Текст книги "Мальстрем монстров: антология Хэллоуина (сборник) (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Мальстрем монстров

24 невероятно короткие хэллоуиновские истории промелькнут для вас в мгновение ока. От стриптизёрши в образе Хиллари Клинтон до мифических звероженщин из суровой скандинавской тундры, от удивительного отряда стойких плюшевых мишек до последнего человека в захваченном зомби Чикаго – заполните свои мгновения ока леденящими сердце страхами и безумным хихиканьем над этим сборником из 24 фантастических мини-рассказов.

Собираетесь на работу? Выкроили время на чашечку кофе? Каждый рассказ тут – целостная история, которая требует всего лишь несколько минут и, вдобавок, обещает на всю жизнь познакомить с новыми независимыми писателями.

Кто знает – а вдруг вы найдёте нового любимого автора.

«Мальстрем монстров»: это вторая антология в серии «Flash Flood», хэллоуиновский сборник тщательно подобранных замечательных произведений в жанрах юмора, хоррора и фэнтези, и он гарантированно вас заинтересует.

Независимым авторам: проворным, остроумным и блестящим писателям 21 века.

Часть I
Юмор

Н. Д. Айверсон
Не всё то золото, что блестит

[юмор]

– Девочек не лапать, – проронил быкоподобный охранник, опустив суровую длань на джеральдово плечо.

Отвергая такое обвинение, Джеральд воздел руки вверх.

– У нас тут всё в порядке, мужик. Правда, Крисси?

Он подмигнул сидящей у него на коленях стриптизёрше. Она смерила Джеральда скептическим взглядом, повернулась к Большому Бобу и кивнула.

Большой Боб ткнул пальцем чуть ли не в лицо Джеральду.

– Если я сюда вернусь, мужик, тебе это не понравится.

Музыка гремела так, что охранник пропустил звонок своего мобильника (в общем-то, так и задумывалось), но каким-то образом до их маленького разбора полётов долетел крик.

Большой Боб выпрямился.

– Может, посмотришь, что там, а? – спросил Джеральд, в надежде, что вышибала позволит ему вернуться к приватному танцу.

Большой Боб отчалил разбираться в VIP-зону, а Крисси продолжила елозить на коленях у Джеральда. Он тащился от потираний до тех пор, пока Большой Боб не выскочил обратно из-за бархатного занавеса VIP-зоны, таща на спине стриптизёршу. «Ну, конечно, им-то можно лапать девочек», – подумал Джеральд. Крисси рванулась с коленей, чуть не прихватив с собой его собственный VIP (ви-ай-пенис).

– Эй, двадцать минут ещё не прошло! – завопил Джеральд вслед сбежавшей Крисси

У него мелькнула мысль пожаловаться, но менеджер тут по совместительству работал ещё и диджеем, а, судя по плейлисту, работник он был – кровь из ушей.

Джеральд сосредоточился на зрелище, из-за которого уйма коленей осталась лишилась своих танцев. Большой Боб не тащил на закорках ту стриптизёршу в блёстках, как сперва показалось Джеральду. Нет, Большой Боб старался сбросить её, будто его одежда горела, а стриптизёрша была промасленной тряпкой. В попытках избавиться от озверевшей танцовщицы, Большой Боб налетел на столик, а затем повалился наземь, спугнув посетителей, оставивших целую тарелку куриных крылышек.

«Пожалуй, это разумно», – подумал Джеральд. В прошлый раз, попробовав здешнюю пищу, он заработал диарею уровня Чипотлекалипсиса[1]1
  Чипотле – мексиканская приправа – копчёный красный перец халапеньо (прим. перев.).


[Закрыть].

Большой Боб перекатился так, что оказался сверху стриптизёрши, а потом резко сбросил её, крутнувшись влево. Она продолжала шевелиться, но не поднималась, поскольку что-то жевала. Несмотря на свой внушительный рост, вскочил Большой Боб очень даже резво. Рука вышибалы взлетела к затылку и теперь закричал уже он сам. Предчувствуя что-то отвратительное, Джеральд придвинулся поближе, чтобы ничего не упустить. На шее у Большого Боба не хватало куска жира, и у Джеральда было нехорошее подозрение, что грызла стриптизёрша как раз свежий кусок Большого Бобштекса.

