Текст книги "Лаки Старр и большое Солнце Меркурия"
Автор книги: Айзек Азимов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)
Глава одиннадцатая
Саботажник!
Фигура была высокой, выше Лаки. Почти семи футов ростом и соответственно широка в плечах. Повсюду сверкающий металл, ярко отражающий лучи Солнца, черный там, куда лучи не падали.
Но под этим металлом не было ни плоти, ни крови, только металл, провода, трубки, микрокотел, дающий энергию и производящий гамма-лучи, которые засек Лаки с помощью своего эргометра.
Конечности чудовищно мощные; фигура слегка расставила ноги и смотрела на Лаки. Вместо глаз у нее были две фотоэлектрические ячейки, светящиеся тускло-красным светом. Рот представлял собой разрез в металле в нижней части лица.
Это был механический человек, робот, и Лаки потребовался всего один взгляд, чтобы понять, что робот этот произведен не на Земле. На Земле был изобретен позитронный робот, но таких моделей на ней не делают.
Робот через нерегулярные интервалы открывал и закрывал рот, будто говорил.
Лаки сказал:
– Я не воспринимаю звуки в вакууме, робот. – Он сказал это строго, зная, что очень важно сразу же заявить о себе как о человеке и, следовательно, хозяине. – Включи радио.
Робот стоял неподвижно, но голос его зазвучал в приемнике Лаки жестко и ровно, с неестественной интонацией. Робот сказал:
– Что вы делаете, сэр? Почему вы здесь?
– Не расспрашивай меня! – ответил Лаки. – А ты почему здесь?
Робот может говорить только правду. Он сказал:
– Мне приказано уничтожать через определенные промежутки эти предметы.
– Кем приказано?
– Мне приказано не отвечать на этот вопрос.
– Ты сирианского производства?
– Я сооружен на одной из планет Сирианской конфедерации.
Лаки нахмурился. Голос робота был очень неприятным. Те немногие земные роботы, которых Лаки видел в лабораториях, были снабжены вполне нормальными и приятными человеческими голосами. Сирианцы могли бы тоже так сделать.
Но тут Лаки перешел к решению более неотложных проблем. Он сказал:
– Я должен найти тень. Пойдем со мной.
Робот немедленно ответил:
– Я отведу вас к ближайшей тени.
И быстро пошел, причем его металлические ноги двигались не совсем нормально.
Лаки пошел за ним. Ему не нужно было указывать, где ближайшая тень; он задержался, чтобы понаблюдать за походкой робота.
То, что на расстоянии казалось неуклюжей походкой, оказалось вблизи самой настоящей хромотой. Хромота и хриплый голос. Такие неполадки в роботе, который кажется механическим чудом.
Лаки пришло в голову, что робот может быть не приспособлен к жаре и радиации Меркурия. В результате длительного облучения он был поврежден. В Лаки было достаточно от ученого, чтобы пожалеть об этом. Слишком прекрасная вещь, чтобы ее выводить из строя.
Он с восхищением рассматривал машину. Ему было известно, что внутри массивного черепа из хромостали находится яйцеобразная платиново-иридиевая губка размером примерно с человеческий мозг. В ней квадрильоны и квадрильоны позитронов возникают и исчезают в миллионные доли секунды. Возникая и исчезая, они продвигаются по рассчитанным каналам, которые в упрощенном представлении можно сравнить с нервными клетками человеческого мозга.
Инженеры рассчитали эти позитронные каналы, чтобы они служили человеку. И этому же служат три закона роботехники.
Первый закон: робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред.
Второй закон: робот должен повиноваться командам, которые ему дает человек, кроме тех случаев, когда эти команды противоречат Первому закону.
Третий закон: робот должен заботиться о своей безопасности постольку, поскольку это не противоречит Первому и Второму законам.
Лаки оторвался от своих мыслей, когда робот споткнулся и чуть не упал. Поверхность была ровной, запнуться не за что. Если бы была неровность, ее выдавала бы черная тень. Но робот прервал движение без всякой причины, наклонился в сторону. Помахав в пустоте руками, он вернул себе равновесие. И продолжал двигаться к тени, будто ничего не случилось.
Лаки подумал: «Он, несомненно, в плохом состоянии».
Они вместе вступили в тень, и Лаки включил свой фонарь.
Он сказал:
– Ты поступаешь неправильно, уничтожая необходимое оборудование. Ты приносишь вред людям.
