь вчерашний день не отвечала на его телефонные звонки. Вчера было воскресенье. А сегодня он, конечно, пошел на работу с желанием увидеться с ней, предложить поехать к нему, чтобы там она смогла пересесть и отогнать домой свою машину. Конечно, он наверняка брякнул бы что-нибудь вроде "Давай пообедаем вместе" или "Может, проведем интересный вечерок" (при этом подразумевая ночь). Может быть, только на работе он и поймет, что она куда-то исчезла. Ну, день-два ему понадобится на то, чтобы связаться с Рут. Потом они вдвоем ринутся прослушивать ее автоответчик. И венцом их совместных усилий станет заключение, что никто с вечера субботы не видел Джоанну. А потом…

Эта мысль была уже не столь приятна.

Прохладный воздух улицы приятно освежил Джоанну и разогнал остатки сонливости.

Она обратила внимание на то, что, хоть солнце еще не взошло, воздух был уже теплым. Можно было себе представить, как жарко будет днем!

Вдруг девушка подумала, что сейчас самое подходящее время удрать от Антрига, вот только была одна загвоздка – тут, в этом мире, ей было совершенно некуда бежать.

Это будет подобно бегству из шлюпки посреди океана. Нет, лучше всего остаться вместе с чародеем и Керисом и надеяться, что в конце концов они все-таки доберутся до этого Совета Кудесников. А может, Антриг и сам сможет отправить ее домой.

Тут Антриг повернул в узкую улочку, которая отделяла два угловых здания – харчевню и ту самую общественную баню, в которой они скрывались, – от Инквизиции. Керис плелся следом за ними – он не слишком удобно чувствовал себя в незнакомой одежде, да и оружие ему пришлось спрятать, чтобы не возбудить подозрений – ведь крестьяне нигде не разгуливают по улицам с мечами! Пистолет он спрятал под плащом. Джоанна же, подобрав длинную юбку, осторожно шагала через грязь и лужи.

В переулке Антриг, воровато оглядываясь, откупорил сосудик с медом и начал смачивать вязкой жидкостью вытащенный из кармана хлеб. Хлеб он стал размягчать ладонями. Теперь дело оставалось за малым – грязь, которой под ногами было сколько угодно, должна была придать получившейся массе нужный цвет. И эту мазь, своеобразный грим, отставной кудесник принялся наносить на лицо Кериса, маскируя шрам на его щеке.

– Так, – бормотал чародей, доставая из другого кармана пустую бутылку из-под джина. Он вылил пахучие остатки на одежду Кериса, забивая таким образом запах меда. Керис явно был полон негодования, но ничего не сказал. А Виндроуз между тем невозмутимо продолжал:

– Жаль. Жаль. Жаль, что в лавке тряпичника не продается одежда послушника. Она бы так подошла Джоанне. Тогда она бы могла спокойно нести твой меч. А теперь нам, видно, придется привязывать его к твоему телу. Другого выхода нет!

Джоанна посмотрела на большой сверток, содержавший ее одежду, кроссовки, знаменитый кошель-ридикюль, изношенную одежду Кериса и его обувь, два свободных одеяния с капюшонами, которыми вполне можно было пользоваться как одеялами, если погода будет чересчур холодной. Сверток был привязан к концу длинной палки, к ней же был примотан и обоюдоострый меч Кериса. Но все равно такая маскировка выглядела не слишком убедительной.

– Подумаешь, мы всегда можем сказать, что меч принадлежит моему брату, – сказала Джоанна, – к тому же инквизиторы наверняка ищут одного, ну, может, двух человек.

А ты не мог бы выдать себя за послушника, свободного от службы?

– Свободный от службы послушник – человек подозрительный, это просто нереально! – заметил Керис, смотрясь в лужу. – Считается, что послушник занят службой во всякое время суток! Об этом говорится в клятве, которую дает каждый, кто решил стать послушником! По сути дела, послушник считается оружием, собственностью того, на верность кому он принес присягу!

Джоанна взвалила на плечо шест со свертком и прошлась с ним взад-вперед, примериваясь. Вдруг девушку передернуло – на дороге валялись позеленевшие кишки какого-то животного, на которых роились мухи. Да, местные жители явно не утруждали себя вывозом отходов на свалку!

– Ну, а как быть с тобой? – спросила она Кериса.

