Текст книги "1941, Великая Отечественная катастрофа: Итоги дискуссии "
Автор книги: авторов Коллектив
Жанр:
Военная документалистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 64 страниц)
Мощными ударами бомбардировочной и штурмовой авиации уничтожить авиацию на аэродромах противника и разбомбить группировки его наземных войск.
Удары авиацией наносить на глубину германской территории до 100—150 км.
Разбомбить Кенигсберг и Мемель.
На территорию Финляндии и Румынии до особых указаний налетов не делать
Хотя активными действиями 14-го мехкорпуса на брестском направлении удалось несколько снизить темп продвижения танковых соединений Гудериана, переломить ход боевых действий не удавалось. Судя по немецким источникам, в первый день войны немцы испытывали трудности не столько из-за сопротивления русских, сколько из-за труднопроходимой заболоченной местности. 3-я танковая дивизия Модели вышла на так называемый танковый маршрут № 1, опередив 4-ю тд. С этого момента основные силы обеих дивизий 24-го корпуса генерала Гейера действовали вдоль дороги Кобрин – Береза – Слуцк, в основном следуя друг за другом. В связи с изменением направления наступления дивизии пришлось выслать вперед новый авангард, состоящий из стрелковой роты на мотоциклах и танковой роты с саперами. К исходу дня части 3-й танковой дивизии достигли реки Мухавец. Так как деревянный мост был уже сожжен дотла, дальнейшее продвижение пришлось остановить. Общее продвижение от границы составило 18 километров вместо запланированных 80.
На следующий день, в полдень, после короткой атаки были захвачены Кобрин и мост через канал Буг – Днепр. Продвинувшись еще примерно на 65 километров, передовые части 3-й тд захватили районный центр Картуз-Березу. «Русские были полностью захвачены врасплох нашим нападением. Они оказывали незначительное сопротивление и вели сдерживающие действия, используя условия местности (лес и болота). Вражеские танки, беспорядочно отходящие из Брест-Литовска на восток, были захвачены или уничтожены. В течение первых двух дней войны
3-я тд уничтожила 197 вражеских легких танков и несколько сотен орудий различных калибров. В эти же дни значительные потери понесли небронированные войска и тыловые колонны, причиненные вражескими войсками, отрезанными от своих главных сил. Они скрывались около маршрутов движения, открывали внезапный огонь и могли быть побеждены только в интенсивном рукопашном бою. Немецкие войска раньше не испытали этот тип войны. Вражеские самолеты имели хороший шанс напасть на наши войска, потому что мы шли только по одной дороге, но они были не способны остановить наше наступление» [14].
Танковые клинья группы Гудериана, обойдя Брест с юга и севера, сравнительно легко «протыкали» слабую, поспешно занятую оборону разрозненных соединений 4-й армии. Неся большие потери, советские войска не смогли выдержать натиск врага, который, используя захваченные мосты, быстро наращивал силу удара. Встретив серьезное сопротивление на каком-либо рубеже, немцы немедленно вызывали авиацию, одновременно их разведка начинала искать незанятые нашими войсками промежутки и открытые фланги.
Неудачные действия наших войск во многом объяснялись массированными ударами авиации противника. Немецкая авиация, захватившая господство в воздухе, безнаказанно бомбила позиции наших войск, огневые позиции артиллерии, расчищая путь наземным войскам. При этом пикирующие бомбардировщики противника выводили из строя орудие за орудием. Хотя некоторым советским частям удалось несколько приостановить продвижение противника, немцам к исходу 22 июня удалось продвинуться от госграницы на 25—40 км, а передовые отряды вышли к Кобрину.
Выдержка из журнала боевых действий 4-й армии: «К исходу 23.6 разрозненные части 28-го ск и 14-го мехкорпуса, не успевшие привести себя в порядок [после не совсем удачных попыток контратаками остановить наступление противника], атакованные танками противника при поддержке большого количества авиации, начали отход, который превратился в неорганизованное сплошное отступление перемешавшихся частей за р. Ясельда. Организованные отряды заграждения не смогли остановить отступление»1.
