Текст книги "Загадка неоконченной рукописи"
Автор книги: Барбара Делински
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)
Кэйси название Уокер не казалось дурацким. Ей было вообще все равно, как называется город, главное, что он существовал. Она радостно попрощалась с секретарем и отправилась дальше на север. Ее совершенно не огорчало то, что тридцать миль по этой двухполосной дороге означали еще пятьдесят минут пути, потому что она была уже близко, так близко от Дженни Клайд, и она радовалась тому, что не отступила. Конни мог бы ею гордиться.
«ГОРОДСКАЯ ЧЕРТА УОКЕРА» было написано на указателе. Кэйси слегка притормозила, желая впитать в себя все, мимо чего проезжала. Дома были такими же старыми, как в Эбботе, но немножко побольше и поухоженнее. При некоторых были дворы. Около некоторых росли цветы, у других были лужайки. В обоих случаях была видна забота.
Желая не только видеть, но и слышать, и чувствовать запахи, она отключила кондиционер и открыла окно. События «Флирта с Питом» были свежи в ее памяти. Она подумала, что должна быстро понять, тот ли это город.
Когда дома стали ближе друг к другу, она стала смотреть еще внимательнее, а когда заметила знак «ВЕСТ-МЭЙН-СТРИТ», ее пульс участился. Дженни Клайд жила на Вест-Мэйн. Если принимать все написанное за правду, Кэйси должна была уже проехать мимо ее дома.
Поборов искушение вернуться и посмотреть, она ехала дальше и была вознаграждена, как только въехала в центр города. Повернув на Мэйн-стрит, она обнаружила ее точно такой же, как было описано в записках. Над магазинами висели зеленые тенты с белыми надписями. Зеленый был уже более выцветшим, а белый – не таким чистым, как утверждали записки, значит, после «обновления городского облика», о котором упоминала Дженни, прошло какое-то время.
По одной стороне улицы располагалась скобяная лавка, аптека, редакция и пончиковая. Согласно запискам, на месте пончиковой должен был быть магазин уцененных товаров и кондитерская, но такая перемена была вполне возможна.
По другой стороне улицы Кэйси увидела бакалейную лавку, садовый центр, закусочную, магазин молочных продуктов и секонд-хэнд. Здесь тоже не все осталось, как было, например, молочные продукты вместо мороженого и секонд-хэнд вместо магазина мисс Джейн. Смена ассортимента с мороженого на йогурты была обычным делом в последнее время, а что до мисс Джейн – то она была не слишком-то добра к Дженни. И если она разорилась, это вполне символичное воздаяние для нее.
Вдоль улицы под углом к тротуару стояли автомобили. Она втиснулась на свободное место. Оно оказалось как раз напротив редакции газеты. «ГРАЖДАНИН УОКЕРА» – гласили белые буквы на зеленом тенте над окнами и дверью. Кэйси решила, что это вполне удачное место, чтобы начать поиски.
Оставив машину, она зашла в здание. В помещении, куда она попала, стояли три стола. За первым работала на компьютере молодая женщина. За вторым никого не было, а вместо компьютера там стояли два телефона и лежало множество бумаг. Третий, занимавший наиболее выгодную позицию в глубине комнаты, был больше, чем два других, и немного выше. Там тоже был компьютер, но внимание Кэйси сразу же привлек сидящий за ним мужчина. Он был тощим и, несмотря на намечающуюся лысину, удивительно походил на подростка. Она точно знала, кто это такой. Да, прекрасно знала.
Направившись прямо к его столу, она протянула руку.
– Здравствуйте, меня зовут Кэйси Эллис, а вас, должно быть, Дадли Райт Третий.
Дадли встал, высокий и нескладный, и осклабился.
– Точно.
Она взглянула на табличку на столе.
– Главный редактор? – с едва заметной издевкой произнесла она. – Вы слишком молоды для этой должности.
– Я стал главным редактором в тридцать два года, – гордо ухмыльнулся он. Если запискам можно было верить, он мечтал стать им к тридцати.
– Тридцать два? – переспросила она. – Это великолепно. Один мой друг стал главным редактором городской газеты в двадцать девять. Правда, он был блестящим журналистом, добавила она, решив, что небольшая подколка не повредит. Этот мужчина тоже не проявил себя по отношению к Дженни с лучшей стороны. Дженни говорила, что ему тогда было двадцать шесть. – А сколько вам лет сейчас?