Молодой человек резко выпрямился. Он забыл, что ему нужно притворяться подгулявшим выпивохой.

– Моими господами были и всегда будут члены Совета Кудесников, – сказал он гордо. Теперь он был похож на статую древнегреческого атлета. – И вообще, мой дед жив!

– Да? – тихо спросил Антриг.

Керис остановился и, резко повернувшись, внимательно заглянул в глаза чародею.

– Жив он или же мертв, – проговорил он тихо, но ясно, – тебе, Антриг Виндроуз, это доподлинно известно!

– Как это, Керис? – неожиданно спросил экс-член Совета Кудесников. – Он ведь был и моим учителем тоже! Мы очень часто путешествовали с ним! Где только мы не были! Неужели ты и в самом деле думаешь, что мне известно, где он находится?

Вдруг Керис сказал, как отрубил:

– Не был он твоим учителем! А обучал тебя Сураклин!

– И он тоже, – вздохнул Антриг, сворачивая в другую улочку, – и он тоже!

Наконец трое беглецов вышли на главную улицу. На улице было теперь совершенно светло, хотя солнце еще не успело подняться в зенит. Солнечные зайчики играли на черепице крыш, но возле стен домов еще лежали голубоватые ночные тени. Джоанна несказанно удивилась – по ее расчетам, было около пяти утра, но на улицах было полным-полно народу. Мужчины, женщины, дети – все направлялись по своим делам, стуча башмаками по булыжной мостовой. Слуги тащили корзины с провизией – готовить завтрак своим господам. На бойких местах стояли, как обычно, нищие, выпрашивая подаяние. Встречались и весьма нарядно одетые люди – это была публика побогаче: торговцы и менялы, спешившие открывать свои лавки. Суматошно носились в воздухе голуби, дополняя картину сутолоки. На город налетали порывы свежего ветра с полей, приносившие аромат скошенной на болотах травы. Большинство же людей, одетых не слишком богато, тоже торопились по своим делам – добывать пропитание, скорее всего. Им-то уж точно не было дела до запаха травы, солнечных зайчиков и прочей лирики.

Они стали выходить на дорогу, которая вела из Кимила. Тут было особенно оживленное движение – одни повозки въезжали в город, другие выезжали из него.

Скрипели колеса, стучали подковы, ржали лошади. Повозки были загружены уже собранным сеном, клетками с домашней птицей, лукошками с яйцами, кадками с маслом, свежей рыбой, фруктами и овощами, привезенными на продажу сельчанами.

Можно было даже определить, в какой повозке что везут – за телегой мясника летели тучи мух, те же, где везли мед, сопровождали пчелы. Подпрыгивали перестеленные соломой бочонки с пивом. Тут же Джоанна заметила мальчика, который шел впереди и метлой разметал навоз, а за ним медленно шествовали две хорошо одетых женщины. Одна из дам, заметив такое усердие, бросила пареньку монетку. Он подхватил ее с завидной ловкостью и продолжил свое занятие с еще большим усердием, явно надеясь на более щедрые чаевые.

Джоанна, раскрыв рот, остановилась, разглядывая невиданную прежде картину. Она явно не ожидала увидеть такого. Керис и Антриг удивленно уставились на нее, явно не понимая, что могло так заворожить девушку.

– В чем дело? – наконец поинтересовался Антриг, оглядываясь по сторонам.

– Но… но это как-то все… прямо как в средние века!

– А, – рассмеялся Антриг, – ты, наверное, не представляла, что в такую эпоху могут встречаться кудесники?

Джоанна посмотрела направо, потом налево. Слева виднелось массивное каменное здание мануфактуры, в раскрытые ворота вливались толпы людей. На лицах некоторых было написано отчетливое нежелание работать. Ну прямо совсем как в ее мире, подумала девушка.

– Вот потому-то у нас не слишком привечают волшебников! – проговорил ей на ухо Керис. – Чтобы они не мешали естественному ходу вещей! – Тут послушник потянул Джоанну за собой. – Ладно, нам пора идти!

Они направились дальше по улице, и Джоанна, оглянувшись, увидела, как в ворота мануфактуры входила группа детей.

– Это льнопрядильня, – перехватил ее взгляд Керис. – Думаю, они будут работать до семи-восьми вечера, пока не начнет темнеть. Они получают по два пенса в неделю. Хозяевам выгоднее нанимать их, чем взрослых мужчин! К тому же для того, чтобы смотреть за механической прялкой, не требуется большой физической силы!

