Текст книги "Две чаши весов"

Автор книги: Айрис Оллби

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

– Сквозь нее ничего не видно?

– Нет, но я помню, что находится под ней... Неважно. – Он подтолкнул гостью к выходу на палубу. – Давай закусим.

– Помочь?

– Устраивайся на палубе и спокойно жди.

Хозяин вытащил из шкафчика две коричневые керамические тарелки и поставил на столик.

Пожав плечами, она вышла из каюты. Оказавшись на залитой солнцем палубе, девушка ощутила новый прилив бодрости. Солнце стояло высоко. В небе не было ни облачка. На пляже кипела курортная жизнь. Цветные зонтики на тонких ножках раскрыты, на песке нежились любители позагорать. Кое-кто плескался в изумрудных водах Средиземного моря. А дальше за волнорезом мелькали паруса прогулочных яхт. Глядя на них, девушка подумала, что на одной из этих яхт она могла бы быть с Бертом, не выполни просьбу отца позвонить ему.

– Но теперь этого быть не может, – проговорила она вслух. Интересно, предпринял ли что-нибудь Берт, когда обнаружил ее исчезновение? Наверное, ничего. Вероятно, продолжает отдыхать как ни в чем не бывало. От этой мысли сжалось сердце. Горемыка вспомнила о своем ночном побеге.

Ей хотелось наказать его за обман. Как следует испортить ему отдых. Правда, когда она вошла в море несколько часов назад, у нее не было четкого решения. Просто хотелось сбежать от Берта и причинить ему боль за предательство... Возможно, просто намеревалась скрыться и оставаться в море до тех пор, пока он не начнет поиски. Лилит думала и о том, что просто искупается, а затем вернется в гостиницу и переселится в другой номер. Поначалу у нее не было намерения покончить с собой. Но она оказалась в критической ситуации, и неудивительно, что человек, который вытащил ее из воды, очень рассержен.

А что будет, когда она вернется на берег? Предположим, Берт сообщил властям о ее отсутствии. Возможно, фотография Лилит, вклеенная в паспорт, уже увеличена до размеров плаката, и поисковые партии занимаются розыском. Все эти страсти она разожгла сама и продолжает их нагнетать из-за того, что не желает вернуться обратно. Она только...

– Фруктовый сок.

Хозяин протянул высокий стакан, полный золотистой жидкости. Гостья любезно поблагодарила.

– Персиковый сок, – сказал он. – Нравится?

– Роскошно.

Почувствовав жажду, Лилит до дна осушила стакан и вернула. Мужчина вновь наполнил его.

– Мы пьем сок вместо кофе, – пояснил он. – А завтрак находится вот здесь. – Он протянул соломенную корзиночку. – Открой, пожалуйста.

Откуда он взял такую милую корзиночку? Но еще больший сюрприз находился внутри. Там лежала круглая, с хрустящей корочкой, еще горячая булочка с аппетитными ломтиками копченой колбасы. Масло хозяин принес из каюты. Затем они съели по слоенке с сыром. А закончили завтрак вишнями, которые, как он сказал, привозят на пляж прямо из садов.

– Теперь мне ясно, куда ты исчезал, – пробормотала Лилит, чувствуя приятную сытость в желудке. – Доставал завтрак.

– Продукты должны быть каждый день свежими. – Хозяин поднялся и вернулся в каюту. – Передай мне посуду, пожалуйста. – Он поставил тарелки и стаканы в мойку. – Теперь положи то, что осталось, в корзинку и дай мне.

Хотя все это говорилось приказным тоном, он не вызвал у нее никакого протеста.

– Какой ты аккуратный, – заметила Лилит.

– На борту судна необходимо быть таким.

– А я могу чем-нибудь помочь? – предложила она свои услуги и тоже поднялась на ноги. – Мне нужно знать, куда убирается вся утварь.

– Оставайся на палубе. – Он убрал масло в холодильник, а потом повернулся к гостье. – И жди.

Девушка недоуменно моргнула, но не произнесла ни слова. Командный тон, жесткая складка у рта, строгий взгляд черных глаз вернули ее на место.

