Текст книги "Всемирный следопыт, 1930 № 04"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

– Разве ты не понимаешь, – ответил тот, – что они боятся врагов?

Приход братьев вызвал у жителей стойбища удивление и испуг… Забегали женщины, зашныряли кругом подростки, из шалашей выскочили с копьями мужчины. Рассматривая их, братья заметили, что они мало чем отличаются от обитателей их родного стойбища, только одежда мужчин и в особенности женщин пестрела богатыми рисунками, сделанными из различных мехов…

Мужчины тесным кольцом… окружили пришельцев. Братьям бросилось в глаза большое количество стариков. Старики начали допрос. Бэй повторил уже сказанное, а Льок внимательно вслушивался в ответы брата, чтобы потом в чем-нибудь не разойтись с ним. Слова Бэя переводил старик, встретивший их в лесу. Не раз Льок удивлялся прямоте и точности ответов брата. Поражала его и другая особенность. Как допрашивающие, так и Бэй смотрели в глаза друг другу.

После допроса мужнины подняли галдеж. Бэй тупо смотрел на лица окружающих, не понимая их языка. Льок с волнением вслушивался в интонации голосов и всматривался в выражение лиц говорящих.

– Брат, – оказал он наконец, – я не понимаю языка, но они не имеют на нас злобы.

Не успел Бэй ответить, как старик обратился к ним:

– Наши мужчины не хотят вам вреда. Они говорят: «Пусть они бегут от нас прочь».

Льок облегченно вздохнул. Как вдруг к его ужасу, Бэй ответил:

– Скажи мужчинам: пусть они убьют нас, но мы не олени, чтобы бежать от охотников….

У Лыжа забилось сердце. Разве у Бэя уж так устали ноги, что он рвется да гибель? Старик перевел ответ Бэя мужчинам. Те радостно загалдели. Толпа сразу раздвинулась, а мужчины с копьями стали, пятиться назад. Братья остались в середине образовавшегося круга.

– Бежим скорей, Бэй! – взмолился Льок.

– Голова грудного ребенка – ответил радостным топотом Бэй, – разве ты не понимаешь, что они хотят нас испытать? Если мы побежим, то с нами будет то же, что с беглецом, погибшим от наших охотников. Если останемся на месте, то будем жить в их стойбище. Только остерегайся кого-нибудь из них ранить!

Мужчины, отойдя на некоторое расстояние, молча двинулись вперед и вдруг с дружным криком устремились на братьев. Льок сделал инстинктивное движение бежать, но Бэй с силой сжал его руку. Копья охотников прикоснулись к их телу, а одно из них, которое держал безусый парень, чуть не вонзилось в живот Льоку. Тот, защищаясь, с силой ударил своим мечом по древку, и конец копья упал на снег. С возгласом детского удивления поднял парень отрубленный конец копья. Мужчины загалдели, глядя на ровный срез.

– Это ты ловко, – шепнул Бэй, – это очень хорошо!

Парень что-то кричал, показывая ребром ладони, как отрезал меч Льока конец его копья. Один из охотников протянул руку за мечом.

– Не отдавай! – закричал Бэй. – Сделай знак, что не отдашь!

Льок вспомнил жест скандинава, когда-то угрожавшего этим мечом старухам. В отчаянии он потряс мечом, а заодно так неистово заорал, что протянувший руку воин невольно отступил. Тогда охотник, отбросив далеко копье и уже безоружный, протянул руку к мечу.

– Отдай, отдай теперь! – крикнул Бэй брату.

Льок послушно отдал меч. Все мужчины с жадностью принялись его осматривать, стуча ногтями по металлу, пробуя его зубами и любуясь красивой отделкой. В особенности горячился один уже немолодой охотник. После долгого любования мечом он выскочил из толпы, нырнул в свой шалаш и вскоре прибежал назад, таща за руку какую-то маленькую фигурку. Окружающие с хохотом расступились, а охотник с силой толкнул фигуру к Льоку. Тот, не ожидая толчка, свалился, а на него упала миловидная молодая девушка. Сам же старик с мечом в руках убежал обратно.

