Текст книги "Чингисиана. Свод свидетельств современников"

Автор книги: авторов Коллектив

 
«Пусть будут рабами они
На пороге твоем.
А если сбежать захотят,
За коленками им
Ты жилы подрежь.
Пусть будут при ставке твоей
Неотлучно они.
А если сбегут со двора,
Ты живот им вспори
И печень достань».
 

И представил Чулун хайч Чингисхану сыновей своих Тунгэ и Хаши со словами:

 
«Твой порог драгоценный
Пусть они неотлучно хранят.
А если куда-то с него
Отлучатся они —
Их жизни лиши.
У высоких дверей
Пусть они поднимают кошму.
А если от этих дверей
Они прочь отойдут,
Ты им брюхо вспори».
 

И отдал Чингисхан Жэбгэ в услужение брату Хасару. Повстречавшись с матушкой Огэлун, Жэбгэ преподнес ей в дар отрока по имени Борохул, подобранного им в Журхинских кочевьях*.

И воспитывала матушка Огэлун с тех пор в юрте своей четырех отроков – Хучу, подобранного в землях мэргэдских, Хухучу, отставшего от родичей – бэсудов, татарского Шигихэн хутуга и Борохула из племени Журхин. И заповедала матушка Огэлун сыновьям своим родным:

 
«Воистину, то станут ваши вежды,
Окрест взирающие ясным днем,
И слух, всевнемлющий во тьме ночной!»
 

Журхинцы, коих полонил Чингисхан, род свой вели от Охин бархага, старшего из семи сыновей Хабул-хана. Охин бархаг родил Хутугту журхи. Отец Хутугту журхи, как старший из сыновей Хабул-хана, выбрал из своих подданных нукеров своему сыну:

 
Самых смышленых
И самых могучих,
Самых отважных
И лучников лучших,
Изрыгающих ярость из зева,
С уст, пылающих пламенем гнева.
 

И поскольку под водительством Хутугту журхи собрались мужи отважные и гордые сердцем, прозвали их за это журхинцами*.

И покорил Чингисхан тех горделивых журхинцев и сделал все их племя подданными своими*.

И понудил тогда же Чингисхан бороться Бури буха и Бэлгудэя*. Бури бух был в то время среди покоренных журхинцев. Он, достославный борец во всем улусе, мог запросто уложить наземь Бэлгудэя одним ударом ноги по голени. На этот раз неодолимый Бури бух пал поверженным перед Бэлгудэем. Захватив плечо Бури буха, Бэлгудэй всем телом навалился на него и бросил взгляд на Чингисхана. И закусил Чингисхан нижнюю губу, и Бэлгудэй уразумел знак Чингисхана. И обхватил он Бури буха и, упершись коленями ему в спину, рывком переломил хребет. И на последнем издыхании молвил Бури бух: «Нет! Бэлгудэю ни за что меня не побороть!

 
Владыку убоявшись, Чингисхана,
Его задобрить возжелав,
Поверженным я перед Бэлгудэем пал.
И вот за это жизнью поплатился».
 

Переломив хребет Бури буху, Бэлгудэй уволок прочь его бездыханное тело.

Итак, старшим из семи сыновей Хабул-хана был Охин бархаг. После него следовал Бартан-батор. Его сыном был Есухэй-батор. Третьим сыном Хабул-хана был Хутагт мунгур. Его сыном и был Бури бух. Бури бух в борьбе был сильнее сыновей Бартан-батора.

И дружил он с храбрыми сыновьями Охин бархага. И умер достославный в улусе борец Бури бух, позволив переломить себе хребет брату Чингисхана – Бэлгудэю.

Рассказ о возведении Жамухи в Тур-ханы и выступлении его воинства против Чингисхана

И сошлись через год – в год Курицы* – в местности Алхой булаг хатагины под водительством Баху чороги, салжуды под водительством Чирхидай-батора, дурвуны под водительством Хачигун бэхи, алчи татары под водительством Жалин буха, ихирэсы под водительством Тугэ маха, хонгирады – Тэрхэг, Эмэл, Алхой, горлосцы под водительством Чонага и Цагана, найманы* – Ху-чугуд и Буйруг-хан, сын Тогтога бэхи мэргэдского – Хуту, ойрад-ский Хутуга бэхи, а кроме того, Таргудай хирилтуг, Хотун орчан, Агучу-батор и другие тайчуды. И, сойдясь вместе в Алхой булаге, сговорились они возвести в ханы Жамуху, потомка Жажирадая. Тут же забили жеребца и кобылу и дали священную клятву. И откочевали они оттуда к реке Эргунэ (река Аргунь. – А.М.) и в местности Агу нуга, что находится при впадении реки Гэн в Эргунэ, свершили обряд возведения Жамухи в Гур-ханы*. И, возведя Жамуху в Гур-ханы, уговорились они выступать ратью против Чингисхана и Ван-хана.

