Текст книги "Няня для тирана (СИ)"
Автор книги: Ая Кучер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
Чтобы осталась рядом до конца, чтобы не произошло. Я постоянно думаю об Арине, когда зол, когда радуюсь, когда возбуждён. За это дни она просочилась во всю мою жизнь.
Я думал, что поиграюсь и отлично проведу время. Что трахну, и наваждение пройдёт. Мало что ли в городе длинных ног и красивой груди? А хер там. Уже не важно, что там у других.
Эту хочется. Решить хочется, понять, присвоить себе навсегда.
Так не вовремя. Как единственное слабое место, в которое можно ебануть. Стоило отпустить, вернуть домой и решать всю поебень. Но теперь не получится. Потому что слишком важна. И если до неё кто-то доберётся…
Всех же на куски порву.
– Ты спрашивала кто ты мне? Ты моя проблема. Одна сплошная проблема.
Арина
Проблема.
Я не ожидала услышать, что я его любовь на всю жизнь. Невеста, девушка, любимая – я не была настолько наивной. Но в груди теплилась противная надежда, что я хотя бы ему важна или дорога.
Но «проблема» бьёт под дых сильнее, чем труп и страх за собственную жизнь.
Размечталась, Арина. Наивная идиотка.
Клык тормозит у обочины и тянется, чтобы заглушить машину. Только сейчас замечаю, что все ещё держу его за руку. Хочу её выдернуть, но мужчина поглаживает костяшки и меня словно бьёт током.
– Сейчас поедем домой. Мне нужно просто всё обдумать и успокоиться. Ты не дура, но я всё же скажу, что и произошедшем не должны знать. Ни Пуля, ни Вера, ни твоя лучшая подруга, с которой ты хочешь посплетничать. Для всех мы покатались по городу, забрали что-то на квартире, где ты жила. И вернулись обратно.
– Ты правильно сказал, я не дура, – и не проблема. Я вырываю свою ладонь, ёжась от холода. Надеть бы обратно комбинезон, но неудобно и долго. А ещё не под пристальным взглядом мужчины.
Мужчина молча смотрит на меня, качает головой, а затем заводит машину, продолжая путь.
Я абсолютна спокойна, когда мы въезжаем на территорию дома. Нас не преследовали, не поджидали полицейские, Клык не пустил мне пулю в лоб на посёлочной дороге.
Луше поводов для радости у меня ещё не было.
Водитель Клыка не выходит нас встретить и это же хорошо. Я сминаю свои вещи в кучу, даже не думая прикрывать оголённые ноги. За три метра ничего не случится.
Клык берёт сына к себе на руки, занося в дом. Монстрик похож на ленивца. Его длинные худые ноги и руки свисают, как палки, бултыхаясь в воздухе. Но сам он не просыпается.
– Я отнесу его и позвоню. Дай мне свой телефон.
– У тебя что, телефона нет?
– Звонить я буду со своего. Но хочу быть уверен, что ты никому звонить не будешь.
Я отдаю мобильник, понимая, что у меня нет другого выхода. Но в чемодане где-то валяется старый кнопочный, который я давала Алеку, когда он был долго без меня. Если Клык его не нашел – у меня будет запасной план.
Иду вместе с мужчиной наверх, помогая открыть двери и уложить сына в кровать.
– Даже не проснулся, – Клык удивлённо осматривает монстрика.
– Он любитель поспать. Я… Мы можем поговорить об этом с утра? Я очень устала и просто не готова ко всему. Пожалуйста.
Клык смотрит на меня некоторое время, но затем кивает. Он делает шаг навстречу ко мне, но я не могу себя сдержать, отшатываясь. Внутри тлеет вера, что он не убивал Баширова. Но быть полностью уверенной я не могу.
Мужчина оставляет меня, прикрывая за собой дверь. А у меня сердце готово выпрыгнуть из груди. Нужно что-то делать.
Единственный шанс спастись – бежать. Сейчас, немедленно. В другой город, за сотни километров, где никто не знает человека по фамилии Ларина, и где могу начать новую жизнь.
Или обращусь к Игорю. Всё расскажу честно и пускай придумывает, как поступить. Главное выбраться из дома, а дальше разберусь.
План созревал моментально.
– Алек, – я присаживаюсь на корточки возле кровати и тормошу сына.
