Текст книги "1941, Великая Отечественная катастрофа: Итоги дискуссии "

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 64 страниц)

ИТОГ ПЕРВЫХ БОЕВ

Начальный период Великой Отечественной войны прошел под немецкую диктовку. Вермахт уже имел опыт боев с французскими и английскими танками, защищенными противоснарядным бронированием, поэтому и советские не стали для немцев большой неожиданностью. Борьбу с любыми танками Красной Армии вполне успешно вела немецкая полевая артиллерия, хотя против Т-34 и КВ часто приходилось привлекать зенитные и тяжелые орудия.

Не отставала от своих артиллеристов и немецкая пехота, несмотря на то что ее штатные противотанковые средства были малоэффективны против брони Т-34 и КВ. Немцы чаще всего применяли простые и доступные средства: гранаты, мины, фугасные заряды, бутылки с горючей смесью и канистры с бензином. Прежде всего они старались обездвижить танк, ведя огонь по его ходовой части. Когда это им удавалось, они подбирались к нему, пользуясь его плохим обзором либо ослепив танкистов дымовыми гранатами или шашками. После этого немцы подрывали или поджигали танк, а иногда просто взламывали запертые изнутри люки ломами или кувалдами и уничтожали или брали в плен его экипаж. Тут и сказывалось нередкое в начале войны отсутствие поддержки советских танков со стороны собственной пехоты и артиллерии и нехватка у них средств и навыков взаимодействия между собой.

Из советских танков в начальный период войны лучше всего показали себя КВ. Именно их чаще всего упоминали немцы в своих дневниках и мемуарах того времени. Но причиной этого была не только их выдающаяся броневая защита. Экипажи этих танков перед войной комплектовались из одних командиров, только механик-водитель мог быть старшиной. Понятно, что воевали они куда эффективнее, чем простые призывники, которые служили на других танках.

«Тридцатьчетверки» обратили на себя внимание немцев только осенью 1941, когда их стали грамотнее использовать в обороне, применяя тактику подвижных засад с частой сменой заранее подготовленных выгодных позиций и с ведением меткого огня с места. Засады умело сочеталось с короткими внезапными контратаками. До этого основным видом боя для танков РККА была только атака. Атаковали без должной подготовки, разведки, поддержки и взаимодействия, причем атаковали не только в наступлении. Окапыванием танков, оборудованием для них оборонительных позиций никто не занимался, в обороне танки тоже должны были прежде всего атаковать.

Стрельбу при этом вели в большинстве случаев с ходу. Но для танков того времени, которые не были оснащены стабилизаторами вооружения, вероятность попадания в цель в движении уменьшалась в 3—3,5 раза. При этом в 1,5—2 раза падала скорострельность. Таким образом, общая эффективность огня с ходу в 4,5—7 раз уступала эффективности огня с места. Не случайно для немецких танков стрельба с места или с коротких остановок была основным видом огня.

Советские танкисты в начале войны существенно уступали немецким в подготовке, особенно тактической. Поведение немцев в бою и при встрече с советскими танками описал в своем докладе в середине июля 1941.г. командир 7-го мехкорпуса генерал-майор В.И. Виноградов:

«Тактика действия танков и противотанковой артиллерии сводятся к следующему:

а) Как общее правило, танковая колонна сопровождается авиацией, направление движения колонны обеспечивается обработкой местности в глубину (бомбежка, обстрел пулеметным огнем, разведка самолетом-корректировщиком, фотографирование), что парализует тылы и действующие части.

б) В момент соприкосновения с нашими передовыми частями на наивыгоднейшем рубеже отцепляет противотанковые средства автоматически, которые немедленно открывают огонь, а танки составляют маневренные группы и действуют на флангах. Танки, как правило, ведут огонь с места, в обороне же танки используются как средство ПТО (окапываются по башню)».

А вот что говорит о действиях немецких танков уже упоминавшаяся Директива командующего войсками Северо-Западного фронта № 0127 от 5 августа 1941 г. «О недостатках в использовании и действиях танков совместно с общевойсковыми соединениями и мерах к их устранению»:

«Отмечено, что противник перед каждым своим наступлением, как правило, тщательно организует взаимодействие всех родов войск.

