Текст книги "Знание-сила, 1997 № 02(836)"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

По своей структуре катализатор напоминает пчелиные соты – благодаря этим многочисленным каналам выхлопные газы беспрепятственно проходят через систему, не забивая аппарат частицами сажи. Остается добавить, что система работает при любой температуре, имеет небольшой вес, и вот что любопытно: стоит заменить установленный на автомобиле глушитель на катализатор, и тот будет выполнять обе функции сразу – и выхлоп очистит, и уровень шума снизит.

По заказу правительства Москвы фирма поставила для испытаний две системы КАТОКС – для автобуса и для стационарного дизельного двигателя. Если результаты будут удовлетворительными, можно надеяться, что начнется оснащение этими системами автобусных парков столицы.

Рисунок Ё. Садовниковой

Еще раз о Северной ТЭЦ

Кто из москвичей не помнит, какие баталии разворачивались в свое время вокруг Северной ТЭЦ, строительство которой было запланировано неподалеку от Мытищ,– от бурных дискуссий в печати до митингов и демонстраций общественности. С одной стороны, существовало опасение, что введение нового промышленного объекта еще более повысит уровень концентрации окислов азота, который и так уже на пределе допустимого. С другой стороны, введение в эксплуатацию Северной ТЭЦ позволит закрыть множество мелких котельных в центре Москвы, который гораздо более загазован. Тут нет такого рассеивания отходящих газов, как из высоких труб электростанции, и потому концентрация их на уровне дыхания существенно выше.

Правительство Москвы и управление «Мосэнерго» обещали москвичам, что станция будет оборудована системой очистки отходящих газов от окислов азота, дабы свести их выбросы к минимуму. Был объявлен конкурс, в котором приняли участив несколько отечественных и зарубежных фирм. Победителем стала датская фирма «Хальдор Топсе A/О», предложившая метод очистки дымовых газов от окислов азота с помощью катализатора, где в результате каталитической реакции происходит преобразование окислов азота в безвредный свободный азот и воду.

Отныне до 2006 года одновременно с пуском энергоблоков будут вводиться в эксплуатацию установки с катализатором, где будет происходить очистка газов от окислов азота до уровня, установленного органами охраны природы.

ЛИЦЕЙ

«Адам и Ева»

Другие люди

В 1966 году появилась книга «Мир Найджела Ханта», написанная человеком с синдромом Дауна, родителям которого при рождении сообщили, что он будет глубоко умственно отсталым и не сможет обучаться. Эта книга – дневник, в котором Хант описывает свои путешествия. В восьмидесятых годах она стала бестселлером.

Синдром Дауна – одна из наиболее распространенных форм умственной отсталости. Впервые он был выделен и описан английским педиатром Джоном Ланггоном Дауном в середине прошлого века, но упоминания о таких больных можно найти в литературе XV—XVI веков. Уже Даун предположил, что природа этой болезни в наследственности. В 1959 году появились сообщения, что в клетках людей, страдающих таким заболеванием, содержится лишняя хромосома 21 (так называемая трисомия по 21-й хромосоме).

Ребенок наследует от каждого из родителей полный набор хромосом. Всего таких пар – двадцать три, и каждая из них отвечает за определенную информацию. У людей с синдромом Дауна 21-я хромосома представлена не двумя, а тремя копиями.

Чаще всего хромосомы не расходятся по причинам генетическим, но виной может быть и недостаточный гормональный контроль образования яйцеклетки, ослабленный возрастом матери или применением ею гормональных контрацептивов. По статистике, чем старше женщина, тем более вероятно появление ребенка с синдромом Дауна; возраст отца имеет значительно меньшее значение, а причины нерасхождения хромосом у мужчин кажутся более загадочными.

Хромосомные изменения часто влекут за собой сердечные аномалии и связанные с ними легочные заболевания, поэтому дауны часто умирают в детстве, быстро стареют, страдают иммунодефицитом и разными неврологическими расстройствами (в среднем они живут около 35 лет). У них чаше, чем у других, встречаются нарушения зрения и слуха. Есть и некоторые физиономические особенности: суженный разрез глаз, оттопыренные ушные раковины, широкая голова...

