Текст книги "Мой возлюбленный негодяй"
Автор книги: Айрис Джоансен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)
* * *
Когда они оказались на деревенском постоялом дворе, Грегор принялся распоряжаться. Его гулкий голос заставил хозяина и слуг забегать со всех ног, приготавливая комнаты, ванны и еду для всех них и чистые бинты, чтобы перевязать ожоги Джордана.
Уже через час Марианна смогла погрузиться в лохань с горячей водой в простой, но приятно обставленной комнате. Она три раза сполоснула волосы, но все равно они пахли дымом.
Она сидела в воде, устало закрыв глаза. Может быть, ей и удастся смыть с тела запах, напоминающий Об ужасном происшествии в туннеле, но оправиться после случившейся трагедии она вообще никогда не 'сможет. Слишком многим она пожертвовала из-за одного этого поступка.
– Нам уже к завтрашнему утру надо быть далеко отсюда.
Открыв глаза, она увидела стоящего в дверях Джордана. На нем были черные лосины и свободная белая полотняная рубашка. Марианна вспомнила, что в тот первый вечер в Дэлвинде на нем тоже был черно-белый наряд. Нет, ей нельзя вспоминать о Дэлвинде.
Она посмотрела на его аккуратно перебинтованные руки:
– Насколько это серьезно?
– Только небольшие волдыри. – Он вошел в комнату и закрыл за собой дверь. – Ты меня слышала? Нам завтра надо уезжать в Кассан. – Он подошел к лохани и потянулся за большим полотенцем, которое слуга положил рядом. – Я знаю, что тебе надо бы отдохнуть, но из этого горящего туннеля огонь вырывается на всем пути до Москвы. Можно не сомневаться, что царь отправит людей расследовать, что происходит. Вставай!
Марианна поднялась на ноги, он завернул ее в полотенце и вынул из лохани.
– Твои руки!
– Молчи. – Он неловко вытер ее. – Царь и без того нервничает теперь, когда на горизонте маячит Наполеон. А тут еще он обнаружит, что совершенно беззащитен перед нападением противников.
– Он должен быть мне благодарен. Наполеон не сможет неожиданно напасть на Москву, используя тайные ходы туннеля.
– Это будет для него слабым утешением, когда он узнает, что имел такое оружие, с помощью которого мог бы нанести сокрушительное поражение Наполеону, а ты его уничтожила. Я хочу, чтобы в этот момент мы уже направлялись к границе.
– Я думала, ты на меня зол.
– Я на тебя зол.
Говорил он отрывисто, лицо его оставалось сурово-непроницаемым. Он распространял вокруг себя атмосферу досады и неудовольствия, которая была почти физически ощутимой.
– Тогда почему ты пытаешься меня защитить?
– Одно не имеет никакого отношения к другому. Он по-прежнему вытирал ее своими обожженными руками.
– Ты прекратишь это? – Она отняла у него полотенце. – Ты себе повредишь. И почему это одно не имеет отношения к другому?
– Я не намерен лишать себя того, что хочу иметь, хотя, честно говоря, желал бы свернуть тебе шею. – Он кинул на нее сердитый взгляд. – Никто тебя у меня не отнимет. Ни царь, ни Наполеон, ни Веллингтон, ни даже ты сама.
В ней вспыхнула надежда, но она побоялась признаться в этом:
– Ты по-прежнему хочешь, чтобы я была твоей любовницей?
– Ты что, не слышала ничего из того, что я говорил? Мы поженимся, как только приедем в Кассан. – Он мрачно добавил: – Если я смогу помешать воран казнить тебя за твой идиотизм.
Поженятся! У нее перехватило дыхание. Прежде она не позволяла себе поверить, что он говорит серьезно, а уж теперь…
– Почему?
– Если ты рассчитываешь услышать нежное признание в любви, то сейчас не время задавать подобный вопрос.
– Я не буду просить у тебя прощения. Я сделала то, что должна была сделать.
– Знаю. – На какую-то долю секунды его лицо немного смягчилось. – Я не настолько несправедлив, чтобы обвинять тебя за то, что сделал бы и сам. Я отнял бы у тебя Джедалар, если бы нашел способ это сделать. Ты разрушила то, на что я возлагал надежды, и я считаю это неприемлемым. Но это не значит, что ты сама становишься неприемлемой. Это все никак не связано с отношениями, существующими между нами.
