Текст книги "Две чаши весов"

Автор книги: Айрис Оллби

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Айрис Оллби

Две чаши весов

Оллби А. О54 Две чаши весов: Роман. – М.: Издательский Дом «Панорама». – 192 с.

(Серия «Панорама романов о любви», 12-104)

Оригинал: Allbee Iris

ISBN 978-5-7024-2994-6

Аннотация

Бездетные Боб и Кора Осборны удочерили девочку, надеясь, что это спасет их разрушающийся брак. Но этого не случилось, и малышка осталась с приемной матерью.

Кора дала дочери имя Лилит, имея в виду нежный цветок с изысканным ароматом. Однако, будучи уже взрослой, девушка прочла в какой-то книге, что на иврите это имя означает «дьяволица» и приносит хозяйке несчастье. И действительно, жизнь Лилит нельзя было назвать счастливой до тех пор, пока девушка не встретила Хосе Суареса, который дал ей другое имя. Совсем другое...

Айрис Оллби

Две чаши весов

1

Лилит никогда не видела отца в таком гневе. За все время, пока она жила вместе с ним, он никогда не выходил из себя.

– Что ты себе позволяешь? – старший инспектор полиции наклонился над столом. Его светлосерые глаза были широко раскрыты. – Моя дочь, английская подданная, – он резко подчеркивал каждое слово, – путешествует с фальшивым паспортом по испанским курортам!

Девушке не хотелось, чтобы ее допрашивали таким тоном, чтобы ей задавали дурацкие вопросы, якобы очень важные. Но, вздохнув, она поняла, что и сам инспектор, и его придирчивые вопросы из того мира, в который ей предстояло вернуться. На секунду она отвела глаза: через дверь ресторана, где они сидели с отцом, хорошо был виден гостиничный холл.

– Это не подделка. Просто не мой паспорт.

– И ты считаешь, что это ничего не значит? – наморщив лоб, он изучающе смотрел на дочь. – Что с тобой произошло?

– Ничего... – Девушка запнулась, стараясь рассмотреть фигуру высокого человека, спускавшегося по лестнице. Но это оказался не тот, кого она хотела бы видеть.

Лилит разочарованно откинулась на спинку стула. Конечно, приятно, что благодаря своей сообразительности отец нашел следы Берта и облегчил решение многих проблем. Она признательна ему и за то, что он уже изъял у Гейвуда ее багаж и паспорт. Но зачем задавать столько вопросов? Боб Осборн засыпал ими с первой минуты, как они встретились у гостиничной стойки полчаса тому назад.

– Откуда ты узнал, что Элена Мендос – это я? – спросила Лилит, надеясь, что он прекратит допрос.

Хрупкая надежда!

– Единственная англичанка в гостинице. Неужели ты думала, что будет трудно вычислить? – Старший инспектор Осборн с пренебрежением посмотрел на дочь. – А ты, путешественница, грубо нарушила закон.

– Вот уж чего не собиралась делать! Перестань преувеличивать!

– Перестать что? – Из-за громкого баса посетители ресторана повернулись в их сторону. Отец заговорил тише. – Моя собственная дочь...

– Это совсем не так. Вот если бы я выехала из страны по поддельному документу...

– Конечно, ты говоришь об этом спокойно, потому что я вернул тебе настоящий паспорт.

– Я бы и сама это сделала, – заметила Лилит, не спуская глаз с входящих и выходящих из ресторана постояльцев. – Я собиралась это сделать сразу же после завтрака.

– Ах, вот как! Но откуда бы ты узнала, где этот Гейвуд остановился? – произнес он почти шепотом. – Я же знаю, что у тебя нет никакого опыта, а твой отец как-никак профессионал в этом деле.

– Не нужно быть полицейским, чтобы кое-что узнать у гостиничных служащих, – возразила упрямица. – Твоя ирония смешна...

– Смешна! – На этот раз отец надулся. – Почему же? Если бы ты была не дочкой, а сыном, я бы...

– Ты хотел сына? – обидевшись, девушка заговорила с напускным равнодушием. – Ты имеешь то, что имеешь, но тебе хотелось иметь сына, не так ли?

