Текст книги "Больше, чем любовь"
Автор книги: Барбара Делински
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)
Он невольно рассмеялся и повернулся на другой бок.
– Я бы предложил, – сказал он, обернувшись через плечо, – скорее одеться и выкатиться отсюда. Иначе я за себя не отвечаю.
Вместо ответа он услышал, как тихо стукнула дверь ванной.
Через пятнадцать минут она появилась полностью одетая, давая ему возможность привести себя в порядок, и это тоже было мучительно. Ему пришлось простоять под холодным душем целых десять минут, прежде чем он совладал с собой.
Они спустились на завтрак в ресторан отеля, после чего Спенсер отправился в Смитсоновский институт. Он пригласил Дженну пойти с ним, но она настроилась на поход по музеям, и его это устраивало. Ему нужен был перерыв, потому что даже смотреть на нее было трудно, не испытывая желания. С глаз долой – из головы вон, успокоил он себя.
В общем, так и случилось. Он рылся в старинных записях о судах, плававших в одно время с испанским галеоном. Отслеживал их маршруты по пожелтевшим картам, выписывал из покоробленных корабельных журналов сведения о грузах. Нужно было сделать множество сверок, изучить бумаги более ранних исследователей, что представляло огромный интерес. Но потом ему стало слишком душно. Он стал работать медленнее, отвлекаться. Ему не столько наскучило, сколько он устал от ожидания.
Кабинет, в котором он сидел, располагался в подвале одного из небольших зданий института, недалеко от места хранения нужных ему записей. Он назвал Дженне номер комнаты, объяснив, что пробудет там приблизительно до шести и что если она освободится раньше и захочет его видеть, то пусть найдет его. Уже с полудня он прислушивался, не раздадутся ли в коридоре ее шаги.
Он услышал их незадолго до шести. Как только она, постучав, заглянула в комнату, он ощутил бешеный прилив энергии и желания. Надеясь отвлечься движением, он встал и быстро собрал книги.
– Я подожду, если тебе еще хочется поработать, – заверила его Дженна, но он вручил ей одну из книг.
– Я уже наработался. – Собрав листы бумаги со своими записками, он сунул их в свой кейс. – Будь я суеверным, я и касаться бы не стал всех этих документов. Ведь суд еще не решил дела в мою пользу. – Положив стопку книг на кейс, он забрал все и кивнул ей: – Пойдем, мне нужно все это вернуть. – Он выключил свет, запер дверь и пошел по коридору. – Ну, как ты провела день?
– Прекрасно.
– Где побывала?
– В Портретной галерее, в музее и в саду скульптур Хиршхорна. Даже посидела за кофе на террасе Ботанического сада.
– Ты ходила туда без меня?! – Спенсер очень любил Ботанический сад, который напоминал ему тропический остров.
Она виновато улыбнулась:
– Извини, но я не смогла устоять. Я очень люблю это место.
– Жалко. Лучше бы ты походила по магазинам, как большинство женщин.
Он сказал это в раздражении и вдруг задумался. Дженна не была похожа на большинство женщин, он только теперь стал это осознавать. Она избегала толпы, не следовала традиции, не избегала возможности приобрести новый опыт. Она обошла с ним пешком весь Вашингтон, подчиняясь внезапному желанию, заглянула в кино, храбро уселась на лошадь. Решив родить ребенка, она всецело подчинила себя этой цели. Такой характер достоин уважения.
Она кинула на него мягкий укоризненный взгляд. И он снова поразился тому, какая она хорошенькая – нет! прелестная – темные волосы и нежная кожа, приятная, скромная и соблазнительная.
– Мы пришли, – сказал он хрипло и из связки ключей выбрал один. Отперев замок, он плечом толкнул дверь, и из сумрачного коридора они вошли в абсолютно темный чулан. Он включил свет, положил кейс на столик, забрал книгу у Дженны и вместе с остальными расставил материалы по полкам, откуда снял их несколько часов назад.
Дженна ждала его, прислонившись к столу, на котором лежал его кейс. Она улыбнулась глазами, когда он появился из-за стеллажей, и у него что-то екнуло в груди. Откуда-то появилась шальная мысль. Впрочем, это было для него характерно, он всю жизнь выдумывал озорные штуки. Но эту он немедленно выкинул из головы. Дженна была не такой.
