Текст книги "Знание-сила, 1998 № 03 (849)"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Павел I

Солдатская муштра. Рисунок неизвестного художника

Александр I. Этюд Д. Доу. 1820 год

Как оказывается, именно письма сыграли роковую роль в следственном деле четырех бывших офицеров Семеновского полка: И. Ф. Вадковского, Н. И. Кашкарова, Д. П. Ермолаева и И. Д. Щербатова, которое началось осенью 1821 года, спустя почти год после восстания. Бросается в глаза сходство между развитием этого дела и следствия над декабристами. Это был первый процесс александровского времени, стремившийся в судебном порядке доказать существование тайных обществ и заговора против императора в среде гвардейских офицеров. Хотя на самом деле никто из подсудимых не входил в декабристские организации, все они были непосредственно связаны с этим кругом многими семейными и дружескими связями.

Особенное внимание привлекает здесь фигура князя Ивана Дмитриевича Щербатова, внука известного историка. Обучаясь в Московском университете, он воспитывался вместе и сохранил затем на всю жизнь близкую дружбу с замечательными молодыми людьми своего времени: братьями Чаадаевыми, Якушкиным, Грибоедовым, Сергеем Муравьевым-Апостолом. Щербатов был последним отпрыском одной из аристократических фамилий, населявших «грибоедовскую» Москву, и его трагическая судьба принесла всем семейным надеждам крушение бесследное и безрадостное.

На бивуаке

Форма Семеновского полка при Павле I

П. М. Волконский

Ни он, ни его товарищ по несчастью Дмитрий Петрович Ермолаев, в отличие от двух других офицеров, даже не присутствовали при возмущении Семеновского полка (Ермолаев в этот момент уже находился в отставке, а Щербатов, получив отпуск, жил у родителей в Москве), однако судебное решение следовало французской поговорке, столь часто с грустным предчувствием повторяемой князем в минуты тревоги: «Отсутствующие всегда ВИНОВНЫ».

Так что же все-таки случилось в Семеновском полку осенью 1820 года? А случилось вот что. Вечером 16 октября первая («государева») гренадерская рота Семеновского полка выразила протест против невыносимых условий службы, созданных в полку его командиром Ф. Е. Шварцем. На следующий день рота была заключена в Петропавловскую крепость. Известие об этом подняло на ноги весь полк. В ночь с 17 на 18 октября, не подчиняясь командам ни собственных офицеров, ни последовательно выезжавших туда великого кНязя Михаила Павловича, генералов Бенкендорфа и Васильчикова, продемонстрировавших свое неумение обращаться с солдатами, ни даже умевшего это делать М. А. Милорадовича, полк у1рожал стать совершенно неуправляемым. Солдаты хотели расправиться со Шварцем и освободить «государеву репу», но согласились в конце концов добровольно присоединиться к ней в крепости, говоря, что «телу без головы нельзя».

Император Александр I, находившийся в это время на конгрессе в Троппау, 5 ноября отдал приказ о расформировании полка. Следствие над солдатами-зачинщиками бунта и самим полковником Шварцем продолжалось более полугода. В завершившем его императорском указе от 29 августа 1821 года, помимо вынесения приговора по этим двум делам, отмечалось, что офицеры Кашкаров и Вадковский (которые выступали посредниками в начале переговоров между солдатами и командованием), как имевшие возможность прекратить возмущение в зародыше, но не сделавшие этого, за свои действия предаются военному суду в специально созданной комиссии. 30 октября в эту комиссию также поступило дело отставного полковника Семеновского полка Д. П. Ермолаева. При обыске у него были найдены подозрительные письма от нижних чипов того же полка и от офицера, князя И. Д. Щербатова, также вскоре арестованного.