– Ну, видишь, – улыбаясь, сказал Бэй. – Вместо меча получил жену! Значит мы остаемся жить у них.

Братьев повели в одни из шалашей, который был выше и шире, чем у них на родине. Вскоре женщины принесли свежее, чуть обваренное глухариное мясо.

– Вот видишь, – задумчиво сказал Бэй, – у них жизнь другая, чем у нас. Разве мы, кроме как весной и осенью, едим свежее мясо птиц?

За едой старик спросил братьев, хотят ли они жить на стойбище пришельцами, или же предпочитают сделаться их сородичами. Братья не знали, что сказать. Конечно лучше было породниться, но они не знали, какой ценой можно достигнуть родства. Решили все же породниться, это было надежнее.

Наступил вечер. Люди с хохотом бегали вокруг стойбища. Они собирали хворост, ломали еловые ветки и относили куда-то в сторону от стойбища. Вскоре на снегу выросла куча хвороста, а но бокам ее – две кучи хвойных веток.

– Похоже на то, что костры будут, – с недоумением сказал Бэй, следя за приготовлениями.

Появились две женщины, одетые в старые худые одежды с такими широкими вырезами у шеи, что одной рукой им приходилось придерживать платье. Другая их рука лежала на животе. Обе они стонали, кричали и охали.

– Зарежь меня, если я что-нибудь понимаю! – заявил удивленный Лыж.

Обе женщины со стонами легли на кучи ветвей, все сородичи уселись кругом.

Несколько женщин повели Льока и Бэя в лес. Там они знаками стали показывать, чтобы братья разделись.

– Что у них, головы младенцев что ли? – изумился Лыж. – Чтобы я на холоду остался голым? Разве…

Но закончить ему не пришлось: женщины повалили его на снег, и через минуту он оказался раздетым. Бэй, видя какой оборот принимает дело, поспешно разделся сам. Тогда одна женщина поползла к кострам на четвереньках, показывая братьям, что они должны делать то же самое.

– Делай, как они показывают. Значит так нужно, – сказал Бэй и последовал за ней. Льок со вздохом подчинился приказу старшего брата. Вскоре братья очутились перед ярко пылавшими кострами возле двух лежащих на хвое женщин. Старик стал кричать на языке братьев, что им надо подползти к изголовью женщин, распахнуть прорез у шеи и головой вперед пролезть у них под одеждой.

Под громкий хохот всего стойбища, исчезали братья в одежде мнимых рожениц. Через несколько мгновений Льок и Бэй вынырнули наружу. От толпы отделились женщины и, опрокинув братьев на разостланные оленьи шкуры, закутали их и спеленали ремнями.

– Вот мы и новорожденные ребята, – сказал Бэй. – Теперь, поди, будут нас материнским молокам кормить.

Громадных «младенцев» с хохотом понесли на стойбище. Каждому из братьев пришлось покормиться молоком.

Потом толпа ушла, оставив Льока и Бэя спеленутыми на попечение их «матерей».

– Неужели нам долго еще придется быть младенцами? – испуганно спросил спеленутый Льок, чуть приподнимая голову.

– Если меня долго будут питать одним молоком, то я умру! – с недовольством пробурчал Бэй.

К счастью для братьев, «младенчество» продолжалось только несколько дней. Затем старик объявил, что, когда они научатся их языку, мужчины посвятят их в охотники.

Жить братьям пришлось в шалаше старика, подарившего Льоку за диковинный меч свою дочь.

XIII. Корень новой культуры

Началась для братьев новая жизнь. Старик Кру, тот самый, с. которым они встретились в лесу, как единственный, знающий их язык, взялся приучить пришельцев к текущей работе. Он стал водить их по охотничьим тропинкам, объясняя, где (водится зверь и как ставить капканы. Через несколько дней «приемыши» поняли, какое огромное значение имели эти капканы в жизни стойбища. Благодаря капканам племя стало вести оседлый образ жизни; ведь для того, чтобы их ставить, нужно было хорошо изучить, в каких местах и какие водятся звери. Благодаря оседлому быту, мужчины стали жить в шалашах вместе со своими женами и детыми. На смену временному групповому браку, какой существовал в покинутом братьями стойбище, пришла семья.