На лице робота ничего не отразилось, да и не могло отразиться. Не было и эмоций в его голосе. Он ответил:
– Я выполняю приказ.
– Это Второй закон, – строго сказал Лаки. – Но ты не можешь выполнять приказы, которые приносят вред человеку. Это нарушение Первого закона.
– Людей я не видел. И никому не причинил вреда.
– Ты причинил вред людям, не видя их. Говорю тебе.
– Я не причинил вреда людям, – упрямо ответил робот, и Лаки нахмурился при этом неразумном утверждении. Несмотря на сверкающую внешность, возможно, это не самая совершенная модель.
Робот продолжал:
– Мне приказано избегать людей. Меня предупреждали, когда появятся люди, но меня не предупредили насчет вас.
Лаки смотрел мимо тени на сверкающий меркурианский ландшафт, преимущественно красноватый либо серый, но в некоторых местах черный: черные пятна часто попадаются в этом районе Меркурия. Он вспомнил, что Майндс дважды видел робота (теперь его рассказ обретает смысл), но терял из виду, когда пытался подойти ближе. К счастью, в его случае сработали таинственность его предприятия и использование эргометра.
Неожиданно и настойчиво он спросил:
– Кто приказал тебе избегать людей?
Лаки не надеялся перехитрить робота. Мозг робота механический, думал он. Его нельзя обмануть или провести; точно так же невозможно заставить космический костюм передвигаться, просто замкнув контакт.
Робот сказал:
– Мне приказано не отвечать на этот вопрос. – Потом медленно, хрипло, будто произнося слова вопреки своей воле, продолжил: – Я не хочу, чтобы вы задавали такие вопросы. Они меня тревожат.
Лаки подумал: «Нарушение Первого закона будет еще более тревожащим».
Он сознательно вышел из тени.
И сказал двинувшемуся за ним роботу:
– Какой твой серийный номер?
– РЛ-726.
– Очень хорошо, РЛ-726. Ты понимаешь, что я человек?
– Да.
– Я не оборудован для меркурианской жары и солнца.
– Я тоже, – сказал робот.
– Я это понимаю, – сказал Лаки, вспомнив о том, как робот только что чуть не упал. – Тем не менее человек для этого подготовлен гораздо хуже робота. Ты понимаешь это?
– Да.
– А теперь послушай. Я хочу прекратить твои разрушения и хочу, чтобы ты сказал мне, кто тебе приказал их совершать.
– Мне приказано…
– Если ты меня не послушаешься, – громко сказал Лаки, – я останусь здесь на Солнце, и ты нарушишь Первый закон, допустив, чтобы я погиб, когда мог это предотвратить.
Лаки напряжено ждал. Показания робота не примут ни в каком суде, но Лаки убедится, что идет по правильному следу.
Но робот ничего не ответил. Он покачнулся. Один глаз его погас (опять неисправность!), потом снова ожил. Послышался какой-то неразборчивый скрип, потом как будто заговорил пьяный:
– Я унесу вас в безопасное место.
– Я буду сопротивляться, – ответил Лаки, – и ты вынужден будешь причинить мне вред. А если ответишь на мой вопрос, я вернусь в безопасное место по своей воле, и ты спасешь мою жизнь, никому не причинив вреда.
Молчание.
Лаки спросил:
– Ты скажешь, кто приказал тебе уничтожить оборудование?
Неожиданно робот двинулся вперед и остановился в двух шагах от Лаки.
– Я просил вас не задавать этот вопрос.
Его руки поднялись, словно он хотел схватить Лаки, но не завершили движение.
Лаки следил за ним мрачно и без страха. Робот не может причинить вред человеку.
Но вот робот поднял могучую руку и поднес к голове: очень похоже на человека с головной болью.
Головная боль!
Неожиданная мысль появилась у Лаки. Великая Галактика! Он был слеп, глупо, преступно слеп!
Не ноги робота не в порядке, не его голос и не глаза. Как они могут пострадать от жары? Поражен позитронный мозг; сколько времени этот нежный позитронный мозг подвергается прямому действию жары и радиации? Месяцы?
Мозг, должно быть, отчасти разрушен.
Если бы робот был человеком, можно было бы сказать, что у него душевная болезнь. Он на пороге безумия.
Безумный робот! Сведенный с ума жарой и радиацией!
