Текст книги "Число Зверя"

Автор книги: Айра Левин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

– Секундочку, будьте любезны. Вы – Розмари Э. Рейли?

– Да.

– Розмари, повесьте, пожалуйста, трубку. Энди скоро с вами свяжется. Если хотите, чтобы он позвонил вам по экстренной линии, нажмите единицу.

Розмари повесила трубку, подозревая, что побеседовала с компьютером. Похоже, ей придется смотреть «Этот безумный, безумный, безумный мир».

Она взбила подушки, уложила их горкой в изголовье кровати, привалилась к ним спиной, надела очки и взяла со стоявшей на подносе тарелки вторую половинку круассана. Жуя, решала кроссворд. С верхним левым углом Розмари справилась в уме.

Когда она одной рукой по-новому складывала газету, чтобы просмотреть обзор книжных новинок, раздался телефонный звонок. Розмари отложила газету и недоеденный круассан, слизнула крошки с пальцев и встала.

– Алло?

– Привет, мам. Как дела?

– Лучше не бывает. Завтрак в постель! Такое чувство, будто я попала в добрый старый фильм. Норма Ширер, Гарбо… – Она рухнула на атласное одеяло.

Телефонная трубка хихикнула ей в ухо.

– Я думаю, ты бы и там сделала купюру. Розмари улыбнулась и спросила, снимая очки:

– Ангел мой, где ты?

– В Риме, это для меня самое подходящее место.

– А слышно так, будто ты здесь, сразу за углом.

– Эх, если б… Ты чего звонила?

– Не хотелось бы показаться настырной, – сказала она, – но я…

– Если из-за Крейга и рекламного ролика, то я уже в курсе. Звонил ему по другому поводу, и он рассказал. Думаю, прекрасная идея.

– Правда?

– Не сомневаюсь. Свежий взгляд на вещи – это всегда полезно, а у кого нынче самый незамыленный глаз, если не у Рип Ван Рози? И я не только заставки имею в виду, но и вообще все сейчас происходящее. Твой очаровательный пальчик указал на то, что мне самому следовало бы заметить много дней назад. Немедленно беремся за работу и тебя призываем к сотрудничеству. А сейчас извини, дел невпроворот. В субботу вернусь.

– В субботу? – переспросила Розмари.

– Мадрид отменяется. Вот это да!

– Я еще ни разу в жизни так не скучал.

Она просмотрела уйму заставок и отдельных передач «БД» – трогательные сценарии, добротная съемка и вообще очень красиво, но до высшего класса не дотягивает. Все это посвящалось Энди. В иные мгновенья, когда он говорил с экрана о свечах, ей казалось, будто на лице сына вдруг появляются те, прежние глаза. Розмари отматывала пленку назад и просматривала по кадрам… Нет, ничего. Все те же светло-карие оленьи очи и ее воспоминание – прекрасный тигриный взгляд за миг до поцелуя, до того коварного, ошеломительного поцелуя…

Нет, правда, разве можно его за это осуждать? Бедный одинокий ангел…

Ведь и сама она не похожа на его прежнюю маму… Что бы сказали по сему поводу газеты, журналы и телевизионные «говорящие головы»? Бр-р, лучше и не думать!

Розмари в пятый или шестой раз просмотрела десятисекундный ролик; в нем ее сын был вылитый Иисус – сильный, любвеобильный, да что там – попросту великолепный. Он напоминал, что надо купить свечи в супермаркете или еще где-нибудь и спрятать от детей, и ждать, и снять целлофан одновременно со всем миром как раз перед Зажжением.

В перерыве она смотрела пробы на роль и купюры из «Унесенных ветром».

Глава 8

В пятницу она мандражировала – все думала о том, как завтра, во второй половине дня, Энди окажется в небе, на высоте в тридцать тысяч футов.

А вечером опустится на землю…

В середине дня Розмари позвонила Джо и договорилась поехать вместе с ним в аэропорт.

– Зал оздоровительной гимнастики, или тренажерный, или что-нибудь в этом роде, – сказала она. – Они ведь, кажется, круглосуточно открыты?

– Конечно. Для лиц обоего пола. Когда собираешься выезжать?

– Сейчас. Хочу размяться. Я малость взвинчена – завтра Энди прилетает.

