Текст книги "Дедушкин родник"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Семен Самсонов,Геннадий Красильников,Василий Садовников,Игнатий Гаврилов,Николай Васильев,Леонид Емельянов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Аркадий Клабуков
ВОЛЧИЦА

За огородами протекает речка. Она берет начало где-то далеко в лесу и, тихо журча, забегает в деревню. Летом Веня Зайцев с приятелями ставят на речке игрушечную мельницу, вода течет по длинному желобу и падает на плицы мельничного колеса.

Ранняя весна. После недавнего паводка речку перегородили запрудой. Сейчас на пруду плавают только гусаки и селезни, они то и дело ныряют за усачами и ракушками. А гусыни и утки в это время тихо сидят на яйцах где-нибудь за печкой или под широкой лавкой, и хозяева лишь ненадолго выпускают их погулять во дворе.

По берегу важно расхаживают два крупных колхозных гусака холмогорской породы. Председатель колхоза привез их откуда-то издалека. Ухаживать за ними поручили Вениной маме.

Воскресным утром Веня с мамой сидели за столом и завтракали гречишными лепешками. Мама разрезала большую лепешку на четыре части; Веня осторожно брал горячую четвертушку и откусывал, стараясь не обжечь губы.

Вдруг под окном послышался крик:

– Тетя Елена, колхозного гусака волк утащил!

Веня поперхнулся лепешкой. Мама уронила нож и выбежала на крыльцо. Веня как был – без шапки, в одном пиджачке – бросился за ней.

И правда, на песчаном берегу были видны волчьи следы. Веня представил себе, как волк вышел из лесу, подкрался из-за кустов, схватил гусака за длинную шею, метнул на спину и потащил его в чащу.

– Сынок, – сказала мама, – беги скорее к деду Илье, пусть берет ружье, идет по следу, может, найдет волчье логово.

Дед Илья строгал под навесом доску.

– Дедушка, волк утащил колхозного гуся! – запыхавшись, крикнул Веня. – Бери ружье, идем за волком!

Старик отложил в сторону рубанок.

– Опять этот толстый хвост набедокурил! Надо его проучить! Беги, парень, оденься.

Долго ли Вене одеться? На голову шапку-ушанку, поверх пиджачка зипунишко, да подпоясаться, да в скобку на ремне продеть топорик – и вот Веня готов идти в погоню за серым разбойником.

Тем временем дед Илья убрал в амбар свои инструменты, вынес двустволку и патронташ, проверил ружье. На волка идти – дело не шуточное!

Видя, что старик не торопится, Веня заволновался:

– Дедушка, идем скорее! Может, еще успеем отнять гусака.

– Э-э, сынок, об этом и не думай: волчище давно его растерзал и скормил своим волчатам.

Немного времени спустя по берегу речушки шагали два человека. Мальчик почти бежал впереди, вглядываясь в следы на земле, старик шел следом с ружьем на плече.

Нежаркое весеннее солнце выглядывало из-за туч. Деревья еще не распустились, на них лишь едва наклюнулись почки. В глубоких оврагах еще белел снег, а на пашне ноги вязли в оттаявшей земле.

– Дедушка, гляди-ка, он вот сюда свернул, на пригорок.

На глине следы были видны отчетливо, а на лужайках они терялись. Тогда старик сдвигал ушанку на затылок, медленно шагая, низко наклонялся к земле и снова находил чуть заметный отпечаток волчьей лапы.

Лес начинался недалеко от деревни. Если идти вдоль речки – дойдешь до болота, от него повернешь направо и выйдешь на пригорок. Отсюда в темные весенние ночи слышен вой волков. Сначала один начинает завывать тонким голосом, ему подтягивает другой, потом третий. Много раз слышал Веня этот вой, и ему становилось жутко: казалось, волчья стая подобралась совсем близко к деревне. Сейчас же он идет к самому логову зверя и ничуть не боится, потому что с ним дедушка Илья, а у дедушки настоящее ружье-переломка.

В лесу прохладно. Дятел старательно стучит клювом по сосне, как кузнец по своей наковальне. Что он – указывает дорогу охотникам? Или предупреждает волка: убегай, мол, подальше, у деда ружье за плечом, у мальчишки на поясе топор. Хотят они тебя застрелить, хотят они тебя зарубить!

