Текст книги "Няня для тирана (СИ)"
Автор книги: Ая Кучер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)
7
Арина
Кто отец Алека?
Я застываю, не донеся вилку со спагетти до рта. Осмысливаю вопрос и прикрываю глаза. Это не то, что мне бы хотелось слышать и обсуждать. Почему нельзя было спросить о хобби, детстве или университете?
– Какая разница? – во рту пересохло и трудно дышать. – Ну назову я тебе его имя, что это тебе даст?
Аппетит пропал, но насильно пихаю в себя куски фарша, понимая, что иначе не поем. Еда застревает в горле и вызывает отвращение, но упорно продолжаю самоистязание.
Разговоры о сыне всегда тяготят меня, не зависимо – о хорошем или плохом. Каждый раз думаю о том, что могла бы быть лучше, умнее, ответственное, что у Алека могла быть другая мать, с которой у него было бы светлое и яркое будущее, а не те крупицы, которые я могла ему дать.
Тишина ощутимо нависает в помещении, как незримый туман, окутывая собой все. Даже стук вилок раздаётся приглушённо, словно из-за толщи воды или ваты.
– Не имя, – мужчина словно не замечает неловкости. – Просто кто он, часто ли видитесь, как произошло, что ты забеременела в семнадцать.
– Это всё в прошлом, его нет в моей жизни. Какой смысл? Зачем тебе это знать?
– Мне просто интересно узнать тебя поближе. Да и вдруг он серийный убийца и ты тут скрываешься от него? Мне надо знать, чтобы я мог защитить тебя.
Защитить? Знает меня день и собирается защищать от, как там, серийного убийцы. Я усмехаюсь такой глупой фразе. Мне становится смешно. Я сама привыкла справляться со всем, нечего мне помогать.
– Не нужно меня защищать. Не от кого. Мы познакомились в ночном клубе, так же, как и с тобой.
Привычная, заученная до каждой запятой ложь, срывается с губ, а сознание заволакивают воспоминания.
– Мне жаль, я не должен был этого говорить, – парень, которого Янчик окрестила Красавчиком, присаживается рядом, протягивает салфетки и берет за руку. От прикосновений мурашки и сердце на тысячи частиц. – Все говорят, что с юмором у меня плохо.
– Но твои друзья смеялись, так что, видимо смешно. А остальные не отреагировали лишь из-за шока. Думаю, имя чудачки ты уже узнал. Все хорошо, переживу.
– Я верю тебе, но все еще сожалею. Как на счет кофе и кино в качестве извинений?
Растягивает губы в широкую улыбку, легким движением утирает слезы и смотрит так, будто красивее меня никого не видел. А мою душу пронимает страх, что он смотрит на девушку позади, что это очередная шутка, чей-то спор.
– Не пью кофе, – голос злобный и строгий. Что-то внутри дрожит, когда на его лице появляется разочарование и растерянность, словно не понимает моего отказа. Улыбаюсь, искренне, впервые за два года и сжимаю его руку в своей. – А вот зеленый чай обожаю.
– Я не знала его до этого, не видела после.
Снег пластами ложиться на землю, заставляя постоянно отряхивать волосы. Коньки слушаются все меньше, и только Красавчик удерживает от падения на лед. Тихие слова и горячие дыхание опаляют кожу.
– Не вздумай упасть.
И такой же тихий ответ:
– С тобой – никогда.
Греет своими руками мои ладони, целует пальцы и смотрит голубыми глазами, обещая поддержу и помощь во всем. Сердце грохочет внутри, работая на грани. Впервые за долгое время зарождается надежда, что всё будет хорошо, и желание верить и доверять.
Вспышка. Другая локация, персонажи те же. Ну почему так много моментов, которых больше не вернуть?
– Пошли, – сильные руки стягивают с лежака, заставляя ступить на горячий песок. – Ты не можешь весь отпуск лежать с книгой.
– Оставь меня, я не хочу.
– Но ведь там буду я, – звучит как веский аргумент. На самом деле – единственный стоящий.