Когда Чингисхан сидел в Хурэлху, к нему явился и оповестил о сговоре том Хоридай из племени Горлос. И передал Чингисхан сие известие Ван-хану, и тот собрал рать свою и тотчас пришел к Чингисхану. По пришествии Ван-хана порешили они выступить против Жамухи. И двинулись они ратью общей вниз по Керулену. И послал Чингисхан в передовую разведку Алтана, Хучара и Даридая, а Ван-хан послал Сэнгума, Жаха гамбу и Билгэ бэхи. А перед тем выставили они заставы дозорные в Энэгэн гуйлэту и далее в урочищах Цэхцэр и Чихурху. И достигли разведчики наши – Алтан, Хучар, Сэнгум и другие – урочища Утхияа и хотели было сойти с коней и здесь расположиться, как вдруг наехал на них гонец с дозорной заставы, что выставлена была в урочище

Чихурху, и известил, что вороги идут. И, не сходя с коней, порешили они ехать навстречу вражеской разведке, дабы все толком разузнать.

И наехали они на вражеский разъезд и вопрошали: «Кто вы будете?»

А были это посланные Жамухой в разведку тайчудский Агучу-батор, найманский Буйруг-хан, сын мэргэдского Тогтога бэхи Хуту и ойрадский Хутуга бэхи. Передовые разведчики наши, перекликаясь с неприятельскими, уговорились сойтись в сражении завтра, потому как смеркалось уже. И воротились они в стан главных сил, где и заночевали.

А назавтра сошлись две рати в сражении в урочище Хойтэн. И бились они, попеременно тесня друг друга; Буйруг-хан и Хутуга владели волшебством обрушивать ненастье на ворогов своих. И принялись они шаманить, вызывая ливень или ураган на головы ратников Чингисхана. Но разверзлись хляби небесные над ними самими. И скользили их ноги и вязли в непролазной грязи. «То гнев небесный пал на нас!» – возопили они, и разбежалось воинство Жамухи в разные стороны*.

Рассказ о том, как Чингисхан разгромил тайчудов

Найманский Буйруг-хан отделился от Жамухи и двинулся на южный Алтай в направлении Улуг тага. Сын Тогтога мэргэдского Хуту направился к реке Селенге. Ойрадский Хутуга бэхи, желая осесть в лесах, пошел по направлению Шисгиса (Шишгида). Тайчудский Агучу-батор двинулся на Онон. Сам Жамуха, пограбив в ханы его возведший народ, поспешил обратно вниз по реке Эргунэ*.

Когда распалось воинство Жамухи, Ван-хан стал преследовать Жамуху. Чингисхан погнался вслед за Агучу-батором, двинувшимся в пределы тайчудские на реку Онон. Агучу-батор, придя в свой удел, понудил людей своих бежать за Онон, а сам вместе с Хотун орчаном собрал лучших мужей тайчудских, выстроил их в порядки боевые и ждал подхода Чингисхана, дабы сразиться с ним. И подошла рать Чингисхана и ввязалась в сражение с тай-чудами*. И много крови пролилось в тот день. А с наступлением темноты уснули ратники мертвым сном на том месте, где сражались. И бежавший народ тайчудский, расположившись куренем, спал тут же на поле брани вместе с ратниками.

Чингисхан в сражении с тайчудами был ранен в шею. Хлеставшая из раны кровь никак не останавливалась, и Чингисхан страдал неимоверно, и силы покидали его. С наступлением темноты он расположился ставкой тут же, на поле брани.

Зэлмэ, обагряя губы, то и дело отсасывал закупоривавшую артерию кровь Чингисхана*. И так, набирая полный рот крови, а потом сплевывая ее тут же рядом, он просидел около лежмя лежащего Чингисхана до глубокой ночи; и никого другого он не подпускал к владыке.

За полночь Чингисхан пришел в себя и молвил: «Кровь наконец-то запеклась. Теперь меня лишь жажда мучит».

И тогда Зэлмэ сбросил с себя одежду – дэл, гутулы, малахай*, и остался он в одном исподнем. И пробрался он во вражеский курень и стал шарить по телегам, окружавшим кольцом стан тайчудский, но так и не нашел нигде кумыса. Видно, бежавшие тайчуды выпустили кобылиц пастись недоеными. Не найдя кумыса, он прихватил с одной телеги огромный бурдюк с простоквашей и, взвалив его на себя, поспешил восвояси.