Взглянув в это время в лицо Антрига, Джоанна заметила сожаление – она могла поклясться, что кудесник сожалеет о том, что никак не может облегчить страдания этих детей и принужден быть только их свидетелем.

– Они называют это промышленностью, – сказал Виндроуз, – которая призвана работать на всеобщее благо, на облегчение жизненных условий людей! Нельзя использовать волшебство в политике, в производстве, в торговле. Магию можно творить только там, где она не соприкасается с жизнью людей! Так что мы, выходит, не слишком нужны в этом мире!

– Ну и хорошо! – холодно сказал Керис. – Все хорошо знают, как правил городом твой учитель. Годами он держал всех под страхом смерти! Ты наверняка стал бы достойным его преемником!

Антриг только вздохнул, и в лице его отразилось единственное чувство – знание глубины человеческого горя.

– Может быть, – сказал он, – но я что-то не видел, чтобы промышленность, технологии и о чем еще так любят поговорить приносили всем без исключения ощутимую пользу! Возьми хотя бы тех, кто на этих машинах работает! Джоанна, я знаю, что твой мир называется миром технологий. Он лежит по ту сторону Пустоты.

Скажи, там люди получают от них какую-нибудь пользу?

Джоанна помолчала, продолжая сосредоточенно шагать вперед.

– Если ты спрашиваешь, становится ли лучше, – наконец сказала она медленно, – то я отвечу – да. Но для этого должны смениться шесть-семь поколений тех работников, которых мы только что видели входящими в мануфактуру!

– Неужели им тут так плохо? А потом будет лучше? – в его голосе чувствовалось беспокойство за своих потомков, людей, которых ему не суждено было увидеть.

– Думаю, что да!

Над городом поплыл колокольный звон – церкви созывали прихожан на утреннюю службу. Мимо промчались две женщины явно сельского вида. Одна тащила ведро молока, вторая – поднос с рыбой, запах которой путники учуяли еще издалека. Но глаза у обеих молодок были голодные. В конце улицы, увидела Джоанна, возле башен городских ворот царила та же утренняя сумятица. Шпили башен, освещенные ярким солнцем, отбрасывали на землю солнечные зайчики.

– Вообще, интересно получается, – нарушил тишину Антриг, – выходит, что только через семь-восемь поколений люди почувствуют результаты того, что делается сегодня!

Джоанна, глядя на идущих навстречу людей, подумала, что их потомки изобрели атомную бомбу. Так все ли было хорошо в жизни последующих поколений? Уж не покривила ли она душой, говоря, что в будущем всех ждет всеобщее благо?

– Может быть, – призналась девушка, – в будущем и будут какие-то особенные трудности!

Ответом ей были удивленные взгляды обоих спутников. Перед воротами была большая площадь, от которой солнечными лучами расходились улицы. Честное слово, тут царил самый настоящий городской шум, только в средневековом варианте!

– Иногда мне кажется, что было бы лучше, если бы я не родился с волшебным даром, – тихо сказал Виндроуз, – поскольку я вижу, что происходит вокруг, но не могу использовать свое умение для того, чтобы исправить несправедливость! А сколько у нас несправедливых законов, которые наполняют жизнь неправотой! А иногда встречаются столь вопиющие случаи, что просто сердце кровью обливается!

И вдруг отчаяние, которое Джоанна переживала два-три раза в течение этой недели, нахлынуло на нее океанской волной. Она вдруг поняла, что Антриг, говоря о своем мире, говорит и о том мире, в котором живет она. Она почувствовала, что и сама бессильна против всех несправедливостей, которые творятся там на каждом шагу. Ее мир тоже часто был чужим – ведь должно пройти несколько дней, прежде чем ее подруга и друг (ей все-таки не хотелось думать о Гэри как о любовнике) хватятся ее…

Джоанна вдруг обратила внимание на массивные городские ворота, сложенные из необработанного камня. Камень был серый, скучный. Мрачность ворот немного скрашивалась многоцветными большими часами, укрепленными высоко на башне. А между тем все три путешественника отчетливо ощущали, как перенесенные тяготы такими же серыми валунами лежат на их плечах. Сколько же можно – они и так провели без сна ровно двадцать четыре часа. Тут Джоанна заметила охранников-послушников – на их строго-черных одеждах алели печати – знаки принадлежности к Святой Церкви. Рядом с послушниками стояли мужчины в серых одеждах с капюшонами – представители Инквизиции. Вдруг девушка вспомнила того инквизитора, которого называли Костоломом, и ее наполнил холодный ужас. Да, такому уж лучше не попадаться!