Наступлению предшествует короткий мощный артиллерийский и минометный налет по расположению наших войск, усиленный действиями авиации с воздуха.

Танки противника до начала общей атаки обычно используются для усиления огневого налета путем стрельбы из своих орудий с места из окопов. Под прикрытием артиллерийского и пехотного огня танки совместно с пехотой атакуют укрепления обороны обычно лишь после того, как огонь нашей противотанковой артиллерии подавлен.

Продвижение боевого порядка протекает методично по рубежам. Достигнув при помощи танков определенного рубежа, пехота немедленно закрепляется на нем.

В этот период танки окапываются и своим огнем обеспечивают пехоте организацию обороны захваченного рубежа. В этот же период подтягивается артиллерия, главным [образом] противотанковые орудия и минометы. После этого организуется скачок на следующий рубеж.

Отмечено несколько случаев, когда при овладении пехотой последующим рубежом часть танков и огневых средств задерживается на уже занятом рубеже, составляя как бы второй эшелон. Эти средства используются для удержания рубежа, в случае неудачных действий «первого эшелона», и для совершения обходных действий из-за боевого порядка впереди действующих войск.

В обороне и даже при подготовке к наступлению танки закапываются в землю».

Особенно печально выглядят на этом фоне недостатки в применении советских танков, описанные в уже приводившемся выше Приказе НКО № 325 от 16 октября 1942 г. «О боевом применении танковых и механизированных частей и соединений»:

«Практика войны с немецкими фашистами показала, что в деле применения танковых частей мы до сих пор имеем крупные недостатки. Главные недостатки сводятся к следующему:

1. Наши танки при атаке обороны противника отрываются от пехоты и, оторвавшись, теряют с ней взаимодействие. Пехота, будучи отсечена от танков огнем противника, не поддерживает наши танки своим огнем артиллерии. Танки, оторвавшись от пехоты, дерутся в единоборстве с артиллерией, танками и пехотой противника, неся при этом большие потери.

2. Танки бросаются на оборону противника без должной артиллерийской поддержки. Артиллерия до начала танковой атаки не подавляет противотанковые средства на переднем крае обороны противника, орудия танковой поддержки применяются не всегда. При подходе к переднему краю противника танки встречаются огнем противотанковой артиллерии противника и несут большие потери.

Танковые и артиллерийские командиры не увязывают свои действия на местности по местным предметам и по рубежам, не устанавливают сигналов вызова и прекращения огня артиллерии.

Артиллерийские начальники, поддерживающие танковую атаку, управляют огнем артиллерии с удаленных наблюдательных пунктов и не используют радийных танков в качестве подвижных передовых артиллерийских наблюдательных пунктов.

3. Танки вводятся в бой поспешно, без разведки местности, прилегающей к переднему краю обороны противника, без изучения местности в глубине расположения противника, без тщательного изучения танкистами системы огня противника.

Танковые командиры, не имея времени на организацию танковой атаки, не доводят задачу до танковых экипажей, в результате незнания противника и местности танки атакуют неуверенно и на малых скоростях. Стрельба с ходу не ведется, ограничиваясь стрельбой с места, да и то только из орудий.

Как правило, танки на поле боя не маневрируют, не используют местность для скрытого подхода и внезапного удара во фланг и тыл и чаще всего атакуют противника в лоб.

Общевойсковые командиры не отводят необходимого времени для технической подготовки танков к бою, не подготавливают местность в инженерном отношении на направлении действия танков. Минные поля разведываются плохо и не очищаются. В противотанковых препятствиях не проделываются проходы и не оказывается должной помощи в преодолении трудно проходимых участков местности. Саперы для сопровождения танков выделяются не всегда.

Это приводит к тому, что танки подрываются на минах, застревают в болотах, на противотанковых препятствиях и в бою не участвуют.

4. Танки не выполняют своей основной задачи уничтожения пехоты противника, а отвлекаются на борьбу с танками и артиллерией противника. Установившаяся практика противопоставлять танковым атакам противника наши танки и ввязываться в танковые бои является неправильной и вредной.