Само Небо покровительствовало Зэлмэ: ни одна душа не прознала про то, как он проник в неприятельский стан и как оттуда вернулся. И принес Зэлмэ бурдюк с простоквашей, развел ее водой, которую тут же отыскал; и, разведя водой простоквашу, дал испить Чингисхану.

И испил Чингисхан, трижды переводя дух; и, приподнявшись, сел и молвил он: «Мой взор прояснился, и чувствую я облегчение».

Тем временем уже рассвело. И узрел Чингисхан, что вся земля вокруг того места, где они сидели, покрыта кровавой жижей. И вопрошал он Зэлмэ: «Что вижу я вокруг?! Зачем не удалялся ты, отплевывая кровь мою?»

И молвил Зэлмэ владыке в ответ: «Покуда пребывал ты в муках, я не решался удаляться от тебя. Не разбирал я второпях: отплевывалось – так отплевывал, глоталось – так глотал. И, право, вдоволь наглотался твоей крови».

И вопрошал Чингисхан снова нукера Зэлмэ: «Пока лежмя лежал я здесь, почто ты удалился оголенным? И попадись ты в руки ворогам-тайчудам, не выдал бы меня?»

И молвил ему в ответ Зэлмэ: «Я думал: коль меня поймают оголенным, солгу, что к ним желал перебежать и что вдруг вскрылись замыслы мои и сродники убить меня решили – раздели перед казнью, оставили в одном исподнем, но, к счастью, удалось мне убежать. Поверив россказням моим, тайчуды дали б мне одежду и непременно у себя призрели. Тогда бы, улучив момент, я смог от них бежать. С одной лишь мыслью спасти тебя от жажды в мгновенье ока я решился сделать так».

И рек тогда Чингисхан: «Что мне сказать тебе, Зэлмэ, друг верный? Когда, обложенный мэргэдами со всех сторон, в горах Бурхан халдун скрывался я, ты выручил меня тогда впервые. А нынче, не щадя себя, отсасывал ты кровь мою; и вдругорядь тебе я животом обязан. Когда же изнемог от жажды я, рискуя жизнью, ты во вражий стан пробрался и мне питье животворящее принес. Навеки не забыть мне, друг Зэлмэ, твои заслуги!»

Когда же рассвело, узрели наши, что вражеская рать бежала с поля брани. Но расположившийся на ночлег вокруг ратников своих тайчудский люд не снялся с места, ибо не мог поспешно с ратниками откочевать.

И приказал Чингисхан полонить тот люд. И двинулись ратники наши и похватали бегущих тайчудов. И была средь них женщина в красном дэле, голосившая истошно: «Тэмужин! Тэмужин!»

И услышал Чингисхан стенанья ее и отослал человека разузнать, почто голосит она так. И отвечала женщина посыльному Чингисхана: «Я – Сорхон шара дочь, зовусь Хадан. А кличу Тэмужина, чтобы спас он мужа, не то погубят ваши ратники его».

И вернулся посланный человек к Чингисхану и передал слова той женщины. Подскакал тотчас Чингисхан к Хадан и сошел с коня; и обнялись они с Хадан. Но выяснилось тогда, что ратники наши уже убили мужа ее.

Похватав люд тайчудский, расположился там же Чингисхан на ночлег. И призвал он к себе Хадан, и призрел ее.

Назавтра явились к нему Сорхон шар и Зургадай, кои были под властью тайчудского Тудугэя. И сказал Чингисхан Сорхон шару:

 
«Почтенный Сорхон шар,
Мой сродник-благодетель,
Ты с шеи снял моей
Тяжелые колодки,
От кандалов мои
Освободил ты руки,
Но под крыло мое
Почто так поздно прибыл?»
 

И молвил Сорхон шар ему в ответ: «Я лишь в тебя все время верил, мой Чингисхан. Но посуди, как было мне спешить. Явись к тебе я прежде, сродники-тайчуды моих жену, детей, все достояние мое пустили б прахом по ветру, поди. Сегодня ж воссоединиться мы с тобою вправе!»

И выслушал Чингисхан слова Сорхон шара и одобрил речи его.

И молвил еще Чингисхан: «Когда в урочище Хойтэн сошлись, тесня друг друга, наши рати, кто ранил в шейный позвонок коня, что подо мною был?»*.

