Текст книги "Больше, чем любовь"
Автор книги: Барбара Делински
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)
– Потому что чертовски устал. Думаешь, ты одна так переживала? Может, мне эта посадка тоже нелегко далась.
Дженна не собиралась его жалеть.
– Никогда этому не поверю. Ты просто упиваешься риском. Я вот от этой посадки постарела лет на десять, а ты лет на пять стал моложе!
– Если и так, то сейчас ты их у меня отняла! Ради бога, Дженна, успокойся! – Он начал расстегивать свою рубашку. – Это еще не конец света.
– Что это ты делаешь?
– Хочу искупаться. Может, ты не обратила внимания, но сегодня очень жарко.
– А ты так устал от работы!
Я готов работать, если в этом есть необходимость, но я ее не вижу. – Он снял рубашку и бросил ее на песок. – Убежище и продукты у нас есть, торопиться некуда. – Он расстегнул шорты. – Если тебе хочется возиться, твое дело. – Он снял шорты и трусы. – Только не проси моей помощи. – Оставшись абсолютно нагим, он невозмутимо уперся руками в бедра. – Я готов стряпать, натянуть брезент, вырыть яму для туалета, но другую работу искать не собираюсь. Больше мне ничего не нужно, и мне не обязательно заниматься какими-то делами, я и без того не скучаю. Если уж я оказался здесь, то намерен полностью воспользоваться всеми радостями, которые можно извлечь из уединения и близости моря.
Дженна поднялась и изо всех сил старалась не опускать взгляда ниже его груди.
– Ну, что же ты! Смотри, – поддразнил он. – Смотри, я не стесняюсь.
– Оно и видно!
Она старательно смотрела ему прямо в глаза, но увидела в них озорной и опасный блеск. Он крадучись подошел к ней, подавшись вперед и не отнимая рук от бедер.
Его дыхание мягко коснулось ее щеки.
Я бросаю тебе вызов, Дженна. Посмотри на меня.
Он еще больше нагнулся, слегка покусывая ей ухо. Не выдержав, она опустила взгляд, и ей стало трудно дышать – настолько великолепно он был сложен. Чтобы удержаться от желания коснуться его, она ухватилась за ствол пальмы.
Он медленно выпрямился и отошел на шаг. Она смотрела на него, очарованная, потрясенная и возбужденная.
Сердце у нее забилось часто, как маленькое животное, оказавшееся в западне между опасностью и лакомством. С трудом переводя дыхание, она не отрывала от него взгляда.
Он небрежно подмигнул ей, повернулся и пошел к воде, бросив через плечо:
– Ты знаешь, где меня найти.
Она с восторгом глядела ему вслед. Солнце золотило его мощное загорелое тело, придавая ему сходство с ожившей скульптурой.
Обхватив колени, она смотрела на него. Он брел, пока вода не достигла ему бедер, затем нырнул и, выкидывая мускулистые руки, поплыл.
Что ж, он был прав. Неприятно было это сознавать, потому что она добилась успеха благодаря умению тщательно анализировать ситуацию и определить необходимые меры, а здесь действительно нечего было делать. Если бы Спенсер знал, что возня с двигателем им поможет, он бы занялся этим, ведь он знает его как свои пять пальцев. Следовательно, он точно знает, что без запчастей ничего нельзя исправить.
Так что же делать? Сидеть и злиться, что они попали в безвыходное положение? А что толку? Пожалуй, действительно лучше будет извлечь из него пользу и удовольствие. Она посмотрела по сторонам. Мелкий белый песок, лазурная вода, чистый воздух, свежий ветерок, мир и покой. Лучше этого места для отдыха со Спенсером просто не найти.
Правда, существовала опасность, та самая, которую она почувствовала, когда Спенсер согласился стать отцом ее будущего ребенка. С первой их ночи она опасалась, что ее давнишнее уважение к нему и восхищение могут перерасти в нечто большее. И это произошло, она полюбила его. Да так, что она, которая никогда не лгала, скрыла от него свою беременность только ради того, чтобы снова оказаться с ним рядом.
