Текст книги "Великий князь Владимирский (СИ)"

Автор книги: Банный Лист

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

– Отправь нескольких своих к боярину Федору. Пусть перекрывают реку и лесные тропы, если они там есть. Байдар может попытаться вырваться.

Хотя шансов у него не много. Все пути отхода под нашим контролем, и он теперь об этом знает. Штурмовать жалкие укрепления не хотелось, ненужные потери. Но придется, по всей видимости. Упускать ублюдков нельзя.

Приказал выдвигаться на реку. Подошли на дистанцию выстрела и начали засыпать врагов болтами. Половцы и помещики поддержали из луков. Монголы отвечали редко, стрелы заканчивались, а в спасшихся возах их, видимо, не оказалось. Через полчаса противник стал размахивать какими-то тряпками. Извечный знак к началу переговоров.

– Прекратить обстрел!

От саней к нам направился всадник.

– Байдар желает перемирия и хочет договориться, – заявил он по-половецки, подъехав к нам.

– Желает – пусть высылает послов. Поговорим, – ответил ему на том же языке.

К нам спустились от вагенбурга несколько саней. Привезли горячий отвар из малины, легкий перекус. Слуги начали кормить и поить бойцов, подбегая к строю с ведрами и подносами. Умница, Дружина Кнутович. А вот он и сам. Уселся к нему на сани и принял флягу с вином.

– Присаживайся, бек. – пригласил Бачмана, похлопав по месту рядом с собой. – Твое любимое вино. Да и мое тоже.

Глава 3. Раздел

Пленного чингизида и десяток его приближенных я отправил в замок. Пускай посидят в темнице, подумают о превратностях Судьбы. Остальных предложил своим боярам и помещикам в холопы. Пахари и труженики из них так себе, привыкли грабить и насиловать, а не работать. Но на очистку выгребных ям или еще каких грязных дел, даже этих уродцев можно приспособить. Разобрали, хоть и с сомнениями, только три десятка. Остальных велел построить и через Бачмана обратился к ним:

– У вас есть огромный выбор, как поступить. Кто верен своему хану и желает умереть немедленно, пусть отойдет вон туда, – я указал рукой на берег реки.

Никто не шевельнулся.

– Так, как вы не умеете ничего делать, то могу всех вас отправить в хашар. Погибните в бою, без славы, но как мужчины. Даже выдам вам палки, когда полезете на стены. Утомленные солнцем, блин. Или могу продать грекам. Тем постоянно требуются евнухи для пригляда за неверными женами. Будите жить без яиц, зато сытно. Есть желающие?

Никто не соблазнился.

– Тогда придется вам отрабатывать свое содержание. У меня не большое княжество, но работы много. И всем найдется применение. Помните одно. Если кто попытается бежать или бунтовать, я немедленно утоплю в яме с говном Байдара и нойонов. И постараюсь донести причину этого до Батыя. Пусть он отблагодарит ваши семьи.

– Можем мы перейти к тебе на службу? – спросил кто-то из толпы пленников?

Выслушав перевод Бачмана, я ответил:

– Зачем мне такие плохие воины? Лучше я найму баб из деревень. Да и как вам доверять, если переметнетесь? Нет уж! Змея не может стать птицей, а монгол воином. Ваше дело крутить хвосты овцам.

Отправив пленных в Стародуб, с наказом тиуну Григорию сторожить их крепко и, по возможности, распылить по погостам и деревням, как бесплатную рабочую силу, я собрал совет из ближников.

– Сейчас у нас период неопределенности, – заявил им. – Будем ожидать известий о Батые. В данный момент он идет к Торжку и ищет Великого князя. После разорения города, хан станет решать, куда направиться. Скоро весна и дороги по рекам исчезнут. Если он пойдет на нас, то придется прятать народ по лесам и отсиживаться в замке. Не справимся со всей Ордой в прямом столкновении. Пока не справимся. Но если он выберет путь для возвращения в Степь по смоленским и черниговским землям, тут появятся варианты. Мое видение ситуации такое. Захватываем немедленно Муромское княжество и ждем, чем закончится битвы князя Юрия с монголами. По ее результатам подумаем, что делать дальше.

