Текст книги "Мой возлюбленный негодяй"

Автор книги: Айрис Джоансен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

3.

Солнце сияло на ярко-синей воде, отражаясь такими сверкающими бликами, что Марианне больно было на них смотреть,

– Доброе утро. Надеюсь, ты хорошо спала. Повернувшись, Марианна увидела, что к ней подходит Джордан Дрейкен. Он был одет в строгий костюм, черный с белым, представлявший разительный контраст нарядной синеве воды.

– Достаточно хорошо. – Она помедлила и подчеркнуто добавила: – Ваше сиятельство. Он улыбнулся:

– В твоих интонациях особого сияния не чувствуется. Думаю, тебе следует называть меня Джорданом.

– Немыслимо, ваше сиятельство.

Он внимательно посмотрел на нее.

– Сегодня я не нравлюсь тебе еще больше обычного. Я думал, это невозможно. – Он оперся локтем о перила. – В чем дело?

– Мне не нравятся герцоги.

– Уважительная причина. На твоем месте я думал бы так же. Но, уверяю тебя, я не Небров.

– Вы не на моем месте. Вы не можете знать, что я думаю, – Она гневно посмотрела на Джордана. – И откуда мне знать, что вы не такой же? Вам нужно то же, что и ему.

– И что именно?

– Власть. Разве не так?

– Не так. У меня и без того власти больше, чем мне хотелось бы. – Он заметил скользнувшую по ее лицу тень. – Именно это тебя и пугает, так? Ты думаешь, что я воспользуюсь своей властью, чтобы заставить тебя дать мне Джедалар.

– Не сомневаюсь, что вы пустите в ход любое оружие. Мама говорила, что наступит время, когда самые разные люди будут стремиться во что бы то ни стало заполучить его. Вот поэтому я и должна…

– Что? – спросил он, когда она оборвала себя на полуслове.

– Неважно. Это не имеет значения. Прищурившись, он смотрел на нее:

– Полагаю, это имеет огромное значение. Марианна попробовала отвлечь его от своей неудачной оговорки:

– Она была права, да? Вы готовы на все, лишь бы получить его.

Он устало кивнул:

– Да, это правда. – И поменял тему разговора: – Где Алекс?

– Грегор повел его знакомиться с капитаном.

– Вы оба позавтракали?

– Да.

Джордан насмешливо улыбнулся:

– Видишь, как я внимателен? Идеальный опекун двух невинных сироток.

– Я говорила Грегору, что это глупая мысль. Вы совсем не годитесь в опекуны.

– Я согласен – но Грегор непреклонен. Похоже, нам придется повиноваться.

– Почему? – Ей вдруг стало любопытно. – Что для вас Грегор?

– Он мой друг.

– Он говорит, что присматривает за вами.

– Одно время это так и было. Но ведь Грегор за всеми присматривает. Такой у него характер. – Он устремил взгляд на море и вдруг спросил: – Ты играешь в шахматы?

Она озадаченно посмотрела на него:

– Да. Я раньше играла с отцом.

– И прилично?

– Нет, не прилично. Очень хорошо. Он весело рассмеялся:

– Приношу свои извинения. Я не хотел тебя обидеть. Дело в том, что я не люблю играть с новичками.

– Я не новичок. После первого года я всегда обыгрывала папу.

– Будем надеяться, что я играю посильнее, чем твой папа.

– Вы хотите, чтобы я играла с вами в шахматы?

– Поможет провести время. Мы несколько недель будем плыть до Англии, а морские путешествия иногда бывают очень унылыми.

– Играйте с Грегором.

– Грегор отказывается учиться игре в шахматы. он слишком нетерпеливый.

– Мне казалось, вы страдаете тем же недостатком.

– Напротив: я могу быть очень терпелив, если цель того заслуживает, – мягко проговорил он. – И мне кажется, ты будешь хорошим противником. В тебе чувствуется необходимая целеустремленность.

– У меня нет времени на игры. Мне надо присматривать за Алексом.

– Ах да: твой долг по отношению к мужчинам в вашей семье. Полагаю, Грегор рад будет присмотреть за Алексом. – Он снова посмотрел ей в лицо. – Тебя эта идея не привлекает? Представь себе: ты сумеешь изучить мои слабости и недостатки, и, может быть, тебе удастся одержать надо мной верх – хотя бы за шахматной доской.