Так можно ли допустить, чтобы эта невинная ложь была напрасной? И она проведет эти дни наедине с ним в беспокойстве, как бы вернуться домой, к цивилизации? Или лучше поверить его заверениям, что их непременно скоро спасут, и наслаждаться его обществом?
Но за это время она может еще сильнее полюбить его. И ей будет еще тяжелее расстаться с ним, когда они покинут этот остров, и каждый пойдет своей дорогой. Правда, у нее останутся воспоминания, которыми она когда-нибудь поделится со своим ребенком, рассказав ему об этом чудесном островке.
Она снова поглядела на Спенсера. Он уже плыл вдоль берега, мощно рассекая волны широкой грудью, потом перевернулся на спину и поплыл, ритмично взмахивая руками, явно наслаждаясь движением. Ей стало завидно. Пусть у нее останутся хотя бы воспоминания!
Вскочив, она разделась и аккуратно сложила одежду, усмехнувшись про себя: трудно изменить своей привычке к аккуратности и скромности. Теперь Спенсер плыл кролем и не мог ее видеть, но ощущение ветра на коже и горячие прикосновения солнечных лучей напоминали ей о наготе, когда она шла к воде. Она поспешила скрыть ее, погрузившись в волны. Вода была изумительно теплой. Она нырнула и выскочила на поверхность, закинув голову. Шпильки выскочили, и мокрые волосы падали ей на лицо и плечи. Она поплыла прочь от берега, пока не увидела Спенсера. Он плыл ей навстречу, не отрывая от нее взгляда. Прилив нес его к берегу.
Оказавшись от нее на расстоянии руки, он тоже опустил ноги и держался в воде вертикально. Оба ритмично поднимались и опускались вместе с волнами. В глазах его был вопрос, потом он опустил взгляд на воду. Ей достаточно было проследить за его направлением, чтобы понять, куда он смотрит.
Ударяя по волнам, он приблизился к ней и провел руками по всей длине ее тела. Определив, что на ней нет даже бикини, он радостно улыбнулся. Она смотрела ему в глаза, взгляд которых ободрял ее.
– Возьмись мне за плечи, – подсказал он.
В то же время он мягко подтолкнул ее бедра к поверхности. Когда она распласталась на воде, он начал толкать ее грудью назад, по-прежнему не отрывая взгляда от ее глаз.
Вот он коснулся ногами дна, но снова поплыл ближе к берегу и остановился, когда вода доходила ему до половины торса. Как только ее ноги коснулись дна, он притянул ее к себе.
Она обняла его за шею и закрыла глаза. Этого ей и хотелось, вот этого ощущения его тела, сильных рук, обнимающих ее. Она чувствовала себя в безопасности и наслаждалась ею. Она хотела, чтобы он взял ее такой, какая она есть, без всяких прикрас и косметики.
Он продолжал идти, и вскоре вода доходила ему до пояса. Обернувшись назад, он снял ее руки со своей шеи и поставил на ноги. Взгляд его упал на ее груди, и лицо его потемнело от желания.
Он ничего не говорил, да слов и не требовалось. Глаза его смотрели на нее с благоговением, которое придало ей смелости. Она не думала, что ей будет так приятно чувствовать на себе его взгляд, вызывающий в ней и гордость, и возбуждение.
Он коснулся ее груди кончиками пальцев, провел по ним и, взяв в ладони, начал гладить, а потом, когда она готова была закричать от нетерпения, стал ласково и требовательно поглаживать соски.
Она даже не стала сдерживать крик острого наслаждения, пронзившего ее. Спенсер пробудил в ней женщину, и ее страстный выкрик был естествен и даже ожидаем, судя по выражению его потемневших глаз. Положив руку на ее бедро, он вел ее к берегу, пока вода не отступила до ее талии. Он остановился, глядя, как волны омывают ее. Затем снова повел дальше. Над водой показались ее бедра, и он замер, глядя на темный треугольник в развилке. Затем, лаская всю ее взглядом, он посмотрел ей в глаза:
– Дженна, больше никогда не прячься от меня. Ты слишком хороша, чтобы играть в эту игру.