– А как же муромские князья? – спросил старший сын Ингваря.

– Муромские князья, которые выжили, могут отправляться жаловаться к Римскому попу. Если кто-то еще не заметил, то времена меняются стремительно, и нужно быть полным недоумком, чтобы этим не воспользоваться. Вам нужна добыча, власть и слава? Или важнее рассуждения о древлем благолепии?

Добыча, власть и слава для всех оказалась важнее. На захват Мурома я отправил боярина Федора со второй терцией и частью кавалерии. Сам остался сторожить княжество.

Пока ждали известия с северо-запада, занимался приемом и размещением беглецов из владимирских и рязанских земель. А они пошли непрерывным потоком. Принимал всех, несмотря на то, что многие прямо заявляли о намерении вернутся домой, как только угроза быть убитыми или плененными степняками исчезнет. Тех, кому возвращаться было некуда, отправлял по погостам и деревням, пусть валят лес под пашни и заготавливают дерево для изб. Участки им выделял с учетом намеченных ранее поместий. Лучших, на мой взгляд, селил у себя, в правобережье. Ремесленникам, которых выжило не много, приказал двигаться на Белую гору, буду превращать слободу при замке в полноценный город. Ну а тех, кто не планировал задерживаться в княжестве, селил в схроне стародубцев, места там много, запасов вдоволь, переждут грозу и пусть валят куда хотят. Таких вверял заботам тиуна Григория.

Разведка Андрея из Турова сообщила, что противник разделился на несколько отрядов и разоряет север. Бурундай взял на щит все значимые города северо-востока, кроме Ростова, который покорился сразу и согласился на выплату дани, и двигался от Углича в сторону Вологды. Батый, с 22 февраля, вел осаду Торжка. Субэдэй, Кадан и Бури, рыскали в округе сами по себе, но готовые немедленно прийти на помощь главнокомандующему. Сражение на реке Сить случилось 4 марта. Бурундай полностью уничтожил войско Великого князя. Сам Юрий Всеволодович и почти все князья, явившиеся на его призыв, погибли в сече. После битвы монголы направились на юго-запад, к Твери, сожженной две недели назад. На следующий день пал Торжок и враг выдвинулся к Новгороду.

Вот-вот должно было решиться, куда вильнет колея истории. Чем меньше оставалось времени до начала отхода кочевников в степь, тем напряжённое становилось ожидание. Наконец 15 марта примчался измученный гонец и сообщил, что Батый повернул на юг, в сторону Козельска.

Вызвал к себе Бачмана и Казимира.

– Монголы идут к Козельску, – поведал им новости. – Несколькими отрядами. Восточнее всех тумены Кадана и Бури. Отлавливают тех, кто выжил и спрятался, а теперь вылез в надежде, что угроза миновала. Скорее всего они пойдут к Москве, потом на Рязань, а оттуда на соединение с Батыем. Самих чингизидов трогать не будем, пусть убираются. А вот обозы у них отнять, или хотя бы пощипать, нужно. В них сейчас огромные богатства, награбленные по всей Владимирской земле, и много пленников. Хочу, чтобы вы притащили часть этого ко мне. Так как тактика предполагается партизанская, то тут уж, Бачман, ты на коне. Лучше тебя никто не умеет так воевать. Берите всех всадников, что есть, половцев, помещиков, витязей и отправляйтесь за добычей. Треть ваша. Пленников, которых отобьете, берегите. Там лучшие ремесленники нашей земли и самые красивые девки. Главный Бачман. Тебе, друг мой, разрешаю вешать любого, кто откажется подчиняться или нарушит приказ. Все, идите.

На следующий день вернулся Федор Жданович.

– Как все прошло? – поинтересовался у боярина.

– Муром наш. Подошли, осадили, предложили сдаться. Князь и бояре уперлись. Настроили камнеметы и постучали немного по стенам. На второй день горожане отворили ворота и впустили нас. Князя с семьей и почти всех бояр проводили до границы и отпустили. Боярина Постника привез тебе, решай сам, что с ним делать. Оставил в Муроме Илью, он меняет тиунов по городкам да погостам, наводит наши порядки. С собой привел две тысячи пехоты, остальных попросил оставить Муромец.