Еще лет сорок назад дети с синдромом Дауна считались необучаемыми и глубоко умственно отсталыми, но теперь положение меняется. Если своевременно диагностировать и исправлять заболевания слуха и зрения (слуховые аппараты, специальные упражнения, очки...), дети могут обучаться гораздо успешнее. Трудности речи, связанные с увеличением языка, тоже можно корректировать. Есть очень эффективные методики их обучения. Были случаи, когда дети с синдромом Дауна на какое-то время опережали в развитии своих сверстников, хотя впоследствии (это связано с неравномерностью их развития) отставали. Теперь считается, что многих людей с этим заболеванием можно подготовить к полусамостоятельной жизни, когда они смогут сами обслуживать себя, ходить в магазин, работать...

Некоторые считают, что даунов необходимо учить отдельно от остальных детей в специальных учреждениях. Родители аргументируют это воображаемой непредсказуемостью поведения умственно отсталых. Но есть много программ, объединяющих таких д етей с обычными. Известно, что дети с синдромом Дауна могут создавать благоприятный и теплый климат в классе. Возможно, совместное обучение (хотя и по разным программам) обогащает и тех, и других детей.

Люди с синдромом Дауна могут успешно работать в саду, огороде, типографии, по дому, делать игрушки и многое другое. Некоторые работодатели очень ценят таких работников. Вот о чем говорили они во время опроса: «Таких людей отличают чистоплотность, аккуратность, опрятный внешний вид, обязательность, фантастическая преданность, необыкновенная старательность, они редко отпрашиваются с работы, вовремя на нее приходят, с удовольствием делают то, что им поручают, и не обсуждают поручения».

Денис Рогачков

В школе дураков

«Любить людей – это не просто что-то делать для них. Это – открывать им их красоту, их ценность. Это радоваться, что они рядом с тобой. Это общаться с ними, отдавать им свое время, свою любовь, делиться с ними своей радостью и болью, а также и получать от них то, что они могут дать, это – нуждаться в них»-. Это слова Жана Ванье, основателя двух всемирно известных движений – «Ковчег» и «Вера и Свет», человека, который уже более тридцати лет живет в общине с умственно отсталыми людьми.

Движение «Вера и Свет» родилось во Франции в 1971 году и скоро распространилось по всему миру. Сейчас таких общин более тысячи, они существуют более чем в семидесяти странах, на всех континентах, в разных культурах, в богатых странах и бедных, в США и Ливане, в Германии и Руанде. Жан Ванье много ездит по всему миру, рассказывая о своем опыте жизни с умственно отсталыми людьми, об общине. После нескольких визитов Жана «Вера и Свет» появилась в Москве. Теперь у нас четыре общины, и они существуют уже около семи лет. Они не зарегистрированы и до недавнего времени собирались по домам.

Что же такое «Вера и Свет»? В нашем уставе сказано, что это общины, объединяющие умственно отсталых людей, их родителей и друзей, они не живут вместе, но регулярно встречаются. Обычно в таких общинах около тридцати человек, треть из которых – умственно отсталые люди. Когда приходится рассказывать о нашей жизни, часто очень сложно объяснить, что это такое, потому что мало кто знает, кто такие умственно отсталые люди, как они живут и как живут их родители, и почему некоторые люди хотят общаться, дружить с

ними. Гораздо легче представить себе организацию, которая занимается образованием умственно отсталых, раздает гуманитарную помощь, оказывает денежную или медицинскую поддержку, но это как раз то, чем «Вера и Свет» не занимается, и более того, не должна заниматься. Кроме того, очень сложно объяснить, что такое община – это некоторый внутренний опыт, похожий на опыт семьи, который трудно описать словами. И еще одна трудность – «Вера и Свет», хотя многие ее члены принадлежат к Православной Церкви, – это не христианская община в обычном смысле этого слова, потому что в ней могут участвовать как верующие люди, так и неверующие.

УМСТВЕННО ОТСТАЛЫЕ ЛЮДИ. В Москве, часто на окраине, есть дома, огороженные забором, – интернаты, в которых живут умственно отсталые люди. Эти интернаты обычно расположены так, что до них трудно добраться, в таких местах, где могла бы быть свалка или помойка. Эти интернаты, какие бы хорошие условия там не были, в каком-то смысле и есть свалка. В них живут люди, которые никому не нужны, от которых отказались родители, люди, не нужные обществу, потому что от них нет никакой пользы – одни только лишние расходы. Действительно, многие из них не могут хорошо, продуктивно работать, некоторые не умеют говорить, а некоторые вообще не могут передвигаться и хоть как-то обслуживать себя без посторонней помощи. Многие из них никогда не были за пределами забора, огораживающего интернат, а некоторые практически никогда не покидают постели, на которой изредка меняют белье. Даже у тех, кто мог бы работать, работы часто нет. Так они и живут, никому не нужные, ничего не делая, ничего не видя и почти ни с кем не общаясь.

