Текст книги "Загадка неоконченной рукописи"
Автор книги: Барбара Делински
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)
Рут грустно улыбнулась.
– Точно так же, как и со мной. Надежда умирает последней. Он всегда мечтал, что кто-то примет и поймет его. Он мечтал о любви.
– Как и все мы, – сказала Кэйси. – Но большинство из нас при этом могут хотя бы поддержать личный разговор с другом. А Конни не мог. Однако смог завести интрижку с моей матерью. Как же он преодолел свой страх быть отвергнутым?
– Он прерывал отношения прежде, чем его могли отвергнуть, – во всяком случае, с твоей матерью было именно так. В случае со мной он просто прекратил интимные отношения.
Ушел в себя. Или, возможно, – задумчиво проговорила она, – он и не выходил оттуда, только я надеялась, что все изменится, если мы поженимся. Я думала, он просто старомоден и ждет законного брака, чтобы поделиться своими самыми глубокими и темными мыслями.
– Вы думали, что вам удастся изменить его.
– Нет, – терпеливо поправила Рут. – Я думала, он сам не такой. – Она снова задумалась, анализируя прошлое. – Но и время тогда было другое. Тогда мы просто познакомились, встречались некоторое время, решили пожениться и сделали это. Это решение основывалось в равной степени и на любви, и на практических соображениях. Когда я познакомилась с Конни, он был уже уважаемым профессором, с множеством опубликованных работ. Да, он был болезненно застенчив, но мне это казалось очаровательным. И что еще важнее, он предложил мне финансовую стабильность, в которой я нуждалась. – Она улыбнулась. – Я хотела стать художником, но не хотела при этом голодать. А еще, если честно, я не хотела, чтобы мне мешали, когда я занимаюсь творчеством, поэтому меня привлекло и то, что у Конни была собственная насыщенная профессиональная жизнь.
– А любовь?
– Я любила Конни. Чем больше я узнавала его, тем больше я его любила. – Она предостерегающе подняла руку. – Да, знаю, что это звучит странно, но, понимаешь, Конни ведь был жертвой собственного детства, которое так исковеркало его.
– Он никогда сам не обращался к специалистам по этому поводу?
Рут покачала головой.
– Какая ирония, правда? Он был врачом, который и слышать не желал о том, чтобы самому стать пациентом. Если бы он был психиатром, его могли бы заставить пройти курс терапии. Но для его степени это не требовалось, а он сам не стремился к этому.
– Это слишком пугало его.
– Более чем. Я всегда так и думала. Однажды, когда я не знала, то ли подавать на развод, то ли просто переехать от него, я сказала ему, что это необходимо. Я сказала, что он лишает себя многих замечательных вещей в жизни. Я предложила ему пойти к врачу вместе. – Она снова коротко покачала головой. – Более чем пугало. Поэтому я просто переехала – и, знаешь, наши отношения улучшились.
– Конни стал меньше бояться.
– Честно говоря, я тоже почувствовала себя лучше. Мои запросы изменились. Когда я поняла и приняла, на что он способен, а на что – нет, я успокоилась.
– Но… столько лет жить отдельно от собственного мужа?.. Рут улыбнулась.
– У меня есть друзья. Я не осталась в одиночестве. К тому же, может быть, ты еще слишком молода, чтобы понять это, но могу тебя уверить, на свете есть множество женщин, которые могли бы мне позавидовать. У меня было все лучшее, что мог дать мне мой муж, и вся возможная свобода.
– Но не было детей, – заметила Кэйси. Рут прямо взглянула на нее.
– У меня не могло быть детей. Я знала это прежде, чем вышла замуж.
Кэйси стало стыдно.
– Простите.
– Все в этом мире к лучшему. Я жила полной жизнью. Порой я фантазировала, что было бы, если бы у меня была дочь, но кто знает, не перегрызли бы мы друг другу глотки? У меня есть племянники и племянницы, а теперь уже и двоюродные внуки.
Это вызвало у Кэйси очередной вопрос.
– Там, в особняке, запасные комнаты наверху? Зачем он их устроил?
Рут нежно улыбнулась и негромко ответила:
– Мечты. Конни о многом мечтал. Ты можешь не верить, но очень многие из этих фантазий касались тебя.