Обеспокоенная Лилит ждала, что последует дальше. Завтрак для меня был праздником, подумала она, ощущая прилив свежих сил. Да и вообще у меня какое-то праздничное настроение с тех пор как я здесь.

Теперь пришло время расплаты. За то короткое время, пока они завтракали, она совсем забыла о слезах и обидах, которые преследовали ее на берегу. Вернувшись на судно, хозяин, видимо, уже знал об англичанке, ушедшей поздно ночью из гостиницы и не появившейся до сих пор. Странно, что он продолжает молчать, но, по всей вероятности, закончив дела, вернется на палубу и заговорит об этом.

– Нет, нет, я не собираюсь возвращаться, – прошептала она. – Начну все заново где-нибудь вдали от Англии...

Когда из каюты появилась его высокая фигура, девушка сразу же прикрыла ладошкой рот. Еще не хватало, чтобы он заметил, как она разговаривает сама с собой.

Но он даже если и заметил, то не подал виду. С мрачным выражением лица мужчина сел на скамейку напротив гостьи, но взгляд обратил на ставший еще более красочным и оживленным песчаный пляж. Он вздохнул, нахмурил брови и крепко сжал губы. Потом повернулся, сел прямо и посмотрел на девушку.

Ну вот, началось, подумала Лилит. Теперь все его внимание сфокусировалось на мне. Странно, однако, глядя на него, она не испытывала ни малейшего страха.

– Должно быть, ты будешь удивлена, – черные глаза впились в нее, стараясь не пропустить ни одного движения ее лица. – Удивлена тем, что мне сказали в полиции о тебе...

4

– В полиции? – Лилит судорожно сглотнула слюну и отвернулась в сторону плещущихся голубых волн. – Ты был в... полиции?

– А чему удивляться? – Его тон поражал холодностью. – Ты думаешь, что я каждый день выуживаю из воды девушек, словно рыб?

Она молчала, провожая глазами окрашенный в черную краску баркас, который вскоре скрылся далеко в море. Морская полиция, наверное, прекратила поиски ее тела. Конечно, он поступил правильно, что сообщил о случившемся. Набравшись мужества, Лилит спросила:

– Почему ты сразу не сказал мне об этом?

– Потому что ты отвлекла меня.

– Ничего подобного! – с раздражением возразила она. – Ты просто не хотел говорить, считая меня во всем виноватой...

– Оставим это! – Он глянул на нее так, что девушка осеклась. – Сначала нам следовало поесть.

– Ах, как это важно!

– Это более важно, чем все остальное, – упрямо заявил Он. – Вы, женщины, относитесь к еде с удивительным легкомыслием, не проявляете никакого уважения к пище.

– Неужели ты рассматриваешь каждую крошку, как некую драгоценность?

– Для нас каждая крошка еще не так давно значила очень и очень много. Я имею в виду себя и четырех братьев.

– Хм, мне это знакомо.

– Тебе? – Он скептически оглядел ее. – Моей семье приходится обеспечивать свой стол самостоятельно. Братья до сих пор все выращивают собственными руками. У ваших людей отношение совсем другое.

– Это зависит от того, о каких людях ты говоришь, – возразила она. – У моих родителей, когда я была маленькой, был участок земли.

– Участок земли? – повторил он с пренебрежением. – Что значит маленький клочок земли? Есть настроение – будешь возиться, возделывать разные овощи, ягоды, не захочешь – можешь все бросить. Никакого ущерба. Так?

– Ничего подобного, мы очень тщательно возделывали его, – ответила Лилит, стараясь отстоять свою точку зрения. Но ей не хватало убедительности. – Моя мать ухаживала за каждым растеньицем. Учила меня относиться к продуктам, как... – Лилит замолчала, вспомнив детство и долгие часы, проводимые за пустым столом, – ...как к дару, который преподносит земля, – взволнованно произнесла она. И была страшно довольна, что удалось вспомнить любимую материнскую сентенцию, которая сейчас оказалась удивительно к месту. – Я никогда не позволяла себе оставлять в тарелке ни крошки, ни капли, – добавила она. – Обязательно доедала до конца овсяную кашу, морковку или что-то, что мне не особенно нравилось...