– Да? – прошептала она.
– Если не считать того, что я настолько зол, что готов сорвать с тебя это полотенце и швырнуть тебя в сугроб, – резко сказал он. – Ради Бога, неужели ты не знаешь, что между нами нет разговора о прощении? Чтобы ты ни сделала, я никогда не смогу от тебя отвернуться. – Он направился к двери и открыл ее. – Ложись спать. На рассвете будь готова к отъезду.
И он громко хлопнул дверью.
В его манере и словах не было сентиментальности я нежности. Но она приняла все, что он дал ей: гнев и понимание, суровость « обещание вечности.
Марианна смотрела на захлопнувшуюся за ним дверь, чувствуя изумление… и зарождающуюся радость.
* * *
Когда она открыла дверь комнаты Джордана, на улице уже сгустились сумерки.
Джордан лежал на постели все еще одетый и смотрел в окно на пожары, пылающие на всем протяжении туннеля.
Он повернул голову на звук открывшейся двери:
– Я сказал тебе, чтобы ты ложилась. Марианна не видела его лица, но тон не внушал особых надежд.
– Мне надо было тебя увидеть. Иначе я не смогу заснуть. – Она закрыла дверь и подошла к нему. – Тебе больно?
– Да, и я это очень плохо переношу. Так что тебе лучше вернуться в свою комнату и оставить меня в покое.
– Я не могу этого сделать.
– Ты об этом пожалеешь. Когда мне больно, Я склонен бросаться на всех.
– Тогда я найду твое поведение неприемлемым. – Она легла рядом с ним. Слова, которые она пришла сказать, давались ей с трудом, и она не хотела видеть его лица. Повернувшись к нему спиной, она тихонько сказала: – Но тебя я неприемлемым не сочту. Никогда. Она почувствовала, как Джордан напряженно замер.
– Эти слова звучат немного знакомо.
– Это прекрасные слова. Ты никогда еще не был так красноречив.
– Господь свидетель: ты непривередлива.
– Нет, я очень привередлива. Мне необходимо все. – Она помолчала. – Но и взамен я тоже дам тебе все.
Джордан не протянул рук, чтобы обнять ее.
– Например? – спросил он глухо, уткнувшись в ее волосы.
– Я пойду для тебя на любой бой. Ты хочешь, чтобы этот Наполеон был побежден. Я тебе помогу.
– Тебе следовало бы подумать об этом сегодня днем.
– Я рожу тебе детей. Наверное, я буду хорошей матерью. – И с трудом она выговорила: – И я дам тебе мою работу. Это – часть меня, это самое ценное, что у меня есть, и этим трудно будет делиться, но я попытаюсь. – Еще раз помедлив, она тихо добавила: – И я буду любить тебя всю жизнь.
Наступило молчание, а потом он вежливо спросил:
– И это все?
Возмутившись, она начала поворачиваться к нему, но вдруг его руки обхватили ее, заставив остановиться.
– Отпусти меня! – сказала она, вырываясь. – Я знаю, что тебе больно, но ты ужасно злой, и я…
– Ш-ш! – осевшим голосом успокоил он ее. – Я пошутил.
– Я не нахожу эту минуту смешной!
– А мне и не было смешно. Я просто не знал, что сказать, и вот я… – Он замолчал и притянул ее к себе. – Правда, я не нашел слов.
А когда Джордан тронут или растроган, он прячется под маской самоиронии, которая так хорошо ей знакома.
– Тебе надо было сказать: «Большое спасибо, Марианна. Я понимаю, что недостоин тебя, что я – бесчувственный негодяй, но я постараюсь исправиться».
Она ожидала, что Джордан засмеется, но он не смеялся.
– Это будет нелегко. Я не бесчувственный, но я люблю, чтобы все было по-моему, и будут моменты, когда я ошибусь и причиню тебе боль. – Голос у него ;сел и зазвучал неровно: – Но не будет, такого момента, когда я перестану любить тебя. У нее на глаза навернулись слезы.
– И не будет такого момента, когда я разлюблю тебя. – Она добавила: – Хотя иногда я буду запираться в мастерской и забывать, что у меня есть муж.
– Черта с два ты забудешь!
Она поцеловала ему руку над повязкой:
– Черта с два я забуду.