Я слышала, как мужчина спустился вниз. Ждать, пока он уснёт было опасно. Вдруг он до утра будет бодрствовать? Нужно убираться отсюда как можно быстрее.
Сын часто моргает и трёт сонные глаза. Главное, чтобы сейчас он не начал капризничать. Но всё обходиться. Он зевает и тянется, но выглядит довольно бодрым.
– Уже утло?
– Нет. Но у меня к тебе важное-преважное задание. Как наша игра с полицейскими, только интереснее. Ты готов?
– Я готов, готов, готов.
– Тебе нужно тихо подойти к входной двери. Так, чтобы Клык тебя не увидел. Мы играем с ним в прятки и маме очень нужно выиграть. Хорошо?
Сын увлечённо кивает, но смотрит на меня некоторое время, словно пытаясь понять, что на самом деле происходит. Но затем широко улыбается, кивая, и бросается прочь из комнаты.
Подождав немного, давая сыну время, я запихнула в рюкзак самые важные вещи. Которые нельзя было восстановить. На остальные плевать.
А затем подошла к окну, прикидывая высоту прыжка. От высоты и мыслей, что будет, если я неудачно прыгну, меня немного мутит. Лететь (падать) метров шесть, не больше. Если все сделать, то максимальная угроза – вывернутая лодыжка.
Оставив браслет на тумбе, я уселась на подоконник, свесим ноги за окно, и начала собираться с мыслями. Падать не так страшно, должна помнить с прошлого раза. Просто закрыть глаза, набрать побольше воздуха и оттолкнуться.
А в низу – сын, свобода, жизнь.
Либо сейчас, либо никогда.
– Куда ты собралась?
Голос, раздавшийся за спиной, заставил вздрогнуть, и я чуть не полетела вниз, как и было задумано. Но Клык вовремя схватил меня за талию, затаскивая меня в комнату и прижимая к себе, тем самым руша мои планы.
– Никуда, захотела поупражняться в прыжках, – грубо отвечаю я.
– И где твой сын?
Я упрямо молчу. Понимаю, что план провалился, но не могу смириться. Практически вырвав сумку у меня из рук, подстраховываясь, что я не сбегу, мужчина выходит из комнаты. Из коридора доносится его баритон и разговор с кем-то.
Он пошёл искать Алека. Что же делать? Прыгать уже бессмысленно, я не успею забрать сына и сбежать. Но можно заставить Клыка подумать, что я всё-таки прыгнула и убежала одна. Он отправиться на мои поиски, а я тем временем заберу сына и сбегу.
Не успеваю придумать ничего лучше, чем залезть под кровать, слегка оттягивая одеяло и тем самым прячась от посторонних глаз. Здесь пыльно и матрас свисает совсем низко, почти касаясь лица.
Клык что-то бормочет под нос, видимо, удивлён моим отсутствием в спальне. Парень кладёт мою сумку на пол и стоит ему уйти, как я схвачу её и выпрыгну в окно.
Но мужчина не собирается уходить, а подходит ближе.
Нос щекочет пыль, но я стараюсь держать себя в руках. Будет слишком тупо, если меня найдут из-за чихания. Как в дешёвых фильмах ужасов.
Прислушиваясь к окружающим звукам, мужчина приседает и отодвигает покрывало, разоблачая моё укрытие. Как он догадался?
– Что ты творишь? – удивлённо спрашивает он.
– Крестиком вышиваю. А на что это похоже?
Мужчина грубо выволакивает меня из-под кровати. Поднимает на ноги и сжимает плечи, встряхивая.
– Если ты решила, что сможешь сбежать от меня, то глубоко ошибаешься. Я тебя не отпущу.
– Ты меня убьёшь?
Клык не успевает ответить, как внутрь врывается вихрь в обличии сына.
– Я тут, – он бредёт к кровати, собираясь спать.
– Сейчас уложишь сына и спустишься вниз, – мужчина шипит на ухо. Он не угрожает, но я понимаю, что мне грозит, если постараюсь повторить побег.
– Хорошо.
Клык резко отпускает меня, практически отпихивая, и уходит.
Я помогаю сыну переодеться в пижаму, уложиться в кровать и рассказываю короткую историю. Всё это время у меня дрожат руки и голос, но стараюсь не подавать виду.
– Мамочка, а ты плоиглала?
Нет, милый, мама не проиграла.