Форма Семеновского полка при Александре I

Следственное дело Ермолаева и Щербатова («О подозрительных письмах», как оно первоначально именовалось) представляет собой самостоятельный комплекс документов. И в этом своем исследовании мы впервые обращаемся к подлиннику военно-судного дела и анализируем не только новые сведения, там содержащиеся, но и ход дела в целом, столь ярко запечатлевший неразрешимый общественный конфликт 20-х годов, обстановку, в которой «отсутствующие всегда виновны», дружеские чувства вызывают подозрения, а одна фраза может разбить всю дальнейшую жизнь человека.

«Я его приписываю тайным обществам...»

Непосредственным источником атмосферы подозрительности и недоверия являлось настроение императора Александра. Уже при первых известиях о случившемся он говорит прибывшему с донесением из Петербурга П. Я. Чаадаеву, что подозревает заговор. В те же дни Александр пишет Аракчееву: «Никто на свете меня не убедит, чтобы сие выступление было вымыслено солдатами или происходило единственно, как показывают, от жестокого обращения с оными полковника Шварца... По моему убеждению, туг кроются другие причины... я его приписываю тайным обществам».

Таким образом, в сознании императора, задолго до возникновения военно-судного дела над офицерами-семеновцами, уже возникла вполне определенная его трактовка. Ближайшее окружение императора по-иному отнеслось к причинам восстания.

Но тем не менее в Петербурге уже знали многое, что, казалось, оправдывало опасения государя. Незадолго до событий в полку к И. В. Басильчикову, командующему гвардейским корпусом, обратился библиотекарь штаба М. К. Грибовский, сообщивший о существовании Союза Благоденствия, разветвленного тайного общества, большая часть членов которого служила в гвардии. Васильчиков, слывший либералом, имевший в своем ближайшем окружении членов тайного общества, не мог начать расследования, не ставя себя самого под удар, и поэтому решил дожидаться возвращения императора.

Через неделю после возмущения семеновцев случилось происшествие, совершенно перевернувшее мнение генералов о его причинах. Была обнаружена революционная прокламация от имени семеновских солдат к Преображенскому полку, написанная с ярких антимонархических и даже антидворянских позиций. Тайна авторства этой прокламации не разгадана до сих пор. Прочитав ее, Волконский пишет Закревскому: «Признаюсь, не мог вообразить столь ужасной мерзости, что и доказывает, что такого же рода верно было что-нибудь употреблено и для Семеновского полка». Реакция самого Александра на появление прокламации была более чем определенной: он считал, что «если дело будет поведено толково», можно будет найти источник истории в Семеновском полку.

Итак, следствие активнейшим образом было направлено на поиск заговорщиков.

В первый месяц расследования поведения Кашкарова и Банковского доказать наличие злого умысла и заговора не удавалось. На допросах полковник Вадковский держался е большим достоинством, не останавливаясь и перед прямыми опровержениями направленных против него показаний генерала Васильчикова; Кашкаров же действительно давал несколько путаные показания, однако и они нимало не клонились к раскрытию заговора.

И тут вмешался случай: арест отставного офицера-семеновца полковника Ермолаева с «подозрительными письмами». Уже по доносу Грибовского власти знали, что среди членов тайного общества «переписка производилась темным слогом, чрез нарочно посылаемых», и вот теперь в их руках были письма, содержащие, по их представлению, множество темных выражений, передаваемые с нарочными, где к тому же высказывалось сочувствие возмущению солдат против Шварца. Казалось, это были верные доказательства существования заговора офицеров в Семеновском полку. Руководить следствием в качестве презуса комиссии был назначен молодой, энергичный и честолюбивый генерал-адъютант А. Ф. Орлов (в будущем – шеф жандармов и начальник Ш отделения), за успешное проведение дела ему было обещано служебное повышение.

Честь и служба

Прежде чем обратиться собственно к анализу следственного дела, познакомимся поближе е его главными героями – Дмитрием Петровичем Ермолаевым и князем Иваном Дмитриевичем Щербатовым, что позволит яснее представить себе контуры разыгравшейся драмы.