Не успела она и рта раскрыть, как Керис вдруг остановился, а затем шмыгнул в ближайший переулок. Девушка заметила, как лицо послушника побледнело.

– Мне все это не нравится! – прошептал Керис.

Джоанна удовлетворенно покачала головой – ей явно было приятно, что ее собственные страхи подтвердились и профессиональное чутье воина.

– Мы можем спрятаться где-нибудь в квартале староверов, – встрепенулся Керис, – иначе я боюсь, что они все-таки меня узнают!

– Керис, перестань говорить глупости, – Антриг потряс внука архимага за плечи, – они же не нашли нас на дорогах и теперь наверняка сосредоточат свои усилия на прочесывании городских кварталов! – Но в голосе расстриги-кудесника было еще что-то такое, что Джоанна уловила, но не смогла определить – какая-то особенная нотка.

– Но мы все равно не сможем спастись! – быстро заговорил Керис. – Они уже наверняка схватили Совет в полном составе и теперь будут вырезать всех волшебников, магов, чародеев! Мы могли выбраться отсюда – я собирался использовать заклятье, которое заставило бы их не обратить на нас внимания, это заклятье – немногое из уже известного мне волшебства! Но теперь… – Керис замолчал, явно борясь с приступами паники и отчаяния, – давайте лучше вернемся!

– И воин направился было в глубину переулка, но Виндроуз неожиданно резко схватил его за отворот куртки.

– Нет! – только и сказал маг.

Разъяренный вконец Керис потянулся свободной рукой к пистолету, но Антриг и ее сжал стальной хваткой.

– У тебя ведь больше не осталось его, – тихо поинтересовался Виндроуз, – оно от тебя ушло, твое волшебство?

– Нет! – отшатнулся Керис. – Не двигайся, или я…

– Что ты сделаешь, интересно знать? Застрелишь меня? В пятидесяти шагах от часовых на городских воротах?

Так они и стояли друг напротив друга, злобно смотря собеседнику в глаза. Губы послушника изогнулись в хищной гримасе, и рука его дернулась к ножу, который он держал в голенище. Все это время Джоанна наблюдала за ними, стоя поодаль, делая вид, что не имеет никакого отношения к двум задирам, пожелавшим выяснить отношения в общественном месте. Ее занимала еще одна мысль: было ли съеденное ею в харчевне мясо достаточно прожарено, чтобы в нем не осталось какой-нибудь заразы? Ведь в средние века подобным мелочам уделяли так мало внимания! В конце концов Антриг перехватил руку Кериса, которая уже готова была ухватиться за рукоять ножа. Но это было уже не столь существенно. Позади них, на главной улице, раздался истошный вопль, который сразу же привлек всеобщее внимание.

Оказалось, что одна из женщин швырнула мелкую монетку мальчику, разметавшему мусор перед ее ногами. Монетка покатилась по мостовой и оказалась прямо на пути телеги. И ловкость на сей раз изменила мальчугану – он успел добраться до монетки раньше своих конкурентов, но вовремя выскочить не сумел. И теперь сидел на бордюрном камне, с плачем держась за кровоточащую ногу, по которой проехалось окованное железом тяжелое колесо. Возница яростно кричал на паренька, а прохожие равнодушно взирали на происходящее – видимо, такие происшествия тут случались, хоть и не каждый день.

Что-то подсказывало девушке, что она должна немедленно что-то сделать, что нельзя стоять на месте и глядеть на чужую беду, но все это казалось ей нереальным, словно она смотрела телевизор. И чувствовала она себя странно голодной, хотя голод на сей раз был не физическим, а душевным. И на душе было скверно.

Тем временем в воротах города стражники сгрудились возле человека в длинной черной одежде, заплетенными в косички волосами, которые указывали на его принадлежность к культу староверов.

– Это Треман, – сказал Керис, безучастно глядя в ту сторону, – один из волшебников! Нет, нам не спастись! Нас обязательно схватят!