Папа счел бы это странным признанием в любви, мечтательно подумала Марианна, да и обстановка крайне причудливая. Его сердце поэта-романтика было бы больно ранено, но сейчас ей ничего не хотелось изменить. Любовь, которая уже перенесла трудности и испытания, не нуждается в цветущих садах или красивых словах, чтобы утвердить себя.
Они молчали, глядя на пожары.
– О чем ты думаешь? – спросила Марианна спустя долгое время.
Касаясь губами ее уха, он озорно прошептал:
– Я думаю, не назовешь ли ты меня снова бесчувственным негодяем, если я начну тебя ласкать.
– Ты не будешь меня ласкать. Я не хочу, чтобы ты повредил своим ожогам.
– Да? – Она ожидала, что Джордан станет спорить, но он только покрепче притянул ее к себе. – Хорошо. Так тоже очень приятно. Но, наверное, я показал себя неумелым любовником, если ты считаешь, что мне обязательно нужны руки. – Он снова посмотрел в окно. – Хорошо, что благодаря снегу пожары ограничены только ближайшими окрестностями туннеля. Если бы они распространились на поля, то голодная весна ждала бы…
Он вдруг резко втянул в себя воздух. Она повернула голову, чтобы взглянуть на него:
– Джордан?
– Ничего. – Он рассеянно поцеловал ее. – Просто одна мысль пришла в голову. Мне надо обдумать ее перспективы. Конечно, все будет зависеть от того, когда именно армия Наполеона окажется в этом районе России…
Он замолчал, не сводя глаз с цепочки пожаров, ведущих к Москве.
Джордан уже строит планы, пытаясь обернуть на пользу неудачу, вызванную потерей туннеля. Марианна лежала тихо, чтобы не мешать ему думать. Ее не тревожило то, что он почти забыл о ее существовании. Он вернется к ней, спокойно думала она. Какое это удивительное и волшебное чувство.
С этого дня он всегда будет возвращаться к ней.
17.
На следующее утро они выехали в Кассан. Предстояла долгая и утомительная скачка к границе.
Отряд тронулся в путь до рассвета и не останавливался, пока на небе не погас последний луч солнца. К концу дня Марианна настолько измучилась, что в объятиях Джордана мгновенно провалилась в сон.
Путь казался бесконечным. Прошло немало дней, прежде чем они увидели башни дворца воран в Ренгаре.
– Это будет нелегкая встреча, – тихо проговорил Джордан. – Долг воран – заботиться о безопасности Кассана, и она рассчитывала на этот туннель. Я постараюсь тебя защитить, но она…
– Не надо меня защищать, – сказала Марианна. Ей ничуть не улыбалось стать яблоком раздора между матерью и сыном и еще сильнее поссорить их. – Я это сделала и готова ко всем последствиям. Оставайся в стороне, Джордан.
Джордан покачал головой.
– Я не могу стоять в стороне. Когда в прошлый раз я отступил и позволил тебе действовать по твоему усмотрению, ты чуть не сожгла пол-России. – Марианна начала было возражать, но он поднял руку. – Хорошо, я обещаю, что посмотрю, как обстоят дела, прежде чем бросаться на твою защиту.
Воран встретила их во дворе замка. Она выглядела совершенно здоровой и по-прежнему эгоистичной и властной. Ее глаза пытливо вгляделись в лицо Джордана:
– Успех?
Он молча покачал головой.
Воран негромко вскрикнула:
– Мне следовало поехать самой! Грегор расхохотался:
– Твое присутствие – вовсе не гарантия успеха. Она неторопливо взмахнула рукой.
– Небров владеет туннелем?
– Можно так выразиться, – подтвердил Джордан. – Он и в эту минуту находится там.
Джордан специально раздразнивал воран! Он не пробыл рядом с ней и минуты, а атмосфера уже накалилась до предела.
– Он мертв. – Марианна заставила свою лошадь сделать шаг вперед, чтобы оказаться лицом к лицу с воран. – А туннель я сожгла. Никто никогда не будет им владеть.
– Ты сожгла!.. – Воран гневно нахмурилась. – Бог свидетель: ты не имела права это делать! Да знаешь ли ты, какой вред нанесла всем нам?
– Я имела право. – Марианна ответила ей столь же яростным взглядом. – И я им воспользовалась. А вреда я не причинила никому, кроме Неброва. Я избавила вас от страшной угрозы, которую он представлял.