Князь Щербатов в семнадцатилетнем возрасте перешел с университетской скамьи на службу в Семеновский полк, где и познакомился с Ермолаевым. Друзья вместе прошли Отечественную войну и заграничные походы, а после возвращения гвардии вступили в блестящие круги петербургской военной молодежи с широкими связями. Так, Семеновский полк был «семейным» полком Щербатовых, и молодой князь пользовался покровительством его полковых командиров, а например, шурин Щербатова и приятель Ермолаева князь Ф. П. Шаховской был в хороших отношениях с дежурным генералом Главного штаба А. А. Закревским. Успешно продвигалась служебная карьера: к началу 1820 года Ермолаев в звании капитана командовал гренадерской ротой, входившей в батальон полка, а штабс-капитан Щербатов – I фузильерной ротой I батальона. Оба молодых офицера в полной мере разделяли те новые идеалы, которые принесло в русскую общественную жизнь поколение декабристов, и если сами и не являлись членами первых тайных обществ, то непосредственно чуть ли не ежедневно с ними общались. В Союз Благоденствия входили их друзья и товарищи по службе, семеновские офицеры С. П. Трубецкой, С. И. Муравьев-Апостол и А. А Рачинекий, а также Ф. П. Шаховской, И. Д. Якушкин, М. А. Фонвизин, близок к Союзу был и кузен Щербатова П. Я. Чаадаев.

Еще раз скажем: и на службе, и в повседневном поведении превыше всего для дворян декабристского поколения ставились «законы чести», далеко не всегда совпадавшие с законами государства и нормами, которые старшее начальство требовало от офицеров при исполнении службы. В этой неуклонной верности чести и был один из источников непонимания и молодыми офицерами-семеновцами, и декабристами того, что суд государства руководствуется другими законами. Своего рода «невольники чести», Ермолаев и Щербатов ни разу в своих показаниях от нее не отступают, но на деле это оборачивается оговором и себя, и товарищей. Сама служба под началом у Шварца, словно нарочно пренебрегавшего не только законами чести, но и законами элементарной порядочности, была для них мучительным испытанием. Но на их откровенность власти отвечают непомерно строгим наказанием в духе устарелых установлений. Трагический исход дела семеновских офицеров никак не обусловлен их реальной виной – они пострадали за неосторожно сказанное слово и за верность законам дворянской чести.

Теплые, вполне «человеческие отношения» связывали их и с солдатами. Этим вообще офицеры-семеновцы выделялись, служа примером для всей гвардии. Как командиры рот Ермолаев и Щербатов держали солдатскую кассу и регулировали различные вопросы их артельного хозяйства, иногда жертвуя для этого и свои деньги. Большинство солдат они хорошо знали. Между капитаном Ермолаевым и солдатами его роты завязалась настоящая дружба, так что уже после восстания, будучи в отставке, он ездил прощаться с ними в далекий Кексгольм.

По единодушному мнению мемуаристов, уникальные отношения, дружба и взаимопонимание, общность интересов, сложившиеся как у офицеров между собой, так и между офицерами и солдатами, делали Семеновский полк лучшим во всей российской армии не только в то время, но и на десятилетия вперед. Однако, с точки зрения военных властей старшего поколения, именно это означало, что полк «разболтался», и назначение Шварца открыто преследовало цель – уничтожить эту атмосферу в полку.

Шварц был человек неровный, противоречивый; наряду с крайними проявлениями жестокости и гнева (многие офицеры полагали Шварца «безрассудным» человеком в прямом смысле слова) полковнику было свойственно и самобичевание, желание довериться людям, причем тем, кто не мог испытывать к нему никаких симпатий.

Из материалов военно-судного дела ясно, что он был не в состоянии сдерживать даже и на суде свою природную грубость. Он, однако, понимал, что царствующие в полку законы чести значительно ограничивают его, и боялся этих законов. Ермолаев, например, во время учений регулярно получая от него для солдат своей роты жесточайшие наказания, каждый раз после этого просил Шварца об их отмене, и тот соглашался.