К Кэйси вернулся приступ гнева.
– А он не мог просто снять трубку и позвонить? – почти крикнула она и, переведя дыхание, ответила сама себе: – Не мог. Боялся. Боялся быть отвергнутым.
– И потерпеть неудачу.
Кэйси и сама мучилась этим, но никогда не думала в этом плане о Конни.
– Неудачу?
– Он боялся, что окажется плохим отцом. Он слишком хорошо знал свои недостатки.
– И он не мог преодолеть их? – цепляясь за последние остатки предубеждения, спросила Кэйси, но сердце ее уже смягчилось. Оно смягчилось по отношению к Рут, которая перестала быть для нее только именем и лицом и стала очень реальной, очень понятной и даже милой. И оно смягчилось по отношению к Конни.
– Нет. Он не мог их преодолеть.
– Но он же знал обо мне. Он знал, где я и чем я занимаюсь. Ему не было безразлично?
– Он оставил тебе дом. Он любил это место, по-настоящему любил. Он мог продать его и завещать доходы на благотворительность, но предпочел оставить его тебе. Так скажи мне сама. Было ли ему безразлично?
Кэйси не могла ответить. Горло сжало как в тисках. Рут помогла ей:
– Ему не было безразлично. Можешь мне поверить. Он очень много думал о тебе. У него в душе были те же чувства, что и у тебя, и у меня. Просто он выражал их по-другому. Мне, например, он звонил каждый день в шесть часов, когда мы были не вместе, чтобы удостовериться, что со мной все в порядке. Для тебя он оформил дом так, как, по его замыслу, должно было понравиться тебе. Твоей маме он посылал цветы.
– Цветы?
– Он посылал свежий букет каждую неделю.
– Нет, – сказала Кэйси. – Это сиделки их приносили.
Медленно, убежденно Рут покачала головой. И неожиданно Кэйси поняла. Она никогда не видела цветы в палатах других пациентов. И сиделки бы не упоминали об этих цветах так часто, если бы они были всего лишь частью комплекса услуг. Кэйси только предполагала, что это они…
Хотя Кэйси очень многое поняла, узнав, кем на самом деле был Конни, но Рокпорт она покидала опустошенной. Узнав так много, она многого и лишилась. Как теперь можно ненавидеть Рут? Оказалось, что она не была врагом. Как теперь злиться даже на Конни? Он был жертвой.
Но Кэйси был необходим враг. Ей был необходим кто-то, па кого можно было возложить вину за то, что Конни был Конни, за то, что Кэролайн оставалась без сознания, за то, что ей сегодня позвонили и поинтересовались, не определилась ли она с решением по поводу места преподавателя в Провиденсе, – а она не определилась и попросила об очередной отсрочке. Ответить точно к понедельнику? Да, она сможет это сделать.
Никаких врагов. А на кого тогда взвалить вину за все мировое зло? Дарден Клайд был подходящим кандидатом, а у нее теперь появилась зацепка – Эббот, штат Мэн. Может, это и не Литтл-Фоллз, но с этого можно было начать. Она решила заняться этим с утра, не откладывая.
Однако сейчас более близким был Джордан. Она могла злиться на Джордана. Сегодня утром он не появился в саду, хотя была пятница, и он должен был. Она на всякий случай гораздо дольше, чем обычно, проделывала в саду упражнения, но он так и не появился, и это огорчило ее. Он, конечно, мог приехать, пока она была в Рокпорте. Инстинктивно она понимала, что он не может забросить сад. Но ведь она – не сад. Она была думающим, чувствующим человеческим существом, с которым вместе он занимался весьма интимными вещами. Но в четверг вечером он не показался – не зашел, не позвонил, не проверил, как у нее дела.
Конечно, ничего этого он не обязан был делать. Они на самом деле не были даже друзьями. Их даже любовниками назвать было трудно. А эти интимные вещи, которые были между ними? Секс. Вот и все. Секс. Больше ничего о нем она толком не знала.
Неожиданно это показалось ей неправильным. Поэтому она повернула машину прямо к особняку, чувствуя, как растет ее нетерпение. Она все еще пыталась понять, относить ли это нетерпение к Джордану или просто к дому, когда повернула на заднюю аллею, откуда была видна парковка. Джипа Джордана там не было.
