Текст книги "Лиловый остров или трое из прошлого (СИ)"

Автор книги: Айрис Канна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

   – Да что же ты за человек такой, а? То, чуть что и – в полет, то в обмороки падаешь от всякой ерунды!

   – Я – безбашенная, – ответила Кира, – поставь меня.

   – Погоди, кто-то идет нам навстречу.

   Он сильнее прижал к себе Киру и наклонился ближе к лицу. Кира увидела огромные глаза с широкими зрачками и испугалась еще больше.

   – Загулялась молодежь, – то ли спросил, то ли подтвердил низкий мужской голос.

   – Ага, – весело ответил Таир.

   – Погоди, это ты, Таир?

   – Я, путник, с молодой женой. Домой иду. Устали. Как там моя сестра?

   – Давно не видел. Как только родители умерли, так больше и не видел.

   – Надо будет разобраться со смертью родителей, – громко сказал Таир, – с чего бы еще не старые, здоровые люди умерли в один день?

   – Разберись сынок, разберись.

   Кира не видела собеседника Таира, она притворилась спящей, положив на плечо голову, но услышала звуки шаркающей походки и, когда человек прошел мимо, приподнялась и посмотрела вслед. В свете луны она увидела седую голову и короткие, растрепанные крылья.

   – Что это с ним? – спросила она.

   Таир оглянулся.

   – Эй, старик, я не узнал тебя. Постой.

   Мужчина встал, не оборачиваясь и не поднимая головы. Таир подошел, продолжая прижимать к себе Киру таким образом, чтобы не показать ее лицо собеседнику. Наклонился, вглядываясь. Старик поднял бесцветные неулыбчивые глаза.

   – Максимыч? – удивился Таир. – Что это с тобой?

   – Длинная история, сынок. Иди и будь осторожен. Плохо тут у нас, плохо...

   Старик пошел дальше, Таир долго смотрел ему вслед. Больше они никого не встретили. Скользнув сразу перед поворотом на Тонкий мыс, в переулок, Таир быстро поднялся в гору, остановился около небольшого дома с увитым диким виноградом крыльцом. Не спуская с рук задремавшую Киру, уютно устроившуюся на руках, открыл дверь своим ключом.

   – Просыпайся, женушка, – громко сказал Таир и прошептал в самое ухо: – Надо посмотреть, все ли в доме в порядке.

   ***

   Порядка в доме не было. Таир закрыл входную дверь, повернул выключатель. Свет не зажегся. Из выдвижного ящика шкафа, стоящего в прихожей, Таир достал свечу, зажег. На полу валялись перевернутое ведро, куртки и плащи. В нос ударил запах застоявшейся пыли и мышей.

   Осторожно переступая через хлам, держа в вытянутой руке свечу и не выпуская руку Киры, Таир пошел вперед. Сначала показалось, что кто-то ходит в дальней комнате, оба застыли, прислушиваясь. Тишина. Через дверь справа виднелась кухня: битая посуда на полу, перевернутые кастрюли. Зловонная лужа скисшего, с огромной пушистой шапкой серой плесени, варева прямо перед раковиной, из-под которой каплями сочилась вода. Таир даже заходить туда не стал. Посветил, посмотрел и пошел дальше. В спальне Даны тоже царил беспорядок. Таир понял, что сестра боролась. На полу валялись разбросанные и порванные простыни, следы крови на них темнели бурыми пятнами. В гостиной было бы чисто, если бы не перевернутые книги.

   – Что же они искали? – прошептал Таир, осматриваясь.

   В спальне родителей вывернуты только тумбочки. Шкаф не тронут, хотя дверцы распахнуты. Одежда висит ровными рядами, так же аккуратно разложены майки и постельное белье. Таир задернул шторы.

   Две кровати, стоящие параллельно, застелены шелковыми покрывалами. Между кроватями тумбочка, на ней заложенная закладкой книга. Под кроватями домашние тапочки, рядом на стуле цветастый ситцевый халат. Казалось, что хозяева вышли по делам совсем ненадолго. На стене портрет, написанный простым карандашом. Счастливые молодые люди и двое детей. Кира поняла – Таир за спиной отца, лет десяти, и Дана на руках у матери, лет трех. Таир проследил за ее взглядом, пояснил:

   – Это в монастыре. Когда я туда улетел. Все летели. Даже маленькая Дана.