– Дай двадцать минут. Я тебя там покажу, познакомлю с ребятами и позабочусь, чтобы никто не приставал с вопросами.

– Джо, я не хочу, чтобы из-за меня кому-то затыкали рот, – предупредила она.

– Я всего лишь объясню народу, как надо себя вести. Не волнуйся.

– Прекрасно, – сказала Розмари. – Спасибо. Когда будешь готов, позови. И не спеши.

Потом они бок о бок крутили педали велотренажеров. Джо рассказывал ей о своей «бывшей», с которой прожил больше двадцати лет (ее зовут Вероника, и она торгует недвижимостью в Литл-Неке), и о дочери (Мэри-Элизабет готовится к защите диссертации на экономическом факультете университета Лойолы). Розмари поведала о задуманной ею передаче и о том, с каким удовольствием она примет активное участие в деятельности «БД». И та и другая идеи ему понравились.

Пока он кошмарно истязал боксерскую грушу, Розмари прыгала через скакалку.

– Груша мне не в диковинку, – объяснил Джо, подскакивая, отскакивая, лупцуя. – Золотые перчатки, средний вес.

– А мне скакалка не в диковинку, – проворчала она, разматывая подлую штуковину с лодыжки. – Команда юниоров-старшеклассников штата Омаха, два года в чемпионах.

– Это по фигуре видно, – произнес он, не оставляя грушу в покое.

И снова они бок о бок, но уже на «бегущих дорожках».

– А правда, тут неплохо? – спросил Джо.

– Высший класс! Для подъема боевого духа ничего лучше не придумаешь.

На противоположной стене заполненного тренажерами зала двигался фотоснимок – море солнца и крошечные купальники на рослых молодых женщинах.

Джо, не укорачивая шага, ухмыльнулся и отвел взгляд.

– Не в моем вкусе, – произнес он. – Когда мы с Ронни познакомились, она работала манекенщицей. В первый раз, когда она пошла «налево», я позвонил в отдел розыска пропавших лиц. – Он поглядел на Розмари и улыбнулся. – Мать у меня была, что твое метловище. Ну, ты ведь знаешь нас, парней. «Мне девчонка нужна точь-в-точь как жена моего дорогого папаши».

Розмари, шагая на месте, кивнула и произнесла:

– Да уж, знаю. Еще бы не знать.

Волнение никак не желало улечься. Розмари позвонила Джуди, та оказалась дома и, судя по голосу, в слезах. Услышав приглашение, она аж подпрыгнула.

Джуди появилась точнехонько в восемь – головной платок, суконное пальто с влажными плечами, в руке – большая коричневая хозяйственная сумка от «Блумингдэйл». Под пальто оказалось сари персикового цвета, из сумки вынырнули пластмассовая доска для скрэббла с поворотным квадратом и гнездами под алфавитные косточки, вышитый бисером кошелек с горловиной, затянутой шнурком, два черных лотка, миниатюрные песочные часы в серебряной оправе и, естественно, приборчик для ведения счета.

Они расположились за столом у окна. Сыпал легкий снежок, припудривал кроны деревьев в парке, размывал огни Пятой авеню.

Розмари глянула сквозь очки на «JETTY TR» в своем лотке, постаралась забыть о льде, растущем на крыльях самолета, о проклятых часах на краю стола (песку в верхней половине уже совсем чуть-чуть!) и сгребла косточки в две щепотки. Уложила в гнезда по горизонтали, вышло «JITTERY»^[13].

– Двойное «джей», – сказала она. – Дважды по пятьдесят очков.

Джуди постучала по калькулятору – не специальным ногтем, а одним из перламутровых овалов-близняшек.

– Сотня. Для начала неплохо.

– Спасибо. – Розмари посмотрела на нее поверх очков, доставая из кошелька буквы.

Джуди перевернула часы, глянула на доску, поморгала и выстроила слово по вертикали вниз от «Ч»^[14].

– Двойное слово.

Розмари взяла косточки и, не разворачивая квадрата, выложила «FOXY»^[15], использовав букву «X» и розовую клетку рядом с ней.

Джуди взвыла, залилась слезами и вцепилась себе в волосы.

– Теперь он мне и скрэббл изгадил! Гляди, что я наделала! «X» возле розовой клетки! Ты победила! Победила! Он мне мозги расплавил! Из-за него у меня не жизнь теперь, а дерьмо! Сглазил меня! Даром, что ли, я это слово набрала?! – Она упала грудью на доску, зарыдала.