Разочарованная, она быстро заглянула в сад, просто на всякий случай, – и уже знакомое чувство охватило ее. Не в силах сопротивляться, она вошла в сад и остановилась в «лесной» части. Если подойти поближе к тсугам, чтобы не видеть ничего, кроме их зеленых ветвей, и вдохнуть их запах, можно было представить себя в настоящем лесу, ощущение было абсолютно таким же. Природа – действенное лекарство. «Господь в качестве доктора, – с улыбкой подумала она. – Божественная ароматерапия».
Немного успокоившись, она направилась в «Дэйзис Мам», руководствуясь адресом, указанным на квитанциях Конни. Это была легкая прогулка мимо коричневых каменных стен, старых лип и гераней в ящиках. Магазин стоял среди похожих домов, но, даже если не учитывать входящих и выходящих клиентов, пропустить его было невозможно. Над передними окнами и дверями нависал тент в бело-бордовую полоску, гармонично сочетающийся с цветом кирпича соседних домов, но море цветов, раскинувшееся пол этим тентом, полностью затмевало оконные ящички соседей. Растения перед входом, на самом солнышке, пестрели ярко-желтыми, белыми, лиловыми и голубыми цветами. В тени тента со стен свисали другие, как цветущие, так и просто пышно-зеленые.
Ощутив аромат, Кэйси ускорила шаги и вошла внутрь. Там оказалось на удивление небольшое помещение с каменным полом и стенами, пирамидами декоративных горшков и собранием садовых скульптур. Растения, посаженные здесь, были в основном зелеными, цветовую палитру создавали срезанные цветы, расставленные в вазы всевозможных размеров и форм. Каменная плита обозначала прилавок. За прилавком выписывала чеки симпатичная женщина лет сорока пяти на вид, в белой рубашке и джинсах – сама Дэйзи, судя по ее ответственному виду.
Кэйси ждала, пока та освободится, без тени нетерпения. Хотя магазин по размерам соответствовал крохотной части ее собственного сада, атмосфера здесь была такой же умиротворяющей. «Все дело в растениях, – решила Кэйси. – Они так естественны и прекрасны. Не считая ядовитого плюща, они гораздо безобиднее, чем люди».
– Вам подсказать что-нибудь? – спросила Дэйзи. Кэйси подошла к прилавку.
– Я – Кэйси Эллис, дочь доктора Ангера. А вы – Дэйзи?
– Да, вы угадали. – Женщина расплылась в улыбке. – Очень рада познакомиться с вами. Мы обожали вашего отца. – Ее улыбка погасла. – Я очень огорчилась, когда узнала о его смерти. Он был замечательным человеком.
– Он завещал мне особняк. Я хотела только сказать вам, что сад просто великолепен.
– Спасибо. – Дэйзи вновь улыбнулась. – Это заслуга Джордана.
– Он здесь?
– Сейчас? Нет. Но должен скоро вернуться. Я знаю, что он должен привести себя в порядок, чтобы уехать к четырем по делам. – Она бросила взгляд на потолок. – Вон у него телефон звонит.
Кэйси проследила за взглядом Дэйзи.
– Там офис?
– О, нет. Он там живет. Это так удобно, когда кто-то есть прямо здесь. Он отвечает на звонки в нерабочее время и все такое.
– А!
– Я думаю, он должен заехать к вам после того, как разберется с другими делами. Передать ему что-нибудь?
– Нет, – ответила Кэйси, мотнув головой. – Ничего срочного. Я поговорю с ним, если он заедет. Но все равно я очень рада, что зашла к вам. У вас чудесный магазин. – Она взяла карточку из стойки рядом с кассой. Название магазина было выписано на ней изящным витиеватым шрифтом. – Правда, очень красиво.
– Спасибо. – Дэйзи улыбнулась. – Заходите еще.
– Обязательно, – Кэйси сунула карточку в карман и вышла, чувствуя, что приобрела в лице магазина и Дэйзи новых друзей.