– Тридцать три, – ответил он несколько раздосадованно и сел обратно на стул. – Чем я могу вам помочь?
Семь лет, если верить запискам, семь лет прошло с тех пор, как Дженни написала свою историю.
– Я ищу Дженни Клайд… м-м-м… Мэри-Бет, – поправилась Кэйси.
– Это неважно. Ее больше нет. Она умерла. У Кэйси перехватило дыхание.
– Нет!
– Да.
– Вы уверены?
Он самодовольно улыбнулся.
– Я лично писал некролог.
Кэйси остолбенела. Она могла представить, что Дженни – вымышленный персонаж. Но она никогда не думала о том, что та может быть мертва. Учитывая замечание Конни, это не имело смысла. Она – родственница. В настоящем времени. Как помочь? Предполагалось будущее.
Конни просил ее о помощи, но как можно помочь тому, кто мертв? Здесь должна быть какая-то ошибка. Надо копать глубже. Она должна найти Дженни.
Кажется, ее обескураженный вид придал Дадли Третьему сил. Откинувшись на спинку стула, он скрестил пальцы на животе и продолжал:
– Она утонула. Прямо здесь, в карьере.
– Не может быть, – сказала Кэйси. Дженни была на карьере с Питом. Это было волшебное место. Она была счастлива там. Кэйси не могла представить, как счастье могло так быстро смениться безнадежностью.
Хотя нет, она могла это представить. В записках был привкус этой безнадежности. И наверняка были страницы, которых Кэйси до сих пор не нашла. По крайней мере, она так предполагала. У истории не было завершения.
– Вот все, что я могу вам рассказать, – сказал газетчик. Кэйси оказалась перед выбором. Зная, как относились к Дженни в городе, вполне можно было представить, что она исчезла отсюда, оставив горожан с мыслью, что все произошло к лучшему. Смерть для нее действительно была лучшим выходом. Они вполне могли убедить себя в этом. Они могли объяснить себе исчезновение Дженни гибелью в карьере.
– А Дарден Клайд? – спросила она.
– О, он никуда не делся. Продолжает действовать людям на нервы. Завел себе другую женщину. Она переехала к нему с двумя своими детьми. Неизвестно, поженились ли они, но, видимо, она нужна ему, раз он держит ее рядом. Правда, после того как Мэри-Бет утонула, он очень изменился. И раньше с ним было трудно, но теперь все стало еще хуже. Он стал мерзким и невыносимым.
– У него есть здесь какие-нибудь родственники? – спросила она. Родственники Дардена были и ее родственниками.
– Никого, кто бы в этом признался.
– Значит, кто-то все-таки есть? – Она затаила дыхание.
– Нет. Я пошутил. Никакой родни.
Она облегченно вздохнула. Несмотря на то, что она мечтала обрести родственников, ей не хотелось, чтобы они были связаны с Дарденом.
– Благодарю, вы мне очень помогли. – Кэйси направилась к дверям.
– Зачем вы ищете Клайдов? – окликнул ее Дадли. Он уже снова поднялся на ноги.
Кэйси вернулась к столу. По пути она достала из сумочки новую визитку и протянула ему.
– Я психотерапевт. Я читала историю Мэри-Бет. Мне хотелось бы пообщаться с ней.
– Где вы о ней читали?
– Процесс освещался в прессе, – ответила она, вспомнив о газетных вырезках на чердаке Дженни. Это не было ответом на его вопрос, но он не обратил на это внимания.
– Можете отправиться на кладбище и говорить с ней сколько угодно. Дарден устроил там что-то вроде часовенки. – Он изучал карточку. – Вы приехали из Бостона? Я там бывал. Ужасные пробки. Психотерапия? Вы пишете книгу?
– Возможно, – ответила Кэйси, потому что ей показалось, что это может произвести впечатление на Дадли. – Это зависит от того, что мне удастся раскопать. У вас есть моя карточка. Если что-нибудь придет вам в голову, я буду рада, если вы мне позвоните.