А потом он вспомнил, что Дженна не похожа на других, и мысль вернулась.
Он выключил свет, погрузив их в темноту, Но коснулся не двери, а Дженны.
– Я очень скучал по тебе, – сказал он и привлек ее к себе. – А ты?
И он коснулся ее губ.
Он думал, что просто шутливо поцелует ее в черном подземелье, но вдруг в нем взорвалось желание, которое так терзало его утром. От нее восхитительно пахло кофе и ароматом экзотических цветов. Но больше всего его обрадовало, когда ее руки вдруг взлетели и сомкнулись у него на шее.
Он жадно целовал ее, но не мог насытиться. Он гладил ее по спине, по грудям, но этого тоже было мало. Тогда он наклонился и стал целовать ее нежную шею и плечи, прикрытые лишь узкими бретельками ее летнего платья.
Она не опускала рук, и он осмелел и расстегнул молнию на ее спине.
– Спенс? – еле слышно выдохнула она.
Он расстегнул ее бюстгальтер и снял ее руки со своих плеч.
– Я умру, если не почувствую тебя сейчас же, сию минуту!
Он спустил к талии верх платья вместе с лифчиком.
– Здесь? – воскликнула она и вскрикнула, когда он обхватил ладонями ее горячие груди.
– Кто-нибудь войдет… – Она резко выдохнула, когда он взял в рот ее сосок.
Она умоляюще произнесла его имя, но вместо того, чтобы оттолкнуть его, запустила пальцы ему в волосы.
Он втянул сосок в рот, осторожно покусывая и ударяя по нему языком. Он стал влажным, и он гладил его пальцем, а тем временем перешел к другому соску, а когда и другой стал влажным, он крепко обнял ее и прижался к ее губам своими губами. И в первый раз она ответила на его поцелуй жадно и страстно.
Содрогаясь от желания, он оторвался от нее и прошептал:
– Помоги мне. – Он поднял ей платье.
– Ты уверен, что это можно? – Но помогла ему.
– Единственное, в чем я уверен, – сказал он, спуская брюки, – что мы должны это сделать.
Она сжала его обнаженные бедра.
– А если кто-то войдет?
– Я готов рискнуть.
Он подхватил ее под ягодицы и посадил на стол. Она обхватила его ногами, он впился ей в рот и вошел в нее.
Он был потрясен тем, какой нежной, благоуханной она была. Она была создана для него. Они идеально подходили друг другу. Снова и снова он входил в нее и выходил, чтобы испытать сладостно-мучительное наслаждение ее влажным и горячим нутром, сжимающим его. Он подумал, что лучше этого не может и быть, когда она стала содрогаться у него в руках. От ее приглушенного вскрика у него начался исступленный оргазм.
Она заговорила первой:
– Господи, просто поверить не могу!
Он все еще дышал, судорожно и тяжело.
– Что это здесь?
– Да, на столе, в каком-то здании… Я впервые испытала оргазм одновременно с тобой.
Едва ли она посмела бы сделать такое признание при включенном свете.
– А ты знаешь, как редко это случается?
– Правда?
– Да. Со мной это было до этого всего один раз.
– Я не верю.
– Ей-богу, правда.
– Но ты такой опытный.
– Да, но в не в том, что у нас сейчас было.
Тот, единственный другой раз он испытал с ней. Но в тот раз это произошло случайно, а сейчас он испытал сильные чувства.
Он провел по ее гладким ногам до щиколоток, потом нехотя снял их со своих бедер.
– Похоже, мы нарушили все заповеди, а?
– Наверное. – По ее движению он понял, что она застегивает лифчик.
– Утром ты возненавидишь меня за это, да?
– С чего ты взял?
Он натянул брюки.
– Повторим ночью?
– Не знаю. Лучше бы нет.
– Потому что у меня не будет полной потенции? Думаю, мне это не грозит, и говорю так не потому, что так уж уверен в себе; просто ты поразительно действуешь на меня.
Она вдруг перестала надевать платье.