Кожа горит не от палящего солнца, а от его касаний. Легкий поцелуй в щеку выбивает из реальности, уносит. Переплетаю наши пальцы, целую в уголок губ и улыбаюсь, словно ничего не произошло.
Не сопротивляюсь, иду за ним, задаваясь вопросом. Он хотя бы подозревает, что я готова отправиться за ним куда угодно? Будь то бассейн, океан или ад.
– Просто разовый секс. Ну, собственно, чего ещё ждать от знакомства в клубе?
Поцелуями по шее, подушечками пальцев невесомо по коже. Биение сердца и блеск в глазах выдают мои чувства с головой. Жесткая хватка на запястьях, до синяком, до дрожи, до зависимости.
– Люблю, – как приговор слетает с зацелованных губ.
– Моя, – как печать, связывающая навсегда.
– Уходя утром из его квартиры даже не попрощалась. Ну, знаешь, легко пришло, легко ушло, что-то такое. Никаких чувств, никаких сожалений, забыла, как только закрыла за собой дверь.
Все рассказы о разбитом сердце – ложь. У меня не болит сердце, не болит душа, ничего. Просто разом перехотелось жить, просто лечь бы в сторонке и больше никогда не вставать.
А на лице улыбка, настолько фальшивая и широкая, что сводит скулы. Улыбаюсь, шучу, радуюсь за них, а в душе желание пойти и утонуть в озере за домом.
– Отдай его мне, прошу, – шепот в ночи, голос лучшей подруги, которая вдруг кажется чужой. – Я, кажется, люблю его. Ты ведь ничего к нему не чувствуешь, да?
И смотрит на меня, ждет, надеется, почти слышно: «Ну, скажи «да», пожалуйста, скажи». Она всегда говорила, что все будет хорошо и делала все, дабы это становилось правдой. Она впустила меня в свой дом, свою семью, свою жизнь. Она восстановила меня из пепла, учила первым шагам, целовала на ночь и сжимала ладонь во время панических атак. Что все это по сравнению с каким-то парнем?
– Он мой друг, ничего больше. Он твой.
Она обещала мне счастье и сама же отобрала его. В груди зияющая пустота, на лице притворное счастье. Потерять всех в одно мгновение – мой просчет.
– А потом поняла, что беременна, – усмехаюсь, старая не подать, насколько ранит каждое слово. – Ну не искать же мне его по всем клубам.
– Прости, – Клык выглядит действительно расстроенным, накрывает мою ладонь и долго смотрит.
Смотрю вниз, разглядываю трещинки на столе, с помощью фантазии дорисовывая их в причудливые картины. От этого рассказа (этих воспоминаний) давно не трясет, не накатывают слезы, не хочется орать. Просто еще одна рана на сердце, просто еще один шаг навстречу бездне. Кому какое дело.
– Почему Алексей? Так его звали? – мужчина словно хочет добить меня, сломать до конца. Когда предупреждал о войне, я думала о проделках, а не психологическим атакам.
– Да нет, просто очень нравится это имя, – ложь. Терпеть не могла это имя. Но удивительно, что человек, из-за которого я ненавидела это имя, спас мне жизнь в итоге. Впиваюсь ногтями в руку, не давая себе расклеится. – А имя того парня я даже не помню, поэтому зову его «К.», знаешь, как красавчик или козёл.
Я бы хотела вытравить его имя из своей памяти, но он слишком пробрался внутрь, в душу, мысли, чтобы так просто избавиться. Но называть его «К.» было безопасно.
Просто, легко, не оговоришься и не запутаешься во лжи. Даже Янчик, лучшая подруга, которая знала меня идеально, знала только эту историю. Я приняла решение пять лет назад и отступать было поздно.
– Тогда какое отчество ты дала Алеку? Не могла же ты просто написать «К»? Получается – Кевич, Кович, Кич…
– Александрович он! Пожалуйста, хватит расспросов касающихся сына. Я не люблю об этом говорить. Я тоже могу задавать сложные вопросы, от которых ты будешь не в восторге.