Отчаянно желая поговорить еще с кем-нибудь – с кем угодно, она прошла между столами, вышла из редакции и перешла улицу. Закусочная со стойкой и отдельными столиками за перегородками понравилась ей. Для одиннадцати утра там было на удивление много народу. Заняв табурет у стойки, Кэйси заказала кофе. Чашка незамедлительно оказалась перед ней, но она успела заметить тарелку перед женщиной, что сидела слева от нее.
– Этот омлет так аппетитно выглядит, – сказала она. – С чем он?
Вместо женщины ответила официантка:
– Говяжья солонина и сыр «Монтерей Джек». Вам приготовить такой же?
– М-м, да, – решила Кэйси. Она не была уверена в том, что способна съесть много, так как ее мучили мысли о том, жива ли Дженни Клайд, но подумала, что если она постарается лучше соответствовать вкусам местных жителей, то сможет добиться от них большей откровенности.
– Это правда замечательный омлет, – подтвердила женщина слева. Это была молодая блондинка в обтягивающих джинсах и фланелевой безрукавке. У ее ног в автомобильном сиденье спал ребенок. – Если вы проезжаете мимо и хотите ощутить вкус Уокера, омлет замечательно для этого подходит. Откуда вы?
– Из Бостона. А вы живете здесь?
– Всю жизнь.
– Сколько вашему? – спросила Кэйси, улыбаясь розовому свертку.
– Четыре месяца. Это девочка. Слава Богу, у нее хороший сон. Если бы была такой же, как мои остальные, мне не удалось бы так долго просидеть здесь. Знаете, как приятно спокойно позавтракать? Далеко направляетесь?
– Я ищу Мэри-Бет Клайд.
Брови женщины взметнулись кверху.
– Мэри-Бет?
– Дочь, – уточнила Кэйси, потому что мать Дженни тоже звали Мэри-Бет.
– О, но Мэри-Бет умерла… – Она окликнула официантку: – Лиззи, сколько лет прошло со смерти Мэри-Бет Клайд?
– Семь, – сказал мужчина справа от Кэйси, который до этого момента был увлечен беседой с приятелем. – Она утонула семь лет назад.
– Семь лет назад? Это точно? – спросила Кэйси. Официантка подтвердила:
– Да, это было семь лет назад. Она утонула в карьере.
– Она купалась?
– Она прыгнула, – сказал мужчина.
Кэйси ощутила обжигающую боль. Она размышляла о той безнадежности, которую чувствовала в Дженни, когда женщина слева сказала:
– На самом деле никто этого не знает. Никто не видел, как это было. Они нашли наверху ее одежду, поэтому и предположили, что произошло.
– Разве можно ее винить в этом? – спросила официантка. – Дарден тогда как раз вышел из тюрьмы, а это такой подлец, какого вы в жизни не встречали.
– Ну-ну, Лиззи, – одернул ее мужчина, сидевший через два стула справа от Кэйси, – разве Дарден когда-нибудь обижал тебя?
– Он никогда не оставляет чаевые, – заявила Лиззи. – Приходит сюда как к себе домой, и видно, как ему тяжело расстаться с деньгами.
– Ох, да не такой уж он дурной человек. Я часто разговариваю с ним. Ему нелегко с такой женушкой, он старается изо всех сил и честно платит за все. А что, девочка покончила с собой, когда он вернулся? Да, это нехорошо.
– Она не оставила никакой записки? – спросила Кэйси, все еще не в силах смириться с тем, что Дженни мертва. Она вспомнила последние строчки записок. «Дженни Клайд была готова улететь». Но это была метафора. Конечно, она не в прямом смысле написала это. Кэйси поняла это просто как то, что она собиралась покинуть город, исчезнуть, убежать от своего отца.
– Нет, никаких записок, – ответила Лиззи и повернулась обратно к окошку раздаточной.
– И никакого тела, – сказала женщина слева.
– Что? – переспросила Кэйси.
– Тело так и не нашли, – пояснил мужчина справа.
– Значит, она жива, – заключила Кэйси.
– Да нет, – возразил мужчина через два стула. – Карьер засасывает их. Она не первая, кто исчез в нем. Это стало легендой.
Официантка принесла Кэйси омлет. Но теперь она не была уверена, сможет ли вообще прикоснуться к нему. Ее мысли стремились по улицам Уокера, не желая останавливаться на том, жива ли Дженни Клайд.