Устройство капканов было очень просто. Тяжелая деревянная плаха просверливалась, и в отверстие вставлялся тоже деревянный рычаг. Рядом выдалбливалась ложбина для другого подвижного рычага, прикреплявшегося к первому сильно скрученной веревкой из оленьих жил. Когда капкан настораживался на зверя, то подвижной рычаг отгибали в сторону от неподвижного, а чтобы он снова не захлопнулся, между ними вставляли палку. При толчке, произведенном зверем, палка выскакивала, а сильно перекрученная веревка тотчас же свертывалась в узлы, прижимая подвижной рычаг к неподвижному (рис. 25).

_Рис. 25

Таким капканом с прямыми рычагами (рис. 26) нельзя было убить волка, поэтому капканы на волков и рысей отличались от первых, кроме своей величины, еще и тем, что их рычаги были не прямые, а петлеобразные; они защемляли зверя в крепкие тиски (рис. 27).

Чтобы зверь все же не протащил свое туловище через петлю, толстая плаха делалась полукруглой, выдалбливалась посредине и вкалывалась в землю лишь концами (рис. 28). Внезапно защемленный зверь делал отчаянный скачок, один из концов плахи выскакивал из земли, и пойманный вместе с плахой валился на спину. Ноги зверя теряли опору. Ему оставалось лишь биться, перекатываясь на спине из стороны в сторону, и медленно издыхать от голода, пока не появлялись промышленники.

_Рис. 28

Но таким капканом нельзя было поймать лося или оленя. Своими могучими копытами они разбили бы капкан. Для них, как и для медведей, капканы делались из шарообразной большой и очень тяжелой плахи с рычагами, в виде кольца. Зверь, попавшийся ногой в такой капкан, не мог далеко уйти (рис. 29).

_Рис. 29

Не хитры были ловушки, но, чтобы додуматься до них, человеку потребовалось много тысячелетий. При наличии капкана от охотника уже не требовалась сила и смелость; человек надеялся теперь на свою хитрость и на простой случай. Ведь зверь легко мог пробежать, и не задев ловушки. Не даром у охотников этого стойбища было так много поверий о различных духах, добрых и злых, которые способствовали удачной ловле или наоборот, вредили промыслу. В противоположность беломорцам, которые надеялись на свою смелость и верили не столько в силу духов (религия), сколько в силу своего слова (магия), – жители стойбища привыкли рассчитывать на помощь «свыше».

Целые дни бродили старик Кру и оба брата по протоптанной лыжнице от одного капкана к другому. Старый охотник, надев оленьи рукавицы, вынимал добычу и, наставляя капкан, объяснял каждый раз, почему именно попалось животное. Братья относили добычу на стойбище.

Прошел какой-нибудь месяц, и братья, в особенности Льеж, постигли все хитрости установки капканов. Поэтому, когда старый Кру заболел, они стали вдвоем обходить его район.

В сердце братьев еще была жива тоска по навеки оставленному ими стойбищу. Во время обхода ловушек они вспоминали былую жизнь и воображали, что возвращаются в становище. Изображали в лицах всех его обитателей. Захлебываясь от волнения, они рассказывали друг другу, как обрадуется их приходу такой-то охотник их стойбища, что скажет им такая-то женщина, к кому Льок пойдет ночевать, у кого Бэй в осенний период будет жить в шалаше. Лишь о Лисьем Хвосте и Кремне, словно по взаимному уговору, братья никогда не упоминали.

XIV. Борьба с волками

Снег под лучами солнца уже начал слеживаться, когда братья окончательно усвоили язык стойбища. Однажды вечером Кру сообщил, что охотники решили вскоре принять их в свои сочлены. Ночь братья провели беспокойно. Каждому из них хотелось отличиться перед всеми, чтобы сразу же занять почетное место. За ночь каждый придумал себе достойную роль: Льок решил поймать волка в капкан и тем самым показать, что он хитрый и опытный зверолов; Бэй же надумал выследить волков и убить одного из них копьем, доказав свою охотничью выносливость и силу. Оба брата остановили свой выбор на волках, так как этих зверей охотники стойбища особенно ненавидели за то, что они пожирали оленей, и в то же время уважали их за смелость. При посвящении в охотники каждый из вновь принимаемых был обязан съесть частицу волчьего сердца. Таким путем он приобретал все положительные качества волка.