И признался Зургадай владыке покаянно:

 
«То я, Чингисхан, выпустил стрелу.
Захочешь ты меня казнить, мой хан,
Не суждено мне, значит, жить, мой хан.
Ничтожный, я паду перед тобой
И, бездыханный, буду гнить, мой хан.
Но если жизнь даруешь мне, спасешь,
Ты преданность, защиту обретешь.
Куда пошлешь – бесстрашно я пойду
И на врагов всей силой нападу.
И так я буду бить твоих врагов,
Что реки выйдут, хан, из берегов.
Такая сила бы во мне росла,
Что за скалою б рушилась скала
И сыпались разбитые вконец
Обломки человеческих сердец.
Чингис, тебе я храбрость покажу
И преданность и силу докажу!»
 

И молвил Чингисхан: «Будь, Зургадай, ты истинным врагом, ты б лгал, сокрыть желая свою зловредность. Но нет, ты ничего не утаил, в содеянном признался честно. Вот муж, воистину достойный быть моим нукером. Поскольку наконечником стрелы ты ранил в шейный позвонок коня саврасого, что подо мною был в ту пору, мы наречем тебя Зэв отныне*, сим именем заменим прежнее прозвание твое. Так будь же наконечником стрелы, что неотлучно день и ночь при мне, что от врагов меня оберегает!»

Вот и весь сказ о том, как Зэв стал нукером Чингисхана.

И повоевал Чингисхан тайчудов, и истребил он Агучу-батора, Хотун орчана, Хутудара и прочую тайчудскую родовую знать вместе со всей их родней. И понудил он люд тайчудский кочевать за собой. И пошел и сел Чингисхан в урочище Хубахаяа (Ухаа хаяа), где и провел всю зиму.

История пленения хана тайчудов Таргудая хирилтуга

Тем временем старик Ширгэт из племени Нуцгэн барин вместе с двумя сыновьями, Алагом и Наяа, полонили тайчудского ноёна Таргудай хирилтуга, нашедшего прибежище в окрестных лесах. Был Таргудай хирилтуг чрезвычайно грузен и не держался в седле, и потому посадили они его на телегу и повезли к Чингисхану. По дороге их нагнали сыновья и младшие братья Таргудай хирилтуга, желавшие отбить его. При их появлении старик Ширгэт опрокинул неповоротливого Таргудая на спину, взгромоздился на лежащего хана тайчудского и, выхватив нож, молвил: «Желают сродники отбить тебя. И мне, как посягнувшему на жизнь твою, живым уже не быть. И потому я смерть готов принять, главою возлежа на ханском теле бездыханном». И, сказав такие слова, старик Ширгэт приставил лезвие ножа к горлу Таргудая.

И возопил Таргудай хирилту, дабы слышали братья и дети его: «Ширгэт замыслил погубить меня. И коль умру, его ножом сраженный, на что тогда вам тело бездыханное мое?! Пока не поздно, возвращайтесь восвояси и будьте за меня покойны. Мне Тэмужин не причинит вреда. Его, покинутого всеми сироту, призрел я; на лике – свет, в его очах огонь узрев, уверовал в его звезду, как необъезженного жеребенка обучал. Мне ничего не стоило сгубить его тогда, я ж милостиво пестовал его. И верю, что теперь душой восчувствует, умом он уразумеет это. Нет! Мне Тэмужин не причинит вреда! Тотчас же возвращайтесь, сыновья мои и братья, восвояси. Не то как бы Ширгэт не погубил меня!»

И, услышав это, сыновья и братья Таргудай хирилтуга молвили: «Сюда пришли мы, чтоб спасти отца и брата. Но если под ножом Ширгэта он падет, на что нам тело хана бездыханное?! Пока старик Ширгэт не погубил его, нам надобно скорее возвратиться». И, порешив так, тайчуды поворотили коней обратно.

Когда они скрылись из виду, сыновья Ширгэта, Алаг и Наяа, бежавшие прочь при первом появлении тайчудов, возвернулись к отцу. И продолжили они свой путь, везя к Чингисхану пленника тайчудского Таргудай хирилтуга. И добрались они до местности, именуемой Хутухул нуга, и молвил Наяа, сын Ширгэта: «Коль Таргудая привезем мы к Чингисхану, в нукеры не возьмет он нас, не верных господину своему холопов; казнить прикажет, ибо на господина мы посягнули своего*. Давайте же отпустим хана Таргудая, а сами обратимся к хану: «О Чингисхан, пришли мы, чтоб в услужение тебе всю силу положить. В пути мы полонили Таргудая и господина своего к тебе везли. Но наконец одумались и устыдились: как можно выдавать единородного владыку?! Усовестившись, мы отпустили хана восвояси, а сами под твое водительство пришли».

