Текст книги "Волк среди воров"

Автор книги: Б. Седов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ПРАВИЛА БОЯ

cite›Глава первая

ВСТРЕЧА СТАРЫХ ДРУЗЕЙ

Поселились у Мэри, в той самой квартире, где Грек уже ночевал. Когда об этом зашел разговор, он удивился, узнав, что Аттила девушку знает. Подумал: «Мир подпольного спорта узок, и все, кто в нем давно крутится, между собой как-то знакомы». Но, наблюдая бурную встречу девушки и чернокожего атлета, Артем понял, что их отношения выходят далеко за рамки просто товарищеских. Во всяком случае, его она так страстно не целовала и не прижималась, только чмокнула в щеку.

Одна из двух комнат квартиры была превращена в спортзал: шведская стенка, макивара, «груша» и мешок, гимнастические маты на полу. Он спал здесь раньше, постелили и сейчас. Аттила и Мэри закрылись в спальне, и вскоре оттуда стали доноситься весьма характерные звуки.

Лежа на спине, Грек вспоминал события прошедшего дня. По числу неожиданных поворотов он был, пожалуй, одним из наиболее ярких за последние годы. Хотя жаловаться на недостаток впечатлений после того, как познакомился с Киржачом, Греков не мог…

…Аттила приоткрыл дверь, и они протиснулись в щель. Грек чертыхнулся, увидев труп Сивакова.

– Откуда он здесь?

Кроме опера, лежали еще двое мертвых. У одного из них Аттила забрал радиостанцию. А третий, оказавшийся подальше других, был еще жив. Лежал без сознания, лицо было залито кровью, пальцы сжали автомат с такой силой, с какой пресловутый утопающий хватается за соломинку. Аттила присел над ним, поискал пульс, и со словами:

– Не жилец, – свернул ему шею.

Конвульсивно дернулась нога умирающего.

Грек отшатнулся.

Аттила вырвал из безжизненной руки автомат, поднялся, деловито передернул затвор. Патрон вылетел из патронника, отскочил от дерева и шлепнулся Греку под ноги. Аттила, рукоятью вперед, протянул Артему свой кургузый пистолет:

– Держи!

– Давненько не держал в руках боевого оружия, – машинально ответил Артем. Потом посмотрел на труп и поднял глаза на Аттилу.

– Для допроса он был уже не пригоден, – пояснил чернокожий, – Но мог очухаться и долбануть в спину. Пошли!

В голове Артема вертелось много вопросов, но задавать их было не время. К тому же вряд ли Аттила смог бы ответить. И уж совершенно точно не стал бы тратить драгоценные минуты на разговоры. Он прав, сначала надо выбраться в безопасное место.

– Первый, первый, второму ответь! Первый, ответь, блин! – донеслось из динамика радиостанции, стоило им отойти на сотню метров. – Первый! Слышишь меня? Шурик, ты живой там?

– Значит, впереди чисто, – резюмировал Аттила. – Всего две группы их было. Любители херовы!

– А ты бы предпочел квалифицированных профи?

Вскоре рация замолчала – видимо, «второй» нашел мертвого «первого».

Аттила прекрасно ориентировался в лесу, и Грек подумал, что тот заранее готовил пути возможного отступления. Или побега?

Удивляло, что, пока они топали по тропинкам и продирались сквозь заросли, Аттила никому не звонил. Сотовый телефон у него с собой был, это Грек видел. Чего ж он им не воспользуется, чтобы поднять тревогу, оповестить своих?

Меньше чем через час они вышли к воинской части. Перед этим Аттила привел в негодность и утопил в овраге автомат, а от радиостанции он избавился еще раньше.

– Пушку не потерял? – спросил он у Грека, освободившись от стреляющего трофея.

– Не потерял.

– Тогда брось ее на хрен. Дальше она не понадобится…

Воинская часть выглядела так, будто потенциальный противник здесь уже побывал. Распахнутые двери хранилищ, разбитые стекла казарм, провисшая колючка ограды…

Но на контрольно-пропускном пункте дежурил наряд, и Аттила, пошептавшись с жуликоватого вида прапорщиком, велел Греку ждать, исчез за воротами и буквально через минуту выехал обратно на баклажанного цвета «Ниве» с питерскими номерами. Тормознув возле Артема, распахнул правую дверцу:

– Садись!