– А тело искали?
– Как только могли, – отозвался мужчина справа. Оглянувшись через плечо, он окликнул мужчину за одним из отдельных столиков: – Мартин, ты же участвовал в поисках Мэри-Бет Клайд?
– Дочери? Да, а как же. Мы весь карьер обшарили, сверху донизу, до самого дна, и весь лес. Там, в лесу, был старый «бьюик», но девчонка исчезла.
Кэйси обернулась к говорившему.
– Как же такое может быть, что нет тела?
– Очень легко, – ответил мужчина рядом. – Тут может быть одно из двух. За день до того, как она утонула, был сильный ливень, да и все лето было мокрым, поэтому вода в реке была высокой. Ее тело могло перенести через край карьера и утащить через пороги вниз, в большое озеро, где его в жизни не найдешь. Там глубина местами больше ста футов. Ну, или ее утащило чудовище из карьера. Проглотило – и все дела.
Дженни Клайд верила в существо из карьера.
– А может, – спросила Кэйси, – она просто оставила одежду на берегу, а сама ушла?
– Не знаю, как она могла умудриться такое проделать, – сказал мужчина за отдельным столиком. – Понимаете, там были следы ее размера, они вели к самому краю, а больше никаких. Если бы она оставила одежду и ушла, следы вели бы в другом направлении.
– Может быть, она проплыла какое-то расстояние, а потом ушла? – спросила Кэйси.
– Ее бы нашли, – ответил мужчина справа. – Она была не из тех, кто легко смешивается с любой толпой. Она слишком странно выглядела.
– Не странно, – проворчала официантка, – просто она была заметной, со своими рыжими волосами и веснушками.
– Но эти веши можно спрятать, – возразила Кэйси. – Что, если она просто убедила всех в том, что умерла, а на самом деле друг увез ее куда-нибудь далеко?
– У нее не было никаких друзей, – усмехнулся мужчина справа.
– У нее был бойфренд, – настаивала Кэйси. – Его звали Пит.
Официантка поцокала языком.
– Пит. Парень на мотоцикле. Помню-помню. Только вот никто с ним не встречался. Никто его не видел. Никто даже не слышал мотоцикла.
Кэйси пронзила внезапная мысль. Она касалась доведенной до отчаяния женщины и мужчины, который был слишком хорош, чтобы быть правдой. Женщина слева отвлекла ее.
– Вы считаете, что она до сих пор жива?
– Да, – с чувством кивнула Кэйси.
– Тогда вам надо поговорить с Эдмундом О'Кифи. Он шеф полиции. И тогда им был.
– С Эдмундом? Не с Дэном? – В записках упоминался только Дэн.
– Эдмунд – это его отец. Дэн был лучший из них двоих, но его здесь больше нет.
– Нет? – отшатнулась Кэйси. Если это еще одна предполагаемая смерть, то она просто не знала, что делать.
– Вышел в отставку, отказался от укрепления правопорядка и уехал из города, – пояснил мужчина справа, и Кэйси расслабилась.
– Очень жаль, – пробормотал мужчина через два стула. – Дэн был лучшим. Его отъезд – большая потеря. Ну, желаю вам удачи с шефом, маленькая леди. Он – крепкий орешек.
Глава 18
Полицейский участок располагался в гараже рядом с небольшим домиком на улочке, отходившей вбок от Мэйн-стрит. У дома были белые стены и голубые ставни. На маленькой веранде не было кресла-качалки, зато перед ней росли розовые кусты. Они были действительно красивы, хотя и не подстрижены.
Припарковавшись рядом с патрульной машиной, Кэйси пересекла мощеную дорожку, направляясь к боковому входу в гараж. Здесь по стенам вился какой-то вьюнок – конечно, не совсем то, что глициния на перголе в ее саду, но все равно красивый и зеленый.
Отодвинув сетку, она зашла внутрь. Там было тихо. На одной части стены висели карты, на другой – плакаты «Разыскивается». Еще там были две двери, по крайней мере одна из которых, подумала Кэйси, вела во что-то вроде камеры предварительного заключения. За одиноким столом молодой человек читал газету. Когда она вошла, он отложил газету, но не произнес ни слова.
– Привет, – жизнерадостно сказала Кэйси. – По-моему, вы не Эдмунд О'Кифи.