Она была не в силах говорить, не могла отвести от него взгляда. В глазах его было неподдельное восхищение, и, хотя она понимала, что это блаженство закончится с их пребыванием на острове, сейчас она буквально таяла под его взглядом. Он придал ей смелости, и, встав на цыпочки, она потянулась к нему и поцеловала его долгим любовным поцелуем, вложив в него всю свою душу.
Он не замедлил вознаградить ее. Океан мягко плескался вокруг их ног, и он любил ее так, как ей и не мечталось. Ей казалось, что они никогда не насытятся друг другом, и, когда оба достигли пика, когда их резкие вздохи сменились медленным и удовлетворенным дыханием, она поняла, что приняла правильное решение.
Потому что до тех пор, пока они здесь, она будет принадлежать Спенсеру. И пусть все это закончится страданиями, сейчас она плавала в блаженстве. Она не могла не отблагодарить этим Спенсера за то, что он подарил ей ребенка. Она обязана была сохранить для ребенка воспоминания о его отце, которые согреют его долгими зимними вечерами. А главное, она должна была сберечь для себя. Материнство было для нее лишь одним из источников полноты жизни. Вторым источником был Спенсер и близость с ним.
Глава 11
Этот необитаемый остров – земной рай, думала несколько вечеров спустя Дженна, лежа в объятиях Спенсера. Он устроил для них постель, настелив на песок листья папоротника, накрыл их пляжными полотенцами, а под подушки приспособил свернутые одеяла. Он даже сделал укрытие на случай дождя из брезента, вынутого из самолета.
В тот день в течение часа шел стремительный теплый дождь, но потом черная туча, накрывшая остров, умчалась, и небо снова прояснилось. Они даже не стали прятаться под тент, а гуляли по берегу. Когда одежда на них промокла, они сбросили ее и расхаживали нагишом. Раньше Дженна не могла бы и подумать об этом и порой поражалась чувству полной свободы. Это сладостное ощущение, как и теплый небесный душ на голой коже, она запомнит навсегда.
Вечером было ясно, над волнами дрожала половинка луны, серебря очертания редких облачков, проплывающих мимо. Море ласкало берег. Вечер был тихий и спокойный.
Они приготовили себе ужин – мясо и картофель – на костре из собранного Дженной хвороста. Огонь медленно угасал, оставляя на песке оранжевые искры недалеко от их импровизированного ложа. Она лежала на боку, прижавшись щекой к его груди, а он обнимал ее одной рукой. Хотя на ней была только его рубашка, а на нем шорты, им было тепло и уютно.
Дженне казалось, что она никогда не чувствовала себя такой спокойной и довольной, что было тем более странно, что за все три дня они не видели ни круизного теплохода, ни рыбацкой лодки, ни спасательного самолета. Она еще не насытилась близостью со Спенсером.
– О чем ты думаешь? – спросил Спенсер, щекоча ей висок своим дыханием.
– О том, каким далеким сейчас кажется Род-Айленд. Не столько географически, сколько эмоционально. Будто он где-то в другом времени, словно произошло искривление времени.
– Это из-за пережитого страха во время посадки.
– Посадка прошла вполне нормально, – успокоила она его. Конечно, она нервничала, но почему-то не боялась, что они разобьются. Спенсер уверенно владел самолетом до последней минуты посадки. – Думаю, скорее это из-за разницы между островом и городом. Здесь время просто не ощущается. Оно течет медленно и лениво. Мы делаем то, что хотим и когда хотим. А там вся жизнь расписана по часам.
– Расскажи мне, как ты там живешь, Дженна. Как проходит твой день.
Она уютно прильнула к его широкой груди, довольная его интересом. Он уже не в первый раз расспрашивал о ее жизни.
– Ну, действительно, мой рабочий день тщательно распланирован, – начала она. – Секретарь каждый день перед уходом с работы печатает расписание дня, так что, придя утром, я знаю, что у нас намечено. Иногда мне оставляют для чтения отчеты и доклады, но чаще весь день проходит в совещаниях и разговорах по телефону.
– А где проходят эти совещания?