А Лаки Старр угрожает этому роботу собственной смертью, роботу, который приближается к нему, подняв руки.
Должно быть, дилемма, перед которой поставил его Лаки, окончательно свела его с ума.
Лаки осторожно отступил. Он сказал:
– Ты себя хорошо чувствуешь?
Робот ничего не ответил. Он пошел быстрее. Лаки подумал: «Если он готов нарушить Первый закон, значит, он на пороге распада. Позитронный мозг должен разбиться на части, чтобы он смог так поступать».
Но, с другой стороны, робот продержался несколько месяцев. Может еще немало выдержать.
Он спросил:
– У тебя болит голова?
– Болит? – переспросил робот. – Я не понимаю смысла этого слова.
Лаки сказал:
– Мне жарко. Давай вернемся в тень.
Больше никаких разговоров о смерти от жары. Он повернулся и почти побежал.
Робот хрипло сказал:
– Мне было приказано предотвращать всякие помехи в исполнении приказов.
Лаки протянул руку к бластеру и вздохнул. Какая жалость, если ему придется уничтожить робота. Великолепное достижение, и Совету было бы полезно с ним ознакомиться. А если его уничтожить, то никакой информации не получишь.
Лаки сказал:
– Остановись.
Рука робота сдвинулась, и Лаки едва увернулся боковым прыжком, воспользовавшись слабым тяготением Меркурия.
Если бы он смог добраться до тени, если бы робот последовал за ним туда…
Может, холод приведет в порядок позитронный мозг. К роботу вернется разум, и Лаки не понадобится уничтожать его.
Лаки снова увернулся, и робот снова пролетел мимо, его металлические ноги подняли тучу черной пыли, которая на Меркурии сразу оседает, потому что здесь нет атмосферы, в которой пыль могла бы повиснуть. Удивительная охота, человек и робот двигались в абсолютной тишине вакуума.
Лаки почувствовал уверенность. Движения робота становились все более неровными. Контроле за механизмами рук и ног ослабевал.
Но робот явно пытался отогнать его от тени. Он, несомненно и определенно, пытался убить его.
А Лаки по-прежнему не мог заставить себя воспользоваться бластером.
Он остановился. Робот тоже. Они стояли лицом друг к другу в пяти футах, под ногами черная полоска сульфида железа. Чернота делала жару еще большей, и Лаки почувствовал приближение обморока.
Робот мрачно возвышался между Лаки и тенью.
Лаки сказал:
– Прочь с дороги.
Говорить было трудно.
Робот ответил:
– Мне приказано было устранять всякие помехи при исполнении приказов. Вы мне мешаете.
У Лаки не оставалось выхода. Он неверно рассчитал. Ему никогда не приходило в голову усомниться в устойчивости трех законов при любых обстоятельствах. Слишком поздно понял он правду, и неверный расчет привел его к опасности для собственной жизни и необходимости уничтожения робота.
Он печально поднял бластер.
И почти сразу же понял, что совершил, и вторую ошибку. Он слишком долго ждал, и накопившаяся жара и радиация сделали его тело такой же поврежденной машиной, как робот. Рука его поднималась, неуверенно, охваченному смятением мозгу робот показался вдвое большим.
Робот превратился в движущееся пятно, и на этот раз Лаки не сумел увернуться. Бластер вызвался из его руки и отлетел в сторону. Руку Лаки плотно захватила металлическая рука.
Даже в самых благоприятных обстоятельствах Лаки не смог бы сопротивляться стальным мышцам механического, человека. И ни один человек не смог бы Лаки чувствовал, как исчезает всякая способность к сопротивлению. Он ощущал только жару.
Робот сжал сильнее, сгибая Лаки, словно тряпичную куклу. Лаки смутно вспомнил о структурной непрочности изолирующего костюма. Обычный космический костюм защитил бы его даже от силы робота.
Лаки беспомощно махал свободной рукой, пальцы его цеплялись за черную пыль.
В мозгу его промелькнула мысль. Он отчаянно напрягал мышцы в последней попытке спастись от неизбежной гибели от руки обезумевшего робота.
Глава двенадцатая
Прелюдия к дуэли
Опасность, которой подвергался Лаки, была прямо противоположной той, через которую прошел Верзила несколько часов назад. Верзиле угрожала не жара, а растущий холод. Каменные «веревки» держали его так же крепко, как Лаки – руки металлического робота. В одном отношении все же положение Верзилы было предпочтительней.