– Спасибо, Федор Жданович. Даю тебе и войску день на отдых, а потом придется вам опять идти в поход. Отправляйтесь к Городцу и берите его под мою руку.

– Не широко шагаем, князь? Как бы не надорваться, – засомневался боярин.

– Нет. Сейчас все в ужасе и самое время прирасти землями. Через год народ успокоится и станет гораздо труднее провернуть такое. Городецкие князья легли на Сити, остались несколько малолеток, почти младенцев. Отошли их в Новгород, к князю Ярославу, пусть позаботится о родственниках.

Федор кивнул и ушел, а я вызвал Казарина.

– Теперь пришло твое время, – Заявил ему. – Отправляйся в Муром, выбери место и строй лагерь. Будешь набирать третью терцию. Сейчас там полно беглецов из Рязани, мордовских и булгарских земель. Их никто не ждал, так что живут впроголодь. Пообещай кормить не только их, но и семьи, тогда от добровольцев отбоя не будет. Продукты возьми по максимуму, а я следом отправлю большой обоз с зерном, солониной и прочим. Как вскроется река, вышлю еще. С собой забери человек двести-триста, из ветеранов. Сделаешь их сотниками и десятниками. По дороге зайди в замок, дам тебе грамоту к Семиону Дружиновичу. От там сейчас за главного. Пусть выдаст тысячу гривен разным серебром, на первые расходы. Потом отчитаешься за каждую ногату. Справишься?

– Не сомневайся, князь! – выпалил, довольный донельзя, новоявленный командир будущей терции.

Следом пригласил Петра из Вщижа.

– Пополнение набираешь, взамен погибших?

– Уже набрал, князь. Раскидал их по десяткам, быстро подтянут.

– Казарин будет собирать новую терцию. Отдай ему триста человек, из тех, кто хорошо учит новичков. Себе же навербуешь еще. И тысячу сверху. Будут резервом и нести службу по гарнизонам.

– Ослабим отряд, – начал возражать Петр.

– В этом году больших сражений не предвидится. Так что у тебя есть время подготовить новобранцев.

Все же придется заняться прогрессорством, как ни пытался этого избежать. Во-первых, притащу в это время картофель. Вслед за нашествием заявится голод и следующей зимой вымрет часть избежавших гибели. Нет у них ни зерна, ни скотины, ни домов. Да и свободных рук, способных помочь отстроиться и вспахать поля не осталось (даже если сохранилось припрятанное зерно для сева). Или погибли, или бредут в степь с колодкой на шее. Картошка же не даст загнуться с голодухи. Во-вторых, в числе беженцев неожиданно оказалась целая артель по литью колоколов. Сами колокола мне сейчас не к чему, а вот пушки… Должны суметь изготовить, хотя бы небольшие и не много. Нужно почитать и подсчитать, что и как. Лучшие материалы для литья притащу из будущего, ядра пока будут каменные, посажу пленников изготавливать их. В-третьих, решил заложить университет. Вернее, основу под него, пока. Выделю под Белой горой место и поставлю несколько строений для учителей и учеников. Обучать будут богословию, медицине, архитектуре и бюрократии, вернее готовить управленцев и законников. Пора наслать эту напасть на русичей, а то живут больно вольготно. Мое государство расширяется быстро и останавливаться я не собираюсь. За всем не уследишь, так что понадобится много толковых людей на местах.

Богословие будут преподавать и наши, и греки, которых набежало, порядком, на Русь, после крестовых походов. Заодно обучат языкам. Мне не нужен церковный раскол, в будущем. Пусть приведут все тексты на славянском в соответствии с первоисточником. А я напечатаю. Часть в своем времени, а так нужно бы организовать бумагоделательную мануфактуру и изобрести печатный станок.