Отход соединений 4-й армии поставил в трудное положение левофланговые соединения 10-й армии. К тому же на бельский участок прикрытия границы так и не вышла 13-я армия, которая еще не закончила формирование. 49-ю стрелковую дивизию пришлось пере-подчинить 10-й армии. Связи с ней у штаба фронта не было. К командарму К.Д. Голубеву Павлов послал своего заместителя генерала И.В. Болдина с задачей выяснить обстановку и организовать контрудар на гродненском направлении, как это предусматривалось планом прикрытия.
Дело в том, что в штабе фронта, не получая донесений от армий, неправильно оценили обстановку. В донесении начальника штаба генерала Климовских в 22:00 был сделан вывод, что 3-я и 10-я армии отошли, а соединения 4-й продолжают вести бой у границы. В результате Генеральный штаб был введен в заблуждение. Его больше беспокоило положение под Гродно, где наметился глубокий охват правого крыла Западного фронта. Советское военно-политическое руководство, плохо представляя ситуацию на фронте, попыталось вырвать из рук противника стратегическую инициативу. В Москве недооценили самую мощную группировку противника на брест-баранович-ском направлении и больше думали о разгроме сувалкской и люблинской группировок, решив, что сил для ответного удара достаточно.
Вечером 22 июня штабы фронтов получили разработанную на основе предвоенных планов директиву № 3, в которой, в частности, отмечалось:
«1. Противник, нанося удары из Сувалковского выступа на Олита и из района Замостье на фронте Владимир-Волынский, Радзехов, вспомогательные удары в направлениях Тильзит, Шауляй и Седлец, Волковыск, в течение 22.6, понеся большие потери, достиг небольших успехов на указанных направлениях.
На остальных участках госграницы с Германией и на всей госгранице с Румынией атаки противника отбиты с большими для него потерями /.../Д.
Далее в директиве ставились наступательные задачи фронтам. Ее подписали Тимошенко, Маленков, Жуков. Имеется пометка: «Отправлена в 21.15 22 июня 1941 г.».
Некоторые публицисты, сторонники Резуна, считают, что эта директива лишний раз подтверждает, что никаких оборонительных планов у советского Генштаба не было, Только наступательные. Ничего она не подтверждает: подобные планы разрабатываются во всех армиях мира (во времена Варшавского договора тоже имелись). Вырабатывать новое решение времени не оставалось, надо было нацеливать командующих и войска на решительные действия. Изложенный в директиве вариант действий явно не соответствовал складывающейся обстановке, но в какой-то степени отрабатывался на картах.
Увы, поставленные задачи исключали создание устойчивой обороны. В результате поспешно подготовленные контрудары имели минимальный успех. Так, контрудары войск Северо-Западного (23– 24 июня) и Западного фронтов (23—25 июня) привели лишь к значительным потерям, но практически не повлияли на развитие операций ударных группировок противника. Лишь на Юго-Западном фронте, где 26—29 июня в районе Луцк – Ровно – Броды произошло крупнейшее танковое сражение начала Второй мировой войны 1939—1941 гг., советским войскам частично удалось приостановить продвижение германских войск. Однако понесенные потери в танках привели к фактическому прекращению существования большей части мехкорпусов этого фронта.
Здесь, видимо, уместно будет напомнить замысел действий командования группы армий «Центр». Фон Боку ставилась задача во что бы то ни стало разгромить основные силы противостоящего Западного фронта, расположенные в Белостокском выступе. Расположенная в этом выступе (в случае его удержания) крупная группировка советских войск могла нанести удары как по флангам, так и в тыл наступающим немецким войскам и тем самым задержать их наступление. Окружение и разгром белостокской группировки планировалось осуществить нанесением двух ударов по сходящимся направлениям из районов Сувалки и Бреста в общем направлении на Минск. Предполагалось, что быстрый разгром основных сил русских в Белоруссии откроет путь для продвижения немецких армий на Смоленск и далее на Москву. Таким образом, замысел операции заключался в том, чтобы наступлением двух фланговых ударных группировок расчленить советские войска в Белоруссии и, развивая наступление в глубину, осуществить двойной охват основных сил Западного фронта и завершить их разгром в районе между Белостоком и Минском.