   Кира почувствовала легкий укол зависти. У них фотографий в доме не было. Все на каких-то электронных носителях.

   – Спать будем здесь. Во-первых, я думаю, молва быстро разнесет, что я приехал с женой. Так что, лучше пусть знают, что мы спим в одной спальне. Ты ложись, я займусь уборкой на кухне.

   Кира кивнула. На ней были все то же парео и купальник.

   – Кстати, выбери себе одежду. Здесь все материно. Впрочем, даже хорошо: будешь смотреться чуть старше. И сразу видно, что одежда наша. Слышь, как мы замаскировались? – он улыбнулся.

   Кира опять кивнула.

   – Да ты почти спишь уже, – заметил Таир, – спи. Я пойду на кухню.

   Кира уснула моментально.

   Таир прошел на кухню, открыл окно настежь и стал собирать мусор. Периодически, взяв в руки какой-нибудь черепок, он застывал, вспоминая мать, ее улыбку. Она любила кухню. И то, что здесь творилось сейчас, Таир воспринимал как кощунство, насмешку. От этого становилось больно.

   Наконец, вся битая посуда была собрана. В ведро отправилась и скисшая лужа с пола. Немного подумав, Таир поставил ведро с мусором на окно, а сам принялся мыть полы. Он услышал шорох, оглянулся – ведро с мусором с подоконника исчезло. Выглянув, Таир увидел удаляющуюся на крыльях фигуру. Кто это был, не рассмотрел. Сначала хотел кинуться следом, но передумал. Он уже почти домыл полы, когда снова послышался шорох от окна. Оглянувшись, Таир увидел, как на подоконник садится молодой мужчина со светлыми курчавыми волосами почти до плеч, перехваченными через лоб тесемкой. Рядом с собой он поставил пустое ведро.

   – С луной тебя, друг! – улыбнулся гость. – Вот, решил помочь.

   – Нико! – Таир подскочил к окну, обнял парня, неуклюже расставляя в стороны грязные руки, – как ты?

   – Нормально. Ты-то как?

   – Плохо. Вот, – Таир развел в стороны руки, показывая разоренную кухню, – впрочем, я уже убрал.

   – Я видел, ты пришел не один.

   – А, то жена. Спит. Умаялась совсем. Я вот сестру не найду. И мать с отцом как-то странно, в один день, мне сказали, умерли. Ты ничего не знаешь?

   – Говорят, угорели?

   – Почему девчонка не пострадала? – Таир смотрел в глаза друга и чувствовал: надо быть осторожнее.

   – Честно скажу, не знаю. Сходи к градоначальнику, поспрашивай там. Было же следствие.

   Они замолчали. Таир снова взялся за тряпку, домывая пол. Нико задумчиво морщил лоб и смотрел в пол, где Таир старательно растирал грязь. Вдруг в кухню заглянула Кира. Она увидела Нико, охнула и потеряла сознание. Таир подхватил ее, сказал другу, оглянувшись:

   – Беременна, понимаешь, отнесу сейчас и вернусь.

   Таир отнес Киру в спальню, уложил в постель. Через не плотно задернутые шторы проникал тусклый свет фонаря. Красные, почти затянувшиеся раны на лице Киры делали ее еще бледнее. «Только бы не воспалились», – подумал Таир, проведя рукой по лбу девушки. Показалось, что у нее жар. Он вернулся в кухню. Нико не было. Таир набрал воды из-под крана в уцелевший стакан, вернулся в спальню. Кира стонала, разметавшись в постели. Таир смочил кусочек чистого полотенца, провел по лицу девушки. Кира открыла глаза:

   – Он был там, на острове! Он привязывал Дану к столбу!

   Таир вздрогнул, ощутив холодок в груди. Догнать и убить? Но он вырос с этим парнем. Они вместе учились в монастыре. Нико уехал на три года раньше, как и многие другие, из-за болезни родителей, и вернулся в город, а Таир отправился на разрушенную электростанцию, пытаясь как-то ее восстановить.

   – Я не знаю, что об этом думать, но... Тебе здесь будет опасно, впрочем, как и у Шевина. Нет, у Шевина все же не так опасно.

   Услышав шаги в коридоре, Таир открыл дверь. Нико смущенно улыбался.

   – Я принес вам посуду. И поесть.