– А как насчет Наполеона?
– Он тоже не получит туннель.
– Да знаешь ли ты, какую армию он собирается вести на Россию? А что, если он решит, что Кассан для него тоже лакомый кусок?
– Тогда делайте то, что делали бы, пока не решили воспользоваться туннелем. – Она соскользнула с лошади. – Мне все равно, как это будет. Где Алекс?
– Я еще не закончила разговор. Марианна не обратила внимания на ее слова и настойчиво повторила:
– Где мой брат?
Они прямо глядели в глаза друг другу, и ни одна не желала отвести взгляда. Наконец воран неохотно сказала:
– Когда я услышала, что Джордан въехал в город, я отправила его в южный сад. О тебе ничего не было известно, а я не хотела раньше времени его расстраивать.
– Где этот южный сад? Воран сделала знак слуге:
– Отведи ее.
Марианна бросила через плечо взгляд на Джордана, но он смотрел на воран, явно готовясь к бою. Марианна понимала, что вышла из себя и очень дерзко говорила с воран, а он скорее всего еще ухудшит ситуацию. Ну что ж, пусть жалят друг друга. Она займется этим попозже. Сейчас ей только хочется поскорее увидеть Алекса.
Она пошла за слугой по направлению к дворцу.
* * *
– Господи, ну и нахалка! – сказала воран, снова поворачиваясь к Джордану и Грегору. – Мне следовало бы бросить ее в тюрьму. Может, еще и брошу.
– Это будет чудовищно некстати, – насмешливо сказал Джордан, слезая с лошади. – Ведь завтра я намерен с ней венчаться.
– Венчаться? – изумленно раскрыла глаза воран. – Что еще за чушь?
– И второй раз – по английскому обряду, когда вернемся в Камбарон.
– Две церемонии?
– Я живу в двух странах и хочу, чтобы она принадлежала мне в обеих. – Он криво улыбнулся. – Как вы заметили, я крепко держусь за то, что принадлежит мне. А ведь Кассан не признал вашего брака с моим отцом.
– Ты не можешь на ней жениться! Это не подобающий твоему положению брак! Кроме того, она разрушила все наши планы!
– Значит, мы должны составить новые. Как только мы еще раз проверим наши силы и оборону, я снова отправлюсь в Москву.
– Зачем?
– Чтобы увидеться с царем и обсудить с ним одну идею, которая пришла мне в голову, когда я смотрел на горящие туннели. – Джордан повернулся к Грегору. – Ты будешь завтра моим вадсаром?
Грегор кивнул:
– Почту за честь.
– Не будет, – возразила воран. – Этого венчания я не допущу.
Джордан встретился с ней взглядом:
– Почему? Она вам не нравится?
– Это не важно.
– Мне кажется, вы ее уважаете. Симпатия придет потом.
– Зачем ты вообще это делаешь?
– Я люблю ее, – просто ответил он. И, помолчав секунду, с запинкой проговорил: – Я надеюсь, вы придете на венчание.
И он ушел во дворец.
– Победа, – тихо сказал Грегор. – И это она подарила ее тебе. – Победа? Кто знает, может быть, она вообще уничтожила Кассан!
– Мы не настолько слабы, чтобы не оправиться от такого удара. – Грегор пожал плечами. – И она права: у нее на этот туннель было гораздо больше прав, чем у всех нас.
– Ты одобряешь этот брак? 0н кивнул:
– И ты тоже одобришь, когда первая вспышка твоего гнева немного утихнет. Если ты сможешь с ней подружиться, то, возможно, получишь то, о чем всегда мечтала.
– Я не выбираю себе друзей за то, что они могут мне дать, – возмутилась она. А потом, помедлив, добавила: – Да мне и бесполезно было бы пытаться. Она затаила на меня обиду.
– И, конечно, без всяких на то оснований, – ехидно заметил Грегор. – Ты обращалась с ней, как со шлюхой, которой можно предлагать деньги. Она считает, что ты украла у нее любовь мальчика, которого она обожает, а теперь еще вдобавок хочешь посадить ее в тюрьму.
– Я не говорила ей, что собираюсь посадить ее в тюрьму.
Грегор расхохотался:
– Но сказала бы, если бы она не заставила тебя пойти на попятную.
– Ничего подобного она не могла бы сделать!