В ее теперешнем состоянии полной зависимости такая перспектива казалась очень соблазнительной. Любая победа над ним добавила бы ей уверенности в себе.

– Я подумаю.

– Вот и хорошо. – Он улыбнулся. – К тому же это поможет тебе не сойти с ума от скуки. Мне кажется, тебе было бы невыносимо остаться без дела. Придешь ко мне в главную каюту через час?

Джордан прав. Она привыкла работать от зари до зари, и это путешествие станет невыносимо тягостным, если у нее не будет другого занятия, как только смотреть на море.

– Я внушаю тебе опасения, – добавил Джордан, почувствовав, что Марианна колеблется. – Может быть, часы, проведенные вместе, помогут тебе привыкнуть ко мне.

– Привыкнуть и смириться – разные вещи. —

Она нахмурилась. – Если я приду, я не буду отвечать ни на один ваш вопрос.

– Тогда как же мы сможем узнать друг друга поближе?

– Я буду задавать вопросы вам.

– Несколько односторонний контакт.

– Или мы вообще не будем разговаривать.

– Но я такой неглубокий человек, – в глазах Джордана мелькнули веселые искорки, – совершенно не выношу долгого молчания.

Марианна фыркнула. «Неглубокий»! Да, как море под ними: сверху прозрачная синева, а за ней таятся бездны.

– Очень некрасиво. По-моему, ни одна из моих знакомых дам не издавала такого чудовищного звука.

Она озадаченно уставилась на него и увидела в его глазах озорной блеск.

– Вы… меня поддразниваете.

– Ты весьма проницательна. Вообще-то я думал развеселить тебя, но мне это не удалось. Ты никогда не улыбаешься? – Он поднял руку. – Не отвечай. Я буду рассматривать это как еще одно препятствие, которое мне надо преодолеть.

– В последнее время у меня не было повода для улыбок, ваше сиятельство.

На его лице промелькнуло какое-то странное выражение.

– Я это понимаю, но, может быть, уже пора снова начать. – Он помолчал. – Я вижу, ты твердо намерена обращаться ко мне с уважением, приличествующим моему титулу. Это потому, что я стою выше тебя по рождению?

– Вы вовсе не стоите выше меня. Уважение заслуживают, а не дают даром. Что вы сделали для того, чтобы заслужить мое уважение? Вы создали прекрасный витраж? Нарисовали необыкновенную картину?

– В последнее время я этим не занимался. – кротко отозвался он. – Но если ты считаешь меня равным себе, почему бы тебе не обращаться ко мне просто по имени?

Пожалуй, он прав. Он не господин ей, она не служанка. И все же как странно называть его просто Джордан. Язык отказывается повиноваться.

– Джордан, – наконец с усилием выговорила она.

– Гораздо лучше. Между прочим, в этом платье ты просто очаровательна, Марианна.

Очаровательна? Он снова ее поддразнивает? Она посмотрела на свое платье с высокой талией. Наверное. Платье ей великовато, но, даже будь оно впору, корсаж все равно остался бы плоским.

– Вам придется его часто видеть. Это единственное готовое платье, которое Грегору удалось купить в Домаджо.

– Мне оно не надоест. Я всегда любил белый цвет.

– Мой отец тоже любил белый, – рассеянно отозвалась она.

– Правда? Ну, тогда мой вкус явно получил одобрение. – Он повернулся, собираясь уйти. – Хотя меньше всего мне хотелось бы походить на чьего-нибудь отца. Достаточно неприятно и то, что я опекун.

Марианна проводила его взглядом. Несмотря на то, что его последняя фраза была брошена нарочито небрежно, в голосе Джордана прозвучали металлические нотки, и она поняла, что ему тоже не нравится то положение, в которое их поставила ложь Грегора. Не нравится так же сильно, как и ей. Ей следует запомнить эту его маленькую слабость. Таким оружием пренебрегать нельзя – ведь другого у нее пока нет.

* * *

Узор на витраже был очень простым: тщательно очерченные нарциссы. Ему явно недоставало уверенности зрелого мастера.