– Иногда в моем кабинете, иногда в зале заседаний. Иногда мы встречаемся с партнерами в ресторане. Точнее, чаще в ресторанах, – сухо добавила она. – Мужчины любят поесть вкусно и в хорошей обстановке, к тому же не за свой счет.
– А разве женщины это не любят?
– Многие из нас сидят на диете. Поэтому нам удобнее встречаться в офисе. Это самое безопасное.
– Из-за еды?
– Нет, из-за мужчин. В офисе все четко. Я сижу за своим столом, а посетители напротив. А в ресторане все садятся вперемежку. И я чувствую некую угрозу со стороны мужчин.
– Это потому, что ты не замужем.
– Может быть.
– Признаться, меня это удивляет. Поверить не могу, что тебя до сих пор не увлек какой-нибудь необыкновенный парень.
Она тихо засмеялась:
– Необыкновенные парни не торчат в городе, выискивая, где бы вкусно поесть. Они бродят по Гималаям в поисках Ноева ковчега, или идут по следам экспедиции Пири к Северному полюсу, или исследуют берега Амазонки. – Она шутливо ущипнула его.
Но он серьезно спросил:
– И чем же эти парни такие необыкновенные?
– Они энергичны, своеобразны, интересны. – Она вздохнула. – И они всегда далеко, что делает их еще более привлекательными. Идти за ними все равно что пытаться догнать ветер. Поймать их все равно что посадить в клетку птицу.
Она действительно так думала и так воспринимала Спенсера. Хотя она уже точно знала, что очень его любит, все равно не хотела привязать его к себе, не стала бы повторять ошибку, которую сделали его родители, чем заслужили отчужденное отношение со стороны сына. Приключения значили для Спенсера слишком много, чтобы принуждать его отказаться от них.
Кроме того, вряд ли он чувствует к ней что– либо помимо физического влечения и симпатии.
– Да и потом, я с самого начала сказала тебе, что никогда не стремилась к замужеству. Мне не нужен муж, я предпочитаю сама распоряжаться своей жизнью.
Он помолчал, потом задумчиво сказал:
– Я все думаю, правильно ли мы ведем себя в отношении ребенка. Мы давно уже забыли все твои правила.
Он был прав, но ведь теперь это уже не имело значения. Дженна даже не захватила с собой термометр. Когда Спенсер спросил ее об этом, она отговорилась тем, что поскольку во время отдыха они должны были часто заниматься любовью, то не обязательно знать точный день ее овуляции. На самом деле она не хотела, чтобы Спенсер узнал, что температура у нее не снижается весь месяц. По ее расчетам, у нее было уже четыре недели беременности.
– Ты что, уже не боишься, что этого не произойдет?
– Просто я уверена, что это произойдет.
Он снова помолчал и словно неохотно спросил:
– Ты часто думаешь о ребенке? Я имею в виду не беременность, а самого ребенка.
– Очень часто.
– Кого ты хочешь – девочку или мальчика?
– Не важно. Для меня главное, чтобы ребенок родился здоровым.
– Но все-таки?
– На самом деле я хочу девочку.
– Почему?
Подбирая слова, чтобы он не подумал, что она жалуется, критикует его или, не дай бог, на что-то намекает, она сказала:
– Ну, во-первых, мне кажется, что мальчика будет труднее воспитывать без отца. А во-вторых, девочку я лучше буду понимать.
– Но не забывай о борьбе самолюбий. Кэролайн часто ссорилась из-за этого с мамой. Разве ты со своей мамой не ссорилась?
– Очень редко. У нас с ней редко возникали разногласия. Возможно, потому, что я была единственным ребенком, и она многое мне прощала. А еще потому, что они с папой часто отсутствовали.
– А куда они ездили?
– Да практически по всему свету. Они ехали куда-нибудь в командировку и, если была возможность, задерживались там на несколько дней. Они называли это вторым свадебным путешествием. – Она улыбнулась. – Думаю, за годы совместной жизни у них было множество таких путешествий. Они очень любили и уважали друг друга. – Ее улыбка сменилась задумчивостью. – Я думаю, если уж им суждено было так рано умереть, то хорошо, что они погибли одновременно. Если бы кто-то из них остался в живых, он не перенес бы этой потери.