– Эта сучка меня куснула! – проревел Большой Боб, подтверждая джеральдову догадку.

Будто обидевшись на такое выражение, стриптизёрша перевернулась и неуклюже встала. Все просто стояли и ждали, что она будет делать дальше. Её взгляд шнырял туда и сюда, словно у карапуза в Диснейленде, решающего, с чего начать. Рот стриптизёрши походил на разрез, красный от крови Большого Боба, а кожа под слоем блесток казалась восковой. Она выглядела больной: по-настоящему больной, а не просто «опять подцепила герпес».

Другая девушка, наряженная в сексуальную Хиллари Клинтон, бочком подобралась к окровавленной стриптизёрше с безумным взглядом.

– Эйнджел, ты в порядке? – несмело поинтересовалась она.

Эйнджел рывком развернулась и кинулась на стриптизёршу-Хиллари Клинтон, которая завопила, словно банши. Вот тогда-то все решили, что настала пора сваливать, поскольку такая выходка оказалась чересчур даже для жалких одиноких мужчин, собравшихся спустить всю зарплату за минутку с обнажёнными девушками. «Эй, да я же один из тех парней», – пришло в голову Джеральду прежде, чем он тоже двинулся к дверям. Теперь, когда народ валил прочь, вход был распахнут настежь и сиял, словно маяк.

Джеральд и прочие, на миг растерявшись от ослепительно пылающего солнца, хлынули на парковочную площадку. Ему пришлось отпрыгнуть на тротуар, когда какой-то урод едва не сбил его своей «Короллой», пытаясь выехать с парковки. Когда Джеральд только входил во «Лакомый кусочек» (такое название скорее сбивало с толку и отпугивало забредавших сюда за собачьим кормом хозяев домашних питомцев), всё было тихо. Но теперь здесь воцарился хаос. Гудели машины, ревели сирены, над головой грохотали вертолёты и самое страшное – пара девочек-скаутов пыталась торговать своим печеньем прямо на стоянке стрип-клуба.

– Брысь отсюда! – гаркнул Джеральд на детишек.

Они завопили в один голос, увидев Эйнджел, гонящуюся за одним из завсегдатаев, когда тот следом за толпой вышел на парковку. Джеральд тоже испустил вопль. Эйнджел оказалась вовсе не такой знойной, какой смотрелась в полутёмном клубе. Даже не будь она сейчас вымазана кровью, хрящами и блёстками. Джеральд глазам не верил в такую разницу при солнечном свете. Нет, больше он не станет заказывать ей танцы.

Бросив столик с печеньем, девочки-скауты уже мчались по тротуару прочь. Джеральд подбежал к своему форду F-150 и запрыгнул на переднее сиденье. Пикап завёлся, а, когда Джеральд собрался сдать назад, что-то шмякнулось о пассажирскую дверцу. Возможно, тогда Джеральд немного обмочился, но никогда не признавался в этом. Дверца открылась и в салон залетела Крисси, захлопнув дверцу за собой.

– Срань господня! – завопила она, чересчур громко для такого мизерного пространства.

Джеральд глянул на неё. Что ж, при дневном свете Крисси всё ещё выглядела горячей штучкой.

– Ты в порядке?

Она поджала губы и кивнула.

– Надо отсюда уматывать!

В обычный день такое вошло бы в легенды: уйти из клуба вместе со стриптизёршей, но не в том случае, когда спасаешься от жути внутри него. Джеральд дал задний ход именно в тот момент, когда Эйнджел кинулась на капот пикапа, оросив лобовое стекло слюной и кровью. Крисси завопила и запаниковавший Джеральд втопил педаль газа в пол, оставив Эйнджел корчиться на тротуаре, когда машина покатилась задним ходом на двадцать миль в час.

Джеральд врубил дворники, размазав телесные выделения тонкими полосками. Ни он, ни Крисси не стали это комментировать. Эйнджел поднялась, проигнорировав торчащую из предплечья кость.

– О Боже, – пробубнила Крисси себе в запястье.