– Это правда?
– А ты не чувствуешь?
– Слова – всего лишь слова. Люди говорят то, что от них хотят услышать. Это делается то и дело.
– Но меня это не касается, – отрезал он, затем смягчил тон: – И это не только слова. Они подкрепляются действием. Думаешь, я мог бы вот так заниматься с тобой любовью, если бы ты меня не возбуждала? Да еще без подготовки?
Дженна не отвечала.
– Что же ты молчишь?
– Хорошо.
– Что хорошо? То есть что ночью мы это повторим?
– Нет, хорошо, что тебя ко мне влечет.
– Какой энтузиазм! – вздохнул он.
Она оправляла платье.
– Но я довольна.
– Просто поразительный энтузиазм!
– Энтузиазм – вещь опасная. Завтра мы расстаемся.
– Не обязательно. Сейчас я довольно свободен.
– А я – нет. У меня «Маккью».
– Но ты же босс. – Он провел по ее рукам и положил руки ей на плечи. – Ты не обязана торчать на работе от звонка до звонка. – Он помог ей застегнуть молнию. – Если захочешь, можешь взять денек-другой отдыха. – Он поцеловал ее в висок. – Пожалуйста, ангел мой. Проведи со мной еще один день.
– Ох, Спенсер! – прошептала она и обняла его за талию.
Однажды Спенсер слышал вот такой же шепот, почувствовал на себе такие же руки и в страхе бежал от них. Ни одна женщина не смогла привязать его к себе, он не хотел и не допускал этого. И не очень был уверен, что хочет сейчас. Но его имя, произнесенное Дженной так нежно и томно, заставило дрогнуть его сердце, а тепло ее рук согрело его душу – о том, что она была холодной прежде, он даже не подозревал.
Он смутился. У них с Дженной не было общего будущего. У него свои путешествия, у нее – «Маккью». И еще вопрос ребенка. Она решительно хотела воспитывать его одна, самостоятельно, и его это устраивало, потому что он совершенно не хотел возиться с каким-то младенцем.
Но, черт, как же ему хорошо с Дженной!
– Останься, что тебе стоит! – прошептал он. – Просто ради удовольствия, всего на один день! Я буду хорошим мальчиком, снова верну себе потенцию. И прослежу, чтобы потом ты целый час лежала неподвижно. Я даже согласен заняться этим в постели, хотя терпеть не могу однообразия.
– Спенсер, ты невыносим!
– И неотразим, да? Так ты остаешься?
– Остаюсь.
– До утра среды?
– Да, но потом мне обязательно нужно ехать, Спенсер, и это серьезно. В четверг утром у меня важное совещание. Я председатель совета директоров и не могу его пропустить.
– И не пропустишь, обещаю. – Он приподнял ее лицо и запечатлел на ее губах благодарный поцелуй. – Спасибо, Дженна, ты не пожалеешь.
И Дженна не пожалела, но, если бы Спенсер сказал, что он задумал, она бы крепко подумала, прежде чем согласиться.
В понедельник ночью он не занимался с ней любовью, что немного огорчило ее, так как она на это настроилась. Но он пришел с билетами на русский балет в Вольф-Трэп-Фарм, что в Виргинии, и арендовал для поездки лимузин. Она испугалась, как бы он не задумал на обратном пути какой-нибудь рискованный номер на длинном заднем сиденье, но, к счастью, это не пришло ему в голову. Зато когда они вернулись в отель, он удобно усадил ее рядом с собой Перед телевизором, уговорив посмотреть, как он уверял, настоящий классический фильм ужасов. Она никогда не любила такие фильмы и заснула, как только поняла, что он намерен смотреть его до конца. Во вторник утром она проснулась в его объятиях. Она стала гладить и целовать его, но, хотя она видела, как он возбужден, он и не думал заняться с ней любовью. Напротив, он пространно рассказывал ей о своем доме на одном из флоридских островов, о том, как чертовски приятно просыпаться при первых лучах солнца, отражающихся от поверхности океана.
– Мне это знакомо, я тоже живу на берегу океана.
– Но ты на севере, там холодно. А в моем уголке можно расхаживать голышом хоть круглый год.