Такова жизнь умственно отсталых людей, которые по тем или иным причинам потеряли родителей, но она хорошо показывает отношение общества к таким людям. Те из них, кто живет дома с родителями, даже если у них есть работа, все равно остальное время проводят запертые в четырех стенах, бессмысленно смотрят телевизор или просто ничего не делают. Потому что никто не хочет общаться с ними. Идиот, даун, дебил – это диагнозы, но в нашем языке – это ругательства.

Каждую субботу дети и их друзья, так они называют своих ассистентов, собираются в мастерской, где лепят из глины игрушки и их раскрашивают.

Перед самой ярмаркой, которая проводится в декабре, они собираются у кого-нибудь дома и шьют кукол, вырезают из кожи украшения, выжигают деревянные шкатулки.

РОДИТЕЛИ. Родители, живущие с такими детьми, тоже часто оказываются в одиночестве, изоляции. Часто отец бросает такого ребенка, а мать теряет друзей, замыкается в себе, в своем горе, считая себя проклятой Богом и людьми. Когда она едет в транспорте со своим сыном или дочерью, то слышит оскорбления и насмешки – люди пугаются, встречаясь с умственно отсталыми, они ничего не знают о них и думают, что умственно отсталые люди могут быть агрессивными, или относятся к ним как к заразным, не позволяя своим детям играть с ними.

Никого нельзя обвинять за это, часто рядом с умственно отсталым человеком люди чувствуют свою беспомощность, бессилие помочь им, и, может быть, еще более глубокое бессилие, они чувствуют, что сами в каком-то смысле такие же, и это вызывает страх, желание спрятаться, защититься, хотя бы с помощью насмешек и оскорблений.

Впрочем, судьба некоторых умственно отсталых людей более удачна, например, их не выгоняют из-за стола, когда приходят в гости их братья, сестры, родственники. Но все равно они ужасно одиноки. И они, и их родители, которые стараются, но ничего не могут сделать для своих детей. Все это усугубляется проблемами нашей страны, где нет достаточного количества школ, мастерских и заведений, занимающихся такими людьми. И еще страх «нормальных» людей, не позволяющий им работать рядом с умственно отсталыми.

Недавно я получил письмо от бабушки восьмилетнего мальчика. Она пишет: «Он просит меня: «Нарисуй мне мальчика». Я рисую. «Нет, нарисуй доброго мальчика». Я рисую улыбку у мальчика. Сережа протягивает к мальчику руки и начинает с ним разговаривать: «Здравствуй, мальчик. Как тебя зовут? Давай поиграем! Ну, пожалуйста, поиграй со мной. Расскажи мне что-нибудь». Но мальчик молчит, и Сережа опять остается в одиночестве»...

ДРУЗЬЯ. Это технический термин «Веры и Света», обозначающий людей, которые приходят в общину, чтобы быть с умственно отсталыми людьми и их родителями, чтобы дружить с ними. Приходят самые разные люди, верующие и неверующие, люди, у которых много друзей и одинокие, люди, у которых хорошая и интересная работа, и люди, которые в каком-то смысле тоже изгои. Очень веселые и грустные. Люди разного возраста, но в основном молодые. Школьники, студенты, учителя. Некоторые «друзья» приводят на встречи своих детей пяти, шести, десяти, двенадцати лет. Друзья приходят из самых разных соображений: кто-то – чтобы посмотреть, что это такое, кто-то – стараясь найти христианское служение, кто-то – чтобы найти друзей... Некоторые остаются, некоторые уходят.

Чтобы объяснить, почему некоторые становятся друзьями и что такое – наши общины, нужно рассказать, что такое встреча «Веры и Света». Мы встречаемся раз в две– три недели и проводим вместе несколько часов. Мы молимся, играем, есть особое время, когда мы салимся в кружок и делимся друг с другом своими переживаниями, мыслями, чувствами, болью, радостью, откровениями. А потом садимся за стол, пьем чай и празднуем. Празднуем, что мы вместе, что мы действительно рады быть вместе, отмечаем дни рождения и другие праздники.

