Текст книги "Пятнадцать тысяч монет"

Автор книги: авторов Коллектив

ПЕЩЕРА БЕСОВ НА ЗАПАДНОЙ ГОРЕ

Сегодня я расскажу об одном образованном человеке. Он прибыл в столицу Линьань держать экзамен на чин и написал очень странное сочинение в десяти главах. Теперь я спрошу тебя, читатель, знаешь ли ты, как его звали?

Рассказывают, что в десятом году Шаосин^{77} в числе сдававших экзамены был человек родом из Фучжоу.^{78} Его звали У Хун. Он покинул родную деревню и отправился в Линьань попытать счастья на пути заслуг и славы. Он надеялся:

 
Явись он только на экзамен —
   В ученый список попадет,
А через десять лет, наверно,
И к пруду фениксов^{79} придет.
 

Мог ли он знать, что ему не будет сопутствовать удача? У Хун не выдержал экзамена, и огорчение его было велико. Денег на обратный путь у него не было, да к тому же и возвращаться-то на родину было совестно. А потому он решил открыть у нынешнего моста Чжоуцяо небольшую школу, чтобы кое-как перебиться. Он думал протянуть так три года и, когда снова наступит пора экзаменов, еще раз попытать успеха. День шел за днем, и вот у него уже появилось несколько учеников – мальчиков и девочек.

Минул год с тех пор, как У Хун открыл свою школу – время пролетело для него совсем незаметно, – к нему стали посылать детей чуть не со всей улицы. Благодаря этому У Хуну удалось скопить кое-какие деньги.

И вот однажды, занимаясь с учениками, он услышал, как за темной дверной занавеской раздался звон колокольчика и кто-то вошел. Учитель У поднял глаза и увидел, что это его прежняя соседка Ван По, которую он не видел уже лет десять. А должен вам сказать, что старуха занималась сватовством и только этим и кормилась.

– Давно мы с вами не виделись, – сказал ей учитель У, поклонившись. – Где же вы, матушка, теперь живете?

– Я думала, что вы, учитель, уже забыли о моем существовании, – ответила она. – А живу я теперь здесь же в городе у ворот Цяньтан.

– Сколько же вам лет, матушка? – спросил он.

– Я уже совсем старая – мне семьдесят пять. А сколько лет молодому учителю?

– Мне двадцать два года, – отвечал учитель.

– Вам только двадцать два года, а на вид можно дать больше тридцати. Сколько душевных сил вы тратите ежедневно! Мне кажется, вам необходима спутница жизни – жена.

– Я и сам не раз подумывал о женитьбе, но мне не найти подходящей невесты.

– И все потому, что вы относитесь к числу таких людей, которым в обществе тесно, а в одиночестве скучно, – сказала Ван По. – Я хочу предупредить, господин, что у меня есть для вас на примете невеста. У нее тысяча связок монет, и живет она со служанкой. Это женщина талантливая: она хорошо играет на разных музыкальных инструментах, умеет писать, знает счет, да и происхождения она не простого. К будущему мужу у нее одно только требование – она желает, чтобы он непременно был человеком образованным. Так что же вы скажете, учитель?

– Если такая женщина действительно существует, то превосходно! – воскликнул У Хун, расплываясь в улыбке, как будто обрел небесное счастье. – Но где же она?

– Я хочу предупредить вас, учитель, чтобы вы знали, – продолжала Ван По. – Вот уже два месяца, как она ушла от судьи, служившего у циньского сановника. Сколько мужчин за это время к ней сваталось, и не сосчитать! Тут были и чиновники провинциальных учреждений, и служащий ведомства внутренних дел, и лавочник. Но никто ей не подошел: тот для нее слишком важный, этот стоит слишком низко. Она твердит все одно: «Я выйду замуж только за ученого». У нее нет ни отца, ни матери; с ней живет служанка Цзинь-эр. А госпожу все в доме зовут Ли-музыкантша, потому что она владеет разными музыкальными инструментами. Живет она теперь в доме моих старых знакомых у пруда Белого гуся.

Не успели они кончить разговор, как ветер откинул занавеску у входа, и они увидели, что кто-то прошел мимо двери.

– Вы заметили особу, которая только что промелькнула за дверью? – спросила Ван По. – Видно, вам сама судьба велит жениться на девушке, о которой я говорю.

С этими словами она выбежала на улицу и догнала женщину, которая только что прошла мимо. Оказалось, это хозяйка дома, где жила Ли-музыкантша; она носила фамилию Чэнь, и ее звали обычно просто матушка Чэнь. Вместе с Ван По она вошла в комнату и поклонилась учителю.

– Сосватана ли уже девушка, которая живет у тебя? – обратилась Ван По к матушке Чэнь.