Огромное впечатление на Ермолаева произвело поведение Шварца в истории с поручиком князем Мещерским, случившейся в мае 1820 года, всего через месяц после назначения нового полкового командира. Перед строем полковник закричал на Мещерского: «Лентяев не терплю!» Обида поручика была воспринята всеми офицерами как своя собственная. Предчувствуя толки, Шварц вечером того же дня неожиданно попросил Ермолаева, одного из немногих, кто не присутствовал при оскорблении, выяснить и донести ему, кто из офицеров признает, что слышал эти слова. Шварц клялся Ермолаеву, что ничего подобного нс произносил и что его оговорили... Теперь речь шла уже о коллективной отставке полка – никто не желал служить у лгуна. Конфликт удалось погасить, только пообещав офицерам, что их ждут вскоре «благоприятные перемены». Но обещания не исполнялись. Полковым командиром были недовольны все офицеры без исключения, и все искали способы перейти в другие полки.

Ермолаев одним из первых подал в отставку и получил увольнение 2 октября 1820 года. Стремился уйти со службы и князь Щербатов. Неодобрительными отзывами о полковом командире пестрела переписка семеновских офицеров. Неудивительно, что почти наугад взятые письма к Ермолаеву содержали недовольства и насмешки, тут же представленные следственной комиссией как оказание неуважения начальству и тем самым содействие бунту.

В военно-судном деле сохранился интереснейший документ, раскрывающий проблему взаимоотношения офицеров и командира Семеновского полка,– черновое письмо Ермолаева к Шварцу, написанное им вскоре после отставки, в октябре 1820 года. Ермолаев признавал на следствии, что когда первая запальчивость, ощущаемая в тексте черновика, прошла, он был в нерешительности, отправлять ли письмо или нет, но все-таки, может быть, и послал бы его, если бы не происшедшие вскоре события в полку.

«Когда я подавал просьбу на Высочайшее Имя об увольнении меня от Воинской службы, вы изволили меня спрашивать, какие причины меня побуждают оставить оную. Но теперь, когда Государь Император уволил меня от оной, я должен с вами объясниться как частный человек и сказать вам причины, заставившие меня против моей воли оставить службу, которую я намерен был продолжать до тех нор. Это, М. Г., единственно то, что я имел несчастие попасть к вам под команду ...я везде говорил и говорю, когда меня кто спрашивает, отчего я оставил службу – а именно: что я вынужден на то был вами, не находил средства или быть бесчестным человеком, не исполняя свою должность, или быть палачом какого-то безрассудного (честь моя приказывает все сказать), я даже не называл вас и человеком, ибо вы мне кажетесь не достойным носить сие имя.– А зачал я вас презирать, М. Г., с того времени, когда вы мне божились и клялись, хотя снять со стены образ и говоря, что вы сей час идете к присяге, упоминая про Евангелие, Крест, что вы не говаривали князю Мещерскому Лентяев не стерплю; и после чрез 2 дня сказали Платону Михайловичу Рачинскому противное; признаюсь, Милостив Г., что я и прежде сего уже был предубежден против вас слухами, но тут я только и просил Бога, чтоб дал мне силу перенесть с твердостью, не поступая ни в чем против службы».

Как окажется позднее, это резкое, но искреннее письмо будет одним из главных пунктов обвинения против Ермолаева. •

ПСИХОЛОГИЯ ПОВСЕДНЕВНОСТИ

Софья Тарасова

Жизнь есть сон?

«Говорящие» позы спящего

Каждый вечер мы готовимся отойти ко сну. Мы принимаем душ, чистим зубы, возможно, выпиваем лекарства и укладываемся в постель. Совершив такой ежедневный ритуал, мы с чистой совестью отправляемся в царство Морфея. Так обстоит дело в норме. Иногда же ритуал приготовлений ко сну приобретает весьма причудливые формы.

Еще Зигмунд Фрейд в свое время описал пациентку, которая никак не могла уснуть, не поставив цветочные горшки на столе определенным образом. Уж очень оиа боялась, что они разобьются. Конечно же, Фрейд проанализировал эту ситуацию в свойственном ему ключе: девушка страшилась потерять невинность.