– О, милая! – Розмари схватила покатившиеся часы, поставила, поднялась сама, обогнула угол стола и склонилась над Джуди. Погладила по голове, по содрогающейся спине. – Джуди, Джуди… Ни один парень не стоит того, чтобы так из-за него убиваться. Даже если он… А, черт! Это, случаем, не Энди? Это ведь из-за него, да?

Сквозь рыдания прорвались невнятные «да» и «Энди».

Розмари кивнула и тяжело вздохнула. Медленно до нее стало доходить. Сказывается возраст.

Залитая слезами Джуди оторвалась от доски, со щек посыпались пластинки с буквами, но черная косметическая маска сохранилась на удивление хорошо.

– Ненавижу Энди! – выкрикнула индианка и рванула значок. Затрещал шелк, кругляш полетел в окно. – И носила только потому, что не хотела, чтобы ты догадалась! Ненавижу! Сама наделаю значков, пускай все видят, что я на самом деле чувствую!.. О, Розмари! Если бы ты знала правду, если бы ты знала, что делается на девят…

– Тс-с! Тихо! – Розмари крепко обняла ее, принялась успокаивать. – Тихо, милая, все хорошо. Ну-ка, вздохнем медленно, глубоко. Вот так… Славная девочка. Так… Ага, уже лучше. А теперь давай-ка сполоснем личико холодной водой и поговорим по душам. Выпить чего-нибудь не откажешься? Здешний ресторан обслуживает номера, так что если проголодалась, скажи.

Они сидели на диване. Джуди промокала слезы. Розмари внимательно слушала.

– Летом он выступал в Мэдисон-сквер-гардене на сборе пожертвований для пострадавших от наводнения индусов. Я записала свои идеи насчет распределения продовольствия – ну, чтобы порядок навести, и пришла отдать эту бумагу ему лично в руки. И тут между нами проскочила искорка.

Розмари понимающе кивнула.

– А через несколько дней он мне позвонил, пригласил сюда, в офис, и предложил работать на «БД» – секретарем с перспективой повышения. Мы сблизились… сначала были на равных, а через несколько дней… правильнее сказать – ночей, он меня совершенно подчинил. Ты даже не представляешь, какой это потрясающий любовник!

– Да, – сказала Розмари. – Конечно, не представляю, я же его мать. Не представляю. Нет.

– Я это в общем смысле слова. – Джуди наклонилась к Розмари. – В моей стране женщин так воспитывают, что они всегда готовы пооткровенничать друг с дружкой на интимные темы. У меня две замужние сестры, да и девчонки, с которыми я в колледже жила в одной комнате, обожали поболтать о своих сексуальных делишках. И хотя сама я знала до Энди только одного мужчину, некоего субъекта по имени Натан – его хвалить совершенно не за что, – известно, что мужики в постели больше думают о своем удовлетворении, чем о партнерше. Так ведь и женщины этим грешат, когда приближается климакс, n'est-ce pas?^[16] Разве не все мы целиком отдаемся исключительно своему растущему возбуждению?

Розмари кивнула.

– А вот к Энди это не относится. – Джуди горестно вздохнула. – Такое впечатление, будто часть его сознания постоянно контролировала себя, постоянно заботилась обо мне, о моих желаниях и ощущениях. А теперь о ее желаниях он заботится, о ее мерзких чувствах. И я не в силах это вынести!

– Чьи желания и чувства? – спросила Розмари. – О ком ты говоришь?

– О женщине, с которой он сейчас в Риме! – вскричала Джуди. – И с которой собирается лететь в Мадрид. О его новой любовнице! Он с нею был после того ужина в День Благодарения, когда я всю ночь прождала его звонка! Повез ее вместо меня на уик-энд! У него есть другая, я знаю! Розмари, чем еще можно объяснить, что за восемь дней и ночей я не услышала от него ни слова, ни единого словечка? Чем?

С минуту Розмари безмолвствовала, затем пожала плечами:

– Ну…

– И ведь это еще не самое худшее. – Джуди тяжко вздохнула, сокрушенно покачала головой, искоса глянула на Розмари. – Он меня втянул… в дела, о которых я и не подозревала…

– Сейчас же прекрати! – Пальцы Розмари сдавили ей запястье. – Не желаю слышать подробностей. Ты расстроилась без причины. В Мадрид он не летит – сокращает турне, потому что очень соскучился по кому-то из живущих здесь. Сам вчера утром мне об этом сказал.