– А как на это смотрят твои соседи?
– Какие еще соседи? Там никого нет рядом, как у тебя в патио, только гораздо теплее.
С этими словами он встал с постели. Он был голым – он всегда спал голым, и хотя она видела только его спину, когда он пошел в ванную, этого было достаточно. Узкие бедра и крепкие подтянутые ягодицы подчеркивали ширину его плеч. Вся фигура была бронзовой от загара, походка легкой и плавной.
По роду своей работы Дженне часто приходилось видеть на подиумах мужчин, демонстрирующих одежду. И хотя многие были моложе и, возможно, красивее, ни один из них и в подметки Спенсеру не годился.
Он вышел из ванной в халате, но она не могла забыть, каким он был без него. Его образ преследовал ее, а ей нечем было отвлечься. Спенсер был рядом.
Они позавтракали в номере. Пока он принимал душ, она позвонила своему секретарю и сказала, что вернется только на следующий день. Потом приняла душ, оделась, и они отправились в Джорджтаун.
Если бы она не испытывала такого сильного желания, этот день прошел бы так же беззаботно и весело, как предыдущие. Но вместе с образом обнаженного Спенсера в ее воображении маячил его маленький самолет, направляющийся утром на юг. Если она забеременеет, у них больше не будет предлога для новой встречи. Может, его к ней и влечет, но он не хочет иметь отношения к ребенку, а она только о нем и мечтает – и теперь больше, чем прежде. Пока Спенсер будет гоняться по свету за своими приключениями, у нее будет его ребенок.
Но он еще не уехал. Она все время напоминала себе об этом – когда он брал ее за руку, улыбался ей, когда многообещающе устремлял на нее взгляд своих синих глаз. Казалось, он не замечал на себе взгляды женщин. Он заставлял Дженну чувствовать себя единственной женщиной на свете. Она впервые узнала это чувство, и потому, когда вечером они зашли пообедать в ресторан и сидели за третьей чашкой кофе, она вдруг поняла, что готова пойти с ним хоть на край света. И когда он спросил, не хочет ли она вернуться в отель, она, не доверяя своему голосу, только кивнула.
Они вошли в номер, сначала она, потом он. Потом, подойдя к ней сзади, он обнял ее.
– Дженна?
Закрыв глаза, она откинулась назад, на него.
Да?
– Я хочу тебя.
К ее бесконечному облегчению, это было заметно.
– Ты мог иметь меня вчера ночью.
– Да, но мне хотелось подождать. Я хотел, чтобы у тебя тоже появилось желание.
Она обхватила его за талию и тихо сказала:
– Оно появилось.
– А ты сделаешь кое-что для меня?
– Смотря что это.
– Я хочу, чтобы ты оставила рубашку в ванной. Я не стану включать свет, если так тебе будет удобнее, но я хочу чувствовать все твое тело.
Двумя днями раньше Дженна наотрез отказалась бы, но тогда она ещё не знала такого острого желания. Стыдливость – естественное чувство женщины, но она мешает получить удовлетворение, которого она ждала от Спенсера. Он был ее любовником. Да, любовником. Больше она не могла этого отрицать. Он хотел видеть ее обнаженной, она сама этого хотела.
– Хорошо.
И он резко вздохнул:
– Правда?
– Правда.
Повернув к себе, он поцеловал ее так нежно, что она могла бы расплакаться, если бы не хотела его так сильно. Желание жгло ее изнутри, сжигало. Вот что он сделал с ней.
Она держалась за воротник его рубашки, когда он поднял голову.
– А ты тоже разденешься?
– Я всегда раздеваюсь.
– Нет, когда я разденусь, одновременно?
– Если хочешь.
– Очень хочу.
Он снова поцеловал ее и начал расстегивать рубашку. Она сбросила туфли и расстегнула ремешок. Потом сняла бриджи. Спенсер расстегивал джинсы, но не отрывал от нее взгляда, и, хотя в комнате было темно, ей казалось, что он видит абсолютно все. Раньше это ее смутило бы, и она все ждала, что к ней вернется стыдливость, но нет, этого не произошло. Ночь была полна чувственности и будто говорила ей, что она все делает правильно. Поэтому она стянула с себя рубашку через голову, отбросила ее в сторону, затем так же поступила с лифчиком и трусиками. Когда она подняла взгляд на Спенсера, он стоял в темноте, такой же возбужденный и обнаженный, как и она.