– Прости. Значит, он не знает о сыне? – голос Клыка звучит слишком громко, звоном отдается в ушах, сбивая с мысли.
– Что? – моргаю несколько раз, приходя в реальность, понимая, что с того времени утекло столько времени, а в душе болит, как от свежей раны. – А, да. Он не знает, что он отец моего ребёнка.
И это – единственная правда из всего рассказа.
Клык
Я всё утро думаю о вчерашнем разговоре. Совесть – блять, откуда она только у меня – грызёт изнутри, что не стоило спрашивать. Арина права, у каждого из нас есть такие вопросы, на которые нам сложно отвечать.
Я думал, она расскажет какую-то дурацкую историю о первой любви об ошибках, своём детстве. А её буквально перекосило от упоминания случайного пацана из клуба. Простая случайность перевернула всю её жизнь.
Блять, да я сам постоянно снимал девочек в клубе и не видел их после. Надеюсь, никто из них не умудрился залететь.
– Арин! – кричу максимально громко, отходя к огромной кровати.
Проходит несколько минут, в доме тихо и не слышно приближающихся шагов. Всё время девушка игнорирует меня, прячась по углам, только готовит кушать, отчитывается Вере о том, что ещё не сбежала и смотрит волком, опасаясь моих шагов.
Но у меня в голове пусто. Прошлую няню, которая уже к вечеру сбежала, было просто вывести из себя. Слишком просто, слишком скучно. А с Ариной всё совсем иначе.
После вчерашних разговоров не хочется её доставать, выводить. Девчонку и так жизнь помотала. Но мне она тут тоже нахуй не нужна, контролирующая каждый шаг. Ну почему она просто не согласилась на деньги? Это бы решило столько проблем.
Повторяю крик и слышу, как она поднимается по лестнице. Идёт в мою комнату и резко открывает дверь.
Вода потоком льётся на девушку, заставляя хватать ртом воздух и гневно смотреть на меня. Она убирает мокрые волосы с лица и первые секунды приходит в себя. Поднимает голову вверх и рассматривает ведро.
– Убирать будешь сам.
Никаких криков, обвинений или истерик. Сухо, спокойно, без эмоционально. Словно на неё не вылилось только что несколько литров холодной воды.
Её бьёт мелкой дрожь, но девушка растирает мокрую кожу и успокаивается. Не такой реакции я ожидал. И от этого хочется доводить ещё больше, чтобы получить яркие эмоции. А не просто дежурную улыбку, которую она бросает каждому, и раздражение, которое сразу прячется за стеной безразличия. Мне хочется по кусочку разрушит всю её защиту и добраться до неё настоящей.
– Знаешь, – она выжимает волосы прямо на пол, в растёкшуюся под ногами лужу. – Даже мой идиот-братец не додумался до такого.
– И почему же? – у неё есть брат, уже хорошо. Почему же она не обратиться к семье за помощью, если совсем хреново?
– Понимал, что эту лужу вытирать сто лет придётся.
– Можно подождать, пока высохнет.
– Ты дурак? Если не вытереть, паркет может вздуться и тебе нужно будет менять весь пол. Так что швабру в руки и вперёд.
– Ну, оно того стоило.
Киваю на грудь, просвечивающуюся сквозь мокрую футболку. Белая ткань обхватила тело, открывая доступ на всё самое сокровенное. Затвердевшие сочки торчали и манили сжать их, вырывая стоны у девушки.
Арина следит за моим взглядом и вспыхивает. Прижимает руки к груди, закрывая обзор на всё самое интересное, и осматривает себя, не видно чего либо ещё. Но не бежит переодеваться. Только вдруг улыбается, своей бесящей дежурной улыбкой, и делает шаг навстречу ко мне.
– И что ты задумала?
– Ничего.
И ещё шаг. Я слежу за её движениями, замечая, как чуть приподнимается уголок губ в коварном предвкушении. Что-то новенькое и от этого ещё больше возбуждающее. Арина подходит совсем близко, а затем сокращает последнее расстояние между нами. Прижимается, обвивая меня руками и утыкается в шею. Её мокрая футболка неприятно липнет к голому торсу, играя на контрасте с горячей кожей прижимающегося тела. Елозит в объятьях, шлёпая мокрыми кудрями по плечам.