– Ты нашел это в домике? – Зарек Небров посмотрел через витраж на свет, потом бросил его на стол. – Это глупость. Такой примитив не имеет отношения к Окну в Поднебесье. Ты не принес мне ничего! Маркус Костейн запротестовал:

– Я привез вам сведения о девчонке и ее брате.

– Твоим сведениям грош цена. Эти щенки исчезли. Может быть, их уже нет в живых. – Небров шагнул к окну и посмотрел вниз, во внутренний двор. – Если бы мы их поймали сразу! Это заставило бы ту стерву развязать язык.

– В тот вечер вы сильно спешили, – бесстрастно проговорил Костейн.

И был к тому же вне себя от ярости из-за того, что так глупо было разбито Окно в Таленке. Неудачи следовали одна за другой, а тут еще глупая баба уперлась и наотрез отказывалась дать ему нужные сведения. Если бы он не был так разъярен, он увез бы ее с собой и не спеша вытянул из нее все секреты. И никогда не позволил бы этой суке спровоцировать сержанта на убийство прежде, чем она расскажет все, что ему нужно. Ошибка на ошибке. Тот дурень дорого заплатил за свою несдержанность, но это ни на шаг не приблизило Неброва к Джедалару.

– Фермер, который живет по соседству с их домом сказал, что этот узор был сделан много лет назад четырехлетним ребенком. Девочка принесла его к ним казать дочери фермера. Сейчас она должна уметь гораздо больше.

– А они не могут прятаться у этого фермера? Костейн покачал головой:

– Нет. Он слишком испуган, чтобы лгать.

–Тогда их придется искать по всей Монтавии. Известно, как выглядит девчонка? Костейн кивнул.

– Так найди ее.

– Это будет нелегко.

– Она сильно привязана к брату? Может она бросить его?

– Фермер говорит, что нет.

– Это облегчит твою задачу. Сначала проверь бордели. Так девчонке легче всего не умереть с голоду. Шлюха, таскающая за собой маленького ребенка, сразу обратит на себя внимание.

– Я больше не могу свободно передвигаться по Монтавии. Король Иозеф начинает брать власть в свои руки по всему западу.

А Небров вынужден оставаться в своих поместьях, боясь, что иначе Иозеф пошлет против него войска. Ярость снова начала подниматься в его душе, но усилием воли он взял себя в руки. Именно недостаток сдержанности и излишняя самоуверенность привели к тому, что теперь он здесь зализывает свои раны вместо того, чтобы восседать на троне Монтавии. Нельзя еще раз совершать ту же самую ошибку.

– Тогда действуй осмотрительно, не спеша – но найди ее. Вполне возможно, что у девчонки окажется недостаточно умения для того, чтобы выполнить эту работу, но если она знает тайну Джедалара – этого может оказаться достаточно. Я найду другого мастера, который сделает то, что мне нужно.

Костейн колебался:

– Столько усилий для того…

– Выполняй, – негромко прервал его Небров. Голос его звучал спокойно, но Костейн счел за лучшее воздержаться от дальнейших замечаний. Махнув рукой в сторону витража с нарциссами, Небров добавил: – И больше не привози мне этого мусора. Мне нужна сама девчонка.

– Как хотите, ваше сиятельство, – пожал плечами Костейн и вышел из комнаты.

Как он хочет? Все идет не так, как он хочет!

Удача отвернулась от него. Но он найдет способ переломить судьбу. Первое, что надо сделать– снова собрать армию и позаботиться о том, чтобы ему не угрожал этот глупец Иозеф, а потом двинуться в другом направлении. Иозефа он больше никогда не застанет врасплох, так что Монтавию из его планов придется исключить.

Кассан? Нет, он еще сильнее Монтавии.

Только при одном условии можно было бы рассчитывать захватить власть в какой-то из этих стран – если заранее заручиться поддержкой могущественного союзника.

Наполеон. Вот кто мог бы помочь ему в осуществлении грандиозных планов, но император не даст Неброву ни Кассана, ни Монтавии, если тот не предложит ему что-то взамен. Что-то, что имело бы не меньшую ценность.

Джедалар.

* * *

Марианна переставила коня.

– Почему вы оказались в Кассане?

Подняв глаза, Джордан улыбнулся:

– Потому что хотел там оказаться.

– Вы то же самое говорили про Монтавию.