Мама конкретно так проебалась.
Я медленно иду вниз, стараясь не паниковать. Если бы Клык хотел убить, он бы это сделал уже. Правда? Ни черта не знаю, не понимаю. Но дрожу, когда Клык поджидает меня у дивана.
– Сиди тут!
Не говорит, приказывает. Сам идёт в сторону кухни. Я же следую указаниям Клыка. Ноги сами подкашиваются и роняют меня на диван. Сердце выстукивает в груди, мешая сосредоточиться на главном.
Сейчас, в тепле и безопасности, когда призрачные враги остались за массивными воротами, мне не казалось, что всё плохое закончилось. Сейчас впереди было самое сложное.
Разговор с Клыком.
Мужчина неспешно достаёт две белые чашки, бросая туда пакетики чёрного чая. Постукивает пальцами по столу и что-то насвистывает себе под нос. Медленно разливает кипяток. Смотрит на заквашивающуюся воду.
Не знаю, специально он оттягивает момент или просто замкнулся у себя в голове. Но я не могу спокойно усидеть на одном месте. То подминаю ноги под себя, то сажусь по-турецки, то чинно опускаю ноги вниз и выпрямляю спину. И это всё, пока мужчина размешивает сахар в кружках.
Постоянно задевая края и раздражая шумом.
– Я по привычке кинул сахар. Переделать?
– Нет!
Я отвечаю слишком громко и поспешно. Мысль о том, что Клык будет опять мучительно медленно заваривать чай меня страшила так же, как то, что я не знала, чего ждать от сегодняшней ночи.
Да и к тому же, в стрессовых ситуациях я любила сладкий чай, такой, чтобы зубы сводило.
– Вот, – мужчина протягивает мне свой телефон и включает запись диктофона.
Разговор, и громкий хлопок. Выстрел, который убил Баширова? Не хотела этого слышать.
– Убедилась?
– В чём?
– Что я не убивал, – видимо непонимание отразилось на моём лице, так как мужчина продолжает: – Выстрел не прям рядом со мной, значит стрелял не я. И там отчётливо слышен разговор двух людей. Арин, я не убивал Баширова. И не представляю, как ты могла решить, что я причиню тебе вред.
– Ну, я же проблема, – стараюсь со всех сил, чтобы в голосе не сквозила обида. – А ты из тех, кто привык радикально решать проблемы.
– Блять, – он подсаживается ближе, сжимая мои ладони в своих. Гладит трясущиеся руки и красные следы от верёвки. – Прости. Я никогда не причиню вреда тебя, слышишь? Ни тебе, ни малому. Ты веришь мне?
Я хочу кивнуть, очень хочу. Но мышцы словно превратились в негнущийся метал.
– Слабо? Ты сегодня просила поверить тебе. И я поверил. А теперь – слабо поверить мне? Я не убивал Баширова.
Детская игра на слабо малый аргумент в таких делах. Но я вспоминаю, как трясло днём и как важно было, чтобы Клык поверил. Не для дела, лично для меня. Может и мужчине нужно то же.
– Ключи запись ещё раз.
Клык не переспрашивает зачем, а просто выполняет просьбу. Слышу доносящиеся голоса, короткий разговор и выстрел. Вроде действительно не рядом. Но может Клык использовал глушитель? Как вообще звучит глушитель? Почему я в универе учу всякие теории, а не такие важные детали?
– Голос не твой, – мне кажется, что страх, сжимающий всё в своих когтистых лапах, отпускает меня. – Ты не убийца. Но кто тогда?
– Игорь.
Я дёргаюсь от имени. Игорь? Это может быть мой шеф? В мире тысяче Игорей, но столько совпадений за эту неделю, что ещё одно не сильно удивит меня.
– Какой-то конкретный или виноваты все Игори страны?
– А у тебя много знакомых Игорей, что так интересуешься?
– Живых один.
И ещё один мёртвый, который пугал больше живых.
Мужчина прситально смотрит на меня, но не спрашивает что за знакомый.
Я допиваю чай в тишине и думаю, как мне стоит вести себя дальше. Доверять Клыку или Игорю? Кому оставаться преданной, а кого обмануть? Это слишком.
Где-то я могу понять Клыка. Он не доверяет мне. Раскрыл много информации о себе из-за моего посещения салона. Мужчина не понимает, как со мной быть и вести себя.