Но вернемся из начала века в наши дни. В своей книге «Позы спящего. Ночной язык тела» психоаналитик доктор Самюэл Данкелл тоже приводит случай из своей практики. Он назвал этого больного Человек-конверт. Перед отходом ко сну страдалец выполнял исключительно сложную последовательность действий. Он устанавливал на ночном столике открытую бутылочку кока-колы со стаканом, пачку сигарет, зажигалку и носовой пульверизатор. Одеяло на кровати он подгибал так, чтобы не было ни мельчайшей складки, а простыню натягивал так туго, что постель становилась буквально спеленутой. В этот «конвертном аккуратно залезал. Даже будучи в пути, он проделывал то же самое. Проснувшись ночью, он выпивал стакан кока-колы, закуривал сигарету, пользовался пульверизатором для носа и только после этого чувствовал в себе силы спокойно проспать остаток ночи.

Доктор Данкелл объясняет: «Человек– конверт не просто успокаивал себя. Он, подобно каждому из нас, убеждал себя, что дневной мир, привычный мир бодрствования, останется на своем месте, пока он спит. Хотя подобные тревоги обычно отражают неблагополучие реальной жизни этих людей, никто из нас не свободен от сознания, что, перейдя в мир сна, мы покидаем привычный нам вид жизни и попадаем в совершенно иной вид бытия».

А в мире сна действуют свои законы. Пластика тела, язык наших чувств и эмоций, приобретает особое значение. Ее практически невозможно подделать, симулировав то или иное чувство. Поза, принимаемая во сне,– незакамуфлированное, как днем, поведение «защиты». Опять же родоначальник психоанализа Зигмунд Фрейд впервые заговорил о таких защитных механизмах. Один из них – проекция, когда свои собственные влечения, мысли или чувства бессознательно приписываются другому человеку: «Это не я влюбилась, а на меня глаз положили». Эти «защиты», по мнению доктора Данкелла, находят свое отражение в позах спящего: «Человек может менять позы время от времени в течение ночи, но будет ре1улярно возвращаться в доминирующую, предпочтительную для него позу. Обычно в этой позе и просыпается утром». То, как мы спим, отражает то, как мы живем.

Основных поз спящего – четыре. Одна из них – поза «зародыша». Это закрытая свернутая поза говорит нам именно о таком отношении к жизни. Самюэл Данкелл считает, что такая личность подобна еще не развернувшемуся бутону. Она, по всей видимости, боится жизни и стремится спрятаться от ее трудностей и невзгод. Обычно такие люди пассивны, конформны и зависимы от чужого мнения.

Вторая распространенная поза – «простертая»: «Лежа лицом вниз, с руками, закинутыми выше головы, вытянутыми ногами, спящие в такой позе как бы защищают себя от неприятных сюрпризов, контролируя пространство своей постели». Вероятно, и в реальной жизни такие люди испытывают сильную потребность регулировать события своей жизни. Они не любят неожиданностей, стремятся доминировать всегда и во всем. И, кстати, почти никогда не опаздывают. Данкелл считает, что «простертая» – поза педантов. Они заботятся о деталях, приспосабливая окружение к собственной персоне.

Поза «зародыш». «Человек еще не осмелился развернуться, подставить себя событиям жизни. Такие люди проявляют сильную потребность в защите и «сердечнике», вокруг которого они могут организовать свою жизнь и от которого могут зависеть»

Поза «полузародыш». «Лица, которые избирают эту позу, обычно уравновешены и надежны. Они могут приспособиться к условиям их существования без чрезмерного напряжения»

«Простертая поза». «Эти люди обнаруживают потребность... регулировать события дневной жизни: они не любят неожиданностей... Они пекутся о детях, точны и аккуратны, и если что-то препятствует их «доминирующим потребностям», они удвоят усилия, чтобы привести мир в согласие со своими предписаниями»

«Королевская» поза. «Те, кто так спит, обычно обладают чувством безопасности, уверенностью и силой личности... Они открыты всему, рады давать и принимать»

Третий вид – сон на спине. Это поистине королевская поза. Психологи убеждены, что такие люди чувствуют себя как рыбы в воде и в дневном, и в ночном мире. (Возможно, по гороскопу это львы.) Обычно это сильные личности, уверенные в себе. Они принимают окружающий мир таким, каков он есть. Они открыты для общения. Такой человек живет «здесь и теперь», не зацикливаясь на прошлом и, наверное, не тревожась о будущем.

