Текст книги "Журнал ''ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ''. Сборник фантастики 2007"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Александр Барский
ХРАНИТЕЛИ

Флаэробус снижался. Сиротливое пятнышко станции – в самом центре бескрайнего белого поля Сжигателей – постепенно обретало ясные очертания. Вскоре Илья различил конус информатория и разлинованные рейсовые полосы, чуть поодаль серебрился шар Хранилища – пункт его назначения. Светофильтр иллюминатора потемнел – заходя на посадку, флаэробус подставил бок жаркому апельсиновому солнцу. Илья прикрыл глаза и замер, прислушиваясь к своим чувствам.

Сегодня сбывалась его заветная мечта, к которой вёл долгий путь – через годы обучения и множество комиссий. Всего несколько минут отделяло от того мгновения, когда двери Хранилища откроются перед ним и он станет избранным. Или изгоем. В зависимости от угла зрения. Люди чтят память предков скорее по привычке (тумблерок щёлк-щёлк в головах: предки – это святое), особо не вникая, какими те были и что хорошего оставили после себя. Какая разница? В жизни и без того много проблем, чтобы тратить время на подобную глупость. А те, кто всерьёз полагает, что духовное наследие – величайшая ценность, в глазах современников просто фанатики. «Такие же, как я», – отметил про себя Илья, скуластое лицо скривилось в усмешке.

Флаэробус мягко качнулся, и бесцветный голос из динамиков объявил: «Поле Сжигателей, всем выходящим – просьба поторопиться. Следующая остановка «Рим – Центральный квартал»».

Илья, водрузив на горбатый нос поляризационные очки, сошёл по мягко пружинящему под ногами пористому пандусу. Поморщившись, вдохнул вязкий обжигающий воздух, особенно неприятный после климатизированной атмосферы салона.

Над полем дрожало густое марево. «Интересно, когда они жгли книги, так же жарко было или нет? Градусов сорок пять сегодня, не меньше», – подумал Илья, направляясь к слепящему даже сквозь тёмные стёкла шару Хранилища.

Склонившись над визором у входа, Илья позволил компьютеру считать карту сетчатки. Мгновение ничего не происходило, затем высокие, в два человеческих роста, двери с лёгким шипением ушли в стороны. Ликование и страх смешались в человеке – и толкая внутрь, и не давая сделать первый шаг в новую жизнь. Он бы ещё долго мялся у входа, если бы не услышал:

– Илья Исак-заде, входите. Мы давно ждём вас.

Илья, будто очнувшись, встряхнул обритой под ноль головой и вошёл.

После яркого солнца полумрак, хозяйничавший внутри, казался уютным и добрым, настраивая на позитив. Лёгкая примесь тайны добавляла моменту торжественности.

Илью никто не встречал. Но растеряться он не успел. Прямо посреди холла вспыхнул голоэкран, и взгляду вошедшего предстало лицо немолодого мужчины. Оно расплылось в радушной улыбке.

– Мы рады приветствовать вас, Илья, в Храме высоких помыслов наших предков. Здесь хранится миллион великих скрижалей, сохранившихся во времена смуты благодаря героям, чьи имена навечно вписаны в историю человечества. Сегодня знаменательный день для вас, ибо вы становитесь хранителем. И нет более высокой чести для человека. Настоящего человека, – говоривший выдержал многозначительную паузу и продолжил: – Пройдите дальше по коридору, нужную вам дверь укажут.

Илья послушно прошествовал вперёд, пройдя сквозь голоэкран до конца холла. Там он увидел три двери, но лишь одна была открыта. Нетрудно догадаться, куда идти. Илья медленно двигался по казавшемуся бесконечным коридору. Неяркие лампы загорались в нишах стен за шаг до него и гасли, едва он проходил. Миновав несколько дверей, Илья увидел, что очередная дверь источает розоватый свет. Илья остановился перед ней и постучал.

Дверь погасла и легко юркнула в стену. Илья вошёл в маленькую круглую комнатку, в центре которой находился постамент, на нём покоилась раскрытая книга. Отныне – егокнига. А над ней, сгорбившись, стоял дряхлый старик. Он обернулся и поманил Илью дрожащей рукой.

– Здравствуйте, уважаемый! – сказал Илья негромко.