   Таир взглянул на друга. Тот смотрел прямо и открыто. Таир засомневался, действительно ли Нико был на острове во время жертвоприношения. Наверное, Кира что-то перепутала.

   – Если ты не хочешь есть, то спи, – сказал Таир, оглянувшись в комнату, – мы поболтаем.

   Нико уже шел в кухню. Там на столе стоял туесок, наполненный продуктами, рядом сумка с посудой. Свеча чадила. Таир установил ее прямо на стол. Сели друг напротив друга.

   – Расскажи, что здесь происходит, – попросил Таир, – куда могла деться моя сестра?

   – Я не знаю. Все странно. Аглая появилась лет пять – семь назад. До этого жила на острове. Говорят, овдовела. У нее трое сыновей и две дочери, тоже уже семейные, с детьми.

   – Почему ты начал с нее?

   – Говорят, с ее появлением начались странности, стали пропадать люди. И погибать непонятно. Раз, и нет семьи. А завещание на Аглаю. Или ее детей. Или приближенных. Как-то странно... Сразу столько вокруг нее собралось народу.

   Нико задумался, достал кисет и закурил. Таир поморщился, но промолчал. Он ждал подробности.

   – Что не ешь? – спросил Нико.

   – Да не хочу, – Таир махнул рукой, – ты рассказывай дальше.

   – Погибают состоятельные люди. И еще, многие ушли в ее молельню. Она свою религию здесь проповедует. Себя назначила наместницей Бога на земле. Я пытался проникнуть к ним. Не удалось.

   – Как пытался?

   – Ходил на проповеди. Принес даже дары. Дальше молельни не пускает. Устраивает обеды с танцами, но не больше.

   – Ты сам это задумал? Проникнуть к ней.

   – Да, – Нико помедлил, – понимаешь, отец заболел, я и пошел к Рамону. Тот посоветовал молиться.

   – Ну и как отец?

   Нико поднял глаза и счастливо улыбнулся:

   – Почти выздоровел. Гораздо лучше сейчас.

   Они снова замолчали. Нико смотрел на колышущееся пламя свечи. Таир – за открытое окно, где на фоне темно-серого неба чернела громада горы.

   – Значит, молитвы помогли?

   – Или молитвы, или дары, не знаю. Рамон сам варит зелье. Кому-то оно помогает, кому-то – нет.

   Таир достал из принесенного Нико туеска сверток. Там оказалось запеченное мясо и сыр, несколько спелых персиков. Есть совсем не хотелось. Мучили сомнения, было тревожно на душе. Таир очень хотел, чтобы друг ушел поскорее.

   – А что такое Лиловый остров?

   – Говорят, там живет Дух острова. Туда с ней летают самые приближенные.

   – А ты летал?

   Нико бросил быстрый взгляд на Таира и тут же отвернулся.

   – Нет, я не вхож.

   Таир кивнул, уже не веря другу. За окном послышался невнятный шум. Тихо поднявшись, Таир осторожно пошел к окну.

   – А что ты крадешься? – громко спросил Нико. – Это народ из молельни возвращается.

   – Она каждый день службы проводит? – Таир вернулся к столу.

   – Нет, но сегодня как раз была служба. Да она только по воскресеньям сама проповедует, а в другие дни служат или Рамон, или Дина.

   – Сходил бы я на проповедь, послушал. Да вот жену оставить страшно. Здесь такое творилось! Я думаю, сестру силой увели.

   – Никто не видел, как пропала девочка. За домом мы последим.

   – Кто это мы?

   – Отца попрошу. Он же все время дома.

   Они помолчали еще немного. Нико встрепенулся, сказал:

   – Пойду, ты ж спать хочешь?

   – Хочу, впрочем, ты заглядывай.

   Нико кивнул и вышел через окно. Таир долго смотрел вслед, пока не услышал за спиной шорох и тихий голос Киры:

   – Окно закрой.

   Таир закрыл створки на щеколду, задернул тяжелые бордовые шторы и только после этого оглянулся. Кира улыбалась ему какой-то вымученной улыбкой. Улыбкой несчастной собаки.

   – Устала?

   – Мне реально страшно.