Основную роль в достижении поставленной цели должны были сыграть войска 2-й (командующий – генерал-полковник Гудериан) и 3-й (командующий – генерал-полковник Гот) танковых групп, в состав которых входило пять моторизованных корпусов, то есть столько подвижных соединений, сколько имелось в двух других группах армий.
Своевременно и в полной мере вскрыть этот замысел противника по окружению основных сил Западного фронта нашему командованию не удалось. Максимум, что допускалось – попытка замкнуть клещи в районе Волковыска. Перенос основных усилий наших войск с юго-западного направления на западное пришлось осуществлять в условиях острого недостатка времени и под бомбами 2-го Воздушного флота Люфтваффе.
Вот как представляло сложившуюся обстановку партийное руко-
водство Брестской области. Выдержки из письма (документ имеет гриф «Сов. секретно. Особая папка») секретаря обкома КЛ(б)Б М.Н. Тупицына от 25 июня 1941 г., адресованного в ЦК ВКП(б) т. Сталину и в ЦК КП(б) Белоруссии т. Пономаренко:
«[...] Обком КП (б) Б считает, что руководство 4-й армии оказалось неподготовленным организовать и руководить военными действиями [...]
Вторжение немецких войск на нашу территорию произошло так легко потому, что ни одна часть и соединение не были готовы принять боя, поэтому вынуждены были или в беспорядке отступать, или погибнуть. В таком положении оказались 6-я и 42-я стр. дивизии в Бресте и 49-я сд – в Высоковском районе.
В Брестской крепости на самой границе держали две стр. дивизии, которым даже в мирных условиях требовалось много времени для того, чтобы выйти из этой крепости и развернуться для военных операций. Кроме того, несмотря на сигнал военной опасности, командный состав жил в городе на квартирах. Естественно, при первых выстрелах среди красноармейцев создалась паника, а мощный шквал огня немецкой артиллерии быстро уничтожил обе дивизии [...].
В Коссовском районе был расположен отдельный [120-й! полк АРГК. 22 июня, когда областное руководство переехало туда, мы застали этот полк в таком состоянии: материальная часть находилась в городе Коссово, бойцы же находились в лагерях под Барановичами (в 150 км от Коссово), а боеприпасы отсутствовали. Чтобы вывезти материальную часть из Коссово, у командира полка не хватало шоферов и трактористов. Обком КП(б)Б помог мобилизовать эти кадры на месте в гражданских организациях. Но пока сумели перебросить часть орудий, было уже поздно – они были разбиты бомбами, и, по существу, все ценные орудия остались у немцев.
Много боеприпасов и оружия погибло в складах на Бронной горе, а в воинских частях боеприпасов и оружия не хватало.
[... ] Командование 4-й Армии [.../не подготовилось к военным действиям. Вследствие такого состояния с первого же дня военных действий в частях 4-й Армии началась паника. Застигнутые врасплох нападением, командиры растерялись. Можно наблюдать такую картину, когда тысячи командиров (начиная от майоров и начальников и кончая мл. командирами) и бойцов обращались в бегство. Опасно то, что эта паника и дезертирство не прекращается до последнего времени, а военное руководство не принимает решительных мер. Работники обкома партии вместе с группой пограничников пробовали задержать бегущих с фронта. На шоссе около Ивацевичи нам временно удалось приостановить это позорное бегство [...]. Поэтому, не зная обстановки, не имея связи с военным командованием, не рассчитывая на боеспособность военных частей, мы вынуждены были оставить город Брест.
Обком КП(б)Б считает, что необходимо принять самые срочные и решительные меры по наведению порядка в 4-й Армии и укрепить руководство 4-й Армии.
Секретарь Брестского обкома КП(б) Б. Тупицын» [15}.
На документе имеется резолюция И,В. Сталина – «т. Маленкову» и справка Г.К. Жукова: «Командующий 4-й армией снят с работы и отдан под суд»3636
^.А. Коробков 9 июля был арестован и 22 июля приговорен Военным трибуналом к расстрелу.