У меня такие же чувства. Поэтому я решаю действовать на опережение.
– Раз я проблема, то могу я уйти домой? – стараюсь улыбнуться и вложить максимум весёлости в голос.
– Арин, – Клык резко ставит кружку на столик, от чего жидкость разливается на стекло. Мужчина разворачивается ко мне и нависает. Я вжимаюсь в спинку, мечтая сделаться меньше. – Не знаю, что ты там решила. Но никуда ты не уйдёшь.
– Зачем я тебе?
– Зачем мне потенциальный свидетель, который может обвинить меня? Сама догадайся. Ты останешься со мной до тех пор, пока я не решу другое. Ты поняла это?
Мне остаётся только кивнуть, отворачиваясь от пронзительного взгляда. Конечно, Клык, поняла. Я проблема, которая только мешается, решить нельзя, значит нельзя выпускать с-под наблюдения.
Я всё прекрасно поняла.
– А Алек? Он может уехать?
– Твой сын теперь будет под моим наблюдением. Он – моя гарантия того, что ты не сбежишь и не придашь меня. И тебе же лучше, если ты будешь вести себя хорошо.
Улыбается хищно, видя как я дрожу от его прикосновений.
Мудак.
– Так, давай без твоих огней.
– Моих чего? – я хлопаю глазами, стараясь заставить мозги работать, когда он рядом.
Я отклоняюсь, стараясь отодвинуться, но сама себя загоняю в ловушку. В итоге полулежу на диване, упираясь головой в мягкий подлокотник. А Клык упирается руками, зажимая меня. Правая сжимает спинку, вторая подлокотник совсем рядом с моим лицом.
А сам он практически ложиться на меня. Упирается коленом между моих ног, вызывая противоречивую волну жара по телу.
Я не должна хотеть его, нельзя. Он преступник. Не убийца, но не идеален. Он практически держит меня в плену, не давая уйти. Угрожает и может превратить в ад.
И при всём этом меня тянет к нему. Хочется провести пальцами по его волосам, чуть оттянув. Помню, как он задыхался, когда я делала это в ванной.
Мне кажется, что прошлый наш раз был очень давно. Тысячи лет назад. Но на самом деле – сегодня утром. Он задыхался от моих прикосновений и стонов, жадно наблюдая за реакцией.
И его реакция делала со мной тоже. Я плыла и плавилась, когда видела, как он срывается и берёт меня грубо. Как он терзает губы, не в силах насытиться и стонет, стоит сильнее сжать его в себе.
Кончики пальцев немеют, с такой силой я сжимаю кулаки, не давая себе прикоснуться. Провести по шраму, легкой щекоткой пройтись по контуру губ. Почувствовать накачанный торс и спустить ещё ниже. К выпирающему бугру, который выдавал мужчину с потрохами.
Меня заполняет предвкушение. Он поцелует меня мягко или жёстко? Сожмёт грудь через футболку или сначала полностью разденет.
Мысли кружатся, обволакивая словно туманом, постепенно угасая. Остаётся только обаятельный мужчина, который слишком низко.
Он утыкается носом мне в шею, вдыхая аромат. Его горячее дыхание щекочет шею и чувствую, как внутри всё дрожит от предвкушения.
Это неправильно, совсем неправильно.
Он меня погубит. Не пулей, так чувствами.
Я делаю первое, что приходит в голову.
Бью Клыка между ног.
12
Клык
Я легко перехватываю ногу девушки, улыбаясь. Дёргаю на себя, заставляя вскрикнуть и опуститься ниже. Не отводя взгляда от её прищуренных глаз, касаюсь губами щиколотки и покрываю короткими поцелуями внутреннюю сторону бедра.
Мне нравится, как горят её глаза. Злостью, ненавистью, желанием. Серая бездна в которой плескалось слишком много того, что девушка старалась скрыть за маской спокойствия.
Девушка нахмурилась, смотря с-под ресниц.
Я слегка прикусил её кожу, вызывая вздох. Арина словно ожила от этого, начав вырываться и бить в плечи, стараясь оттолкнуть. Малышка. Её удары не были сильным. Я в драках участвовал, когда ещё немного и смерть.
Хотела бы по-настоящему ударить, била бы кулаком в лицо, как тогда в кабинете, когда я принял её за шлюху. Она могла обманывать себя, что не хочет.