Однако по пути к дому ее мысли снова вернулись к Джордану. Забавно. Она-то думала, что ее сад – его главная работа. На самом деле ей просто хотелось так думать. Но когда она посмотрела на магазин, почувствовала, как кипит там деловая жизнь, послушала, как Дэйзи говорит о звонках и делах, она поняла, что ее сад – лишь одна из многих остановок на его дневном пути. Он был занятым человеком. Помимо ее сада, у него было много всякого другого.
Ну что ж, у нее тоже. Она оставила ему последний шанс.
Однако, вернувшись домой и не обнаружив его там, она собрала в спортивную сумку вещи и три конверта с записками. Она тихонько поговорила с Ангусом у двери комнаты Конни. Она сказала Мег, что, возможно, ее не будет день или два. Она заглянула в офис, чтобы взять карту. Потом закинула сумку в багажник «миаты», залезла внутрь и взяла курс на Мэн.
Глава 17
Чем дальше позади оставался Бостон, тем беспокойнее становилось на душе у Кэйси. У Кэролайн опять возникли проблемы с дыханием – она узнала об этом, позвонив по дороге в клинику. Врачи проверяли ее на наличие возможной инфекции – у таких пациентов смерть наиболее часто наступала в результате инфекции.
Кэйси разрывалась между желанием повернуть обратно и продолжать путь. Но она – как всегда, опять, до сих пор – была совершенно неспособна выносить чувство ненужности и беспомощности. К тому же если она и научилась чему-то от Кэролайн, так это действовать согласно своим убеждениям. Может, причина, по которой Кэйси отправилась в путь, мать бы и не обрадовала, но она наверняка одобрила бы ее настойчивость. Конни, напротив, был бы рад, узнав о причине, – по крайней мере, в той ее части, что касалась Дженни Клайд. Кэйси не так часто удавалось заслужить одобрение обоих своих родителей, и этот факт радовал ее. Она не могла повернуть назад. Поэтому она продолжала давить на газ, держа курс на север.
Через час пути она оставила позади юго-восточный угол Нью-Гемпшира. За это время она успела перезвонить подруге по классу йоги, которая волновалась, почему Кэйси вчера не была на занятиях, и клиентке, которая хотела перенести встречу.
На территории Мэна на шоссе появилось больше развязок. Она остановилась на заправке, сверилась с картой и поехала дальше. Через три часа она миновала поворот на Аугусту, успев за это время договориться с новой клиенткой, которую направил к Кэйси один из коллег, но, несмотря на телефонные переговоры, дорога начала утомлять ее. Однако прошел еще час, прежде чем она достигла Бангора и решила ради разнообразия свернуть с основной трассы. Местная дорога, ведущая на север, имела всего по одной полосе в каждую сторону, и, конечно, через некоторое время она уперлась в зад ржавого пикапа, нагруженного листовым железом, который, никуда не торопясь, полз по дороге со скоростью не больше тридцати миль в час.
Вместо того чтобы сигналить, как принято в городе, или предпринять самоубийственную попытку обгона, Кэйси решила поступить мудрее. Она несколько раз глубоко вздохнула по системе йогов, чтобы успокоиться, пристроилась за пикапом и стала смотреть по сторонам. Дорогу переливчатой иссиня-зеленой стеной, на которой отдыхал взгляд, обступали сосны и ели. Иногда сквозь просветы среди деревьев открывалось поле с домом фермера, хозяйственными постройками или гаражом. Время от времени она замечала спрятавшийся в лесу домик, который наверняка не смогла бы разглядеть, если бы ехала быстрее. Иногда дорога шла по берегу озера.
Она едва не пропустила Эббот. Когда со времени поворота с шоссе прошло минут сорок, дорога ушла в сторону, огибая площадь, на которой располагалось здание фермерской Ассоциации, почта и магазин товаров повседневного спроса. Поняв, что уже проголодалась, Кэйси остановилась напротив магазина. Рядом с входом на лавочке развалились трое юнцов в серьгах, татуировках и майках со зловещими картинками, прячущие в ладонях сигареты.
Этот тип бунтаря был знаком Кэйси. Она сама была такой. По ей не хотелось бы встретиться с этой троицей на темной аллее. Она представила себе юного Конни, «тщедушного и яркого» в описании Рут, и невольно подумала, что, будь молодежь в его времена такой, у него бы не осталось вообще никаких шансов.