– Извини, что я повторяюсь. Правда часто звучит неоригинально. Грегор подтвердит, что ложь требует больших творческих усилий.

– Какой он?

– Кассан?

– Именно о нем мы и говорили, – нетерпеливо ответила она.

– Насколько я помню, мы не говорили. Ты задавала вопросы. – Джордан передвинул ферзя. – Почему ты вдруг так заинтересовалась Кассаном?

– В Монтавии всем любопытно узнать о Кассане. – Марианна внимательно посмотрела на расположение фигур. Похоже, ее ждут трудности, – Потому что никто о нем ничего не знает.

– Что весьма устраивает обитателей Кассана. Они предпочитают скрываться от мира и жить в уединении.

– Не могу поверить, что это правда. Если его обитатели хоть немного похожи на Грегора, они не могут предпочитать уединение.

– Но на Грегора никто не похож. Он уникален. То же самое можно было сказать и о человеке, который сидел сейчас напротив нее за шахматной доской, решила про себя Марианна. В течение последних двух недель она наблюдала за ним – и пришла к выводу, что характер его так же сложен, как узор Окна в Поднебесье. Этот человек, казалось, соткан из противоречий: то скрытный, молчаливый и даже опасный, то искрящийся весельем, остроумный и обаятельный. С ней он держался неизменно дружелюбно, делая вид, что не замечает ее настороженности. Марианна не считала себя знатоком человеческих душ: ее семья вела довольно замкнутый образ жизни, и сама Марианна видела не так уж много новых людей, и все же она готова была поклясться, что второго Джордана Дрейкена не найти на всем белом свете.

– Вы по-настоящему любите Грегора, да?

– Конечно. Я его очень люблю, – просто сказал он. – Тебе пора было бы понять, что другого он и не потерпел бы. Видит Бог, было время, когда я старался не подпускать его к себе, но потом понял, что лучше друга, чем Грегор, мне не найти.

– А что вам мешало подружиться с ним с самого начала?

– Знаешь, в чем-то мы с тобой очень похожи. – Он встретился с ней взглядом. – Мы оба не хотим, чтобы кто-то или что-то заняло слишком много места в нашем сердце, боясь, что у нас это отнимут.

– Я на вас не похожа.

По крайней мере, она не была на него похожа до того, как потеряла все, что любила, вдруг поняла она – и эта мысль уколола ее острой болью. До той страшной ночи она была такой же открытой и доверчивой, как Алекс.

– Ты собираешься делать ход или так и будешь сидеть до самого Саутвика?

Марианна подняла взгляд и увидела, что Джордан наблюдает за него. Лицо его оставалось совершенно бесстрастным, но почему-то ей показалось, что он почувствовал ее состояние и пытается отвлечь от мрачных мыслей.

– Где находится Саутвик? Я думала, мы едем в Лондон.

– Я говорил «в Англию». Там не только один город знаешь ли. Саутвик ближе всего к Камбарону – всего полдня езды.

– Езды? – настороженно переспросила она. Ей вовсе не хотелось бы повторять то путешествие в Домаджо, когда она оказалась в такой опасной близости к этому человеку. Он ответил:

– Мы найдем для вас с Алексом две спокойные лошадки и поедем медленно.

– Очень медленно, – подчеркнула она.

– Тебе пора было бы убедиться в том, что я могу быть терпеливым. – Его глаза озорно блеснули. – Например, я ни слова не говоря сидел и ждал, пока ты попробуешь выбраться из ловушки, которую я тебе устроил. Я ждал целых десять минут.

– Это вовсе не ловушка. – Она снова посмотрела на доску. – А если даже и да, то выход обычно находится.

– Так найди.

Она это и пыталась сделать, но боялась, что ее попытки окажутся бесплодными.

– Грегор говорит, что монархи Кассана зовутся «воран».

– Это правда. – Он откинулся на спинку кресла. – А почему Кассан тебя интересует больше, чем то место, где ты будешь жить? За эти две недели ты не задала ни одного вопроса о Камбароне.

– Я и так все скоро узнаю.

– И к тому же Кассан очень-очень далеко, а Камбарон уже на горизонте и немного тебя пугает.

Это было правдой. Марианна не думала, что ее мысли настолько очевидны. Она постаралась равнодушно пожать плечами.

– Я уверена, что привыкну.