– Ты это помнишь? – спросил он, внезапно оживляясь. – Тогда ты должна помнить и свое имя.

– Нет...

Она сразу же сжалась от испуга. Ложь сорвалась с языка, прежде чем Лилит успела сообразить, к чему это приведет. Зачем сболтнула?

– Кое-что мне трудно вспомнить, – попыталась выкрутиться она. – Кое-что начинаю припоминать из-за того, что ты злишь меня. – Девушка искоса взглянула на своего спасителя, стараясь уловить, как он воспринимает ее слова. – Мне... кажется, что ты сердишься на меня за то, что другая женщина...

Она запнулась, вспомнив об открытке, и решила не продолжать, а перевести разговор в другое русло.

– Твоя жена англичанка или американка?

На этот раз девушка попыталась встретиться с глазами мужчины, но это не удалось. Она отвернулась и уставилась на возвращающийся черный баркас, волны от которого стали достигать борта их суденышка. Кудрявые барашки с шипением исчезали, ударяясь об обшивку. Под накатами волн судно стало раскачиваться. Посмотрев снова на своего собеседника, она отметила, что он удивительно легко держится на качающейся палубе. Но заставила себя вернуться к начатому разговору. Да, но о чем же она спрашивала? Ах да, о его жене!

– Так она англичанка или американка?

– Не то и не другое. – Он улыбнулся как-то грустно. – Но твоя догадка очень близка к истине.

– Значит, не англичанка и не американка, но близка к ним, да? И говорит по-английски? – Однако, не услышав утвердительного ответа, решила подойти с другой стороны. – И с пренебрежением относилась к пище?

– Была равнодушна к ней.

– Да, я не очень хорошо помню, как сама относилась... – Лилит почувствовала, как кровь приливает к вискам. – Но знаю определенно, что была бережлива. – Она рассчитывала на то, что ее запоздалая «неуверенность» поможет замаскировать оплошность с памятью. – Но, пожалуйста, не сердись на меня за то, что твоя жена была такой.

Он сурово посмотрел на гостью, нахмурив прямые брови.

– Ее поведение не имеет к тебе никакого отношения.

– Нет, имеет. Ты сказал...

– Хватит! – прорычал незнакомец. От его рыка завибрировали стенки кокпита. – Помолчи и послушай меня.

Лилит невольно отшатнулась, сжавшись в комочек. Сейчас он имел полное право обращаться с ней подобным образом. Девушка поняла, что ее поведение позволило ему грубо оборвать ее, поскольку своими возражениями она старалась сбить его с толку и таким образом скрыть, что помнит абсолютно все.

Почему она так ведет себя? Почему осложняет ему жизнь вместо того, чтобы испытывать благодарность за то, что он для нее сделал? Лилит не могла дать вразумительных ответов. Она потупила глаза, бессмысленно рассматривая розовый подол рубахи, и, сдерживая дыхание, ждала, что он скажет. Сейчас сообщит, что ему стало известно о ней на берегу.

Но он, не говоря ни слова, уставился на баркас и смотрел на него до тех пор, пока тот не превратился в темный силуэт вдали. Наконец мужчина прервал молчание:

– Следовательно, у тебя еще не прояснилась память, и ты не можешь сказать о себе ничего определенного? Ничего такого, что помогло бы вернуть тебя тем, кому ты нужна?

– Я никому не нужна! – Она твердо произнесла фразу, потому что это было правдой. – Во всяком случае в данный момент.

Боб и Кора Осборны удочерили ее, надеясь, что это спасет их разрушающийся брак. Но этого не случилось. Еще несколько лет они продолжали тянуть супружескую лямку. Участок земли был последним шансом, чтобы ликвидировать разногласия и сблизить интересы. Ежегодно они получали кое-какой урожай, а в одну из необыкновенных весен решили посадить больше, чем необходимо. Урожай овощей оказался гигантским. Но Лилит, в то время семилетняя девчонка, не пожелала к ним притрагиваться. На следующий год никто и не подумал вновь заняться посадками. Заброшенный участок быстро зарос крапивой и сорняками. А еще через год Кора перебралась в Брайтон, захватив с собой приемную дочь.