Какая поза встречается чаще всего? Это четвертая поза, которую Самюэл Данкелл называет «полузародыш». Она от «зародыша» ушла, а к «простертой» не пришла. Такая поза наиболее удобна с физиологической точки зрения. Поэтому психолог считает, что спящие таким образом обычно хорошо адаптированы, уравновешены и надежны. Вероятно, умеют приспособиться к жизненным событиям без чрезмерного напряжения. Если вы спите в этой «оптимальной» лозе, невротические расстройства вам не грозят. Ваша психика вполне способна выдержать непростую «борьбу» с окружающей действительностью.

То, как мы спим, конечно, отражает нашу личность. Только изменившись сами, изменив свою жизнь, мы переходим к другой доминирующей позе. Проведя весь год в душном городе и приехав, наконец, на море, мы начинаем даже спать по-другому! Воспринимая мир иначе, чем раньше (к примеру, пройдя психоанализ), мы бессознательно изменяем язык нашего тела.

Поза «фламинго». «Прямая нога указывает на самоуверенность, однако согнутая говорит о расслабленности и пассивности. Эта поза характерна для лиц, которые обычно считаются массивно – агрессивными. Жизнь таких людей вполне может быть чем-то вроде игры в теннис между двумя сторонами личности, так что они ведут счет но очереди»

Поза «сэндвич» «Она говорит о комфортности в жизни человека. Насколько возможно, такие люди избегают отклоняться от того, что другие ожидают от них».

П. Пикассо. «Отдых крестьян»

Наше поведение во сне выявляет истинное отношение к ситуации на работе, к мужу или жене еще раньше, чем мы начинаем осознавать эти отношения в дневном мире. Ориентиры дневной жизни трансформируются во сне. Как утверждает доктор Данкелл: «Полное выражение человеческой сути достигается ночью так же, как и при свете дня». Скажи мне, как ты спишь,– и я скажу, кто ты.

Кстати, вспомнить утром свою ночную позу совсем несложно. Это любимое положение тела, в котором ощущаешь себя уютно и комфортно. Именно в этой позе мы быстро засыпаем и крепко и сладко спим.

Вы хотите побольше узнать о себе и других? Тогда познакомьтесь с книгой Самюэла Данкелла, президента Американского общества феноменологической психиатрии и практикующего психоаналитика, «Позы спящего. Ночной язык тела». Недаром великий психотерапевт Перла считал, что' сон – это послание человека самому себе и сообщение о том, кто он, собственно, такой в этом мире. •

УМА НЕ ПРИЛОЖУ!

Правильно ли вы ответили на наши вопросы во втором номере?

1605 год.

1853 год.

Ганнибал.

Это сказал Чехов.

Назовите год, когда это случилось

1. Албания заявляет о независимости от Турции, а Франция устанавливает протекторат над Марокко.

2. Александр Блок написал стихотворение:

Ночь. Улица. Фонарь. Аптека.

Бессмысленный и тусклый свет.

Живи еще хоть четверть века,

Все будет так. Исхода нет.

3. В Германии испытывают первый в истории тепловоз.

4. Экспедиция Георгия Седова на судне «Святой Фока» покидает Архангельск и направляется к Северному полюсу. А в Антарктиде Роберт Скотт и его спутники достигают Южного полюса и погибают на обратном пути.

5. Состоялся первый и последний рейс «Титаника».

6. Петров-Водкин написал картину «Купание красного коня».