– Приветствую вас, молодой человек. Идите сюда, – сипло откликнулся хранитель.

Илья подошёл, остановился за шаг до старика.

– Не правда ли, это чудо? – спросил тот и взглядом указал на книгу.

– Да, – немного нервно выдохнул Илья и робко шагнул к постаменту.

– Подойдите ближе, юноша. Дотроньтесь до неё. Не бойтесь, с книгой ничего не случится. После обработки стазис-пропиткой она будет пребывать в таком состоянии вечно, – в голосе старика промелькнула нотка зависти.

Илья осторожно коснулся пожелтевшей бумаги – настоящей, шероховатой! Провёл пальцами по чёрным неровным строчкам. Его захлестнула эйфория – вот оно, наследие человеческого ума, дошедшая до потомков через века реликвия! То, чему он стремился посвятить всю жизнь.

Старик встал рядом, возложил ладонь на книгу и негромко произнёс:

– Вот и всё. Теперь она ваша. Вы теперь связаны навсегда. Будьте добры к ней, обращайтесь с нею бережно. И главное, читайте её каждый день, не забывайте. Кто знает, может быть, те, кто живёт на её страницах, нуждаются в нас так же, как мы все нуждаемся в Боге.

Илья кивнул.

Старик крепко сжал его плечо и отступил. Молодой человек, поглощённый созерцанием реликвии, не заметил, как затворилась дверь следом за старым хранителем.

Илья осторожно взял книгу, ласково провёл рукой по выцветшей обложке и, словно молитву, нараспев прочёл:

«Марк Твен. Приключения Тома Сойера и Геккельбери Финна».

Очнулся Илья от тихого, словно отдалённого, перезвона колоколов. Он вздрогнул, не сразу поняв, что это всего лишь запрос мыслефона. Илья разрешил установить связь, и перед глазами возник чёткий образ кудрявого веснушчатого мальчишки лет десяти, сидящего на полу в окружении разбросанных пластлистов.

– Папа, ты скоро домой? – спросил он.

– А?.. Скоро, Сашок, скоро. Как дела?

– Отлично, пап, мы сегодня закончили полный курс чтения. Наставница сказала, что у меня очень хорошо получается, и при должном старании я вскоре смог бы читать книги древних, понимая, о чём они.

– Это здорово, Сашка! Молодчина!

– Пап, а ты где? Что-то я никогда такого не видел раньше, – сказал сын, заинтересованно разглядывая помещение, и Илья понял, что забыл заблокировать зрительные сигналы.

– Потом расскажу. Ладно, Сашок, до встречи!

– Ух! Ты в хранилище! А что ж ты сразу не сказал?

– М-м… Сюрприз хотел сделать.

– Поздравляю!

– Спасибо.

– Жалко, мама этого не увидела, – бросил напоследок Сашка и отключился.

Илья потянулся, разминая затёкшие мышцы. Взгляд его скользнул по раскрытым страницам книги. Уходить не хотелось. И пусть завтра будет новый день с книгой, сейчас расстаться с ней не хватало сил. Пребывая в нерешительности, Илья решил изучить пространство, где будет отныне проходить большая часть его жизни. Совсем крохотная комната без углов, в противоположной стороне от входа – аскетичного вида диванчик, несколько ниш-углублений в стенах, вот и всё. Осмотрев ниши, он нашёл в одной из них сумку.

Всю дорогу до станции Илья с тревогой ожидал, что его остановят, заберут книгу и навсегда лишат возможности читать её. Но вот на полосу приземлился флаэробус № 30 – его рейс, и он беспрепятственно вошёл, занял место близ выхода, в самом конце салона, – на случай, если за ним придут.

«Осторожно, двери закрываются, просьба пассажирам занять места. Следующая остановка «Киев – Крещатик»», – объявил бессменный голос, и флаэробус вздрогнул, отрываясь от земли.