Напустив на себя как можно более равнодушный вид, она закрыла машину, поднялась по деревянным ступенькам и вошла в магазин. Оказавшись внутри, она испытала облегчение, поскольку помимо полок с упакованными продуктами, там была стойка с быстрым питанием. Взобравшись на обтянутый потрескавшейся кожей табурет, она просмотрела написанное от руки меню и заказала макароны с сыром и стакан газировки. Так как она была единственной посетительницей, то очень скоро женщина-продавщица повернулась к кастрюлькам на плите, зачерпнула из одной полный половник еды и плюхнула его на тарелку.
– Вы у нас проездом? – спросила она, подвигая тарелку к Кэйси. Макароны были покрыты хрустящей корочкой. Это была добротная, без изысков, еда, как раз такая, какой хотелось сейчас Кэйси.
– Не знаю, – ответила она, берясь за вилку. – Это зависит от обстоятельств. Я ищу сведения о семье Ангеров. Когда-то они жили здесь.
Женщина оперлась локтями на стойку и нахмурилась.
– Ангеры? Хм. Я тут всю жизнь прожила. Все сорок пять лет. Но про Ангеров никогда не слыхала.
– Наверное, вы просто слишком молоды, – сказала Кэйси. – По моим сведениям, они уехали отсюда лет пятьдесят пять назад или около того. – Она с удовольствием отправила в рот очередную порцию макарон.
– Вам надо повидать Дьюи Хеллера. Ему семьдесят, и он всю жизнь служит секретарем городского архива. Его контора внизу в доме Ассоциации. Если кто-то что-то и помнит, то только он, правда сегодня уже поздно, рабочий день закончился.
– А нельзя ли зайти к нему домой?
– Можно.
Кэйси ждала продолжения. Когда оно так и не последовало, она спросила:
– Вы не скажете, где он живет? Женщина помотала головой.
– Нет. Он меня со свету сживет. Этот магазин принадлежит ему. – Она кинула быстрый взгляд в окно. – А вы не боитесь, что наши ребятки захотят прокатиться на вашей машине?
Кэйси прожевала макароны и улыбнулась.
– Я живу в большом городе, поэтому в этой машине есть такие противоугонные системы, о которых вы и не слышали. Нет, это меня не волнует. Меня волнует то, что завтра суббота. Ваш архивариус работает по субботам?
– С девяти до одиннадцати. Вместо этого он отдыхает в понедельник.
Это порадовало Кэйси, но ненадолго. У нее все равно оставался впереди целый вечер, и мысль о том, что она попусту потеряет время, была ей невыносима.
– Если сегодня нельзя увидеться с секретарем, может, мне обратиться в полицейский участок?
– Участок? – криво усмехнулась женщина. – Скажите просто – к полицейскому. Он тут один. Угу, вы можете с ним поговорить, но он молодой. Он тут живет всего лет десять. Тут не такая зарплата, чтобы задерживаться надолго. – Она бросила взгляд на дверь. – Да, попробуйте с ним поговорить. Вот он.
Одетого в хаки офицера звали Бак Тормэн. Это был высокий, хорошо сложенный блондин на год-два старше Кэйси. Продавщица представила их друг другу и удалилась в другой конец магазина. Взгромоздившись на табурет недалеко от Кэйси, Бак начал засыпать ее вопросами, которые, должно быть, были обычными для полицейского любого маленького городка при встрече с новым человеком.
Кэйси простила ему это. Да, это ее машина. Нет, она купила ее не новой. Да, руль заблокирован. Нет, кассетника в ней нет. Сто двадцать восемь лошадиных сил, спасибо. Нет, она никогда не ездит быстрее восьмидесяти.
– Ну, зачем вы к нам пожаловали? – наконец спросил он, узнав все самое важное.
– Я изучаю свою родословную. В ней присутствуют люди с фамилией Ангер. Они когда-то жили здесь.
– Наверное, это было когда-то очень давно. Я никогда не слышал ни о каких Ангерах.