5. Боевые действия танков не обеспечиваются достаточным авиационным прикрытием, авиаразведкой и авианаведением. Авиация, как правило, не сопровождает танковые соединения в глубине обороны противника, и боевые действия авиации не увязываются с танковыми атаками.

6. Управление танками на поле боя организуется плохо. Радио, как средство управления, используется недостаточно. Командиры танковых частей и соединений, находясь на командных пунктах, отрываются от боевых порядков и не наблюдают действие танков в бою и на ход боя танков не влияют.

Командиры рот и батальонов, двигаясь впереди боевых порядков, не имеют возможности следить за танками и управлять боем своих подразделений и превращаются в рядовых командиров танков; а части, не имея управления, теряют ориентировку и блуждают по полю боя, неся напрасные потери».

Особенно обидно, что все эти безобразия продолжали происходить даже после накопления годичного опыта интенсивных боевых действий, приобретенного ценой тяжелейших потерь. А ведь многие из них еще 21 августа 1941 г. упоминал в своем приказе войскам Резервного фронта № 005 «О недостатках в использовании танков и мерах по их устранению» его командующий Г.К. Жуков:

«На опыте боев в районе Ельня мною установлена недопустимая безграмотность использования в бою танков и танковых частей, которые в результате неправильного применения несли большие потери в живой силе и материальной части.

Командиры соединений не давали времени на проведение танковой разведки и на организацию взаимодействия танков, пехоты, артиллерии и авиации. Взаимодействие организовывалось не на местности, а вдали от поля боя, на картах.

Танки бросались в атаку, не имея никаких данных о расположении системы огня противника и характере местности. Командиры частей и общевойсковых соединений ставили танком неясные и сомнительные задачи, не организовывалась авиационная, пехотная и артиллерийская поддержка танков.

Не организовывалось взаимное опознавание, вызов огня и целеуказание. Были случаи поражения танков своей же артиллерией из-за неувязки артиллерийского огня. При движении танков вперед пехота, как правило, не продвигалась за танками и не закрепляла захваченные танками рубежи. Танки, действуя в одиночестве, несли напрасные потери и возвращались обратно в исходное положение.

Танковые командиры не проявляли нужной твердости перед общевойсковыми командирами в деле правильного применения танков; беспечно выпускали из своих рук руководство танковыми группами поддержки пехоты; не организовывали эвакуацию подбитых, застрявших танков с поля боя; не принимали мер к немедленной отправке танков на сборные пункты аварийных машин для их ремонта и быстрого ввода в строй...»

Эти документы более чем красноречиво описывают нам причины превосходства немецких танковых подразделений, частей и соединений над советскими в первый период войны. Особенно показательно, что никакие технические преимущества и недостатки самих танков тут даже не упоминаются. И это совершенно естественно, ведь дело было совсем не в них. Танки, разработанные в разных странах примерно в одно время и предназначенные для решения сходных задач, как правило, близки друг другу по комплексу боевых качеств. В каких-то отношениях они несколько превосходят своих соперников, в каких-то – уступают им, но никакие танки не имеют принципиальных преимуществ над другими танками – своими ровесниками одного с ними класса, позволяющих заранее предрешить исход боев, в которых они участвуют. Несравнимо большее влияние на результаты сражений оказывает человеческий фактор. Самый совершенный танк не может компенсировать плохую подготовку своего экипажа и неграмотное применение его командованием. Воюют не сами танки, воюют танкисты, и побеждают те из них, которые могут лучше использовать и достоинства своего танка, и недостатки противника.

Безусловно, успех во многом зависит от стратегии и тактики применения танковых частей, их подготовки, организации, управления, снабжения, взаимодействия с другими родами войск и т.д. и т.п. И, конечно, военное руководство должно стремиться планировать боевые действия таким образом, чтобы создать лучшие условия для своих сил и худшие – для вражеских. Но это – тема уже другой работы.

Немецкий генерал Ф. Меллентин так прокомментировал неудачный опыт формирования и использования первых советских танковых армий в 1942 г.: «Нам казалось, что русские создали инструмент, на котором никогда не научатся играть». Но в уже конце 1943 г. и ему, и всему Вермахту пришлось убедиться в ошибочности этого предсказания. Советские танковые армии вместе с танковыми и механизированными корпусами новой организации стали могучим средством, под ударами которого рухнула немецкая оборона. И этому не смогли помешать новейшие немецкие «Тигры» и «Пантеры», «Элефанты» и «Ягдтигры», несмотря на всю их устрашающую мощь и звериные названия. Войны выигрывают и проигрывают не танки, а люди.