На снегу след виден отчетливо. Веня идет впереди, отстраняя руками еловые ветки. Чем дальше в лес, тем чаще на пути охотников попадаются завалы лесин, тем труднее идти.

Поднял Веня голову – между крон высоченных сосен просвечивается окошко синего неба. Там шумит ветер, раскачивая вершины деревьев. А внизу стрекочут, суетятся сороки.

– Посмотри-ка, Веня, – вдруг сказал дед Илья. – Вроде что-то белеет.

Веня, заглядевшийся на сорок, вздрогнул от неожиданности.

– Где? Где, дедушка?

Впереди лежала поваленная ель, у ее вывороченных корней на черной проталинке что-то белело – то ли пух, то ли снег, издали не разберешь… Подошли ближе.

Под елью было логово волка, а белел не снег, а пух растерзанного гуся…

– Хозяина дома нет, – сказал дед Илья, – не то бы выскочил.

Старик взял сухой сук и просунул его в волчью яму. Оттуда послышалось урчание и повизгивание. Волчата!

Дед Илья сел на широкий пень, поставил ружье между колен и набил табаком свою старую трубку. Он задумчиво покуривал и разговаривал как бы сам с собой:

– Ну ладно, волчат мы возьмем, дело нехитрое. Главное, подкараулить волчицу: у нее на тот год снова будут волчата, и они захотят гусятинки. Разве в кустах залечь, подождать?

Из трубки струился синеватый дымок, расстилался над головами.

Веня слушал деда и внимательно его разглядывал. На морщинистом обветренном лице старого охотника синели маленькие, чуть слезящиеся глаза. Не раз смотрели они вдоль ружейного ствола, ловя зверя на мушку. Они и сейчас еще глядят зорко. А вот ноги, обутые в лапти с белыми онучами, уже подводят старика, похрустывают в суставах. Сколько верст исходили они по лесам и полям в погоне за зверем!

Выкурив трубку, дед постучал ею о пенек, встал, погладил бороду и сказал:

– Давай-ка, сынок, строй засаду. Будем дожидаться волчицу.

Они забрались в густой ельник с подветренной стороны, притаились.

Ружье у деда наготове, пусть только появится эта злодейка. Бабахнет – и готово!

Старик и мальчик напряженно ждали, не говоря ни слова и задерживая дыхание. Так они просидели, может, час, а может, и больше. У них стали мерзнуть ноги. А волчицы все нет и нет. Куда же она запропастилась? Наконец дед не выдержал:

– Веня, сынок, сходи-ка домой, принеси мне тулуп и валенки. Хоть всю ночь буду караулить, а с волчицей расправлюсь.

Веня встал, уже не таясь, треща валежником, выбрался из засады и пошел к деревне. Он успел добраться до лога, как вдруг послышался выстрел. Со всех ног Веня кинулся обратно.

– Дедушка, ты стрелял? – еще издали крикнул он.

Да, вот она, матерая волчица, лежит на белых перьях гусака. Ее зубы оскалены, как будто она хочет еще кого-то растерзать.

Дед Илья вытащил из логова семерых волчат, сунул их в холщовый мешок. На обратном пути он говорил Вене:

– Волков почему-то называют хитрыми, но у них ни крупицы хитрости нет. Когда мы с тобой сидели в ельнике, волчица тоже притаилась где-то в кустах, ждала, когда мы уйдем. Увидела, что ты вылез из ельника и убежал, а что я тут сижу, не сообразила. Вылезла из кустов, тут я ее и достал. Хорошо, что мы избавили нашу деревню от этой напасти: не одного гуся, не одну овцу утащила бы волчица. Теперь люди скажут нам с тобой спасибо.

1956

Михаил Андрианов
«ДАВАЙ НАПЕРЕГОНКИ!»

Летний день. Все люди в поле, поэтому в деревне тихо, лишь чуть слышится гудение молотилки и треск веялки.

Мики и Лади только что вернулись с речки, наскоро пообедали и вышли на улицу с велосипедами.

– Давай наперегонки! – предложил Мики, вскочил в седло и помчался но дороге что есть духу.

Лади ринулся следом.