– Уже сделала. – Улыбка задержалась у него на губах. – Как ты думаешь, почему Джордан ее любит? У нее с тобой много общего – те же черты, которыми он восхищается. Если он на ней женится, она будет напоминать ему о тебе даже тогда, когда он будет в Камбароне. – И мягко добавил: – Ана, ты не должна противиться этому браку.
– Должна? Не смей мне говорить, что я что-то «должна», Грегор!
– Должна, – повторил он. – Не держи его, Ана.
– Не держать? – В голосе ее вдруг ясно послышалась боль. – Я никогда не имела над ним власти. Ты говоришь так, словно я – та Цирцея, какой меня считает Джордан.
– Он сам в это не верит, но с момента его первого приезда в Кассан ты делала все, чтобы завладеть им. – Он поморщился. – А ты – очень сильная женщина.
– Мне это не помогло.
– Потому что он такой же сильный, как ты. Надо, чтобы он пришел к тебе по своей воле. Принуждение невозможно. Он сделал первый шаг, пригласив тебя присутствовать на венчании.
– Я не допущу этого брака. Нельзя требовать от меня… – Ана замолчала. – Она увезет его. Ты сам говорил, что ей нравится Камбарон. Они будут жить в этом холодном замке и рожать мне внуков, которых я никогда не увижу. – Встряхнув головой, она отвернулась. – Я не позволю ей сделать это. Я что-нибудь придумаю.
– Бросишь ее в тюрьму?
– Ну, наверное, это была неудачная мысль, – уступила она.
– Прими ее в Кассан. – Он помолчал. – Иначе я вернусь с ними в Камбарон. Глаза ее широко раскрылись.
– Ты меня оставишь?
– Ты с самого начала отправила меня к нему. Он первенствовал в твоей жизни с той минуты, как ты ушла от своего жалкого мужа и вернулась в Кассан. Мне начинает надоедать ваш непрекращающийся конфликт. Я подсказал тебе, как достигнуть мира. – С неожиданным напором он добавил: – Ты хочешь иметь сына? Я его тебе дам. Он не будет Джорданом и, наверное, получится большим и неуклюжим, похожим на меня, но он будет твоим. – И мягко договорил: – Как я – твой.
– Ты не оставишь меня, – дрожащим голосом проговорила Ана.
– Освободи Джордана и себя. Или я потребую свободу себе.
Он резко повернулся.
– Проклятье, Грегор, ты не можешь меня оставить!
Он не оглянулся.
* * *
Марианна остановилась под аркой у входа в сад, с волнением вглядываясь в маленького мальчишку, игравшего на берегу зеркально-гладкого пруда.
В нем уже трудно было угадать того цыганенка, каким Алекс был всего несколько недель тому назад. Он поправился, его кудрявые волосы были аккуратно подстрижены. На нем были стеганая куртка и сапоги, похожие на те, что она заметила на кассанских ребятишках на улицах Ренгара. Несомненно, влияние воран, мрачно подумала она. А какое еще влияние эта женщина оказала на Алекса в отсутствие Марианны? Воран – тоже женщина, стремящаяся оставить свой след.
Ну что ж, она скоро все узнает. Глубоко вздохнув, Марианна окликнула брата:
– Алекс!
Мальчик повернулся и увидел ее. Мгновение он не двигался с места, а потом вдруг издал радостный вопль и кинулся к ней.
Закрыв глаза, она крепко обняла его. Такого теплого и любимого!
Однако он почти сразу же вырвался из ее рук:
– Ты не должна была уезжать! – яростно сказал он. – Я на тебя зол.
– Прости, дорогой, но мне надо было уехать. Я не хотела с тобой расставаться.
– Ана мне так и объяснила. Она сказала, что ты не оставила бы меня, не будь это так важно.
– Она так сказала? – изумленно переспросила Марианна.
Алекс кивнул.
– Но ты должна была взять меня с тобой.
– Нет. Это было опасно. Я могла там встретить людей, которые были с тобой так жестоки. По его лицу пробежала тень.
– И ты их встретила? Она кивнула.
– Но они тебя больше не тронут, Алекс. Его лицо не просветлело при этом известии.
– Ты должна была взять меня с тобой, – повторил он. – Это нечестно. Ты – моя сестра. Ты не дала мне возможности позаботиться о тебе.
– Ты заботился о воран.