Бластер постепенно поддавался. Он высвободился так неожиданно, что онемевшие пальцы Верзилы чуть не выронили его.
– Пески Марса! – пробормотал он и удержал бластер.
Если бы он знал, где уязвимое место у этих щупалец, если бы только можно было отсечь щупальца, не задев ни себя, ни Эртейла, проблема была бы простой. А так у него оставался только один выход, и не из лучших.
Его большой палец неуклюже давил на ручку, опуская рычажок все ниже и ниже. Верзиле все сильнее хотелось спать, это дурной признак. Уже с минуту Эртейл не подавал никаких признаков жизни.
Верзила поставил бластер на минимум. Еще одно: он должен активировать его, не выронив.
Космос! Нельзя выронить бластер!
Указательный палец коснулся нужного места и нажал.
Бластер нагрелся. Верзила видел тускло-красное свечение решетки на стволе. Бластер не был приспособлен для подачи теплового луча, но к космосу это!
Изо всех оставшихся сил Верзила швырнул бластер как можно дальше.
Ему показалось, что все вокруг зашаталось, он находился на грани бессознательности.
И тут он почувствовал тепло, заработал нагреватель костюма, и Верзила слабо вскрикнул от радости. Это ничтожное тепло показывало, что его больше не отсасывают поглощающие тепло щупальца.
Верзила пошевелил руками. Поднял ногу. Свободно. Щупальца исчезли.
Ярче загорелся фонарь, и Верзила ясно увидел место, куда отбросил бластер. Место, но не сам бластер. На его месте медленно шевелилась масса серых переплетающихся щупалец.
Дрожащими руками Верзила схватил бластер Эртейла, настроил его на минимум и бросил к первому. Это удержит существа, если энергия первого бластера иссякнет.
Верзила настойчиво спросил:
– Эй, Эртейл, вы меня слышите?
Ответа не было.
Изо всех сил Верзила оттолкнул от себя одетую в космический костюм фигуру. Загорелся фонарь Эртейла, начал действовать обогреватель его костюма. Значит, он не совсем еще пуст. Температура внутри костюма быстро вернется к норме.
Верзила вызвал Купол. Другого решения не было: в их состоянии, с истощенным запасом энергии следующая встреча с меркурианской жизнью окажется смертельной. «Как-нибудь он сохранит в тайне местонахождение Лаки.
Поразительно, как быстро их отыскали.
* * *
После двух чашек кофе и горячего обеда, в тепле и свете Купола выносливые мозг и тело Верзилы быстро поместили перенесенный ужас в соответствующую ячейку памяти. Всего лишь неприятное воспоминание.
Доктор Певерейл суетился вокруг, отчасти как беспокойная мать, отчасти как нервный старик. Его седые волосы взъерошились.
– Вы уверены, что никаких последствий нет, Верзила?
– Я себя хорошо чувствую. Никогда не было лучше, – настаивал Верзила. – Вопрос, док, в том, как чувствует себя Эртейл.
– Очевидно, с ним все будет в порядке. Голос астронома стал холоден. – Доктор Гардома осмотрел его и сообщил, что беспокоиться не из-за чего.
– Хорошо, – почти радостно сказал Верзила.
Доктор Певерейл с некоторым удивлением спросил!
– Вы о нем беспокоились?
– Конечно, док. У меня есть насчет него план.
Вошел доктор Хэнли Кук, он чуть не дрожал от возбуждения.
– Мы послали людей в шахты, чтобы проверить, нельзя ли захватить одно такое существо. Они берут с собой грелки. Как приманку для рыбы. – Он повернулся к Верзиле. – Вам повезло, что выбрались.
Верзила сердито произнес высоким голосом:
– Дело не в удаче, а в мозгах. Я решил, что больше всего им нужно прямое тепло. Это их любимый вид энергии. И я дал его им.
Доктор Певерейл после этого ушел, но Кук остался, он говорил об этих существах, шагая взад и вперед и дрожа от возбуждения.
– Только представить себе! Старые рассказы о смерти шахтеров были правдивы. На самом деле! Только подумать! Скальные щупальца, которые впитывают тепло, как губка, отнимают энергию у всего, с чем вступают в контакт. Вы уверены в своих описаниях, Верзила?
– Конечно, уверен. Когда поймаете одно, увидите сами!