– Я знаю, что упомянула о своих родителях, но не думаю, что они смогут здесь объявиться, – продолжила девушка, внутренне опасаясь, что он не сможет ее правильно понять. – Поэтому и чувствую себя здесь одинокой.

Собеседник недоверчиво покачал головой.

– Ты уже говорила о своем одиночестве. – Он наклонился вперед, положив руки на бедра. – Но у тебя же есть причины, чтобы объявиться на берегу? – Мужчина смотрел на нее, продолжая хмурить брови, словно понуждая к признанию. – Ты же приехала сюда на отдых, так? Ведь это курортное место...

– Я была одна, – твердо ответила Лилит, не задумываясь над тем, как он воспримет ее слова. Во всяком случае, своим тоном она старалась подчеркнуть, что говорит правду. – Одна, – повторила девушка чуть дрожащим голосом. – Как и всегда.

Одиночество и пустота, которые она ощущала внутри и вокруг себя, преследовали ее с первых дней появления на свет. Они составляли часть ее жизни до тех пор, пока она не встретила Берта. Тогда возникла надежда, что с одиночеством и пустотой будет покончено навсегда. Минувшим вечером, когда она обнаружила, что мечты гнусно растоптаны, а надежда растворилась как дым, мысль о том, что все возвращается на круги своя, привела ее в ужас.

–Теперь я понимаю, насколько была глупа, но совсем не предполагала, что не смогу выбраться из этой трясины, – сказала она, теребя пальцами шелковую ткань, прикрывавшую колени. – И я... я теперь понимаю, – добавила Лилит, – что была... черствой и не поблагодарила тебя, когда ты помог мне выбраться из воды.

Он посмотрел на нее с изумлением, будто бы увидел только что. Потом присел рядом и взял в свои сильные руки ее вялые ладони. Она почувствовала, как их крепко сжимают длинные пальцы.

– Теперь ты рада, что я вернул тебя к жизни?

Лилит кивнула, не отнимая ладоней и чувствуя, как тепло разливается по всему телу. Его руки действительно излучали необыкновенное тепло и силу, да и не только руки. Он весь был сама мощь. Пальцы нежно поглаживали ее узкие ладошки, словно совершали какое-то колдовство.

– Теперь ты согласна, что я был прав, когда сказал, что жизнь в Испании прекрасна?

Она снова согласно кивнула. Но затем, вспомнив его привычку, решила воспользоваться ею. Сначала робко, потом осмелев, она подняла голову и посмотрела в глаза мужчины.

– Мне бы следовало, соглашаясь с твоими словами, сопроводить их таким же движением, как это делаешь ты, да? – Не освобождая своих рук, она помотала головой вправо-влево, стараясь как можно точнее скопировать собеседника.

Теперь, находясь совсем рядом с ним, ей захотелось как следует разглядеть его глаза, которые словно горели изнутри. Она уставилась в его угольно-черные зрачки, которые оттенялись пепельно-серой радужной оболочкой. С ними резко контрастировала белизна глазного яблока.

Соблазнительный взгляд ее собственных глаз, которые, не отрываясь смотрели на мужчину, заставил его вновь тяжело вздохнуть. Губы его раскрылись, отчего она на миг испытала невольный страх. Однако все ее тело, не подчиняясь сигналам разума, потянулось к нему навстречу.

Медленно, с явной неохотой испанец отвернулся.

– Ты снова искушаешь меня, – сказал он, отпустил ее ладони и положил руки на колени, обтянутые голубой джинсовой тканью.

– Я... я понимаю. – Разумеется, она не могла не понять его. – Думаю, что это возникает оттого, что я говорю «да» таким же образом, как и ты. А это вынуждает меня смотреть как-то иначе.

Лилит попыталась повторить его жест, и волосы рассыпались по плечам и по спине. Она почувствовала, что ее глаза невольно затеяли игру, посылая ему соблазняющий вызов, хотя они просто выражали восхищение его необыкновенно красивым профилем.