Отец и брат одобрили слова Наяа; и отпустили они тут же Таргудай хирилтуга, а сами вскорости пришли к Чингисхану.

И спросил их Чингисхан, почто пришли они. И ответил старик Ширгэт Чингисхану: «Везли к тебе мы хана Таргудая, но наконец одумались и устыдились: как можно выдавать единородного владыку?! Мы отпустили хана Таргудая восвояси и вот пришли, чтоб в услужение тебе всю силу положить».

И молвил Чингисхан: «Вы, подданные хана Таргудая! Когда бы господина своего вы пленником доставить мне посмели, впредь моего доверья вы б лишились. Самих бы вас и семьи ваши также вполне уместно было б извести. Вот почему, когда я узнаю, что хану оказали вы почтенье и милосердную свою явили душу, такое одобряю я вполне». Сказав сии слова, Чингисхан призрел старика Ширгэта и сыновей его.

Спустя некоторое время, когда Чингисхан пребывал в местности, именуемой Дэрсут, пришел к нему хэрэйдский Жаха гамбу* и поклялся во дружестве. В ту пору ополчились на Чингисхана мэргэды. Но Чингисхан и Жаха гамбу дали отпор недругам силами общими. И пришли тогда же под водительство владыки тумэн тубэгэнцы и олон донхайдцы и прочие роды хэрэйдские, оставившие свои пределы и разбредшиеся*.

История междоусобия в стане хэрэйдов

Владыка хэрэйдов Ван-хан был некогда крепко дружен с Есу-хэй-батором, отцом Чингисхана, и стали они побратимами*. А история их побратимства такова.

Ван-хан погубил младших братьев отца своего – Хурчахус Буйруг-хана, чем прогневал дядьку по отцу – Гур-хана*. И ополчился на него Гур-хан и побил его в сражении. И укрылся Ван-хан в ущелье Харагун и, выбравшись оттуда едва живым с сотней мужей своих, пришел к Есухэй-батору. И призрел его хан Есухэй и стал самолично во главе рати своей и, повоевав Гур-хана, понудил его бежать в страну Хашин*, а подданных, имущество и скот его отдал Ван-хану. С тех самых пор андами-побратимами они стали.

Впоследствие младший брат Ван-хана – Эрхэ хар, страшась быть убитым старшим братом своим, перекинулся на сторону найманского Инанча-хана. И ополчился тогда Инанча-хан на Ван-хана и понудил его бежать прочь*. Скитаясь, прошествовал Ван-хан через три града, пока не достиг пределов Гур-хана хар хятанского*. Но и с ним не поладил Ван-хан. И отошел он от Гур-хана и бродил по уйгурским и тангудским городам, в пути перебиваясь пищей скудною. Доя пять дойных коз и точа на еду кровь верблюда, насилу добрался Ван-хан до озера Гусэгур.

Чингисхан, памятуя о прежнем побратимстве Ван-хана с отцом своим, Есухэй-батором, отослал к нему навстречу Тахай-батора и Сухэхэй жэгуна, а потом и сам встретил его у истоков Керулена. Сжалился Чингисхан над вконец отощавшим от голода Ван-ханом и обложил оброком аратов своих в его пользу и призрел в курене своем. Вместе откочевав, провели они зиму в урочище Хубахаяа*.

Тем временем младшие братья Ван-хана поносили его словами гневными:

 
«У брата старшего Ван-хана
Страшны зловещие повадки:
Он близких родственников наших
Уничтожает без оглядки.
Видать, и наш черед наступит:
Убьет – по ветру прах размечет.
Как дальше жить?
Ведь этак род наш
Он оборвет иль изувечит.
К хар хятанам теперь подался —
Защитников он ищет там.
Без хана наш улус остался…
Как дальше жить?
Что делать нам?
 

Видать, запамятовал он, как семи лет от роду в мэргэдский плен попал и как молол мэргэдское зерно с зари и до зари в Бур хээре, что на Селенге. И как отец наш, Хурчахус Буйруг-хан, беднягу вызволил, повоевав мэргэдов. Забыл, и как верблюдов пас у Ажай-хана, когда его в тринадцать лет татары вместе с матерью пленили, и как, бежав от Ажай-хана, явился ненадолго восвояси. Не помнит он, и как потом, найманами гонимый, переметнулся к хар хятанскому Гур-хану, сидящему на Чуе в землях Сартаульских*, и как, покинув хана через год, скитался по уйгурским и тангудским градам, в пути перебивался скудной пищей – доил пять дойных коз и кровь верблюда на еду себе точил; и как едва живым явился к Тэмужину, который, в курене своем его призрев, аратов обложил оброком в его пользу. Все это позабыл Ван-хан, и подлы нынче замыслы его».