– Так себе месть, – пижамные штаны промокли и кожа покрывается гусиной кожей из-за воды, но это мелочи. – Потому что в итоге ты ко мне прижимаешься.
Арина хмурится, но я крепко держу её за талию, опуская руки ниже, сжимая задницу и дёргаю на себя.
– Я же уже сказала, что не стоит.
– Я ничего не делаю. А обнимать тебя могу сколько хочу, помнишь?
– Ты обещал руки на талии.
– Обещал. Так руки и на талии, – теснее прижимаюсь к девушке, зажимая её со всех сторон. Чуть пихаю локтями в бок, вызывая вскрик, и крепче сжимаю упругую задницу. – А про ладони ничего не обещал.
Я наклоняюсь близко к ней, ощущая чужое дыхание на моих губах и мятный запах зубной пасты.
Блять, я каждый раз повторяю себе, что не буду брать напором и всё равно каждый раз, смотря на Арину, хочется просто повалить её на кровать и трахать. Долго, резко, чтобы стонала подо мной и просила большего.
– Почему ты смотришь на меня так?
– Просто думаю, решаюсь.
А в следующее мгновение прикасаюсь поцелуем к её губам. Она что-то протестует, мычит, а я пользуюсь этим и просовываю язык меж её пухлых губ, изучая изнутри податливый рот. Такая невероятно сладкая.
Ловлю, летящий в меня кулак, сжимаю тонкое запястье и прикасаюсь губами к длинным пальцам.
Не уйдёшь, не в этот раз.
Арина
Когда Клык так близко, могу рассмотреть его в полной красе. Раньше мне казалось, что шрам мужчина получил впоследствии падении чего-то или на что-то, но сейчас было отчётливо видно – рана был нанесена чем-то острым, специально. Сейчас, когда он так близко, я не замечаю ни красоты, ни опасности. Только его тёмные глаза, засасывающие с каждым разом всё сильнее.
От мужчины исходит запах лимона и крепкого кофе. Аромат дурманит, пленяет, очаровывает. Прикрываю глаза, пытаясь справиться с наваждением, понять, что со мной происходит. А когда открываю, то вижу, что Клык делает то же самое, что и я. Рассматривает меня так, словно видит впервые. Его глаза бегают по моему лицу, изучая, выискивая что-то новое.
А в следующее мгновение меня резко дёргают на себя и снова целуют. Настойчиво, страстно, нежно. Как в первый раз целуют девушку, которая нравится до безумия, но в то же время кажется не той, с которой хочется связывать свою жизнь.
Холодные пальцы касаются бедренных косточек, и я вздрагиваю, ещё сильнее прижимаясь к парню. Он медленно чертит невидимую линию вверх, поглаживая ребра, не осмеливаясь подняться вверх. Кажется, что места прикосновений горят.
Клык кусает мою губу, пытаясь вызвать хоть какой-то ответ, и получает его. Я не знаю почему, но отвечаю на поцелуй, подаваясь вперёд, хочу быть ближе. Впервые за столько лет чувствую себя нужной, желанной. И этого не хочется лишаться.
Мужчина поворачивает меня и толкает назад. Я растеряна и ничего не понимаю ровно до того момента, как спотыкаюсь обо что-то и падаю на мягкую кровать. Клык спустя секунду оказывается рядом и продолжает прерванный поцелуй.
Внутри что-то просыпается, словно от долгого сна, и наполняет меня смешенными чувствами. Сжимаю плечо парня, то ли желая оттолкнуть, то ли не давая возможности отстраниться.
Клык состоит из мышц, подсушенных и не таких прокачанных, как у некоторых, но мускулы ощущаются без труда. Губы мужчины отдают кофе и корицей, горчат, от чего поцелуй кажется ещё прекрасней, ещё нужнее.
Не остаётся никаких границ и сомнений, только страсть, бурлящая внутри. Я плыву в его руках, плавлюсь. Мне нравится смотреть, как его карие глаза заволакивает похотью и причина этому я.
