Текст книги "Няня для тирана (СИ)"
Автор книги: Ая Кучер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)
– Если бы.
Повторяет Клык и разворачивается ко мне. Не успеваю вытереть блестящие слёзы, и он, конечно же, замечает их. Легко касается лица, стирая мокрые дрожки. Прижимает меня к себе, одной рукой за талию обнимает, сильнее в объятиях стискивая. А второй – зарывается в растрёпанные волосы зарывается, заставляя лицом в плечо уткнуться.
– Блять. Что ты от меня хочешь услышать, Арин? Что я бы тогда всё бросил и начал новую жизнь?
– Нет, – обречённо. Новые слёзы и так хорошо, что мужчина их не видит.
– Что я бы постарался измениться и стать лучше, чем я есть? Мол, перекрою себя так, как тебе нужно?
– Нет.
Конечно нет. Клык не поменяется, не исправиться. Даже просить о таком могу. Не хочу. Всё, что мне было нужно, так это чтобы он просто был всегда со мной честным и открытым. Не таким, как последние дни. Большего мне не нужно было.
– Или, может, чтобы я тебе в любви признался?
– Нет.
Замолчи, Клык. Замолчи, пожалуйста. И так изнутри всё разрывает, а он только масла подливает. Гранату за гранатой бросает, а мне эти взрывы как-то пережить нужно.
– Так – да. На все три варианта. Я готов всё бросить. Я готов меняться. Хреново получится, мало, не починить. Но постараюсь. И да, малышка. Я люблю тебя. Это что-то меняет?
– Что?
Отталкиваю от себя мужчины. Не понимаю, зачем он так делает. Зачем говорит такие вещи, не имея их в виду. Лишний раз поиздеваться хочет?
– Клык, ты меня любишь?
– А ты меня нет?
Я могу закончить всё прямо сейчас. Ответить лживое «нет» и расстаться навсегда. Больше не лезть в этот омут. Спасти себя от проблем и боли. Легче сейчас будет пережить, чем через год или два.
– Я не знаю.
– Охрененно.
– Нет. Стой, – не позволяю от меня отойти. – Что для тебя любовь? Я уже нихрена не знаю, Клык. Раньше всё так чётко было, правильно. А ты пришел и всё разрушил. Все границы, ориентиры стёр. Что такое любовь? Готовность всё прощать? Готовность переступить через себя? Может, ты хочешь всю жизнь с этим человеком просыпаться? Я любила до тебя только раз. Там всё было просто, он мне нравился, я – ему. Глупая подростковая влюблённость, закончившаяся беременностью и разбитым сердцем.
– Я думал, что ты не знала отца ребёнка. Ты сказала, что он не знает о ребёнке.
– Я сказала, что он не знает, что у него есть сын. Это так. Всё. Ему не нужно было это, ясно? И мы вообще не об этом говорим.
– Об этом, если ты до сих пор его любишь.
– Я думала, что люблю. Но это совсем не похоже на то, что я чувствую к тебе. С тобой всё глубже, острее. Мне больно быть с тобой, понимаю, что неправильно поступаю. А по-другому не богу. Тянет к тебе. Ты будто мне под кожу пробрался, в душу. Нагло поселился, не спрашивая моего мнения. И избавиться не получается. Так что такое любовь, Клык? Это – любовь?
Последняя фраза глохнет в поцелуе. Я ожидаю страсти, напора. Боли в искусанных губах и хватки на талии. Но всё не так. Мужчина действует нежно, аккуратно. Невесомо касается губ, заставляя желать большего.
Внутри всё будто замирает, зависает над пропастью. Сплошная неопределённость. Но сейчас так хорошо. Подходяще. Легко и нежно, будто все те чувства через поцелуй пытаюсь передать.
Одной рукой сжимаю его плечо, чтобы не упасть, второй зарываюсь в темные волосы, не давая отстраниться. Он нужен мне как можно ближе. Словно если поцелуй прервется, то я умру. От прикосновений холодных пальцев Клыка кожа пылает. Он так близко, рядом, мой. Внутри взрываются фейерверки, летают смерчи, холод наконец-то отступает.
– Я люблю тебя, – все повторяет Клык, вглядываясь в мое лицо, даря короткие поцелуи в щеки, лоб, глаза. Целует все, до чего дотягивается, прижимает к себе, но мне кажется, что он слишком далеко.