Алтан ашух донес Ван-хану о том, что сказывали про него мятежные братья. И похватали тогда ханские нукеры Хутура, Хулбари, Арин тайши и прочих. И лишь Жаха гамбу удалось бежать и добраться до найманов.

Ван-хан согнал схваченных братьев в одну юрту и, приступив к ним, молвил: «Вы что-то говорили меж собой о том, как я скитался по уйгурским и тангудским землям?! О, недостойные! Что вы еще себе позволили задумать?» И с этими словами наплевал он в лицо братьям своим, и, глядя на него, все, бывших в юрте хэрэйды, стали плевать в недостойных.

Рассказ о том, как Чингисхан ополчился на люд татарский

Осенью года Собаки* ополчился Чингисхан на люд татарский* из четырех родов: Цаган татар, Алчи татар, Тутагуд татар, Алухай татар. Но прежде он изрек закон*: «Покуда неприятеля тесним, никто не смеет у поживы мешкать! Повержен враг – и все его добро считается тогда добычей нашей, тут наступает время дележа.

Когда же нам случится отступать, всем следует вернуться к месту, откуда шли мы в бой. А кто его немедля не займет, тот предал нас и будет умерщвлен!»

И сразился Чингисхан с татарами в местности Далан нумургэс* и понудил их спасаться бегством. И гнали татар вплоть до урочища Улхой шилугэлжид, где их и полонили.

Когда усмиряли знать татарскую из родов Цаган татар, Алчи татар, Тутагуд татар, Алухай татар и брали в полон народ татарский, Алтан, Хучар и Даридай преступили закон, что изрек Чингисхан, замешкались, позарившись на поживу.

«Ужель мужи мои не держат слова, закон, реченный мною, не блюдут?!» – вознегодовал Чингисхан. И отослал Чингисхан к ним Зэв и Хубилая*, и отобрали они у Алтана, Хучара и Даридая коней татарских и прочую поживу, что те успели захватить.

Одолев и полонив татар, Чингисхан призвал к себе ближайших сродников; и держали они совет, как быть с полоненными татарами. И порешили на сходе том Чингисхан и сродники его:

 
«Паршивые татары искони
Губили дедов наших и отцов.
Чтобы покончить с ними навсегда,
Мы уничтожим каждого из них,
Кто перерос тележную чеку*,
А женщин их и маленьких детей
По семьям в услуженье разобрать,
И – пребывать рабами им навек».
 

Когда сродники расходились со схода, Их чэрэн приступил к Бэлгудэю и спросил его: «О чем уговорились сродники твои?» И молвил ему в ответ Бэлгудэй: «Всех вас, татар, кто выше чеки колеса, мы порешили истребить!»

Услышав эти слова Бэлгудэя, Их чэрэн бросил клич, и собрались мужи татарские заедино и встали стеной неприступной. И много полегло ратников наших, когда штурмовали ряды татарские. Насилу одолев их, Чингисхан приказал рубить им головы, примеряя к чеке колесной. Тут татары повыхватывали припрятанные в рукавах ножи, желая умереть, главою возлежа на вражьем теле. И снова много наших полегло. И порубили, наконец, головы татарам, всем, кто выше чеки колесной.

И изрек тогда Чингисхан закон: «Все то, о чем договорились мы на сходе, брат Бэлгудэй вмиг разгласил врагу. И вот какой нам нанесен урон! Отныне да не будет Бэлгудэй на сход допущен. Покуда держим мы совет, пусть он порядок наблюдает за дверьми, споры и тяжбы разбирает. И лишь когда, испив вина, закончим мы совет, ему и Даридаю войти к нам в ставку будет можно!»

Тогда же Чингисхан соблаговолил взять себе в жены Есухэн хатан – дочь татарского Их чэрэна. И молвила Есухэн хатан, обласканная Чингисханом: «Хан соизволил в жены взять меня – знать, позаботится он о моей судьбе. Но, право, более достойна будет хана сестра моя по имени Есуй. Сосватана она была недавно. Неведомо, однако, мне, куда она от разоренья скрылась».

И сказал тогда Чингисхан: «Раз уж и впрямь так хороша твоя сестра, велю я тотчас же сыскать ее. А явится она, уступишь ли свое ей место?»