– Нет. Я его заместитель. Я могу вам чем-нибудь помочь? Кэйси прикинула, что семь лет назад, когда произошло предполагаемое самоубийство, этот парень был еще слишком молод даже для того, чтобы голосовать, не то чтобы быть офицером полиции.
– Я думаю, мне нужен шеф. Это личное дело, – добавила она несколько заговорщицким тоном, потому что, если подумать, результаты расследования самоубийства, которое проводил шеф, действительно были личным делом.
– Личное? – переспросил заместитель. – Ну, он пошел домой позавтракать. Если это личное дело, вы можете пойти туда. Знаете, где он живет?
Кэйси почесала лоб.
– Хм, кажется, помню… какая там улица?
– Вернитесь на главную, два квартала налево, а потом направо. Они только что заново покрасили стены, так что не ошибетесь. Дом больше не синий. Он серовато-коричневый. Это нечто новенькое. Дот до сих пор не может решить, нравится ли ей это, поэтому скажите ей, как это хорошо смотрится.
– Обязательно, – улыбнулась Кэйси и вышла, прежде чем заместитель шерифа успел спросить о чем-либо еще. Выехав на главную улицу, она проехала два квартала налево, потом повернула направо. Свежевыкрашенный серовато-коричневой краской дом в викторианском стиле с кремовыми ставнями и отделкой был первым по левой стороне. Кэйси подумала, что он выглядит очень мило.
Припарковавшись у обочины, она прошла по цементной дорожке и по деревянным ступеням поднялась на веранду. Здесь было кресло-качалка, вернее, даже маленький двухместный диванчик. Сиденья были продавлены по-разному, явно в соответствии с весом и формой тела хозяев.
Вглядываясь сквозь сетку внутрь, она прокричала:
– Здравствуйте!
Ей пришлось крикнуть еще раз, прежде чем появилась привлекательная темноволосая женщина с широко расставленными глазами. На вид ей было слегка за шестьдесят, она была одета в джинсы и отглаженную блузку. Женщина открыла сетчатую дверь и поздоровалась. Она сразу понравилась Кэйси.
– Меня зовут Кэйси Эллис. Я – психотерапевт и ищу информацию о Мэри-Бет Клайд, дочери. Я так поняла, что ваш муж вел расследование ее гибели. Я хотела бы побеседовать с ним, если он согласится. Понимаю, что пришла не вовремя.
Вы завтракаете. Но я ехала из самого Бостона, и, вероятно, мне придется скоро возвращаться.
– Из Бостона? – переспросила Дот, обрадовавшись еще больше. – Наш сын живет в Бостоне. – Мягче она добавила: – Он художник. Моему мужу это не по душе, но я им очень горжусь.
Она нравилась Кэйси все больше.
– Я всегда преклоняюсь перед художниками. Моя мать тоже занималась чем-то подобным.
– Да? И что же она делала?
– Она ткала всякие вещи. Специализировалась на ангорском пуху. Она разводила кроликов, вычесывала их, пряла пряжу, сучила ее и ткала из нее.
– Ангорский пух получают от кроликов? Надо же, а я думала, от коз! Или от овец.
– Нет, от кроликов, – с улыбкой подтвердила Кэйси, но улыбка быстро погасла. – Они такие милые. Это заняло некоторое время, но я все-таки нашла ткачиху на Среднем Западе, которая тоже разводила кроликов и согласилась приехать и забрать этих.
Дот озабоченно спросила:
– Ваша мать скоропостижно скончалась?
– Она попала в аварию три года назад. Она жива, но только отчасти, если так можно сказать. Она не приходит в сознание.
– О, как жаль. Для вас это, должно быть, ужасно. Кэйси вздохнула и выдавила улыбку.
– Я отвлекаюсь, занимаясь другими вещами, например, исчезновением Мэри-Бет Клайд.
– Большинство считают это самоубийством, – предостерегающе заметила Дот. – И мой муж в том числе. – Она жестом пригласила Кэйси войти: – Заходите. Пожалуйста. Он уже должен был закончить. А вы не голодны? Может быть, хотите бутерброд с ветчиной?