Мне нужные его прикосновения. Почувствовать желание и чувства касаниями, поцелуями и укусами, которыми мужчина покрывает мою тело. Я выгибаюсь, не давая сухим губам отстраниться.
Футболка липнет к телу, не давая стянуть. Я и так чувствую себя голой перед мужчиной, его пристальным взором, словно он видит намного больше, чем кто-то другой. Заглядывает под одежду и кожу, пробираясь слишком глубоко. Туда, куда я даже Красавчика не пускала.
– Ты невероятная, – шепчет рвано, оголяя мою грудь.
Мужчина не спешит. Вбирает в рот сосок, чуть прикусывает. Меня всю пронзает током, не давая сделать вдох. Весь мир перестает существовать, только его губы и жжение от холода на груди.
Внизу всё тянет и мне нужно больше, намного больше. Почувствовать его большой член внутри меня. А не просто упирающимся в бедро. Даже сам факт того, как крепко у него стоит на меня, как прижимается членом ко мне, когда наклоняется для нового поцелуя, заводит ещё сильнее. Внутри всё скручивается от желания.
– Клык, – мой голос срывается, когда он опуская руку вниз, поглаживая самое сокровенное сквозь ткань шорт. Я чувствую, насколько мокрая, и от мысли, что скоро узнает и он, меня кидает в жар.
– Да, малышка? – спрашивает невинно, отстраняясь. Словно сам не хочет скорее трахнуть меня. – Скажи мне, насколько хочешь мой член внутри в себя. Какая влажная стала для меня, а.
Господи, я могла бы кончить только от его лёгких поглаживаний и пошлых слов.
– Пожалуйста.
– Пожалуйста? – надавливает сильнее на клитор, заставляя стонать, доводит до грани. – А я думал, что нам не стоит.
Клык усмехается и смотрит меня, оценивая то, насколько он завёл меня. А меня словно повторно обливает холодной водой, приводя в чувство. Тело всё ещё горит и мне до безумия хочется его внутри себя, но я сдерживаюсь и заставляю себя произнести:
– Ты прав, не стоит.
Я скатываюсь с кровати и направляюсь к выходу, не слушая слов мужчины в ответ. Он прав, нам не стоит. Просто позволила эмоциям взять вверх так не вовремя. И совсем не с тем человеком.
«Трахнемся пару раз».
Его злые слова бьют в голове в унисон пульсу. Ненавижу себя за то, что только это не даёт мне вернутся в кровать к мужчине и закончить начатое.
Я влетаю в свою спальню, щёлкая замком, и подпираю дверь своим телом, старая отдышаться. Я знаю, что Клык не пойдёт за мной, не ворвётся в комнату и не возьмёт силой.
Но мне нужна эта иллюзия безопасности и всего минуту наедине с собой, чтобы понять, что происходит.
Спустя семь лет после аварии, когда я смогла собрать свой внутренний мир по крупицам, построить эмоциональную защиту вокруг себя, привести жизнь в порядок, появляется он и рушит все, заставляя чувствовать себя глупой, предметом временной нужды.
Почему-то я позволяю какому-то мужику добраться до моих чувств и эмоций, позволяю разрушить все мои границы. И кому? Клыку, которому нужен только секс и поиграть, пока не вышвырнет меня из дома.
Брызгаю в лицо холодной водой, приводя себя в чувство. Собираю волосы в хвост и всматриваюсь в своё отражение, пытаясь найти там силы и ответы.
Смотрюсь в зеркало и не узнаю себя. Растрёпанные волосы, усталый взгляд и вечный оскал, ухмылка, которая вытравливает все из души. Эта незнакомка – давно не я.
Я давлю всхлип в груди, стараясь сдержаться. Всё хорошо, я в порядке. В полном порядке. Всего минута, чтобы пожалеть себя, как будто я заслуживала жалости и сочувствия.
А затем прихожу в себя и натягиваю улыбку. И отправляюсь на поиски сына, которому давно пора отправляться на тихий час.