Надо было спешить, пока еще не затвердел снег, так как на насте уже. не удалось бы ни выследить, ни догнать волка..

Оба брата уже давно приметили волчью стаю, упорно державшуюся в одном и там же районе. В.ночь, когда обдумывался вопрос, как доказать свою охотничью зрелость, выпал очень обильный снег. На следующее утро братья убедились, что волчья стая держится на прежнем месте.

Весь вопрос теперь был в том, как поймать одного из волков в капкан, а с другим вступить в единоборство. Ждать, пока какому-нибудь волку заблагорассудится попасть в капкан, – долгое и ненадежное дело. Кроме того, попавшего в капкан неудачника волчья стая по обыкновению сама же разрывала и пожирала, а ведь надо было добыть заветное волчье сердце.

Льок в конце концов наметил план действий. Он решил достать кусок тухлого мяса, положить его на снег, окружить со всех сторон капканами, а самим устроиться на ближайшем дереве. Хоть один из приманенных запахом волков обязательно попадется в капкан, а Бэю останется лишь броситься к стае и убить еще одного волка. Бэй не мог не одобрить умно задуманного плана, и братья тотчас же принялись за подготовительные работы. Лишь с тухлым мясом дело не ладилось. На снегу оно замерзало и переставало пахнуть.

Два дня потратили на то, чтобы выбрать наиболее подходящее место в самом центре района кочевья волчьей стаи. Набрав валежника и ельника, братья устроили на сосне в засаде помост, чтобы поджидать добычу. Когда все было готово, они притащили четыре новых капкана с длинными подковообразными рычагами. Подвесив на кол приманку, с четырех сторон наставили капканы. Густой невысокий ельник скрывал ловушки.

Переодевшись дома в самое теплое платье, братья вернулись в лес, насторожили капканы и залезли на помост, втянув за собой лыжи. Разговаривать было нельзя, разве только тихим шопотом, и вскоре оба уснули… Не раз, просыпаясь, высовывали они голову из ветвей: нет ли добычи? Но кругом все было пусто, хотя тихий ветерок нет-нет доносил глухой вой изголодавшихся волков.

Целые сутки просидели Льок и Бэй на помосте, и ни разу не приходили волки. Тогда Бэю пришла мысль взять со стойбища собаку и привязать ее вместо мяса, чтобы лаем и воем завлечь волков.

Задуманная Бэем уловка дала сразу желанный результат. На тоскливый вой привязанной собаки вскоре появились мерцающие огоньки волчьих глаз. Собака, почуяв волчью стаю, стала выть еще жалобнее.

Гуськом, осторожно ступая из следа в след, тихо крались темные тени. Собака заколотилась на спине, мотая связанными лапами. Подойдя почти вплотную к капкану, волчий вожак остановился, голодно лязгая дрожащими челюстями. Несколько мгновений тишины, прерываемой щелканьем волчьей пасти. Вдруг вожак легко отделился от земли, прыгнул на связанную приманку и грудью вытолкнул палку, раз’единяющую рычаги в капкане. Зажатый деревянной петлей, волк как-то по-собачьи завизжал. Напрягая задние лапы, он сделал попытку выпрыгнуть из капкана. Вырвав из снега один из концов плахи, он с воем повалился набок, а затем на спину.

Волки застыли на месте, не понимая, что с вожаком. Опять все затихло. Втягивая запах собаки, волки стали снова приближаться. Это было опасно. Один миг – и они начали бы рвать на клочки попавшего в беду товарища.