Внезапно, как-то неестественно согнувшись, он встал и пересел подальше от нее.

– Тебе следует вести себя поскромнее. – Мужчина отвернулся, замерев в холодной неподвижности. – Каждый раз, когда ты говоришь «да», ты вынуждаешь меня... – Он замолчал и отодвинулся еще дальше. – Если ты будешь продолжать вести себя таким образом, то между нами может кое-что произойти.

– Между нами? – Лилит заморгала, полагая, что недопоняла. – Что может случиться между нами? Только то, что ты отправишь меня на берег, и я... – Она сделала паузу, задумавшись, и чуть не сказала «и я вернусь домой».

Знать бы точно, где находится этот дом и как до него добраться. Мне совсем не хочется кокетничать, подумала девушка, засмущавшись. Сейчас положу этому конец.

Но когда она собралась открыть рот, то почувствовала, что язык отказывается повиноваться. Так где же мой дом? В Брайтоне, где живет мать, где весь первый этаж занят помещениями для пациентов? Или захламленная квартира отца в Бейсуотере, где все пропитано пылью? А может, та гостиница, куда она должна вернуться, чтобы увидеть Берта и объяснить, почему она сбежала?

– Что может произойти между нами? – повторила девушка совсем тихо. – Только то, что ты отвезешь меня на берег, а там выяснишь, кто я такая?

– Так кто же ты такая? Возможно, тебе надо как следует напрячь память еще раз. – Он продолжал смотреть на залитый солнцем берег. – Итак, ты говоришь, что отправилась в море...

– Да, – согласилась она, ненавидя себя за то, что заставила его тратить силы на решение проблемы, которой, в сущности, не существует. – Отправилась в... темноте.

– Это уж точно, в темноте. – Он посмотрел на нее. – Однако была ли ты одета?

– Я... я не знаю.

Лилит опять солгала, и от этой лжи неприятно забилось сердце. Кто может обвинить его в том, что он старается держаться от нее подальше, после того как она вела себя столь вызывающе? Да и сейчас не лучше, поскольку одна ее ложь громоздится на другую.

– Может быть, на мне была блузка? – продолжала она хитрить. – Бикини...

– Люди, которые утром убирали пляж, нашли купальник. – Наконец-то он повернулся. – Два предмета в цветочек.

Незнакомец скрестил руки на широченной груди. Лилит робко взглянула на свои маленькие груди.

– Ты видел купальник?

– Он голубой с белыми цветами.

– Я... думаю, что это не мой.

– Его нашли у самой кромки воды.

– И отнесли в полицию?

– Неужели не можешь припомнить, была ли ты в нем? – перебил он ее. – Или ты его сняла?

Лилит молчала. Ей нечего сказать, разве только еще раз соврать.

– А не можешь ли ты припомнить, как оказалась здесь, на побережье? – допытывался он. – Или хотя бы почему? Ну и конечно же – с кем? С родителями, о которых говорила? Если так, то они в настоящий момент сходят с ума, волнуясь за тебя.

– Если бы они были здесь, – торопливо затараторила она, – если бы у меня были родители, разве я чувствовала бы себя такой одинокой?

Лилит опустила голову, не выдержав проницательного взгляда мужчины и стараясь определить, как он воспримет ее доводы. Когда она решилась взглянуть на него, то с удивлением увидела, что его бицепсы вздулись от напряжения, а сам он согнул туловище, почти касаясь руками колен, словно старался справиться с какой-то трудностью.

– Ты создана для любви. – В нее вонзились антрацитовые глаза. – Разве ты не могла приехать с любовником?

– Неужели это не одно и то же? Разве я чувствовала бы одиночество, будь у меня лю... – Она не договорила, брезгуя произнести это слово в отношении мерзавца, который завлек ее сюда. – Ну и что, если бы я приехала сюда с мужчиной?

– Вы могли повздорить...

– Конечно, могли!

Если бы она осталась с Бертом той ночью, то только небесам известно, что бы они наговорили друг другу! Во всяком случае нетрудно предположить. А так ему оставалось только сообщить о ее исчезновении. Конечно, если он сочтет нужным... сообщить об этом. Ну конечно же, Берт именно так и поступил! Описал ее приметы, назвал имя и указал обстоятельства, при которых она пропала. На основании его заявления полиция приступила к поискам. Лилит в замешательстве посмотрела на собеседника.