– Правда? – Джуди недоверчиво посмотрела на Розмари.

Та кивнула:

– Да. Завтра вернется. И я нисколько не сомневаюсь, что он тебе позвонит. И ты не сомневайся. А что до сих пор не звонил – уверена, на то была серьезная причина.

– О, Розмари, ты правда так думаешь? Или только пытаешься меня успокоить? Розмари улыбнулась:

– Джуди, я ведь мама Энди. С чего бы я стала тебе лгать?

Джуди кивнула и тоже улыбнулась:

– Да, да. Спасибо, Розмари. Спасибо! – Она вытерла слезы, всхлипнула, тряхнула головой. – Ты только взгляни на меня! Ведь я была интеллигентной, одаренной женщиной, занималась серьезным делом, а теперь вся жизнь под откос… Дура плаксивая…

Розмари похлопала ее по руке и встала с дивана.

– Ничего, давай-ка по новой начнем.

– Нет! – Джуди вскочила на ноги и шагнула к ней. – Это будет несправедливо, у тебя же сто очков! Восстановить ходы проще простого: ты «нервничала», меня «сглазили», и ты оказалась «хитрее».

Розмари села за стол и отрицательно покачала головой:

– Нет, милочка. По новой. Я настаиваю.

– Ладно, только начинаешь ты. Когда они набрали косточек в лотки, Джуди спросила:

– Ты и в анаграммах сильна?

Розмари вспомнила, как за несколько недель до родов она передвигала косточки вперед-назад между Стивеном Маркато и Романом Кастиветом, сознавая при этом, что подружившийся с ними сосед – сын Адриана Маркато, жившего в Брэмфорде сатаниста девятнадцатого века.

– Вполне.

– В ночь Благодарения, в ожидании звонка от Энди, – сказала Джуди, – я решила наконец анаграмму из тех, что называют «убийцами времени». А до этого больше года мучилась с нею в поездах, автобусах и залах ожидания. – Девушка глубоко вздохнула, провела рукой по волосам. – Впрочем, не очень-то щедрое вознаграждение.

– Похоже, она и впрямь убийственная. – Розмари полезла в кошелек за буквами.

– Так о ней в книжке сказано. Анаграмма такая: "roast mules»^[17]. R, О, A, S, Т, – произнесла Джуди по буквам и перевернула песочные часы. – М, U, L, Е, S. Из этого надо вылепить простое английское слово из десяти слов. Совсем простое, чтобы даже пятилетние дети знали.

Со щелчками передвигая косточки в лотке, Розмари пообещала:

– Я ею попозже займусь.

– Ответ не скажу, даже не проси. Я в таких делах неумолима. А решать с помощью компьютера – нечестно.

– Да я и пользоваться-то им не умею! – воскликнула Розмари. – Хотя с удовольствием научилась бы. Великолепная штуковина! Кто мог ожидать, что компьютеры станут такими маленькими и дешевыми? Раньше они целые комнаты занимали. Ладно, начали игру.

Глава 9

Он подарил ей ангела – курчавого паренька с лирой, книжкой и парой очаровательных крылышек. Белый ангелочек полусидел-полулежал, уютно вписавшись в рельеф глазурованной терракоты.

– «Майолика Андреа», – пояснил Энди. – Примерно тысяча четыреста семидесятый год.

– Боже мой! – Она пожирала восхищенным взором подарок, покачивала его в руках, как младенца. – В жизни не видела такой красивой вещи!

– Называется «Энди».

Улыбаясь, Розмари встала на цыпочки и поцеловала сына в щеку.

– Спасибо, милый. Спасибо! – И легонько, очень легонько чмокнула майоликового Энди. – Мой прекрасный ангел Энди. Я в восторге! Какой ты славный, так бы и съела! – И снова – поцелуй, легкий, как прикосновение пера.