[Закрыть].
Пора рассказать, как очутился в таком положении 120-й гап РГК. Командир полка полковник Лопуховский вернулся из отпуска в Коссово досрочно – 20 июня. Он не мог пропустить боевые стрельбы, назначенные на 23 июня, – не часто для учебных стрельб выделяли 203-мм снаряды. Четко помню, как в пятом часу утра к нам домой прибежал дежурный по подразделениям, оставшимся на зимних квартирах (полк находился в лагере), и доложил:
– Неизвестные самолеты бомбили окружные склады боеприпасов у Бронна-Гура, по периметру ограждения складов кто-то зажег костры!3737
Ныне ст. Бронная Гора (10 км юго-западнее ст. Коссово-Полесское). Стационарный склад боеприпасов с разветвленной сетью железнодорожных подъездных путей (головной склад № 1483 и окружной: № 843), охрана которого в июне 1941 года была возложена на полк, находился в 2 км севернее станции.
[Закрыть]
Узнав, что связи со штабом 4-й армии нет, командир полка приказал доставить в Кобрин донесение мотоциклистом. Донесение было доставлено адресату, что и было зафиксировано начальником штаба армии. В связи с налетом авиации на артсклады полковник Лопуховский объявил тревогу немногочисленным подразделениям в Коссово, приказав немедленно вооружить призванных 13 июня на сборы «приписников» и усилить охрану складов с вооружением, боевой техникой и «НЗ».
Можно представить положение командира: что это – случайный налет или война? Связи со штабом армии и с полком в лагере нет, склады забиты техникой и материальными средствами, в парках почти двойной комплект автомашин и тракторов, а подготовленные водители и трактористы частью демобилизованы, частью отправлены на формирование других частей в апреле и мае. На складе «НЗ» находятся 12 гаубиц Б-4, полученных из 318-го гап РГК. На станции
Коссово-Полесское под охраной находилось еще 6 таких орудий, даже не сгруженных с железнодорожных платформ.
На всякий случай командир полка дал команду на отправку семей начсостава в расположение полкового лагеря в Обуз-Лесна. В заранее намеченные пункты в городе подали автомашины. К нашим домам, где проживали семьи командиров 4-го дивизиона и командования полка, подошла полуторка. Взять с собой разрешалось только документы и личные вещи – не более одного чемодана.
И как всегда, в неясной обстановке – лавина слухов, которые распускала агентура врага. В частности, уже перед самой отправкой машины из Морачовщизны командиру полка доложили, что в 10 км севернее Коссово жители наблюдали высадку парашютного десанта. Полковник Лопуховский приказал одному из командиров на велосипеде выехать в том направлении для выяснения обстановки. Но в того вцепилась жена, повисла, ревет – не оторвать. Отец, наскоро попрощавшись с нами, сам на «эмке» отправился на разведку. Больше нам с ним увидеться уже не пришлось...
По рассказам ветеранов, полку на полигоне боевую тревогу объявили утром 22 июня во время завтрака. Лагерь быстро свернули. Сразу начали вытягивать две колонны: в одной – артдивизионы, орудия и трактора с тракторными прицепами. В каждой батарее было по четыре трактора СТЗ НАТИ-3 – два для орудий и два с прицепами для боеприпасов и необходимыми принадлежностями. Таким образом, в колонне артдивизионов насчитывалось не менее 48 тракторов. В другой колонне был собран автотранспорт остальных подразделений полка. Ограниченный запас снарядов, рассчитанный только на учебные стрельбы, перевозился транспортом боепитания полка, Конечно, все труды по устройству лагеря пошли прахом – исковеркали дороги, линейки, гнезда для палаток.