Джеральд погнал пикап вперёд и присоединился к остальным выжившим, стараясь втиснуться в неразрывный поток машин. Казалось, они ехали уже несколько часов, хотя прошли только считанные минуты.

– Что нам теперь делать?

– Понятия не имею. Всё, что я знаю… – Джеральд абсолютно не к месту потряс кулаком в воздухе, – завтра не придётся идти на работу!

Н. Д. Айверсон – писательница в расцвете лет, пытающаяся отыскать своё место в мире. Она с удовольствием писала бы днями напролёт, но, пока не накопится побольше произведений, ей придётся много жутких часов работать в таком месте, где, если умрёшь прямо сейчас, только через неделю поймёшь, что ты уже в аду, а не на работе. Ищите её книги и добавляйтесь в список рассылок на ndiverson.weebly.com.

Перевод: Sebastian

Джалета Клегг
О, моя дорогая

[юмор]

Я обрушил кирку на стену пещеры – той, что крылась в расщелине на забытом склоне в глубине Голубых скал. О здешнем золоте мне поведал старый Коджер Мартин, выложив всё за стаканчиком виски в уголке старого салуна к югу от Фриско. Я вскочил на мула и поскакал проверить его россказни, а заодно застолбить участок. Пока что мне попадался только кварц. Я снова ударил по стене. На землю посыпались камни. В глаза бросился блеск желтоватого металла. Ну, возможно, Коджер не такая уж лживая двуличная змеюка. Я присел, потянулся к находке.

Пещеру тряхнуло. Обвал? Опять тряхнуло. На голову мне посыпалась пыль. Ещё сотрясение, словно из глубин земных сюда топал великан, чтобы разобраться со мной. Скалы трещали. Мне хотелось броситься к выходу, но тут я снова увидел тот камень, сулящий надежду. Когда шаги зазвучали рядом, я накрыл его ладонью, пряча металлический блеск.

– Зачем ты здесь, чел-век? – прорычал надо мной громоподобный голос, обрушив ещё больше пыли. Он был глубже самой преисподней. Может, оттуда и доносился. Кто знает, куда выводит другой конец этой пещеры? Я поднялся на ноги и оказался лицом к лицу с обитателем недр.

Это оказалось громадное существо, покрытое зелёной чешуйчатой кожей, из-за толстых губ торчали гигантские клыки, а на руках – чудовищные когти. Оно красовалось в короне, сплетённой из дохлых крыс.

Ничего особенного, всего-навсего пещерный тролль, а вовсе не дракон, вроде того, что слопал Джима Балфорта вместе со всей его бестолковой исследовательской экспедицией. Сами виноваты, что топотали в драконьей гостиной, да ещё и курили те дрянные сигары.

– Моя пещера, – тролль врезал громадным кулачищем по полу. – Записана моей, – он махнул другой рукой, указывая в глубину пещеры. – Ты вторгся.

– А вот здесь, мой добрый тролль, ты ошибаешься, – я протянул ему руку. – Кличут меня Барнабасом Уиттлом. Я заявил права на этот участок горы, но не вижу причин, отчего бы нам не поработать тут вместе.

В голове молнией промелькнуло всё, что я знал о троллях. Много времени на это не потребовалось. Тролли – племя замкнутое, как утверждали Брим и Бартель, признанные знатоки обитателей пещер. Их статья о троллях включала предупреждение избегать таковых и ничего больше.

Тролль потряс головой. Над одним глазом у него болталась дохлая крыса.

– Я застолбил. Мои пещеры. Объявление «Вход воспрещён», там, внизу, – он ткнул рукой в пещерный мрак.

– А я повесил объявление вверху, – заявил я, указывая на вход, который проломил взрывом на прошлой неделе. – Мы должны найти способ разрешить эту проблему. Давай минутку подумаем над этим, хорошо?

Тролль сморщил лоб. Я воспользовался шансом и рискнул глянуть на мой образец камня. Золото! И не золото дураков[2]2
  Золото дураков – разговорное название для некоторых жёлтых блестящих минералов, внешне похожих на золото. Чаще всего золотом дураков называют пирит (прим. перев.).


[Закрыть], хотя некоторые обозвали бы меня дураком за то, что я перехватил троллеву заявку.