– Иди ко мне, – тихо позвал он.
Она подошла к нему, бесшумно шагая по ковру босыми ногами, и с часто бьющимся сердцем остановилась перед ним, отчасти жалея, что сумрак скрывает его, отчасти благодарная за это. Он не двигался, и она осторожно коснулась его груди.
– Спенс?
Низким, гортанным голосом он произнес:
– Это то, чего я ждал. Касайся меня, ангел, не стесняйся. У тебя такие нежные руки!
Она нерешительно замерла. Она никогда не проявляла активности в сексе. Но касаться Спенсера казалось так же естественно, как держать его руку. Это было невероятно приятно и возбуждающе.
Рука ее дрогнула у него на груди, и она провела ладонью по его плечу. Ощущение было приятным, и она решилась сделать то же другой рукой. Потом перешла от гладкой кожи на плечах к покрытой курчавыми волосками груди, коснувшись сосков, маленьких и напряженных. Он часто задышал, и это возбудило ее. Ее пальцы легко пробежали по темной поросли, сужающейся к талии. Она положила ладони на его бедра, потом погладила низ его живота.
Он произнес ее имя, так, словно это стоило ему больших усилий. Руки ее замерли, взгляд поднялся к его лицу. Пока она пыталась прочесть его чувства, он издал еще один, придушенный стон.
– Не останавливайся, ангел мой, только не сейчас. Спускайся ниже. Я хочу, чтобы ты потрогала меня и здесь.
Дженна порадовалась, что с ним все в порядке, и продолжила свое восхитительное исследование. Она коснулась его в том месте, где он просил. И поразилась тому, какой гладкой и твердой оказалась его плоть. Она исследовала его обеими руками, пока он не издал стон, напомнивший ей, что остальная его часть все еще ждет. Обняв его, она прижалась к нему обнаженным животом.
Это полное соприкосновение их тел сделало свое дело. Он больше не мог сдерживаться. Он целовал и ласкал ее, вызывая в ней один за другим взрывы острейшего наслаждения, и, когда сам пережил этот невероятный взлет, оставался в ней, пока не восстановил дыхание. Затем, внимательно следя за тем, чтобы она продолжала лежать на спине, он начал все снова. На этот раз он целовал ее всю, везде, исследуя каждый дюйм ее нежного тела, заглушая ее робкие протесты. Дженна была так ошеломлена тем, что можно так долго испытывать невероятное наслаждение, что вскоре прекратила протестовать. Доверяя Спенсеру, она целиком отдалась его ласкам.
Она уже потеряла счет их слияниям. Она уже не думала о том, кто был сверху, сколько времени она лежала неподвижно после акта, не истощилась ли сперма Спенсера.
Она не почувствовала искры зачатия. К утру она погрузилась в такую сладостную истому, что просто не могла ничего услышать. Но она знала, знала! Этой ночью в какой-то момент они зачали их ребенка. Оставалось только подождать две недели, чтобы удостовериться в этом.
Глава 9
Как Дженна и предполагала, очередные месячные не наступили. У нее не было ни отеков, ни болей, обычно сопровождавших месячные. И сделанный дома тест подтверждал факт беременности.
Она была в полном восторге, улыбка не сходила с ее лица, хотя она не всегда это замечала. Теперь у нее будет ребенок, о котором она так мечтала! И еще какой! Ребенок Спенсера должен быть необыкновенным, исключительным. Она дождаться не могла, когда ощутит его в себе. Он должен был появиться на свет в мае. Девять месяцев ожидания казались ей вечностью.
В тот вечер, стоя обнаженной перед зеркалом в ванной, она внимательно рассматривала свое тело. Никаких признаков беременности! Вероятно, первые изменения фигуры появятся только через несколько недель.