Прибывший в лагерь командир полка объявил собранному начсоставу, что началась война (об этом ему сообщил в 14.00 секретарь Коссовского райкома партии). Известие встретили спокойно, никакой паники не было. И все же один из офицеров при этом потерял сознание. Возле штаба полка дежурили делегаты связи. На зимние квартиры на машинах отправили лишних водителей, трактористов и других специалистов для расконсервации и вывода техники. Через пару часов полк был готов к выдвижению, но колонны простояли без движения до вечера. Выход в район сосредоточения, определенный планом прикрытия, почему-то не состоялся. Наконец, от полковника И.А. Долгова (заместитель начальника штаба армии) по телефону было получено распоряжение о сосредоточении полка к 20:00 23 июня в районе Береза-Картузская. Позднее распоряжение было подтверждено с указанием, что полк подчиняется командиру 28-го стрелкового корпуса.
В пунктах дислокации подразделений полка в течение всего дня 22 июня проводились мероприятия по боевой тревоге. Расконсервацией матчасти и автотракторной техники, погрузкой боезапаса и другого имущества полка занимались под руководством адъютанта командира полка лейтенанта В.В. Преснякова. В 11.35 город Коссово подверглось бомбардировке восемью самолетами «До-17».
Внезапное начало войны нарушило все планы, и, судя по всему, развернуть на базе 120-го гап полк второй очереди не успели. К тому же большая часть призванных на сборы 13 июня местных жителей, в том числе и некоторые командиры-запасники, при первой же бомбежке разбежались по домам. В связи с нехваткой водителей при формировании колонны на марш для соединения с полков в Иваце-вичи за руль сажали всех, кто хоть немного умел обращаться с машиной и трактором. И все же значительную часть имущества полка и автотракторной техники пришлось оставить под охраной на месте.
Уже в сумерках 22 июня к лагерю подъехали 5 машин с семьями из Коссова и других пунктов дислокации полка, которые привел лейтенант В. П. Одарюк. Командиры попрощались с женами и детьми – многие, как оказалось, навсегда. Но машина с семьями офицеров 4-го дивизиона, среди которых находилась и наша семья, в лагерь так и не пришла. Дело в том, что машины с беженцами несколько раз обстреливались с самолетов. При этом движение останавливалось и все бросались в кюветы и в сторону от дороги. В один из налетов наш водитель не вернулся на дорогу. То ли был ранен или убит, то ли попросту сбежал. Так наша машина отстала от общей колонны семей полка. Подождав некоторое время, одна из женщин села за руль, и мы поехали дальше, увлекаемые потоком беженцев. Дороги на Лесную не знали, потому в лагерь так и не попали. Вскоре бензин кончился, и наша машина встала. Ни одна из проезжавших мимо машин не остановилась. Выручил нас экипаж танка, который отстал от своей части. Танкисты дали нам целое ведро бензина, на котором мы добрались до старой границы. Как стало потом известно, колонна с семьями также благополучно добралась до какой-то станции. Дальше беженцы на поездах были отправлены в глубь страны. Многие семьи направились в место довоенной дислокации полка в Днепропетровск, остальные разъехались по родственникам.
Полк из лагеря начал выдвижение в 22.00 22 июня по маршруту Ивацевичи – станция Коссово – Береза. Первыми начали движение на автомашинах командиры дивизионов с разведчиками и связистами. Основные силы полка продвигались двумя колоннами: колесные машины по дороге Барановичи, Ивацевичи, орудия на тракторной тяге – по проселочным дорогам (автострады, которая проходит сейчас через Барановичи, в 1941 г. не было).
Трактора с тяжелыми орудиями могли двигаться со скоростью не более 4 км в час. С выходом на Варшавское шоссе движение колонн полка еще более замедлилось, а порой вообще останавливалось, так как оно оказалось забито машинами и повозками с семьями военных, партийных и советских работников, а также разрозненными группами военнослужащих. Ни о каком регулировании движения и речи не было. Воздушная разведка немцев наверняка зафиксировала движение колонн тяжелой артиллерии. И дивизионы полка, которые не имели зенитных средств, неоднократно подвергались безнаказанной бомбежке и обстрелу с воздуха. Вражеские пилоты действовали внаглую, как на полигоне.