Литература

Артиллерийское снабжение в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 гг. Москва – Тула: Изд-во ГАУ, 1977. Т. 1.

Балаганский И. А., Мержиевский Л. А. Действие средств поражения и боеприпасов: Учебник. Новосибирск: изд-во НГТУ, 2004.

Гальдер Ф. Военный дневник. 1941 —1942. М.: АСТ, 2003.

Доклад начальника ГАБТУ Главному военному совету КА о состоянии обеспечения автобронетанковой техникой и имуществом Красной Армии. Цитируется по книге: Главное автобронетанковое управление. Люди, события, факты в документах. 1929—1941 гг. М.: 2004.

Драбкин А. Я дрался на Т-34. М.: Яуза, 2005.

Дриг Е. Механизированные корпуса РККА в бою. М.: АСТ, 2005.

Желтое И., Павлов М., Павлов И., Сергеев А., Солянкин А. Неизвестный Т-34. М.: Экспринт, 2001.

Желтое И., Павлов М., Павлов И. Танки БТ. М.: Экспринт, 2001.

Золотов П. Н., Исаев С. И. Историко-статистическое исследование количественно-качественного состояния танкового парка Красной Армии накануне Великой Отечественной войны // Военно-исторический журнал №11/1993.

Калашников К■ А., Феськов В. И., Чмыхало А. Ю., Голиков В. И. Красная Армия в июне 1941 г. Новосибирск: Сибирский хронограф, 2003.

Коломиец М. В. КВ. «Клим Ворошилов» – танк прорыва. М.: Яуза, 2006.

Коломиец М., Мощанский И. Многобашенные танки РККА– Фронтовая иллюстрация №5/2000.

Коломиец М., Мощанский И. Средний танк Т-28. Бронеколлекция

№1/2001.

Краснов В. Неизвестный Жуков. Лавры и тернии полководца. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2000.

Меллентин Ф. Бронированный кулак Вермахта. Смоленск: Русич, 1999.

Мощанский И. 1941. Тактика танковой войны. Военная летопись, серия «Бронетанковый музей», выпуск 1. М.: ПКВ, 2001.

Мухин М. Ю. Амторг. Американские танки для РККА. Отечественная история №3/2001.

Основания устройства и конструкция орудий и боеприпасов наземной артиллерии. М.: Воениздат, 1976.

Отчет спецлаборатории НКВ № 101-1 по теме «Изучение особенностей поражения топливных баков танка Т-34 бронебойно-фугасными и кумулятивными (бронепрожигающими) боеприпасами германской фашистской армии». Информация представлена М. Свириным.

Постников М. Бронезащита средних танков Т-34 1941 —1945. М.: Экспринт, 2004.

1941 год. Кн. 1. М.: Международный фонд «Демократия», 1998.

Сборник боевых документов Великой Отечественной войны. Выпуск 5. М.: Воениздат, 1947.

Сборник боевых документов Великой Отечественной войны. Выпуск 21. М.: Воениздат, 1954.

Свирин М. Артиллерийское вооружение советских танков. 1940—1945. М.: Экспринт, 1999.

Свирин М. Броневой щит Сталина. История советского танка 1937– 1943. М.: Яуза, 2006.

Свирин М. Броня крепка. История советского танка 1919—1937. М.: Яуза, 2005.

СвиринМ. Легкий танк Т-26. Часть 1. Армада №20. М.: Экспринт, 2000.

Свирин М. Многострадальный Т-38 // М-Хобби, №9/1997.

Свирин М., Коломиец М. Пушечные «двухбашенники» // Танкомастер, №3/1999.

Солянкин А. Г., Павлов М. В., Павлов И. В., Желтое И. Г. Отечественные бронированные машины. 1905—1941. М.: Экспринт, 2002.

Тактика танковых войск. М.: Воениздат, 1940.

Танк Т-34. Руководство службы. М.: Воениздат НКО СССР, 1941.