Происходящее напоминает сон. Вот сейчас я проснусь и окажется, что этого не было. Клык не признавался в любви, не был рядом, не целовал. Мне так часто снились похожие ситуации, что боюсь открывать глаза, боюсь произнести хоть слово. Не хочу просыпаться, не хочу оказываться в пустой, холодной комнате без Клыка.
Без него ничего не хочется.
– И я тебя.
Слова слетают с губ и глаза распахиваются, ожидая реакции. Я не знаю чего именно ожидать от парня, поэтому жду смеха, облегченно вздоха, но не следующего:
– Выходи за меня, – Клык смотрит своими карими глазами и застывшая полуулыбка кажется еще шире. – Или слабо?
У меня перехватывает дыхание. Внутри все кричит о том, что я должна соглашаться. В горле пересохло, в голове пусто, и хочется дать волю инстинктам. А инстинкты орут о том, что должна бежать отсюда, быстро, без остановок и оглядок, орут, что должна обнять парня и не отпускать столько, сколько позволит судьба.
От его слов тепло растекается по телу. И впервые за долгое время чувствую себя нужной. Неуверенная улыбка появляется на моем лице. Чувство, что все решения, поступки и мысли, все пройденные дороги наконец привели меня в нужно, правильное место, мой личный Эдем.
– Не уверена, что твоя очередь загадывать.
Произношу тихо, боясь спугнуть момент. Никак не могу понять, говорит он это серьёзно или просто поддался моменту?
– Потом решим. Меня другой вопрос сейчас волнует. Даже два. Любишь ли ты меня и хочешь ли стать моей женой?
– Люблю, – эта правда слишком сложная для меня одной. Я не вынесу такой ноши. – Я люблю тебя. Стать твоей женой или женой Клыка? Стать женой криминального авторитета или… Да я даже имени твоего не знаю!
Клык наклоняется ко мне. Ведёт губами по шее, заставляя сердце на пределе сил работать. Касается мочки губ, зубами легко сжимая. А затем шепчет всего одно слово. Имя. Его, настоящее. То, что в одни миг кажется таким родным и правильным.
– Я говорил серьёзно о решении завязать. Не сразу, Арин. Сразу не получиться. Но в этот раз это действительно тебя не коснётся. Мы будем работать над отношениями, ладно? Потому что мне без тебя хреново. Ломает, кроет. Готов был убить любого, кто рядом с тобой окажется. И, видимо, меня никогда не отпусти. И я не хочу. Так что, если у меня будет время всё закончить, я уйду из бизнеса.
– Если будет время? О чём ты?
Мне не нравятся последние слова мужчины. Говорит легко, но цепляюсь за них. Словно что-то важное пустила, опасное. Прислушиваюсь к тишине леса, но ничего не слышно. Нас не преследуют. Так почему времени может не хватить?
Только вместо ответа Клык медленно опускается на землю. Я же падаю рядом с ним. Не обращаю внимание на боль в коленах от удара. Сейчас главное узнать, что с Клыком происходит.
– Эй, ты чего?
Зову настоящим именем, но мужчина на грани сознания. Пытаюсь понять, что происходит. Не придумав ничего лучшего, расстёгивая куртку. Замечаю на ней небольшую дырку, на порез похожее.
А белой рубашке досталось сильнее. На боку порвана, вся в кровавых разводах. Огнестрел.
Я не знаю, что с этим делать. Когда его успели подстрелить? В машине? Почему тогда ничего не сказал? Зачем было тратить время и идти непонятно куда? Зачем мне было в любви признаваться и отношения выяснять? Он же мог эти силы потратить на то, чтобы добраться к месту встречи.
Передо мной лежал Клык, а всю меня трясло. Мысли враз разлетелись, не желая собираться воедино в такой экстремальной ситуации. Время неумолимо двигалось вперед, но я не знала, что делать. Дотащить парня до ближайшего поселения? Я при всем желании не смогу осилить и пару шагов. А оставить его тут, отправившись одной за помощью, тоже не могла. Кто знает, что произойдет, пока я доберусь до людей, пока приведу сюда. Тем более вокруг сплошная темень, лишь свет луны немного осветляет местность.