Едва мальчики выехали за деревню, как увидели человека, который, присев на корточки возле мотоцикла, озабоченно копался в моторе. Они притормозили и остановились, издали разглядывая мотоцикл и мотоциклиста.

– А я знаю этого дяденьку, – шепнул Мики.

– И я знаю, – так же тихо ответил Лади. – Это новый бригадир тракторной бригады.

– Я знаю, как его зовут, а ты не знаешь!

– А вот и знаю! Его зовут дядя Миша, а фамилия – Сажин.

Сажин оглянулся.

– Здорово, ребята! Катаетесь? – Он принялся подвинчивать какую-то гайку. – Кто из вас кого обгоняет?

– Я обгоняю! – похвастался Мики.

– Сказал тоже! – возразил Лади. – Вчера ты меня обогнал, потому что у меня штанину зацепило.

– А я могу ездить, не держась за руль! – сказал Мики.

– Расхвастался! – одернул его Лади.

Сажин улыбнулся, сказав примирительно:

– Ну-ну, не нужно ссориться. Давайте посмотрим, кто кого.

Ребята вскочили было на свои велосипеды, но Сажин их остановил:

– Погодите, ребятки, я и так вижу, что вы оба молодцы. Вот какое дело: мотоцикл у меня сломался, а я на Чурашурское поле везу запчасти, без них трактор простаивает.

– Давайте мы отвезем! – в один голос воскликнули ребята.

– Дорогу-то знаете?

– Знаем!

Сажин помог ребятам привязать запчасти к багажникам.

– Отдадите трактористу Степанову, – сказал он. – Ну вот, теперь можно и наперегонки. Кто первым приедет к трактору, тот и лучший велосипедист.

– Я приеду первым! – воскликнул Мики.

Лади промолчал, ему было неловко за своего хвастливого друга.

До деревни Чурашур надо было проехать километров семь-восемь. Сначала дорога шла в гору, и мальчикам пришлось идти пешком, ведя велосипеды за руль. Иногда они останавливались, чтобы перевести дух и утереть пот с лица. Далеко вокруг были видны поля: желтые – пшеницы, зеленые – льна, белые – гречихи.

Потом до самого Чурашура дорога шла под уклон, тут ребята и закрутили педали. Мики сразу же вырвался вперед, потому что Лади из осторожности часто притормаживал. Мики то и дело оглядывался на товарища и самодовольно улыбался.

Вскоре впереди показались крыши чурашурских домов. Дорога поворачивала в поле, а там, посреди ноля, неподвижно стоял трактор. Наверное, это и есть тот сломанный трактор Степанова, для которого Мики и Лади везли запчасти.

Мики еще быстрее заработал ногами и скоро скрылся из виду.

Лади тоже поднажал, но тут же резко затормозил, едва не наехав на валявшийся на дороге велосипед Мики.

Сам Мики сидел на земле. Увидев Лади, он встал и, держась за ушибленное колено, заковылял к своему велосипеду; он поднял его за руль, но заднее колесо вместе с седлом накренилось куда-то вбок.

Увидев это, Мики заплакал. Лади без расспросов понял, что Мики угодил в канаву, вырытую вдоль дороги.

– Как же теперь быть? – спросил Мики сквозь слезы.

Лади сочувственно вздохнул:

– Ничего не поделаешь! Давай запчасти, как-нибудь один довезу. Лади уехал, Мики сел на краю канавы и стал дожидаться его возвращения. Время тянулось медленно. Было обидно слышать, как весело стрекочут беззаботные кузнечики. Но вот послышался новый звук: стук тракторного мотора.

Наконец вернулся Лади, крикнул еще издали:

– Все в порядке! Я даже немного прокатился на тракторе!

– Подумаешь, счастье какое! – проворчал Мики. – Как будто никогда на тракторе не катался…

Возвращение было невеселым. Лади, чтобы не оставлять товарища одного, шел с ним пешком, ведя велосипед за руль.

Уже подходя к своей деревне, они увидели ехавшего навстречу им Сажина. Поравнявшись с ними, он остановил мотоцикл, спросил:

– Как дела?

– Все в порядке, – ответил Лади. – Трактор работает.