– Какое открытие!
– А почему их не открыли раньше? – спросил Верзила.
– Судя по вашему рассказу, они сливаются с окружающей средой. Защитная мимикрия. И нападают только на одиночек. Может быть, – он заговорил быстрее, более оживленно, сплетая и расплетая длинные пальцы, – у них какой-то инстинкт, какой-то зачаточный разум, который заставляет их прятаться, не показываться на глаза. Они знают, что единственное их спасение в скрытности, поэтому нападают только на одиночек. Но более тридцати лет ни один человек не появлялся в шахтах. Бесценные источники необычного тепла исчезли, но существа ни разу не поддались искушению вторгнуться в сам Купол. Однако когда люди снова появились в шахтах, такое искушение для них оказалось слишком сильно, и одно из существ напало, хотя перед ним были два человека, а не один. Для них это оказалось роковым. Их открыли.
– А почему они не идут на солнечную сторону, если им нужна энергия и они настолько разумны? – спросил Верзила.
– Может быть, там слишком жарко, – сразу ответил Кук.
– Они схватили бластер. Он раскалился докрасна.
– На солнечной стороне слишком много жесткой радиации. Они могут быть не приспособлены к ней. А может, другой вид таких существ есть на солнечной стороне. Откуда нам знать? Может, существа с темной стороны живут на радиоактивных рудах и свете короны.
Верзила пожал плечами. Ему эти рассуждения казались бесполезными.
Но ход мыслей Кука тоже изменился. Он задумчиво глянул на Верзилу, ритмично потирая пальцем подбородок.
– Итак, вы спасли Эртейлу жизнь.
– Да.
– Может это и хорошо. Если бы Эртейл погиб, обвинили бы вас. Сенатор Свенсон сделал бы жизнь трудной для вас, для Старра и для всего Совета. Как бы вы ни объясняли, вы были там, когда умер Эртейл, и сенатору этого достаточно.
– Послушайте, – сказал Верзила, беспокойно ерзая, когда я смогу увидеть Эртейла?
– Когда разрешит доктор Гардома.
– Позвоните ему и скажите, что я хочу сейчас.
Кук продолжал задумчиво смотреть на маленького марсианина.
– Что вы задумали?
И поскольку Верзиле необходимо было подготовить установку искусственного тяготения, он поделился частью своих планов с Куком.
* * *
Доктор Гардома открыл дверь и кивком разрешил Верзиле войти.
– Можете говорить с ним, Верзила, – прошептал он. – Мне он не нужен.
Он вышел, и Верзила и Эртейл снова оказались одни.
Там, где на его лице не было щетины, Джонатан Эртейл казался чуть бледнее обычного, но это было единственным последствием происшествия. Он оскалил зубы в свирепой улыбке.
– Я цел, если это вас интересует.
– Да, я пришел в этом убедиться. И задать один вопрос. Вы все еще верите в эту чушь насчет Лаки и сирианского лагеря в шахтах?
– Я намерен доказать это.
– Послушайте, вы, подонок, вы знаете, что это ложь, и вы намерены подделать доказательства. Подделать! Конечно, я не жду, что вы встанете на колени и поблагодарите меня за то, что я спас вам жизнь…
– Минутку! – Лицо Эртейла начало медленно багроветь, – Я помню только, что эта штука застала меня врасплох. Это случайность. Я ведь не знаю, что случилось. То, что вы говорите, для меня ничего не значит.
Верзила завопил в гневе:
– Кусок космической пыли, да ты кричал «На помощь!»
– А где ваши свидетели? Я ничего подобного не помню.
– А как же, полагаешь, ты выбрался?
– Я ничего не полагаю. Может, эта штука сама уползла. Может, ничего вообще не было. Может, в меня попал осколок камня, и я лишился сознания. Если вы думаете, что я стану рыдать у вас на плече и отстану от вашего друга-взяточника, вы будете разочарованы. Если вам больше нечего сказать, до свидания.
Верзила сказал:
– Ты кое-что забыл. Ты пытался убить меня.
– А где свидетели? Ну, если ты теперь не уйдешь, я тебя вышвырну, червяк!
Верзила героическими усилиями сохранял спокойствие.
– Давай договоримся, Эртейл. Ты все время мне угрожаешь, потому что на полдюйма выше меня и на полфунта тяжелее, но как только я занялся тобой, ты струсил.