Секрет наших общин – это дары умственно отсталых людей. Видимо, поэтому и «друзья» остаются. Эти дары – способность к необычайной радости, дары их улыбок и смеха. Их дар – молиться, как маленькие дети; он позволяет нам почувствовать, что мы все – дети Отца, нежного и любящего. Их дар – то, что они по– настоящему нуждаются в тебе. По большому счету им не нужны твои знания, твоя сила, твоя эстетика, твои деньги, им не важно, уважают тебя или нет, им нужно твое сердце, ты сам, в каком-то самом глубоком смысле. И еще один дар – необыкновенная открытость и простота. Они не скрывают своих чувств и говорят честно и с легкостью: «Я люблю тебя», или грозят кулаком и кричат: «Я тебя ненавижу!». И еще – умение прощать, от всего сердца, – обнять тебя и сказать: «Мы будем с тобой друзьями. Вечно! Вечно! Вечно!», хотя, конечно, это не означает, что завтра или через пять минут мы не поссоримся снова. И они призывают всех вокруг к такой же открытости, простоте, общению и искренности, и учат этому, пробуждая что-то очень глубокое и важное в наших сердцах.

«Вера и Свет», по сути, не решает проблем ни умственно отсталых людей, ни родителей, ни друзей. Остаются все то же одиночество, все те же четыре стены, правда, иногда между встречами мы перезваниваемся, ходим в гости, в кино, в церковь, куда-то еще. Но все-таки и у умственно отсталых людей, и у их родителей, да и у «друзей» появляются друзья, все-таки родители хотя бы отчасти перестают стыдиться своих детей и обнаруживают дары в них. Кому-то уже легче ездить со своим сыном или дочерью в метро, ходить по улице, кто-то, быть может, открывает для себя Бога. Но все равно боль остается, остаются нерешенные проблемы, люди, запертые в интернатах, страх родителей перед тем, что будет с их детьми, если они умрут, остается много чего. И часто жизнь в общинах, которая чем-то похожа на жизнь в семье, протекает не слишком гладко, бывают и скандалы. и обиды, и взаимные обвинения – все, мы не святые. В общинах не хватает «друзей».

Но все-таки происходит что-то очень важное, наши сердца все-таки открываются, медленно и со скрипом, но открываются друг к другу и к людям, с которыми мы встречаемся в жизни, на работе, дома или где– то еще. И самое главное – уверенность во многих из нас, порою мы теряем ее, но все-таки живем ею, уверенностью, что ...

Я хочу рассказать об одном молодом умственно отсталом человеке. Как-то раз, когда его кто-то обидел, он не ушел, как обычно, в свою комнату, а встал и с гордостью сказал: «А меня любит...» – и с уверенностью в голосе назвал имя своего друга. И молитва одной мамы, сыну которой было тоже 17 лет: «Спасибо Тебе, Господи, что мой сын сегодня купался в реке и был в настоящем лесу» – это было во время летнего лагеря нашей общины. И фраза из письма: «Как хорошо узнать, что в мире больше воды, чем в моей ванной»...

«Вера и Свет» – негромкое, маленькое дело. Это просто верность нескольким конкретным людям: Саше, Грише, Лене, Сереже... Это знак, символ того, что можно жить жизнью сердца, хотя бы полдня раз в две недели, что любовь, дружба и доверие возможны. Она может стать источником, благодаря которому мы сможем жить более открыто и полно, по-настоящему.

И еще один дар «Веры и Света». Это возможность открыть, что быть христианином, человеком – это не убегать в воображаемый, «телевизионный» мир, не возноситься от земли, а быть на ней, быть или, по крайней мере, стараться быть с людьми, в реальности и боли, что Бог открывается не в буре и землетрясении, а в «веянии тихого ветра», в улыбке, рукопожатии, во взгляде, прикосновении, нежности и доверии. Что самое главное в жизни – и это провозглашают умственно отсталые люди самим своим существованием – не ум, не власть, не всеобщее уважение, не деньги, не страх, который мы внушаем людям, а жизнь нашего сердца, слабого и ранимого, тоскующего о верности, нежности, общении и любви.

Борис Юхананов

Дауны: картина мира

Поделки «других» ребят, купленные на декабрьской ярмарке

На протяжении нескольких лет, когда я вел театральную мастерскую, ко мне приходили психологи и наблюдали за работой с группой. Психологи решили, что в моем общении с молодыми художниками (на которых редко, но уже начинают смотреть как на тип нового сумасшедшего) есть что-то для них интересное.