Братья спрыгнули на землю, и тотчас же копье Бэя впилось в грудь ближайшего волка. Струей брызнула кровь, и волк с наем повалился, судорожно царапая когтями разжиженный кровью снег. Запах задымившейся крови ударил в нос волкам. Они стали сдвигаться в одну платную массу, и только палки, брошенные Льоком, разогнали хищников в разные стороны. Тогда Бэй, разрезав кремневым ножом горло волка, взвалил еще вздрагивающее тело на спину и взобрался на помост, втянув туда тушу.

Внизу раздались крики Льока. Какой-то разъяренный кровью волк прыгнул ему на грудь. Льок успел заслонить локтем горло, и волчьи зубы вцепились ему в руку. Бэй кубарем скатился с дерева и чуть не на лету распорол зверю брюхо. Дымящиеся кишки вывалились на снег, и волк с воем кинулся к стае.

Это погубило хищника и спасло братьев. Волки тотчас же бросились к волочащимся теплым кишкам и стали их пожирать под (вой их владельца. В это время Бэй, перерезав горло вожаку, с помощью брата вытащил его из капкана и с трудом поволок та помост. Льок, закусив от боли губы, кое-как залез на дерево вслед за Боем. Только теперь вспомнил Б эй про обреченную на смерть собаку. И хотя волки уже кончали свое пиршество, охотник не побоялся спуститься и, взвалив на спину связанную собаку, снова полез на дерево. Едва он успел отделиться от земли, как где-то близко щелкнули волчьи челюсти.

Молодые, наиболее слабые волки, на долю которых меньше всего досталось добычи, злобно огрызаясь друг на друга, жадно вылизывали окровавленный снег. Это напомнило Лыжу былую охоту на лосиное стадо, когда молодые охотники, которых старшие не допускали к ранам убитых животных, с жадностью глотали липкий ржавый снег.

Однако одного волка было мало на всю стаю. Когда полуголодные, остервеневшие от крови волки окружили кольцом дерево, где сидели со своими жертвами оба брата, одного из зверей угораздило попасть в капкан. Бэй впился ногтями в локоть Льока и с разгоревшимися глазами глядел, как летели клочья шерсти из образовавшейся кучи волчьих тел.

Съев и второго собрата, волки насытились и спокойно разлеглись вокруг сосны, на которой сидели братья.

– Нам и опуститься теперь нельзя! – воскликнул Льок, потирая запекшуюся рану.

Как бы в ответ та эти слова орда из волков, приподняв голову и насторожив уши, посмотрел на сосну долгим умным взглядом.

Волки действительно решили осадить охотников. Они и не думали уходить от дерева. Несколько часов они спокойно спали. Проснувшись, стали бродить по полянке. Сперва их шали были медленны и спокойны. Но время шло. Снова пробудился голод, – звери начитали нервничать, огрызаться друг на друга. Братьям оставалось лежать на помосте и поедать самые лакомые кусочки волчьей туши. Так протянулось более полутора суток. Наиболее нетерпеливые волки порой уходили в лес, но вскоре возвращались обратно.

Братьев выручил случай. Внезапно на полянку выскочил заяц. Увидав волков, он в ужасе присел на задние лапки, растерянно маша передними. Волки бросились на него, и, когда заяц, делая огромные прыжки, с молниеносной быстротой исчез в кустах, вся волчья стая погналась за ним.

Бэй велел Льоку сидеть на дереве, а сам решил добежать до стойбища и взять людей на помощь. К утру к дереву собралось чуть не половина охотников. Их возгласы говорили о восхищении хитростью и смелостью принимаемых в охотники Льока и Бэя.

XV. Посвящение в охотники

Хотя репутация братьев как опытных и смелых охотников была прочно установлена, но Бэю все же хотелось похвастаться еще своей силой и быстротой ног. Поэтому он с нетерпением ждал ранней весны. Как только снег, подтаивая за день начал по ночам замерзать, Бэй, уже давно выследивший лосиную семью, начал подбивать охотников на охоту за лосем. В лучшую пору наста группа горячих охотников из молодежи собралась на промысел.

Бэю быстро удалось найти мирно пощипывающую еловые побели лосиную семью. Началась погоня. Охотники, подражая волкам, бежали гуськом; когда передний уставал, он свертывал в сторону и, пропустив вперед других, бежал последним.