   ***

   Нико шел медленно. Он понимал, почему соврал другу. Дана мертва. И об обрядах на острове знали единицы. Остальные под отварами Дины и Рамона ничего не помнят. Он сам догадался, что бывал на острове раньше и участвовал в кровавых действах, только той ночью. Той, когда... У него замерло на несколько секунд сердце, при воспоминании, как он нес Дану к жертвенному бревну. Замерло, а потом резко ухнуло куда-то вниз и затарахтело. Нико успокаивал себя тем, что ничем не мог помочь сестре друга. Это будет его самая большая тайна. Тайна его тайн.

   Вокруг блекло горели фонари. Электричества едва хватало на дома, поэтому улицы освещали только на перекрестках и в полсилы. Жил Нико почти на краю Тонкого мыса. Недалеко от хором Аглаи. К Таиру сегодня он попал случайно: относил больному настой, приготовленный Рамоном. Обычно этим занимались за небольшую плату мальчишки, но надо было срочно, под рукой кроме него никого не оказалось. Когда вышел от больного, заметил Таира и не поверил своим глазам. Тихонько проследил за ним. Тот нес на руках девушку и ничего вокруг не видел.

   Нико выкурил не одну самокрутку, сидя на лавочке у чужого забора. Все не решался войти. Было страшно взглянуть в глаза другу. Но, раз тот в городе, войти было надо. Встреча неизбежна, так уж лучше сейчас. У него опять остановилось сердце и снова забилось воробьем в тесной клетке при воспоминании. Глаза Таира, цепкие, недоверчивые, казалось, смотрели в душу и читали мысли, как книгу.

   Нико был доволен собой. Не размазался киселем по тарелке. Все выдержал. А жену его он постарается защитить. С такими мыслями Нико подошел к дому. Около ворот топталась служанка Рамона.

   – Он ждет тебя, – сказала и словно растворилась в ночной мгле.

   Нико вздохнул и пошел прочь от ворот. Он вспоминал свои первые посещения молельни. Несколько раз после очередной проповеди, когда основная масса народа расходилась, его и еще человек десять звали в зал, который Аглая именовала трапезной. Там стоял длинный некрашеный стол, уставленный тарелками, салаты на больших блюдах, позже приносили огромный противень, на нем благоухала специями и жареным мясом гора шашлыков и дымились овощи гриль. Всех усаживали за стол, и Дина подходила к каждому, наливала из пыльной бутыли вино. Было очень вкусно и сытно, обед продолжался до глубокой ночи, тамбурины отбивали ритм, танцевали женщины, мужчины, и он тоже танцевал так, что утром болели и ноги, и крылья. И почему-то в мокасинах было полно песка. Теперь он знал, почему.

Глава четвертая

Кошки-мышки

   Стороннему наблюдателю могло показаться, что Таир праздно шатается по рынку. Он приставал к бойким продавщицам овощей, рылся в залежах битой птицы, перебирал спелые краснобокие яблоки, с наслаждением вдыхая их аромат, долго разглядывал украшения, задержался возле посуды. Заглянул в книжную лавку, полистал журналы, приценился к бумаге, долго перебирал карандаши и блокноты, среди которых попадались дорогие, отделанные золотом и серебром или резным деревом, экземпляры, но ничего не купил. Наконец, он подошел к продавцу одежды. На прилавке были разложены теплые, вязанные из овечьей шерсти костюмы. Больше всего Таиру понравилось, что есть не просто прорезь для крыльев, в этих костюмах из очень тонкого пуха были связаны накрылья. Таир даже приложил один к себе, чтобы определить, подойдет ли вещица девушкам. Вдруг он услышал шепот:

   – Иди дальше, Таир. Тебя пасут. И очень плотно.

   С трудом подавив желание оглянуться, Таир бросил на прилавок костюм, спросил:

   – Мальчикам пятнадцати-шестнадцати лет это подойдет?

   – Подойдет мальчикам, что ж не подойти, – откликнулся продавец с широкой улыбкой на лице и тут же прошептал: – Один с накрыльями, один – без?

   – Все с накрыльями, – ответил Таир.

   – Принесу ночью домой, – прошептал продавец и продолжил во весь голос: – А не нравится, проходи! Не толпись здесь, бугай здоровый! Вон, девушкам дорогу загородил.

   Таир оглянулся и встретил колючий взгляд черноволосой красавицы.

   – Что же не понравилось твоему покупателю, Рой?

   – Говорит – тонкая пряжа.

   – А зачем вам пряжа толстая? – женщина повернулась к Таиру. – У нас всегда тепло.