– Вы очень любезны, но я только что съела омлет в закусочной. Так что спасибо, я не голодна. – Она едва успела зайти в переднюю, как из глубины дома показался мужчина. Он был высоким, загорелым, с густыми седыми волосами. На нем были форменные штаны и белая рубашка с коротким рукавом. Кэйси не заметила ни бляхи, ни кобуры.
– Эд, это Кэйси Эллис, – представила Дот. – Ей нужна…
– Я знаю, что ей нужно, – перебил мужчина раскатистым глухим голосом. Он остановился, слегка расставив ноги и уперев руки в бедра. – Ей нужна информация о Мэри-Бет Клайд, но кроме того, что было в прессе, мне особо нечего добавить. Это было самоубийство. Вот. Все.
Кэйси испугалась, что разговор закончится, не успев начаться, но Дот взяла ее за локоть и повела за собой мимо шефа полиции в гостиную. Комната оказалась очень уютной, солнечной и обставленной со вкусом, явно благодаря хозяйке дома. И в обстановке, и в самой женщине ощущался сельский стиль – простой и незамысловатый, но со своим очарованием и скрытой мудростью. В женщине эта мудрость принимала форму чувствительности и понимания. В комнате она выражалась в картинах на степах, изящных рамках, обрамлявших семейные фотографии, книгах на столиках и прелестных вышитых подушечках на креслах.
Кэйси взяла в руки одну из тех, что казались сделанными недавно.
– Это ваша работа?
– Я вышивала. Рисунок сделал мой сын.
Кэйси взглянула на два холста высоко над камином. Это был диптих, изображавший ферму во время снежной бури. В них чувствовалась та же свобода, что и в рисунке для подушечки.
– Это тоже его?
– Да. – Громко, специально, чтобы слышал муж, она добавила: – Он добился успеха. Его работы выставляются в Бостоне и Нью-Йорке. Он прекрасно обеспечен, чем не многие художники могут похвастаться.
– Она пришла не затем, чтобы выслушивать рассказы про Дэна, – сказал, заходя в комнату, Эдмунд.
– Нет, – спокойно согласилась Дот. – Она пришла, чтобы узнать о Мэри-Бет Клайд, но Дэн беспокоился об этой девочке, поэтому мне кажется уместно поговорить о нем.
Кэйси смутилась.
– Это Дэн – художник? Я думала, у вас есть другие сыновья.
– Нет, Дэн единственный, – ответила Дот. – Еще две дочери, но сыновей больше нет.
Кэйси посмотрела на семейные фото в рамках. Даже с расстояния она разглядела на них внуков. Дот заметила, куда она смотрит.
– У нас уже пятеро внуков от девочек. А Дэн пока не нашел девушку своей мечты.
– «Разбитое сердце», – пробурчал отец. – Он оказался слишком чувствительным, чтобы быть полицейским. Эта работа порой требует жестких решений.
Это вернуло Кэйси к причине ее приезда.
– Например, когда нужно закрыть дело?
– Это к чему? – с подозрением спросил шеф полиции. – Вы не согласны с моим заключением? Знаете ли, не я один его принимал. Другие тоже имели к этому отношение, даже мой сын, «разбитое сердце». Он сам на том самом месте сказал, что это было самоубийство, ясно и понятно.
Для Кэйси самоубийство не было ясным и понятным. Людям ее профессии это было прекрасно известно. Но у нее было достаточно профессионального опыта, чтобы знать, что женщина, оказавшаяся в таком безвыходном положении, как Дженни Клайд, может пойти и на самоубийство.
Однако положение Кэйси тоже было безвыходным. Отец просил ее помочь Дженни. Она не могла сделать это, если Дженни умерла. Но ведь она не прочла окончания «Записок» и даже не знала, было ли у этих записок окончание.
Эд О'Кифи не шевелился.
– С чего вы взяли, что она не умерла?
– Ни с чего, – ответила Кэйси, встряхнувшись. – Меня просто привело в недоумение отсутствие тела. Я уже слышала о реке и о чудовище карьера. Но неужели совсем невероятно, что Мэри-Бет просто выбралась на берег и ушла?
– Куда? – спросил шеф. – У нее не было друзей. У нее не было денег. Она не знала ничего о жизни за пределами Уокера.
– Она не могла уехать с Мириам Гудмэн?
Он скрестил руки на груди.