Я натыкаюсь на них в зале – моего ребёнка и «ребёнка» постарше.
Внутри всё ещё сжимается от воспоминаний близости с мужчиной, и я не решаюсь подойти ближе. Облокачиваюсь на дверной косяк и наблюдаю за этими двумя.
Сколько же времени меня не было, если мужчина успел привести себя в порядок и не выглядел, будто недавно собирался заниматься сексом.
– Потому что так получилось, – Клык отвечает на очередной вопрос из разряда «почемучек», не подозревая, что так легко от Алека не отделаться. Сын набирает в лёгкие воздуха и произносит:
– Холошо. Почему так получилось, что у вас с длузьями такой юмол, из-за котолого вы всегда шутите схожим облазом и твои длузья лесили, что будет забавно загадать такое условие, из котолого бы заключался спол, лади котолого тебе нужна была бы няня? Фух.
Не сдержавшись, я расхохоталась, привлекая к себе внимание. Игра в «Почемучку» была намного хуже избитой «Купи слона», и если бы проводили конкурс по этим играм – мой сын занял бы первое место, доведя всех остальных до истерики.
Клык смотрел на меня взглядом побитого зверя и словно молил о спасении.
– Ну так? – Алек нетерпеливо постукивал ногой. – Или мне повтолить?
– Не надо! Почему? – мужчина задумался. – Потому что.
– А, ладно, – сын пожал плечами и отвернулся к моему телефону, включая новую игру.
Клык смотрит на меня в немом вопросе, но я пожимала плечами. Никогда не знаешь, как закончится эта игра. Иногда Алек сдувался сразу, иногда находил нужный ему ответ, а иногда нужно было обрубить вопросы сына, прекращая часовую игру.
– Алекс, пора спать.
– Ну мам, – растягивает гласную и смотрит на меня жалобно.
– Алексей, спать.
Блокирует телефон, кидая его на диван, и проходит мимо меня, насупившись. Всем видом показывая, насколько он не доволен. Но ничего не говорит, знает, что когда называю полным именем, со мной бесполезно спорить.
Забираю мобильник и стараюсь быстрее уйти, не желая оставаться с мужчиной наедине. Не сейчас.
– Арин.
– Нет.
Сбегаю к себе. Сын лежит, отвернувшись от меня, и обиженно сопит. Если мне после обид нужно было утешение и кто-то рядом, то ему одиночество. Поэтому ухожу в ванную.
Залезая в душевую кабину, бросаю вещи в рядом стоящую раковину, включая горячую воду. Но вместо отдыха, начинаю неметь, когда все вокруг начинает заливать кровь. Ноги подкосились, и я осела, наблюдая как крови становиться все больше. Зажмурившись, обняла себя руками и ощущала, как сердце бешено колотиться в груди. Воздуха стало не хватать, и я сжимала пальцы, стараясь болью отвлечься от наступающей панической атаки.
Но постепенно кровавые разводы начала смывать обычная вода и страх постепенно начал уходить. Боги, это ведь всего лишь шутка Клыка? Шутка. Шутка.
Смываю с себя краску, жёстко отдирая её от кожи, пока мозг до конца не осознает, что это было действительно краска и все хорошо. Руки дрожат все время, лишь немного успокаиваясь к тому моменту, когда ничего больше не напоминает о злой шутке.
Стараюсь отмахнуться от пережитого стресса. Нельзя дать мужчине почувствовать мою слабость, потому что как бы он не старался, я не уйду. Потому что страх перед Игорем сильнее всего того, что может приготовить мне мужчина.
Конечно, не представляю, как работа няней с Клыком поможет мне узнать много информации о Пуле и Вере, но без разрешения не могу закончить всё это.
Я не понимаю, как он может так поступать. Сначала обливать водой, потому приставать ко мне, теперь такая жестокая шутка, которая практически доводит до грани. Что происходит у него в голове? А его приставания? Тоже игра, попытка выжить из дома? Или просто способ получить удовольствие в таких обстоятельства?