   – Я люблю, когда жарко, – ответил Таир, уходя.

   Ему очень не понравились эти глаза – черные, глубокие, как морские воды далеко от берега. Таир покрутился еще на рынке, замечая теперь, что за ним следом все время кто-то шел. Их было трое. Один высокий широкоплечий парень и две девушки. Если отставал парень, то появлялась одна из девушек, отставала она, сзади оказывалась вторая. Таир понял: Аглая знает о смерти кошки и спасении сестры. Иначе, зачем бы ей следить за ним.

   Таир решил все-таки что-то купить. Он взял кусок вяленого мяса и выбрал круг зрелого сыра, почти сухого. Расплатился, завернул покупки в тряпицу и оправился домой. По дороге зашел к другу отца. Ожидая на крыльце, пока откроют дверь, наблюдал, как провожавшая его девушка металась в поисках укрытия. Таир хотел знать, давно ли за ним следят. Лихорадочно вспоминал, не выдал ли укрытие, где спрятана сестра. Дверь ему не открыли, видимо, в воскресный день весь город толкался на рынке.

   Дома Таир поставил на огонь чайник и из-за штор долго наблюдал за улицей. Он уже жалел, что пооткровенничал с продавцом. Но около дома никто не задерживался и вообще, не ходил. Значит, они ищут его сестру в другом месте. Надеются, что Таир их выведет. Но что он мог спрятать кого-то в собственном доме, под носом Аглаи, не думают. Он так и не понял, что произошло с родителями, но чувствовал – надо уходить. Лучше вернуться позже, когда сестра и чужестранка окажутся в безопасности. Кира подошла сзади.

   – Что ты высматриваешь? – спросила она.

   – Хвост за мной был, на рынке, но к дому не подошли. Уходить бы надо. Ты закройся, я слетаю к Шевину. Дверь никому не открывай. Если что, постарайся прилететь на маяк.

   ***

   Шевин все время что-то делал: утром поливал виноград, в обед строгал доски. Дана заскучала в башне. Кошка спала, набегавшись за ночь по соседним развалинам, книг у Шевина почти не было, а то, что она нашла, прочитано еще в детстве. Дана осторожно выглянула из двери мазанки. Дик, пес Шевина, подскочил, поскуливая, упал и перевернулся на спину, подставляя живот. Дана села на корточки, принялась почесывать пушистое брюшко, в этот момент появился Шевин с охапкой обрезанных виноградных лоз.

   – Что, красавица, скучно одной?

   – Да уж, тоскливо.

   Шевин подтащил к двери деревянное кресло-качалку с потертыми кожаными сиденьем и спинкой.

   – Садись, заячья душа. Если кто будет приближаться, Дик залает, ты шмыгнешь в двери.

   Лицо Даны расплылось в благодарной улыбке, она села в кресло в тени небольшого навеса и раскидистого старого инжира, продолжила ласкать собаку босой ногой. Шевин взглянул на ее ноги и неодобрительно покачал головой.

   – Что? – спросила Дана.

   – Да как ты, думаю, будешь в пещере босая?

   – Кира тоже босая, – ответила Дана.

   – Лапти тебе сплету. Есть у меня береста.

   – Я думала, лапти из липы?

   – Из липы лучше, но есть береста. Налить сока?

   Дана кивнула.

   – Таир из дома обувь принесет, – Дана взяла протянутый бокал.

   – Только не летать! А то знаю я вас, чаек шустрых, чуть что, и в небеса...

   Он налил и себе сока, в большую керамическую кружку с трещиной на ручке, сел рядом на землю, прислонившись спиной к стволу инжира.

   – Откуда она, а?

   – Говорит, отсюда. Плавала на надувном матрасе, начался шторм, и ее выкинуло на остров. Что такое надувной матрас?

   – Надо было и тебе в монастыре учиться. Может, и беды не случилось бы. Видел в монастыре книги, где они нарисованы, видел.

   Внезапно пес подскочил и залаял.

   – Прячься, быстро.

   Дана стремглав скрылась за дверью, но уходить не стала. Она прижалась к стене и прислушалась. Прошелестели складывающиеся крылья.

   – Шевин, с солнцем тебя, – услышала Дана сиплый мужской голос.

   – С солнцем, парень, мы знакомы?

   – Тебя знают все, меня тоже.