– Нет, – ответила та, – и все потому, что нет подходящего жениха. Она измучила всех нас своим упрямством. Твердит без конца, что хочет выйти обязательно за ученого человека. А такого как на зло пока не нашли.

– А вот у меня есть для нее жених! – сказала Ван По. – Но не знаю, как он вам понравится.

– Кого же ты предлагаешь моей госпоже в мужья? – спросила матушка Чэнь.

– Вот этого господина, – сказала Ван По, показывая на учителя У. – Чем нехорош?

– Не надо шутить! – сказала матушка Чэнь. – Если бы этот господин согласился взять ее замуж, о лучшем трудно и мечтать.

В этот день учитель У уже не мог вести уроки. Он отпустил учеников пораньше, запер дверь на замок и вместе с обеими женщинами отправился немного пройтись. Он решил зайти в винную лавку и угостить женщин вином. После трех чашек вина Ван По поднялась и сказала:

– Раз уж вы не прочь жениться на ней, то попросите матушку Чэнь дать вам пригласительную карточку.^{80}

– Это я могу, – ответила матушка Чэнь и вынула из-за пазухи карточку.

– Хитрить с искренним человеком так же невозможно, как плавать по суше, – сказала Ван По матушке Чэнь. – Поэтому назначь сейчас же день, когда ты вместе с невестой и ее служанкой Цзинь-эр придешь к винной лавке, что у моста Мэйцзяцяо, и будешь ждать нас. Там мы с учителем встретимся с вами.

Матушка Чэнь назначила день, и обе женщины, поблагодарив учителя, покинули лавку. Учитель расплатился за вино и вернулся домой.

В назначенный день учитель отпустил своих учеников, оделся во все новое и направился к винной лавке у моста Мэйцзяцяо. Ван По повстречалась ему по пути, и в винную лавку они вошли вместе. Когда они поднялись на верхний этаж, их встретила матушка Чэнь.

– Где же девушка? – сразу спросил учитель.

– Моя приемная дочь сейчас вместе со служанкой на женской половине, – ответила матушка Чэнь.

Учитель кончиком языка лизнул бумагу, затягивавшую окно, проделал в ней дырку, заглянул туда и, пораженный, воскликнул: «Неужели это земные существа?»

Почему же он усомнился в этом?

Должен вам сказать, что обе женщины были потрясающе красивы: невеста напоминала собой прекраснейшую богиню, а служанка Цзинь-эр – красавицу из божественного дворца. Вот почему учитель У решил, что это не люди. Когда смотришь на Ли-музыкантшу, взору предстает пленительный образ:

 
Словно подернуты влагой
Глаза.
Словно цветок расцветший
Лицо.
Словно крылья цикады
Туча волос.
Словно персик румяный
Губы нежны.
Словно осколки нефрита
Два ряда зубов.
Словно с высокой террасы
Ткачиха сошла,
Словно из лунного замка
Спустилась Хан-э.^{81}
 

Когда смотришь на служанку Цзинь-эр,

 
Пленяют душу очи красотой.
Зовет прическа: «Полюбуйся мной».
Напоминают брови серп луны.
Лицо цветет, как персики весной.
Цветок одинокий
С видом ее не сравнится.
Струит аромат
Кожа нежнее нефрита.
Прекрасна, как лотос,
Нежная ножка.
Словно изогнутый лук
Туфель застежка.
Красного золота шпилька
Воткнута в узел волос.
Будто желая взглянуть за ограду,
Влезла красавица на абрикос:
Может, гуляет
Юноша там красивый?
Смотрит украдкой,
Ветку откинув сливы.
 

С этого дня Ли-музыкантша вколола в волосы шпильку.^{82} Как положено в таких случаях, невесте были поднесены подарки^{83} – жених послал к ней в дом письмо и дикого гуся. Наступил назначенный день, и учитель У женился на этой девушке. Супруги зажили очень дружно:

 
Если птицы луань и феникс
В дружбе живут,
Если селезень сизый и утка^{84}
Рядом плывут,
Если всегда они вместе,
И ночью, и днем, —
Значит и в будущей жизни
Быть им вдвоем!
 

Рассказывают, что однажды – а дело было в середине месяца – рано поутру, когда учитель У еще лежал в постели, к нему явились на поклон ученики.

– Мне придется встать первому и выйти к ним, – сказал учитель жене.

На кухне он столкнулся со служанкой Цзинь-эр. Но в каком она была виде: волосы взъерошены, глаза вылезли из орбит, шея в крови! Учитель громко вскрикнул и, потеряв сознание, упал на пол. Тут подошла жена и стала приводить его в чувство. Вместе с Цзинь-эр, которая все время оставалась на кухне, она помогла ему встать.

– Ты что-нибудь увидел? – принялась она его расспрашивать.