И отвечала Есухэн хатан: «Коль соизволит хан сыскать мою сестру, я сей же час свое ей место уступлю».

И бросил клич Чингисхан ратникам своим и велел сыскать Есуй хатан. И узрели ратники наши Есуй и жениха ее, кои хотели скрыться в лесу. И словили они Есуй хатан, а жених ее бежал. Как увидела Есухэн хатан сестру старшую, Есуй хатан, верная слову, уступила она ей место свое подле Чингисхана, а сама села подале. И была Есуй хатан божественно красива, точь-в-точь как говорила Есухэн хатан. И соблаговолил Чингисхан взять ее в жены.

Покончив с татарами*, как-то раз восседал Чингисхан подле ставки своей, пируя с ханшами Есуй хатан и Есухэн хатан, кои сидели по обе стороны от него. Вдруг Есуй хатан тяжело вздохнула. И заподозрил Чингисхан неладное. И призвал он к себе Борчу, Мухали и прочих ноёнов и повелел: «По аймакам* сберите подданных моих. И да не будет чужаков меж ними!»

И когда развели всех аратов по аймакам, остался один добрый молодец, что не был причислен ни к одному из них. И спросили его: «Чей ты подданный?» И ответил тот человек: «Я в жены взял Есуй, дочь Их чэрэна; спасаясь от разора вражьего, бежал. Уверовав, что воцарился мир и что опознанным не буду среди прочих, теперь вернулся».

Когда Чингисхану передали эти слова, Чингисхан повелел: «Явившийся бродяга к нам зловредное замыслил. И разве мы уже не истребили всех, ему подобных? Пусть участь он разделит недругов татар, дабы глаза мои не видели его отныне!» И тотчас человек тот был казнен.

В тот же год Собаки, пока Чингисхан воевал татар, Ван-хан ополчился на мэргэдов*. И понудил Ван-хан бежать мэргэдов во главе с Тогтога бэхи в сторону местности Баргужин тухум, и убил он старшего сына Тогтога бэхи – Тугус бэхи, захватил его двух дочерей – Хутагтай хатан и Чалун хатан, а также сыновей его Хуту и Чулуна вместе с их подданными. Но не поделился на этот раз Ван-хан своей добычей с Чингисханом.

Рассказ о той, как Чингисхан и Ван-хан ополчились на найманов

Засим Чингисхан и Ван-хан выступили вместе повоевать найманского Хучугуда, прозванного Буйруг-ханом*. Когда они достигли местности Улут тагийн Согог ус, Буйрут-хан, будучи не в силах противостоять им, двинулся к Алтаю. И преследовали наши его от Согог уса и понудили перевалить через Алтай и погнали в направлении Хумшингирийн Урунгу. Тогда же найманский ноён Йэди тублуг, будучи в дозоре, наехал на наш караульный разъезд и был обращен в бегство. Йэди тублуг хотел было скрыться в горах, но вдруг лопнула конская подпруга. Тут-то он и был схвачен. И настигли наши Буйруг-хана у озера Хишилбаши и там покончили с ним*.

Когда Чингисхан и Ван-хан возвращались из похода, в излучине реки Байдараг к ним навстречу вышел богатырь найманский Хугсэгу сабраг с ратью своею. Чингисхан и Ван-хан также выстроили в боевой порядок свои рати. Но тут наступил вечер, и уговорились они с найманами биться завтра.

Среди ночи Ван-хан, оставив горящими костры на месте привала своего воинства, двинул свою рать вверх по течению реки Хар сул*.

Той ночью к Ван-хану присоединился Жамуха*. Приступив к Ван-хану, он молвил: «Давно известно, что анда Тэмужин с найманами во дружестве живет. Вот потому он и не выступил вослед за нами.

 
Ты видишь, хан:
Я при тебе – как та степная птица,
Что отлетать в край дальний не стремится.
Другое дело – анда Тэмужин:
Все мечется он,
Все куда-то мчится.
С найманами сошелся он
И от тебя желает отделиться».
 

Убчигдайский Хурэн-батор, услыхав слова Жамухи, ему прекословил: «Почто лукаво льстишь, на честных сродников напраслину возводишь, Жамуха?!»

Наутро следующего дня Чингисхан пробудился, готовый двинуться в бой с найманами. Тут обнаружилось, что стоянка, где прошлой ночью стали на привал ратники Ван-хана, опустела.