Не успел Грек как следует устроиться на сиденье, Аттила рванул.

– Одолжил? – спросил Грек, хлопая по «торпеде».

– Тачку-то? Кто ж мне ее мог одолжить? Стояла тут на хранении. Специально для таких вот непредвиденных случаев…

Подал голос сотовый телефон. Аттила говорил долго. Закончив, выругался и бросил аппарат на полочку рядом с рычагами коробки передач.

– Похоже, Глебыча замочили. Он ехал к нам, был в том «ниссане». Так что или уперли его, или шлепнули. Но я так полагаю, что если была цель его похитить, для выкупа, например, или для чего-то еще, то не стали бы они на нас нападать.

– А зачем вообще было на нас нападать? Я понимаю – Стрелковский: у многих руки чесались его к стенке поставить. Но на хрена было базу громить?

– Не, не скажи, – Аттила, продолжая внимательно следить за дорогой, покачал головой, – С Глебычем не так все просто. Он, конечно, многим напакостил, но при этом знал меру и границ не переходил. К тому же на всех партнеров у него имелась гора компромата, и могу тебе точно сказать, что кое-что из тех папочек сейчас пойдет в дело. Умные люди не могли этого не понимать. Так что заказать Глебыча мог или полный отморозок, который не представляет последствий, или человек абсолютно со стороны. Но с такими отморозками Стрелковский дел не имел: в нашем бизнесе голова ценится сильнее накачанных рук. А постороннему – какой смысл его грохать? Из спортивного интереса? Так не бывает! Интерес всегда денежный. Но я пока даже не представляю, на кого конкретно подумать.

– Весна покажет, кто где срал. Откуда Сиваков нарисовался?

– Еще одна непонятка! Или он был с ними, или он был один… На второе больше похоже, ты же видел, как трупы лежали. Но как его туда одного занесло?

– Может, они его захватили?

– Ага, и притащили с собой! И позволили себя перещелкать! Не, там что-то другое. Ладно, завтра узнаем.

– Высади меня у метро.

Аттила не удивился:

– Я все ждал, когда ты об этом скажешь. Могу и высадить, если хочешь! Только что ты будешь делать без документов, без денег? Пешком попрешься к своим?

– Их надо перевезти в другое место.

– Зачем? Стрелковский, скорее всего, мертв. А если и остался живым, то у него сейчас столько проблем, что о твоих бабах он и не вспомнит. А кроме него, искать их некому. Тем более, как я представляю, более надежного места у тебя нет. Ну куда ты с ними, в лес, что ли, пойдешь? Шалашик построишь, как Ленин в Разливе? Так ведь лето скоро закончится, а менты тебя искать не перестанут! К тому же, ты не думал… Не думал, что на базе могли искать конкретно тебя?

– Кто?

– А тот, кто вообще всю эту заваруху устроил! Кто уже навалил штабель трупов, в котором Киржач самый первый.

– В таком случае мне тем более надо к своим. Пока они первыми не добрались.

– Если они не добрались туда уже, то и завтра туда не приедут. Я предлагаю тебе не торопиться. Есть надежная хата, где можно заночевать. А завтра многое станет понятным. Да и документы тебе надо заново выправлять…

Греков задумался. Предложение Аттилы звучало разумно, и, как ни стремился он быстрее оказаться рядом с домашними, был готов согласиться с доводами чернокожего. Вопрос упирался в степень доверия, которую заслуживал Аттила. Звонок Анюте, который он организовал, вкупе с логичными стройными рассуждениями, значил многое. Но из песни слова не выкинешь, в прошлом году они сошлись в смертельном бою, а в году нынешнем чернокожий, которому надлежало отбывать пожизненный срок в мордовской колонии, снова оказался возле Стрелковского…