Кэйси не стала напоминать ему, что те десять лет, что он живет в городе, нельзя назвать словом «давно». Теперь он явно старался произвести на нее впечатление, облокотившись на стойку так, чтобы наиболее выгодно продемонстрировать свою широкую грудную клетку. Он совершенно не казался ей привлекательным, но она не собиралась сообщать ему об этом. У нее была цель. И если он сможет помочь ей в достижении этой цели, она может позволить ему думать все, что заблагорассудится.
– А Клайды? – спросила она. – Дарден Клайд? Мэри-Бет Клайд?
Он поскреб подбородок.
– А вот это уже кажется знакомым. Где-то я слышал эту фамилию.
Кэйси затаила дыхание. Он с минуту пытался вспомнить, но в конце концов разочарованно пожал плечами.
– А вы знаете город под названием Литтл-Фоллз? Сжав губы, офицер покачал головой:
– Нет, никакого Литтл-Фоллз я не знаю. Я знаю Дак-Ридж, Вест-Хэй и Уокер. А Литтл-Фоллз? Неа.
Кэйси постаралась скрыть вздох. Тупиковые ситуации начали ее утомлять.
– Хотите посмотреть город? – спросил он, словно желая ее утешить. – Здесь не так плохо. – Он наклонился к ней ближе и вполголоса добавил: – Хотя ничего особенного тут тоже нет, поэтому хорошие ребята уезжают, а нам приходится иметь дело с такими вундеркиндами, что сидят там на улице.
– Не верьте всему напечатанному… – предупредила Кэйси. – Я сама была такой же. А куда же уезжают «хорошие ребята»?
Он скривил губы.
– В Бангор, в Аугусту, в Портленд. Там больше возможностей, больше рабочих мест. Лично я выполняю здесь свой долг, если понимаете, о чем я. Это на удивление скучное место, никаких интересных преступлений. – Он пощелкал пальцами и ткнул указательным в сторону Кэйси. – Вот почему я помню эту фамилию. Лет четырнадцать-пятнадцать назад было убийство, в котором была замешана пара Клайдов.
Кэйси снова воспряла духом.
– Точно! – с энтузиазмом подтвердила она. – Муж и жена. Вы говорите, четырнадцать-пятнадцать лет?
– Могу и ошибаться.
– Это произошло в Литтл-Фоллз. Офицер Тормэн покачал головой.
– Ну, может быть, но тут поблизости нет такого города. Может, это в другой части штата.
– Вы не помните из новостей, где это было?
– Не-а. Я запомнил в основном процесс, а он, кажется, проходил в Аугусте или в Портленде. Я бы, наверное, больше заинтересовался, если б был постарше тогда или если бы это было какое-нибудь международное дело, типа терроризма. Но бытовое убийство? – Он вытянул длинные сильные ноги и устало вздохнул. – Я с самого детства слушал истории о бытовых убийствах. Когда постоянно с этим сталкиваешься, это в конце концов приедается. Еще пара лет здесь, и я отправлюсь устраиваться в ФБР. Но я вам вот что скажу: если вы разрешите провести для вас экскурсию по городу, я буду считать, что неделя прошла не зря. Да что там говорить, месяц прошел не зря.
Кэйси хотелось посмотреть Эббот. Здесь вырос ее отец. У нее не было причин не доверять в этом Рут. Доев макароны с сыром, она перелила газировку в стаканчик на вынос, расплатилась и, пока Тормэн предупреждал троицу парней о том, что, если они хоть пальцем тронут «миату», он припомнит им ту травку, что они курили на этой самой лавочке два дня назад, забралась на пассажирское место в патрульной машине.
Свернув на боковую улочку, Тормэн первым делом показал си городской гараж и его окрестности. Потом они проехали мимо прачечной самообслуживания и мастерской по ремонту бытовой техники. Потом он привез ее на берег речки, по обоим берегам которой виднелись развалины больших каменных сооружений.
– Тут была обувная фабрика, – объяснил он. – Мне говорили, что в какой-то момент практически у всех в городе работа была так или иначе связана с ней.
Кэйси стало интересно. Она знала о таких предприятиях, от которых зависит жизнь целого городка. Она представила, что мать Конни – ее бабушка! – работала здесь, и в душе что-то дрогнуло. Ей хотелось выйти из машины и рассмотреть развалины получше, но Тормэн поехал дальше, на этот раз к зданию школы – и вот тут уж она не смогла удержаться и вышла.