– Это моё, – пророкотал тролль, потянувшись к моей находке.

Я бросил взгляд на его когти и отдал камень.

Одним-единственным когтем тролль аккуратно соскрёб металл, словно это была замазка. Потом улыбнулся, выставив впечатляющие клыки и стряхнул золото на землю.

– Теперь ценить, – тролль показал мне друзу кристаллов кварца.

– Что? – Я поморщился. – Да, вижу. Очень ценить. Ну, это задача. Послушай вот что: я отдам тебе половину всего, что найду, да ещё вычищу за тобой весь этот хлам, – я пнул валяющиеся на земле золотые самородки.

Тролль сощурился.

– Что мне делать? Почему не получу всё?

– Мне нужно, чтобы ты раскалывал камни. Я буду добывать кристаллы. Это так же верно, как то, что моё имя Барнабус Уиттл и я жду патента на лучший добыватель кристаллов на свете. Мы станем партнёрами. А партнёры помогают друг другу. И делятся. Мы ведь можем стать партнёрами, верно? Мы оба разбогатеем.

Тролль долго раздумывал, а потом кивнул.

– Только с условием.

Сверкнула моя лучшая улыбка. Я собирался стать богачом и всё, чего мне бы это стоило – бесполезный кварц, только портящий золото.

– Назови его.

– Взять дочь. Клементина. Ты жениться, – тролль опять выставил клыки. – Или я помять тебе лицо.

Я сглотнул. Жениться на троллихе? Затем перевёл взгляд на золотые самородки. Насколько скверным это может оказаться? Я пожал лапу троллю.

– Договорились, партнёр.

Клементина оказалась прямо конфетка, хотя от её лица молоко сворачивалось. Она принадлежала к троллям: зелёная кожа, громадные ступни, клыки и всё прочее, но хотя бы не носила на голове крыс, а одеваться предпочитала в старый добрый ситец, так что мы прекрасно поладили. Она совершенно естественно вжилась в роль жены старателя. Жила Клементина в моей ветхой хижине, где пекла кукурузный хлеб и гнала самогон сколько душе угодно. Когда я впервые отведал её стряпни, то выкинул из головы, что Клементина перевесит любого призового быка и, пожалуй, сможет растереть его в порошок. Готовила она просто божественно.

Клементина насадила сад и с любовью о нём заботилась. Состоял он главным образом из сорняков, но об этом я не собирался рассказывать своей дорогой невесте. Она была довольна и делала довольным меня. Я жил, как рассчастливейший человек на свете. Само собой, от постоянного притока золотого «хлама» размером с кулак, который её отец поставлял мне, зелёные бородавки Клементины делались лишь очаровательнее.

На день рождения я купил Клементине дюжину утят. Она восторженно взвизгнула. Пташки в ужасе съёжились. Клементина нежно баюкала их в ручищах, когтями осторожно поглаживая пуховые пёрышки. Под конец лета они представляли собой занятное зрелище. Во главе топала Клементина, бухая громадными ножищами в башмаках размером с сундук, по тропе к мельничному пруду позади моей хижины. За ней переваливались утки, крякая и сгоняя с дороги всех встречных. Каждое утро Клементина водила их поплавать в пруду. Следом с мешком золотых самородков плёлся я, относя их пробирщику, снимавшему угол у мельника. Никто из них никогда не распускал язык насчёт моей зеленокожей красотки: уж не после того, как она врезала лосю, который напугал утят. Мы все с удовольствием полакомились этой нежданной наградой

Тем августовским утром я опоздал. До мельницы я добрался именно в тот момент, чтобы увидеть, как Клементина запнулась о бревно. С колоссальным всплеском она обрушилась в мельничный пруд. Во все стороны разлетелись утки и вода. Я кинулся к берегу, ожидая, что моя невеста восстанет из глубины. На миг показалось её лицо, губы разомкнулись, когда она глотнула воздуха.

Тролли состоят из камня, он – их плоть. У Клементины не было ни единого шанса. Я бросился в пруд, хотя плавать не умел. Молотил по воде, вздымая брызги и стараясь дотянуться до Клементины. Я звал на помощь, но из-за скрипа мельничного колеса никто не услышал.