«Темней всего под фонарем», – снова, как и в Гатчине, у дома покойницы Лены, вспомнил Артем. Можно долго гадать о мотивах поступков Аттилы, но ясно одно: или он на стороне Артема, и тогда лучшего помощника трудно представить, или он в курсе всей комбинации, в курсе причин, по которым, выражаясь его же словами, навалили штабель покойников. И в том, и в другом случае выгоднее держаться с ним рядом, потому что, опять прав мулат, в шалаше не отсидишься, надо действовать. Пришла на ум фраза из какого-то боевика: «Если ты стоишь возле того, кто тебя заказал, то киллер не осмелится стрелять». Так и тут: будучи вблизи чернокожего, он сможет держать руку на пульсе событий.

– Как ты узнал адрес в Дубках?

– Не скажу! – Аттила покачал головой. – Может быть, позже.

– А может быть?…

– …никогда.

* * *

На десятом часу сидения в камере Наиль подошел к двери и постучал, привлекая внимание. Флегматичный дежурный неторопливо закончил разговаривать по телефону, встал, потянулся, поправил поясную кобуру с пистолетом, и только после этого подошел, спросил через стекло:

– Чего буянишь?

– Долго мне еще париться здесь?

– Сколько надо, столько и будешь. И не шуми…

Хитрый плюнул и вернулся на лавку. Бомжей давно отпустили. Некоторое время Хитрый скучал в одиночестве, но потом постовые приволокли в дупель пьяную бабу неопределенного возраста, грязную, растрепанную, в рваных колготках и облегающем платье. Пока оформляли бумаги, она заигрывала с ментами, которые в ответ на ее выступления более или менее беззлобно отшучивались. Оказавшись в «аквариуме», она переключила внимание на Наиля. Он осадил ее одним взглядом. Встретившись с ним глазами, она замолчала на полуслове, села на пол в дальнем углу и заснула, обхватив колени руками. Полутора или двух часов ей хватило, чтобы проспаться, сделаться относительно трезвой. Встала, поправила прическу. Покосилась на Хитрого и повернулась к нему спиной, после чего, уже не стесняясь, задрала до пояса платье и что-то поправила в нижнем белье.

Еще час она прохаживалась от стенки до двери, и с каждой минутой хмель из нее улетучивался. Можно было только завидовать такой способности организма к восстановлению.

– Тебя за что загребли? – спросил Хитрый.

Она усмехнулась:

– Самому не догадаться?

– Только за пьянку? Ничего больше? Значит, скоро отпустят?

– Должны…

Наиль смотрел на нее и думал: рискнуть? Или не торопить события, пусть все идет своим чередом? Решившись, шлепнул ладонью по скамейке рядом с собой:

– Садись, подруга, дело есть. Хочешь подзаработать?

– Кто ж не хочет! Сколько?

– Сотку бакинских.

– Смотря что надо делать. Если отсосать, то я и за бесплатно готова, красавчик.

Наиль чуть не заехал ей в рожу. Взяв себя в руки, спокойно продолжил:

– Когда отпустят, позвонишь по одному телефону. Номер запомнишь? Человек с тобой встретится, и ты ему скажешь… – Хитрый дважды повторил текст, заставил женщину пересказать и, убедившись, что она усвоила наставления, закончил: – Хорошо! Он с тобой и расплатится…

– А не обманет? Стремно как-то…

– Стремно получится, если ты подсадная или по дурости перед ментами распустишь язык. Будешь сосать у дохлой макаки, пока не издохнешь сама, отвечаю!

– Да я с легавыми отродясь дел не имела!

– Короче, ты меня поняла? Если что – из-под земли тебя достану!

Прошло полчаса, и ее отпустили. Покидая дежурную часть, она задержалась в дверях, обернулась и подмигнула Наилю.

Хитрый надеялся, что она не обманет и что у нее хватит ума не перепутать инструкции.

Она должна была позвонить адвокату, специализирующемуся на скользких делах. Адвокат не станет поднимать шум и не заявится в отделение, чтобы громогласно потребовать освобождения подзащитного, но встретится с кем-нибудь из руководителей районного управления, которые и дадут указание выпустить Хитрого. Все должно выглядеть так, будто Наиль ничего не предпринимал, а тихо сидел в ожидании Сивакова и не дождался не по своей воле.