– Спасибо, ребята, выручили! Ну, а кто же из вас доехал первым? – Сажин улыбнулся, но тут заметил покореженный велосипед.

Пришлось Мики рассказать, как он угодил в канаву.

Сажин покачал головой.

– Так-то, друг! Никогда заранее не хвались. А сейчас отправляйся в мастерскую, я скоро туда приеду, починим твой велосипед. И в другой раз, как поедешь наперегонки, гляди в оба!

Настроение у ребят сразу поднялось, и они бодро зашагали дальше.

1957

Василий Садовников
НЕДОТЕПА

Однажды мама разбудила меня чуть свет и говорит:

– Васек, мне сегодня в поле надо пораньше, так что займись-ка, сынок, хозяйством.

– Да я не умею! – пытался я отвертеться.

– Не потрудишься – не научишься!

– Ну, ладно, – говорю, – что надо делать-то?

– Да ничего особенного, – отвечает мама, – то же, что я делаю каждый день: испечь хлеб, подоить корову, приглядеть за теленком, цыплят накормить, сбить масло – вот и все.

Мама ушла, остался я один.

– С чего же начинать? – бормочу, а рука сама собой тянется почесать затылок.

Но долго раздумывать недосуг.

Я принес дров, затопил печь, замесил тесто в квашне, взял подойник и пошел в хлев корову доить.

Корова, наверное, не узнала меня – и ну лягаться!

С грехом пополам нацедил немного молока; вдруг корова как ударит копытом, подойник отлетел далеко в сторону, молоко пролилось.

«Ну ее, дуреху! Не стану больше доить, а то еще засветит копытом в лоб!..» – подумал я и пустил к корове теленка.

Теленок пососал немного, потом стал носиться по двору, задрав хвост.

Мама, когда уходила, видно, не плотно прикрыла за собой калитку.

Смотрю, теленок выскочил на улицу, корова – за ним. Я подхватился – и вдогонку. Бежал, бежал через всю деревню, покуда из сил не выбился. Не догнал и вернулся домой.

Вошел во двор – цыплята под ногами бегают, пищат. Их же кормить давно пора! Вынес я из амбара лукошко с крупой, стал сыпать на землю, но тут прибежала курица, набросилась на крупу.

– Кыш! Этак цыплятам ничего не останется! – кричу я, а она хоть бы что.

Стал я ее отгонять – не боится, только взъерошилась вся. Я рассердился, поймал курицу, привязал бечевкой к столбу за ногу, а сам пошел в избу.

Только начал сбивать масло, как вдруг слышу, закудахтала моя курица на весь двор истошным голосом. Я бросился из избы, зацепился за мутовку, и вся пахта<sup>[1]1
  Пахта – молочная сыворотка, остающаяся при сбивании масла.


[Закрыть]</sup> вылилась на пол.

Выбежал на крыльцо. Что такое? Все цыплята попрятались под бревна и под крыльцо. Глянул вверх – ястреб цыпленка в когтях уносит.

Эх, да что ж это такое творится? Молока нет, корова с теленком убежали, пахта пролилась, ястреб цыпленка утащил…

«Ну ладно, – думаю, – надо хоть пахту с пола вытереть».

Вернулся в избу, встал на лавку, чтобы тряпку с полки достать. Стою на одном конце, на другом – квашня с тестом. Вдруг скамья покачнулась, и полетела моя квашня на пол, растеклось тесто поверх пахты.

Глянул в печь – там уж давно прогорели угли.

Тут мама с поля пришла. Оказывается, уже пора обедать.

– Ну, Васек, что настряпал? – спрашивает мама.

Я отвечаю:

– Что настряпал, все на полу.

Мама и руками развела:

– Ох, Васек! Ох, недотепа!

Хоть мама и не очень сильно ругала меня, зато мои языкастые друзья с тех пор мне долго проходу не давали. Как завидят меня, так и кричат:

– Васек-недотепа! Васек-недотепа!

А все почему? Потому что не было у меня привычки к домашней работе. Чтобы с вами, ребята, не приключилось чего-нибудь подобного, учтите мою ошибку. Не то и вас станут дразнить недотепами.

1965

Михаил Андрианов
В ГРОЗУ

В лесном малиннике трое мальчишек – Кузя, Очей и Лепи – собирали малину.