Но учитель был человек благоразумный и заботился о том, чтобы в семье все было в порядке, – разве он мог признаться, что видел привидение? К тому же он и сам допускал, что это ему померещилось. Вот почему он сказал совсем не то, что было:

– Я вышел неодетым, женушка, меня прохватило холодным воздухом, я неожиданно почувствовал слабость и упал.

Цзинь-эр быстро подала на стол, чтобы учитель мог подкрепить свои силы. Он поел, и тем дело кончилось. Но только в душу его вкралось сомнение.

Не будем занимать вас пустыми разговорами. Настал праздник Цинмин.^{85} Уроков не было. Учитель У переоделся и пошел погулять, предупредив жену. Он направился к горе Ваньсунлин, к храму Цзинцысы любоваться видами. Когда он уже собирался идти обратно, он вдруг увидел, что какой-то мужчина ему усиленно кланяется. Учитель ответил на приветствие. Оказалось, что это хозяин винной лавки, находившейся напротив храма.

– У меня в лавке сидит один господин, – обратился он к учителю У. – Он просил меня позвать вас.

Войдя вместе с хозяином в лавку, учитель встретил там судью окружного управления Вана, которого звали господин чиновник Ван Седьмой.

– Я увидел вас на улице, учитель, – сказал господин Ван Седьмой, когда они поздоровались, – но счел неудобным кричать вам и попросил хозяина лавки пригласить вас сюда.

– А что вы, господин, намерены теперь делать? – полюбопытствовал учитель.

«Учитель У совсем недавно женился и уже оставляет жену дома одну. Дай-ка я его развлеку», – подумал про себя господин Ван Седьмой, а вслух сказал:

– Я хотел бы пойти с вами, учитель, на кладбище. На днях ко мне приходил могильщик и рассказал, что персиковые деревья уже в цвету и грушевое вино готово. Пойдемте туда и выпьем несколько чашек!

– Хорошо, – согласился учитель.

Они вышли вдвоем из лавки и направились к дамбе Сугунти.^{86} Всюду было множество людей, наслаждавшихся весенней природой, совсем как в стихах:

 
Нынче здесь, словно в столице.
Целые толпы людей!
Сколько нарядных колясок,
Выхоленных лошадей.
День все светлее, светлее,
Дует чуть-чуть ветерок.
Каждая птичка щебечет,
Каждый раскрылся цветок.
Флейты и барабана
Слышится громкий зов —
Ждут не дождутся подмостки
Танцовщиков и певцов.
Смех раздается веселый,
Не молкнет кругом разговор,
Павильоны, цветные беседки
Привлекают невольно взор.
Пляшет конь под всадником юным,
Золотые звенят стремена.
В красном платье, подняв занавеску,
Смотрит девушка из окна.
 

У Наньсиньлу учитель и господин Ван Седьмой взяли лодку и переправились прямо к пристани Маоцзя. Оттуда извилистыми тропинками они пришли к Юйцюани и Лунцзину. Могилы семьи господина Вана Седьмого находились у гряды Тосяньлин в Западных горах. Как были величественны эти горы! Потом они стали спускаться, прошли около одного ли и оказались перед могилами. Здесь их встретил могильщик Чжан Ань. Господин Ван Седьмой заказал вино и закуску. Они сели вдвоем в маленьком саду на склоне горы. Грушевое вино домашнего приготовления было очень крепким, и вскоре они сильно опьянели. Тем временем небо поблекло. Давно уже:

 
К западу диск склонился.
На востоке месяц родился.
Красавица свечку зажгла,
В покои свои вошла.
Продал рыбу рыбак, и теперь
Он уже стучит в свою дверь.
Пастушок на корове верхом
Едет и машет кнутом.
А деревня совсем не видна —
Вся цветами скрыта она.
 

Итак, день клонился к вечеру. Учитель У намеревался отправиться в обратный путь.

– Давай, выпьем еще по чашке вина и пойдем вместе, – предложил ему господин Ван Седьмой. – Мы пройдем через гряду Тосяньлин, выйдем на дорогу Цзюлисун и переночуем у певицы.

Учитель У ничего не ответил господину Вану Седьмому, но про себя подумал: «Я ведь совсем недавно женился, и жена ждет меня дома, а я вынужден проболтаться где-то целую ночь. Жена, конечно, будет ждать меня – разве это хорошо? Даже если я сейчас отправлюсь прямо к воротам Цяньтан, я не успею – они уже будут закрыты. Остается только, цепляясь друг за друга, тащиться через гору».

И представьте себе, как нарочно, с северо-востока надвинулась туча, на юго-западе лег туман и пошел такой сильный дождь, словно это Млечный Путь излился на землю или океан вышел из берегов. Вот какой ливень! Спрятаться было негде. Сквозь потоки воды они прошли еще несколько десятков шагов и увидели небольшую бамбуковую беседку.

– Здесь мы и укроемся, пока идет дождь, – сказал господин Ван Седьмой.