– Я все равно поехал бы с тобой.
– Я думала, что она тебе очень нравится.
– Она мне и правда нравится, но это совсем другое. Мы не родственники. – Он нахмурился. – Ты должна пообещать мне, что больше не уедешь, не предупредив меня.
Она не потеряла его!
– Обещаю. – Марианна горячо обняла его. – Мне надо еще кое-что тебе сказать. Мы с Джорданом завтра обвенчаемся.
Лицо Алекса осветилось яркой улыбкой.
– Это ведь значит, что ты будешь с ним всегда, да?
– Именно так, – отозвался Джордан. Он уже некоторое время наблюдал за их встречей. Подойдя ближе, он остановился перед Алексом. – Поскольку ты – самый старший мужчина в роду Марианны, я пришел сюда просить, у тебя ее руки. Алекс серьезно кивнул:
– Но ты должен очень хорошо с ней обращаться.
– Я постараюсь, – столь же торжественно сказал Джордан. – Но если ты увидишь, что я забыл об этом, ты должен обязательно напомнить мне.
– Хорошо. – Алекс повернулся к Марианне. – А тебе надо просить у Аны его руки?
– Господи, надеюсь, что нет. – Марианна поморщилась. – По-моему, я нравлюсь воран гораздо меньше, чем ты.
– Ане, – поправил ее Алекс.
– Почему тебе не нравится называть ее воран? Это ее титул. Так же, как слуги в Камбароне называли Джордана «ваше сиятельство».
– Это другое дело. – Он нахмурился. – Когда люди называют ее «воран», это напоминает мне огромных черных птиц, которые слетались и обклевывали поля с зерном там, в Камбароне. Ана не такая.
– Ее враги с этим не согласились бы, – суховато сказал Джордан.
– Но здесь у нее нет врагов, так что ее не надо звать «воран». – Алекс повернулся к Марианне. – И мне кажется, ей было бы приятно, если бы ты попросила разрешения выйти за Джордана замуж.
– Не думаю, чтобы сейчас стоило о чем-то ее просить, – сказал Джордан. – Хотя я пригласил ее присутствовать на венчании.
– Правда? – спросила Марианна. – Почему?
– Да потому что она его мать, – с досадой объяснил Алекс. – Не задавай глупых вопросов, Марианна.
Мать, которую он не желает признавать, – и тем не менее приглашает разделить столь важный день в его жизни.
– Почему? – снова спросила она. Джордан пожал плечами:
– Причуда.
Никакая причуда не заставила бы его так поступить.
– Она обещала прийти?
– Конечно, она придет, – сказал Алекс. Джордан улыбнулся ему:
– Если мы удостоимся чести лицезреть ее сегодня за обедом, то ты, может быть, сможешь убедить ее прийти.
* * *
Воран не удостоила их чести лицезреть ее за обедом в тот вечер, и Грегор тоже. После того как они поели и уложили Алекса спать, Джордан проводил Марианну в ее покои.
– Как происходит венчание в Кассане? w спросила она у него.
– В основном так же, как и везде. Церемония состоится в дворцовой церкви. Я выбрал Грегора своим вадсаром.
– Что такое «вадсар»?
– Покровитель невесты. Это – старинная традиция, оставшаяся с тех времен, когда вождь племени посылал гонца к другому предводителю, чтобы тот привез ему невесту. Им часто приходилось ехать по территории враждебных племен, а невеста считалась завидной добычей. Поэтому посланец должен быть самым мужественным и сильным.
– Грегор – вадсар, – улыбнулась Марианна. – Эта роль ему очень подходит.
– Он встретит тебя у входа в церковь и подведет ко мне. Мы встанем на колени лицом друг к другу, и священник произнесет слова обряда. Потом мы обменяемся клятвами в присутствии свидетелей. Я попросил Грегора найти тебе подходящее платье.
– А какое считается подходящим?
– В Кассане невесты надевают ярко-голубое. Этот цвет – символ радости.
– А что надевают женихи?
Он бросил на нее невинный взгляд:
– Белый, естественно. Цвет девственности. Все женихи в Кассане должны быть девственниками.
– Как! Но ведь тогда… – Она замолчала, услышав его смех, и состроила гримасу: – Твое счастье, что это только шутка. Нам не разрешили бы жениться на таких условиях. А на самом деле какой цвет положен женихам?