– Не схватят! – упорно сказал Антриг, энергично встряхивая Кериса, точно стараясь привести его в чувство. – Не схватят потому, что мы не используем волшебство, чтобы проскочить мимо охранников! Неужели ты до сих пор ничего не понял? Не тебя одного оставило волшебство! И ты не единственный, кто испытывает страшное отчаяние!

Керис непонимающе уставился на Антрига.

– Что? Что ты сказал?

– А ну, облокотись на меня! – бодро сказал Виндроуз Керису. – Ты ведь пьян!

– Никогда…

– Я оглушу тебя одним ударом по голове и потащу на себе, если ты сейчас же не сделаешь так, как я тебе приказал!

Керис собирался было запетушиться, но потом вдруг осознал, что здесь явно не место демонстрировать свой строптивый нрав. Он облокотился на плечо ученика архимага и замотал головой, в самом деле изображая пьяного.

– Я… Я не знаю, – забормотал Керис, – что со мной произошло! Как будто… – Но они уже шагали вперед, а за ними шла Джоанна с узелком на шесте.

– Я тоже чувствую себя не очень хорошо, не как всегда! – пробормотал Антриг. – Но что бы ни случилось, это должно подействовать и на часовых!

– Но может и не подействовать! – забеспокоился послушник, вцепляясь в руку сопровождающего. – Это все только потому, что волшебство мое медленно, но верно уменьшается! Оно уменьшается уже не одну неделю! И это не касается никого, кроме меня!

Как только они приблизились к воротам, Джоанна почувствовала, что ей даже трудно дышать – страх обручами сдавил грудь. Ведь это их ищут, ради них Церковь выставила усиленные посты стражников! Даже если Инквизиция не схватит ее, то уж ее спутники как пить дать попадут в лапы Святой Церкви. И тогда она принуждена будет остаться в этом мире, с его грязью и опасностями, она не сможет жить здесь, но и домой тоже не сможет вернуться! Тут ее взгляд затуманили горькие слезы. Ее так и подмывало броситься назад, в один из переулков, и раствориться в лабиринте этого города. Лишь вера в Антрига заставила девушку шагать дальше. Они просто должны вырваться из этих проклятых ворот!

Послушники Церкви тем временем все стояли возле человека, которого Керис назвал Треманом. Лицо схваченного было искажено ужасом, но вместе с тем на нем читалось какое-то безразличие к своей судьбе. Вдруг один из стражников ударил Тремана по лицу. Часовые теперь совершенно не обращали внимания на тех, кто входил в ворота или выходил из них. Тем временем трое беглецов проскользнули незамеченными под сводами ворот (там было холодно, несмотря на жаркий летний день) и вышли на мост, переброшенный через ров. Они сделали еще не менее сотни шагов, и только тогда Джоанна вдруг осознала, что им посчастливилось вырваться из Кимила.

– Послушай, Джоанна, – обратился к ней тихо Антриг, – а ведь ты тоже наверняка это ощущаешь! И ощущала это последние несколько недель!

Все трое пошли по дороге, петлявшей между холмами и болотами.

Девушка только кивнула в ответ – ее занимало, откуда он мог это узнать. Они уже отошли от ворот на безопасное расстояние, и Керис, распрямившись, взял из рук Джоанны палку с узелком. Но напряжение не уходило – послушник шагал, словно деревянный.

Тем временем Антриг продолжал:

– Я сомневаюсь, что та женщина бросила бы монету под копыта коней так небрежно, – даже если бы подобная мысль пришла ей в голову, то она проделала бы это иначе!

А мальчишка тоже хорош – бросился под колеса. Не имеешь ловкости – так нечего и бравировать! – Тут чародей по-петушиному склонил голову на бок. – Что, ты не поняла?

Тут путешественников обдала пылью колонна вооруженных послушников. Пыль сразу же облепила вспотевшие лица беглецов. Джоанна заметила, как измученная работой крестьянка и ее ребенок поспешно шарахнулись с дороги, уступая место колонне.

Джоанна осуждающе покачала головой, но говорить ничего не стала.

– Это пожирает жизнь, – нарушил тишину Виндроуз. – Это пожирает и волшебство!

Страшно, что при этом иссякает поддерживающая жизнь энергия!

– Что пожирает жизнь и волшебство? – спросил Керис, зевая. Его одолевал сон.

– Это! – упрямо воскликнул Антриг. – То самое, что я собираюсь найти!