Обстановка по-прежнему оставалась неясной. Связи с командованием 4-й армии не было. Командир полка с заместителем начальника штаба полка старшим лейтенантом Лященко выехал на своей машине вперед – в штаб 28-го стрелкового корпуса для получения боевой задачи. Уже за Ивацевичи машина попала под обстрел и бомбежку. Одна из бомб попала в командирскую «эмку» – только колеса полетели да искореженное ружье, что командир захватил с собой, плюхнулось рядом с ним в канаве. Но все остались живы и невредимы. Пришлось на попутной машине вернуться в Ивацевичи и уже оттуда на грузовой машине добираться до штаба корпуса. Полку подтвердили задачу выдвигаться не в район своего предназначения по боевой тревоге в Рачки, а в район Березы.
Поскольку далее придется часто ссылаться на рассекреченный доклад командира 120-го гап, поясню, чем вызвано было появление этого документа. После того как наши войска отошли на рубеж Березины и Днепра, командование решило наконец разобраться, в каком состоянии и с каким вооружением вышли из приграничных боев остатки разбитых частей и соединений. Последовал строгий приказ, кроме обычной сводки о наличии личного состава, матчасти артиллерии и боевого имущества, срочно представить донесение о том, что и по какой причине потеряно в бою и что оставлено на территории, занятой противником. В архиве есть много донесений на этот счет. Но большей частью они касались утрат стрелкового вооружения и автотранспорта. Докладывали об утрате пистолетов, телефонных аппаратов, противогазов и даже бумажных противохимических накидок. Лишь иногда можно встретить подробное донесение о причинах оставления на территории, захваченной противником, вооружения и боевой техники. Впечатление такое, что часть таких донесений просто изъяли из соответствующих дел, передав их на особое хранение (на эту мысль наводят исследователей многочисленные случаи изменения нумерации страниц в делах в меньшую сторону).
Начальник артиллерии фронта генерал-лейтенант Н. А. Клич1
'Клич Николай Александрович (1895 – 16.10.1941), был арестован 8 июля 1941 г. и в октябре этого же года (по другим данным – 27 сентября) расстрелян. Данных о месте захоронения нет. Посмертно реабилитирован.
при личной встрече в районе Бобруйска с полковником Лопуховским приказал ему срочно и подробно доложить, что и по какой причине потеряно в бою и что оставлено на территории, занятой противником. Поэтому доклад построен именно с этой позиции. О боевых действиях, в которых принял участие полк, говорится мимоходом3838
Полный текст командира 120-го гап б/м РГК приведен в Приложении.
[Закрыть].
Сформированная в Коссово колонна в составе 20 тракторов, 47 прицепов, из них 16 с боеприпасами и 3 с химимуществом, начала выдвижение в 23.00 22 июня в направлении станции Коссово. Она должна была соединиться с полком в деревне Гощево (11 км западнее Ивацевичи). С рассветом 23 июня эта колонна была подвергнута неоднократной бомбежке и обстрелам. В результате она не вышла в назначенный район, и сведений о ее местонахождении в штаб полка так и не поступило. Так полк остался без боезапаса. Странно, что в докладе командира 120-го гап ничего не сказано о причинах оставления в пунктахдислокации 12 гаубиц Б-4. «Оставили» – и все. Видимо, для участников событий, в том числе и начальника артиллерии фронта, и так было ясно, что план мобилизационного развертывания артчастей (и не только их) был сорван. Поэтому 66 лет и не рассекречивали документы штаба артиллерии 4-й армии. Это сейчас историки и публицисты ломают копья, доказывая друг другу, почему наши войска потерпели поражение в первых же боях. А для участников тех далеких событий все было ясно – армию подставили. «Подставили», независимо от мотивов и обстоятельств, о которых тогда можно было только думать, но не называть причины... Они и молчали, понимая, что к чему. А вот историкам хотелось бы разобраться – были ли попытки сформировать артполки и другие части по плану развертывания в приграничных районах, и если были, то чем они закончились.