Хлыстов Ф. Л. Танки и механическая тяга в артиллерии. Л.: Военно-Техническая Академия РККА им. Дзержинского, 1929.

Широкорад А. Б. Энциклопедия отечественной артиллерии. Минск: Хар-вест, 2000.

СЬашЬегЫп Р., Эоу1е Н. Епсус1оресЬа оЮегтапТапкз о!Шог1с1 ШагТУо. Ьопйоп: Агтз & Аггпоиг, 2000.

ЕсЬуагсЬ Ро§ег. Рапгег. А Реуо1иИоп т ШаНаге, 1939—1945. Ьопс1оп: ВгоскЬатр!оп Ргезз, 1998.

Оеггпап Тапк Маш1епапсе т Шог1с1 Шаг II. ШазЫп§1оп, ОС: 11.5. Ооуегпшеп! РлпИп§ ОШсе, 1987.

Зеп1г Т. Ь., Ооу1е Н.Ь. Оегшапу’з Рапгегз т Шог1с1 Шаг II. Егот Рг.Кр^Т 1о Т1§ег II. А1§1еп, РА: ЗЫНег РиЬЬзЫп§, Ш., 2001.

Зе^гТЬотазЬ. Рапгег Тгас1зМо.1 -1. РапгегкатрНуа^епI. К1ет1гак!ог1о АизкВ. Воуйз, МО: Рапгег Тгас1з, 2002.

Зеп1г ТЬогпаз I... Рапгег Тгас1з Ыо. 1 -2. РапгегкатрНуа^еп I. Ю.Рг.ВекШ^. 1о УК 18.01. Воуйз, МБ: Рапгег Тгас1з, 2002.

Зеп1г ТЬогпаз I„. Рапгег Тгас1з Ыо.3-1. РапгегкатрЕуа^еп 111. Аизк А, В, С, ипс! О. Воубз, МО: Рапгег Тгас1з, 2006.

Зеп1гТЬогпаз I„. РапгегТгас1з Ыо.4. РапгегкатрНуа§еп IV. Огозз1гак1ог1о РапгегЬе1еЫзуа§еп IV. Оаг1т§1оп, МО: Оаг1т§1оп РгойисОопз, 1пс., 1997.

Зеп1г ТЬотаз I„. Рапгег Тгас1з N0.8. 51игт§езсЬие12. з.Рак 1о 51игттоегзег. ОагПп^оп, МО: ОагНп§1оп Ргос1ис0оп§, 1пс., 1999.

Леп1г ТЬогпаз Ь. Рапгег Тгас1з Ыо.14. ОерапгеЛе Рюшег-ЕаЬггеи^е. ОагЬп^оп, МО: ОагИп^оп РгойисОопз, 1пс., 1998.

Зеп1г, ТЬотаз I„. Рапгейгирреп. ТЬе Сошр1е1е Ошс1е 1о 1Ье СгеаИоп & СотЬа! Етр1оутеп1 о! Оегтапу’з Тапк Еогсе. 1933—1942. А1§1еп, РА: ЗсЫЯег РиЬНзЬ!п§ Ыск, 1996.

КНтеп! С.К., Егапсеу V. СгесЬоз1оуак Агтогес! р1§Мт§ УеЫс1ез. 1918– 1948. А1§1еп, РА: ЗсЫИег РиЬНзЫп^ Иск, 1997.

Оеогк1еуу1С2 Р.М. Агтоигес! Еогсез. Ыеу Уогк, ЫУ: Агсо РиЬИзЬте Со., 1пс., 1970.

Ре^епЬег§ Ш., ЗсЬеШег! Н. Сар1игес1 ЕгепсЬ Тапкз Е1пс1ег 1Ье Оеггпап Е1а§. А1§1еп, РА: ЗсЫИег РиЬНзЫп§ Иск, 1997.

5р1е1Ьег§ег Ш.Л Рапгег III & Из Уапап1з. А1§1еп, РА: ЗсЫЯег РиЬИзЫп^ Ш., 1993.

5р1е1Ьег§ег ШЛ. Рапгег IV & Из Уапап1з. А1^1еп, РА: ЗсЫНег РиЬИзЫп^ Ш., 1993.