Уже лежа в постели с блуждающей улыбкой на губах, она продолжала об этом думать. Она не спешила объявить о своей беременности, предпочитая радоваться этому втайне от всех. Лучше сообщить об этом правлению компании во второй половине срока, и то если это станет заметно. Не все, вероятно, одобрят ее идею стать матерью-одиночкой, но к этому времени она все продумает и сумеет их успокоить.
Итак, правление может подождать – как и ее друзья. Даже Кэролайн она пока ничего не скажет. Но Спенсер? Мысли о нем осаждали ее по ночам. Он звонил ей на прошлой неделе, чтобы узнать, как она себя чувствует, – это был самый радостный момент за всю неделю – и поинтересовался, когда должны наступить ее месячные. Она прибавила к этой дате лишний день, чтобы знать наверняка.
Но теперь она уже боялась сообщить о своей беременности, ведь он может сразу распрощаться и больше никогда не позвонить. А ей так хотелось еще раз провести с ним выходные, всего один только раз!
Что, если она немного солжет? Даже не солжет, а просто утаит от него правду. Неужели это такой уж грех, если подумать, что благодаря ему она впервые почувствовала себя женщиной? Да, больше всего на свете она мечтает стать матерью, но перед этим ей хотелось бы еще раз испытать настоящую страсть и вкусить наслаждения. Неужели это так дурно?
Когда на следующий вечер он опять позвонил, она, успокоив свою совесть подобными рассуждениями, старательно выбирала слова в разговоре с ним.
Поздоровавшись, он сразу спросил:
– Ну как, получилось?
Она немного помолчала и тихим голосом, будто ей было тяжело говорить, сказала:
– Думаю, нам придется попытаться еще раз.
– Ах, ангел мой, мне очень жаль. Тебе очень паршиво?
– Нет, терпимо.
– Господи, как жалко! Я был почти уверен, что в Вашингтоне у нас все получилось. Ведь мы так много занимались любовью и чувствовали себя совершенно раскованными. Как ты думаешь, в чем тут проблема?
– Я не думаю, чтобы здесь была какая-то проблема, – твердо сказала она, не желая внушить ему мысль, что с ним что-то не так. – Просто два месяца явно недостаточно.
– Не знаю. Уж как мы старались! Не думаю, что это получилось бы, если бы мы прибегли к твоему доктору… Впрочем, даже если бы и получилось, – со страстью добавил он, – я ни за что бы не упустил возможность провести с тобой время. Нам было так хорошо, правда?
– Да, правда, – честно подтвердила она.
– Значит, попробуем еще раз.
– Если ты не возражаешь…
– Еще бы я стал возражать!
– Спасибо, Спенсер, ты удивительно благороден и щедр. Спасибо!
– Кх! М-да… Только на этот раз у меня новая идея. Если следовать прошлому расписанию, нам нужно встретиться через две недели. Я предлагаю встретиться раньше, скажем, через десять дней, а ты распланируй все так, чтобы взять полноценный отпуск. Примерно в это время мне нужно будет приехать в Нью-Йорк. Я мог бы сделать крюк, забрать тебя и доставить сюда, ко мне. У меня здесь идеальное место для отдыха.
– К тебе? – Она сразу представила себе песчаный пляж на берегу океана и полное уединение.
– Да. Здесь тепло, простор и полное спокойствие. Уж если где и стоит зачать ребенка, то только здесь.
Дженна нисколько в этом не сомневалась, хотя проблема зачатия ее уже не волновала. Она боялась утратить душевный покой. После того как она увидит его в его собственном доме, ей будет труднее перенести расставание с ним. Да она и не хотела видеть его дом.
– Думаю, я могу взять несколько дней отдыха, – уступила она.
– Речь идет не о нескольких днях, а о настоящем отпуске.
Она подумала о работе, о назначенных на будущие недели деловых встречах. Момент оказался подходящим. Конец августа самое спокойное время года.
– Можно взять пять дней плюс выходные.
– А я рассчитывал на десять дней плюс выходные, то есть на две полные недели.
– Нет, я не могу.
– Не может этого быть. Только не говори, что у тебя намечены какие-то дела до или после Дня труда.
– Но я покидала офис на такой большой срок только по делам.
Помолчав, он сказал:
– Если у тебя появится ребенок, тебе придется взять более длительный отпуск.