Но я-то видел её насквозь.
А это было похоже на лёгкую прелюдию.
– Это не смешно, – заглядывает в глаза.
– Я и не смеюсь, малышка.
От неё пахнет моим гелем, дурманя ещё больше. Моя футболка, мой запах. Она скоро станет совсем моей. Может, сама ещё этого не понимает, но станет.
Я без понятия, что с ней делать. Она лезет, куда не следует, бесит, выводит из себя. А затем хлопает ресницами, хмуриться и выбивает все мысли. Заводит одним взглядом и поворотом. Она дышит, а я уже хочу её затащить в спальню и никогда не выпускать.
Зверь бы пошутил, что у меня все мозги в член ушли. Но сам помешался на какой-то официантке, поэтому я остался сам на сам со своей проблемой в лице Арины.
– Клык, дай мне уйти.
Интересно, она говорила о моменте или просила вовсе отпустить? Арина должна запомнить, что я не собираюсь отпускать её. Ни сейчас, ни когда-либо в будущем.
Она вдруг приподнимается, впечатываюсь поцелуем в мои губы. Руки изучают её тело, пробираясь под футболку. Девушка прижимается ближе, тяжело дыша и обнимает за шею, садясь на меня сверху.
От её запаха и тепла я дурею. Меня окатывает волной возбуждения. Хочется скорее насадить её на себя, до упора. Чтобы кричала и стонала, выкинув из милой головушки глупые мысли.
– Клык, – наклоняется к уху, проводя пальчиками по укусу, оставленному утром. – Когда я говорю нет, это значит «нет».
Она соскакивает с меня слишком быстро, не успеваю задержать. Реакция не вовремя подводит. Она отходит ближе к кухне, стараясь увеличить дистанцию. Глаза бегают по комнате. Ищешь защиту, малышка?
От меня ничего не спасёт.
– Знаешь, мне нравится твой способ решения проблем, – а ещё мне нравится выводить её из себя.
– Ты извращенец, Клык!
– Почему? – делаю мелкие шаги в сторону девушки, так, чтобы не смогла сбежать через выход. – Потому что хочу красивую девушку? Которая стонет от моих прикосновений и поцелуев. Я готов поспорить, что у тебя сейчас между ног мокро, малышка.
Вижу, как расширяются её зрачки и тело покрывает волна дрожи. Я могу устроить преследование, не беда, малышка. Но я вижу, чего ты действительно хочешь. И помогу тебе увидеть это.
– Не приближайся. Я буду кричать!
– И разбудишь сына. Тебе надо это? А Артур в жизни не зайдёт в этот дом без моего приказа.
– Клык, не нужно.
Тянется рукой к полотенцу и швыряет в меня. У меня настроение только повышается. Уже похуй на Баширова, ментов и убийцу. Сейчас моя личная проблема выжигает из меня все остальные мысли.
Шарится возле плиты, ищет варианты. Ну, брось в меня соломкой или вилкой. Будет повод быстрее броситься и прижать к любой поверхности.
Но Арина удивляет меня. Хватает коробку яблочного сока и выплескивает мне в лицо. Липкие капли стекаю по лицу вниз, заставляя рассмеяться.
– А это твоя прелюдия? Обливать меня перед сексом?
– Пошел нахуй.
– Нет, малышка, на хуй пойдёшь ты.
Я сам морщусь от такой откровенной пошлятины, но вижу, как сильнее заводиться девушка. И заводиться не в том плане, котором бы мне хотелось. Но ничего.
Арина пытается выбраться в коридор, но я ждал именно этого момента, чтобы обхватить её и подхватить на руки. Её задница в моих руках чувствуется превосходно. Девушка визжит, но обвивает ногами мои бёдра, как делала это сегодня утром.
Член окончательно встаёт, больно упираясь в ширинку.
– Я не буду с тобой спать.
– Будешь.
– Заставишь?
– Заставлять надо делать то, что не хочешь. А ты хочешь меня.
Делаю несколько шагов к дивану. Укладываю девушку, сразу прижимая своим телом, чтобы не повторить побега.
Снова в той позе, с которой начали. И зачем была эта беготня?
– Тебе же нравится, когда я зажимаю тебя. Выгибаешься, сама прижимаешься ближе. Может неосознанно, на инстинктах. Так даже лучше.