«Неужто ты, Ван-хан, решил нас одурачить и бросить здесь на произвол судьбы?!» – вознегодовал Чингисхан, узнав об этом. И тронулся Чингисхан с ратью своей и, стрелку перейдя, где Эдэр сливается с Алтаем, пришел в местность Саарь хээр и сел там. Тут Чингисхан и Хасар прознали, какой разор учинили найманы хэрэйдам Ван-хана, но не придали этому значения.

А приключилось там вот что. Найманский богатырь Хугсэу сабраг, преследовавший по пятам Ван-хана, полонил жену и детей, захватил всех подданных и имущество сына его – Сэнгума. И сразился Хугсэу сабраг с Ван-ханом в местности Тэлэгэту амсар и, захватив много подданных и скота Ван-хана, вернулся восвояси.

Улучив момент, сыновья мэргэдского Тогтога бэхи – Хуту и Чулун, захваченные прежде Ван-ханом, забрали подданных своих и, соединившись со своим отцом, двинулись в направлении Селенги.

Поверженный найманским богатырем Хугсэу сабрагом, Ван-хан отослал к Чингисхану посла со словами: «Разор мне учинили вороги-найманы: жен и детей в полон забрали, имущества меня лишили. Сын мой, прошу и умоляю: пошли на помощь мне бесстрашных четырех богатырей своих, имущество и подданных вернуть мне помоги!»

И снарядил Чингисхан свою рать на помощь Ван-хану. И шли впереди посланные им четверо богатырей – Борчу, Мухали, Борохул и Чулун*.

Тем временем Сэнгум сражался с найманами в местности Улан хут. В бою лошадь его была ранена в ногу, а сам он едва не был пленен найманами, но подоспели четыре богатыря Чингисхана и отбили его у врага. Засим вернули они Ван-хану угнанных найманами подданных, жен и детей его и все добро, отнятое у него недругом.

И возрадовался радостью великою Ван-хан, и молвил он: «Было время, когда Есухэй, благородный отец Тэмужина, воедино собрал мой распавшийся было улус. А теперь его сын, снарядив четверых верных богатырей, воротил вновь утраченный мною народ. Да поможет теперь мне Небес и Земли покровительство отплатить благодарностью за услуги великие те!» И молвил еще Ван-хан:

 
«Улус, что мной уже утерян был,
Мне Есухэй когда-то воротил.
Теперь помог мне Есухэя сын,
Чингис, что в прошлом звался Тэмужин.
Все, что опять я было потерял,
Он вызволил и для меня собрал.
Но почему с отцом теперь и сын
В поступке благородном стал един?
Какие же они имели цели,
Что дважды бедный мой улус призрели?
Совсем уже я дряхлым становлюсь…
Дух испустить когда я соберусь,
Кто же тогда мой унаследует улус?
Однажды теплой юрты я лишусь
И в каменной, холодной поселюсь, —
Кто сохранит тебя тогда, улус?
 

Да, младшие есть братья у меня и кроме них немалая родня, но где же честных, где достойных взять, чтобы могли улусом управлять?! Есть у меня лишь сын единственный, Сэнгум, но нет наперсников достойных у него. Желал бы я, чтоб Тэмужин стал старшим, названым Сэнгума братом. Тогда, имея двух любимых сыновей, в спокойствии провел бы я остаток дней».

И сошлись Чингисхан и Ван-хан в Черной роще*, что на берегу реки Тола; и поклялись они друг другу, что отныне Ван-хан будет считать Чингисхана сыном своим, а Чингисхан Ван-хана – отцом, поскольку отец Чингисхана, Есухэй-батор, и Ван-хан когда еще стали побратимами. И сговорились они тогда:

 
«Случится, чужеземцы нападут —
Отпор им будет общею заботой.
На антилоп облава – что ж, и тут
Они займутся сообща охотой».
 

И еще они порешили:

 
«Коль змеи ядовитой жало
Подстрекало бы нас, искушало,
Клевету, навет извергало —
Расходиться нам не пристало:
Мы сойдемся лицом к лицу,
Как положено добрым соседям,
Яд губительный обезвредим.
Если б вдруг смертоносный клык —
Злой разлад среди нас возник,
Злыдень не одолел бы нас…
Мы бы встретились с глазу на глаз,
Примирительный разговор
Завершил бы любой наш спор».
 

Скрепив дружество свое взаимной клятвой, жили они с тех пор душа в душу.

Рассказ о том, как Жамуха и Сэнгум задумали погубить Чингисхана

И замыслил однажды Чингисхан упрочить их дружество*, и просил он для Жочи* руки младшей сестры Сэнгума – Чагур бэхи, и хотел выдать свою Хожин бэхи за сына Сэнгума – Ту-саха.