Среди них была Лена Никитцева, с которой мы подружились. С ней всегда приходила девочка, ее воспитанница. То есть мне казалось, что это девочка, что ей лет пятнадцать – шестнадцать, но потом я с удивлением узнал, что этому существу уже тридцать шесть лет. Так я впервые столкнулся со странным существованием времени внутри даунов или, как это принято называть, людей с даун-синдромом.

Постепенно эта девочка оказалась втянута в наше существование. Выяснилось, что она раньше не могла говорить, но интенсивно общаясь с Леной (а Лена была углублена в духовную проблематику), она стала обретать речь и стала говорить особым образом. Это можно назвать праречью, это удивительно конденсированная и совершенно по-другому организованная речь, вбирающая в себя массу не свойственных обыденному языку смыслов. Более того – речь, явно наделенная пророческими векторами. Она как-то, через свою метафористику, может предупредить, что произойдет через несколько дней.

Когда она приходила на наши выставки, было очень интересно, как в ее сознании отражалось происходящее. И однажды Лена привела меня в спецшколу для таких детей. Она сказала, что ей кажется полезным, если бы я начал с ними работать. Я решился, понимая, как это опасно: ведь они очень привязчивые, и это большая ответственность, которую ты на себя берешь.

Так или иначе, с сентября 1994 года я начал работать с этими детьми (будем условно их так называть) с конкретной целью создать театр даунов. Что-то свое, какую-то свою методологию мне хотелось проверить на совершенно новой территории. Важную роль еще туг сыграло мое внимание к антропософии, к тому методологическому, что было накоплено антропософской наукой за этот век, и, в частности, к некоторым идеям Штайнера о даунах, которые мне показались очень интересными. Он говорил, что общение с даунами просто необходимо нормальному человеку, они вычищают внутреннее бытие человека, он говорил о том, что дауны – это люди будущего, конечно, в ракурсе штайнеровского понимания будущего... Интересны также буддийские размышления о даунах. Улыбку, свойственную дауну, они рассматривают как улыбку Будды.

Первое, что я понял, начав с ними работать, что я ни в коем случае не собираюсь ничему их учить, скорее, учиться у них. С моего знакомства с Леной я уже привык не воспринимать их как больных. Это не больные – это совершенно другой тип сознания, очень сложный, очень тонко устроенный, исполненный какого-то невероятного потенциала.

Работа происходит таким образом. Я начал с ними играть очень спонтанно; постепенно из этого стала выходить очень реальная психофизическая игра, которую я назвал «Поход за золотыми птицами» и на территории которой я начал умещать самые различные типы отношений, складывающиеся вокруг театра, свойственные самым различным практикам. Я заметил, что игра для них приобретает внутреннюю сюжетику и отзывается в их сознании невероятными дарами, которые они вываливают на меня и на компанию моих друзей из мастерской. Все это мы, естественно, снимали на видео.

Поход за золотыми птицами – не представление, зритель оказывается реальным участником этой игры. Мы встаем в круг, беремся за руки и зовем тетю Тишину. Приходит тетя Тишина, устанавливает тишину, после чего мы садимся, отпускаем руки и начинаем звать золотых птиц. Это путешествие с закрытыми глазами мы ведем по волнам, по звездам, можем оказаться на каком-то острове. И вот, оказавшись в каком-то определенном пространстве – времени (во внутреннем сознании), мы начинаем звать первую золотую птицу, которая приходит к нам с золотым кольцом. Дальше мы это золотое кольцо все вместе поднимаем, и оно воплощается в золотую птицу и летит. Так можно выслать до четырнадцати-пятнадцати золотых птиц и дальше идти в поход за ними. Начинают образовываться сами собой, в их сознании, при их инициативе, приключения, и эти приключения разыгрываются.

Меня поразило, что интенсивность их фантазии выше, чем у ребенка. Они невероятно быстро фантазируют. И можно вычленить определенные типы фантазии. Они, например, очень любят играть сон. Они могут лечь на пол и «уснуть» на полтора часа, и их ничем не разбудишь. Он спит, он играет, что спит. Игра, конечно, гипернатуральная. Его можно разбудить, если над ним совершить такого рода рассказ, который происходит сейчас и в соответствии с действием которого ему надо пробудиться. Если ты попадешь внутрь его фантазии, он туг же пробудится, встанет и вступит на территорию того сюжета, с которым ты к нему подобрался.