– Закрыто на каникулы? – спросила она.
– Закрыто до лучших времен, – ответил он. – Ребятишки ездят в районную школу.
Отойдя от машины, Кэйси обошла старое здание кругом, пытаясь представить здесь Конни. Конечно, это был не Гарвард, но почему-то именно здесь она почувствовала, что стала лучше его понимать. Она ощутила его двойственность – успешного ученого и одинокого робкого ребенка, ставшего подростком, а потом и взрослым мужчиной. Она словно собственными глазами видела его здесь, сидящим под большим корявым дубом и глядящим со стороны на игры других детей.
Когда она вернулась в патрульную машину, офицер провез ее взад и вперед по улочкам со старыми домами и очень старыми деревьями. И дома, и деревья казались неухоженными, хотя Кэйси могла себе представить, что когда-то они выглядели иначе.
Она увидела и людей. Среди них были и старые, и молодые. Они сидели на своих верандах или просто на ступеньках. Иногда им встречались дети, которые перебегали через дорогу или играли среди старых покрышек и ящиков.
Очарованная, Кэйси попросила его ехать помедленнее, а потом – повторить тот же путь еще раз. На этот раз она искала цветы, пытаясь разглядеть задний двор там, где цветов не было перед домом. Если Конни в Бостоне воссоздал уголок Мэна, здесь должны были быть цветы. Но их не было. Она видела траву и деревья. Она видела облезлые кусты. Она видела камни, мох и грязь. Разочарованно вздохнув, она откинулась на сиденье. Офицер привез ее обратно к магазину.
– Не хотите пообедать? – спросил он, когда она потянулась к ручке двери.
Она улыбнулась. Хотя она и была ему благодарна, она не хотела его излишне обнадеживать. К тому же он сам сказал, что экскурсия по городу вознаградит его за целую неделю. Значит, можно обойтись и без обеда.
– Спасибо, но я наелась макаронами с сыром. И вообще, я очень устала. Мне еще нужно кое-куда позвонить и кое-что почитать, и поспать после этого. Здесь нет мотеля?
Он помрачнел, но всего на несколько секунд. Приняв отказ как должное, он ответил:
– Неа. Здесь нет. И дальше, в Дак-Ридже, тоже нет.
– Тогда объясните мне, куда можно доехать.
Если мотелю в Вест-Хэй и не хватало своеобразия, это с лихвой окупалось тишиной, которая как нельзя лучше подходила, чтобы перечитать «Записки». Кэйси была здесь единственным постояльцем. Она сама выбрала комнату. И даже оладьи к завтраку.
– Я каждый день пеку только один вид, – объяснила хозяйка. – Поэтому заказывайте сейчас, какие хотите.
Кэйси выбрала с голубикой, и они оказались на удивление большими, пышными и вкусными. Она решила считать это добрым знаком. Так оно и оказалось.
Вернувшись в Эббот, она еще раз изучила город, на этот раз самостоятельно. Она снова остановилась у школы и прогулялась по двору. Она остановилась у развалин обувной фабрики и побродила среди камней. Потом она поехала в жилые кварталы. Сегодня народу было больше. Люди занимались субботними делами, приводя в порядок свои дома, лужайки и машины. Ее собственная машина не осталась незамеченной. Не одна пара глаз проводила ее взглядом.
Она улыбалась, кивала и не позволяла себе торопиться, медленно двигаясь по улицам и пытаясь представить, в каком из этих домиков жил Конни. В конце концов ее взгляд остановился на маленьком каркасном домике, выкрашенном в желтый цвет с белой отделкой. Краска на стенах и на штакетнике облупилась и поблекла, двор выглядел заброшенным. Но она заметила кресло-качалку на веранде. Она представила, как в ней качалась ее бабушка. Наверное, она была хрупкой женщиной, такого же сложения, как она сама. У нее должны были быть белоснежные волосы, морщинистое лицо и добрая улыбка. Она должна быть одета в цветастое платье и белый передник и пахнуть домашним хлебом. Анадамским хлебом.