Долго бежали охотники, и не раз уже могучие животные приостанавливались, изнемогая от усталости. Наконец показался скалистый кряж, имевший форму дуги. Лось быстро взбежал на гору и помчался вдоль обрыва. Охотники решили перехитрить лося и, пробежав по снегу к другому концу душ, хотели встретить зверя. Теперь за лосем по кряжу бежал один Бэй, а впереди него собака, которую он спас от смерти. Как новичок, Бэй не знал, что кряж имеет форму дуги.

Мчавшийся лось вдруг резко свернул в сторону и прыгнул вниз с обрыва. Бэй, подбежав к обрыву, посмотрел вниз. Лось остался жив и медленно побрел в лес. Охотник подобрал валявшуюся палку, разбежался, с силой ударил палкой о край скалы и полетел по громадной дуге вниз, к оторопелому лосю. Прежде чем бык успел опомниться, Бэй ударом каменного молота по одному и другому уху оглушил замученного зверя. Затем кремневым ножам он быстро перерезал ему горло. Насосавшись вдоволь крови, Бэй выкусил зубами на обоих ушах лося свои метки, а затем стал звать незадачливых охотников.

По обычаям нового стойбища мясо лося могли есть только мужчины и притом охотники. Бэй и несколько товарищей остались охранять тушу от волков и рысей, а другие побежали в стойбище созывать остальных охотников. Мясо лося слегка подпекалось на огне и съедалось полусырым. Оставшиеся стеречь убитого лося должны были заготовить сухого дерева для костра. Потам они без труда приподняли лежавшего та боку лося и придали ему нужное положение. Казалось зверь спокойно спал, вытянув на снегу тяжелую рогатую голову.

Когда со стойбища пришли охотники, они остановились на некотором расстоянии от убитого лося. От их группы отделился старик-колдун. Подойдя к лосиной туше, он лег позади нее и закричал:

– Здравствуйте, мои дети!

Я давно вас жду!

Охотники в один голос ответили:

– Здравствуй, наш отец! Мы пришли на твой зов.

Колдун продолжал густым басом:

– Знаете ли, кто меня убил? Я не заметил…

Один из стариков ответил:

– Убили тебя «лесные люди»^[16]), они гнались за тобой. А когда мы поедим сладкого мяса, то пойдем и убьем их.

Лось произнес нараспев:

– Ну, приходите и ешьте мясо. Сытые люди лучше бьют, чем голодные.

Этой формулой вступительная церемония окончилась. Охотники шумной толпой подошли к Бэю и поздравили его с «добрым отцом».

Там временам колдун развел огонь. Пока старшие охотники снимали шкуру с лося, Кру и колдун отвели Бэя и пришедшего с толпой Льока в сторону и велели им раздеться.

– Неужели опять заставят нас рождаться на свет? – испуганно опросил Льока Бэй.

– Знаешь что? – догадался Льок. – Нас, верно, будут посвящать в охотники!

Церемония посвящения в охотники выражалась в том, что раздетых догола братьев сначала натерли лосиным жиром, при чем в грудь втирали жир, взятый с груди лося, в бедра – жир с бедер и т. д. Натертые жиром братья тотчас перестали ощущать холод. После этой церемонии их, попрежнему обнаженных, двое стариков ввели в освещенный круг костра, перед которым сидели охотники.

Среди гробовой тишины охотники чуть слышно шептали каждому из братьев на ухо слова, а те их повторяли вслух, обещая быть смелыми охотниками и, не боясь опасности, помогать друг другу на войне и во всякой беде. После этого колдун, вырвав из каждой части тела посвящаемых по нескольку волосков, дал их им в руки и велел кинуть в огонь с произнесением особого заклинания:

«Если я не буду выполнять всего, что сказал сейчас, пусть со мной случится то, что стало в огне с волосами».

Затем колдун велел посвящаемым съесть по кусочку волчьего сердца и надрезал обоим руку у локтя. К братьям по очереди стали подходить охотники. Каждый из них высасывал из ранки кровь, после чего целовался с посвящаемым, который при этот должен был всосать изо рта охотника немного слюны. Этой, церемонией охотники как бы обменивались с вновь принятыми сочленами частицей своего тела, обязываясь тем самым защищать друг друга от опасности. Через гибель одного из них погибала частица и другого.