Кусты такие густые и высокие, что ребята не видят друг друга, только время от времени перекликаются.

Небо, еще недавно безоблачное, стало затягивать тучами, кусты малины закачались под резкими порывами ветра.

Кузя, старший из мальчишек, подумал:

«Похоже, дождь собирается. Пора домой».

– Очей! Лепи! – окликнул он товарищей. – Айда домой, дождь будет.

– Айда, – отозвался из-за кустов Очей. – У меня почти полное лукошко.

Лепи молчал.

– Ле-епи! – позвал Кузя.

И снова молчание.

Очей вышел из-за куста. Кузя спросил обеспокоенно:

– Куда же он подевался? – Не знаю, – ответил Очей. – Он давно уже голоса не подает, я думал, он возле тебя где-то.

– Давай вместе покричим, не глухой же он – услышит.

Они принялись звать Лепи в два голоса, но тот не отзывался.

– Что же делать? – спросил Кузя.

Очей со злостью переломил над головой веточку:

– Небось наелся малины и заснул под кустом. Где его теперь искать?

– Будем искать, – твердо сказал Кузя. – Не бросать же его одного в лесу!

Они принялись обшаривать малинник и незаметно для себя уходили все дальше и дальше в глубь леса. Выйдя к незнакомому оврагу, в недоумении остановились.

– Куда это мы забрели? – спросил Очей.

Кузя только плечами пожал. Он хорошо знал лес, но в этих местах ему еще ни разу не приходилось бывать.

По дну оврага бежал ручеек, за оврагом чернел ельник.

Между тем все небо заволокло густыми клубящимися тучами. Послышалось глухое громыханье, как будто пустую бочку прокатили по ухабистой дороге. Стало темнеть. Изредка сверкали молнии.

– Гроза идет, – сказал Очей. – Бежим обратно к малиннику, надо скорее на дорогу выйти.

Ребята побежали обратно, но малинник как сквозь землю провалился, вокруг были какие-то незнакомые места.

– Заблудились! – Очей остановился, испуганно озираясь по сторонам.

– Идем, идем, Очей. Может, хоть на какую-нибудь тропинку попадем, она нас на дорогу выведет, – сказал Кузя.

И они, то и дело тревожно поглядывая на небо, пошли наугад.

А громовые раскаты все ближе и ближе, а небо с каждой минутой все темнее и зловещей. Даже птицы, которые еще совсем недавно встревоженно кричали в ожидании грозы, теперь вдруг замолчали, должно быть, притаились в чащобе. Ураганный ветер, с шумом раскачивающий верхушки деревьев, внезапно утих.

И хлынул ливень!

Все знают, что во время грозы нельзя прятаться под деревьями. Знали об этом и Кузя с Очеем. Да что станешь делать, когда кругом, куда ни погляди, одни деревья, а дождь льет как из ведра.

Ребята выбрали невысокую густую елочку, присели под ней. Прибежал зайчишка, спрятался под той же елкой, пошевелил ушами, огляделся, увидел двух прижавшихся друг к другу мальчишек – и дал стрекача.

Но мальчишкам было не до зайца. Промокшие до нитки, они дрожали от холода и поминутно вздрагивали от близких ударов грома.

Вдруг сверкнуло так, что глазам стало больно. Раздался страшный треск, ребята увидели, как высокий дуб разнесло в щепки. В ту же секунду стоявшая рядом с ним сухая пихта занялась ярким пламенем.

Кузя и Очей оцепенели от испуга, но, к счастью, ливень тут же погасил огонь.

Летняя гроза хоть бывает неистова, зато проходит быстро.

Вот уже гром гремит где-то в отдалении, а вскоре и дождь перестал, лишь отдельные капли звонко ударяют по листьям деревьев.

Ребята вылезли из-под елки, мокрые, грязные, продрогшие до костей.

– 3-зуб на з-зуб не попадает, – сказал Кузя. – Ну, да ничего, гроза прошла, теперь главное – найти дорогу.

– Как же, найдешь ее! – уныло возразил Очей. – Я теперь вообще не знаю, в какой стороне деревня. Солнца-то нет!