Опа! Кэйси понятия не имела, откуда это взялось. Она не могла вспомнить, ела ли когда-нибудь анадамский хлеб, но, видимо, да. Ей представлялась кукурузная мука и патока. Анадамский хлеб, так же, как макароны с сыром, был добротной домашней едой. Такой же домашней, как бабушка. Она только теперь вспомнила, что на самом деле ее бабушки уже нет на этом свете.
Ощутив одиночество, она повернула к центру города и остановилась, выбрав место, где телефон принимал лучше всего. Она проверила сообщения. Несколько было от друзей, ни на одно из которых она не стала отвечать, потому что не хотела объяснять, где она находится и зачем. Важнее было то, что из клиники не звонили.
Успокоенная этим, она подъехала к зданию Ассоциации за несколько минут до девяти, обогнула его и припарковала «миату» рядом со старинным автофургоном как раз тогда, когда Дьюи Хеллер повернул табличку на двери с «Закрыто» на «Открыто». Увидев ее, он улыбнулся и помахал рукой, приглашая войти.
– Это ваш фургон? – спросила она, восхищенно улыбаясь. – У моей мамы когда-то был точно такой же.
– Но он наверняка не был таким старым, как мой. Мой сорок седьмого года выпуска, тогда их называли пляжными фургонами – хотя я не возил народ на пляж и обратно, а возил на железнодорожную станцию. Я только что пил кофе в магазине. Донна сказала мне, чтобы я ждал посетителя. Она сказала, что вы ищите Ангеров. Да, тут жили Фрэнк и Мэри и их сын, Корнелиус. Даже тогда это было неудачным именем для ребенка.
Все и так видели, какой он хилый. Его нужно было назвать как-нибудь твердо, например… Рок.
Кэйси была так рада, что наконец нашла кого-то, кому известно имя ее отца, что не смогла сдержать улыбки.
– Такое имя не подошло бы к тому, кем он стал.
– А кем он стал?
– Знаменитым психологом. Он умер месяц назад. Я здесь отчасти для того, чтобы узнать, не осталось ли в городе его родни?
– Никого. Когда отец умер, осталась только мать, а она давно покинула город. А зачем еще?
Кэйси смутилась.
– Вы сказали «отчасти», – напомнил ей старик. – Так зачем еще?
Но Кэйси пока не могла говорить о другом.
– Расскажите мне о матери. Как она выглядела?
– Это была очень милая женщина, изящная, с длинными-длинными волосами, по-моему, чуть более рыжими, чем у вас. У нее была… – Он жестом показал пышную грудь.
– Она была приятным человеком?
– Да, вполне.
– Она работала на обувной фабрике?
– Они все там работали. Так что же еще? – снова повторил он.
Она улыбнулась, словно прося у него прошения за то, что заставляет его подождать еще немного.
– А у них были еще какие-нибудь родственники здесь? Хотя бы дальние, кузены и тому подобное?
– Я ни о ком не слышал. Так что же еще?
Кэйси сдалась.
– Я пытаюсь найти Литтл-Фоллз.
Теперь пришла очередь старика вздыхать, но это был довольный вздох, сопровождавшийся улыбкой.
– Литтл-Фоллз… Давно не слышал, чтобы кто-то называл его Литтл-Фоллз. Теперь это Уокер.
– Уокер? – восхищенным шепотом повторила Кэйси. Наконец-то все обрело реальность. Если существовал Литтл-Фоллз, значит, существовала и Дженни Клайд.
– Это милях в тридцати дальше по дороге, – продолжал Дьюи Хеллер. – Город сначала назывался Литтл-Фоллз, не из-за водопада, потому что его там нет, а из-за семьи Литтлов, которые были одними из отцов-основателей и каждую осень устраивали праздник, когда деревья становились красными, оранжевыми и все такое.[5]5
Игра слов: Fall по-английски может означать «водопад» и «осень». Little – «маленький». (Примеч. пер.)
[Закрыть] Во времена Депрессии народу захотелось более значительное название, поэтому провели референдум и выбрали другое. Уокер. Но местные жители все равно долго продолжали называть его Литтл-Фоллз. Постепенно новое название все больше и больше приживалось. Хотя некоторые до сих пор называют город Литтл-Фоллз. Лично мне тоже кажется, что это более оригинальное название, чем Уокер. – Он скривился. – Уокер. По-моему, совершенно дурацкое название.