Медициной займутся мои ученики из первого набора. Они уже матерые лекари, пусть передают опыт. Надо бы им подкинуть идею о прививках, хотя бы с помощью коровьей оспы. Эпидемии черной оспы унесли больше жизней, чем чума, холера и тиф вместе взятые. Как обучат первый выпуск, открою в каждом крупном городе бесплатные больницы.

Архитектуру возложу на Иоанна Аргосца и его приятеля немца. Ну и наших пристегну, кого найду или освобожу. Строить собираюсь много и с размахом. Если доживу, конечно. Так что пусть учат ставить и церкви, и стены, и обычные здания. Особое внимание – на мосты и дороги. Империя создается дорогами, а я собирался заложить основу новой. А еще нужно возводить плотины и мельницы на них, особенно кузнечные. Курская магнитная аномалия не давала мне покоя. Придётся полистать умные книжки в своем времени, узнать, как добывать и плавить руду в нынешних условиях. Если это возможно, то такие перспективы в обеспечении нормальным железом открываются!

Ну а управленцев и законников будут обучать Дружина и Григорий. Боярин и станет первым ректором. Может еще подскажут, кого подтянуть к преподаванию.

Столько дел впереди, а ведь монголы еще вполне себе живы и здоровы, идут от победы к победе. М-да, мечты, мечты. Но начинать нужно уже сейчас, потом будет океан забот, многое упущу из вида.

Пока же занялся самым срочным, подготовкой к оказанию помощи, пострадавшим от нашествия. Первым делом перетащил в замок изрядное количество мешков с картофелем и вызвал к себе новгородцев.

– Поздравляем с победой, князь, – лизнули те, явившись. – Ты один из всех смог остановить и разбить порождения ада.

– Спасибо, добрые люди. Но пригласил вас не за тем. Как Господин Великий Новгород собирается пережить смутное время? Зерна то не будет и долго. А когда монголы разорят Чернигов, Киев и Переяславль, то и совсем беда.

– Думаешь, возьмут те города? – встревожились купцы.

– И не только их. Чем они лучше владимирских? Вас спасло чудо. Но чудес на всех не хватит. Киев и наши не раз брали, а уж монголам совсем не составит труда.

– Что же делать? – растерялись новгородцы. – Без подвоза с Низа город вымрет.

– Затем и позвал. Пробуйте, – указал приглашающим жестом на стол.

Там стояли тарелки и миски с печеным, вареным и жареным картофелем. Купцы с недоумением принялись тестировать угощение, в прикуску с солеными огурцами и квашенной капустой.

– Хм! Необычно, но вкусно, – заявил, наконец, один из них. – Что это?

– Земляные яйца. Неприхотливы в выращивании, дают отличный урожай и даже на ваших скудных землях чувствуют себя прекрасно. Очень сытные блюда получается из них готовить. Зерно не заменят, но остроту проблемы снимут.

– Откуда они у тебя, князь? И много ли?

– Купцы привезли. Вам хватит, на первое время.

– Что за купцы?

– Богатые и не любопытные. Значит так. Дам вам сто мешков. Этого достаточно только на развод, для посадок в следующем году. Вот тогда уже можете их пустить на еду. Если сожрете эти, больше не получите.

– Что хочешь за эти яйца, князь?

– Ничего. Отдам бесплатно. Все же свои люди, русичи. Сочтемся.

Новгородцы недоверчиво переглянулись. Для них свои только те, кто из новгородских земель. Ну и псковские, немножко.

– Считайте, что я добрый самаритянин. Проникся верой и помогаю ближним. Мешки на возах во дворе, накрыты соломой, чтобы не промерзли. Вот пергамент с записями, как садить, как ухаживать и собирать. Все, свободны.

На своих землях просто приказал треть полей выделить под посадку нового овоща. Остальным не предлагал. Пусть сами попросят, а то халявное не слишком ценят. Это не новгородцы, которые не знают, как переживут каждую весну и цепляются за любую возможность прокормить свое население. Единственное, велел сажать картошку так, чтобы смерды обязательно увидели и заинтересовались процессом.