– Я тоже в этом уверен, – спокойно проговорил он. – Когда ты решила ехать со мной, я пообещал вам с Алексом безопасность. Ты думаешь, я брошу тебя в темницу?

– А там есть темница?

Он криво улыбнулся:

– Очень маленькая. Мы ею почти никогда не пользуемся.

– Темница… Значит, это замок, да?

– Можешь считать, что так.

– Я никогда не бывала в замке. На окраинах Самды был один, но я… – Она неуверенно договорила: – … Я никогда не знала ничего, кроме нашего домика.

– Замок и есть дом, только комнат в нем побольше.

– Это смешно. Вам не надо успокаивать меня баснями. – Марианна переставила ферзя. – Пусть я и не знаю вашего великолепного замка, нет оснований думать, что…

– Шах и мат.

Она сделала ошибку, и он моментально ею воспользовался. Она нахмурилась:

– Вы меня нарочно отвлекли.

Он хохотнул:

– Ты уже два хода назад знала, что проиграешь.

Она упрямо вздернула подбородок:

– У меня был шанс выиграть.

– Только изменив правила игры.

– Это неправда. Я могла бы… – Но ей ничего не приходило в голову, и наконец, неохотно улыбнувшись, она призналась: – Я ненавижу проигрывать.

– Я это уже неоднократно замечал.

– Не так уж часто. У нас силы равные, и я выигрывала не меньше… Почему вы так на меня смотрите?

– Ты мне улыбаешься. Я первый раз вижу, чтобы ты улыбалась кому-то, кроме Алекса и Грегора. – Видя как ее улыбка мгновенно исчезла, он с сожалением покачал головой. – Ах, она погасла. Очень жаль.

Марианна отодвинула от стола кресло и встала.

– Мне надо посмотреть, что делает Алекс.

– Ну конечно, убегай. – Он встал и любезно поклонился ей. – Появились признаки того, что ты смягчаешься. Если ты останешься, можешь случайно снова мне улыбнуться.

– Маловероятно. – Она пошла к двери. – Это явно было вызвано потрясением от проигрыша, а я не имею намерения проиграть еще раз.

* * *

Она терпеть не может, чтобы за ним оставалось последнее слово, подумал Джордан.

Улыбка задержалась на его губах, пока он складывал обратно в кожаную коробку резные шахматные фигуры. Как часто, уходя, она бросала какую-нибудь ехидную реплику, желая уколоть его напоследок. В последнее время он ловил себя на том, что предвкушает этот момент, словно учитель фехтования – выпад любимого ученика.

– Марианна мне сказала, что ты сегодня выиграл, – проговорил Грегор, неспешно входя в каюту. – Это должно привести тебя в доброе расположение духа. В последнее время победы доставались тебе нечасто.

– Как мило с твоей стороны мне об этом напомнить. – Джордан снова откинулся на спинку кресла. – Ты хорошо провел день?

– О да. Наш суровый капитан учит Алекса управлять судном. – Грегор ухмыльнулся. – Брайтуэйт просто тает перед мальчишкой. Приятно видеть, что этот сухарь способен на человеческие чувства. – Подойдя к буфету, он налил себе рюмку виски и осушил одним глотком. – А! Хорошо!

– Я рад, что тебе это доставило удовольствие. Ты сознаешь, что серьезно уменьшил мои запасы за это плаванье?

Грегор получал бесконечное удовольствие от всех телесных радостей, но Джордан никогда не видел его пьяным. Казалось, он хранит алкоголь в каких-то таинственных частях своего гигантского тела, пока его действие не рассосется.

– Это все влажность. – Грегор снова наполнил свою рюмку. – Холод – это еще ничего, но я ненавижу сочетание холода и влажности.

И еще одну рюмку.

– Поскольку мы уже вошли в Средиземное море, то здесь больше не холодно, – насмешливо заметил Джордан.

– Ну, сочетание влажности н жары я тоже ненавижу. – Грегор уселся, вытянув перед собой ноги. – Алексу не терпится попасть в Камбарон. Он просто засыпал меня вопросами.

– Его сестра не разделяет этого нетерпения.

– Она боится?

– Нет! – быстро возразил Джордан.