– Редко встречаются люди, которые так любят друг друга.
– Это правда.
– Ты когда-нибудь мечтала о такой любви?
– Я мечтаю только о ребенке.
– Это сейчас. А раньше?
Дженну удивило, что Спенсер завел речь о любви. Обычно мужчины избегают этой темы.
– Да, я мечтала встретить такую любовь, – искренне призналась она. – Все время об этом думала и надеялась. Но потом, когда она не пришла, я решила, что могу обойтись и без нее.
– И как, получается?
– А что еще остается делать? – как можно небрежнее сказала она и засмеялась.
– И ты думаешь, что и дальше проживешь без любви?
– Если у меня будет ребенок, конечно.
– Даже с ребенком? – недоверчиво спросил он.
– Да.
– А когда ребенок вырастет и уедет от тебя?
Они уже затрагивали эту тему в Род-Айленде, когда Дженна объясняла, почему она так страстно хочет иметь ребенка. Потом она полюбила Спенсера. Он тоже скоро уедет от нее, так что на его вопрос было легко ответить.
– Когда ребенок вырастет и уедет, у меня останется мой бизнес, но ведь я все равно останусь ему матерью. Есть поговорка: мать на всю жизнь остается матерью. Я всегда буду любить своего ребенка, буду чувствовать свою ответственность за него. А если повезет, у нас с ним будут близкие отношения.
– И ты не захочешь иметь второго ребенка?
– А проблема беременности?
– Так захочешь или нет? Если бы у тебя был любимый человек, чтобы не вставал вопрос о доноре спермы, ты захотела бы родить еще одного ребенка?
Она уверенно сказала:
– Да. Я родила бы по меньшей мере двоих или троих. Если бы у меня был любимый человек, который тоже любил бы меня, мне хотелось бы всюду быть рядом с ним, но только мне неприятно думать, что тогда мои дети чувствовали бы себя одинокими, как это было со мной. Не подумай, что я критикую своих родителей. Во время их отсутствия за мной хорошо ухаживали, заботились обо мне. Но я страшно скучала по ним. Если бы у меня был брат или сестра, мне было бы не так тяжело. – Она вздохнула. – Это не касается данного случая. Мне хватит и одного ребенка.
Через несколько дней Спенсер снова удивил ее, заведя разговор о ребенке. Они сидели на влажном песке у края воды, выкладывая ракушками и водорослями разные узоры и фантастические картины. Набегающие волны разбивали и смывали их изображения, превращая их в нечто непонятное, и они принимались гадать, что это такое. Постепенно изображение становилось все менее отчетливым, и они начинали все сначала.
– Когда ты думаешь о ребенке, – спросил он, – ты представляешь, как вы с ним занимаетесь чем-то вроде этого?
В тот момент она не думала ни о ребенке, ни о самом Спенсере, а просто увлеклась игрой.
– Буду ли я играть так с ребенком? Наверное. Дети очень любят смотреть, как меняются рисунки на песке. – Она засмеялась, когда на берег накатила новая волна. – Я сама увлеклась. Смотри! – Она согнула колено, чтобы дать приливу дорогу, и следила, как на песке появляется новый рисунок.
– Ты живешь на берегу моря и можешь развлекаться этим в любое время.
– Да, но у нас песок более тяжелый. Да и разве дома я сидела когда-нибудь вот так, лениво и беззаботно? У меня никогда нет свободного времени. А когда появится ребенок, другое дело.
При условии, что она вернется в Род-Айленд. До сих пор мимо не прошло ни одно судно, и время от времени это ее тревожило. Но Спенсер обещал, что их спасут, и она верила ему на слово.
Как ни странно, казалось, он беспокоится из-за ребенка.
– А тебя не пугало бы, что ребенок растет вблизи моря?
– Но ты сам вырос у моря, и я тоже. И никто из нас не утонул.
– Я не один раз едва не утонул. Родители постоянно напоминают мне об этом. Они говорят, им следовало бы понять, каким я вырасту, потому что я постоянно испытывал судьбу. Что, если у тебя будет мальчик, похожий на меня?