7. В Москве открылся Музей изящных искусств имени Александра III.

8. Произошел расстрел бастующих рабочих компании «Лена Голдфилдс», известный как Ленский расстрел.

9. 5 мая этого года вышел первый номер газеты «Правда».

Назовите год, когда это случилось

1. Турецкий султан Ибрагим велел утопить в Босфоре 280 одалисок своего гарема. Мятеж янычар положил конец его правлению, а казнь матери султана завершила эпоху вмешательства женщин в государственные дела.

2. Немецкий химик Иоганн Рудольф Глаубер открыл соляную кислоту, нагревая мокрую поваренную соль и конденсируя пары. Выходят труды голландского ученого Яна ван Гельмонта, в которых третье агрегатное состояние вещества впервые именуется «газ».

3. Семен Иванович Дежнев открыл пролив между Азией и Америкой. Основаны Кунгур и Симбирск.

4. Шах Джахан перенес столицу Империи Великих Моголов в Дели. Практически закончен Тадж Махал (Мумтаз Махал) – комплекс зданий, включающий мавзолей его жены.

5. Происходят «соляные бунты» в Москве и по всей России. Правительство выдает восставшим на расправу несколько дьяков, возглавлявших разные приказы.

6. В Париже основана Королевская академия живописи и скульптуры. В городе происходит восстание, начинается парламентская Фронда.

7. В битве при Престоне Оливер Кромвель наголову разбил верные королю Карлу Стюарту войска. Король арестован, над ним готовится суд.

8. Закончились войны – Восьмидесятилетняя между Испанией и Нидерландами и Тридцатилетняя в Центральной Европе.

9. Богдан Хмельницкий начинает войну за независимость Украины.

Назовите имя этого человека

1. Обладал фотографической памятью, запоминал любой однажды увиденный текст. Учился в гимназии при Московском университете, получил золотую медаль за отличную учебу.

2. В последнем классе гимназии увлекся чтением по собственному выбору и был отчислен за непосещение. После этого стал жить анахоретом и подумывал даже о том, чтобы постричься в монахи.

3. Повсюду возил с собой мулл, раввинов и раскольников. Чтобы развлечься в часы досуга, вызывал между ними догматические споры.

4. В молодости воспользовался услугами знахаря, в результате чего потерял глаз.

5. Из армии перешел служить в Священный Синод заместителем обер-прокурора.

6. Основал город Новомосковск (одно время этот город назывался Сталиногорск).

7. Корабль, названный в его честь, был переименован в «Пантелеймон», а потом – в «Борец за свободу».

8. Создал базу Черноморского флота в Крыму, несколько лет командовал флотом.

9. Деревни, названные его именем, стали весьма известны.

Кто это сказал?

1. Должно стараться иметь большинство голосов на своей стороне – не оскорбляйте же глупцов.

2. Точность – вежливость поваров.

3. Следовать за мыслями великого человека есть наука самая занимательная.

4. Зависть – сестра соревнования, следственно из хорошего рода.

5. Переводчики – почтовые лошади просвещения.

6. Так как в России все продажно, то и экзамен сделался новой отраслью промышленности для профессоров.

7. Мы ленивы и нелюбопытны.

8. Что за прелесть эти сказки! Каждая есть поэма!

9. Любви все возрасты покорны.

Ответы в следующем номере.

Михаил ШИФРИН, дежурный сфинкс радиостанции «Эхо Москвы»

ДВАДЦАТЬ ПУТЕШЕСТВИЙ XX BEKА

Александр Шумилов

Последний рейс «Руслана»

Ледокол «Малыгин», возвращенный к жизни героями-эпронавцами.

В декабре 1932 года ледокольные пароходы «Малыгин» и «Седов» отправились в обычный рейс, чтобы доставить на Шпицберген сменных шахтеров и необходимые грузы. Однако рейс на этот раз был все же необычен. В те времена по международным законам навигация в полярном секторе прекращалась с 15 октября до 15 мая. Но «Малыгин» и «Седов», вопреки закону, вышли из Мурманска 21 декабря – в темноте полярной ночи.