Пришло известие от боярина Федора, что Городецкое княжество теперь мое, а с прежними владельцами, как и с их боярами, поступили по моему указанию, отправили в Новгород, к князю Ярославу. Сам Жданович остался пока в Городце, наводить порядок и оценивать приобретенное.

Всех трофейных пони, велел не забивать на мясо, а кормить и ухаживать до тех пор, пока я не соберу обоз к соседям. Не хотел портить породу лошадок у смердов, но не до жиру. Свозили в Стародуб посевное зерно, солонину и прочие продукты. А также одежду. Отдавали не последнее, но близко. Проповеди иеромонаха Лукки и его подчиненных, настропалённых мною, сделали свое дело и народ потянулся к благотворительности. Вереница саней растянулась на десяток верст. Старшими отправил Яна Малого, Василия Дружиновича и младшего Ингваревича, которых перед этим долго и нудно инструктировал, кому, где и сколько раздавать добра, семян и коней. Капля в море, но и это поможет выжить многим. Только ушел обоз, начал собирать следующий. Смерды и небогатые горожане уже отдали, что могли, так что теперь подчищал свои и боярские кладовые, а также склады Ивановской, Владимирской и Московской областей.

– К тебе фуры прямо потоком идут, – заметил как-то Николай, сидя у меня за кружечкой «Губернского наблюдателя».

– Бизнес расширяется, Коля.

– Завидовать тебе начали, Федорович.

– Ну ты же видишь, как я живу? Не олигарх. Почти всю прибыль пускаю на благотворительность.

– Правда, что ли? – изумился тот.

– Старенький я уже. С собой на тот свет ничего не унесешь. Стал о душе думать, вот и стараюсь, искупаю грехи. Просто сидеть дома, без дела, скучно, а так и занят, и польза какая-никакая.

– Эвона как. Молодец, Федорович. Я нашим сплетницам расскажу, пусть языки попридержат. А то деревенская зависть – дело страшное. Всякое может случится. Теперь же, глядишь, посовестятся кто-то недоброе сделать. Ты же один живешь, на отшибе, а деньги у тебя, судя по движухе, крутятся не малые.

Этот разговор навел меня на мысль об охране. На следующий день отправился в Москву и нанял на длительный срок пять серьезных ребят в одном из ЧОПов. Руководитель его был мне должен, оказал ему как-то услугу, так что он отпустил своих парней в нашу глушь, за разумную оплату. Поселил их в очень комфортабельной бытовке, за оградой, поставил биотуалет и разрешил пользоваться баней. Что твориться у меня во дворе – их не касалось, главное, чтобы отпугивали доморощенных Робинов Гудов и Геростратов.

Очередную порцию помощи не успел отправить до ледохода. Пришлось перегружать все на ладьи и рассылать собранное уже по воде.

В это время вернулся Бачман. Довольный и счастливый. Потерял его отряд всего двадцать человек, зато оставшиеся обеспечили себя и свои семьи на много поколений вперед. Весь обоз у монголов отбить не удалось, само собой. Но значительную часть откусили. При этом освободили несколько тысяч пленников, в основном молодых мужчин и девушек. Висели партизаны на хвосте у Кадана и Бури почти до самой Рязани. Атаковали всегда неожиданно и никогда не повторялись. Особо жадных, продолжавших грабить, не смотря на приказ к отходу, перебили или сами монголы, или повесил половец, если те умудрялись удрать. Они-то и составили почти все потери. Продолжили бы и дальше, но уже негде стало прятать образовавшийся огромный лагерь из захваченных возов и бывших невольников.

Разделив добычу, отпустил всех по домам, на отдых. Большая часть полоняников разбрелась еще по дороге, возвращаясь к родным пепелищам. Но где-то пять сотен человек остались с отрядом, им просто некуда было идти. Пришлось мне озаботиться их судьбой.