Я ни черта не понимаю, но практически плачу, поддаваясь лишним чувствам.
Нельзя.
В комнате меня уже ожидает Клык, нагло разлёгшись на кровати возле спящего Алека. У меня больше не осталось сил спорить или орать, поэтому просто двигаю мужчину к краю и ложусь возле сына, с головой укрываясь одеялом. Мне просто нужно немного времени, привести все мысли в порядок и вернутся в заученный режим «0 эмоций».
– Уходи, Клык, просто уходи. Пожалуйста.
Клык удивлённо смотрит на меня. Но видимо есть что-то в моем голосе, что заставляет его встать и уйти, не задавая вопросов.
Меня снова бьёт мелкая дрожь, и я понимаю, что приобрела очередную фобию. Или, скорее, усовершенствовала одну из старых.
Клык
Сука.
Я не выдерживаю. Эмоции на гране. Стакан летит в стену, разбиваясь вдребезги. Осколки разлетаются во всему кабинету, но мне поебать.
Наливаю алкоголь в новый стакан, делаю несколько жадных глотков, будто они помогут. Горло першит от крепости, но добиваю всё до капли. А затем ещё раз швыряю в стену, сбивая с полки старую фигурку ангела.
Самому противно от того, каким я оказался уебаном. Отжимать территорию было не противно. Плести интриги и схемы, подставлять людей и травить разные банды, чтобы выгрызть путь наверх было нормально. Мы, блять, людей заиками и седыми возвращали, после наших разъяснительных работ. И было прекрасно, ничего не ёкало. Никаких сожалений и упрёком. Чётко. Стойко. Железно.
А чуть припугнул девку какую-то, как сразу противно от самого себя.
Меня всего трясёт. Мне бы отправится кому-то морду бить. Вот только, получается, что бить нужно самому себе. Сука.
То, как она посмотрела на меня, когда вышла из ванной – никто так не смотрел. С разочарованием, ненавистью, болью и неверием. Словно, блять, не верила, что я способен на такое.
Словно я котёнка я на её глазах разделал, а не просто подшутил. Обычная краска в воде, ничего особенного. Думал повизжит, поорет да забудет. Но в ванной было тихо, может раз всхлип услышал, но, скорее всего послышалось. Ни звука не было. А вышла оттуда такой, что я задохнулся от злости во взгляде.
Хотел увидеть эмоции? Пожалуйста, сука, захлёбывайся в этой ненависти и презрении. Заслужил.
Меня бесит то, что Арина так влияет на меня. Какая-то случайная девка, которую не смог подцепить в клубе, одним взглядом делает меня ничтожеством, готовым на всё ради неё.
Пиздец просто.
Да, сам понимаю, что она не случайная девка. Когда встречался вчера со Зверем, обсуждали дела и проблемы с отжатым у друга клубом. Сам жаловался на неё, на то, что хочется, блять, до безумия. Не простое желание выиграть и поставить точку в нашем препирательстве. Нечто намного большее. Я думал, что Зверь поржет надо мной, но он сам в какую-то официантку втрескался, а потом пришёл с раскаянием, что ей шестнадцать. Я дал совет ему, но не стал уточнять, что Харукан никогда не брал работать несовершеннолетних. Пускай друг немного пострадает, побегает, раз действительно приглянулась.
Хоть не я один буду страдать.
Беру новый бокал, наливаю виски и выпиваю полный бокал, успокаиваясь. Ставлю обратно на стол, унимая желание запустить в окно. Чтобы максимально разрушительно, громко, действенно.
Чтобы блять ещё раз доказать, что я могу только всё разрушать в своей жизни.
– Шеф, – Миха стучит в дверь, но не заходит. Ждёт разрешения. Привожу себя в порядок, успокаиваясь. Нечего перед подчинёнными таким представать.
– Входи.
– Там Лютый приехал, говорит, договаривался.
Только этого щенка мне сегодня не хватало. Но да, сам просил его приехать. Теперь нужно, чтобы они с Ариной не пересеклись. Мало ли, что он трындеть начнёт.
– Впусти его.