Все сроки, которые Хитрый отводил на осуществление своего плана, давно миновали. Он чувствовал себя идиотом из-за того, что доверился залетной пьянчуге. В лучшем случае она просто не смогла ничего объяснить, и адвокат бросил трубку, устав слушать ее бессвязную речь. Или набухалась, решив, что рюмка в руке лучше ста долларов в перспективе. А могла и операм его сдать. В этом случае ему грозил разве что неприятный разговор с Сиваковым: дескать, нарушил условия джентльменского соглашения; более серьезных неприятностей не возникнет. Но обидно, что расквитаться с ней не получится – если не подвернется случайно, так и останется безнаказанной, не станет же он тратить время, чтобы отыскать ее и пристыдить жесткими методами…

Занятый своими невеселыми мыслями, Хитрый и не заметил, как в дежурной части появился милицейский подполковник. С недовольным видом он выслушал доклад флегматичного капитана и потребовал книгу учета задержанных. Она лежала не около пульта, за которым сидел капитан, а ближе к камерам, так что офицеры приблизились, разговор их стал слышен, и Наиль поднял голову.

Подполковник, ведя пальцем по строчкам, изучил список и подчеркнул ногтем фамилию Хитрого:

– С какого времени он здесь находится? Ты что, Иваныч, охренел его столько в клетке держать?

– С ним из главка работают…

– Вот пусть к себе забирают – там и работают. Три часа когда кончились? Иваныч, ты же опытный мужик! Давно в прокуратуре не бывал?

Дежурный попытался что-то объяснить, понизив голос, но подполковник доводам не внял. Кроме превышения срока содержания Хитрого он нашел еще какие-то нарушения, и капитану досталось по полной программе, так что к концу разноса он уже не выглядел флегматичным. Как только подполковник ушел, капитан со злостью посмотрел через стеклянную дверь на невозмутимого Хитрого и взялся за телефон. Отдельные слова долетали до уха Наиля, и он догадался, что капитан разыскивает Сивакова. Успехом эти поиски не увенчались. Выругавшись, дежурный громыхнул трубкой по пульту, постоял в задумчивой позе и решительно подошел к камере.

Через три минуты Наиль уже сидел в своем «БМВ», поставленном во внутренний двор отделения, и придирчиво смотрел, не пропало ли у него что-нибудь из салона. Звонок на мобильник прервал это занятие. Звонил адвокат:

– Раз включил трубку – значит, освободился?

– Ага, спасибо!

– Спасибо скажешь, когда я счет выставлю. Что за шмару ты мне подослал?

– Она разве не в твоем вкусе?

– В моем. Но мне впадлу драть любовницу дорогого клиента, так что пришлось завязать болт на узел… Ты куда сейчас?

– Как раз вот сижу и думаю. Надо бы кое-что обсудить, но лучше, наверное, завтра. Так что – домой!

– Ну, удачи! А завтра созвонимся.

Пока добирался до дома, жутко разболелась голова. Загонять машину на стоянку Наиль поленился, поставил на газоне прямо под окнами. Старушка с первого этажа, сидевшая на скамейке, посмотрела на этот маневр неодобрительно, но высказаться побоялась, только недовольно губы поджала. Проходя мимо нее, Наиль смачно харкнул мимо урны, что, с учетом габаритов сухонькой бабки, могло быть расценено как угроза убийством.

Жены дома не было. К зеркалу была приколота записка, из которой следовало, что она с подружкой поехала в клуб. Видать, решила характер продемонстрировать: типа, если ему можно пропадать неизвестно где по полсуток кряду, то и она имеет право на развлечения. В другой раз Хитрый или так бы накрутил ей хвост по телефону, что она на полусогнутых примчалась бы домой и долго вымаливала прощение, или не поленился бы лично отправиться в этот клуб… Но сейчас он слишком устал, да и головная боль прогрессировала с такой скоростью, что отбивала всякую охоту к выяснению отношений. Хитрый ограничился тем, что разорвал записульку в лапшу и обругал супругу по матушке. Прошел на кухню, взял из холодильника два яйца и выпил их сырыми. С бутылочкой пива «Тинькофф» добрался до спальни, включил телевизор и заснул, не раздеваясь.