5р1е1Ьег§ег Ш.Л 51иггпёезсЬи12 & Из Уапап15. А1§1еп, РА: ЗсЫНег РиЬНзЫп^ Шск, 1993.

Теггу Т.Ш., Заскзоп 5.Р., Ру1еу С.Е.З., Зопез В.Е., ШогтеИ Р.ЛН. Е1§ЬИпё УеЖс1ез. Ьопс1оп: Вгаззеу’з, 1991.

ТМ-30-450 НапаЬоок оп Оегтап МННагу Еогсез. ШазЫп§1оп, ОС: Шаг Оерайтеп!, ОесешЬег 17, 1941.

Владимир Бешанов

«МЫ БЫЛИ ЕЩЕ НЕ СОВСЕМ ГОТОВЫ...»

Чтобы как-то объяснить причины уничтожения кадровой Красной Армии в 1941 году, была придумана дюжина самых «уважительных причин».

Например, немцы напали вероломно и неожиданно. А мы к такой подлости были не готовы, вот нас и побили.

К тому же Вермахт за два года осуществил агрессию против девяти европейских стран, Красная Армия – всего только против шести. Следовательно, у германца накопилось больше боевого опыта. Прославленные маршалы и генералы, уступая партийным теоретикам, сквозь зубы признавали, что к началу войны они мало понимали в военном деле. Мемуары пестрят откровениями о том, что «мы этому не учились» и «мы этого еще не умели».

Еще германская армия до зубов вооружилась самой современной техникой, а наши войска не успели перевооружиться, а где успели – не освоили. В итоге враг, имея огромное количественное и качественное превосходство, походя уничтожил устаревшую советскую авиацию и пожароопасные танки с «фанерной» броней, невзирая на массовый героизм командиров и красноармейцев, имевших на троих одну винтовку.

Сталин, поразмышляв на досуге, вывел «историческую закономерность» о неготовности в принципе «миролюбивых наций» к войне: «...заинтересованные в новой войне агрессивные нации, как нации, готовящиеся к войне в течение длительного срока и накапливающие для этого силы, бывают обычно – и должны быть – более

подготовленными к войне, чем нации миролюбивые, не заинтересованные в новой войне».

Виктор Суворов, основываясь на выводе, что кремлевские миротворцы сами готовили грандиозное вторжение в Европу, образно поставил двух противников в положение дуэлянтов, стреляющихся через платок, когда однозначно побеждает сделавший первый выстрел.

Еще одна причина: Сталина об опасности предупреждали буквально все – от глав правительств до перебежчиков, а он не внял, Сталин поверил Гитлеру (в другом варианте: боялся до судорог) и старался его не провоцировать. Гитлер таки спровоцировался, а Вождь всех народов то ли по недомыслию, то ли от страха не привел войска в боевую готовность. И вот, утверждает маршал А.М. Василевский: «В результате несвоевременного приведения в боевую готовность Вооруженные Силы СССР вступили в схватку с агрессором в значительно менее выгодных условиях и были вынуждены с боями отходить в глубь страны». Хотя здесь, по авторитетному мнению бывшего начальника Генерального штаба, есть одна тонкость: «...преждевременная боевая готовность Вооруженных Сил может нанести не меньше вреда, чем запоздание с ней».

Маршал элементарно подменил понятия. Степени боевой готовности, устанавливаемой для отдельных соединений, – это одно, а боевая готовность Вооруженных Сил – совершенно другое.

Боевая готовность – состояние, определяющее степень подготовленности войск к выполнению возложенных на них боевых задач. Боевая готовность предполагает определенную укомплектованность соединений, частей, кораблей и подразделений личным составом, вооружением и боевой техникой; наличие необходимых запасов материальных средств; содержание в исправном и готовом к применению состоянии оружия и боевой техники; высокую боевую и политическую подготовку войск, прежде всего полевую, морскую и воздушную выучку личного состава; боевую слаженность соединений, частей, подразделений; необходимую подготовку командных кадров и штабов; твердую дисциплину и организованность личного состава войск и флота, а также бдительное несение боевого дежурства. Степень боевой готовности войск в мирное время должна обеспечивать их своевременное развертывание и вступление в войну, успешное отражение внезапного нападения противника и нанесение по нему мощных ударов.