– Я была бы в восторге.
– Ты от него в два счета поседеешь!
– А может, и нет. Может, благодаря ему я буду моложе.
– Ты и так молодая, очень молодая.
– Всего-то на шесть лет моложе тебя.
– А сейчас ты выглядишь девчонкой двенадцати лет. – Он взглянул на ее грудь. – Ну, может, четырнадцати. – Он слегка нахмурился и вскочил на ноги. – Боюсь, ты обгоришь. Пойду принесу крем. – Он зашагал к самолету.
Дженна с минуту смотрела ему вслед, любуясь его стройным и сильным телом в облегающих плавках.
Хотя он был прав насчет нее. Она казалась намного моложе, и ей не нужно было зеркало, чтобы убедиться в этом. Она не красилась, не носила украшений, голову защищала от солнца бейсболка Спенсера, волосы свободно рассыпались по спине. Она надевала только трусики от бикини, которое купила в отделе для молодежи, а почему бы и нет? Она наверстывала упущенное время. Подростком она была слишком полной, чтобы носить такие открытые купальники. И спустя долгое время уже после того, как сильно похудела, продолжала чувствовать себя толстой. Лишь постепенно она привыкла к открытым купальникам и только несколько последних лет позволяла себе щеголять в бикини, и то лишь в женской компании.
Со Спенсером ей было легко и просто, он с удовольствием смотрел на нее. У нее сложилось впечатление, что он рад тому, что она уже не стесняется своей наготы.
Да, улыбнулась она, далеко же она зашла. Подошел Спенсер, присел рядом на корточки, выжал из тюбика ей на спину крем и стал втирать его в кожу.
– Так приятно, что ты обо мне заботишься, – промурлыкала она, жмурясь от удовольствия.
– Солнечные ожоги – это тебе не шуточки.
– Я думала, что просто загорела.
– Так оно и есть, а теперь у тебя кожа покраснела.
Хорошенько обработав спину, он перешел к ее грудям и стал глубоко втирать крем в кожу. У нее заныло под ложечкой.
– Ты на что-то намекаешь, Спенсер?
От его прикосновений она моментально зажигалась, и не важно, был ли светлый день или темная ночь. Она положительно потеряла всякий стыд.
Он слегка приподнял ее груди.
– Они всегда меня удивляют. Они становятся напряженными, когда я их ласкаю, но я понятия не имел, что они еще так набухают.
Дженна знала, почему груди у нее стали более полными, чем месяц назад. Хотя живот оставался по-прежнему плоским, так что Спенсер ни о чем не догадывался. Когда через десять дней у нее не придут месячные, он все поймет, но так будет лучше. Ведь он не узнает, если ребенок появится на свет на месяц раньше. Он будет уже далеко.
– Когда ты касаешься меня, я набухаю, это всегда так бывает.
Он поцеловал ее в пупок, гладя кругами ее живот. И вдруг судорожно втянул в себя воздух:
– О боже!
Что-то в его голосе испугало ее.
– Что случилось?
– Господи, я хочу тебя! Я постоянно хочу тебя. Это должно было уже пройти, но никак не проходит.
У Дженны замерло сердце. В его голосе звучало смущение, замешательство, что озадачило ее и одновременно безумно обрадовало.
Ей хотелось сказать ему, как сильно она его любит, но она не посмела. Он не захочет это слышать. Может быть, позволила она себе помечтать, прежде чем отбросила эту мысль, наступит время, когда он так же горячо захочет услышать эти слова, как хочет ее тело. А до тех пор она может только выражать свою любовь своим телом, которое он так прекрасно обучил.
По-прежнему не появлялось никакой надежды на спасение. Они провели на острове уже десять дней, и даже Спенсера по временам охватывали сомнения. Он скрывал это от нее, но она замечала тревожный взгляд, который он бросал на море, сидя на берегу. Она перестала спрашивать, когда придет помощь, отчасти потому, что он никогда бы не признался в беспокойстве, еще и потому, что не хотела, чтобы он в этом признался – ведь в остальном они положительно блаженствовали.