Хотя дождь и прошел, все небо по-прежнему было в облаках, кругом стоял темный лес и нельзя было понять, где юг, где север.

– Не хнычь, – сказал Кузя. – Нет солнца – погляди на деревья или на муравейник, тогда узнаешь, где север, где юг.

Очей вспомнил: учительница рассказывала, как определить стороны света, но он тогда пропустил мимо ушей ее объяснения. Теперь он промолчал, решив целиком довериться Кузе, который уверенно зашагал вперед.

Долго шли напролом через лесную чащу, не обходя мокрых кустов, которые обдавали их холодными брызгами. Мокрая одежда липла к телу, в ботинках чавкала вода.

Наконец впереди показался просвет, и ребята вышли к небольшому болотцу. Обогнув его, они двинулись берегом какого-то ручья, который вывел их на луга.

– Смотри, Очей, это же Ягвылские луга! – воскликнул Кузя.

– Верно, Ягвылка! – обрадовался Очей. – Ну, теперь мы, считай, дома.

– Мы-то дома… А вот Лепи…

Оба представили себе, как Лепи сейчас один-одинешенек бродит по мокрому лесу, как ему холодно и страшно…

– Всей деревней придется его искать, – сказал Кузя.

– Хорошо бы, вертолет прислали на поиски, – добавил Очей.

Когда впереди показалась деревня, ребята невольно замедлили шаг и тревожно посмотрели друг на друга: сейчас тетя Пелагея спросит их, где Лепи…

Они поравнялись с крайним домом, как вдруг калитка со стуком распахнулась, со двора на дорогу выкатился футбольный мяч, а следом за ним выбежал мальчишка.

– Лепи! – в один голос воскликнули Кузя и Очей.

Лепи оглянулся, увидел своих товарищей и весело рассмеялся:

– Ну и видик у вас! Вымокли? Эх вы! А вот я нисколечко не вымок. Как увидел, что тучи собираются – бегом домой, до грозы успел.

Кузя и Очей стояли, смотрели на Лепи и молчали.

Да и что тут скажешь?

1967

Василий Ванюшев
ОЛЕНЕНОК И РУЧЕЙ
Сказка

В темном дремучем лесу жил маленький чистый ручей. Он был так мал, что звери даже не ходили на водопой к нему, а всегда спешили к реке. У ручья не было друга, и он чувствовал себя одиноким.

Как-то раз бежал мимо Олененок. Ему захотелось пить, а до реки было далеко, и он остановился у ручья.

Склонился Олененок над водой и увидел в ней свое отражение, всего себя увидел – и точеные свои ножки, и острые ушки.

Ручей напоил Олененка студеной водой и спел ему веселую песенку.

Никогда еще не приходилось Олененку пить такую вкусную, такую чистую воду.

С тех пор он каждый день прибегал к ручью, рассказывал ему лесные новости, а ручей угощал его вкусной водой и пел ему звонкие песни. Не было в лесу дружбы крепче, чем эта.

Но однажды случилась беда.

Олененок, как всегда, прибежал к ручью, заранее радуясь встрече. Прибежал и видит: стоят на берегу огромные черные кабаны, в чистой воде отражаются их злые клыкастые морды.

Кабаны напились, потом залезли в воду, подняв со дна ручья темный ил.

Когда кабаны ушли, Олененок подбежал к ручью. И что же?

В мутной воде он не увидел своего отражения, и голос ручья звучал не ласково, как всегда, а глухо и сердито.

«Вот и конец нашей дружбе!» – с обидой в сердце подумал Олененок и понуро побрел прочь.

Больше Олененок не ходил к ручью, но сильно тосковал и однажды рассказал о своей беде Оленихе.

– Глупенький ты еще у меня, – улыбнулась Олениха. – Не на тебя рассердился лесной ручей, а на кабанов, которые замутили его воду. Та вода давно утекла в реку – чистые ключи питают твой ручей, он остался прежним и, наверно, ждет не дождется тебя, ведь вы с ним друзья.

Со всех ног бросился Олененок к ручью, наклонился над ним и, как прежде, увидел в воде свое отражение – и точеные ножки, и острые ушки. Олененок, как прежде, напился вкусной и чистой воды, а ручей на радостях спел ему самую звонкую из своих песен.

1967