– Нет, ничего подобного, – возразил он неуверенно. – Твоя мать...

– Ну да, она из принципа хотела только дочь.

– Мы оба хотели тебя, Лили...

– Она никогда сама не решала... Что? – Споря с отцом, Лилит перестала наблюдать за входом в ресторан и даже удивилась появлению официанта, поставившего перед ними завтрак.

– С первой минуты, когда мы увидели тебя, мы... – Отец запнулся, опустил глаза, потом с каким-то странным выражением посмотрел на нее. – Мы полюбили тебя, дочка.

– Ты никогда не произносил этих слов, – прошептала она. – Ни разу...

– Разве я не заботился о тебе? Я взял тебя, хотя это было и нелегко. – Он наполнил чашку и сморщился. – Что за кошачья моча?

– Это хороший чай, – возразила Лилит, готовая защищать все, что относится к Испании. – Только не подливай молоко. Так почему же это было нелегко?

– Мне не хотелось, чтобы в моем доме поселилась женщина. Фу, как можно пить чай без молока! – проворчал мужчина, опустошая чашку. – Ну так вот. Твои тряпки вечно сушились в ванной, когда я хотел принять душ, а наводя порядок, ты всегда куда-то засовывала мои вещи, и... – он сделал паузу, – если у меня появлялась знакомая, которая мне нравилась, мы должны были уходить из дома.

– Мне двадцать пять лет, – напомнила Лилит, изумляясь откровениям отца. – Я знаю, что такое жизнь.

– А у меня свои моральные принципы в отношении собственной дочери. – Он налил еще чаю и, несмотря на совет, плеснул в него молоко. – Именно поэтому я здесь и намереваюсь вытащить тебя отсюда, поскольку ты не послушала меня и не вернулась домой.

Лилит молчала. Она понимала его волнение, понимала, почему он здесь. У нее стало тепло на сердце. Дочь ласково посмотрела на отца. Перед ней сидел человек, еще не утративший свежести и привлекательности. Инспектор был одет в светлый пиджак – уступка теплому климату, – сидевший на нем так же элегантно, как и обычный строгий костюм. Глядя на Боба, никто не мог бы предположить, что он провел ночь в полете по маршруту Лондон – Мадрид – Картахена.

– Но как ты узнал, что я именно здесь? – спросила Лилит. – Ты ведь не заезжал на картахенский курорт, а сразу же приехал сюда.

– Совершенно верно, – произнес он с профессиональной гордостью, довольный, что дочь оценила его детективные способности. – Если бы ты оставалась на том курорте, я бы сообщил тебе кое-какие подробности, связанные с планами твоего дружка.

– Не называй его моим дружком!.. Какие планы?

– Разве ты не знаешь, что он толкался во все двери компаний звукозаписи, представляя себя популярным певцом?

– Да, я об этом знаю. Он упоминал, что любит исполнять народные песни.

– Пусть то, что я сейчас скажу, не выводит тебя из равновесия. – Отец покачал красивой головой. – Он находится здесь, чтобы на деньги своей жены привлечь какую-то группу местных крикунов...

– Народная музыка этой страны прекрасна, – резко парировала дочь.

– Прошу прощения, насчет нее у меня нет никаких сомнений. Что же касается Гейвуда, то он намерен использовать эту группу для записи своей пластинки. – Боб Осборн глотнул чая и поморщился, посмотрев на колбасу и яйца. – Слушай, а это съедобно?

– Просто вкусно, – сказала Лилит. – Значит, Берт приехал сюда, чтобы нанять певцов, которые пели на празднике?

– Совершенно верно, – подтвердил отец, с аппетитом уплетая колбасу. – А там, где находится Гейвуд, можно отыскать и тебя. То, что я сделал, не нуждалось в проверке фальшивого паспорта. Какого черта тебя угораздило воспользоваться им?

– Что здесь особенного? – Лилит посмотрела на нетронутые булочки и мед.

– Перестань! Ты нашла другого парня? И опять такого же подлеца?

– Он не подлец! – От негодования Лилит вздернула голову. – Он хороший человек. Очень хороший... – У нее выступили слезы, и девушка раздраженно вытерла их бумажной салфеткой.