Я наблюдал, как она уходила под воду. Из рубиновых губ вырвалась последняя струйка пузырей.

Пока я еле брёл к берегу, меня окружали крякающие утки. Я лишился моей Клементины. Сердце моё уже никогда не исцелится.

В пещере меня ждал отец Клементины. С тяжёлым сердцем я рассказал своему зелёному другу, о том, что произошло с его дочерью. Даже разрыдался.

Когда я закончил свою печальную повесть, тролль хмыкнул.

– Славная дочь. Была счастлива с тобой, – он с такой силой хлопнул меня по спине, что я отскочил от стены, как мяч. – Но у неё сестра.

Тролль с намёком вздёрнул одну бровь.

Клементина была изумительной женой. Разве могла её сестра сравниться с ней?

– Она умеет стряпать? Ну, то есть, человеческую пищу.

Тролль скривился.

– Всегда. Мерзко. Хлеб, лепёшки, пироги и всякая дрянь.

У меня потекли слюнки.

– Друг мой, никто не заменит в моём сердце твою дочь Клементину, но, полагаю, для её сестры там тоже отыщется местечко.

Скрепляя сделку, я потряс его шишковатую лапу. Не помешал и увесистый золотой самородок, который он мне вручил. Да я переженился бы на всех его дочерях, их родственницах и подружках, если он так и будет одарять меня ненужным ему золотом.

Я любил Клементину. Она была слишком хороша для меня. Всякий раз, когда я тащил на мельницу мешок с золотом или поднимал поминальный стакан самогона, то нежно вспоминал свою тролльскую невесту.

– О, моя дорогая Клементина, ты утрачена и ушла навеки. Клементина, мне ужасно жаль. Но твоя сестра Розмари готовит такой яблочный пирог, за который и жизни не жаль.

По мнению Джалеты Клегг, монстры – это невероятно забавно. Она скорее стала бы водиться с ними, чем с обычными людьми, но, раз уж монстров не найдёшь ни под кроватью, ни в шкафу, то приходится воображать их там. В своих произведениях Джалета любит выворачивать ожидаемое наизнанку, предлагая в антологии хоррора сентиментальные романсы или в романтические антологии – кошмарные истории. Она пишет научно-фантастические приключения, высокое фэнтези, стимпанковую эльфятину, тупые ужастики и уйму всего прочего, что ей по душе. Ищите её книги и добавляйтесь в список рассылок на jaletac.com

Перевод: Sebastian

Дж. Наоми Эй
Всё на поверхности

[юмор]

Лестер понятия не имел, чем заниматься в жизни, пока не достиг двадцати двух лет.

– Устройся на работу, – рявкала каждое утро его мать, пока Лестер ещё валялся в своей подвальной спальне.

– Устроюсь, – бубнил он в ответ, как правило, уже когда мать хлопала дверью и топала вверх по лестнице.

Еще несколько минут Лестер оставался в постели, прислушиваясь к шуму стиральной машины в противоположном углу комнаты и шипению разогревающегося бойлера. Иногда, если спать уже не хотелось, Лестер прибавлял к этим звукам и собственный голос, напевая мелодию, которую обычно сочинял на ходу.

Наверху, на кухне, мать Лестера останавливалась, заслушавшись необычайным и поразительно богатым тенором сына. От разносящегося по всему дому лестерова вибрато зачастую даже дребезжали стаканы на полках.

– Как жаль, – бормотала мать, ставя чашки в посудомоечную машину и смахивая непрошеную слезу. – Он так талантлив и всё-таки без толку. Нет в жизни справедливости.

Где-то в середине утра Лестер поднимался и, помахав матери, говорил ей, что уходит искать эту самую неуловимую работу.

Через десять минут он уже сидел за своим обычным столиком на улице у кафе с нарисованной на входной двери русалкой. Там Лестер проводил остаток утра, а иногда задерживался и до полудня, потягивая двойной мокко венти и глазея на прохожих.

Лестер внимательно замечал их поведение, модуляции голосов и то, как они смотрели друг на друга. Всё это он копил в памяти впрок, ради пока ещё неведомой цели.