– Ты отмел это обвинение так же стремительно, как это сделала бы она. – Грегор хитро улыбнулся. – Ты начинаешь говорить как гордый отец.

– Что за отвратительная мысль! И совершенно неправильная. Это с тобой она чувствует себя свободно.

– Тебя это задевает? Ты говорил мне, что хочешь видеть ее неуверенной в себе и незащищенной. Согласись, что непринужденность и неуверенность не одно и тo же.

– Меня ничуть не тревожит ее отношение ко мне. Грегор отпил большой глоток виски.

– В самом деле? И все же, если ты хочешь, чтобы она тебя боялась, нельзя разрешать ей так часто выигрывать.

– Ты прекрасно знаешь, что я ей не поддаюсь. Она прекрасно играет.

– О! А я решил, что это хитроумная уловка, чтобы она почувствовала себя рядом с тобой в безопасности, и тогда ты вдруг – раз! – и набросишься на нее. – Он добродушно улыбнулся. – Очень рад, что это не так. Как может девушка бояться человека, который не только регулярно ей проигрывает, но и гордится этим?

– Я не горжусь тем, что проигрываю. Мне это чрезвычайно неприятно.

– Но ты гордишься ею, – мягко проговорил Грегор. – Я наблюдал за вами и нахожу это очень любопытным.

– Чушь, – отрезал Джордан. – Я же сказал тебе: я не питаю к девушке отцовских чувств.

– Тогда надо задуматься над другим вариантом.

– И другого варианта тоже нет.

– Если ты над этим не задумывался, откуда у тебя такая уверенность?

– Я полагаю, ты намекаешь на то, что я питаю к ней страсть? – Джордан открыл ящик стола, запихнул туда коробку с шахматами и захлопнул его несколько сильнее, чем это было необходимо. – Я же говорил тебе, что не сплю с детьми, Грегор.

– В Кассане девушка шестнадцати лет считается женщиной.

– Девушки бывают разные. Марианне до этого состояния еще очень далеко.

– Не спорю. Она находится где-то между детством и взрослостью. Иногда в ней еще виден ребенок.

Джордан на мгновение представил себе. как Марианна сидит напротив него, устремив взгляд на шахматную доску, и расспрашивает его о Камбароне. Она не хотела, чтобы он заметил ее неуверенность и страх перед неизвестным, но не смогла удержаться от вопросов. Обычно она была такой сильной, что те моменты, когда в ней вдруг проглядывала слабость, особенно щемили душу.

– Она очень хорошо выглядит, правда? – Грегор сделал еще один большой глоток. – На щеках у нее нежный румянец, и она начала поправляться. Когда-нибудь она станет красивой женщиной.

–Да.

Сегодня в каюте было тепло, и Марианна закатала рукава белого платья, обнажив приятно округлившиеся руки. В последнее время в ее фигуре стала заметна некая хрупкая женственность, и волосы ее, хотя и были по-прежнему туго стянуты в длинную косу, сияли шелковистым блеском.

– Это уже не та худенькая чумазая девочка, которую мы подобрали в Таленке, – сказал Грегор.

Но огонек, светившийся в той девочке, был все таким же ярким. Джордан заметил на себе пристальный взгляд Грегора и постарался сделать равнодушное лицо.

– К чему ты клонишь? – Джордан посмотрел ему прямо в глаза. – Ты говоришь так, словно тебе хочется уложить ее ко мне в постель.

– Напротив, мой друг, именно этого я и пытаюсь избежать. Для вас обоих это было бы самым плохим вариантом.

– Тогда зачем ты на все лады расхваливаешь мне ее внешность, словно она рабыня, выставленная для продажи?

– Потому что ты все это уже заметил, но отказываешься признаться в этом самому себе. Это опасно. – Грегор мягко улыбнулся. – Тебя к ней влечет, но ты инстинктивно воздвигаешь между вами препятствия. А в один прекрасный день твое терпение лопнет, ты протянешь руки и возьмешь то, что хочешь. С каждым часом ты подходишь к этому все ближе.

– Глупости.

– Разве тебе не беспокойно спится каждую ночь?

– Милый мой Грегор, я не имел женщины с самого Кассана, а ты же знаешь, что я к этому не привык.

– А когда к тебе приходят сны, какая женщина лежит под тобой?