Илья немного успокоился. По всей видимости, никто за ним гнаться не собирался. Кому нужны книги, если читать их – удел единиц? Обычному человеку некогда заниматься подобной ерундой в бешеном ритме современного мира. Книги – это лишь история; всё, что читает среднестатистический человек сегодня, – сводки новостей и биржевые котировки. Время книжных романтиков ушло безвозвратно. И даже известно, когда именно оно кончилось – в день Сжигателей. Когда на ещё не белом и не таком огромном поле был разведён гигантский костёр, в котором сгорели все книги Земли. Почти все. Ведь были и те, кто не отдал бесценную бумагу на расправу безумной толпе. Наплевав на страх, на возможность получить бонусы за сожжённые книги, они прятали их. Часто ценой собственной жизни. Кто как мог. Многие тайники были обнаружены позже, и содержимое их было предано огню. Но, к счастью, миллион книг удалось сохранить. Всё, что осталось неблагодарному человечеству. Комиссии убивают кучу нервов, но они лишь для галочки – по сути, хранителем может стать кто угодно. Однако посвятить свою жизнь служению книге хотят очень немногие.

«Безумцы, такие, как я», – подумал Илья и покрепче прижал к груди сумку.

Вернувшись домой, Илья поужинал с сыном, безостановочно пересказывавшим содержание инфонетовских статей, которые он прочитал за день. По большей части, слова сына пролетали мимо ушей Ильи, он отвечал односложно, невпопад, погружённый в мысли о книге. Понемногу беседа угасла. На кухне повисла тишина, в ней отчётливо слышалось тиканье архаичных часов с кукушкой, увы, уже очень давно переставшей заглядывать в человеческий мир. Всё когда-нибудь становится историей.

– Папа, почему ты пошёл в хранители? – нарушил молчание Сашка, убирая со стола посуду.

– Что? Я? – Илья с трудом вынырнул в реальность. – Я толком никогда и не думал об этом… Понимаешь, сынок, мне не нравится жить по законам нашего чересчур делового мира. Мы с ним не подходим друг другу. Единственная оплачиваемая ниша в социуме для таких, как я, – работа хранителя.

– А мне всё равно непонятно, зачем нужны хранители.

– Читать книгу, которую хранят. Без читателя книга мертва. Это главная заповедь хранителей.

– Как бы я хотел прочитать настоящую книгу! Почему их теперь не пишут?

– Не знаю, Сашок. Видимо, нет спроса. Экономически не выгодно…

– Понятно… А для себя?

Илья пожал плечами и встал из-за стола.

– Пап, а можно я прогуляюсь?

– Конечно, только не дальше Варшавы. Хорошо?

Сашок кивнул и радостно кинулся в свою комнату. А Илья поспешил уединиться в кабинете, где его ждала книга. Когда он достал её из сумки, на пол выпал небольшой пластлист. Илья поднял.

«Я подумал, что сумка может вам пригодиться…», – прочёл он.

Илья улыбнулся. Все тревоги оказались напрасны – старый хранитель тоже не любил расставаться с книгой.

– На чём я остановился? – пробормотал Илья, листая жёлтые страницы.

Глаза отыскали последний прочитанный абзац, и человек погрузился в далёкий, нереальный мир. Но усталость взяла своё, и сон незаметно смежил веки.

– Папа, а что такое «дохлая крыса»? – голос сына разбудил Илью, развеяв сон, в котором на плоту плыли Том и Гек.

Илья заморгал, пытаясь сообразить, где он. Помотав головой, пришёл в себя. Глянул в окно и понял, что уже вечер. Внезапно Илья вздрогнул – стол был пуст, книга исчезла. Но в следующее мгновенье он облегчённо выдохнул: томик лежал на коленях сына, по обыкновению устроившегося на полу.

– Кто тебе разрешил? – нахмурившись, строго спросил Илья.

– Ну пап, это же интересно! Я ничего лучше ещё не видел! – восторженно выпалил Сашок, ничуть не смутившись.

Лицо сына сияло, голубые глаза лучились радостью, и Илья невольно смягчился:

– Хорошо, читай. Только никому не говори, что видел книгу. Пусть это будет нашей тайной.

– Чтоб мне вовек Землю не покинуть! – ударив себя в грудь кулачком, воскликнул Сашок и тут же спросил: – А крыса? Что это такое?

– Это зверёк такой – маленький, с мою ладонь. Серый мех, в пасти спереди четыре длинных зуба – они ими провода зачастую перегрызали. Вообще они и относятся к семейству грызунов. Ну и хвостик ещё длинный, голый.

– Вот это монстр! Жуть! А они есть сейчас?

– Нет. Их лет двадцать как уничтожили по всей Земле. Они разные болезни переносили, опасные для человека. Но где-нибудь в колониях ещё остались, наверно.

– Жаль. Я бы завёл себе крысу – пугал бы всех.

– Боюсь, Сашок, крыс пугались бы только девочки, да и то лишь особо впечатлительные. Эти зверьки были по-своему симпатичные.

– Нуда?! А зубы? А хвост? А волосы?!

– Не волосы, а шерсть. Ладно, сейчас в инфонете картинку найду и покажу тебе.

Вдвоём они быстро отыскали изображение грызуна, и Сашок согласился, что таким «монстром» вряд ли кого-то испугаешь.

Илья забрал у сына книгу и хотел было продолжить чтение, но Сашок вновь задал вопрос:

– А Том Сойер – он ростом, как я? А Финн – ниже?

– Не знаю. Мне кажется, наоборот.

– Но как же тогда? Ведь не может быть двух трактовок?

– Почему?

– Нам наставница говорила, что всё, написанное древними – истинно. И сомнению не подлежит.

– Ну, это она другое имела в виду. Ты не так понял. Действительно, писания предков истинны. И сказанное ими – величайшая ценность, которой владеет человечество. Но люди все разные. И представления у них о разных вещах разные.

– Как это?

– Ну, например, опиши меня.

– Тебя? Ну-у… Чёрные волосы, карие глаза, нос с горбинкой. Высокий, как… как дядя Толя. Умный, как Повелитель Чернокнижников.

– Это из стереомультов, что ли?

– Ага.

– А теперь представь, что ты описываешь меня не мне, а совершенно незнакомому человеку, который, к тому же, не знает ни дядю Толю, ни Повелителя Чернокнижников.

Думаешь, он что-нибудь поймёт?

Сашка ненадолго задумался, потом пожал плечами:

– Не знаю…

– В том то и дело. Самое большее, что он сможет себе представить, это черноволосый, кареглазый, горбоносый человек выше среднего роста и неглупый. Остальное дорисует его воображение. И получившийся в конце концов портрет вряд ли будет похож на меня. Ну, это… как с крысой. Понял?

– Наверно…

Илья взлохматил светлые кудри сына.

– Ладно, иди ложись. Мне ещё почитать надо.

Надолго засесть за книгу не удалось.

– Слушай, пап, – окликнул Илью вернувшийся Сашок.

– Да.

– Мир Тома Сойера рождён Марком Твеном, то есть всё в нём такое, каким представлял себе автор. Но если вообразить, что этот мир живёт благодаря тем, кто его читает…

– Так.

– То как же они живут, если книгу читает не один человек, а скажем, двое? Вот, допустим, ты видишь смуглого человека, а я желтокожего. Как он будет выглядеть для себя? А если наш мир тоже книга? И кто-то прочитает его, кроме автора, что будет с нами?

– Это бред, сынок. Такого не бывает. Мир книги неживой. Это просто фантазия, которой с тобой делится писатель. А наш мир – точно не книга. Ложись-ка спать.

Проснувшись, Илья поднялся не сразу. Полежал малость, свыкаясь с необходимостью вставать. Потянулся и сел, отметив странное ощущение непорядка в комнате. В этот момент в спальню влетел сын.

– Знаешь, пап, я решил: буду писать книги… – затараторил Сашок нормальным голосом, перескочил на октаву выше и осёкся.

Илья в изумлении уставился на него.

Веснушки на лице Саши меняли местоположение, то скапливаясь по разные стороны носа, то разбегаясь по лбу и скулам. Само лицо тоже меняло форму, округлялось, затем вытягивалось, и снова полнело. Лишь подбородок с ямочкой посередине да фамильный нос – прямой с горбинкой – оставались неизменными. Голубой цвет глаз усиливался до пронзительности, а в следующий миг блёк до светло-серого.

– Папа, что с тобой?! – в ужасе закричал Сашок ломающимся голосом.

Илья медленно, словно боясь получить ответ, повернул голову в сторону окна. На улице творилось неописуемое: деревья меняли форму, кроны редели и вновь обрастали листвой, одиноко стоящий дуб время от времени превращался в вяз и вновь возвращался к исходному образу. Ясное небо вмиг расчерчивали лёгкие пёрышки облаков и исчезали бесследно. Солнце мерцало, из бледно-жёлтого становясь жгуче-оранжевым.

– По-моему, Сашка, нас читают…

Рисунки Виктора ДУНЬКО

№ 12

Сергей Абаимов
НЕ НА СМЕРТЬ, А НА ЖИЗНЬ
_{(В стиле 60-х)}

Фиолетовые, подсвеченные сверху облачка, вспорхнули и исчезли сзади, как мотыльки. Внизу, в лиловой дымке, мигал огонёк чужого интерсептора. Где-то далеко появился новый противник, но то была задача команды прикрытия. Его цель – искорка радара впереди. Словно гончая, он шёл наперехват.

Чужой метался из стороны в сторону, пытался скрыться за грядой облаков, но лишь терял на манёврах преимущество в скорости. Френк цепко держал его точно по курсу.

Чёткие линии крыльев противника перечеркнули экран. Чужой запаниковал, рванул машину в разворот. Поздно. Две сброшенные ракеты, оставляя за собой белый дымный след, пошли на цель. Противник спрятался за ложными помехами, но Френк был уже совсем рядом. На мгновение в прицеле мелькнули слепящие дюзы и незащищённый бок интерсептора, но этого мгновения хватило, чтобы нажать на гашетку трассера.

Френк тут же ушёл в вираж, не позволяя сесть себе на хвост. Но сзади полыхнуло, рубку залило огненной вспышкой, и он понял – попал. На выходе из манёвра глянул вниз – там уже ничего не было, лишь чёрная точка, оставляя за собою рваный шлейф дыма, уходила к планете по баллистической траектории.

И тут рвануло так, что потемнело в глазах. Хлёсткий удар, залп пороховых двигателей катапульты – и он мчится в спасательной капсуле прочь от превращающегося в огненный шар собственного корабля.

В наушниках, перекрывая бешеный свист окружающего воздуха, дико завыли сигнализаторы радарного обнаружения. Впереди полыхнули красные обрывки лучей чужого трассера. Капсула дёрнулась и завертелась, словно карусель. Несущаяся на него поверхность планеты налилась багровой чернотой.

Очнулся он от гулкого скрежета, сотрясшего всё вокруг. Во рту был отвратительный привкус крови, в ушах гудело, словно в церковном колоколе. Но двигатели молчали, движения не ощущалось. Похоже, он всё-таки приземлился.

Навигационный экран не работал. Френк с трудом пошевелил пальцами в перчатке скафандра и, не глядя, наугад, ткнул в консоль управления. Та осталась такой же молчаливой и безжизненной, какой была до этого. Всё было обесточено, автоматика не действовала. Лишь мерцали люминесцентные надписи на кнопках.

Он дёрнул рычаг аварийного питания. Никакого эффекта. В капсуле сейчас не было ни грамма электричества.

Превозмогая боль в спине, Френк потянулся и ткнул кулаком в блокиратор ручного открытия люка. Система запирания должна была выплюнуть его вместе с люком наружу, но он только отбил кулак.

Холодея от нахлынувшего страха, он задрал голову вверх.

Ещё багровый, металл тускло отсвечивал в темноте. Перекошенный овал люка намертво вплавился во внешний корпус капсулы.

Уже не обращая внимания на боль в суставах, Френк замолотил кулаком по блокиратору. Тщетно. Подрезанной трассером капсуле как-то удалось сесть и спасти ему жизнь, но сейчас она медленно и неотвратимо превращалась в монолитный, непробиваемый саркофаг.

Он закричал от отчаяния. Словно в ответ, сзади что-то заскрипело, заскрежетало, и всё его тело сотрясла мелкая дрожь. Металл остывал и потрескивал, навечно замуровывая человека в яйце прочного корпуса.

Главным было не паниковать. Френк затих и собрался с мыслями. Судя по направлению тяжести, вместо вертикального штатного положения капсула лежала на боку, зарывшись носом в грунт. Тогда носовой люк не только перекошён и оплавлен, но вдавлен в землю всем весом капсулы. Выбраться через него абсолютно невозможно.

Нужно было искать другой путь наружу. Электроводы и датчиковые системы не годились – он не смог бы пролезть ни в один из их лючков. Под ногами у него была плита донной защиты. За ней четыре небольших пороховых движка, чтобы при угрозе взрыва отстрелить маршевые двигатели в космосе. Если капсула зарылась носом в грунт, то хвостовой отсек свободен. Дюзы и пустые топливные баки – мощности пороховых движков могло хватить, чтобы вытолкнуть их назад. Тогда дорога наружу будет открыта!

Но радовался Френк недолго. Пороховые двигатели активировались подачей электрического импульса с центрального компьютера капсулы. Как активировать их, когда ничего не работает?!

Он заворочался в тесном пространстве антиперегрузочного кресла, оглядываясь по сторонам. Автономный источник питания, ему нужен какой-то автономный источник питания. Скафандр! Скафандр, который на нём! Сбоку над поясом аккумуляторная батарея!

Он отодрал от стены жилу кабеля пороховых двигателей, с корнем вырвал её из клемм распределителя бортового компьютера. Держа перед собой два оголённых конца провода, Френк откинулся на спинку кресла, затаил дыхание и коснулся контактов аккумулятора.

Ничего не произошло. Он ещё и ещё чиркал оголёнными проводами по клеммам батареи – никакого результата. То ли не хватало мощности, то ли по какой другой причине, но порох не воспламенялся.

Он закричал от беспомощности и вновь стал бить кулаком по блокиратору люка. И тут его взгляд упал на всё ещё багровый металл. То, что не сделало электричество, могло сделать тепло!

Схватив жилу кабеля, Френк попробовал ткнуть ею в потолок, но не хватало длины провода. Он заметался в кресле, ища, чем бы удлинить жилу. Прямо под сидением был ящик с инструментами. Френк обмотал провод вокруг самого длинного гаечного ключа, какой нашёл, и ткнул ключом в потолок. Через металлическую перчатку он чувствовал, как тепло распространяется по проводу.

Руке становилось все горячее. Внезапно ладонь, казалось, прожгло насквозь. Выронив ключ, Френк затряс рукой в раскалённой перчатке, не в силах терпеть боль. Потом отодрал от стены кусок теплоизоляции, обмотал его вокруг горячего провода и снова ткнул ключом в потолок.

Теперь ладонь жгло не так сильно. Он с радостью наблюдал, как наливается цветом медь жилы.

Под ногами что-то щёлкнуло. Резкий удар отбросил его в кресло. Тяжёлый ключ вырвался из руки и, чуть не раскроив гермошлем, улетел куда-то за спину. Капсула задребезжала и дёрнулась так, что заскрежетало все вокруг. Френка вдавило в кресло, затем отбросило назад, на ремни амортизаторов.

И полная внезапная тишина. Покачиваясь в кресле, он ликовал. Он победил! Теперь он сможет выбраться наружу и починить электропитание!

Однако сделать это оказалось не так просто. Френк ободрал всю теплоизоляцию со стен и обнаружил, что плита донной защиты держится на мощных болтах. Не рассчитанные на отвинчивание руками гайки были залиты краской. Но это уже такой пустяк!

Он схватил молоток, оббил им гайки со всех сторон, пока они не начали двигаться, и отвернул их одну за другой…

Наконец он вытолкнул последний толстый болт куда-то за пределы капсулы и, упёршись руками в стены, изо всех сил вдавил ботинки в плиту донной защиты. Внизу что-то скрипнуло, пол дрогнул под его ногами и со скрежетом ушёл наружу. Френк толкал и толкал, но не смог выдавить его полностью. Мешало что-то с обратной стороны, во что упиралась крышка донной защиты.

Он сполз в кресло отдохнуть, и тяжёлую плиту сила её собственного веса тут же вернула обратно. Он и забыл, что капсула лежит чуть кверху днищем. Упёршись ногами, Френк вновь поднатужился и сдвинул плиту. Он смог протолкнуть в открывшуюся щель ботинки и задом наперёд стал выталкивать себя наружу.

Сил хватило ненадолго. Кровь, прилившая к голове, стучала в висках, словно молот. Рюкзак с кислородными баллонами упёрся в край плиты и никак не хотел пролезать. Но теперь Френк видел свет! Розовый свет лился сзади, играя отблесками на металле.

Он позволил себе отдохнуть немного, затем изо всех сил налёг спиной на плиту. Что-то хрустнуло, но Френк всё толкал и толкал, пока, словно пробка из бутылки, не вылетел наружу. Он попытался зацепиться за что-нибудь руками, но перчатки скафандра лишь скользили по гладкой внешней поверхности капсулы. Бренча, как пустая консервная банка, он покатился вниз.

Плюхнувшись на спину и пару раз перекувырнувшись, Френк ткнулся шлемом в рыжий песок. Он никогда не думал, что может быть так счастлив. Он боролся изо всех сил, и он победил!

Унылый ветер выл над ним, шелестел о скафандр песчинками, а Френк так и лежал неподвижно, отдыхая и наслаждаясь свободой.

Внезапно он обнаружил, что к шелесту ветра примешивается какой-то странный звук, вроде бы тонкий, неприметный свист. Он вскочил, как ужаленный, и оглядел датчики скафандра.

Потёк левый баллон с кислородом, и один из газоводов был заблокирован. Запустив руку за спину, Френк нащупал сбитый патрубок и судорожно попытался вставить его обратно. Он вжимал и вжимал выбитую трубку в гнездо наверху баллона, но по-прежнему слышал, как вместе со свистом улетучивается жизненно важный запас воздуха.

Струя кислорода ослабела, звук прекратился. Френк с досадой отшвырнул патрубок. Ну да ничего, у него же ещё двухмесячный запас воздуха в капсуле. Он поднялся с колен и огляделся.

Вокруг расстилалась безбрежная рыжая пустыня. Розовое небо, словно огромный купол, простиралось над ней. Белое, злое солнце висело над горизонтом, и в его свете вспыхивали пламенем редкие высокие облачка, разбросанные по небу, будто длинные перья.

Спасательная капсула лежала прямо перед ним. Хвостовой отсек, словно надломленная ветка, корячился рядом. Его обшивка, покорёженная и смятая, всё ещё держалась одним краем за прочный корпус капсулы. Она-то и придавливала сверху плиту донной защиты, не давая Френку выбраться наружу.

Он перевёл взгляд на нос капсулы и словно остекленел. Навигационные приборы, резервные аккумуляторы, антенны связи, запасы кислорода и еды – все было смято, разломано, уничтожено. За капсулой к горизонту тянулась широкая борозда, выпаханная в рыжем песке.

У Френка словно что-то оборвалось внутри. Сам не понимая, что делает, он пошёл в обход капсулы. Он видел и не видел одновременно. Ничего. Ни контейнеров, ни аккумуляторов. Не уцелело ничего.

Без еды и воды он протянет несколько суток. Кислорода в скафандре хватило бы на неделю, если бы не потёк один из баллонов. Теперь же у него в запасе дня три. Но главное – антенны связи! Если он не подаст сигнал бедствия, никто не станет обшаривать поверхность целой планеты в поисках пропавшего пилота. Погиб… пропал без вести… – такие сводки он читал каждый день.

Френк обошёл вокруг капсулы и остановился у двигательного отсека. Одна из дюз уцелела лишь наполовину. Он провёл перчаткой по гладкому, срезанному краю. Чужой трассер. Пока он гнался за интерсептором, ему зашли в хвост и врезали ракетой по кораблю. Потом задели трассером спасательную капсулу. Несильно, чуть-чуть. Лишь повредили край одной из дюз.

А дальше всё должно было идти по однозначному сценарию. Повреждённую дюзу разломало давлением. Капсула, потеряв устойчивость, устремилась к планете по баллистической траектории. Она уже не могла безопасно сесть лишь на одном двигателе и гасила скорость второй дюзой настолько, насколько хватало мощности. А затем пошла на аварийную посадку. Компьютерный интеллект корабля спас человеку жизнь, подставив под удар грузовой отсек. Антенны, кислород, аккумуляторы – всё было сплющено, разломано, вдавлено в грунт.

Всё это было сейчас где-то там, в широкой борозде, выпаханной в песке.

Он уныло похлопал по зеркальному боку спасшего его, но сейчас бесполезного корабля. Потом повернулся и пошёл прочь, в пустыню. Ничто не удерживало его больше у капсулы. Он жив, пока есть кислород. Он умрёт, когда кислород закончится. Исход был лишь один, и ничто не в силах было ему помочь.

Он шёл наугад, не запоминая дороги. Взобрался на очередной бархан, сел на самой вершине и стал бездумно вглядываться в горизонт.

На пустыню опускались лиловые сумерки. Редкие, высокие облачка, словно искры, полыхали в небе. Унылый ветер завывал и наметал вокруг скафандра маленькие барханчики. Френк шевелил перчаткой песок и смотрел, как ветер вырывает из-под ладони тонкие струйки пыли и уносит их прочь.

Сгустившаяся мгла скрыла человека ото всего мира. Лишь яркие звёзды сверкали над головой. Все эти звёзды на короткий миг принадлежали только ему. Он был здесь один – наедине с целой Вселенной.

Френк не знал, почему началась эта война. Лейтенант авиации Второго Галактического Флота, он, как и все, однажды услышал в новостях, что звездолёт-шпион неизвестной, явно враждебной цивилизации пытался проникнуть в зону обитаемого Космоса, но был уничтожен огнём патруля. Президент Галактического Совета выразил тогда восхищение доблестью и умелыми действиями пограничников. Но вскоре неведомо откуда у границ обитаемого Космоса появилась армада чужих кораблей.

Флот, где служил Френк, одним из первых вступил в боевые действия. Десять удачных вылетов, восемь уничтоженных кораблей противника. Он надеялся через пару месяцев получить очередную звезду на погоны. Одиннадцатый вылет. Одиннадцатый вылет подвёл итог его недолгой военной карьере. И жизни…

Безумно хотелось пить. Он невольно потянулся губами к мундштуку, но нащупал лишь пересохший пластик. Баллон с апельсиновым соком был пуст уже несколько часов.

Чтобы отвлечься от мыслей о воде, он встал и оглядел горизонт. Сейчас он и сам бы не смог сказать, где находится спасательная капсула. Ветер медленно, но целеустремлённо заносил его следы. Хотя на что ему эта пустая железная скорлупка?

Сверкающий на солнце песок слепил глаза. Вдали, сквозь марево раскалённого воздуха, Френк различил что-то тёмное. Скала или большой камень. Какая, впрочем, разница? Он спустился с гребня бархана и побрёл в том направлении.

Ноги по щиколотку увязали в мелком рыжем песке. Белое солнце жгло немилосердно. Система терморегулирования скафандра работала вовсю, но он не жалел потраченной энергии аккумуляторов. Зачем ему энергия, когда кислородный датчик вплотную подполз к трёхчасовой красной зоне?

Песок однообразно скрипел под ботинками. Бездумно, вяло переставляя ноги, Френк то поднимался на вершины барханов, то спускался в глубокие, но не несущие прохлады котловины. Он и сам удивился, когда, взобравшись на очередной гребень, увидел прямо перед собой недавнее тёмное пятно.

Это не было камнем, это не было скалой. Чёрный, покорёженный цилиндр космического корабля лежал по другую сторону гряды песка.

Ещё мгновение Френк, как громом поражённый, стоял на вершине, потом упал и скатился вниз, в ближайшую ложбину.

Его сердце стучало как сумасшедшее. Лишь минуту назад ему было всё равно, а сейчас он боялся. Боялся быть обнаруженным!

В инопланетном корабле могли быть воздух и вода. Мысль о воде сводила его с ума. Френк не знал, сможет ли он добыть её, но он не мог больше ждать.

Вдруг новая мысль поразила его. Что если всё это только мираж, бред подавленного сознания? Он выхватил бластер и, пригибаясь, вскарабкался обратно на гребень.

Корабль лежал перед ним как на ладони. Чёрный, надломленный цилиндр, покорёженные остатки крыльев. Из топливного отсека сочится на песок зелёная жидкость. Да ведь это сбитый им интерсептор!

Носовой отсек корабля отсутствовал начисто. Вместо него во все стороны торчали чёрные скрученные рёбра шпангоутов. Что-то тёмное шевелилось между ними.

Френк вгляделся внимательней, потом чуть не отпрянул обратно за бархан.

Никто не знал, как выглядят пришельцы. Никто до сих пор их не видел. На песке между обломками чернело что-то многорукое, трепещущее, будто клубок слизи.