В полдень Лестер возвращался домой, сыпал лживыми обещаниями, что вскоре пойдёт на работу, а после этого спускался в подвал, где любовался энтомологической коллекцией, своей гордостью и отрадой. Сколько Лестер себя помнил, он обожал насекомых, особенно с экзоскелетом. Он души не чаял в комарах, пауках и даже обычных комнатных мухах. У каждого из них имелось имя. У каждого имелась своя история, пусть и выдуманная.

Несомненным любимцем Лестера был Роберт – комар, который по ночам садился ему на ухо и писком крохотных крылышек навевал молодому человеку сны.

Поворотным пунктом в жизни Лестера стал день рождения матери, когда она спросила юношу, не пойдёт ли он на представление «Отелло».

– Это что? – отозвался Лестер, с трудом оторвавшись от энтомологической коллекции.

– Шекспир, – ответила мать, словно Лестеру следовало разбираться в подобных вещах. – Убирай всё и пошли.

Лестер нехотя уступил и, к его великому удивлению, этот спектакль переломил, просветил и совершенно перевернул жизнь юноши. Собственно, уже вернувшись домой и даже на следующий день, Лестер всё ещё рыдал от страданий Отелло, словно они были его собственными.

Тогда-то он и осознал своё истинное жизненное призвание – играть и вызывать у других людей такие же страсти, такое же ликование.

– Я – актёр, – глубоким театральным тоном объявил Лестер следующим утром, пока мать варила ему на завтрак яйцо и поджаривала тост.

– Да, ты такой, – согласилась эта несчастная измотанная женщина, умудрившись одновременно и вздохнуть, и громко фыркнуть. – Ты каждый день прикидываешься, будто ищешь работу, но это просто спектакль.

– Сегодня я смогу найти работу. Сегодня я точно знаю, что делать.

Подкрепившись и укрепившись духом, Лестер направился на поиски театральной труппы и свободных ролей. К несчастью, в его городе, стране, да, в общем-то и по всей планете, актёрство считалось профессией «нон грата».

Это не смутило Лестера. Он твёрдо решил осуществить свою мечту. На автобусной остановке он наткнулся на объявление, которое могло оказаться лишь знаком свыше.

«Вступайте в Галактическую Сервисную Организацию», – гласила надпись над фотографией ансамбля костюмированных танцоров. «Развлекательные труппы и услуги. Вы нужны нам».

– Вот оно! – воскликнул Лестер, вскочив на ноги и всполошив сидевшего на этой же скамейке старика. – Я вступлю в ГСО. Я отправлюсь по галактике и буду сеять радость своими песнями.

– Скорее, будешь сеять страх и отвращение, – хмыкнул его престарелый сосед. – Давно ли ты смотрелся в зеркало, малыш? У тебя вид, как у Препостеро[3]3
  Препостеро – персонаж итальянского театра дель арте, носящий маску, словно с содранной кожей (прим. перев.).
  
  Маска Препостеро.


[Закрыть]. Внешнее внутри, а внутреннее снаружи. Ты смахиваешь на монстра.

Спустя шесть месяцев трепещущий от восторга Лестер стоял перед актёрским входом в театральную труппу ГСО на Космобазе 37-B. Все минувшие месяцы он готовился, зубря наизусть либретто каждого мюзикла, декламируя Шекспира, тренируясь танцевать степ и отшлифовав голос до такой степени, что был принят в хор космической версии мюзикла «Оклахома».

Судьба призывала Лестера. Будущее сулило блистательные перспективы. Более того, Лестер был уверен, что станет звездой, не похожей на любую другую, когда-либо виденную в галактике. Оставалась лишь одна-единственная проблема: как превозмочь мерзкий облик, как добиться, чтобы аудитория перестала замечать его вопиющий вид.

«Ладно, я готов», – сказал Лестер сам себе. – «Я уже так далеко зашёл. Я вхожу».

Сжав дверную ручку, он распахнул дверь актёрского входа.

Как на грех для Лестера и Корделии – ведущей актрисы шоу, которая, совершенно случайно, вознамерилась выйти на улицу, дверь отворилась куда сильнее и быстрее, чем ожидал Препостеро. Лестера сбило с ног, он свалился на свою сумку и пряжку-застёжку на ней. Острый язычок вонзился в его практически незащищённую почку.