Окончив эту главную часть обряда, братьям дали надеть новые одежды, сшитые из шкур ими же убитых волков. Затем главный охотник дал им по новому копью, оказав Бэю:

– Теперь твое имя для нас, охотников, – Разитель Волков.

Льок же получил название Ловца Волков.

Церемония посвящения была окончена, и все с жадностью накинулись на еду. Пожирая лосиное мясо, охотники остерегались поломать хотя бы незначительную косточку.

Три дня тянулся пир. По окончании его колдун со старыми охотниками кинули заботливо собранные кости в расщелину скалы и завалили их камнями.

На обратном пути к стойбищу вновь принятых в охотники предупредили, чтобы они никому не рассказывали о происшедшем: церемония посвящения должна была храниться в тайне.

* * *

Приходила весна. Потянулись солнечные дни, зажурчали ручьи, а в муравейниках забегали муравьи, вестники теплой погоды. Когда растаял снег, Кру повел молодых охотников знакомиться с водой, у которой не было «да начала, ни конца». Это было Онежское озеро, все еще покрытое льдом и оттаявшее лишь в заливе Чура, невдалеке от места, где стояло стойбище.

Бэй с жадностью слушал рассказы старика о желанных гостях – перелетной птице. Охотники его родного стойбища не знали подробностей птичьей жизни. Им и не требовалось никаких знаний, кроме знания места, где останавливалась дичь. Зато онежским охотникам, промышлявшим дичь не только камнями и палками, но и капканами, необходимо было знать навыки и свойства каждой птичьей породы..

Но Льока не интересовали рассказы Кру. Его сразу поразил вид скал, таких же темных и блестящих, как и священная скала у родного водопада. И в его голове вспыхнула мысль, которая быстро разгоралась, захватывая все помыслы: он решил во что бы то ни стало выбить на скале рисунки в память своего пребывания на новом месте.

Как только стойбище погрузилось в сон, Льок, захватив скандинавский меч, тайком побежал на берег озера (рис. 30). Снова в тишине, как когда-то на священном островке, зазвенели гулкие удары.

_Рис. 30

Из-за скал появилось солнце. Медленно поднималось оно над головой, потом начало склоняться к западу. Льок не замечал ничего. Лихорадочно выбивал он один рисунок за другим, отмечая главные моменты своей жизни на стойбище: как в его капкан попался волк (рис. 31), как Бэй убил копьем хищника (рис. 32), и как он гнался с собакой за лосем (рис. 33). Немного передохнув, Льок изобразил все виды капканов (рис. 26, 27, 28 и 29). Окончив эти рисунки, Льок вспомнил, что надо бежать осматривать ловушки.

_Рис. 31

_Рис. 32

_Рис. 33

Вечерам, натруженный тремя глухарями, он медленно возвращался на стойбище. Уже издали было слышно, что селение по-особому гудит, словно рой оводов в летний день. Льока окликнул Бэй, бежавший к нему навстречу:

– Что ты наделал! Зачем выбил рисунки?! Старики кричат, что теперь враги будут знать, где стойбище, придут ночью и всех убьют… Опять нам бежать, как волкам, спасая свою жизнь!

Вслушиваясь в далекое жужжание встревоженного стойбища, Льок напрягал мысль в поисках выхода из создавшегося положения. Наконец, он, радостно улыбнувшись, сказал:

– Не будь пуглив как заяц. Я скажу им несколько слов, и они опять полюбят нас!..

XVI. Охота на оленей и людей

Сильно билось сердце у Льока, когда он шел к взбудораженному стойбищу. Ребятишки первые заметили его приближение и загалдели галчатами. Внезапно стойбище смолкло и от этого сделалось еще страшнее. Однако Льок не испугался и, взяв себя в руки, решительно вошел в круг враждебно молчащих людей.