– Во-первых, Мириам еще была в городе, когда исчезла Мэри-Бет. Она уехала на запад только через несколько недель. А я знаю, о чем вы подумали. Вы думаете, она отправилась куда-то еще и там позже встретилась с Мириам? – Он покачал головой. – Я проверял. Дарден заставил меня. Он подозревал тоже, что и вы. Чокнутый. – Последнее слово он пробормотал едва слышно.
Кэйси попробовала зайти с другой стороны.
– А если предположить, просто предположить, что она жива, есть ли где-нибудь родственники, к которым она могла бы отправиться?
– Нет.
– Никого, с кем она могла бы связаться за это время? И у нее не было парня?
– Нет.
– А хоть какие-нибудь приятели, хоть немного близкие люди?
– Только Мириам. Я же сказал вам, что сделал это только потому, что Дарден настаивал. И вообще, зачем вам все это нужно? Вы пишете книгу?
Если бы не Дот О'Кифи, стоящая тут же, рядом, она бы ответила точно так же, как и газетчику. Но в глаза Дот она врать не могла.
– Нет, – тихо сказала она. – Я не пишу книгу. Я читала историю болезни. Вот и все.
Она пожалела о своих словах, увидев, как шеф полиции уронил руки.
– Что за история болезни?
– Может, и не история болезни. Записки. Это с тем же успехом могло быть вымыслом. – Внезапно ощутив усталость, она посмотрела на диптих над камином. Несмотря на метель, в картине чувствовался позитивный настрой, потому что ферма сквозь бурю манила золотистым светом в окнах. – Вероятно, вымысел, – пробормотала она, подходя к камину. Ее взгляд упал на более мелкие фотографии в рамках, стоявшие на каминной полке под диптихом. На одной была дочь с мужем и двумя детьми. На другой – другая дочь, с мужем и тремя детьми. Еще был общий снимок их всех, с Дот и Эдмундом, и еще какими-то людьми, по всей видимости другими родственниками. И был еще один, на котором были обе дочери, Дот и Эд, и мужчина, который, видимо, был сыном Дэном.
Кэйси едва не задохнулась.
– О Боже. – Она прижала руки к груди. – О Боже! Дот подошла к ней.
– Что случилось?
Это был Джордан. Ее садовник. Мужчина, который семь лет работал у Конни. Который часто казался чересчур мудрым для простого садовника. Который пока не нашел девушку своей мечты. Отец которого был полицейским. Фамилии которого не было ни в каких документах у Конни. Только название фирмы.
– О Господи! – снова воскликнула она, на этот раз бессознательно, потому что подумала о другом, что заставило ее мысли понестись галопом, пытаясь соединить воедино все пунктиры и ухватить все переплетения сюжета.
– Что-то не так? – спросила Дот.
– Нет-нет, – выдавила Кэйси. – Все хорошо. Он просто похож на одного моего знакомого.
Гордая мать улыбнулась, глядя на фото. – Красивый парень, правда?
Кэйси не терпелось оказаться снова в своей машине. После недолгих поисков в сумке она выудила из кармана вчерашних джинсов визитную карточку, которую засунула туда, уходя из «Дэйзис Мам». В тот момент, засмотревшись на красивый логотип, она практически не взглянула на остальное. Теперь, направляясь прочь от серо-коричневого викторианского особняка со стильными кремовыми ставнями и прижимая карточку указательным пальцем к рулю, она рассмотрела ее более внимательно. Внизу был номер телефона и имя владельца.
Д.О'Кифи. Вчера она совершенно не обратила на это внимания. В телефонной книге Бостона можно было найти целую кучу О'Кифи. К тому же она предположила, что «Д» означает «Дэйзи». Да, предположения ее подвели.
А еще она предполагала, что «Дэн» – это сокращение от «Дэниэл». И тоже ошиблась. А в каких еще предположениях она ошиблась?
Пока она ехала на юг, множество идей проносилось у нее в голове. Она приняла несколько сообщений от знакомых и поговорила с клиникой. Ее беспокойство все возрастало, и она была уже не в состоянии медленно тащиться за неспешащими водителями, поэтому посигналила и обогнала пару автомобилей, а потом еще несколько. Она хотела как можно скорее оказаться в Бостоне, желательно прямо сейчас.