– По-моему, и в этом я убеждена, ты знаешь обо мне все подробности, – нервно проговорила она.

– Ты уверена, что твой любовник не огорчился, когда ты покинула его?

Берт огорчился? Она постаралась представить, как он мог при этом выглядеть, и, подумав, отвергла такое предположение. Но с какой стати ее собеседник задает подобные вопросы? Почему крутит и вертит, ничего не говоря о том, что ему известно на самом деле? Что-то скрывает? А кажется таким прямодушным и откровенным... «Обеспокоенные родители, огорченный любовник!» Неужели нельзя сказать прямо? Кто же, наконец, сообщил полиции о ее исчезновении?

Однако собеседник воздержался от дальнейших расспросов. Он выпрямился и с таким удовлетворенным видом огляделся, словно несказанно рад, что на море установился полный штиль. Затем громко крикнул. Лилит обернулась, стараясь понять, почему он кричит. К их судну приближался белый ялик с двумя рыбаками. Один, явно старше сорока лет, что-то ответил на приветствие, а другой – юноша – продолжал работать веслами.

– Это твои друзья? – спросила она и поинтересовалась: – Может, родственники?

– Нет, просто мы знаем друг друга.

Он прокричал знакомым что-то еще. Юноша бросил весла и уставился на Лилит с откровенным любопытством, а пожилой что-то произнес. Ей показалось, что это было имя, или что-то шутливое. Она повторила эти слова про себя, и, кажется, у нее неплохо получилось. Короткий обмен любезностями окончился, юноша снова принялся грести, и ялик стал постепенно удаляться.

– Они из Картахены. Это совсем рядом. – Ее спаситель говорил быстро и немного невнятно.

– Вы очень похожи, – сказала Лилит, когда ялик удалился на приличное расстояние. – По-моему, они как-то назвали тебя. Кажется, – она постаралась повторить услышанное, – Хосе Су...

– Хосе Суарес. Это мое имя. – Внезапно, без видимой причины, он взглянул на нее, словно о чем-то догадался. – Тебе оно известно?

– Мне кажется, что я когда-то его слышала. – Перед ее глазами опять возникли женщины, окружавшие его, и вновь она не могла вспомнить, точно ли это был он.

– Ну, это неважно. Мы просто перебросились шуткой о яликах, которые рыбаки из Картахены гордо именуют не иначе как кораблями.

– И вы шутили только по этому поводу? – Она заметила, как у него забегали глаза. – Мне показалось, что они прошлись и по моему адресу. Верно?

– Вовсе нет. – Он облокотился на стенку кокпита. – Просто сделали комплимент красивой женщине, которую увидели рядом со мной.

Лилит пропустила лесть мимо ушей.

– У тебя здесь гостило много женщин?

– Бывали иногда. У нас в Испании много красивых женщин.

– Могу поверить. – Она поглядела вслед ялику. Сейчас они превратились в игрушечные фигурки посреди лазурного неба и изумрудного моря, которые дружно взмахивали двумя парами весел. В рыбаках чувствовалось природное изящество и грациозность, как и в ее собеседнике.

– Здешние женщины производят такое же приятное впечатление, как и мужчины?

– Женщины красивее. – Хосе пожал плечами, словно отмахнулся от налетевшего ветерка. – Как, скажем, ты...

– О, я... – Девушка смущенно съежилась. – Ты сказал, что эти люди тебя знают. Тогда у них какая-то странная манера говорить, будто бы ты не знал их раньше.

– Разве это странно? – спросил он, усмехнувшись. – Меня знают многие.

– Выходит, ты известная персона?

– Утверждать не могу. – Он уперся о поручни, подставив лицо под горячие лучи солнца. – Просто меня многие знают по спорту. Если ты им интересуешься, то, может быть, где-то и слышала мое имя.