   – Я не знаю.

   – Я от Аглаи.

   – А, от Аглаи? И что нужно старухе?

   – Девушки.

   У Даны едва не остановилось сердце. Ей показалось, что незнакомец может услышать ее дыхание. Вжавшись в стену, она застыла.

   – Какие девушки и зачем они старухе? Я слышал, старая карга, гиена порченая, ведет какие-то грязные дела? Это правда, что она приносит человеческие жертвы на Лиловом острове?

   – Я пришел от Аглаи. И ты мне скажешь, где девушки!

   – Да что ты мне вместе с Аглаей? Я и так жалею, что помог ей тогда! Передай своей госпоже, если узнаю что, ей несдобровать!

   Гость рассмеялся каким-то кашляющим, натужным смехом.

   – Ты забываешься, Шевин.

   Дана услышала непонятный шорох, а потом звук удара о землю. Не выдержав, чуть отодвинула занавеску и взглянула в щелку. Гость, огромного роста мужчина, растянулся на земле, крылья раскинуты в стороны, в одной руке палка, ноги слегка задраны вверх: вокруг щиколоток обмотана веревка. Шевин стоял, высоко подняв руку с концом той самой веревки.

   – Осторожнее, пришедший от Аглаи, шакал голодный, – Шевин подошел ближе, наклонился почти к лицу мужчины, – не забывайся. Передай Аглае – ко мне вам лучше не соваться!

   Дана проскользнула за печь. Она не могла унять дрожь. Пройдя в маяк, она села на маты и вспомнила, как вечером хохотала над рассказами Шевина, подумала, что это могла быть инсценировка, пес тогда все время ворчал. Может, приспешники Аглаи рыскали рядом, а нападать не стали потому, что здесь только она? Откуда они знают про Киру? Та утверждала, что ее не заметили. И вообще, можно ли от них спрятаться? Она уже не верила Шевину, даже в брате засомневалась – почему он ее оставил здесь?

   Кошка, почувствовав настроение хозяйки, ласково потерлась о ее ноги, вскочила к Дане на колени, пытаясь потереться о лицо, но не получив привычной ласки, соскочила на травяные маты, свернулась клубочком и уснула.

   – Страшно, Коша. Очень страшно, Кошенька, милая, – прошептала Дана, гладя бархатную шерстку.

   Несколько успокоившись, она взлетела к окну и выглянула. Чайка ткнула огромным тупым носом в стену рядом. Дана отпрянула. Услышав шум крыльев, она поняла, что чайка улетела, и снова выглянула. Над бухтой носилась крылатая детвора, ребята взлетали вверх, складывали крылья и ныряли. Зрелище ее заворожило, она вспомнила себя в детстве, когда не было страха и опасности, только полеты, прыжки в воду, беготня. Как вдруг на вынырнувшего мальчика кинулась чайка. Он не успел увернуться. Чайка с размаху клюнула его в лоб. Мальчишка тут же ушел под воду. Дана зажмурила глаза. Когда она снова посмотрела на бухту, двое спасателей несли мальчика к берегу. У него безвольно свешивались крылья.

   Дана спустилась вниз, легла. По щекам текли слезы, она чувствовала дикую усталость.

   ***

   Море искрилось в лучах солнца. С пляжа доносились звонкие детские голоса. Аглая раскачивалась в кресле-качалке на балконе, созерцая далекий, прячущийся в туманной дымке Лиловый остров. На коленях у нее свернулась клубочком черная кошка. Аглая поглаживала блестящую шерстку, теребила ушки животного. Кошка периодически скалилась и злобно рычала, выпуская коготки. Аглая в такие моменты хохотала, а потом очень похоже повторяла оскал и рычание кошки.

   Сзади раздалось покашливание.

   – Проходи, трусливое создание! – пригласила Аглая.

   К ней подошел человек невысокого роста, щуплый, крылья за его спиной под плащом топорщились слева, справа почти не выделялись.

   – Хозяйка меня с кем-то попутала, – произнес он.

   – Я пошутила, Меченый! Как твое крыло?

   – Заживает.

   – С чем явился? – Аглая чуть сильнее дернула кошку за ухо, та подскочила и свирепо рыкнула. – Ладно, ладно тебе, – хозяйка успокаивающе погладила зверька, – что нового?