В первый раз в жизни Дженна так чудесно проводила свой отпуск. Они не носили часов на руке. Просыпались по утрам, когда чувствовали себя отдохнувшими, и засыпали вечером, когда уставали. Целыми днями они гуляли, купались и загорали. У них не было недостатка в книгах, а поскольку их вкусы совпадали, они с интересом обсуждали прочитанное. Иногда они слушали музыку по кассетнику, но оба предпочитали музыку самой природы.
Питались они на удивление хорошо и вкусно. Сначала уничтожили свежую еду, привезенную Спенсером, затем перешли к замороженным продуктам, которые постепенно оттаивали в кулере. Теперь они питались консервами и продуктами сублимационной сушки, которых Дженна никак не ожидала увидеть в его запасах. Спенсер объяснил, что в путешествиях в основном питается такими продуктами и что запасся ими в Нью-Йорке, потому что там самый большой выбор. Какое удачное совпадение, подумала Дженна. Эти продукты в пакетиках, которые можно было кипятить, были готовой едой. У него был запас, которого могло хватить на месяц, но они прибегали к ним не каждый день. Раз в день Спенсер бродил по воде в конце острова, окаймленном рифами, ловил рыбу, чистил и готовил ее. Дженна в жизни не пробовала такой свежей и вкусной рыбы. Конечно, особое очарование еде придавало то, что она готовилась на костре, на живом огне, в окружении прекрасной природы островка. И ей нравилось, что с ними соседствуют и другие существа.
Спенсер был прав, когда говорил, что жизнь на острове не будет тяжелой и трудной. У них была пища и убежище. Опасность им не угрожала. Несмотря на мысли о спасении, она была здесь счастлива. Она успела хорошо изучить островок, и теперь даже те места, которые казались ей не столь красивыми, приобрели для нее особое очарование. А ведь были еще и поистине прекрасные уголки.
Например, водопад. Он находился на высшей точке острова. Они обнаружили его на второй день, когда шли вверх по течению ручейка и нашли нагромождение скал, откуда он вытекал. И более райского уголка Дженна не могла и вообразить. Вокруг водопада росли высокие зеленые деревья, земля под ними была покрыта мхом. Скалы были гладкими, некоторые высокими, некоторые плоскими, и вода струилась по самым высоким из них, мягкая и невероятно освежающая. Они часто забирались к водопаду не только для того, чтобы смыть с себя песок и соль, но и для того, чтобы полюбоваться медленно опускающимся в море солнцем.
В этот день Дженна больше обычного наслаждалась водой, падающей ей на голову и на тело. Сегодня, когда она проснулась, голова у нее была немного тяжелая и дневная жара донимала ее сильнее, чем обычно. И сейчас, стоя под упругими струями свежей воды, она словно возрождалась.
Спенсер уже помылся и любовался ею, растянувшись на плоском камне. Вдоволь наплескавшись, она села рядом с ним и вытерла лицо полотенцем, а он выжал ей волосы.
– Если у тебя родится дочка, у нее будут такие же волосы. Ты когда-нибудь думала об этом? Представляла себе, каким будет наш ребенок?
Дженна не отвечала. Ее поразило определение «наш ребенок». Он никогда так не говорил, хотя все время спрашивал ее о ребенке. Для человека, который уверял, что не хочет иметь ничего общего с ребенком, Спенсер проявлял повышенный интерес к будущему ребенку Дженны. Но он никогда не называл его «нашим».
Это напомнило ей, что он стал говорить не «иметь секс», а «заниматься любовью». Для нее это имело смысл, потому что она его любила. Но ведь Спенсер ее не любил, во всяком случае, в его жизни она занимала второе место после его работы, в лучшем случае.
Она подумала, что в ноябре он уедет поднимать сокровища со своего испанского галеона. А на следующий год уедет куда-нибудь в другое место. К тому времени ее ребенок уже появится на свет. И от этой мысли ей стало спокойно и безмятежно.
– Когда я была маленькой, у меня были кудряшки. Так что, будет это мальчик или девочка, у него будут кудрявые волосы. И темные. У нас обоих темные волосы. И кожа цвета сливок.