Развертывание частей второй очереди должно было начаться с объявлением мобилизации (или по особому сигналу). Но мобилизацию еще не объявили, а бомбы уже взрываются. Кто должен был заниматься конкретно формированием развертываемых частей? Командир полка второй очереди? В 120-м гап установить, кто должен был возглавить новый полк, так и не удалось. Командир полка был в отпуске. Начальник штаба полка? Но он вызван в академию на сборы. Помощник командира полка капитан М. В. Барыбин исполнял обязанности командира полка в лагере. Командиры 4-го дивизиона, в том числе и те, кто занимался подготовкой призванных местных жителей, по тревоге ушли с полком. Многое мог бы прояснить в этом отношении «Расчет выделения кадров из войсковых частей Западного ОВО на военное время». Но 05.08.41 этот важнейший мобилизационный документ на 229 листах был уничтожен путем сожжения, «как утративший силу и не представляющий необходимости его дальнейшего хранения»3939
ЦАМО РФ. Ф. 208. Оп. 2522. Д. 86. Л. 95.
[Закрыть].
Мобилизация была объявлена, когда боевые действия уже начались. Причем первым днем мобилизации было приказано считать 23 июня 1941 г. И вины соответствующих командиров на местах в том, что мобразвертывание в армиях первого эшелона фронта было сорвано, нет. События развивались слишком стремительно, никто и представить себе не мог, что немецким танкам удастся за трое суток прорваться на глубину 150—170 км.
В ходе боевых действий с 22 июня по 1 декабря 1941 г. на Западном фронте было потеряно 75 гаубиц Б-4. Судя по всему, в их число попали и 12 гаубиц, поступивших в 120-й гап накануне войны. Вывезти их из города Коссово, который вскоре оказался в тылу немецких войск, не удалось. Кроме прочих причин (например, не было приказа), для них просто не оказалось достаточного количества тракторов (на каждую гаубицу требовалось два трактора). По крайней мере, один из ветеранов в районе Коссово видел брошенное орудие на гусеничном шасси с разбитым трактором.
Для сравнения: на Юго-Западном фронте за 20 первых дней войны в относительно более благоприятных условиях, нежели на Западном, потеряли 48 203-мм гаубиц Б-4 из 192, имевшихся там к началу войны (25%), а из имевшихся 1140 152-мм орудий различных образцов за это же время потеряли 175 (15%) [16]. Часть захваченных немцами гаубиц поступила на вооружение германской армии под названием 20,3-ст Н.503(г). К марту 1944 г. на Восточном фронте немцев имелось 8 гаубиц 20,3-ст Н.(г), выстрелы к которым комплектовались из советских 203-мм бетонобойных снарядов и немецких зарядов.
Вот 6 гаубиц Б-4, находившихся на железнодорожных платформах, отправленных по распоряжению командира полка со станции Коссово-Полесское в Ивацевичи, вывезти могли. Но куда? Только на станцию Обуз-Лесная. А там, по словам Сандалова, «формируемые в окружном артиллерийском лагере (западнее Барановичей) артиллерийские полки РГК, имевшие по одному тягачу на дивизион, по распоряжению, поступившему с ВПУ штаба фронта, переправляли по очереди свои орудия в район Слонима». Так что часть из 480 орудий (какую – неизвестно) с полигона под Барановичами к моменту выхода туда 26 июня танков 4-й танковой дивизии 24-го моторизованного корпуса противника уже увезли. Те, что остались, привлекли для поддержки частей, оборонявшихся в районе Барановичи [13]. Заметим: орудий, но не полков!
Если попытки развернуть артполки второй очереди в армиях прикрытия и были сделаны, то формируемые полки погибли в окружении и при отходе. Потому что следов появления новых частей, имевших на вооружении орудия калибра 152 и 203 мм в первые две-три недели в составе Западного фронта в доступных исследователям архивных документах обнаружить не удалось. За исключением одного: на базе 462-го кап 47-го стрелкового корпуса был сформирован 420-й гап, на вооружении которого были 152-мм гаубицы. Кстати, установить это удалось только потому, что в архиве сохранилась жалоба политрука, который при переводе во вновь сформированный полк потерял в окладе 200 рублей – солидную по тем временам сумму4040
ЦАМО РФ. Ф. 318. Оп. 4631. Д. 12. Л. 146.
[Закрыть].