Убираю виски в бар, отпихиваю ногой самые крупные осколки и выключаю ноут, не сумев за целый час сосредоточиться на банковской выписке.
Малой совсем не похож на Лютого, совсем не для него прозвище. Щуплый, долговязый, со светлыми кудряшками и голубыми глазами. Если бы сам не видел, как он в драке троих уложил голыми руками, рассмеялся бы в лицо, услышь такое прозвище.
Лютый не совсем бесперспективный малый – помогает, суетиться, быстро и в срок всё делает, без сливов и подстав. Но при этом нет в нём того, что сделало бы его хорошим членом команды. Так, шестёрка на пару раз, когда своих ребят не хватает.
Может, раскроется ещё. Появился он давно, ниоткуда. Но не особо где светился, часто пропадая. Лет пять назад впервые показался в клубе. Пять лет, за это время дохера можно успеть сделать. А он всё ещё плетётся возле новичков.
С другой стороны, он не рвался к власти, значит, не подставит. Только теперь нужно было узнать, зачем он в этом деле. Вряд ли просто от скуки. Те, кому было скучно, сливались за месяц или год. А этот стойкий, во всех планах.
Он тогда сначала на ринг вышел. Я видел его первый бой – метался по клетке, уходя от ударов, лупил, как мог. Естественно проебался. И во второй раз тоже. Но, блять, дрался он лютого, до последнего. Будто за жизнь, а не за пару тысяч. И бои никогда не сливал, какую суму бы не предлагали. Проигрывал всегда честно. За это его можно было уважать.
А потом выяснилось, что он не только в драках хорош. А и связи имеет. Таких нужно держать рядом, подкармливать заданиями иногда, не принимать, вдруг нет так чист, но и не отпускать.
– Клык, – жмёт руку, стараясь казаться старше и серьёзней.
– Лютый. Достал информацию?
– Да, конечно, – суетится, протягивает паку с бумагами и старается унять нервозность. – Вся информация по Баширову, которая есть. И его расписание на ближайшую неделю. Официальное и личное.
Хорошо, когда отец депутат. Тогда всех остальные чиновники для тебя, как на ладони.
Перебираю документы. Транзакции, схемы распила бабла и новое окружение. Ничего, чтобы вывело на исполнителя. Но Баширов тупой, как валенок, он такие схемы не провернёт сам. Мне, блять, ему приходилось объяснять как бесконтактно расплачиваться.
А это интересно. В расписании есть встреча с человеком, которого я выдумал. Чтобы мы с ним пересекались в офисе и всё обсуждали. Сука, даже имя не поменял.
– Вот это. Хочу знать всё об этих встречах, когда новая, где.
– Хорошо. Слежку устанавливать? Я могу.
– Нет. Спалит и тогда хрен что узнаю. Лютый, не дай Бог, он что-то просечёт. Или мои узнают об это деле.
– Я понимаю, – сглатывает, но уверенно смотрит в глаза.
Понимает, чем поплатиться, если лажанётся в этом деле.
Блять, раньше такие дела легко решались. Звонил Царю, тот организовывал всё по высшему разряду. А тут нужно к чужой помощи прибегать, сначала Хуракан, теперь этот Лютый.
Я слышу голос Арины. Нельзя её сюда пускать. Ни о приезде Лютого никому знать нельзя, ни в дела ей вмешиваться. И так знает больше, чем должна. Пускай думает, что я просто финансами занимаюсь.
Но девушка врывается в кабинет, словно имеет на это право. Говорит что-то, жалуется, а затем замирает. Рассматривает гостя и вылетает из комнаты, хлопая дверьми.
Зато теперь точно уверен, что она не из засланных девок. Те знают правила и никогда так не ворвутся.
– Не смей, – Лютый весь подбирается и сверлит взглядом. – Я сказал, что не облажаюсь. Но не впутывай Аринку сюда.
Аринку? Мою Арину? Что?!
Не успеваю задать вопрос, как дверь опять распахивается, и девушка возвращается. Несётся в нашу сторону, не останавливаясь.
– Какого хрена он тут делает?!