– У меня она вовсе не такая.
– Нет, такая.
– Где это?
Она повернула к нему голову.
– В паху.
– Все-то ты замечаешь!
– Угу.
Она знала тело Спенсера лучше своего. И рассматривала его более смело, особенно когда он лежал вот так, растянувшись во весь свой рост.
Он проворчал:
– Если это будет девочка, то она станет настоящей красавицей, и за ней будут бегать мальчишки. Тебе придется внимательно следить за ней, Дженна. Я знаю, каковы эти парни. Я сам в юности был грубым и буйным.
– В юности? – насмешливо переспросила она.
– Сейчас только и говорят, что о безопасном сексе, но молодые ребята думают, что будут жить вечно.
Дженна не могла заглядывать так далеко вперед, когда еще столько предстояло пережить. Она вытерла с тела остатки влаги и взяла бутылочку с лосьоном, которую всегда носила с собой. Первое время Спенсер смеялся над ней, говорил, что лосьон для тела на острове не к месту, но потом сам напоминал ей захватить его.
– В наши дни трудно растить ребенка, – продолжал он. – Даже если родителей двое. Ты уверена, что справишься с этим одна?
– Угу. – Она втерла лосьон в кожу ног, затем живота.
– Младенцы полностью беспомощны. Им нужна постоянная забота. Тебе это не будет трудно?
– Не труднее, чем любой другой матери.
– Как ты будешь ходить с ним куда-нибудь? Дети плачут от любого пустяка.
– Они плачут, если голодны, устали или намочили пеленки. Я позабочусь о том, чтобы мой ребенок от этого не страдал, во всяком случае, недолго и если я куда-то возьму его с собой. – Она втирала лосьон в кожу плеч.
– Ты будешь носить его на спине в этих переносках?
Она засмеялась:
– Это будет забавно.
– Но как ты поместишь его туда? Разве тебе не понадобится помощь?
– А разве тебе нужна помощь, когда ты надеваешь рюкзак на спину?
– Нет.
Она улыбнулась и снова занялась лосьоном, но думала о его расспросах. В нем что-то происходило. Если он намекал, что ей нужен муж, то ошибался. Если он пытался убедить себя, что дети требуют больше труда, чем того стоят, и поэтому он прав, что не хочет принимать в них участия, то он не требовал бы у нее ободрения. А если он хотел отговорить ее от идеи иметь ребенка, то было уже поздно.
– В тех местах, где я бываю, невозможно иметь ребенка, – заявил он.
Она натирала лосьоном руки.
– И женщину туда не возьмешь, – добавил он.
Она снимала с рук избыток лосьона.
– Иногда я забираюсь страшно далеко от цивилизации, – продолжал он рассуждать. – Там нет ни телефона, ни ванной, ни нормальной постели.
Дженна была уверена, что он пытается оправдать отсутствие у него жены и детей, но его описание ничуть не отличалось от того, что у них было на острове. Правда, она ему не жена, но не возражала против жизни на острове. Она ни разу ни на что не пожаловалась.
– В случае болезни, – продолжал он, – вокруг нет аптеки, чтобы купить лекарство. Если надоест готовить, то и в ресторан не пойдешь. Нет ни кино, ни других развлечений, ни книжных магазинов.
– Похоже, там живется довольно тяжело, – заметила она.
– Именно, тяжело. Иногда мне приходится по несколько дней подряд таскать на себе тяжеленный рюкзак. Женщине, да еще с ребенком, это не под силу. – Он презрительно фыркнул. – Так и представляю себе, как ты останавливаешься в чаще джунглей и кормишь ребенка грудью. Кстати, ты собираешься кормить его грудью?
– Да.
– Ну, там где я бываю, это невозможно. Там слишком тяжело. Зачастую мы остаемся на ногах по двенадцать часов в день. – Он снова фыркнул. – Ты можешь себе представить, каково там женщине в конце беременности?
– Я вообще ничего не могу себе представить, поскольку у меня это первая беременность, – сказала она и испугалась, что выдала себя.