– Перестань, возьми себя в руки, – спокойно сказал отец. – А ты молодец, вела себя сейчас достойно.

– Что ты имеешь в виду? – Она почувствовала, что отцовская сдержанность благотворно повлияла на нее.

– Твой ответ. Ты умеешь защищать. – Светлосерые глаза смотрели на нее с гордостью. – Не думал, что в тебе столько сил.

Лилит с удивлением взглянула на него.

– Тебе нравится, как я себя веду?

– В общем-то нет, но сейчас понравилось, – ответил отец, как всегда, скупо выражая свои чувства. – Что-то в тебе изменилось.

– Мне кажется, – начала девушка, – что за это я должна благодарить Хосе.

– Так где же этот испанец? И почему при упоминании его имени ты чуть не расплакалась? Давай, выкладывай...

2

– Дыши, черт тебя побери! – прогремел рассерженный голос откуда-то из темноты. – Ты должна жить!

Сознание Лилит, объятое густым фиолетовым туманом, с трудом уловило смысл этих слов. Сначала показалось, что это ночь обращается к ней, а может быть, море, вдруг заговорившее человеческим языком. Нет, не может быть! Эти теплые, ласковые волны Средиземного моря, которые вот-вот унесут ее в бесконечность, не способны разговаривать так грубо. Голос волн должен быть тихим, убаюкивающим, таким же вкрадчивым, как при накате на песчаный берег. Сейчас они нежно играют с ее длинными, темными волосами. А скоро укутают всю в легкий, прозрачный саван и поглотят навсегда, навсегда...

Скорее бы опуститься на дно этого глубокого голубого океана. Только это не океан, а море у берегов Испании. Скорее бы оказаться на дне. Очутиться в компании резвящихся рыбок. Увидеть, как они подплывают. Одна, вторая...

– Как ты отважилась на это? – прогремел голос, разрушая приятные мечты. – Как посмела?

– Я ничего такого не сделала. – Лилит заставила себя говорить как можно вежливей в ответ на негодующий тон незнакомца. – Совсем ничего...

Хотелось, чтобы слова и мысли исчезли из головы. Теперь ничто не имеет значения. Осталось только одно – плыть среди волн, между морской бездной и небом и чувствовать, как душа становится умиротворенной.

Рука, словно клещи, впилась в плечо. Но девушка не сделала ни одного движения, не шевельнулась. Сейчас все воспринималось ею с покорным безразличием. Даже не пришло в голову оказать какое-нибудь сопротивление.

– Совсем ничего, – повторила Лилит, скользя по воде вслед за тянущей ее рукой. – Только бы исчезнуть в каком-то прекрасном...

– Нет ничего прекраснее Средиземноморского побережья летом.

Эти слова, произнесенные необыкновенно убедительно, прозвучали под аккомпанемент усыпляющего шороха волн. В голосе плывшего рядом мужчины не осталось следа прежнего раздражения, в нем была жизнеутверждающая сила.

– Добровольно расстаться с жизнью – величайший грех. А сделать это в июне, на Средиземном море, – мускулистая рука направляла ее движение, – еще большее преступление перед жизнью, ничем не оправданная глупость.

– Вы испанец, да? – Лилит, почти потерявшая способность самостоятельно двигаться, плыла, взятая на буксир незнакомцем. – Мне нравится, как вы произносите слова. Они звучат, как музыка...

– Испанцы вообще музыкальный народ. – Девушка инстинктивно прониклась доверием к человеку, который принял на себя ответственность за ее жизнь. – Для нас музыка почти то же самое, что разговор Господа Бога с ангелами. – Мужчина удерживал ее на плаву, стараясь приподнимать голову над гребнями волн. – Ты еще услышишь эту музыку.

– Услышишь эту музыку, – повторила Лилит, стараясь скопировать произношение спасителя. – Я услышу... со дна морского.

– Ты услышишь ее на земной тверди.

– Нет, нет. С земной твердью покончено. – Она попыталась тряхнуть головой. Намокшие волосы не слушались. – Теперь я принадлежу морю.

– А море вовсе не желает тебя принимать.

– Наоборот, оказывает мне гостеприимство. Оно возьмет меня. Я знаю, что сначала оно не хотело. Там мелководье. Зато потом подхватило и понесло далеко...