   – Таира ведут трое. Никаких контактов. Он даже к градоначальнику не заходил. Сегодня утром заглянул на рынок.

   – Что купил? – глаза Аглаи загорелись интересом.

   – Круг сыра.

   – Целый? – пришедший кивнул. – Зачем одному целый? Ищи! Слышишь? – Аглая подскочила, прижав кошку к груди, прошла к парапету балкона. – Землю рой, но найди мне и его сестру, и чужестранку! Найдешь, озолочу, не найдешь, погибнешь! Даю два дня.

   – Он не один. Я думал, ты знаешь, – Меченый удивленно вскинул брови.

   – С кем?

   – С женой.

   – Кто видел? – Аглая быстро прошлась по балкону.

   – Нико Рамону говорил.

   – Где Таир сейчас?

   – У Шевина на Маяке.

   – Быстро! Сейчас же мне доставить сюда эту жену.

   Меченый поклонился и вышел. Следом вошла служанка. В руках у нее была клетка с несколькими мечущимися по ней мышами.

   – Я принесла, хозяйка, – она говорила тихо, будто листья шелестели в чуть ветреную погоду.

   Аглая резко повернулась, оскалилась, как кошка, и стегнула девушку плетью.

   – Сколько раз я требовала, чтобы ты говорила громче? – у девушки на ногах появился и стал быстро вздуваться тонкий кровоподтек. – Или тебе нравится моя плеть? Я найду что-нибудь поинтереснее... Давай сюда, идиотка! Вот, теперь тебя так и зовут. Теперь ты не Зара, ты – Идиотка.

   Девушка с поклоном поднесла хозяйке клетку.

   – Открывай, да смотри, чтобы не разбежались!

   Зара откинула дверку, мыши забились в дальний угол.

   – Доставай!

   Зара брезгливо поморщилась, но достала из клетки мышку, быстро закрыла дверцу. Аглая опустила котенка на пол:

   – Бросай.

   Они наблюдали за тем, как котенок в два прыжка поймал перепугано метавшуюся по балкону мышь и проглотил еще живой. Зару передернуло, Аглая весело захохотала, хлопая в ладоши.

   – Еще, кидай!

   Котенок съел несколько мышей и, насытившись, стал играть с очередной жертвой. Это особенно умилило хозяйку. Она даже пританцовывала, сидя в кресле и наблюдая, как ее питомец подкидывает мышь кверху, ловит, дает отбежать на пару метров и снова кидается, будто летит, ловит измученную жертву. У Аглаи на лице появилась довольная, почти блаженная улыбка, она взглянула на служанку и прочла в ее глазах жалость.

   – Ах ты, дрянь, – снова просвистел кнут, и на ногах служанки появилась очередная ссадина, – вон отсюда!

   Девушка бросилась к двери, на выходе едва не столкнулась с высоким, седовласым мужчиной. Он стремительно прошел к креслу.

   – Чем занимается хозяйка почтенного дома?

   – Кормлю малыша, – Аглая улыбнулась, – видишь, какой у меня котенок?

   – Вижу. Это же котенок пантеры? Откуда? – гость с удивлением посмотрел на животное, перевел взгляд на дверь, словно что-то вспомнил: – А что это служанка вылетела стремглав и со слезами?

   – Это слезы радости, – елейно улыбаясь, ответила Аглая, – я пообещала повысить ей жалованье.

   – Странная радость, и ноги будто чем исполосованы.

   – Это она в рододендроне запуталась, когда туда кошка заскочила, а ты ведь знаешь, рододендрон ядовит.

   Мужчина с сомнением посмотрел на хозяйку, перевел взгляд на поручень кресла, где висела, покачиваясь, тонкая витая плеть, спросил, поморщившись:

   – Не это ли тот самый рододендрон?

   Аглая засмеялась, поднялась.

   – А что ты хочешь? Градоначальник, ведь не служанку обсуждать шел так далеко?

   – Не служанку, это точно. Ты скажи мне, куда подевалась Дана? Та рыженькая девочка, чьи родители погибли месяц назад.

   – Ты правда считаешь меня такой всезнающей?

   – С огнем играешь, Аглая! Много слухов вокруг тебя ходит. Займусь тобой, что делать будешь?

   – Я так давно мечтаю, чтобы кто-то мной занялся, – старуха кокетливо передернула плечами, отчего парео впереди слегка раскрылось, обнажив отвислую грудь.