Постепенно я понял, что надежда получить это абсолютно чистое сознание в каком-то смысле сбывается, а в каком-то нет. Просто родители надолго оставляют их одних перед телевизором. Они сидят и питаются этим самым телевизионным варевом. Их внутреннее сознание состоит из бесконечного числа персонажей настоящего, ежедневно приходящих к ним из телевизора. Удивительно то, что они совершенно по-другому с этими персонажами обращаются.

Конечно, их лексика не просто замусорена, а переполнена советской и постсоветской культурой – происшествиями, политиками. Но со всеми ними они находятся в удивительно чистом и близком контакте. Например, советские песни. Они воспринимают внешнюю сюжетику очень прямо, без иронии. Ирония им вообще несвойственна. Им свойственно переживание любого сюжета в настоящем времени, здесь и сейчас. Им присущ евангелический способ изложения. Точно так же они переживают социальные страсти и откликаются на них.

Эстетического ракурса обращения с миром у них вообще нет. Этический – развит в невероятной степени и очень крепок. Можно сказать, что личностно они развиты более полноценно, чем обыкновенные люди. Мое общение с ними дает возможности для довольно интересных междисциплинарных проектов. В частности, невероятно интересно поставить их в позицию комментаторов современной культуры и накопить особого рода комментарий. И так образовать новые отношения с самим собой, которые, может быть, мне кажется, очень полезны сегодня для нашей культуры.

Но с ними невозможно сделать что-то другое, кроме того, что есть в них самих. Я решил попробовать с ними сделать «Гамлета» Шекспира. Я начал рассказывать им сюжет, что вот был папа-король и у него был сын, принц, у которого был дядя, и вот дядя решил тоже быть королем, и однажды, когда король спал в саду, пришел дядя и накапал ему в уши яд, и отец принца умер от этого яда. И вдруг они мне не дали дальше рассказывать. Там есть один мальчик, Саша, который стал плакать (ну как мальчик, ему лет 29, опять-таки времени у них нет)... Стал плакать и говорить: «Мой папа жив». У него на самом деле умер папа. «Мой папа жив, он не умер, это плохая история». И он стал рассказывать про то, что жив у него папа, что папа у него очень хороший, и я двинуться в эту историю дальше уже не смог. У них нет дистанции в восприятии. И это определяет их видение. Трудности принятия сочиненной истории со всеми сложностями ее устроения для них не имеют решительно никакого значения. Они сразу же оказываются внутри этой истории, они максимально приближают ее к себе и в этом смысле ее непосредственно осваивают.

Мир предстает для них в той системе координат, которая им присуща и во главе которой стоят они сами. Их сопереживание гипертрофировано. Они оказываются героями любой истории. Вот основа их видения. Они очень много рисуют. И здесь важно не вмешиваться, что частенько делают их педагоги, которые стремятся, так сказать, «сделать их людьми». Это большая ошибка.

Потому что они не полноценные люди, а полноценные другие существа по имени даун, это как бы отряд пришельцев, который существует радом с нами и установление контакта с которым и есть, на самом деле, задача общения. Задача, которая, по-моему, может быть решена только художниками, более того, именно современными художниками, отстоявшими, наконец, особый склад понимания культуры, освобожденный от каких бы то ни было приоритетов. В этом смысле наступает время, когда встреча с ними может состояться.

Сейчас этическое начинает заново восставать внутри художников и набирать свои обороты. И в этом смысле художник скоро приблизится к дауну. Бескомпромиссность принятия сюжета. Наделение происходящего абсолютной безусловностью. Скажем, Леша смотрит на майолику, бесконечно условную: фигуры вписаны в канонический круг, скульптуризированная Мадонна, склоненная над Младенцем... Он различает в этом психологическое, то есть как бы человеческое. Само переживание психологически обострено. Сама психосоматика участвует в восприятии.

Образ бежит по нервам, оказываясь их судьбой. Вот так у них происходит.

Пока не скажут – не чувствуют. Одна девочка, Маша, когда ей сказали, что она даун, пережила страшный катаклизм, из которого вышла с честью. Она сказала, что теперь дауны стали ей роднее. А так они не чувствуют своей особости. Они могут влюбиться в нормального человека.

У них нет проблемы самоидентификации; тотальность празднует себя на территории их жизни; живой трепет мифа.