– Да, но я буду рядом, мне смогут звонить.
– Послушай, я же не приглашаю тебя в Сахару, я говорю о Флориде. У нас здесь налицо все удобства, включая, естественно, и телефон. Если ты понадобишься, с тобой всегда смогут связаться. Ну же, ангел мой, соглашайся.
Возразить на это было нечего, а ей так хотелось оказаться рядом с ним. Но она еще не предложила ему своего варианта!
– Хорошо. Только давай я сама к тебе приеду. Я закажу билет на рейс в Майами, а там найму машину.
– Но мне все равно лететь в Нью-Йорк. Мы можем вернуться ко мне на моем самолете.
– Нет, слишком уж он крошечный!
– Зато это мой, личный самолет, и я знаю его как свои пять пальцев. Если что-то пойдет не так, я почувствую это раньше, чем покажут приборы.
– Насколько мне помнится, недавно у тебя были с ним какие-то проблемы.
– Верно, но я устранил их и не разбился.
– Это ясно. Если бы ты разбился, мы не говорили бы сейчас по телефону. У тебя не было бы ни малейшего шанса выжить. Я видела твой самолет, он выглядит таким старым и потрепанным.
– Не знаю уж, как он выглядит, но за последние пятнадцать лет я пересекал на нем континент больше раз, чем у нас с тобой пальцев на руках и на ногах, и даже больше. Дженна, самолет у меня надежный, а я опытный и надежный пилот.
– Может быть, но я безумно боюсь летать. Я сведу тебя с ума раньше, чем мы оторвемся от земли. Серьезно, Спенсер. Будет гораздо лучше, если я сама к тебе приеду.
– Ты мне не доверяешь, – сухо сказал он.
– Тебе доверяю, а вот самолету и погоде – нет.
– Я не полечу, если с самолетом будут какие-то неполадки или объявят сложный прогноз. А пилот коммерческого рейса может не знать о неполадках, и что касается погоды, то он вынужден летать в любую погоду, потому что придерживается расписания. Ты что, считаешь меня потенциальным самоубийцей?
– Судя по твоим приключениям, можно так подумать.
– Но ты действительно так думаешь?
– Нет. – Ей ли было не знать, как он любит жизнь!
– Тогда летим вместе.
– Спенсер, но я буду ужасно волноваться.
– Нет, потому что ты будешь сидеть рядом и видеть все, что я делаю. А кроме того, ты знаешь: я никогда не подвергну опасности тебя и ребенка, которого мы сможем зачать, если на этот раз все сделаем правильно.
Она страшно боялась лететь на его самолете. Но ей было стыдно перед ним за свой обман. А если уж говорить о доверии, то ему она доверяла как никому другому.
– Ну, ты об этом пожалеешь. У тебя в жизни не было такого пассажира, каким буду я. Не исключено, что я запачкаю всю твою кабину.
Он сразу оживился:
– Не бойся, я захвачу специальные пакеты. Дженна, я так рад! Мы прекрасно проведем время. Я жду не дождусь этого!
– Угу. Я тоже. Что из вещей мне захватить?
Его список был невелик: купальник, шорты, майки и легкое платье, из чего она заключила, что жизнь на его острове действительно совершенно свободная. Это ее вполне устраивало, а главное, она будет там со Спенсером!
* * *
На следующий день в самом начале рабочего дня посыльный принес ей в офис букет роскошных желтых роз с запиской от Спенсера: «Выше нос! Ничто не дается без труда. На этот раз мы этого добьемся. ТвойС.». Это было так приятно и неожиданно и вместе с тем так устыдило ее, что она расплакалась. К счастью, это произошло, когда она была одна в своем кабинете. Сотрудники были бы поражены, увидев своего босса в слезах.
Но розы горделиво стояли у нее на столе, и каждый раз, взглянув на них, она испытывала приятное волнение. Через два дня ей позвонил Спенсер, и она с большой теплотой поблагодарила его и сказала, что цветы намного улучшили ее состояние. Он звонил еще раз через два дня, узнать, хорошо ли она себя чувствует, потом через три дня, спрашивал, удалось ли ей договориться об отпуске, и уже из Нью-Йорка, накануне своего прилета, чтобы убедиться, что она будет готова.