Только в понедельник, за поздним завтраком, им удалось наконец встретиться. В аэропорту Энди прошел через выход для особо важных персон в сопровождении двух пожилых мужчин: китайца и француза. По-видимому, в полете у них был затяжной спор, они все еще оживленно беседовали по пути к лимузину. Возле машины Энди обнял мать, а обоим спутникам пожал на прощанье руку. Розмари и Энди полюбовались друг на друга, прежде чем сесть в автомобиль. По дороге они слушали записи оркестровой музыки пятидесятых и смотрели на рекламные плакаты – их в городе устанавливали с первого декабря. С плакатов лучезарно улыбался Энди, а строки под его портретом сообщали: «Здесь, в Нью-Йорке, мы зажигаем свечи в пятницу тридцать первого декабря, в семь вечера. Я люблю вас!"

Когда они выходили из машины на нижнем ярусе гаража, было два часа утра по римскому времени. Энди требовался отдых – как-никак, он преодолел несколько часовых поясов. Договорились вместе позавтракать.

Розмари с официантом перенесли на несколько футов столик для скрэббла, чтобы освободить местечко у окна для обеденного стола и стульев. Затем Розмари очень медленно, держа подарок в ладонях, как в чаше, подошла к столу и с величайшей осторожностью прислонила ангела к коробке со сластями, чтобы глазурованный Энди имел возможность видеть и сам был на виду.

Энди Кастивет Вудхауз сел, намазал булочку сливочным сыром и сказал:

– Превосходно выглядишь. Как раз такое неглиже я и рисовал в своем воображении.

– В одиннадцать тридцать у нас с Джо встреча в спортзале. – Розмари тоже села. На ней был розовый тренировочный костюм и теннисные туфли.

– У вас с Джо?.. Гм-м…

– Нам хорошо друг с другом. – Она расправила салфетку. – Я бы тебе посоветовала не совать нос в чужие дела, но вчера мы с Джуди играли в скрэббл, поэтому я лучше промолчу. Чего не станут делать индианки, особенно униженные, с разбитым сердцем! Наполняя матери чашку дымящимся кофе, Энди застонал.

– Нет, правда, тебе должно быть стыдно. – Вместо пальца она погрозила ему пакетиком с подсластителем. – Джуди очень хорошая девушка. А какой скрэбблист! Дважды меня разгромила, а ведь я игрок не слабый. Я, правда, отказалась от двух минут на раздумья, но это оправдание слабое. Завтра или во вторник у нас матч-реванш.

– Меня к ней больше не влечет. – Энди ухватил серебряной вилкой ломтик семги. – Чего ты хочешь? Чтобы я изображал то, чего не чувствую?

– Мог бы хоть поговорить с ней по душам.

– Ну, конечно! Тебе ведь не приходилось иметь с нею дело, когда она мнит себя окружным прокурором. – Он положил семгу поверх сливочного сыра.

– Такое впечатление, будто ты на перекрестном допросе, – помешивая кофе, заметила Розмари. Жуя пончик, он глядел в окно. Розмари глотнула кофе и посмотрела на ангела:

– Какая прелесть! Еще раз спасибо, милый, огромное спасибо. – Она глубоко вздохнула, придвинула к себе корзинку с булочками и пончиками.

Энди тоже глубоко вздохнул.

– Ты права, – произнес он. – Я ей позвоню, только не сейчас. К тому же по понедельникам она спит допоздна.

Розмари отрезала крошечный ломтик булочки.

– Нас пригласили на сбор пожертвований для церебрального паралича. То есть против него. Среда, бальный зал, черный галстук. Я приду с Джо. Он говорит, что отлично танцует. Это правда?

Энди рожал плечами:

– Неплохо. – И снова откусил сдобы с лососиной.

– Я вот что подумала… Может, и вы с Джуди…

– Мама, – с полным ртом проговорил он, – меня к ней больше не влечет. И я тут ничего не могу поделать. Понимаешь? Хотел бы, да не могу.

Она тончайшим слоем намазала сыр на ломтик пончика, посмотрела на сына искоса.

– Приведи кого-нибудь. У Ванессы есть подружка?

– Не знаю.

Розмари откусила кусочек, прожевала.

– Я тут слегка отоварилась в бутике «Бергдорфа», – сказала она. – Шесть старушечьих комплектов белья к атласному платью, точь-в-точь как у Джинджер Роджерс^[18]. Если Джо возомнил себя Астером, я над ним посмеюсь. Надеюсь, не перегну палку. – Жуя довольно большой кусок, она глядела в окно – что-то показалось ей интересным.