– Хм, на какую-то сотню метров, ну может, на сто пятьдесят, – возразил голос из ночного мрака. – Но и на таком расстоянии его глубина доходит только до плеч. В этих местах ежедневно резвятся дети. – Едкая ирония прозвучала в словах незнакомца. – И тебе не стыдно?

– Не говори со мной таким тоном! – капризно потребовала неблагодарная, ощущая рядом теплое тело, вызывавшее непонятное беспокойство. – Замолчи! И отпусти меня...

Левиафан не ответил, только крепче прижал ее к своему телу, состоящему из одних мускулов. Предупредив возможное сопротивление, мощные руки приподняли Лилит чуть выше. Стало легче двигаться, она почувствовала усилившееся земное притяжение.

– Отпусти меня!

Из-за волос, упавших на глаза, девушка почти потеряла возможность что-либо видеть и попыталась смахнуть с лица мокрые, слипшиеся длинные пряди. Но это не помогло. Удалось разглядеть только неясный контур головы, профиль, обращенный к звездам, остальное расплывалось во мраке.

– Ты мне противен, – выдавила она, захлебываясь слезами. – Почему не хочешь оставить меня в покое?

Незнакомец молчал, продолжая одной рукой поддерживать спасенную, другая принялась отыскивать поручень на борту суденышка. Наконец, он ухватился за него, подтянулся, не отпуская девушку, и перебрался на палубу.

Так Лилит втолкнули обратно в живой мир, в реальность, из которой она попыталась убежать. Пока эта мысль еще не дошла до сознания, она судорожно старалась освободиться от железной хватки. Разозлившись, она отбросила от себя сильную руку и с торжествующим видом вскинула голову, но тут же острая боль пронизала мозг. Внезапно звезды заплясали перед глазами, ярко вспыхнули и исчезли.

И вновь она куда-то поплыла, хотя больше не чувствовала воды, в которой находилась еще недавно. Наоборот, все стало сухим, словно ее окутало теплое пушистое одеяло. Темно-фиолетовое небо изменило свою окраску, став золотисто-белым, а по нему поплыл такого же цвета тигр с орлиными крыльями.

– Что ты здесь делаешь? – пробормотала Лилит, стараясь понять, почему тигр живет в поднебесье.

– Я слышал, как ты пела какую-то песенку, – произнес тигр низким человеческим голосом. – Я ловил рыбу...

– Рыбу? Значит, ты рыба?

– Вовсе я не рыба...

– Ну, конечно, ты нечто другое, ты... – Она открыла глаза и попыталась что-то договорить, по губы не шевелились, а из груди вырвался только стон. – Ох...

Тигр, который еще мгновение назад парил над нею, теперь сидел на лавке напротив. В ярком свете, заливавшем каюту, он действительно казался золотисто-белым, хотя цвета стали более насыщенными, чем минуту назад. Белая роба из грубой ткани, золотисто-коричневые ноги... Лилит перевела взгляд на мощные руки и подумала, что они могли бы удержать на поверхности моря не только слабую женщину. Она заворочалась на подушке, зажмурила от боли глаза и коснулась рукой головы.

– Увы, здесь будет шишка. Придется потерпеть какое-то время. Но это не так уж страшно. Думал, будет хуже. Ты даже не повредила кожу.

– А что случилось? – Девушка чуть привстала, чтобы лучше рассмотреть собеседника.

– Ты сильно ударилась о поручень. Потеряла сознание... – Последовала пауза. – Почти пять минут была без сознания. Но думаю, обморок вызван не ударом, а усталостью. Удар лишь усугубил состояние.

– Пять минут... – Разве можно сравнить столь ничтожный отрезок времени с бесконечностью, на которую Лилит рассчитывала. – Тебе следовало заниматься своим делом. С какой стати ты вмешался? – раздраженно сказала она. – Я просто купалась и могла бы вернуться самостоятельно, без посторонней помощи.

– Не могла! – В голосе мужчины зазвучали прежние негодующие нотки. – Ты оказалась в трудном положении. Еще чуть-чуть – и пошла бы ко дну.