– Не знаю. У нее нет лица. Меня не лицо ее интересует. Ради Бога, Грегор, может, я и полон похоти, но это не значит, что я наброшусь на первую попавшуюся женщину.

– Марианна не первая попавшаяся. – Грегор говорил серьезно, даже печально. – Я хочу уберечь тебя от ошибки. Мужчин ты убиваешь без всяких угрызений совести, но, если ты причинишь зло этой девушке, на твою душу ляжет тяжкий грех.

– А если она тоже этого захочет?

Не понятно, откуда вдруг возникли эти вырвавшиеся у него слова. Джордан сразу же пожалел, что не прикусил себе язык: Грегор моментально ухватился за эту фразу.

– Вот видишь? – печально закивал он головой. – Может, ты этого не осознаешь, но желание живет в тебе. Я знаю, что ты умеешь заставить женщин хотеть тебя, но на этот раз ты не должен этого делать. Тебе не следует проводить с ней время в твоей каюте.

– Я не согласен. – Джордан прошел к буфету и налил себе виски. – Она с каждым днем все больше привыкает ко мне. У нее появляется уверенность в себе.

– Которую она потеряет, если ты…

– Я не буду с ней спать, – процедил сквозь зубы Джордан.

– Но ты не хочешь отказаться от тех часов, которые проводишь в ее обществе. А ты не подумал, что это свидетельствует о чем-то еще более опасном для тебя?

– Боже правый, еще один вариант?

– Привязанность, – мягко проговорил Грегор. – Ты ею восхищаешься, а где восхищение, там вскоре появляется и симпатия.

– Я восхищаюсь умом и военным гением Наполеона, но это не мешает мне желать ему скорейшей гибели.

– Это не одно и то же.

– Уверяю тебя, Грегор, – он повернулся, бесшабашно поднимая рюмку, – из двух вариантов я обязательно выберу первый.

– Не выбирай ни одного из них, и тебе самому будет гораздо лучше. – Грегор поднялся и направился к двери. – Увидимся за обедом. Подумай над тем, что я тебе сказал.

– Если я этого не сделаю, ты наверняка будешь снова и снова повторять свои нравоучения, – сухо отозвался Джордан.

– Можешь не сомневаться, так оно и будет. – Грегор через плечо ухмыльнулся. – Но не думаю, чтобы мне понадобилось это делать. Ты человек жесткий, но намеренно никогда не причинишь вред беспомощному. Мне только надо было показать тебе, в каком направлении ты движешься.

Когда за Грегором захлопнулась дверь, Джордан осушил свою рюмку и поставил ее на стол. Это полнейшая чепуха. Он будет делать то, что считает нужным.

Ему вовсе не хочется этой девочки.

И он вовсе к ней не привязался.

И уж, конечно, ничто не в силах помешать ему добиться главного – Джедалара.

К черту варианты Грегора.

* * *

Он на секунду замер, готовясь погрузиться в нее.

Еще секунду – и он будет там, в тесном шелке ее лона, и этому мучительному желанию придет конец.

Ее голубые глаза открылись: смелые, яркие, полные желания.

Странно, раньше он не замечал ее глаз…

Боже!

Он проснулся, возбужденный, напрягшийся, полный болезненного желания, и лежал в темноте, тяжело дыша и стараясь прийти в себя.

Встав, он подошел к иллюминатору и распахнул его, впустив холодный ночной воздух. Господь свидетель, ему не помешает охладиться.

Марианна.

* * *

Марианна оторвала взгляд от шахматной доски.

– Почему вы так на меня смотрите?

– Как я на тебя смотрел? Она нахмурилась:

– Странно. Вы злитесь, что я сегодня вас обыгрываю?

– Я не люблю проигрышей, – бесстрастно ответил он.

Она дотронулась пальцами до своей щеки:

– У меня на лице пятно?

Он придирчиво искал изъяны, недостатки – и нашел их немало. Черты у нее были тонкие, но не Классические: глаза слишком смелые, губы красивой формы, но слишком редко ему улыбаются.

Да и вообще она почти ребенок, черт побери!

Он вовсе не хочет испытывать страсть к этой юной девушке, совсем неопытной, считающей, что на жизнь можно смотреть сквозь разноцветное стекло витражей. Он вовсе не собирается спать с девочкой, которая обыгрывает его в шахматы и заставляет улыбаться своему поражению.