Пока он спал, телефоны звонили несколько раз – и домашний, и сотовый. В числе прочих, искала его и супруга. Поскольку он не отвечал, она сделала вывод, что благоверный все еще где-то шляется, и приняла предложение подружки продолжить веселье у нее на квартире, тем более что в клубе к ним прицепились два совсем молодых паренька, не имевших денег даже на пиво, но обладавших большой сексуальной привлекательностью. Возьми Хитрый трубку, и жена не наставила бы ему в очередной раз рога. Да и сам он, скорее всего, остался бы живым, по крайней мере еще на какое-то время! Но он спал и телефонов не слышал…

Проснулся он ровно в полдень, сжимая в руке пульт управления телевизором. Комната была залита солнечным светом, в воздухе кружились пылинки. На душе было тревожно и мерзко, и этому внутреннему ощущению соответствовали ощущения во рту. Нашарив у кровати бутылку теплого «Тинькоффа», Наиль одним махом ее осушил. Стало полегче. Потянувшись, он стал вспоминать события вчерашнего дня. Кто же его подставил ментам? Кандидатур было несколько, и все казались одинаково вероятными. Слишком многие знали, что он пользуется хатой возле юрфака, чтобы встречаться там с бабами. И про Ларису он как-то трепался по пьянке. Фамилии, правда, не называл и вообще говорил, что встречи с ней – дело прошлого, но кому надо, могли догадаться. Не говоря уж о том, чтоб проследить, проконтролировать встречу. Хотя бы из тех соображений, что не помешает знать о товарище лишнюю гадость. Вот кому-то и не помешало! Обидно, что не удастся достоверно вычислить паскуду. Подозрения так и останутся подозрениями. Может, все-таки получится разговорить Сивакова? Если отвалить ему тысяч пять, он расскажет? А десять?

Куда же он вчера запропастился? Удалось им повязать Грекова? Жаль пацана, ну да он сам виноват!

В дверь позвонили. Наиль нахмурился, прислушиваясь, хотя разобрать, что происходит на лестнице через две толстых двери, длинный коридор и гостиную он, конечно, не мог. Кого нелегкая принесла? Друзья Хитрого не имели привычки заявляться без спроса. Хотя… – он подобрал с пола сотовый телефон, на дисплее которого высвечивалось «Звонков без ответа – 4», – хотя могли не дозвониться, но увидели машину под окнами и завернули. Или не открывать? Мало ли, что машина стоит! Она здесь, а он, может, в булочную отошел.

Тем не менее Хитрый поднялся и пошел открывать. Посмотрел в «глазок» и замер: за дверью стоял Аттила, улыбаясь во все свои тридцать два шикарных фарфоровых зуба. Уж когокого, а его Хитрый точно не ждал! Может, ну его на фиг? Не хотелось Хитрому общаться с чернокожим, и отнюдь не из-за расовых предрассудков. Про него ходило столько легенд, что Хитрый давно решил для себя: с мулатом лучше дел не иметь, в конфликт не входить и на одном поле нужду не справлять. Себе дороже обойдется.

Аттила поднял руку к звонку и держал кнопку нажатой до тех пор, пока Наиль не защелкал замками.

– Да погоди ты, не трезвонь! – Хитрый распахнул дверь.

– Спишь? – Аттила перешагнул порог.

– Отдыхаю…

– Один?

– А чего?

– Поговорить надо.

Хитрый посмотрел на электронные часы, висевшие над большим зеркалом:

– Катька, сука, где-то загуляла!

Мимоходом заглянув в кухню, Аттила прошел в гостиную и сел в кресло.

– Я сейчас! – крикнул Наиль. – Включи телик пока!

Он заскочил в ванную, торопливо освободился от мятой одежды, в которой и в камере вчера отдыхал, и всю ночь провалялся, встал под душ. Окатился прохладной водой, довел ее до ледяной, потом сделал нестерпимо горячей.