– Вовсе нет! Мне нравилось плавать, хотя и прошло... ох... несколько часов.

Когда же это началось? Лилит постаралась вспомнить момент, когда отважилась войти в воду, чтобы отправиться в вечное плавание. И словно в волшебном зеркале увидела себя в номере гостиницы. Да, тогда она старалась вести себя так, будто ничего не произошло. Берт полоскался под душем. Торопливо вытащив из чемодана бикини, она надела его и крикнула, что очень хочется поплавать в бассейне.

– Не делай глупостей, сейчас поздно! – Голос Берта, перекрывший шум воды, звучал недовольно.

Но это не подействовало. Лилит даже не удостоила его ответом, закрыла чемодан, поставила на место и отправилась вниз, беззаботно улыбаясь встречным. Выйдя из гостиницы, она растворилась во мраке и вскоре очутилась на безлюдном пляже...

Лилит натянула одеяло, будто надеялась, что оно поможет отгородиться от вызывающих боль воспоминаний. Девушка помнила прикосновение прохладного песка к босым ступням. Песок воздушный, мягкий, совсем не напоминающий тот грубый мир, из которого она собралась бежать. Лилит сбросила блузку, не обратив внимания, куда та упала, и медленно пошла к гостеприимному морю. Сначала вода коснулась лодыжек, потом поднялась до колен, до бедер и, наконец, скрыла весь торс, предоставив возможность плыть.

Она не была хорошей пловчихой. Отсутствие сноровки и стало причиной неудачи, приведшей Лилит на борт неизвестного судна. А ведь надеялась, что море сумеет ее приголубить, очистить от грязи, которая почему-то называлась жизнью. Она легла на спину и стала медленно двигать руками. Только в бездне можно достигнуть очищения. Разве есть другой выход? Переворачиваясь со спины на бок и снова на спину, Лилит вообразила себя русалкой и, празднуя освобождение, запела старую детскую песенку. Теперь ее одиночество разделит море, а оно все прощает...

Лилит очнулась. Яркий свет заливал каюту. Украдкой, стараясь не делать резких движений, она ощупала под золотисто-коричневым свое тело. На ней ничего не оказалось, кроме одеяла. Значит, бикини осталось на песке?

– Спокойно, русалка. – Человек, находящийся тут же, в каюте, должно быть, заметил ее движения или по выражению лица догадался об открытии, которое девушка только что сделала. – Мне доводилось видеть обнаженных женщин...

– Но не меня! – Лилит натянула одеяло до самого подбородка, чувствуя, что ее охватывает паника. – С тех пор как я стала взрослой, никто не видел меня в подобном виде.

– Можешь не показываться, пока сама того не пожелаешь.

– Не пожелаю!

Девушка отвернулась, испытывая к собеседнику еще большую неприязнь. Этот дьявол, вернувший ее к жизни, теперь не сводил с нее глаз, заставив сжаться в комочек. Он будто пронизывал взглядом сквозь одеяло ее тело, которое с сексуальной точки зрения было непривлекательным. Девушка была оскорблена и унижена. Ее чувства отразились на лице.

Заметил ли незнакомец, какую гримасу она состроила? Лилит повернулась к нему, силясь унять приступы головной боли, но тщетно. Стиснув зубы, она уставилась на загорелые ноги мужчины, почему-то напрягшиеся, позволявшие разглядеть каждую мышцу от щиколоток до коленей. Легкие волны раскачивали суденышко, наклоняя то вправо, то влево, а ноги сидящего напротив продолжали оставаться в одном и том же положении, словно между коленями что-то зажато.

Может быть, он способен читать мысли? Или хочет запугать меня? Она чуть-чуть повернула голову и, словно соглашаясь с ним, легонько кивнула.

– Конечно, ты намного сильнее меня.

– Но разве я причинил тебе какие-нибудь неприятности?

– Неужели не причинил? – Она попыталась иронически хмыкнуть. – Ты говоришь таким тоном, словно хочешь сказать, что пока не причинил.

– Это несправедливо, русалка! – Загорелая рука дотронулась до края золотисто-коричневого одеяла. – Разве не я прикрыл тебя?

– И все это для того, чтобы вернуть меня к жизни?