В медицине я была полным профаном. Ладно, остановить кровотечение я еще могла, но что делать с огнестрельным ранением? Тут же возник миллион новых вопросов. Откуда оно? Как давно Клык его получил? Что делать? Пуля осталась внутри или нет? Вопросы есть, ответов нет.
– Всё хорошо, малышка, – тихий голос Клыка пугает сильнее крика. – Я буду в порядке. Веришь? Ребята уже близко. Они позаботятся о тебе.
– Я выйду за тебя, – произношу совсем не в тему. – Выполню твою просьбу. А ты моё слабо выполни. Не умирай. Не смей меня бросать. А слабо не умирать?
– Кажется, в этот раз я проиграю, Ариш.
Он больше ничего не говорит. Не реагирует на мои слова, попытки привести его в чувство. Пытаюсь нащупать пульс и отсчитать ритм. Слишком медленный. Слишком тихо вокруг. Его друзей всё нет и нет, хотя каждая секунда важна. А я одна не справлюсь. Не пинцетом же для бровей доставать пулю и зажигалкой прижигать рану.
Беспомощная. Разбитая. Никчёмная.
Я ничего не могу сделать, исправить.
Клык умирает у меня на руках.
Эпилог
– Я соскучился, Арин. Не отпущу тебя больше в Турцию.
Игорь вручает мне стаканчик с химосом. Я начала обожать этот апельсиновый напиток всего за пару дней в Греции. Мужчина протянул мне локоть, за который я тут же ухватилась. Местные лесенки были слишком сложными для меня. Огромный живот перекрывал весь обзор и мне оставалось только пользоваться чужой поддержкой.
Мне хорошо в Родосе, хотя всё ещё скучаю за домом. Голубое небо без облаков, лазурное море. Крик чаек и лёгкий бриз. А больше всего мне нравится местный народ. Не те, кто с туристами работают. А забрести в узких улочках к жителям и слушать их рассказы о жизни.
Особенно мне понравилось знакомство с одной пожилой английской леди. Люси отдыхала здесь со своими мужьями. Двумя. Одновременно. И мне так нравилось наблюдать за тем, как они взаимодействуют. Сколько теплоты и ласки в их отношениях.
Мне и нравилось смотреть за ними, и ненавидела эти вечера. Потому что отчётливо чувствовалось собственное одиночество. Дети это хорошо, но они не заменят мне любимого.
– Мам, ну ты идёшь? – Алек нетерпеливо скачет на верху лестнице, дожидаясь, пока я догоню. – Тут так классно.
– Да, ма, тут, – дочка задумывается и хмуриться. Подбирает слово. – Вне реально.
– Нереально, Кир.
– Ага, – дочка легко кивает, таща брата за руку. Точная копия Клыка. В Алеке от Красавчика не осталось и следа, вырос и пошел внешностью в меня, а Кира изначально каждой черточкой напоминала своего отца. – Красиво так.
– Они же в курсе, что это то самое место, куда мы ходим все семь лет?
– Тише, – шиплю на Игоря, хотя во мне только веселье. От вечного страха и злости давно ничего не осталось. – Не порть им наслаждение. Место же правда идеальное.
– Конечно идеальное. Ступенька, – Игорь предупреждает об этом каждый раз. Но это больше не вызывает раздражения. – Будто ты бы позволила сыграть свадьбу не в идеальном месте.
– Я вообще свадьбы не хотела. Это была твоя идея.
– Моя. Но напомни, кто на девятом месяце бегал по всему острову в поисках платья?
Я только толкаю мужчину в бок, позволяя себе рассмеяться. Да, мне тогда захотелось июльскую свадьбу. Через две недели после планируемых родов. Я до сих пор виню только бушующие гормоны, потому что в нормальном состоянии я бы совсем по-другому всё спланировала.
Привычным движением тянусь к обручальному кольцу, чтобы провести по тонкому ободку. Только металла под пальцами нет. Вспоминаю, что сняла его неделю назад, когда пальцы опухли.
Я вообще медленно превращалась в подобие бочки. Живот с детьми уже выпирал. Кто бы мог подумать, что в моём роду были близнецы. В двадцать девять уже не страшно становиться матерью четырёх детей. В двадцать девять уже почти ничего не страшно.