Энди, наблюдая за ней, улыбнулся:

– Ну разве ты не хитрая рыжая лиса? Ладно, твоя победа, нас теперь четверо. Пара на пару. Но после Нового года будет небольшой отпуск, ладно? Только для нас двоих. Отдохнуть не мешает – впереди очень хлопотный месяц. – Он нахмурился, наворачивая на вилку ломтик семги. – Боюсь, предстоит серьезная запарка. Если верить последним опросам, во всем мире одиннадцать Процентов взрослых до сих пор сомневаются в повсеместном зажжении в полночь. Представляешь? Надо срочно что-то предпринять. А тут еще этот выпуск с параноиками-атеистами. По поводу него завтра в три у нас собрание. Тебя время устраивает, Крейг, Диана и Хэнк. Может, еще и Сэнди – у нее бывают хорошие идеи.

– Тебе видней. Ты их всех знаешь, я – нет.

Он поднял вилкой свернутую в рулончик семгу. Розмари пила кофе, сын жевал, глядя на нее. Она опустила чашку.

– Не делай этого.

– Чего не делать?

– Оставайся кареглазым, мистер умник. Энди, я серьезно. И не говори, что у меня слишком буйное воображение.

Рассудив, что на собрании могут пригодиться кое-какие интересные сведения о типичных представителях атеистов-параноиков, в понедельник Розмари на цыпочках прокралась в комнату, где шло утреннее совещание телевизионного отдела. Кивнув Крейгу, Кевину, Ванессе, Полли и отращивающему бороду и усы Лону Чейни-младшему – «Привет!» – она двинулась прямиком туда, где скорее всего находился ее офис. Сюзанна, помощница Крейга, должна была объявиться в первый же понедельник нового года, но Розмари надеялась ужиться с ней – благо столов два.

Она просмотрела репортажи и документальные фильмы и уже была готова прибегнуть к помощи компьютеризованного каталога, когда обнаружила годичной давности пленку Пи-би-эс^[19] под названием «Анти-Энди».

Просматривая фильм, Розмари ловила себя на некоторых сомнениях в его объективности. Диктор, симпатичный, хоть и излишне словоохотливый южанин, носил большой значок «Я люблю Энди», но материал, до которого в конце концов дошло дело, говорил сам за себя. Чего в нем только не было – от абсурдного до жуткого.

На чемпионский титул абсурдной части претендовала «Бригада Эйн Рэнд». Полдюжины болезненно-желтых, стриженных под ежик членов «бригады» носили тенниски с большими изображениями долларовых купюр, и такие же доллары, только маленькие, были вытатуированы под эластичными банданами. «Бригада» ратовала за отмену налоговых льгот для религиозных организаций и требовала, чтобы на всех бумажных деньгах, не только на американских, печатали девиз:

"Веруем в Здравомыслие»^[20].

Они захватили в Питтсбурге товарный поезд, привязали к бокам локомотива флаги со словами «Энди и прочие колдуны, платите налоги!» и поехали по стране. Управляла поездом единственная в организации женщина. Но эта символическая параллель с одним из романов Рэнд^[21] выглядела полной бессмыслицей для широкой общественности. В Монтане «бригада» бросила поезд и, по слухам, спряталась под крылышком капиталистов – сторонников невмешательства государства в экономику.

Центристский же толк антиэндистов наилучшим образом представлял Американский союз в защиту гражданских свобод. Он еще не сошел со сцены, напротив, довольно энергично вел боевые действия. Его делегат ясно дал понять, что он любит Энди и высоко ценит все сделанное им для улучшения межрасовых отношений, снятия проблемы абортов, решения ирландского вопроса и возвращения арабов с израильтянами к стаду переговоров. Если на то пошло, разве он сам не носит целых два значка «Я люблю Энди»? Но раз уж призывы Энди обращены к сильным мира сего, таким, как Комитет начальников штабов и правители всех государств, то «БД» следует переименовать в «ВК», или «Всемирные Крошки», а если проблема – в Европе, то вполне подойдет «ЕБ» – «Европейские Беби». И надо ли Энди так сильно напирать на свое сходство с Иисусом Христом?

Грубо и глупо. От АСЗГС Розмари такого не ожидала.