– Я мог бы согреть тебя и другим способом...

– Перестань! – Она вздрогнула, и искуситель убрал руку.

– Думаю, нам следует поговорить о более серьезных вещах. – Низкий голос стал мягким, почти ласковым.

Даже чересчур ласковым, подумала Лилит, почему-то смутившись. Голос стал нежным, как белесый пепел, который остается, после того как полено сгорит полностью, но под ним еще продолжает теплиться прежний жар.

– Ты сказала, – обладатель чарующего голоса заговорил чуть быстрее, – что находилась в воде несколько часов. Так во всяком случае тебе показалось. Ну а дальше?

– Что? Ах, да... – Она моргнула, стараясь собраться с мыслями. – Я плыла. Разве не так?

– Плыла, пела и чувствовала себя очень счастливой, пока я не испортил тебе настроение. – Голос стал жестче. – Верно?

– Да. – Лилит с удивлением отметила, что собеседник очень точно определил состояние, в котором она пребывала. – Мне было так приятно! Пока не появился ты!

– С тобой было не все в порядке.

– Нет, нет. Мне было хорошо! – Лилит почувствовала, как у нее защипало в глазах. Она смахнула слезы. – Ты ничего не знаешь!

– Это ты ничего не знаешь! Неужели не понимала, что еще немного – и отправилась бы на корм рыбам?

– А ты мне помешал! – сказала она, раздражаясь вновь. – Даже если бы это и могло случиться, рядом обязательно кто-нибудь оказался. – Хотелось дать понять этому самоуверенному типу, что он не единственный, посланный ей на выручку небесами, землей и морем.

– Ты в этом уверена? – Он пожал мощными плечами. – А если бы не оказалось? Знаешь, хуже всего – одиночество...

– Одиночество? Что ты в нем понимаешь? – Она произнесла эту фразу с силой, явно не соответствующей ее состоянию. – Ты считаешь, что я не имею представления, что это такое?

– Наверное, ты меня не поняла. Я говорю о том одиночестве, в котором находится человек в последние секунды своего пребывания на земле, а рядом нет ни одной живой души, чтобы принять его последний вздох.

Уж не жалеет ли он ее? Ерунда, пусть оставит свою жалость при себе! Совсем не хотелось, чтобы ее жалели. Лилит была готова отвергнуть любые попытки выразить ей сочувствие.

– А что, собственно, ты знаешь об одиночестве?

– Не стоит развивать эту тему, русалка. – В его чуть дрогнувшем голосе проскользнула горячность. – Просто поблагодари за то, что осталась жива.

– Большое спасибо, – выдавила она из себя со вздохом, словно какая-то тяжесть давила на грудь. – Да, я осталась жива, но в том же одиночестве.

– Этого не может быть. – В его голосе опять звучала теплая нотка. – Не поверю, что у тебя никого нет.

– Вот-вот! Именно это и относится ко мне. Никого. – Она взглянула на белый потолок каюты и подумала о своих разведенных родителях, которые оказались для нее никем, а потом о Берте, мерзком ничтожестве. – Нет никого и ничего.

– Это неправда, русалка. – Мужчина вновь заговорил таким тоном, будто его точка зрения была единственно верной. – Такая красавица, как ты, не может ничего не значить. Для кого-то ты много значишь.

– Уж не для тебя ли? – Она задала вопрос бесстрастно, вроде бы стараясь уточнить второстепенный факт.

– Тебе неприятно, что я так сказал?

– Вовсе нет. Просто я... – она осторожно покачала головой, – совсем не такая. – Опустив ресницы, после некоторой заминки Лилит продолжила: – Ты такой увидел меня... раздетой?

– Ну и что ж, что увидел? – спросил он озадаченно. – Неужели ты думаешь, что некрасива? Как бы не так!

– Уж мне ли не знать, что я совсем некрасива! – заспорила девушка. – Ты же видел меня до того, как закутал в одеяло.

– Я тебя не разглядывал. Но хватит об этом. Следует побеседовать о другом, – заговорил спаситель быстро и отрывисто. – Ты говоришь, что у тебя нет никого и ничего. Тогда получается, что ты появилась на свет божий из морской пены?

– Хм. Что?