Интересно, зачем черномазый приперся? И где эта дура, жена? Явится – на коленях будет прощенье вымаливать…

…Жена пила кофе на кухне подруги в ее квартире на Лермонтовском проспекте. Подцепленные в клубе студенты, честно отработавшие всю ночь, еще дрыхли в разных комнатах. Подруга, одетая в махровый халат, одновременно с завтраком наводила макияж. На жене Хитрого из одежды была только мужская рубашка.

– Кстати, где твое золото? – спросила подруга, подкрашивая ресницы.

– Сняла, – Катька пожала плечами.

– Помнишь, куда положила? Смотри, как бы не сперли!

– Я че, дура, по-твоему? Спрятала так, что никто не найдет. Сколько времени? Надо моему позвонить…

С чашкой в руке Катя вышла в коридор, где на стене висел один из аппаратов. Слева от него было зеркало – такое же здоровенное, как и в их с Наилем квартире. Катя поставил чашку, взяла телефонную трубку. Набирая номер, разглядывала свое отражение. Хоть и стукнет скоро тридцатник, а внешность еще о-го-го! Недаром студенты запали. Да и не только они, в клубе можно было выбрать и других кавалеров. Дурак Наиль, не ценит своего счастья!

Катя расстегнула рубашку до двух нижних пуговиц, приспустила ее, обнажая грудь. Слегка нахмурилась, разглядев на левой ключице кровоподтек, вызванный пылким поцелуем любовника. Вот, кстати, он и сам нарисовался!

– Привет! – бросила Катя.

Парень вышел из комнаты без одежды, позевывая, шлепая босыми ногами по линолеуму «под паркет». Увиденная картина прогнала остатки сонливости. Ни слова ни говоря, он пристроился позади Кати. Она мысленно усмехнулась, почувствовав, что он полностью готов к новыми подвигам. Не зря его ночью хвалила…

– Подожди, мне нужно позвонить.

– Потом, – жарко шептал он, расстегивая последние пуговицы и задирая рубашку на ее голову.

– Какой пылкий! – подчиняясь нажиму, Катя шире расставила ноги и наклонилась, облокачиваясь на полочку перед зеркалом.

Нажать на телефоне кнопку отбоя она не успела, и в тот момент, когда кавалер приступил к активной фазе вторжения, услышала мрачный голос супруга:

– Алло!

Ойкнув, Катя бросила трубку и принялась помогать делу студента, с нарастающей частотой совершая возвратно-поступательные движения телом.

На кухне подруга невозмутимо красила губы.

Второй студент, добравшись до сумочки Кати, стырил из кошелька золотую цепочку – подарок Наиля на какую-то годовщину их свадьбы…

…А Наиль положил телефонную трубку, из которой доносились быстрые короткие гудки, и почесал затылок.

– Включи автоответчик, – приказным тоном посоветовал Аттила. – Чтоб не отвлекали.

Наиль спорить не стал, задал аппарату нужную программу и сел на диван, напротив гостя. На полу уже стояли две бутылки «Тинькоффа», которые он принес из холодильника. Откупорив одну, Хитрый вопросительно посмотрел на Аттилу. Тот покачал головой, и Наиль, откинувшись на мягкую спинку, сделал внушительный громкий глоток. Тыльной стороной ладони вытер губы и спросил:

– Как там Грек? Цветет и пахнет?

Видимое спокойствие давалось ему нелегко. Он был уверен, что визит чернокожего напрямую связан с теми сведениями, которые он передал милицейскому оперу. Скорее всего, базу накрыли, и теперь «гуталин» ищет, от кого ушла информация. Козел все-таки этот мент, мог бы и сообщить, как закончилась их операция.

– Где ты был вчера вечером?