– По спорту? – Она опять уставилась на его четкий, выразительный профиль. – Подожди-ка... Вспомнила! – Она подняла руку, как бы приказывая ему помолчать. – Спорт, спорт, спорт...

Футбол? Нет, футбол ничего не воскрешал в памяти, в которой она судорожно копалась. И все же где-то ей довелось встречать этого высокого человека в белом, окруженного женщинами в летних платьях...

– Теннис! – воскликнула она обрадованно. – Ты Хосе Суарес, известный теннисист...

– Это было когда-то. Со спортом я расстался давно, – недовольно сказал он, отводя от нее глаза. – Вот видишь, ты вспомнила мое имя, а своего до сих пор вспомнить не можешь.

Лилит чуть не задохнулась. Опять она оказалась в дурацком положении, продемонстрировав остроту своей памяти! Это самый подходящий момент, чтобы назвать свое имя. Неужели она не воспользуется таким шансом? Нет, девушка закрыла глаза, как бы напрягая память.

– Еще не могу вспомнить, – ответила она, делая вид, что изо всех сил старается это сделать. – Может быть, эпизод со спортом как раз и поможет мне? Давай поговорим о тебе подробнее. Ладно?

– Если ты считаешь, что это благотворно скажется на твоих мозгах, то можно и продолжить, – недовольно буркнул он, прекратив попытки добиться правды. – Что же ты собираешься узнать про меня такого, что тебе поможет?

– Ну, например, расскажи про Уимблдон, где ты всегда играл в паре.

– Увы, у меня никогда не было хороших результатов на траве.

– А женщины, то есть девушки, тем не менее устраивали тебе овации, бегали за тобой по улицам и все такое прочее?

– Какая чепуха!

– Странно, что ты бросил теннис и занялся совсем другим делом... – она закрыла ладонями глаза, напрягая свои познания в финансовой сфере, – ...около четырех лет тому назад.

Перед ней возникли страницы финансового ежегодника. Фирма «Элена Мендос» с филиалами во Франции, Америке, Италии... Она открыла глаза.

– Ах вот кто твоя жена!

– Была, а теперь нет. – Он выделил последнее слово, сопровождая его резким движением головы, столь резким и энергичным, что вьющиеся волосы закрыли лоб. – Теперь у нее другой муж, негодяй, каких трудно представить.

– Джон Руктон, – вырвалось у Лилит внезапно всплывшее в памяти имя. – Не он ли перехватил твое дело?

– Он пешка! – Его черные глаза вспыхнули. – Элена занималась фирмой сама и действовала, как могла, уверенно. Но ее... муж почти всегда оставался в тени. Он ждал... – Хосе сжал губы, не желая продолжать.

Лилит перевела взгляд на море, более не делая вида, что старается напрячь память. Где-то я читала, вспомнила она, что Мендос в настоящее время переживает финансовые трудности.

Работая в банке, Лилит следила за всеми новостями в мире финансов. Магазины Элены Мендос в течение последних пяти лет процветали, фирма получала выгодные заказы. Созданная ею модель теннисного костюма пользовалась огромным спросом и популярностью. Почти все фасоны спортивной одежды миссис Мендос создавала для своего известного в спортивных кругах мужа. Он бросил спорт ради того, чтобы занять место коммерческого директора в их фирме, и с его помощью дела резко пошли в гору. Но продолжалось это недолго. Пресса не обошла вниманием постепенный закат фирмы.

– Увы, популярность фирмы стала быстро падать, – сказал Хосе. Однако в его словах Лилит не почувствовала мстительной удовлетворенности. – Вскоре Элена не смогла выплатить долги. К сожалению, у нее не было достаточного опыта в ведении дел, а человек она самоуверенный, считала, что обладает блестящими способностями, но вовремя не сумела сориентироваться... – Он вздохнул и, помолчав секунду, добавил: – К счастью, я своевременно вышел из дела.

– Насколько я понимаю, ты получил свою долю прибылей, когда они еще были.

– Акции меня не интересовали. Я храню свое состояние на банковских счетах, – сообщил он без тени хвастовства. Просто констатировал факт, который не требовал дальнейших пояснений. – Это дает мне возможность безбедно жить в самой красивой стране в мире...