Упрекая себя за то, что упомянула о своей наготе, Лилит не расслышала вопроса. Зачем она это сделала? Для того, чтобы подчеркнуть, что, несмотря на недостаточную женственность тела, у нее есть иные неоспоримые достоинства, например, необыкновенно темные, продолговатые глаза, на которые все обращают внимание? Недаром он поторопился сменить тему, видимо, тоже заметил их привлекательность.

– Я спросил, где же родилась эта женщина, считающая, что она, как и богиня любви, появилась из морской пены?

– Никакая я не Афродита! Хотя иногда даю мужчинам возможность так думать. Некоторым.

Она имела в виду особую категорию мужчин, которым нравилось одеваться в модные костюмы и, будучи в компании, небрежно упоминать имена известных политиков и бизнесменов, обедать в дорогих ресторанах, хотя в карманах негусто, управлять машинами престижных моделей, заставляя прохожих поворачивать голову в свою сторону. У этих типов на Лилит был особый нюх, некое шестое чувство, позволявшее отыскивать ее даже тогда, когда она старалась спрятаться от их глаз.

Будучи на публике, они выставляли Лилит напоказ, как это делают ювелиры, демонстрирующие драгоценности. Но когда им предоставлялась возможность побыть с нею наедине, они оказывались в замешательстве и не знали, что делать. В интимной обстановке девушка пугалась действий этих хлыщей и всегда была готова оказать сопротивление.

О, как она уставала от такой борьбы! Одна из причин того, что Берт вызвал у нее симпатию, заключалась в его чрезвычайно скромном поведении. Он спасал ее от участия в шумных вечеринках, не домогался благосклонности на протяжении целого месяца знакомства. Вместо грубых объятий вел душевные разговоры и внимательно слушал ответы, стараясь вникнуть в то, что Лилит говорила. Так во всяком случае ей казалось...

Лилит понимала, что собеседник, извлекший ее из морской пучины на твердь земную, ждет, что она скажет дальше.

– Прости, – пробормотала девушка в замешательстве. – Ты о чем-то спрашивал?

– Я спросил, – повторил он, растягивая слова, – не о любовных связях, а о родственных узах. Ты же должна кому-то или, на худой конец, чему-то принадлежать.

– Морю. Я же сказала об этом, когда мы вышли из воды.

– Ты болтаешь чепуху. Ты не русалка, а красивая женщина и не можешь принадлежать воде. – Он помолчал, а потом продолжил с удвоенной энергией: – Постараюсь поставить вопрос иначе. Знаю, что ты англичанка...

– Ты уверен? – Только сейчас Лилит поняла, что с самого начала они говорят на ее родном языке. – Как ты это определил?

– Я же сказал, что слышал, как ты пела английскую песенку. Она-то и позволила тебя отыскать.

– А мне казалось, что я отплыла от берега на несколько миль, – вздохнула неудачница.

– Таким образом, ты принадлежишь Ее Величеству королеве Великобритании. – Хитрый допрос продолжался. – Кроме того, видимо, есть какая-то причина, приведшая тебя на побережье Средиземного моря. Верно? – Его голос, глубокий и мягкий, был в то же время настойчивым, требующим ответа.

– Сейчас я ничего не могу сказать.

Лилит не собиралась темнить, просто слишком устала от расспросов и сильно переживала свое несчастье.

Они решили взять отпуск в начале лета. Идея принадлежала Берту. Он хотел провести отдых в далекой романтичной стране, где их никто не знал, и они не знали никого.

Да, Берт намеренно выбирал такое место, где его никто не узнает, подумала Лилит с горечью.

– На этом чудесном курорте, – сказал Берт, целуя девушку на прощание у дверей квартиры ее отца, – мы наконец-то будем вместе. Вместе по-настоящему.

Она таяла в руках Берта, счастливая от его слов и от предвкушения скорой близости. А после, дома, думала о нем с благодарностью за то, что возлюбленный так долго и терпеливо мог ждать. Берт жил в пригороде, наведывался в Лондон только по выходным, водил ее в самые степенные, спокойные кафе и никогда не стремился выставлять напоказ. Не хотел? Возможно, и хотел, но никогда так не делал, видимо, опасаясь, что его могут заметить знакомые. А она была настолько счастлива, что даже не задумывалась, почему Берт сторонился знавших его людей.