Что из вышеперечисленного может быть «преждевременным»?

Каждый новый учебный год в Советской Армии начинался с приказа министра обороны, призывающего крепить и повышать боевую готовность. Теоретически – это основное занятие всех военнослужащих в мирное время.

Даже если армия состоит из десяти солдат и одного офицера, оснащенных ружьями без патронов, они должны быть готовы к бою, максимально используя имеющиеся возможности для нанесения ущерба противнику: изучать диверсионную тактику, штыковой и рукопашный бой, действия ночью, непрестанно «совершенствовать нолевую выучку», читать уставы и нести караульную службу, шагать строем и браво орать песни. В общем, они должны быть боеспособ-.ны, то есть готовы к выполнению боевых задач. Именно боеспособность «является определяющим элементом боевой готовности войск и важнейшим условием достижения победы».

Кому нужна трехмиллионная армия, если в критический для страны момент она «перевооружается» или «осваивает технику» в надежде, что политическое руководство как-нибудь «оттянет» войну до того момента, когда генералы будут к ней готовы. Преждевременной боеготовности вооруженных сил не бывает, как не бывает осетрины второй свежести. А если армия небоеспособна – солдатам винтовку 8 руки не дают, чтобы не поранились, а офицер не умеет читать карту «не в курсе, чем занимаются его бойцы и сколько их в подразделении должно быть, – никакими директивами, ни преждевременными, ни запоздалыми, в боевую готовность ее не приведешь.

Отсюда возникает вопрос, который советские историки не смели даже сформулировать: насколько эффективна была «самая передовая в мире» социалистическая система хозяйствования? Уж так ли мудра и непогрешима была родная Коммунистическая партия, организатор и вдохновитель всех наших побед, и ее генеральный секретарь, так любивший работать с кадрами? Насколько была боеспособна «непобедимая и легендарная» Красная Армия накануне войны? Насколько крепка была броня, каков был в действительности порядок, ну хотя бы в танковых войсках?

Даже при беглом обзоре поражает колоссальное несоответствие между затраченными в 30-е годы на «укрепление обороноспособности» усилиями, материальными средствами, принесенными на марксистско-ленинский алтарь жертвами, горами произведенного оружия и техники и мизерностью достигнутых результатов.

Когда после двухлетней взаимовыгодной дружбы гитлеровская Германия «вероломно» напала на СССР, Вермахт располагал 5262 танками собственного производства и примерно 2000 трофейных французских машин. Для реализации плана «Барбаросса» было выделено чуть более 3800 танков.

«Тяжелых» Рг IV немцы смогли отрядить 439 штук, средних Рг III – 965 единиц, все остальное – легкие и очень легкие машины, в том числе 410 пулеметных Рг I, прозванных в войсках «спортивным автомобилем Круппа». Из общего числа предназначенных для действий на Востоке «панцеров» 354 танка до сентября 1941 года находились в Германии, в резерве Верховного Главнокомандования. Кроме того, в составе дивизионов и рот сопровождения имелось 246 штурмовых орудий 51иС III, около 140 противотанковых самоходок РгЛа§ I и пара десятков самодвижущихся 150-мм орудий. Подсчитывать боевые машины союзников Германии пока не стоит, поскольку ни один из них на нас 22 июня не напал, ни внезапно, ни вероломно, а кое-кто и не собирался, пока И.В. Сталин превентивными бомбардировками не «убедил» их присоединиться к Адольфу Гитлеру.