– У нас у всех есть пятна. – Он посмотрел на ее пальцы, теребившие ферзя. – Что у тебя на ладони?

– Что? А, шрам. Вы наверняка видели его и раньше.

– Не видел. – Он взял ее кисть и повернул ладонью вверх. Там оказалось немало шрамов. Он прикоснулся к тому, что шел по самому центру ладони. – 11орез, должно быть, был очень глубокий.

– Я работаю со стеклом. Это требует осторожности а за неловкость приходится платить. Я задумалась, и лист стекла соскользнул у меня со стола. Надо было поймать его, чтобы он не упал на пол и не разбился.

Его вдруг охватил гнев. Шрам был очень старый, так что этот случай произошел, когда она была еще совсем маленькая. Почему за ней не присматривали, почему о ней не позаботились?

– Оно могло перерезать тебе руку пополам.

Я имею дело со стеклом, – повторила она. Этот случай послужил мне хорошим уроком. Больше я никогда не отвлекалась во время работы.

Он нежно водил пальцем по шраму, чувствуя, как под ним бьется ее пульс.

Марианна с трудом сглотнула.

– Не надо этого делать. У меня от этого… ужасно странное чувство.

– Боль?

– Не совсем.

Для него это была боль – и она росла с каждой секундой. Ребенок не ответил бы ему так, как она. Она женщина – и поэтому может считаться добычей в той охоте, которую он так хорошо знает.

Господи, он ищет оправдания, чтобы ее обольстить!

Уронив ее руку, он резко встал.

– В каюте очень душно. Мы закончим партию завтра.

Она изумленно посмотрела на него:

– Здесь ни капельки не душно.

– Не просто душно – здесь нечем дышать. Мне надо пройтись по палубе. – Джордан направился к двери. – Увидимся за ужином.

Грегор прав. Если он будет держаться подальше от Марианны, эта нелепая страсть исчезнет сама собой. Все дело в том, что он с детства привык потакать своим капризам. Вот и сейчас Джордан поймал себя на мысли, что инстинктивно ищет в девушке такие качества, которые послужат ему предлогом, чтобы переспать с ней.

– У тебя довольно взволнованный вид, – заметил Грегор, подстраиваясь к его стремительным шагам. – Как Марианна?

– Не рыдает нагая на моей постели.

– Значит, мы вовремя поговорили. – Грегор явно успокоился: складки на его лбу расправились. – Наверное, ты очень хорошо себя вел. Ты всегда при этом страшно злишься. – Ты думал, если поговорить об этом открыто, проблема будет решена?

– Нет, я знал, что, когда ты поймешь, какие чувства тобой движут, ты будешь колебаться. Это было опасно – но другой вариант был еще опаснее.

Джордан криво усмехнулся:

– Потому что ты знаешь, что инстинкт велит мне разрушать?

– Нет, как раз инстинкты у тебя в полном порядке, но ты привык только брать, ничего не давая взамен. Менять привычки очень нелегко. – Он хлопнул Джордана по плечу. – Но с каждым годом твой характер меняется к лучшему.

– Спасибо, – иронично отозвался тот. – Только на этот раз не удивляйся, если привычка победит.

– Очень удивлюсь, – серьезно ответил Грегор. – И буду сильно разочарован.

Джордан посмотрел на него с досадой, раздражением и нежностью. Этот сукин сын знает, чем его пронять. Если что-то и способно остановить Джордана, так это боязнь лишиться уважения друга. Джордан улыбнулся:

– Твоя взяла, негодяй.

– А, вот ты немного и успокоился, – довольно сказал Грегор. – Пойдем полюбуемся на дельфинов. Никто не может злиться, видя, как играют дельфины.

* * *

Он наблюдает за ней. В течение всего обеда Джордан подсмеивался над Алексом, болтал с Грегором о пустяках – и наблюдал за ней. Это ужасно ее тревожило. И не то чтобы Марианна не привыкла, что он на нее смотрит. За последние две недели за шахматной доской он должен был бы запомнить каждую ее черточку, каждое выражение лица – как она запомнила его.

Но сегодня в его взгляде появилось что-то… новое. Когда обед закончился, Джордан оттолкнул стул и поднялся на ноги.