Страшные антиэндисты «Братья Смит» страшными были только для нее. Некоторые их акции, приведенные южанином в пример, украсили бы собой репертуар любого комика из ночного клуба. Четверо горцев с бородищами под стать своим прозвищам нашли хижину в теннессийской глубинке и заняли глухую оборону. Вооруженные до зубов новинками военного «железа», они трубили на весь мир о том, что Энди – сын сатаны, антихрист и что без боя они не сдадутся.

Но ФБР их перехитрило, и теперь братья Смиты – обритые, перевязанные и продезинфицированные – терпели психиатрическое освидетельствование в федеральной больнице.

Собрание оказалось в высшей степени результативным и закончилось, пожалуй, еще до того, как началось. Участников было семеро: Энди, Джуди (с электронным блокнотом), Диана, Крейг, Сэнди, Хэнк и Розмари. Они сидели в офисе Энди, выходящем окнами на южную часть Центрального парка и деловой центр города. Кофейный столик ломился под тяжестью овощей и орехов. Собравшиеся расположились вокруг него на черном кожаном диване и стульях; Хэнк сидел в своем моторизованном кресле.

– Розмари, ты была права! – прошептала Джуди, на ее саривлютиках сиял значок «Я люблю Энди»; – Сегодня ночью воссоединились любящие сердца;

Розмари порадовалась за девушку. И за Энди, лживого прохвоста, – «Мама, меня к ней больше не влечет, и я тут ничего не могу поделать. Хотел бы, да не могу». Она улыбнулась ему и взяла морковку с протянутого ей блюда. Сын улыбнулся в ответ.

Все согласились с тем, что лучшее – враг хорошего и что каждому хочется эффективности и быстрой отдачи. Само собой родилось решение воспользоваться испытанной методикой – той самой, с помощью которой созданы десять лучших рекламных роликов Энди. Иными словами, Энди и Диане предстояло занять два кресла на сцене в амфитеатре этажом ниже и потрепаться часок-другой о параноиках-атеистах и их правах, а тем временем Мухаммед и Кевин поработают с портативными кинокамерами. Потом Диана засядет за отснятый материал уже как редактор – резать, резать и снова резать.

Из испытанной методики сделали одно исключение – поболтать с Энди Диана предложила Розмари: судя по всему, тема волновала Рип Ван Рози гораздо больше, чем Диану. Розмари была убеждена, что всех психов-атеистов необходимо сослать на Северный полюс. Кроме того, в разговоре с нею Энди поведет себя гораздо эмоциональнее.

– Она излучает искренность и чистосердечие, – подчеркнула Диана.

– А ведь правда, Розмари, – подхватил Крейг, – не хочешь ли сняться? Мы ведь ничем не рискуем, кроме завтрашнего утра. Энди, надеюсь, ты не против?

Затем устроили небольшой отдых. Энди откупорил бутылку вина, Уильям и Ванесса принесли другую. Уильям, при трех президентах служивший послом в Финляндии, был настоящий красавчик: светлые волосы, красный галстук, белая рубашка, синий костюм, И большой весельчак, судя по тому, что его ладонь не упускала случая дотронуться до обтянутого мини-юбкой зада Ванессы.

Пришли Юрико и Полли – Розмари едва успела перекинуться словечком с каждым из них, – а Мухаммед с Кевином притащили кинокамеру. Затем налетел Джей, и вскоре здесь оказалось все ядро «БД», вся разномастная команда – и те, кто оборонял крепость, и те, кто коротал щедрый предновогодний отпуск. Все тринадцать.

Плюс Розмари. Потягивая имбирное пиво и обсуждая с Хэнком и Энди театральный сезон на Бродвее, она увидела Джуди, – та, находясь неподалеку, посмотрела на нее печально, а потом снова радостно; девушка вцепилась в руку Энди и улыбалась ему, а разговаривала с Джеем, взволнованным донельзя, – он ждал в январе града счетов. Розмари тоже не удержалась от улыбки, глядя, как Энди приглаживает Джею перышки и, воздев правую руку, дает торжественное обещание в первый же рабочий день января предоставить в его распоряжение суммы, достаточные для того, чтобы «БД» выполнили все свои обязательства перед законом.

Диана позвонила вниз и заказала пироги с крабами и четыре порции картофельных оладий.

Розмари поговорила с Ванессой о мотивационной психологии, с Юрико – о компьютерах, с Энди и Полли – о креме для кожи.