Первым поднял голос Кру. Старик говорил о том, как он встретил и привел братьев на стойбище; как их кормили, пришли в равноправные члены и как дурно поступил Льеж, выбив на скале знаки, указывающие на близость стойбища; теперь каждый враг может напасть и истребить племя ночью во время она. Старик говорил горячо. Жилистые волосатые кулаки молотили по воздуху. Из толпы послышались злобные выкрики. В округлившихся глазах людей вспыхнула ярость. Спасая себя, Льок решился прервать речь старика.

– Разве вы, самые хитрые охотники, – взвился его голос, – не радовались, когда я заманил волков на приманку? Ну, а разве наши враги не волки? Они хуже волков! Надо поступать с ними как с волками… Вот я и выбил та скале рисунки. От этих скал мы проложим тропинки, наставим на них капканы. А будут враги подкрадываться, они попадут в капканы и погибнут как волки.

Льок замолчал. Молчали и вое присутствующие, пораженные таким объяснением. Охотники соображали и оценивали преимущества нового способа охраны стойбища.

– О! – выдохнул один из стариков. – Ты, Ловец Волков, самый хитрый из всех людей!

Эта фраза явилась общим приговором. Беда миновала. Мысль о защите стойбища посредством капканов от неведомых (врагов заняла головы мужчин. Весь вечер ушел на споры и обсуждение, где протоптать тропинки и как поставить такие капканы, чтобы они душили врагов..

– Враги – что волки, – повторялась на всех концах стойбища мысль, высказанная Льоком.

На следующий день не только мужчины, ко и женщины с подростками пошли устраивать западни для врагов.

От скал, на которых были рисунки, они протаптывали тропинки, ведшие в сторону, противоположную стойбищу. На конце каждой тропинки делали завалы из камней и поваленных бурей деревьев. В оставленных узких проходах, ставились и настороживались особо сильные капканы.

Каждый раз, когда оканчивали работу над какой-нибудь тропинкой, Льок устраивал для стойбища веселую игру. Из полусгнившей колоды он высекал мечом отдаленное подобие человеческой фигуры. Держа ее в руках, Льок на корточках подползал к капкану; как только чучело прикасалось к ловушке, она захлопывалась, раздавливая дряблую древесину. Когда древесина рассыпалась в тисках капкана, зрители приходили в неистовое веселье, и всякий, кто считал себя колдуном, бормотал заклинания, чтобы и враги таким же образом погибали от капканов.

На устройство таких западней ушло почти полмесяца. К этому времени уже вскрылись реки, и озеро оттаяло по берегам. Начался обычный промысел на дичь. Онежское стойбище, благодаря капканам не испытывало почти неизбежной для жителей беломорского побережья весенней голодовки, а потому прилет птицы не вызывал буйного восторга.

За стаями птиц охотились все кроме подростков и молодых охотников, на обязанности которых лежало выслеживание стад оленей, обычно отступавших весной на север. Льок и Бэй, как только что посвященные в охотники, попали в число этих разведчиков.

Через несколько дней на стойбище прибежали запыхавшиеся разведчики с известием, что приближается большое стадо оленей. Направление, в котором они двигались, было неблагоприятно для промысла. Олени могли перейти впадавшую в Онежское озеро реку в том месте, где она, обмелев, образовывала большой остров с двумя узенькими проливами между берегами. Охотники решили отодвинуть стадо к широкому месту реки, иначе добычи было бы мало.

Из лагеря тотчас же вышла толпа охотников. Они должны были охватить кольцом стадо и, пугая его, постепенно отодвигать в нужном для них направлении. По лесу покатился крик кукушки. Это перекликались группы охотников, постепенно охватывавшие кольцом оленье стадо. Разведчики обвязали себя со всех сторон густыми ветвями. Размахивая ветками, они пугали оленей, направляя их в нужную сторону, но в то же время они остерегались нагонять на животных панику.

Олени шли не торопясь. Набредя на страстно любимый ими ягельник, они останавливались и принимались за аду. Тогда приходилось и охотникам замирать на месте, потому что каждое движение во время остановки привлекало внимание животных. Измученным загонщикам удавалось лишь изредка глотнуть воды из взбаламученного ручья.