Будучи беременной Кирой я постоянно оглядывалась. Как и остальные друзья Клыка, не могла спину незащищённой оставить. Новый год в Праге встречала, где друзья Зверя были. Он вообще сильно изменил своё отношения ко мне после того, как я за него пулю поймала.
Постоянные переживания отпустили лишь когда к Игорю переехали. Он, хоть и уверял, что закончил со своей основной работой, всё равно информацию знал. Всю и про всех. На таможне друзей завёл и сразу получал сведения о всех подозрительных туристах.
Теперь я была уверена, что даже если нас найдут, доберутся – Игорь подхватит и позаботиться о детях. Это настолько странно. То, какими вдруг стали наши отношения. Пять лет работы я тихо ненавидела его за то, что со мной делал. Как шпионить заставлял и менял меня всю.
А стоило уйти, как оказалось, что он не настолько плох. Помог и в этот раз ничего не попросил взамен. Сначала казалось, что он делает это из-за того, что у меня поддержка Зверя и остальных была. Потом стало ясно, что Игоря это совсем не заботило.
– Как малышки? – мужчина без стеснения касается живота, где дети тут же отзываются ударами. – Футболистки.
– Или футболисты.
– Просто дай мне тебя убедить в своей правоте. А если не девочки – то придётся твоему мужу ещё постараться.
И подмигивает. Игорь, который был информационной грозой города, подмигивает и ведёт себя, словно мальчишка. Я опять смеюсь. Я в последнее время всё время смеюсь. Будто за двадцать два года слишком мало поводов для смеха было, а сейчас наверстываю.
Я облокачиваюсь о каменную изгородь, наслаждаясь видом. Мне нравится море. И Греция тоже нравится. Чёрт дернул сплавать на несколько дней в Турцию на пароме, хотя тут намного лучше. А теперь уйма дел накопилось, которые все выходные разгребать.
Бежала от криминала, а теперь сама им занимаюсь. Хотя привлечь меня не за что. Я лишь помогаю грекам пользоваться изъянами правовой системы и находить лазейки для вывода денег. Никогда о таком не думала, а как увидела у Клыка схемы – загорелась.
Кажется, что это было совсем в другой жизни. Пыталась держаться подальше, но сама прижималась ближе и строила свои схемы. В очередной раз влезла в чужое дело, но теперь это принесло свои плоды.
Вообще всё, что со мной сотворил Клык, пошло на пользу. Не верила, что можно так сильно любить человека. Дышать им, задыхаться от близости. А после задыхаться из-за того, что его рядом нет, даже минута врозь казалась мучительной. И даже сейчас не отпустило. Не стало проще, чувства не угасли. Только теперь они греют, а не жгут.
Мне до боли хочется сжать ладонь Клыка.
– Скучаешь по нему? – Игорь читает все мои эмоции. Я больше не скрываю их. Отвыкла. – По Клыку.
– Клык умер восьмого октября, в два часа ночи тридцать семь минут, – отрубаю. Это опасная тема, скользкая. Не здесь об этом говорить. – Клыка больше нет.
Вспоминаю слова, которые мне Артём сказал. Я сидела на полу в кухне, не могла подняться. Казалось, что умру от ожидания. В зале материлась Вера, стараясь пулю извлечь. Зверь распоряжения раздавал.
– Давай я тебя в комнату отведу? – предлагает Ася, не отходя от меня ни на шаг. Но не делает никаких попыток поднять меня. – Ты вся в крови.
Его крови. Клыка. Вся измазалась, пока пыталась помочь. А потом руки тёрла, с кожи сдирая следы. Не могла себя заставить руки вымыть. Ничего не могла вообще.
Я просто сидела в углу, поджав к себе ноги. Вокруг ходили люди, бегали за водой и инструментами. Царь пытался меня отвести наверх. Но я вырывалась. С плиткой срослась, не позволяя меня тронуть. Чтобы наверх попасть – нужно было мимо зала пройти. А там он.
Не могу.
А затем заходит Артём. Бледный, встревоженный. Так же, как и я, в крови перемазанный. Держится за стенку и произносит это страшные слова:
– Клыка больше нет. Всё.
Клыка больше нет.