Когда зажглись окна в домах и вечеринка пошла на убыль, Диана отправила Мухаммеда, Кевина и Полли вниз – позаботиться, чтобы на девятом этаже остался безупречный порядок.

Джо Маффия – настоящий франт в смокинге – перекинулся парой фраз с руководителем оркестра и вернулся по краю переполненной танцевальной площадки к расположенному в центре зала столу на двенадцать персон. «Ча-ча-ча» закончился раньше, чем ожидала публика, и к тому времени, когда Джо потянул за собой Розмари, а Энди встал и взял за руку Джуди, музыканты поменяли ноты на пюпитрах и грянули попурри из Ирвинга Берлина.

Когда Энди с Джуди и Розмари с Джо вышли на танцевальную площадку, все остальные расступились, и две пары закружили под теплые, но не чрезмерно, аплодисменты и мелодию «Танцуй и пой». Как в кино.

С улыбкой глядя на Джо, Розмари прошептала:

– Господи, ты только глянь на них! Смотрят! Я этого не вынесу!

– Не паникуй, – посоветовал Джо, наклоняясь и заставляя ее сильно прогнуться назад. – И доверься мне, я все сделаю как надо. – Он поднял ее. – Розмари, в этом платье ты настоящая королева. Как раз для бальных танцев, просто высший класс!

Пришлось расслабиться – выбора не оставалось. Сейчас бы в самый раз бокал шампанского…

Джо вел в танце удивительно легко.

– Теперь видишь, что я имел в виду?

– Джо, да ты просто гений…

– Мы с Ронни дважды в неделю ходим в Роузлэнд, – объяснил он. – Хочешь, свожу тебя туда как-нибудь? Можно надеть темные очки, многие так делают.

– Дай подумать.

– Пожалуйста.

Энди тоже оказался хорошим танцором, он элегантно, стильно кружил нарядившуюся в белое сари Джуди, и разве черный галстук – не лучшее украшение для мужчины? Без него мужская красота несовершенна.

– Я при каждом удобном случае даю ему уроки, – сказал, глядя на Розмари, Джо. – А когда мы начинали, у него обе ноги были левые.

– В последний раз нас даже наградили тухлым яйцом! – прокричал Энди через плечо Джуди.

Зрители рассмеялись, а в следующее мгновение засуетились, возвращаясь на танцевальную площадку. Еще мгновение – и на ней вновь было яблоку негде упасть; лампы уже светили раза в два-три слабее, а оркестр играл «Меняемся партнерами».

Джо улыбнулся:

– А ведь Энди умеет говорить подходящие слова в подходящее время, правда? Как думаешь, в чем тут дело? В том, что он сын артиста?

Розмари глубоко вздохнула:

– Кто знает?!

– Я не имел в виду, что тут обошлось без тебя. Удивительно, почему за все эти годы никто не заинтересовался судьбой твоего бывшего. Похоже, он…

Энди похлопал Джо по плечу:

– Меняемся партнерами – приказ Ирвинга Берлина.

Розмари и Джуди улыбнулись друг другу и подчинились воле Ирвинга Берлина.

Энди предпочел танцевать в обнимку и продекламировал матери на ухо:

– «Разве не видишь, как я хочу с ним поменяться местами? Может быть, сменишь партнера и потанцуешь со мной?"

– Решил в эстрадные певцы податься?

– Это пойдет под рубрикой «великое общение». Как и твое платье. «Назад, иль ты сошел с ума?"

Он оторвался от Розмари и повел, кивая танцующим рядом парам со словами: «Люблю вас».

Она перевела дух и, когда Энди ее поворачивал, посмотрела ему в глаза.

– Крейг там с ума сходит, не знает, что вырезать, – сказал он. – Из тебя. Меня уже всего выкинул. Ну, почти всего. Назовем этот выпуск «Маме Энди».

– А я вас обоих люблю! – крикнула им девочка лет восьми-девяти; она танцевала, стоя на туфлях. – Мы зажжем свечи в Колониальном Вильямсберге^[22].

– Люблю тебя, милочка, – сказала ей Розмари.

– Люблю тебя, лапочка, – крикнул Энди. И улыбнулся матери. – Хочешь еще выступить? – Он наклонил ее почти до самого пола. – Насчет того, как зажигать свечи в разных часовых поясах.