Она стесняется своей же реакции на меня, как тело поддаётся моим ласкам. Она дрожит от желания, когда я стягиваю с неё футболку, спускаясь к груди.
– Я ненавижу тебя, Клык!
Не ненавидишь, малышка. Поэтому продолжаю целовать грудь и размазываю пальцами смазку по нежным складкам. Прикусываю сосок, наблюдая, как её выгибает.
Когда она реагирует так на мои укусы, я превращаюсь в дрессированного пса, готового идти за ней в пекло. Потому что у неё зажигался огонёк в глазах, который манил и был только для меня одного.
Сильнее давлю на клитор, желая услышать её стоны и просьбы. Но вместо этого слышу тихий всхлип.
Моё тело превращается в застывшую каменную глыбу. Она ревёт?
Поднять глаза и проверить кажется нереальным заданием. Но нет, Арина сдерживает стоны, запрокинув голову. Упирается шеей в подлокотник, чтобы удобнее было выгибаться.
– Арин, – её глаза затянуты дымкой желания. Не может сконцентрироваться на мне, часто моргая. А затем громко стонет, когда начинаю часто тереть бугорок. – Тише, малышка. Вот так.
Я сам не узнаю свой голос. Хриплый и низкий, слишком нежный. Но желания поддеть её нет. Её стоны и желание лучше всякой награды.
– Не сдерживайся, Арин.
И она словно слушает меня. Тянет на себя для поцелуев, а шаловливые пальчики уже расстёгивают мои джинсы, стягивая вместе с трусами. Сжимает мой член и меня накрывает.
Толкаюсь в податливую руку. Сухо, но так тесно и хорошо.
– Готова? – Арина только часто кивает, разводя для меня ножки.
Умничка.
Я недолго любуюсь ею. Абсолютно голая, вся в моей власти. Она лежит на диване с горящими щеками и часто дышит. Её груд колышется в такт дыханию.
Она такая мокрая, что член скользит по её лону. Мне хочется быть нежным с ней в этот раз, действовать медленно. Изводить, пока она не сорвётся и сама не станет дико насаживаться.
– Ты такая узкая, – я шепчу, видя как она сильнее распаляется от моих слов. – Блядски узкая, Арин. Невероятная.
Мне срывает крышу первому. Не могу сдерживаться и двигаюсь жестко, быстро. Она сжимается вокруг моего члена, двигается в так, а затем протяжно стонет, выгибаясь в оргазме.
Хватает ртом воздух, содрогаясь, и тянет моё имя.
Этого достаточно, чтобы подтолкнуть меня. Все тело немеет, покалывая. И я кончаю в след за ней.
Когда послеоргазменная нега проходит, я понимаю, что натворил.
Блять, блять, блять.
Как можно было забыть про презик?
Ладно, это не так страшно. Вряд ли она залетит с первого раза. Но с этой девчонкой напрочь отключатся мозги, и следуют быть осторожным. Я ещё не готов становиться отцом. И пускай Арина напрочь отравляет мои мозги, спустя пару дней знакомства делать детей совсем идиотизм.
Я хочу, чтобы она была полностью моя. И делить её с кем-либо ещё не намерен.
Я ложусь возле не, стараясь уместиться на узком диване, и при этом не придавать. Арина лежит с закрытыми глазами, тяжело дыша и приходя в себя. Она чуть поворачивается, освобождая мне место и выводит по мышцам причудливые узоры.
– Я не против каждый раз перед сексом устраивать забеги, но может в следующий раз ты просто примешь факт, что хочешь меня.
– Не знаю, – бурчит мне в шею, слизывая поцелуями засохший сок. – Я не знаю, как всё будет дальше. Ты буквально сказал, что я у тебя в плену и не могу уйти. Это не самое лучшее начало романа, знаешь ли.
– Наше начало романа началось в клубе, – я перебираю её растрёпанные волосы, вспоминая, как впервые увидел. – Такая сексуальная, гордая и страстная. Я же тогда сказал, что ты будешь моей.
– Я не твоя.
Какая же она упрямая. В ком-то другом меня бы это злило и раздражало. Я не стал бы спорить, а просто пошел дальше. Но с Ариной – это забавляло, умиляло и хотелось раз за разом доказывать, что нет – таки моя.
– Ты не знаешь всей истории, всего обо мне. Ты сам не захочешь быть со мной.