– Черный, в знак траура. – При виде обращенного к нему возмущенного лица он отступил на шаг. – Невинная шутка, любимая. Мужчинам никакого цвета не предписано. Мы надеваем то, что нам вздумается.
– Это несправедливо.
– Даже в Кассане жизнь иногда бывает несправедлива к женщинам. Хотя воран делает все, что может, чтобы это изменить. – Остановившись у ее двери, он наклонил голову в полупоклоне: – Доброй ночи, любимая. До завтра.
Марианна кинула на него неуверенный взгляд. В течение всего этого долгого и тяжелого переезда они не были вместе, но она знала, что Джордан все время хочет ее близости. Она считала, что его сдержанность вызвана отсутствием уединения в походных условиях, и решила, что сегодня они наконец утолят свою жажду.
Увидев ее лицо, Джордан улыбнулся и покачал головой:
– Разве ты не заметила? Я за тобой ухаживаю. Я решил, что еще одна ночь воздержания не будет для меня слишком тяжелой.
– Я не понимаю. Его улыбка погасла.
– Мы много времени будем проводить в Кассане. Я хотел показать членам двора воран, как я тебя почитаю. В Камбароне я уже опоздал и не смогу этого сделать, но не здесь.
Она вдруг почувствовала себя по-настоящему счастливой.
– Но для меня это не имеет значения.
– Имеет, – тихо возразил он. Лицо его осветилось озорной улыбкой. – Вместо этого я проведу ночь в размышлениях о моих грехах и заодно попытаюсь придумать новый и интересный способ сделать нашу брачную ночь незабываемой. Должна существовать возможность объединить и то, и другое.
Грех и чувственность, и жених, который преуспел и В том и в другом.
– Если такая возможность существует, то я не сомневаюсь, что ты ее найдешь.
– Я тоже не сомневаюсь.
Джордан собирается уйти, но она не хочет его отпускать. Завтра, кажется, настанет еще так не скоро!
– Как ты думаешь, воран придет?
– Сомневаюсь. – Он пожал плечами. – Это не имеет значения.
– Нет имеет, – нетерпеливо возразила она. – Зачем ты прикидываешься, будто тебе все равно? Она тебе не безразлична.
Лицо его посуровело и замкнулось.
– Это бессмысленный разговор.
– Я знаю, что права. Я видела твое лицо, когда подарила тебе витраж с ее изображением.
– Это была великолепная работа.
– Нет! Это была твоя мать. Ради Бога, признай это и прости ее.
– Ты что-то сама полна всепрощения. Я не забыл тебе сказать, что она подумывает, не засадить ли тебя в тюрьму?
– Меня это не удивляет. Она – женщина суровая.
– Тогда давай оставим эту тему.
– Не получится. Потому что вы никогда не сможете забыть друг о друге, а я не хочу, чтобы всю нашу оставшуюся жизнь она стояла где-то в тени. Лучше уж смотреть на нее при свете солнца.
Его лицо смягчилось.
– Ты переносишь солнце гораздо лучше, чем воран, любимая.
– Потому что я молодая и сильная и выйду замуж за сильного человека, а не за хлюпика, как она. Если не можешь простить, по крайней мере пойми ее. – Он начал было что-то возражать, но Марианна остановила его: – Давай на этом закончим наш разговор. Я сказала все, что хотела.
Но она сказала ему не все. Она не сказала, что, хотя воран и мечтала завоевать любовь Алекса, она не позволила мальчику плохо думать о Марианне. – Я бы предпочла видеть ее другом, а не врагом.
– Но за этим стоит и что-то еще, да?
Ей следовало бы знать, что Джордан почувствует недоговоренность и станет добиваться всей правды.
– Да. – Ее лицо осветилось улыбкой. – Она не обклевывает полей с зерном.
* * *
Платье, которое Грегор прислал в ее апартаменты, было из небесно-голубого шелка. Свет счел бы его нелепо-старомодным. Простой полукруглый вырез был расшит жемчугом, но вместо того, чтобы быть прихваченным по моде под самой грудью, оно ниспадало до пола, переливаясь и шурша. Оно немного напомнило Марианне наряды первых герцогинь Камбаронских с портретов из галереи.
– Ты очень хороша, – сказал Грегор, встретивший ее у дверей дворцовой церкви. – Пошли, я отведу тебя к твоему будущему мужу.