– Ох, мне очень жаль, – выдохнула Корделия, услыхав глухой стук и увидав разливающуюся по всей сцене кровь.

Хотя Корделия была не такой уж крупной женщиной, но лестеровы беззащитные органы просто-напросто не вынесли её веса, когда она рухнула на них, лишившись чувств.

А пока Лестер поправлялся в госпитале базы – поразительно быстрый процесс, всё равно, что налепить пластырь – его домашний комар Роберт плёл интригу. Являясь редкой разновидностью инопланетного насекомого, он размножался быстрее скорости света. Через двадцать четыре часа весь актёрский состав «Оклахомы» покрылся красными сочащимися рубцами и зудящими нарывами.

Несмотря на это, как и в любой театральной труппе, шоу должно было продолжаться, особенно, если представления ждала целая космическая база.

– Хватит скулить! – гаркнул режиссёр, мистер Горф, всеми двадцатью ногтями расчёсывая кожу в кровь. – Сегодня вечером мы дадим представление, даже если оно окажется последним в нашей жизни.

– Но мы никак не можем! – драматично рыдал и стенал актёрский состав, поскольку это всё-таки были актёры.

По счастью, именно в этот момент дверь вновь распахнулась и впустила полностью выздоровевшего Лестера.

– Представление могу дать я, – предложил он. – Что скажете, мистер Горф?

Поскольку особого выбора не было, то режиссёр согласился, назначив Лестера на каждую роль.

Препостеро вызубрил их все, вместе с песнями, и вот – заучив расстановку актёров, порепетировав и приготовив костюмы, он был готов выйти на сцену.

После спектакля Лестер одиноко сидел в гримёрке, но тут появилась Корделия, с лицом, покрытым волдырями и струпьями от комариных укусов. Когда она заметила себя в зеркале, у неё вырвался крик души.

– Боже мой. Как я жутко выгляжу. Я чудовище!

– О нет, ты прекрасна! – откликнулся Лестер и вскочил, вправду считая, что она выглядит ещё лучше прежнего.

– Лестер! – рявкнула Корделия, попятившись и вскинув руки. – Умоляю, я просто заскочила за свитером.

Она показала на стул, где висел кардиган в розочках.

Лестер видел его и знал, что это вещь Корделии. Находясь тут в одиночестве, он касался кардигана, поглаживая нейлоновые волокна, словно это были её волосы. Он надеялся, что Корделия придёт за кардиганом. Надеялся, что им выпадет возможность побеседовать и влюбится друг в друга, хотя это и казалось нелепым.

– Дай, пожалуйста, мой свитер, – попросила Корди, плотно скрестив руки на груди.

Разочарованный, но не удивлённый Препостеро протянул ей кардиган, испустив из вывернутых наизнанку губ тяжёлый вздох.

– Славное было представление, – пробормотала Корделия, предлагая Лестеру единственное утешение, что могла, из-за хилой нотки сожаления внутри.

Лестер кивнул. Сейчас это выглядело совсем незначительным. Если нет любви, что проку во всём остальном?

– Корделия! – вскричал он. – Как думаешь, у меня есть шансы?

– Что? – Корделия подняла взгляд, увидев Лестера, как он есть: скелет, мышцы, живые ткани, вены, всего вывернутого наизнанку, пусть и с поразительным талантом.

– Эээ. Нет. Вообще никаких.

За ней захлопнулась дверь. Голова Лестера понурилась, а сердце упало и тут Роберт снова уселся ему на ухо.

– Вот так оно и вышло, – прошептал молодой человек, на что комар отозвался:

– Не переживай, Лестер. Я всё ещё с тобой.

Наоми живёт на севере полуострова Олимпик и обожает мечтать о космических приключениях, пока её собака дремлет под столом. Она написала два эпических научно-фантастических/фэнтезийных цикла: шестнадцать книг сериала «Two Moons of Rehnor» и шесть книг «Firesetter». Ищите её книги и добавляйтесь в список рассылок на JNaomiAy.com.

Перевод: Sebastian