Гипотетически часть орудий, особенно те, что не были сгружены с платформ, могли попытаться вывезти по железной дороге: по основной магистрали на Минск, которая 27 июня была перехвачена противником, или по одноколейному пути на Слуцк, который был захвачен 26 июня. Но это было трудно осуществить под ударами вражеской авиации и в условиях активных действий диверсионных групп, которые имели задачу на временный вывод из строя железной дороги, чтобы сорвать подвоз русских резервов из глубины и эвакуацию вооружения и техники из планировавшихся котлов.
В немецких источниках (Резун сносок, как правило, не дает) нет сведений о захвате необычно большого количества тяжелых орудий русских в районе города Барановичи. Сам город и аэродром были заняты 27 июня частями 4-й танковой дивизии. При этом немцы отметили, что в непрерывных рукопашных боях за город они встретились с советскими солдатами, которые были готовы скорее взорвать себя ручной гранатой, чем сдаться в плен. Сандалов пишет, что при отходе остатков дивизий, оборонявших Барановичи и Слоним, по лесистоболотистой местности в связи с отсутствием ремонтных средств тягачи и автомашины, а также тяжелые орудия приходилось уничтожать. В дивизиях остались только орудия на конной тяге и часть обозов.
Так что какую-то часть 152-мм орудий из числа 480, сосредоточенных у Лесной, немцам все же удалось захватить. Известно, что некоторое количество советских 152-мм гаубиц-пушек МЛ-20 использовалось немцами на всех фронтах до самого последнего дня войны. Так, по свидетельству признанного специалиста по артиллерии Красной Армии и Вермахта А. Б. Широкорада, на Восточном фронте немцы захватили несколько сотен исправных советских орудий. В их числе было много 152-мм орудий различных образцов4141
В их числе были: 152-мм гаубицы обр. 1909/30 г. (у немцев им был присвоен индекс – 15,2 ст 8.Р.Н.445(г) (буква «г» означала – русский), 152-мм гаубицы М-10 обр. 1938 г. (15,2 ст 8.Р.Н.443(г)), 152-мм гаубицы-пушки МЛ-20 обр. 1937 г. (немцы их называли пушка-гаубица Г5,2 ст КН.433/1(г) и 152-мм пушки обр. 1910/34 г. (15,2 ст К.433/2(г).
[Закрыть]. Когда и сколько таких орудий они захватили – неизвестно. Во всяком случае, немцы сочли целесообразным начать в феврале 1943 г. для них массовое производство 15,2-см осколочно-фугасной гранаты весом 46 кг (в РККА штатный снаряд весил около 41 кг) [17]. По данным американского армейского справочника по боеприпасам немецкой артиллерии, для К.Н.433/1(г) и К.Н.433/2(г) были разработаны два типа осколочно-фугасных снарядов (ОФ) весом 43,8 кг и 45,8 кг и один бетонобойный весом в 39,8 кг [18].
Вернемся к событиям 23 июня. Воспоминания ветеранов 120-го гап о первом боевом столкновении с противником весьма противоречивы. При сопоставлении их рассказов с общим ходом боевых действий на брестском направлении и архивными документами вырисовывается следующая картина. Полк из-за частых остановок при бомбежках так и не смог выдвинуться к Березе. К полудню 23 июня стало известно, что там идет бой. Поэтому колонны дивизионов полка были остановлены. Передовые подразделения на мосту через речку Гривда (приток Щары) попали еще под одну бомбежку и понесли потери. Далее сошлемся на рассказ младшего сержанта М. В. Лойфе-ра, которому в составе отделения топовзвода штабной батареи полка удалось вырваться из Брестской крепости. У деревни Нехачево, в 6 км юго-восточнее станции Коссово-Полесское, отделение присоединилось к полку. Судя по схеме, набросанной им тогда же, в июне 1941 г., немцы попытались выйти к шоссе в месте, где оно пересекается с железной дорогой4242
М.В. Лойфер перед отъездом на постоянное место жительства в Израиль передал мне некоторые личные документы, подписанные начальником штаба 120-го гап, часть своего фронтового блокнота с записями, который он делал почти ежедневно в 1940—1941 гг., и воспоминания о первых днях войны, основанные на этих записях.
[Закрыть].