   Мужчина брезгливо скривился, сказал:

   – Берегись, Аглая! Ты переходишь черту.

   – Да что ты придумал? Я старая, немощная женщина. Мне радости-то вот только и осталось, – Аглая подняла на колени кошку, – смотри – съела мышь. Хищница!

   – Предупреждаю, с сегодняшнего дня с тебя глаз не спущу.

   Мужчина вышел. Аглая с котенком на руках подошла к парапету, посмотрела, как визитер перешел через дорогу и скрылся в переулке, позвонила в колокольчик. Тут же служанка появилась на пороге.

   – Отправь письмо Рамону. Пусть придет.

   Аглая проводила взглядом почтового голубя, просчитала, сколько времени понадобится ее верному помощнику Рамону, чтобы прибыть к ней. Получалось час-полтора. Снова позвонила в колокольчик и приказала бесшумной, как тень, служанке сервировать на балконе ужин на двоих.

   ***

   Оставшись одна, Кира размялась в самой большой комнате, предварительно убрав с пола разбросанные книги. После чего занялась приготовлением обеда. Кира шинковала морковь и вспоминала, как это делала мама. У нее нож в руках танцевал. Отбивал чечетку. Кира же дважды чуть не порезала палец, поэтому решила особо не торопиться. На кухне витал запах вареного мяса, бульон в кастрюле на плите бурлил. Ингредиенты, необходимые для супа, Кира приготовила заранее, как это делала мама. В мисочках тут же стояла картошка, лук и лапша. Засыпав в кастрюлю морковь, открыла окно: в кухне стало очень жарко. Она выглянула и ужаснулась. Прямо перед окном на земле лицом вниз, сжавшись, лежала женщина, по темно-коричневой длинной юбке и темно-синему платку на голове, Кире показалось – пожилая.

   Не раздумывая, Кира вылетела через окно. На улице никого не было. Женщина тихо стонала. Кира наклонилась, спросила:

   – Вам плохо? Что случилось? – Кира повернула женщину на спину.

   Лежащая на земле женщина оказалась совсем не пожилой. Открыв черные с поволокой глаза, она спросила:

   – Ты кто?

   – Это не важно, давайте я вам помогу.

   Женщина вдруг вцепилась в руку Киры и заорала:

   – Помогите! Воры!

   Тут же на улице появились люди. Кира увидела, как с четырех сторон к ним понеслись мужчины в черных костюмах. Она не могла подняться: женщина, лежащая на земле, крепко держала ее за руку. Кто-то уже пытался скрутить вторую руку Киры за спиной. С силой оттолкнув женщину, Кира развернулась и в прыжке левой ногой ударила нападавшего в челюсть. У того дернулась голова, и он упал. Второй нападал справа, Кира вырубила и его. Двое остановились в замешательстве. Женщина отползла в сторону и крикнула:

   – Хватайте ее! Что, девчонки испугались?

   Мужчины бросились к Кире с двух сторон, она в развороте ногой сбила одного, и отлетела ближе к окну, почувствовала, что сейчас крылья ей даже помогают. Четвертый мужчина остановился, оглянулся на женщину.

   – Работай! – приказала она.

   Мужчина кинулся, Кира отскочила в сторону, тот головой влетел в стену и упал. Женщина успела встать и отойти, внимательно присматриваясь к Кире.

   Кира оглянулась. Она видела, что шторки в окнах напротив приоткрыты, соседи смотрели, но выходить не торопились.

   – Кто вы?

   Все четверо мужчин зашевелились, один сел, второй поднялся и, шатаясь, пошел на Киру. Женщина промолчала. Кира старалась встать так, чтобы за спиной не оказался враг.

   – Сопротивление власти, – сказал мужчина, шедший к ней, – карается законом.

   – Откуда видно, что вы власть? Хочешь жить, не подходи. Мне реально некогда играться с вами. Суп кипит.

   Поднялся второй и направился следом. Они были уже в метре от Киры. Боковым зрением Кира заметила движение справа, опасно близко. Развернувшись на одной ноге, выбросила вперед и вверх вторую и попала в челюсть кравшейся к ней женщины. Та, раскинув руки, упала навзничь, ударившись головой о каменную мостовую.

   Двое сумевших подняться мужчин остановились. Двое других лежали, не шевелясь. Один сплюнул и сказал: