Текст книги "Всемирный следопыт, 1930 № 04"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Не перевелись еще чудаки на планете. Корчится мир в судорогах, жестокая, как в тайге и джунглях, идет в мире классовая борьба, дуют над землей небывалые ветры и возникает на старом пепелище молодая жизнь. Тунгусы, чукчи и якуты на собаках и оленях ездят выбирать совет, посылают бронзовотелых юношей и девушек на рабфаки, кооперация и госторг проникли на Чукотский полуостров, а по земле ходит чудак Адам Иванович Степанчиков и живет отроческими выдумками. Щедра на многообразие жизнь!

Врачевание для Степанчикова – профессия, дань обществу, кусок хлеба. Живет он другим.

– Я – профессионал-коллекционер, – говорит гордо Адам Иванович. – Всегда, насколько я помню себя, я упрямо собирал какую-нибудь коллекцию. Начал я с маленького. Я собирал, изволите ли видеть, разные склянки, обломки горшков, стаканов, ваз, тарелок– вообще посуды. И вот у меня, у шестилетнего, были горы стекла и фарфора. Потом я стал собирать коллекцию чайных картинок. Знаете, в восьмушках чая Высоцкого в виде премии давалась картинка – китаяночка, фанза какая-нибудь, вид Пекина или пагода. Таких картинок я собрал ни мало-ни много около семисот штук, составлял гербарий. Собирал птичьи яйца. Яйцо прокалывается иголкой с двух концов, содержимое выдувается. Остается скорлупа, пустое яйцо. У меня была богатейшая коллекция яиц. Длительно и успешно собирал почтовые марки. В моей коллекции было тысячи четыре марок – целое состояние. Собирал старинные монеты. Коллекционировал коровьи колокольчики.

Адам Иванович оживлялся, когда говорил о своих коллекциях. Выразительные глаза его горели янтарем.

– Была у меня, – усмехаясь, рассказывал он, – оригинальная коллекция – коллекция черепов.

– Каких черепов?

– Человечьих.

– Где же вы их доставали?

– Где же кроме кладбища? На кладбищах. Собирал я ее лет шесть. Накопил триста черепов. Были черепа стариковские, были детские. Был один негритянский череп. Был череп бандита с проломом черепной кости. Самоубийцы череп был.

– Они и сейчас у вас?

– Нет. На кладбище свез. Нашла на меня хандра, рассердился я, да всю коллекцию в три приема на кладбище свез. Извозчика коньячком подпоил.

Я смотрел на Адама Ивановича с нескрываемым любопытством. Он давил в стакане клюкву й, усмехаясь в моржовые усы, рассказывал:

– А то коллекцию перьев собирал, стальных, которыми пишут. Только это скучное дело. Размаху нет. Я люблю коллекционировать то, что трудно дается. Не покупается, а добывается. Например – благотворительные значки. С четырнадцатого по двадцать четвертый год я сумел собрать тысячу восемьсот с хвостиком экземпляров. Дело это мне разонравилось: надо будет подарить коллекцию в какой-нибудь музей. Свежему человеку будет занятно…

Нас с приятелем живо интересовала странная зависимость срока работы Адама Ивановича от лебедей.

Улучив удобную минуту, когда доктор, замолкнув, пил чай, я спросил:

– Что же вы сейчас коллекционируете, Адам Иваныч?

Степанчиков сделал неопределенный, жест.

– У меня сейчас несколько утонченные коллекции. Неосязаемые, так сказать. Я, изволите ли видеть, коллекционирую реки и птичьи голоса.

Мы с приятелем переглянулись. Сознаюсь, у меня мелькнула мысль, что мы имеем дело с сумасшедшим, с маниаком. Я сопоставил странное появление Адама Ивановича, его неестественную, какую-то золотистую улыбку, его последний явно ненормальный ответ и сделал было вывод, что наш собеседник – умалишенный.

Но Адам Иванович словно угадал мою мысль.

– Вы вероятно думаете, что старик выжил из ума. Как врач, заверяю вас, что я вполне нормален. Я энергичен, занимаюсь гимнастикой, рассудок мой здрав и память тверда.

– Я все-таки не понял вас, доктор, – решился переспросить я. – Что значит «коллекционировать реки»? Что вы, воду в пузырьки из рек берете, что ли?

– Нет, – ответил Адам Иванович. – Коллекционирование рек заключается вот в чем. У меня есть дорожная общая тетрадь. Приезжая в новую местность, я отыскиваю реку, купаюсь в ней, будь то зимой или летом, и записываю дату, название реки и происшествие, если оно сопутствовало купанию. Я купался в Тигре и Ефрате, купался в Подкумке, что бежит под Кисловодском, купался в Амударье, купался в реках Крымзе и Ерике, купался в Иртыше. Ну, конечно, не обошлось дело без Волги, Дона, Северной Двины, Вислы, Москва-реки, Оки… Запись купанья в Оке, например, содержит отметку о происшествии. Купался я, изволите ли видеть, в Оке под Калугой, напротив векового липового сада. Спустились с горы из сада четверо юношей. Подошли к реке. Один юноша, сняв фуражку, перекрестился, да как заорет благим матом: «Ока, Ока, возьми меня дурака!» – и кинулся в реку. Вытащили. Юноша оказался местным начинающим поэтом Сережей Кожиным.

– А птичьи голоса как вы коллекционируете? – спросил радист.

– Я слушаю их и записываю впечатление.

– Значит вы приехали сюда с целью услышать лебедей?

Адам Иванович бледно улыбнулся.

– Я слышал, как трубит лебедь, – заговорил он медленно. – Этот экспонат в моей коллекции есть. Я хочу послушать лебединую песнь. Есть старинное предание, что лебедь перед смертью поет. Сколько я ни читал о лебедях, сколько ни расспрашивал, ничего не удалась узнать достоверно. Большинство источников склонны опровергнуть это предание, но… нет дыма без огня. Может быть все лебеди, как правило, перед смертью и не поют; может быть один лебедь из десяти тысяч поет. Это тем любопытнее. Вот я и приехал сюда попытать счастья. Здесь лебедей бывает много.

III

Поселок Аянка раскинут в пади между сопок. Сопки покрыты пахучим сланником, стелющимся ползучим кедровником, карликовой березой, даурской лиственницей.

Зимой над Аянкой поет шаманские песни, бьется в исступлении белая бесшабашная пурга. Под шип и посвист пурги кажется, что вокруг – мертвая пустыня, что кончилась жизнь, что ползут через тундры, сопки и пади гигантские ледники, что наступает на планете новый ледниковый период.

Но это только кажется. Под снежной корой тлеет невидимая глазу жизнь. Она ждет весны. И весна приходит – буйная, неуемная северная весна!

День ото дня горячей становится солнце, объявляя беспощадную войну снегам. Бурлит снеговая вода – с гудом, с гулом, с победными песнями на стихийном водном наречии. Горько пахнет сланник. Корявая карликовая березка прихорашивается, тугими весенними соками набухают ее почки. На взгорьях в жадном нетерпении распускаются изумрудные листья полярных цветов.

У олених появляются оленята. Кочевники-тунгусы, перевалив через Джуг-Джур, тянут к взморью. Бродит по сопкам медведь – исхудавший за зиму, сухоребрый, с клочьями рваной шерсти. Жизнерадостная белка скачет по кедрам и лиственницам. Греется на солнышке проснувшийся бурундук.

Солнце идет войной на лед Охотского моря. Море оттаивает у берегов. Скоро сбросит оно ледяной панцырь, очистится от грязнозеленого льда – и пойдут косяки серебряных и бронзовых рыб в пресные речушки, встревоженные властным порывом великого икромета. За рыбными стадами и табунами ринется морской зверь – маленькие проворные тюленьки, крутомордая пятнистая нерпа, лакомая до рыб жирная белуха.

По-над морем на дальний север, на родные гнездовища полетят неисчислимые полчища птиц. Над бухтой, над падями, над сопками, в дебри неисхоженной тундры потянут кургузые утки, украшенные великолепным оперением казарки, черные турпаны, гогочущие гуси и белопенные, словно выточенные из мрамора, лебеди.

Чем-то величавым, эпическим, древним веет от весеннего перелета птиц! Тишина ломается, покой отлетает. В воздухе– свист крыльев, шум воздушных караванов, гортанные, взволнованные весной птичьи голоса.

Там, где бушует река Алдома, в диких заповедных местах садятся тысячи уток. Сереют ложбины от гусиных табунов. Многокилометровые площади выедаются ядовитым гусиным зеленым пометом. Сторожкие лебеди выбирают для отдыха глухие лиманы.

Весной, в голодное время, лопаются на взморье выстрелы: питается край птицей.

IV

Адам Иванович до весны жил спокойно. Лечил. Делал доклады. Читал лекции. Привел в порядок аянскую библиотеку. Составил подробнейший проект организации походной больницы для обслуживания тунгусов-оленеводов.

С первыми днями весны доктора словно подменили. Он потерял покой. Ему словно передалась весенняя тревога рыб, птиц и зверей. Целыми днями простаивал он на сопках с биноклем в руках, наблюдая великий перелет птиц. Приходя с сопок, говорил:

– На Колыму мне надо, на Колыму!

_{Адам Иванович целыми днями простаивал на сопках с биноклем в руках, наблюдая перелет птиц.}

На берегах реки Колымы, на севере, ежегодно бывают большие промысловые охоты на гусей и лебедей.

В конце апреля идет горячая подготовка к охоте. Охотники примечают места гусиных и лебединых садбищ с осени. Приметив осенью излюбленные птицей сырые котловины, поросшие хвощом и гусятником, охотники помогают солнцу. Они расчищают на садбище снег, вывозят мусор и навоз, чтобы скорее образовалась проталина.

Идет май – месяц перелета. Миллионные армии гусей и лебедей летят на дальний север, высматривая проталины для подкорма и отдыха. Наступает страдная пора для колымских добычников дикой птицы.

Увидя сверху проталину, птичьи стай снижаются, кружат низко-низко над оттаявшим местом. Грохают выстрелы. Подбитые птицы грузно падают. Сотню гусей и пару десятков лебедей убивает хороший стрелок в эту пору. Туда, на берега Колымы рвался Адам Иванович. Перед гусиными и лебяжьими днями он, не осилив беспокойства, собрался и ушел, присоединившись к бродячему тунгусу.

V

Месяц об Адаме Ивановиче не было ни слуху ни духу. Изумрудными коврами трав зазеленели окрестности Аянки. Южные склоны сопок запестрели цветами. Дул теплый ветер; он приносил запахи противоцынготного чеснока, душистой черемши и еще какие-то неизвестные волнующие запахи северного лета. Буйно вырос дикий лук.

С низовьев Колымы приехал сотрудник Госторга, кооператор-следопыт, человек, которых выковывает только суровая природа севера. Он рассказал несколько историй о весенней охоте на Колыме. Я слушал с равнодушием человека, привыкшего к быту этого края. И вдруг приезжий заговорил об Адаме Ивановиче. Он не называл его по имени, но я сразу безошибочно узнал, что речь идет о чудаке-докторе Степанчикове. Разве сыщется на свете еще другой такой Адам Иванович?

– Приехал на Колыму, – рассказывал приезжий, – какой-то чудило-мученик. Охотник не охотник, ученый не ученый, так, какой-то путешественник. Называл он себя доктором, но был ли он доктором – никто так и не узнал. Увязывался он с партиями охотников. Все ему хотелось посмотреть, как лебедей бьют. Сам ружье купил и стрелял, – только, кажется, неудачно. Пенснастый он, и рука у него трясучая, говорят, была. Все больше мазал.

Странность была у этого доктора. Убьют лебедя – ему не интересно. А если ранят – он индо задрожит. Стоит над лебедем, вслушивается. Добивать не дает.

Как-то в начале июня, ранил этот доктор крупного лебедя. Снизился лебедь, потом, оправившись, взмыл и полетел.

Видит доктор, что далеко лебедю не улететь, – вскочил да за ним. Убежал, скрылся из виду. Охота уже кончилась, а доктор не вернулся. Зная его чудной нрав, охотники махнули рукой, дескать, чудит человек. Потом уже, дня через четыре, нашли Адам Ивановича на поляне мертвым. Лицо и голова его были в кровоподтеках и синяках. Неподалеку от него лежал огромный подстреленный лебедь.

– Охотники у нас – сами знаете – народ суеверный и темный. Теперь только и разговоров, что об этом чудном докторе. Создали целую легенду. Будто убил он не простого лебедя, а лебединого поводыря или там старейшину лебединого рода. Будто лебеди, не простив смерти вождя человеку, набросились на него и заклевали. Синяки да кровоподтеки очень уж походили на следы от лебединых клювов.

Госторговец уехал. Я не мог отделаться от воспоминаний об Адаме Ивановиче. Он – медведеобразный, моржеусый, с глазами отливающими янтарем, – как живой стоял передо мной. Думал я и о легенде, которая пышно выросла на могиле Адама Ивановича. Недоверия охотничьим росказням, я несколько раз представлял себе картину смерти чудаковатого доктора.

Тихий солнечный день. Дикое, первобытное, убаюканное вечным покоем место. На поляне – человек без шапки, вспотевший, запыхавшийся. Он настигал и настиг умирающего лебедя, белоснежного, крутошеего, черноклювого патриарха лебединого каравана, бьющегося в смертной тоске.

Человек стоит над распластанным в крови, умирающим лебедем, томимый желанием услышать предсмертную легендарную лебединую песню.

_{Человек　стоит над умирающим лебедем, надеясь услышать лебединую песню.}

Вдруг над кедрами, над поляной, над умирающей белой птицей раздается неистовый свист крыльев.

Белоснежные птицы-мстители налетают на убийцу своего вожака и с гортанным клекотом бьют его крыльями, терзают, клюют, избивают черными, крепкими, как металл, клювами.

Над величественной, как миф, картиной лебединой мести поднимается зеленоватое северное небо.

В этот год приехал из Москвы в Аянку ученый орнитолог. Я рассказал ему историю об Адаме Ивановиче.

Подумав, ученый усмехнулся и как бы про себя проговорил:

– Это, конечно, легенда. Под эту легенду никакой научной базы подвести нельзя. Я не допускаю мысли, чтобы лебеди напали на человека.

Потом, почесав переносицу, добавил, обращаясь ко мне:

– А если это было, то нужно писать ученый трактат.

• • •

1500 КИЛОМЕТРОВ НА СОБАКАХ

_{В. Юркевич, представитель Осоавиахима Севера, сотрудник «Следопыта» (слева)}

_{Сергей Журавлев, заведующий колонией на Новой Земле. (справа)}

Второго марта из Архангельска выехали в Москву две собачьих упряжки. Маршрут пробега: Архангельск – Емша – Плесецкая – Петрозаводск – Ленинград – Тверь – Москва.

Общая длина маршрута—1500 километров. Пробег организован Центральным Советом Осоавиахима. Пробег носит агитационно-прикладное значение.

Прикладная сторона заключается в выявлении наиболее активного типа ездовых собак. Для этого в упряжки набраны собаки разных пород: сибирские, зырянские лайки, овчарки и крупные собаки простых северных пород.

Упряжки ведут: представитель Осоавиахима Севера Б. Юркевич (автор рассказа «Шутка злого духа Лон-Гога», напечатанного в № 12 «Всемирного Следопыта» за 1928 г.) и заведующий колонией Новой Земли Сергей Журавлев.

Шлем привет редакции и читателям «Всемирного Следопыта».

Б. ЮРКЕВИЧ.

Холмогоры, 2-я сотня километров пути.

_{Одна из упряжек перед отъездом из Архангельска.}

Очаги социалистического

строительства СССР

НЕФТЯНАЯ ПРОМЫШЛЕННОСТЬ

(К таблице на 4 стр. обложки)

Бакинские нефтяные промысла, разработка которых ведется трестам Азнефть, находятся на территории Азербайджанской республики (Закавказье) и являются самым крупным нефтяным месторождением ее только у нас в СССР, но и на – всем земном шаре. Разведанные запасы нефти в этом месторождении превышают 1,5 миллиарда тонн, тогда как все прочие, разведанные до сих лор мировые запасы, включая и запасы СССР, исчислены пока в количестве всего 6 миллиардов тонн. При этом, в силу огромной потребности в нефти и ее продуктах, нефтяные запасы других стран истощаются очень быстро, подготовка же новых районов к разработке значительно отстает, тем более, что лихорадочно ведущиеся в (разных пунктах земного шара поиски новых месторождений нефти особо заметных результатов не лают.

Наше положение несравненно лучше. По своим нефтяным богатствам СССР стоит в ряду стран на первом месте и повидимому навсегда сохранит за собой это первенство. Наши месторождения использованы еще в очень малой степени, и разведка всей нефтяной площади (даже наиболее изученного Бакинского района) произведена далеко не полностью. В еще меньшей степени разведаны другие, также уже разрабатывающиеся месторождения: Грозненское (Северный Кавказ), Эмбенское (к северу от Каспия), Средне-Азиатское, Сахалинское. Существует, наконец, ряд пунктов, определенно богатых нефтью, но еще совсем не затронутых промышленной разработкой, а часто даже и геологическими исследованиями, обычно предшествующими такой разведке. Ярким примером может служить Уральская нефть, на месторождение которой (близ Чусовских Городков, в 55 км от Перми) наши геологи случайно натолкнулись в апреле 1929 г., производя изыскания на калийные соли. Между тем, это уральское месторождение, по отзыву геологов, представляет несомненную промышленную ценность.

Существуют предположения, что нефть, помимо Чусовских Городков, имеется во многих местах западного склона Уральского горного хребта, ввиду чего здесь в ближайшие же годы будут развернуты мировые геологические и промышленные разведки. Обнаружено повидимому крупное месторождение нефти в Ширакском и Гурийском районах Грузии, имеются несомненные признаки нефти на Байкале, в Башкирии, на Ухте (Печорский край) и т. д. Все это дает основание утверждать, что общая мощность наших месторождений, в связи с надлежаще организованной их разведкой, значительно возрастет, подняв на недосягаемую высоту удельный вес СССР в мировом нефтяном хозяйстве. Тем самым мы вынуждены теперь же в ударном порядке не только расширять площади своих промыслов посредством разведок, но и оборудовать действующие промысла, в соответствии со всеми требованиями современной техники. Наибольшие успехи в таком техническом переоборудовании., достигнуты у нас теперь именно в Бакинском районе.

До революции промысла Бакинского района принадлежали частным нефтепромышленникам, при чем за спиной многих из них действовал иностранный, главным образом, английский, капитал. Район был разбит на множество участков, принадлежавших отдельным владельцам. Добыча нефти производилась хищнически, почти первобытным способом, при чем из скважин нефть била открытыми фонтанами и стекала затем в хранилища, вырытые большею частью просто в земле и представлявшие собою нефтяные пруды. Это вело не только к засорению ценных составных ее частей, но и к частым пожарам.

После революции бакинские промысла были национализированы, и это позволило сразу же уничтожить «перегородки» между отдельными промыслами, объединить управление последними, технически переоборудовать и ввести широкую механизацию работ.

В результате Бакинский район стал совершенно неузнаваем. Теперь все его промысла электрифицированы. Бурение производится новым усовершенствованным способом. Открыто бьющих нефтяных фонтанов здесь уже не увидеть: нефть, извлекаемая из скважин посредством особых насосов и компрессорных установок, сразу же поступает в трубы, по которым и переливается в закрытые хранилища. На промыслах создано много новых заводов, перерабатывающих нефть на керосин, бензин, мазут, парафин, нефтяные масла и многие иные продукты, приняты все меры к полному использованию добытой нефти и к устранению при этом всяких напрасных потерь. По своему нынешнему оборудованию Бакинские нефтяные промысла стоит в первом ряду мировой техники нефтяного дела, они лучше многих не только европейских, но и американских промыслов.

Уже сейчас мы являемся крупным поставщиком нефтепродуктов на мировые рынки. Борьба, которую затеяли было против нас некоторые иностранные нефтяные «короли» во-главе с Детердингом, председателем крупнейшей англо-голландской нефтяной компании, не увенчалась никаким успехом. Вывоз наших нефтепродуктов, превосходных по качеству, возрастает из года в год и далеко уже превысил размеры довоенного вывоза. Так, вывоз керосина, составлявший в 1913 г. 439 тыс. тонн, теперь дошел до 780 тысяч тонн, вывоз бензина поднялся со 152 тысяч тонн более чем до 1 миллиона тонн.

В дальнейшем предвидится еще больший рост вывоза наших нефтепродуктов. Сильно возрастет их потребление и внутри СССР, особенно в ближайшие годы, когда широкое распространение получат у нас тракторы, автомобили и всякого рода нефтяные двигатели. Укажем для примера, что по пятилетнему плану предполагалось довести добычу нефти по всем действующим промыслам СССР до 23,5 миллионов тонн в 1932/33 году. Теперь же оказывается необходимым поднять цифру этой добычи уже до 40 млн. тонн. В следующем пятилетии и внутреннее потребление нефти в СССР и вывоз ее за границу будут, конечно, еще выше.

Для облегчения вывоза нефти с промыслов к местам потребления или к морским портам, для устранения потерь при обычных перевозках нефти и максимальной разгрузки транспорта от таких перевозок у нас проводится сооружение огромных по своей длине нефтепроводов и керосинопроводов. В довоенное время имелся только один керосинопровод из Баку в Батум. Теперь там же строится вторая линия керосинопровода и, кроме того, нефтепровод, по которому нефть пойдет с Бакинских промыслов на специально обору дуемые в Батуме перегонные заводы; там она будет перерабатываться и – уже в виде готовых продуктов разного названия – переливаться в морские суда для вывоза за границу, или к внутренним нашим черноморским и азовским портам. Такой же нефтепровод и для тех же целей проложен в прошлом году от Грозненских нефтепромыслов до Туапсе, заканчиваясь там группой заводов для переработки перекачиваемой нефти. Строится нефтепровод от Майкопских промыслов (на Кубани) к тому же Туапсе.

В ближайшие годы предполагается сооружение нефтепроводов от Эмбенских промыслов к Самаре и от Махач-Кала (порт в Каспийском море) до Москвы. Последний нефтепровод, протяжением, в 1700 километров, превзойдет по своей длине даже крупнейшие нефтепроводы Америки и будет самым большим в мире! По окончании его устройства, нефть из Баку будет доставляться по Каспийскому морю в Махач-Кала, который к тому времени будет значительно расширен, и переоборудован. От Махач-Кала нефть пойдет уже по трубам, под землей, и снова выйдет на земную поверхность только около Москвы, где наметается сооружение нефтеперегонных заводов.

Весьма вероятно в дальнейшем сооружение ряда других нефтепроводов, (линия, Грозный-Ростов, нефтепроводы на Урале, в азиатской части СССР и т. д.). Конечно, затраты на каждое из таких сооружений очень велики, но при этом можно соответственно снижать расходы по железнодорожному и речному транспорту. Подсчитано, что вследствие такого «перемещения» затрат и достигаемой дешевизны в доставке нефти, нефтепровод (даже такой, как Махач-Кала – Москва) может окупиться полностью в четыре пять лет.

Б. Климов-Верховский.

–

Ответственный редактор К. Я. Свистунов.

Заведующий редакцией Вл. А. Попов.

notes

Примечания

1

Тарбаган – степное животное из породы грызунов.

2

Укрючить – ловить лошадь при помощи «ургэ» – длинного шеста с ременной петлей на конце.

3

Аргал – сухой скотский помет – в степи служит топливом.

4

Додан – буддийский монастырь.

5

Тэмен – верблюд.

6

Хубушка – мальчик.

7

Затуран – зеленый чай. Он варится с солью и сметаной.

8

Речь идет о казеине – твердом клейком веществе, получаемом в результате специальной обработки молока.

9

Рагу – демон.

10

Стапид – панический страх, овладевающий лошадьми в степях. Причины стапида неизвестны. Охваченные стапидом табуны опасны – они несутся по степи до полного изнеможения, не разбирая дорог, ничего не видя впереди.

11

Нахор – друг, приятель.

12

Аиль – поселок.

13

Каширик – молодой бык.

14

Католи (по-тунгусски) – черная лиса.

15

Чичероне – проводник.

16

To-есть медведи. (Прим. автора).