Мне тысячу раз прошлось это повторить. Знакомым, ребятам из бизнеса, самым близким. Я смотрела на других, запоминала их действия, научилась не влезать в чужие дела.
– Прости, – Игорь меня прижимает к себе и убирает волосы с лица. – Я забываю насколько ты сантиментальна во время беременности.
– Интересная картина.
Знакомый голос слух режет.
Инстинкты срабатываю быстрее разума. Оборачиваюсь к лестнице и застываю.
Первым делом шрам вижу. Поблекший, выделяющийся на загорелом лице. Знакомый. Родной. После уже за карие глаза цепляюсь. Мужчина щуриться, злым взглядом на Игоря смотрит.
А я жадно смотрю, как Мира на Царя когда-то, будто каждую клеточку чужого тела запомнить пытаюсь. Изгиб губ, напряженность широких плеч.
– Интересная, – Игорь только сильнее меня к себе прижимает. – Не скажу, что рад тебя видеть, Клык.
– Руки убрал от Арины, пока я их тебе не оторвал.
Клык угрожает и делает шаг к нам. Привычным движением тянется к куртке, но обрывается. Видимо вспомнил, что с собой нет оружия.
– А ты рискни попробовать, – Игорь только сильнее разжигает злость Клыка. – В прошлый раз я тебе навалял.
– В прошлый раз меня отвлекли.
– Оправдывайся теперь.
– Папа!
Кира рушит весь момент их очередной схватки. Бросается к Клыку и радостно визжит, когда тот на руки подхватывает. Болтает ногами в воздухе, но не просит остановиться. Знает, что он так и сделает, а дочь слишком любит это развлечение.
– Шкодничала?
– Ага. И Алек тоже.
– Предательница.
Сын бурчит, но позволяет Клыку потрепать по выгоревшим волосам и прижать к себе.
– И мама шкодничала, – дочь сдаёт вообще всех. – Она кофе пила.
– Да ты что? Мама пользуется тем, что её наказать нельзя. Подожди, родишь мне близняшек и получишь сполна.
– Может это мальчики будут! – я упрямо отстаиваю своё мнение. Хочу сыновей. Таких, чтобы тоже на Клыка были похожи. – И как же ты меня накажешь?
Клык рядом, только ему слышно мои слова. Игорь уже отвлёк детей на себя, давая нам время побыть вдвоём. Поэтому я ни капли не смущаясь своего взгляда и слишком пошлого шёпота.
– Из постели не выпущу.
– Это обещание, а не угроза.
– Блять, малышка, – Клык прижимается ко мне сбоку, чтобы выпирающий живот не мешал. Коротко целует в шею. – Нельзя такое говорить изголодавшемуся мужчине.
– Изголодавшемуся? Две недели не виделись.
– Целых две. Пиздец как долго. Я скучал, Ариш.
– Я тоже скучала, К… Артём.
– Серьёзно? Столько лет не можешь запомнить моё имя?
– Клыков Артём, я всё помню, – провожу пальцами по едва заметной щетине. Касаюсь шрама и дрожу от этой близости. Кажется, будто с каждым днём только сильнее в чувствах грязну. – Хотя моя фамилия была более звучной.
– Ларина, – плюётся, но в глазах черти пляшут. – Худшая фамилия.
– Худшая разве не Харукан?
– Любая фамилия не подходит, если она не моя.
Сама тянусь за поцелуем. С ним не могу себя в руках держать. Любое время порознь, когда он по делам ездит, худшая пытка. Страшно представить, как бы я смогла жить дальше, если бы Вера тогда не спасла его.
Увидела его всего в крови, едва держащегося на ногах. Но он пришёл ко мне, потому что я отказывалась вставать. Вместо того, чтобы отлежаться, обо мне больше думал.
– Клыка больше нет. Всё.
– Я не понимаю. Клык…
– Артём. Я же назвал тебе своё имя. Артём, – повторяет. А я в него вжимаюсь. Вдыхаю родной запах, обхватываю руками. Так больно было его терять. Одной быть не страшно, страшно без него. – Я завязываю. Честно, без испытательного срока. Сегодня в два часа тридцать семь минут Клык умер. Все будут думать, что я мёртв.
– Уверен? Не пожалеешь через пять лет, что бросил всё из-за меня?
– Не из-за тебя, ради тебя. Нас.