Парней, всех разом, отправил к Петру, в лагерь. С девушками было сложнее. Тех, немногих, кого не успели неоднократно изнасиловать захватчики, пристроил сразу, выдав замуж за молодых парней из деревень. Всего-то и делов, дать приданное в две гривны. А вот несчастных, кого вволю поваляли на стоянках монголы, даже с серебром брать не очень стремились, не смотря на молодость и красоту. К девственности сейчас относились довольно равнодушно, но семя врага было уже внутри девушек и кормить будущих ублюдков никто не хотел. За убийство возможных детей я пригрозил наказывать по всей строгости, так что этот путь не подходил потенциальным женихам. Да и молодые женщины не сильно стремились замуж, понимая, что в новой семье их ждут упреки, а то и побои, хотя вины их в позоре не было. Это мужчины не смогли защитить, а не сами они легли под насильников. С сомнением озвучил вариант с борделями в лагерях, все же не всем нравится это ремесло. К моему удивлению, большинство согласилось. Так они смогут прокормить и себя, и ребенка, не завися от чужой воли.

Оставшихся женщин, числом девятнадцать, поселил в замке. Найду им работу, пусть живут под моей опекой.

В конце мая пришла весть о падении Козельска и уходе Батыя в степь. До осени можно было перевести дух. Но существовал большой шанс, что хан не пошлет к нам какого-нибудь своего родича с одним туменом, как было в моем мире, а двинется всем войском, чтобы обезопасить тыл перед предстоящим походом на запад. Все же я стал уже достаточно известен своими победами над монголами, а те народец мстительный. Этого хотелось бы избежать. Нужно было слить дезинформацию врагу и успокоить его. Но как это сделать? Выход нашел Федор. В начале июня он привел ко мне одного пленника, из тумена Байдара.

– Это Нохой. Он может сделать то, что ты замыслил, – сообщил боярин.

– Почему?

– Пусть сам расскажет, он говорит по-половецки.

– Я татарин, – заявил Нохой.

– И что?

– Дед Батыя, Темуджин-убийца, уничтожил весь наш народ. Кроме тех, кто был слишком мал. Среди выживших оказались мой отец и его брат. Остальную семью убили. Отец жил в страшной нищете, полу свободный, полу раб. Его с дядей отправляли во всех походах в самое пекло, не считая за своих. Дядя погиб совсем молодым, а отец успел жениться и воспитать меня. Умер он в Хорезме, после штурма Самарканда, от ран. Но ненависть к убийцам нашего народа осталась во мне. Отомстить раньше не было возможности, но теперь я смогу, если ты мне доверишься, князь.

– Отчего я должен тебе верить?

Пленник пожал плечами.

– Можешь поверить, и я выполню все, о чем мы договоримся. Можешь не верить, тогда поищи кого-нибудь другого. Но скажу так. Среди тех, кого ты взял в плен, найти предателя можно. Но он тут же все расскажет своим, как только появится в степи. А я – нет.

Решил все же поверить татарину. Ему вернули оружие, доспехи и трех коней, дали провизии и сопроводили до степи. Там за ним присматривали агенты Бачмана, чтобы не зарезали другие половцы ненароком. Легенду придумали следующую.

Байдар встретился со мной на поле боя и не смог сразу разгромить. В кровавой сече полегла большая часть войска. Тогда он отступил и напал снова, внезапно, когда мы были не готовы. В той битве пали и я, и монгол. Но остатки тумена вырезали всех моих воинов, до последнего человека. Так что сил для сопротивления в Стародубском княжестве не осталось. Сам Стародуб штурмовать не стали, отправились к хану. По дороге напоролись на дружину какого-то князя и вынуждены были уходить в степь. Там на них набросился Бачман и преследовал до самых монгольских разъездов. В последней стычке, в одном дневном переходе, сгинули остатки отступавших, только опытный Нохой сумел вырваться, чтобы донести горестную весть до ушей Батыя.

Для правдоподобности половцы и в самом деле должны были перебить в указанном месте тридцать сем пленников, из тех, кто вел себя вызывающе, отказывался работать и замышлял побег, не смотря на все угрозы. Их оденут в доспехи, отвезут к месту предполагаемого боя и нашпигуют стрелами. Затем развяжут, разложат в живописных позах, раскидают рядом оружие и подстреленных коней.

Перед отправкой, я попросил татарина попытаться выжить, а после начала похода на запад, сбежать ко мне, пообещав щедро наградить и взять на службу.