Повариха Шурочка – любимица экипажа «Руслана»

Ночной рейс совершался впервые. «Седова» вел опытный полярный капитан Швецов, на «Малыгине» – капитан Филатов, который уже несколько раз руководил походами на Шпицберген.

Однако 29 декабря, уже на подходах к заливу Грин-Харбор, «Малыгин» попал на подводные камни и получил несколько пробоин, вода стала заливать машинное отделение и каюты. Во избежание взрыва котлы были погашены.

Тем временем из Архангельска для оказания помощи «Малыгину» уже вышел мощный ледокол «Ленин», а вместе с ним и спасательный буксир «Руслан», обладающий водоотливными средствами.

К апрелю благодаря помощи ЭПРОНа (экспедиции подводных работ особого назначения) «Малыгин» залечил многочисленные трещины в корпусе и уже готовился уходить в Мурманск. Вместе с ним должен был возвращаться и «Руслан». 24 апреля «Малыгин» в паре с «Русланом» вышел из залива Грин-Харбор.

Радио «Малыгина» – «Руслану»: «Дано распоряжение «Красину» взять вас на буксир». Но тут уже заговорило радио «Руслана»: «Берега и вас не видим... Место свое потеряли, дать не можем... Помощь необходима».

Что же происходило на «Руслане»? В его штурманской рубке зачастую собирался своеобразный клуб: капитан Клюев, второй штурман – маленький Владимир Петрович Нагибин, общая любимица повариха Шура и сигнальщик Бекусов. Так было и на этот раз. Но вдруг наверху послышался шум, и в кубрик хлынула вода. Спавший на верхней койке матрос Михаил Попов сразу же вскочил, и мигом в кубрике никого не осталось. Из своей каюты босиком выбежал штурман Герасим Точилов. «Выскочил наверх и вижу: судно покрыто льдом, качка, палубу заливает, все пристройки брашпиля и ящики покрыты льдом, а «Руслан» лежит на боку, как подстреленная утка. Я подскочил к капитану, а тот слабо улыбнулся только: «Тонем, Герасим Васильевич». Тогда я взял на себя командование и объявил аврал. Иначе, говорю, потонем. Жизни остается полчаса самое большое, если не успеем – все кончено! Судно тем временем обморозило, и на правом борту большой крен. Дело пропащее, потому приказываю рулевому Бутакову – вправо на борт! Матросы по колено в воде, цепляясь за иллюминаторы, ходили по борту, скалывая лед. Все работали лихорадочно, обмороженными руками кололи лед».

Радиограмма с «Руслана»: «Берега и вас не видим...»

Капитан норвежского судна «Рингсаль»:

«Да, вы настоящие железные мореходы».

Точилов был убежден, что через несколько часов судно попадет в полосу теплого течения и обмерзание кончится. Он зашел в рубку, чтобы дать радио в Мурманск с том, что «Руслан» вышел в океан и следует на материк. Но судно в это время опять упало на правый борт.

Точилов спустился в кочегарку, и его глазам представилось страшное зрелище – кочегарка была залита водой. От ударов волн открылась течь, и в довершение всего не работали помпы, а из– под котла бил фонтан. Вторая течь открылась в машинной переборке и она вскоре сломалась. Матросы принялись отливать воду кадками и ведрами, но течь все усиливалась.

– «Красин» идет к нам,– бодрил матросов Точилов, но сам уже придумывал способы спасения. В одиннадцать часов ночи затопило всю кочегарку и машину. «Руслан» продолжал крениться, опускаясь правым бортом под воду. Сигнальщик Бекусов понял: «Руслан» гибнет. Собственно говоря, уже все это понимали. Капитан отправился в радиорубку давать прощальные радиограммы, а Шура озабоченно бегала по каютам, собирая сухари и другое продовольствие. Штурман спустился в машину и тихо сказал Михаилу Нетленному: «Иди, готовь шлюпки».