Вопрос не застал Наиля врасплох. Еще стоя под душем он просчитал варианты. Подружка по имени Жанна всегда подтвердит его алиби, ни один следователь ее не расколет. Если, конечно, не воспользуется паяльником или утюгом. От черномазого всего можно ждать, в том числе и применения таких методов, но Хитрый не испытывал беспокойства по этому поводу: девушка собиралась отдохнуть на турецком курорте, как раз сейчас, наверное, в аэропорту готовится к вылету, так что в ближайшие две недели будет доступна только для телефонной беседы. А за две недели Хитрый сориентируется, как карта легла и какие меры нужно принять, чтобы выкрутиться.

– С телкой одной зависал. – Наиль ухмыльнулся. – А что?

– Аскольда убили.

– Стрелковского? – Хитрый чуть не выронил бутылку.

Аттила кивнул.

– Кто? Менты?

Известие оказалось столь неожиданным, что Наиль выдал себя. Не надо было быть хорошим психологом или физиономистом, чтобы заметить: он как-то причастен к случившемуся. Внутренне Аттила улыбнулся: это ведь именно он настоял, чтобы как следует допросить Хитрого, а Грек просто рвался отомстить ему за предательство. Устроил бы здесь мордобой – эффектный, но бесполезный для дела.

– Фамилия Сиваков тебе что-нибудь говорит? – тон, которым Аттила это спросил, скорее был утвердительным, нежели содержал знак вопроса.

– Как? Симаков? – Наиль наморщил лоб.

– Си-ва-ков.

– Нет, не припоминаю. Кто он?

– Твой дружок из ментовки. Которому ты рассказал про нашу базу. – Аттила бил наугад и видел, что попадает. – Не делай удивленное лицо, не получается. Актер из тебя никудышный, не обманешь даже слепого. Лучше вспомни, как дело было. Тебя ведь подставили! Обещали, наверное, что им Грек нужен, что его арестовать собираются за убийство… А все не так вышло! За Стрелковского с тебя три шкуры спустят…

У Хитрого сдали нервы. Если бы Аттила не так нажимал, если бы дал передышку, дал время собраться с мыслями и построить защиту – Наиль бы смог отбрехаться. По крайней мере, он попытался бы! Не зря же такую кликуху имел, сумел бы сочинить сказку, охватывающую все скользкие моменты, от которых не отвертеться, но при этом выставляющую его в свете если не благородном, то по крайней мере неподсудном. Подозревать можно всех, но пока нет веских оснований для предъявы, все подозрения следует засунуть в… подальше. А Наиль бы смог исказить факты так, что и комар бы носа не подточил. Но для этого ему требовалось сосредоточиться и подумать, а такой возможности не было…

И он кинул бутылку, целясь в голову черномазого.

Аттила легко увернулся. На ноги они вскочили одновременно. Наиль атаковал в корпус, но мулат блокировал яростные удары и ответил точным выпадом в горло. Наиль захрипел и упал. Аттила пинком перевернул его на живот, сел сверху и стянул запястья синтетическим шнуром, который принес с собой. Вторым отрезком шнура он обвязал щиколотки. Поднялся, вышел в коридор и открыл дверь на лестницу.

– Что-то ты долго, – сказал ему Грек. – Мне уже ждать надоело! Что, были проблемы?

– Все проблемы в моей интеллигентности. Не могу просто так бить человека, мне с ним надо сначала поговорить.

– И как, успешно поговорили?

– Угу. Он много знает. Только вряд ли захочет исповедоваться добровольно. Придется его пощекотать.

– Пощекотать?

Аттила прошел в гостиную. Воняло пивом из разбившейся бутылки. В солнечных лучах мельтешили пылинки, взбудораженные скоротечной дракой. Наиль слегка оклемался. Продолжал валяться на брюхе, но зенки открыл и очумело тряс головой.

Аттила присел на корточки рядом с ним. Двумя железными пальцами сжав шею Наиля, он тихо и спокойно сказал:

– Сейчас ты вспомнишь все. За малейшую попытку соврать я тебя буду уродовать. Примерно вот так…

Продолжая удерживать шею, мгновенным и четким движением свободной руки он сломал Хитрому пальцы.

Наиль закричал.

…А в квартире на Лермонтовском проспекте, достигнув оргазма, кричала и царапалась Катя.