Между тем я посетил оба приобретенных княжества. К этому времени и Илья, и Федор составили подробные карты этих земель и наметили границы новых поместий. В Муромском краю получилось 240 наделов, в Городецком 95. Последнее было населено еще хуже, чем Стародубское княжество. Таким образом, скоро у меня будет уже 475 помещиков, или 1450 всадников поместной конницы. Это уже серьезно. Да и рост количества деревень продолжался лавинообразно, за счет беженцев. Первую партию желающих получить поместье привел к присяге перед выездом из замка. В Муроме меня уже поджидала толпа местных и прибившихся из соседних земель кандидатов, отсеянных Ильей.

Казарин использовал свой шанс подняться на все 100 %. Лагерь уже существовал, причем был больше и устроеннее, чем два предыдущих. Ну да ему проще, использовал все наработки предшественников и избежал их ошибок. Просил только прислать шаблоны, ставшими традиционными, одеяний пехотинцев для местных швей. Пришлю, конечно, и не только их. Нужно возмещать расходы. Швеи будут мои, как и материал, и прибыль. Обошел всю территорию, осмотрел казармы, столовую, лазарет, трактиры и бордель. Поговорил с обслугой и новобранцами. Все были довольны. Понаблюдал за тренировками. Казарин старался и спуску никому не давал, скоро по беспощадности перещеголяет Петра из Вщижа.

Принял присягу новых помещиков. Из местных была лишь половина. Остальные – беглые мордва, булгары да русичи из Рязани и черниговских земель. Всего 117 человек. Необходимо набрать еще столько же, что не составит проблемы после выступления Батыя на южные княжества.

В Городце меня поджидала делегация мордовских князей. Поход хана в их земли дорого обошёлся мордве, и они хотели мира. Хотя я с ними и не воевал, но узнав о моих захватах соседних княжеств, им потребовались гарантии, что не попытаюсь напасть. Мне сейчас было не до них, так что договорились быстро. Каждый остался при своем и на земли соседа не зарился, взамен князья пообещали делиться информацией, ведь официально они были уже подданные хана и их извещали некоторых о планах завоевателя.

Тут тоже принял крестное целование от новых помещиков, в основном мордовского и булгарского происхождения. Ничего, через несколько поколений обрусеют и забудут откуда родом. Сейчас же важнее было умение и желание воевать за меня в конном войске. А какому Богу (или Богам) молиться – дело их совести, меня такие нюансы интересовали в последнюю очередь. Вот окрепну, обучу богословов, тогда можно будет начать осторожно проводить христианизацию. Но, скорее всего, все разрешится само собой, по принципу «чья власть, того и вера».

В Городецком княжестве раздал все поместья. Все же мало пока тут населенных мест, в отличии от умеющих держать оружие в руках. Всем наделенным велел являться на сборы в Муром, к Казарину, или в Стародуб к Петру и учится взаимодействовать с пехотой. Первые совместные тренировки предполагал провести в начале июля.

Только вернулся в замок и сразу на учения. Я был даже рад, боль от потери напоминала о себе, как только оставался в одиночестве. А так, на людях, она сидела тихо, затаившись в самом глубоком месте души. Погонял своих бойцов и понял, что рано им еще выходить против всего монгольского войска. Слишком много новичков, нет слаженности в действиях терций и кавалерии. После учений поговорил с Петром, Федором Горелым и Казариным, указал на слабые места и велел заняться ими вплотную, время поджимало. Следующие сборы запланировал на октябрь.

В августе проехал по всем погостам и посетил многие из деревень. Урожай в моих личных землях был великолепный, в остальных стародубских – чуть похуже. А вот в муромских и городецких не очень хорош. Будем помогать, народ продолжал прибывать и запасы уходили, как вода сквозь пальцы.

15 августа примчался гонец из дозора на Клязьме, ближнего к Владимиру.

– В сторону Стародуба идет караван ладьей. В нем князь Ярослав Всеволодович, с дружиной, – доложил кметь.

– Сколько ладей? Велика ли дружина? Коней везут? Когда будут у города?