Ей было очень приятно его внимание. С другой стороны, она терзалась стыдом за свой обман. Поэтому решила во время отпуска выглядеть как можно более эффектно. Она сделала стрижку, массаж лица, маникюр и педикюр. Посетила пять своих магазинов в разных местах штата. Там уже приготовились к осеннему сезону, хотя в отделах здорового образа жизни круглый год продавались купальники, шорты и футболки. Летних платьев уже не продавали, но в ее гардеробе был достаточный выбор. Более того, несколько приобретенных футболок были достаточно длинными, чтобы во время отдыха носить их с ремнем как платье, а потом, когда она пополнеет, и без него.
Она приготовила большой чемодан и плотно набитую сумку и стала ждать, когда за ней заедет Спенсер.
– Это все купальники и шорты?! – с ужасом воскликнул Спенсер.
Она нисколько не обиделась, потому что была счастлива снова видеть этого неотразимого и мужественного красавца.
– Но у тебя ведь очень жарко, так что мне придется часто менять одежду, – объяснила она.
– Могла бы ходить нагишом, это было бы проще. – Его выразительный взгляд отчаянно смутил Дженну.
Он рассмеялся и подхватил ее багаж.
– Ну ладно, идем.
По дороге в аэропорт она была радостной и веселой, уговаривая себя не бояться его самолета, но сердце у нее подскочило к самому горлу, когда она увидела эту маленькую летающую машину. Все же ей удалось пересилить свой страх. Сотни, тысячи людей каждый день летают на таких самолетах, убеждала она себя. По полю катили другие частные аэропланы. Она же не ожидала, что они разобьются. Так почему должен разбиться самолет Спенсера?
Вдруг она сообразила, что отвечает не только за свою жизнь, но и за жизнь зачатого ребенка, и ей сразу захотелось во всем признаться Спенсеру. Но тогда он откажется забрать ее, к тому же она действительно ему доверяла.
Стараясь сохранять спокойствие, она отправилась вместе с ним к диспетчерам, оттуда они пошли на летное поле. Дженна не позволяла себе нервничать, надеясь на Спенсера и его огромный опыт. Он не допустит, чтобы с ней случилась беда.
Когда он стал укладывать ее багаж, она с ужасом увидела, что все пространство уже загромождено какими-то сумками и коробками разного размера.
– А это что такое?
– Да так, разная всячина. Когда я бываю здесь, закупаю нужные вещи.
Ей попались на глаза два пакета знакомого сиреневого цвета, набитые по края.
– Ты был в «Маккью»?
– Да, мне нужны новые полотенца и одеяла.
В другом пакете оказались салфетки и прочая бумажная дребедень, пять или шесть были набиты пакетами со спагетти, рисом, чаем и сахаром. Она отметила объемистую сумку-холодильник, сумку с книгами, приемник с кассетным проигрывателем в фирменной коробке и пакет с дисками.
– Я думала, ты ездил в Нью-Йорк по делам, а, судя по этим сумкам, ты все время провел в магазинах.
– Ну, дела-то я сделал.
– Твою рукопись приняли?
– Да, наконец-то.
Он помог ей подняться в самолет, потом забрался сам и уселся на место пилота. Как только они пристегнулись ремнями, он начал щелкать переключателями и небрежно заметил:
– Не похоже, что ты боишься.
– Ты же не велел мне бояться, уверял, что твой самолет надежнее любого коммерческого, что ты очень опытный пилот. Я верю тебе на слово, Спенсер, доверяю тебе свою жизнь. – Она выразительно на него посмотрела.
Если его действительно беспокоила ответственность, он этого не показал.
– Вот и умница, – уверенно произнес он, окончательно успокоив ее.
Дженна положилась на его профессионализм и сохраняла спокойствие, пока он проводил предполетную проверку, переговаривался с диспетчерской вышкой и, наконец, вывел машину на взлетную полосу. Не дожидаясь ее вопросов, он объяснял ей все свои действия, значение всех шумов и звуков, успокоил относительно вибрации корпуса.