– Так расскажи. Арин, я защищу тебя от всего. Слышишь?
– Не сейчас. Просто… Что ты будешь делать дальше? Не выпускать меня никуда, не давать связываться с миром. Как долго?
– Пока не найду того, кто убил Баширова и перешёл мне дорогу.
До тех пор, малышка, пока не буду уверен, что ты будешь в полной безопасности и никто тебя не тронет из-за меня. И пока ты не признаешь, что моя и никуда не денешься.
– И сколько будешь искать? Знаешь, у полицейских есть глухари двадцатилетней давности.
– Двадцать лет с тобой в одном доме, какой кошмар, – я прикасаюсь губами к укусу, который оставил во время секса. Мне нравится видеть на ней свои отметины. Надеюсь, эта не пройдёт слишком быстро. – Не знаю, Арин. У меня нет в планере времени, когда я узнаю, кто это.
Она что-то бурчит и недовольно поджимает губы.
– Я подключу ребят, заставлю их землю рыть, но узнать всё об этом Игоре и Баширове. Но сначала мне нужно найти, кто среди моих людей крот.
Арина молча лежит на мне, продолжая играть с узорами на коже. Водит пальцем по руке, слегка щекоча кожу.
Весь дом окутан тишиной и мне хорошо. На узком диване, повернувшись боком. С ноющей рукой из-за удара в стену. Со всеми проблемами, недочётами, предательствами.
Всё равно хорошо. Она лежит рядом. Тёплая и разнеженная, прижимается совсем близко. Постоянно касается и смотрит с-под своих ресниц. Так невинно и так блядски одновременно.
Я бы так лежал вечность. Нет, лучше где-то на море. Крик чаек, тёплое солнце, морской бриз. И Арина всё так же рядом. Может, как всё решу смотаться на пару дней в Египет. Она бы возмущалась, отнекивалась, но у меня есть варианты, как её уговорить.
Я строю миллион планов.
Пока девушка не разрушает всё одной фразой:
– Клык, это я крот.
Арина
– Клык, это я крот.
Я ощущаю, как мужчина застывает под моими руками. Мне хочется исчезнут, видя, как прищуриваются его глаза. Не стоило говорить. Но держать в себе я не могла.
Не тогда, когда была послать всё к чёрту из-за этого мужчины. Если у меня будет хоть капля надежды на наш счастливый финал, я потеряю слишком много. Мне нужно самой себе показать, что у нас нет будущего, он не простит за ложь.
Я отстраняюсь и ищу мужскую футболку. Мне нужно прикрыться, хоть как-то уйти от прожигающего взгляда мужчины. Он ненавидит меня. Хорошо. Так нужно.
Натягиваю трусы в полнейшей тишине и думаю, что надо было сказать правду после душа.
– И кому ты сливаешь инфу? – мужчина совсем не обращает внимания на свою наготу.
– Игорю.
Мужчина дёргается и делает движение рукой, будто пытается найти пистолет. Я отшатываюсь подальше от него. Убьёт? Нет. А может он таки убил Баширова, но меня старался переубедить?
Аудиозапись, которую он сделал, служила алиби. Да и видео. Но кто тогда? Загадочный Игорь?
Клык начинает подниматься с дивана. Всё внутри кричать бежать от хищника. И я бегу. Срабатывают инстинкты. Потому что я не хочу убегать. Я хочу всё обсудить. Но ноги сами несут меня на второй этаж.
Куда-то, где я смогу переждать гнев. Где договорюсь о диалоге. Не нужно было говорить. Не нужно было бежать. Я останавливаюсь возле своей двери. Справа моя комната, слева – Клыка.
Я устала убегать.
Поэтому захожу в спальню мужчины. Присаживаюсь на краешек кровати и жду, когда он зайдёт. Я сделала выбор и теперь должна понести ответственность за него. За каждый выбор, который я когда-либо принимала в жизни.
Только сейчас понимаю, насколько я устала. От вечной лжи, побегов. От обвинений самой себя в том, что случилось несколько лет назад. Я запрещала себя счастье, потому что чувствовала себя виноватой. Из-за меня погиб человек. Самый дорогой мне человек. И я была виновата, видит Бог, я была виновата во всём.
Но я же не могу, не могу всё время винить себя. Я заслуживаю хоть каплю счастья? Хоть немножко. Хотя бы право перестать лгать человеку, который важен мне.