– 15 ладей и 30 насадов. Витязей человек 500, в насадах кони. Через три дня пожалуют, сейчас они около Владимира остановились.

– Отчего медлят?

– Не знаю. Возможно ждут уцелевших ростовчан.

Это было уже серьезно. С такой дружиной только в поход ходить, а не в гости. После смерти Великого князя Юрия, Владимирский стол оставался пуст, но больше всего прав на него имел князь Ярослав. И силы, подкрепить свои права, имелись только у него. Кроме меня, конечно. Я крутил и так, и этак мысль о Великом княжестве. Занять его пока не готов, но потом такая возможность может и не представиться. А тут единственный реальный конкурент пожаловал. Послушаю, что скажет родственничек и тогда окончательно решу.

– Терцию Петра из Вщижа к Стародубу, – приказал я своим людям, ожидавшим распоряжений, – собрать туда же всех помещиков с левобережья. Пошлите гонца к Бачману, пусть выдвигается тоже. Приготовьте ладью, отправляемся завтра.

Встречал дядю на берегу. Позади стояла стена терции, с правого фланга около восьми сотен половцев и помещиков. Караван приблизился и остановился, не приставая к берегу. Прибывшие пялились на мое войско, удивлённые торжественностью и многолюдьем встречи. Я приветливо помахал князю рукой и сделал приглашающий жест, предлагая не медлить и причаливать. Встретились, обнялись.

– Рад видеть тебя, дядя, невредимым. Слишком многие из нашего дома отправились на небеса. Куда направляешься?

– И я рад, Ростислав. Зачем собрал войско?

– Дозор доложил, что плывет большая дружина, вот и поостерегся. Времена сейчас наступили лихие, всякое может случится.

– Да, времена тяжёлые. Закон совсем исчез с русской земли. Ты не по праву захватил Муром и Городец, выгнал вон тамошних князей.

– Да? А ты, случайно, не спросил у Батыя, по какому праву он захватил Рязань и Владимир?

– То номады, дикари. А мы, русские князья, всегда чтили законы и обычаи предков!

– Ой ли? Хочешь, вот прямо сейчас, с ходу, назову с десяток случаев разбоев, преступлений и убийств, учиненных Рюриковичами?

– Хм! Это другое.

И тут тоже самое, что в моем времени. Хорошее оправдание.

– Ладно, пошли в терем, дядя. Там все обсудим. Дружина твоя может высадиться на левом берегу и подождать там. Хотел бы причинить тебе вред – ты уже лежал бы мертвым. Так что можешь не беспокоиться, не трону и отпущу сразу же.

В горнице уселись вдвоем, оставив всех за дверьми. Пригубили вино за встречу и приступили к непростому разговору.

– Если все пойдет, как должно, – начал я, – то этой осенью, или зимой, хан вышлет к нам один тумен, разорить оставшиеся нетронутыми земли и обеспечить, тем самым, спокойный тыл для нового похода. Думаю, Батый в следующем году, а может и через год, направиться на Киевские, Черниговские и Галицкие земли. Оттуда в Польшу и Венгрию.

– Собака! – зло грохнул Ярослав Всеволодович кулаком по столу. – Откуда знаешь?

– Разведка сообщила. Но все может измениться. Меня он в расчет не берет, я сумел донести до него известия о гибели своей и всего войска. Так что тут он не видит особой угрозы. Если поверил, конечно. Но вот ты … Сейчас под твоей рукой Новгород, Псков и Прибалтика. Не разоренные, богатые и многолюдные земли. Возможно он захочет сначала расправиться с тобой.

– Это не так-то легко сделать.

– Также думал и Юрий Всеволодович. Где он теперь?

Дядя сердито засопел, но ничего не возразил.

– Чтобы успокоить Батыя, предлагаю отправить к нему посольство, с богатыми дарами, изъявлением покорности и просьбой утвердить тебя на Владимирский стол. Попроси, также, помощи в борьбе с литовскими язычниками и крестоносцами, которые непрерывно атакуют твои владения. Пусть пришлет хотя бы тысяч десять.