– Если так, то почему ты не чувствуешь себя счастливым? – Задав вопрос, Лилит сразу прикусила язык, поняв неуместность своих слов, – слишком далеко зашла, взяв на себя право оценивать, счастлив Он или нет. – Мне показалось, – пояснила она, внутренне стыдясь своей бестактности, – будто ты все время стараешься убедить себя, что счастлив.

– Но я действительно счастлив, – произнес Хосе с некоторой иронией и всем своим видом постарался это показать. Однако когда отвернулся, напряжение в его фигуре выдало, что у него совсем иное внутреннее состояние. – У меня есть все, о чем я только мечтал...

– Все-все? – не сдержав себя, почти выкрикнула Лилит. – Разве ты перестал думать о своей жене? Разве перестал ее любить?

Если бы он принялся с горячностью отрицать, сразу бы стало ясно, что Хосе говорит неправду. Но он вообще ничего не сказал, на лице не дрогнул ни один мускул. В его темных глазах читалась холодная надменность.

– Если бы я любил ее по-настоящему, неужели отпустил бы, позволил уйти?

Лилит вспомнила фотографии, на которых запечатлена Элена. Женщина поражала совершенными чертами лица. В свое время, разглядывая рекламные буклеты, Лилит отчетливо поняла, как невыразительна ее внешность.

– Неужели между вами все кончено? – спросила она, сомневаясь в полном разрыве. – И как давно это случилось?

– Как бы там ни было, но это произошло, – сказал он. – И довольно давно. Наш брак длился около пяти лет, но к концу пятого года мы превратились, – его рот сложился в брезгливую гримасу, – просто в холодных деловых партнеров.

– Мне кажется, такие случаи происходят довольно часто, – заметила Лилит, внутренне пугаясь реакции, которую вызовут ее слова, – когда в человеческие отношения вмешиваются деньги. Мне приходилось читать о таких супружеских парах...

– Но это меня вовсе не касается, – прервал он раздраженным тоном. – У меня будет только такая спутница жизни, которая согласится быть именно женой.

Он внезапно умолк и притопнул ногой. Теперь черные глаза пронизывали ее, как острый хирургический инструмент. Понятно, ему не нужна жена-партнер, ведь этот человек сам смог создать процветавшую фирму в условиях жесткой конкуренции.

– Так что же ты читала о таких супружеских парах?

Быстро же он сменил тему, подумала Лилит, чувствуя, что по спине забегали мурашки. Когда ему не хочется останавливаться на своих проблемах, он обрывает разговор, будто обрезает бритвой.

– В каких же изданиях ты читала такие вещи? – снова спросил Хосе, выводя ее из оцепенения. – И в какой связи?

– Я... не очень помню, – произнесла она дрожащим голосом, радуясь, что наконец-то может говорить абсолютную правду под его острым взглядом. – Я читала не одну такую историю. Думаю, что они не выдуманы.

– Можешь ли припомнить хотя бы одну? Про какую-нибудь личность. Любую, которая позволила бы нам разобраться в моей ситуации. – Он не сводил с нее пристального взгляда.

– Если тебя интересуют личности, то примером могу служить и я сама, – медленно произнесла она, тщательно подбирая слова. – Ты так сказал, будто не видишь во мне личность.

– Ты никогда не перестанешь быть тем, кто ты есть. – Он произнес это таким тоном, словно читал нравоучение. – Мне знакомо твое состояние, потому что я пережил подобное, когда однажды оказался вне дома. Однако мы говорим о тебе, красавица. Красивая личность! – Он сделал ударение на этих словах. – Все-таки у тебя должно быть собственное имя – настоящее, а не прозвище. Или мне придется называть тебя красоткой, до тех пор...

Поскольку Хосе умолк, Лилит взглянула на него. Он почти отвернулся и смотрел на берег, затем медленно – она уже знала, как Хосе может это делать, – повернулся к ней и поднял глаза.

– До тех пор, пока я не доставлю тебя на берег и не попрощаюсь с тобой, – закончил он прерванную фразу, глядя на девушку темными с антрацитовым отливом глазами.