* * *
Спустя бесконечные четыре с половиной часа после того, как она покинула Уокер, Кэйси пересекла мост Тобин и въехала в Бостон. Уже наступал вечер. Она немного задержалась в пробках, но добравшись наконец до Бикон-Хилл, повернула не к дому, а прямо к «Дэйзис Мам». Втиснув «миату» между другими машинами на маленькой парковке, она решительно направилась через улицу.
Магазин был уже закрыт, как она, впрочем, и предполагала. Но сейчас ее гораздо больше интересовали двери жилой части с другой стороны дома. На одной было написано: «ОУЭНЫ», поэтому она направилась к другой. Здесь на дверной табличке значилось: «О'КИФИ». Она яростно нажала на звонок и стала ждать, уперев руки в бока, склонив голову и сжав губы.
– Да? – донесся голос из домофона. Не просто голос. Его голос.
– Это я, – сказала она. – Впусти меня.
Пауза, последовавшая за этим, была очень короткой, но достаточной для того, чтобы она поняла, что он тоже узнал ее голос. Зажужжал зуммер, раздался щелчок открывающегося замка. Она взлетела по каменным ступенькам.
Он стоял, тоже уперевшись руками в бока, в проеме двери па втором этаже. В падающем сзади свете он казался еще крупнее и представительнее, чем обычно. Чем выше она поднималась, тем больше подробностей могла разглядеть. На нем была футболка и шорты. Подбородок зарос щетиной, волосы были спутаны, он стоял босиком.
Она остановилась, не поднявшись на последнюю ступеньку, неожиданно вновь осознав, насколько он красив. Его мать была абсолютно права. Не то чтобы Кэйси раньше думала иначе. Красивый, сексуальный, эксперт в садоводстве, эксперт в любви – и все это был Джордан. Судя по изгибу губ, он тоже был раздражен. Она понятия не имела, что привело в раздражение его. Это ее выставили дурочкой.
Уязвленная этой мыслью, она шагнула на последнюю ступеньку и подошла прямо к нему.
– Я провела чудесный денек в городе под названием Уокер, – сказала она. – Я прогулялась по нему, посмотрела достопримечательности и съела великолепный омлет с солониной и сыром в закусочной. И нанесла еще более чудесный визит твоим родителям.
– Я знаю, – натянуто сообщил он. – Мне уже позвонили. Не желая обращать внимания на явное неудовольствие с его стороны, она продолжала:
– Они только и говорят, что о своем сыне Дэне, но я не проводила никаких параллелей, пока не увидела фото на каминной полке. А я-то думала, что ты садовник!
– Я садовник.
– Да уж, ты хорошо подделался – небритый подбородок, драные джинсы, грязные ботинки. Сомнительный тип – вот что я подумала, когда впервые тебя увидела. Ты не сказал мне, что ты коп!
– Я не коп.
– Ты им был, – с вызовом бросила она. – Я спрашивала, но ты отпирался.
– Ты спрашивала, хотел ли я им быть, – поправил он. – Я сказал «нет» и нисколько не соврал. Я ненавидел каждую минуту этой работы. Зачем ты ездила в Уокер?
– Ознакомительная поездка, – ответила она. – Ты, по словам твоего отца, «разбитое сердце». Слишком мягок, поэтому хотел помочь Дженни Клайд. Ты уговаривал ее уехать из города, прежде чем ее отец выйдет из тюрьмы, но ей не хватало смелости. Поэтому она осталась, и случилось что-то ужасное.
Она заметила, как дернулся его подбородок.
– Ты нашла записки.
– Я нашла записки. Я не была уверена, что это правда, но мне очень этого хотелось, потому что мой отец просил меня помочь Дженни, и мне хотелось доставить ему удовольствие. Он единственный раз в жизни попросил меня о чем-то. О чем-то. Но в записках не хватало нескольких страниц до конца, поэтому я отправилась на поиски. Литтл-Фоллз больше нет на картах. Мне пришлось потрудиться, чтобы найти его. И ты не мог мне сказать?
Он поднял руку.
– Стоп. Ты меня не спрашивала.
– Ты был садовником! – прокричала она, чувствуя себя обманутой. – Мне и в голову не пришло спрашивать тебя о Дженни Клайд. Я думала, что то, что я читаю, – конфиденциально.