Записал Виктор МИЗИАНО по публикации в «Художественном журнале», № 8

Марина Москвина, детский писатель

Красная лошадка

Когда директор российского представительства английского благотворительного фонда CAF Лена Янг предложила мне снять несколько фильмов о наших благотворительных организациях, я решила снять свой первый фильм об умственно отсталых людях.

Я выбрала общину «Вера и Свет». У меня была идея сначала, а пока я их никого не знала, взять с ними вместе и полететь на воздушном шаре. А потом спросить, у кого какие впечатления. Но тут был важен, конечно, тщательный отбор кандидатур. Лидеры общины – Миша Завалов, Ира Хазанова и Денис Рогачков – все посоветовали мне познакомиться с Сашей Нежным. Денис мне рассказывал о Саше Нежном истории, похожие на притчи, странствующие сюжеты о Серафиме Саровском, Чжу-анцзы или Франциске Асизском. Однажды Саша показал ему кассету – черную с золотыми буквами.

– Это моя любимая кассета, – сказал он. – Я ее часто слушаю.

– А что на ней записано? – спросил Денис.

– Ничего, – ответил Саша. Как-то община отправилась в Сокольники покататься на аттракционах. Они сели на карусели в лодку, лодка стала раскачиваться и подниматься.

На снимках – кадры из фильма 

Все перепугались, но молчат. А Саша Нежный говорит:

– Я уж не так молод, чтобы кататься на каруселях..

С этими словами он снял с головы кепку и бросил вниз.

– Мужчина! – крикнул он. – Остановите аттракцион, я кепку уронил!

Когда я пригласила его лететь со мной на воздушном шаре, он радостно согласился. Тогда я еще не знала, что такие люди вообще не любят отрываться от земли. Мне рассказывали, что некоторых расшалившихся детей из общины можно утихомирить в один момент. Достаточно им сказать: «Щас подниму!» И они утихомириваются.

Да этим людям и не нужен воздушный шар! У них такой свежий взгляд на вещи. Для них все – яркое впечатление. Просто встреча общины где-нибудь в парке или на даче у них выливается в настоящий праздник, они о нем долго думают потом и вспоминают.

И наш оператор Игорь Смирнов был очень доволен, что не надо лететь на воздушном шаре. Он мне с самого начала сказал:

– Я с вами не полечу. Ты вообще соображаешь? У меня видеокамера стоит семьдесят тысяч баксов. А если корзина отвалится? Что будет с камерой? Я же не расплачусь!

...Когда мы ехали всей общиной на дачу, народ в электричке на нас как-то подозрительно косился, даже пальцами показывали. Обычное дело. Многих это ранит – и детей, и родителей. А Саша Нежный улыбнулся и сказал:

– Смотри, как на нас смотрят – как на иностранных туристов.

ПИСЬМО

Анна Папина

А если учиться не на экзамене?

В одном из номеров вашего журнала Сергей Георгиевич Смирнов высказал идею: сдавая экзамен, студент должен доучиваться и переучиваться, пока не составит верное представление о предмете и не станет свободно оперировать всеми необходимыми понятиями. Всех друзей, которые учатся в других вузах, я люблю пугать рассказами об экзаменах и зачетах в Российском гуманитарном университете, которые длятся по многу дней, точнее, ночей (для большинства они заканчиваются после десяти вечера, а самые отчаянные остаются сдавать до полуночи). Слушатели обычно не верят, и я их понимаю: это надо испытать на себе. Так вот, эти ночные мероприятия имеют теоретическое обоснование, которое как две капли воды похоже на изложенную С. Смирновым модель «обучающего экзамена».

Пятерок на «обучающих» даже меньше, чем на обычных экзаменах, хотя, казалось бы, должно быть наоборот. Но сдать с первой попытки здесь не может практически никто.

Если добросовестный, но не фанатично преданный предмету студент после всех попыток сдает экзамен не на «отлично», это, по-моему, может значить одно из двух.

Первое: курс был прочитан бессвязно. Иначе добросовестный слушатель получил бы о связном материале связное понятие, а значит, и сдал бы без чрезмерных усилий.

Второе: преподаватель дает экзаменуемому заведомо непосильную задачу. Он целенаправленно отбирает фанатиков и никому другому «отлично» не поставит. По-моему, такой подход расточителен.

У «обучающего экзамена» есть еще одна интересная особенность, о которой никогда не говорят его теоретики. Если его сдают больше десяти человек, то перед аудиторией, где он происходит, неизбежно образуется очередь.