К мужу! Он говорит о Джордане. Это ведь Джордан стоит у алтаря. Целая гамма необыкновенных ощущений охватила ее: восторг, легкое головокружение, изумление.
Потом, когда Грегор повел ее по церкви, изумление исчезло. На Джордане была надета тяжелая стеганая белая с золотом кассанская куртка и черные брюки, заправленные в высокие сапоги. Он был необыкновенно хорош, и – Господи! – он принадлежал ей!
Как в тумане, перед ней мелькали незнакомые лица, но вот она заметила Алекса, улыбающегося ей из первого ряда.
И рядом с ним – воран.
Марианна замедлила шаги. Она не надеялась, что мать Джордана все же придет сюда.
Но тут Джордан протянул ей руку, и она перестала замечать окружающих: это их минуты, это время принадлежит только им одним. Она радостно вложила свою руку в его и повернулась к священнику.
Нет, что-то не так. Это время принадлежит не только им. Кроме настоящего, всегда есть еще прошлое и будущее.
И она должна что-то сделать. Марианна прошептала священнику:
– Одну минуту.
Ощущая на себе удивленный взгляд Джордана, она быстро подошла к воран и посмотрела ей прямо в глаза.
– Алекс считает, что я должна просить у вас руки Джордана.
Воран на мгновение застыла в изумлении, но почти сразу же пришла в себя.
– Не говоря уже о том, что такой поступок крайне необычен, для формальностей несколько поздно.
– Алекс так не думает, и я – тоже. Мне можно выйти замуж за вашего сына?
– Его мои пожелания не волнуют.
– Напротив, я вдруг понял, что стремлюсь добиться одобрения от каждого встречного. – С этими небрежными словами Джордан присоединился к Марианне и снова взял ее за руку. – Женитьба – пугающий шаг. Я сомневался, что когда-нибудь его сделаю.
Воран неуверенно посмотрела на него:
– Ты хочешь получить мое согласие? Ты шутишь?
Марианна затаила дыхание. Она понимала, как силен будет для Джордана соблазн спрятаться за привычную насмешливость.
Улыбка Джордана погасла. Минуту помолчав, он негромко сказал:
– Я не шучу, Ана.
Ана. Не «мама». Марианна с трудом подавила нетерпеливый вздох. Ну что ж, хорошо еще, что не «Ваше Величество» или «воран». Чего она ожидала? Они оба – люди неуступчивые и упрямые, а раны в одну ночь не заживают. По крайней мере это начало.
Ана радостно улыбнулась, а потом резковато проговорила:
– Полагаю, этот брак не совсем уж неприемлем. – Она повернулась к Марианне. – Окна в моем дворце совершенно лишены стиля и цвета. Может быть, пока Джордан будет в России, ты останешься здесь и покажешь свое мастерство?
Уступка, хотя и не компромисс.
– С большим удовольствием. Джордан говорит, что мы должны будем жить здесь, пока Кассану не перестанет угрожать Наполеон, а я сошла бы с ума без работы. Может быть, потом вы приедете в Камбарон посмотреть на витражи, которые я выполнила там. Джордан говорил, что мой купол очень впечатляет. Может быть, вы увидите что-нибудь, что вам понравится.
– В Камбарон? – Глаза Аны расширились от ужаса. – Я никогда туда не вернусь! Там… – Она замолчала, встретившись взглядом с Грегором. – Это не исключено. – Она повернулась к Джордану, подняв голову. – Но не жди меня скоро. Я женщина занятая и не могу постоянно быть у тебя на побегушках. И, возможно, у меня есть другие планы на мою жизнь. Может быть, когда родится ваш первый ребенок, я приеду. – Она вызывающе посмотрела на Грегора: – Ну? Этого достаточно?
Он покачал головой:
– Мне нужны поступки, а не слова.
Досадливо вздохнув, Ана нетерпеливо махнула рукой Марианне:
– Так что же вы стоите? Невежливо заставлять священника дожидаться.
Марианна улыбнулась, а потом повернулась к Джордану и протянула ему руку.
– Твоя мать права. Нельзя заставлять священника так долго ждать.
Джордан повел ее к алтарю.
– Я рад, что ты наконец решила обратить на меня внимание, – пробормотал он. – Какие-то мгновения было непонятно, за кого ты выходишь замуж: за меня или за воран.