Клык на удивление долго не заходит ко мне. Я успеваю закрыть окно, слишком холодно. Исследую комнату, обращая внимания на много фотографий и картин. Оглядываясь, не пришёл ли мужчина, подхожу поближе и начинаю разглядывать изображения. Несколько снимков моря, а вот он с Пулей и ещё двумя какими-то ребятами, а на здесь он смеётся, запрокинув голову и запустив руку в волосы. Последняя фотография понравилась мне больше всего, но почему-то подняла какое-то горькое ощущение в душе. На ней была запечатлена невысокая девушка, повернувшаяся спиной к фотографу. Одета в длинное белое платье и смотрит на горизонт, туда, где из-за моря появляется первые лучи солнца.
Фотография старая, но отреставрированная. Меня посещает ощущение, что я смотрю на что-то тайное, не предназначенное мне.
Поспешно отворачиваюсь и вижу валяющуюся тряпку. Точно. Я так и не закончила уборку. В ожидании, чтобы не съесть саму себя, принимаюсь вытирать пыль.
– Ты убираешься? – я вздрагивают от внезапности и внимательно смотрю на мужчину. Он всё-таки надел трусы и даже джинсы, а в руке пистолет. – Я тебя по всему дому выслеживаю, а ты пыль протираешь?
– Я была тут всё время, ждала тебя, – затем выразительно смотрю на оружие в руках мужчины: – А говорил, что не убьёшь.
– Это было до того, как я узнал, на кого ты работаешь.
Мне даже не страшно и не грустно. Жжёт глаза, но то пустяки. Всё правильно. Я шпион, крот, предатель. Он не должен жалеть меня и прощать. Но слишком бурная реакция на то, что я работаю на Игоря.
Меня прошибает холодным потом осознания.
– Не тому Игорю! – я выкрикиваю, пока мужчина не возненавидел ещё больше. – Наверное.
Я обнимаю себя руками, стараясь согреться. В комнате ещё слишком холодно, а в глазах мужчины слишком много стали.
И я выпаливаю ему всю правду. Я говорю, говорю и говорю. Просто рассказываю событие за событием. Как он подослал меня к Вере, что хотел, почему я не могла отказаться. Мозгами я понимаю, что он не простит меня.
Но в глубине души скребётся надежда «ну а в друг». Когда не надеешься, нельзя, но маленькая мысль съедает изнутри, заставляя надеяться. Да и лучше сейчас сказать, чем это вылезет потом. Даже не проявится, как лёгкая новость, а разрушит всё разом.
Я задыхаюсь от потока слов. В горле сухо и тянусь к бутылке возле кровати, что сделать пару глотков. Всё это время Клык молчит, ждёт продолжения. Мне приходиться рассказать, как я тут оказалась и почему не согласилась на его условия. Даже выкладываю, почему сейчас решила бежать и почему не стала прятаться.
Когда слов больше не остаётся, я сжимаю бутылку в руках и жду реакцию мужчины.
В ответ мужчина делает то, что я никак не ожидаю.
Клык начинает громко смеяться.
Клык
Я просто не могу остановиться. Меня пробирает на смех, распирает изнутри и даже слёзы накатывают.
Пиздец.
Я когда услышал слова Арины, что она работает на Игоря мне мозги отключило. В голове било набатом, что она предательница и сука, знала убийцу, но как играла… Даже не догнал её сразу, потому что не хотел. Нужно было бы допрашивать, доставать, узнавать.
А я не хотел. Мне нужно было знать, что то, что между нами по-настоящему, а не просто способ подобраться поближе. Я, словно ребёнок, оттягивал плохое.
Обыскал всю её комнату, весь дом, а нашел у себя в комнате. Убирающуюся. Блять, я с пистолетом врываюсь, а она пыль вытирает. Будто ничего другого делать было нельзя.
Непонятная. Невероятная.
А сейчас ржу, услышав всю историю. Мне нужно остановить, объяснить ситуацию Арине. Она открылась, рассказала о себе слишком много, доверилась. Она была потеряна и у неё не было выбора тогда, пять лет назад. Мне хотелось сказать так много ей, поддержать, успокоить.
Но вместо этого я смеялся, как мудак.
– Прости, – я делаю шаг к девушки, но вижу её взгляд на пистолет. Показательно откладываю его на столик.