Лилит радовалась, что встретила человека, с которым можно разделить будущее, который будет о ней заботиться. Быть вместе, любить друг друга значило для девушки очень много, поскольку до встречи с Бертом она вела, по ее мнению, жизнь пресную и унылую. И разумеется, Лилит проявляла крайнюю сдержанность, потому что считала, что первым в ее жизни должен быть только настоящий мужчина, достойный доверия...

Но Берт оказался отвратительным обманщиком. Почему она сразу же не перезвонила отцу, когда получила его послание? Тогда ей просто не захотелось этого делать. Они только что прибыли в гостиницу и занялись устройством. По внутреннему телефону передали просьбу отца позвонить в тот момент, когда она предвкушала счастье. Лилит решила, что позвонит позже и собралась отправиться в постель с Бертом, как и было задумано. Имели же они право провести ночь так, как хотели! А позже долгожданная ночь обернулась сущим адом...

Лилит относилась к отцу, как к ненадежному родителю. Ему ничего не стоило забыть о ее дне рождения, он мог отсутствовать целую ночь, а за завтраком распространять вокруг себя перегар. Он мог многократно твердить о том, что они с женой, с которой он развелся, облагодетельствовали Лилит, удочерив ее. Но на работе его считали хорошим полицейским. Когда она все же позвонила, отец сказал, что готов, рискуя своим повышением, вывести на чистую воду этого мерзавца.

– Мерзавец, – безапелляционно заявил он, – бесстыдно увел мою дочь. Этот негодяй женат и имеет троих детей.

– Не может быть! – Почувствовав головокружение и тошноту, Лилит прислонилась к стенке переговорной будки.

– Еще как может! – бубнил отец. – Жену зовут Сабина, девочек – Джейн и Энн, а маленького сына – Питер...

– Наверное, ты говоришь о другом человеке, – пролепетала Лилит. – Его имя Берт, Альберт Гейвуд. Он родом из Уэльса, из городка Лланелли на южном побережье...

– Такого адреса не существует, – оборвал дочь Боб Осборн с профессиональной убежденностью. – Правда, он им пользовался когда-то.

– Когда? – требовательно спросила Лилит, прекрасно зная, что отец располагает полной информацией.

– В прошлом году, когда останавливался в гостинице «Атлантик» в Плимуте. Не знаю точно, с какой женщиной он там был, но записал ее в регистрационной книге как миссис Гейвуд.

– И ты, конечно, думаешь, что это была не миссис Гейвуд, а кто-то другой, кого он представил под ее именем? – разгневанно спросила Лилит. Ведь Берт и ее зарегистрировал как свою жену.

– Конечно, – отец продолжал говорить холодным, рассудительным тоном. – В то время Сабина Гейвуд находилась в роддоме, ожидая появления на свет Питера...

– О боже! – только и смогла вымолвить Лилит.

Все удивительно сходилось. Для свиданий Берт выбирал отдаленные места, письмо к нему почта вернула с пометкой, что адресат отсутствует. Берт отказался сообщить номер телефона, сославшись на то, что фермер, у которого стоит телефон, не может постоянно находиться у аппарата... А его звонки в самое неподходящее время – то в полночь, то на рассвете? Однажды разговор внезапно оборвался на середине, когда она говорила что-то очень важное. Тогда Лилит подумала, что их случайно разъединили, и долго ждала, надеясь, что он перезвонит, но Берт этого не сделал. Теперь тот случай предстал в совершенно ином свете. Вероятно, жена неожиданно вернулась домой.

– Нет причин устраивать истерику, – заявил Боб таким тоном, словно разговаривал с одним из подчиненных. – Быстро собирайся и отправляйся домой.

– Домой? – спросила Лилит с притворным недоумением. – А где это?

– Не морочь мне голову, – жестко ответил отец. – Я требую, чтобы ты убралась оттуда первым же самолетом.

– И ты меня встретишь?

– Ты же знаешь, что я не смогу этого сделать, – ответил Боб и, помолчав, добавил: – Может, сумею договориться с матерью.