– У тебя был силовой нож, а я был безоружен. Не забывай.
– Я говорю, ты трус. Встретимся снова. Без оружия. Или ты слишком слаб?
– Слишком слаб для тебя? Да я и после двух лет в больнице не буду слаб для тебя.
Тогда встретимся. При свидетелях. Место есть в помещении энергетической установки. Я договорился с Хэнли Куком.
– Кук тебя, должно быть, ненавидит. А как насчет Певерейла?
– Его никто не спрашивает. И Кук меня не ненавидит.
– Но он хочет, чтобы тебя убили. Не думаю, что я соглашусь. Чего ради мне драться с полупинтой кожи и ветра?
– Трус!
– Я сказал: чего ради? Ты сказал – договоримся?
– Да. Если побеждаешь ты, я ни слова не говорю о том, что произошло в шахтах – что на самом деле произошло. Я побеждаю – ты отвязываешься от Совета.
– Ну и что? Чего мне беспокоиться из-за твоих слов?
– Ты боишься проиграть?
– Космос! – Этого восклицания было достаточно.
Верзила сказал:
– Ну как, договорились?
– Ты меня дураком считаешь. Если я буду драться с тобой при свидетелях, меня обвинят в убийстве. Если я притронусь к тебе пальцем, могу раздавить. Найди другой способ самоубийства.
– Хорошо. Насколько ты меня тяжелее?
– На сто фунтов, – ответил Эртейл презрительно.
– Сто фунтов жира, – запищал Верзила, его лицо гнома яростно сморщилось. – Вот что я тебе скажу. Будем драться при меркурианской силе тяжести. Твое преимущество будет всего в сорок фунтов. А преимущество в инерции ты сохранишь. Справедливо?
Эртейл сказал:
– Космос, да мне хочется разок тебя придавить, просто чтобы размазать твой большой рот по маленькому лицу.
– Ты получил свой шанс. Договорились?
– Клянусь Землей, договорились. Я постараюсь тебя не убивать, но это все, что могу пообещать. Ты сам напросился.
– Верно. А теперь пошли. Пошли. – Верзила так торопился, что вскочил и начал размахивать кулаками, по-птичьи подпрыгивая на месте. Его так увлекла предстоящая дуэль, что он не вспомнил о Лаки и не испытал никаких предчувствий катастрофы. Он не знал, что именно в этот момент Лаки участвовал в гораздо более опасной дуэли.
* * *
На энергетическом уровне располагались огромные генераторы и другое громоздкое оборудование, но имелось и много места для сбора персонала. Это была старейшая часть Купола. В ранние дни, еще до того, как первая Шахта ушла в глубины Меркурия, строители спали на койках между генераторами. Даже сейчас это место часто использовалось для демонстрации трифильмов.
Теперь оно должно было послужить рингом, и Кук с десятком техников в сомнении стояли у боковой линии.
– Все здесь? – спросил Верзила.
Кук ответил:
– Майндс и его люди на солнечной стороне. Десять человек в туннелях охотятся за вашими веревками, а остальные заняты у приборов. – Он с опаской взглянул на Эртейла и спросил: – Вы уверены, что хотите этого, Верзила?
Верзила равнодушно посмотрел в сторону Эртейла.
– С тяготением все в порядке?
– По сигналу начнем. Я настроил оборудование так, что остальная часть Купола не будет задета. Эртейл согласен?
– Конечно, – Верзила улыбнулся. – Все в порядке, приятель.
– Надеюсь, – искренне ответил Кук.
Эртейл крикнул:
– Когда начнем?
Потом посмотрел на зрителей и спросил:
– Кто-нибудь ставит на мартышку?
Один из техников с неловкой улыбкой посмотрел на Верзилу. Верзила, раздевшийся по пояс, выглядел поразительно жилистым, но разница в весе и размерах делала предстоящую схватку гротескной.
– Никаких пари, – сказал техник.
– Готовы? – спросил Кук.
– Да, – ответил Эртейл.
Кук облизал бледные губы и включил рубильник. Гудение мощных генераторов несколько изменилось.
Верзила качнулся от внезапного уменьшения силы тяжести. Остальные тоже. Эртейл пошатнулся, но быстро выпрямился и осторожно прошел в центр расчищенного места. Он не трудился поднимать руки, но стоял ожидая, в совершенно расслабленной позе.
– Ну, начинай, паразит, – сказал он.