Миролюбивая Страна Советов на 22 июня 1941 года имела 25 500 танков, в том числе 1861 единицу не имевших себе равных по тактико-техническим характеристикам КВ и «тридцатьчетверок» с противоснарядным бронированием, 481 «устаревший», но все равно превосходивший любую вражескую технику, надежный и хорошо отработанный средний танк Т-28, почти 13 000 легких, но все-таки вооруженных 45-мм пушкой Т-26, БТ-7 и БТ-7М, а также 3258 пушечных бронеавтомобилей. Причем 15 687 танков (и среди них 1600 Т-34 и КВ) находились непосредственно в западных приграничных округах. Пусть из них около 2500 единиц проходили по 3-й и 4-й категории, то есть требовали среднего и капитального ремонта. Все равно советское численное превосходство на Западе получается четырехкратным. Еще была у нас такая замечательная машина, сконструированная Н.А. Астровым на базе танка Т-38, – легкий, быстроходный, маневренный, бронированный и вооруженный пулеметом артиллерийский тягач «Комсомолец» Т-20. Он предназначался для буксировки противотанковых и полковых пушек, но мог использоваться и использовался в качестве пулеметной танкетки. У немцев он вообще числился «танком». Таких тягачей, мало в чем уступавших «Панцеру-Ь>, было изготовлено 7780.

(Самое интересное заключается в том, что на вопрос, сколько же танков было в Красной Армии, точного ответа нет. Исследователи приводят разные данные, ссылаясь на самые точные архивные документы, но расходятся друг с другом не на десятки, а на тысячи боевых машин. Например:

– статистическое исследование Генштаба России в графе «Состояло на вооружении» на 22.06.1941 года дает цифру 22 600 танков (на основе анализа архивных материалов и расчетов по ним);

– почти столько же танков – 22 531 – имелось согласно «Справке об основных показателях мобилизационного плана 1941 г. и обеспеченности по нему Красной Армии», вот только «наличие» показано по состоянию на 1 января 1941 года(ОХДМ ГШ, ф. 16, оп. 2154);

– Институт военной истории Министерства обороны РФ публикует «Сводную ведомость количественного и качественного состава танкового парка РККА на 1 июня 1941 г.» – 23 106 танков (данные ЦАМО РФ, ф. 38, оп. 11353);

– историк М.И. Мельтюхов указывает «Количество танков в

Красной Армии» на 1 июня 1941 года – 25 508 (РГАСПИ, ф. 71 и так далее).

То есть целые немецкие танковые группы умещаются в нашу «статистическую погрешность»!)

А ведь маршал С.К– Тимошенко в своих «Соображениях» на имя Сталина и Молотова прогнозировал, что враги развернут против Советского Союза 10 550 танков, и все равно собирался воевать на чужой территории. Вот только самостоятельно, без совета Вождя, не мог определиться, что правильнее: мощным ударом захватить Краков и «в первый же этап войны отрезать Германию от Балканских стран и лишить ее важнейших экономических баз» или все-таки сначала «нанести поражение германской армии в пределах Восточной Пруссии и овладеть последней».

При таком соотношении сил Красная Армия, казалось, была способна раскатать в тонкий блин любого противника. Чтобы предотвратить агрессию, хватило бы просто, вместо того чтобы прятать по лесам, построить эту массу боевых машин вдоль советско-германской границы. Однако вышло наоборот: к концу 1941 года немцы взяли Минск, Таллинн, Ригу, Смоленск, Киев, ворвались в Крым, стояли у ворот Москвы и Ленинграда.

Неохотно «вспоминая» свои сокрушительные поражения и «размышляя» над их причинами, советские полководцы сокрушенно разводят руками: мол, история «отпустила слишком мало времени», а большинство наших танков «устарели». Не говоря о том, что это – не совсем правда, военачальники вполне определенно намекают, что устаревший – значит, небоеспособный. Непонятно, что мешало «устаревшим» танкам стрелять и наносить ущерб противнику.

Еще, оказывается, совершенно недостаточно имелось «танков новейших типов». Маршал Г.К– Жуков даже точно подсчитал, сколько таких танков ему не хватило, чтобы дать супостату достойный отпор, – ровно 16 600 штук (то есть чтобы восемь наших на один немецкий, сразу видно – большой стратег был Георгий Константинович, не хуже Тухачевского).

А хоть бы и вовсе ни одного «новейшего»! Моторизованный корпус генерала Манштейна на четвертый день войны, преодолев почти 400 км, вышел к Двинску (Даугавпилсу), не имея в своем составе ни одной «тридцатьчетверки». Основными машинами в корпусе генерала Рейнгардта были собранные на заклепках и вооруженные 37-мм пушкой чешские 35(1) и 38(1).

Кстати, именно против них командование Северо-Западного фронта впервые массированно применило тяжелые танки КВ.