Спустя три недели влюблённости я узнала его имя. Артём Клыков. У мужчины не пропала закалка и привычка оборачиваться. Остались жесткие нотки, но с этим я могла справиться. Я полюбила не идеал, а то, каким он был на самом деле. Без необходимой брони.
– Не жалеешь? – вдруг спрашиваю, пока ветер и руки Артёма ласкают лицо. – Что всё оставил?
– Ни капли, – и целует. Нежно, страстно. Каждый поцелуй неповторимый и нужный. У меня в животе, рядом с близнецами, лютуют бабочки. Рвут изнутри.
– Фу, ма, – Кира крутиться вокруг и дёргает за край платья. – Папа, не слюняв маму.
– Не мешайся, Кир, – Алек отводит сестру.
– Поцелуи это фу, Ал. Правда же.
– Я припомню ей, когда она на первое свидание пойдёт, – улыбается Клык и дарит ещё один поцелуй. – Игорь, ещё раз протянешь руки к моей жене…
– Протяну. Позволь напомнить, что это я сделал так, чтобы она стала твоей женой. Ты бы ещё несколько лет уговаривал. И я крёстный твоей дочери, побольше уважения.
– Крёстный, – мужчина хмуриться и отводит глаза. – Зверь мне до сих пор этого не простил.
– Сам виноват. Ты решил проверить, кто лучше Арину знает. Правда думал, что я её не изучил за столько лет?
Клык ничего не отвечает. Даже спустя столько времени в мыслях он остаётся Клыком. Сложно от привычки избавиться.
– Слушай, – начинает Артём, когда мы дома оказываемся. Я укладываюсь на кровати, протягивая уставшие ноги. А мужчина рядом ложиться, ладонью к животу прикасаясь. – Я тебе все свои тайны рассказал. Может всё-таки назовёшь имя отца Алека?
Я напрягаюсь, чувствуя, как всё внутри сжимается. Артём ни разу эту тему не поднимал. Только в ту ночь, когда Клык перестал существовать, а остался только мой Клыков Артём. Мы точно так же лежали на кровати, только я прижималась к мужчине и слушала рваное дыхание.
Один вопрос – один отказ.
Больше мы об этом не говорили, было неважно. Все мои чувства к тому человеку давно отступили.
– Я просто всё думаю, что если бы ты со мной так поступила, – в голосе застывшая обида. Вариант, что я могла сбежать с Кирой и не сказать, до сих пор тревожит его. – Я бы хотел знать. Я люблю Алека, он мой сын, без вариантов. Но я бы хотел знать, понимаешь?
– Понимаю. Он знает, Артём. Это ничего не меняет.
Оказалось, что он знал всё это время. Все пять лет, когда помогал мне всем и забирал сына на выходные. Данчик с самого начала не поверил в ту историю с клубом. Только он был таким же подростком, как и я, испугался ответственности и не стал говорить.
Как мог поддерживал и давал деньги, забирал сына на выходные и стал офигенным дядей. Думаю, если бы с самого начала он признал себя отцом, всё закончилось бы хуже. Яна бы не простила сама себе, что построила с ним отношения, когда из-за неё мы и расстались. Да и наши бы с Данчиком отношения скатились вниз из-за ссор и упрёков.
А так – всё идеально. Отец Алека – Клык, и плевать что показывают клеточки ДНК. В сыне от Данчика только любовь к роботам и сладкому.
– Этого я не знал, – Клык ближе прижимается. Долго молчит, от чего складка меж бровь вырисовывается. Яркое доказательство того, что он переживает о чём-то: – А слабо мне ещё одного сына родить?
– Значит, уже не отрицаешь, что будут мальчики?
– Нет, будут девочки. А сын потом. Через года два. Слабо?
– А если не получится? Какое желание загадаешь?
– Вернёмся в родной город? Не навсегда, просто погостим несколько месяцев. Я соскучился по нашим.
– Значит, либо сын, либо поездка домой? Я подумаю.
Подумаю и спрячу уже купленные билеты получше. Следующим летом мы полетим домой, всей семьёй. Но только в один конец. Хватит бежать от прошлого. А его слабо…
Что ж, пока Клыку рано знать, что УЗИ показало двух мальчиков.
Конец