Не доведись им прятаться от дождя, они никогда и не заглянули бы в это место. Но говорят ведь:

 
Мясник барана и свинью ведет
Туда, где смерть их неизбежно ждет.
 

Они подбежали к беседке, чтобы в ней спрятаться. Оказалось, что она стоит у ворот заброшенного кладбища. В ней было пусто. Они сели на камни и стали ждать, когда кончится дождь. Вдруг сквозь струи дождя они заметили, как кто-то, одетый словно владыка ада, перепрыгнул через бамбуковую изгородь на кладбище, вскочил на одну из могил и закричал:

– Эй, Чжу Сяо-сы, негодяй! Я тебя ведь зову! Что ты, такой-сякой, сегодня не показываешься?

– Сяо-сы идет, папаша, – донесся из-под земли ленивый голос.

Вскоре могильная насыпь разверзлась, оттуда вылез какой-то человек и ушел с тем, кто его звал. Учитель и господин Ван Седьмой от ужаса задрожали. Между тем дождь прекратился, и они бросились прочь. Было скользко, да к тому же они тряслись от страха; сердце в груди прыгало, как олененок, ноги подгибались, как у петухов после хорошего боя; но они, не оглядываясь, спешили дальше, будто за ними гнались тысячи пеших солдат и десятки тысяч всадников. Добравшись до вершины горы, они прислушались: внизу, в ущелье, казалось, кто-то рубит дрова. Немного спустя они увидели повелителя ада – он гнался за тем самым человеком, который вышел из могилы. Когда оба скрылись из глаз, учитель и господин Ван Седьмой бросились наутек. На склоне горы им попался заброшенный храм Горного духа, они вбежали туда, поспешно захлопнули за собой дверь и налегли на нее всей своей тяжестью. Вот уж, поистине, они не смели даже громко вздохнуть и только прислушивались к тому, что творилось снаружи.

– Не бейте меня! – донесся до них громкий вопль.

– Оборотень проклятый! – раздалось в ответ. – Ты, мерзавец такой, взываешь к моей доброте, а сам чем мне отплатил? Как же мне тебя не бить?

Господин Ван Седьмой прошептал на ухо учителю:

– Эти голоса принадлежат повелителю ада и тому, кто выскочил из могилы.

Учитель, несмотря на испуг, который заставил его вместе с господином Ваном Седьмым спрятаться в этом храме, не смог удержаться от упреков:

– Это ты заставил меня натерпеться здесь страху, – сказал он. – А жена понапрасну ждет меня дома и не знает, что и подумать!

Не успел он договорить, как вдруг в дверь постучали.

– Откройте! – попросил кто-то снаружи.

– Кто там? – спросили оба разом.

В ответ послышался женский голос.

– Хорош же ты, господин Ван Седьмой! – услыхали они. – Ты заставил моего мужа проторчать здесь всю ночь, и в поисках его я была вынуждена сама явиться сюда. Цзинь-эр, давай откроем дверь и возьмем с собой нашего хозяина.

Учитель понял, что за дверью его жена со своей служанкой Цзинь-эр. «Но как же они могли узнать, что я с господином Ваном Седьмым нахожусь здесь? – подумал он – Не иначе, как они тоже бесы». Ни он, ни господин Ван Седьмой не смели произнести ни звука.

– Если ты не откроешь мне, – послышалось снова, – я проберусь через щель в двери.

От страха все выпитое ими за день вино вышло из них холодным потом.

– Я хочу сказать тебе, госпожа, только не прими это за дерзость, что сейчас нам лучше уйти отсюда, а завтра хозяин сам вернется домой, – донесся другой голос.

– Ты права, Цзинь-эр. Я пойду домой, но ему этого не забуду, – сказал первый голос и громче добавил: – Господин Ван Седьмой! Я ухожу, но завтра утром пришли моего мужа домой!

Смел ли кто-нибудь из обоих мужчин произнести хоть слово в ответ?

– Учитель У, твоя жена и ее служанка Цзинь-эр – бесы! – сказал господин Ван Седьмой, когда все стихло. – Не место здесь людям; пойдем-ка скорее отсюда!

Когда они открыли дверь и выглянули наружу, им показалось, что время подошло к пятой ночной страже;^{87} ни одного прохожего не было видно. Спускаться с горы им оставалось еще совсем немного, как вдруг они увидели две выходящие из леса фигуры. Впереди шла матушка Чэнь, а за ней следовала Ван По.

– Учитель У, мы ждали тебя очень долго, – сказали они, приблизившись к учителю и господину Вану Седьмому. – Откуда это ты идешь?

В ответ на эти слова учитель и господин Ван Седьмой воскликнули в один голос:

– Выходит, эти старухи тоже бесовки! Бежим быстрее отсюда!

И вот, мчась, словно сайги, скача, как олени, прыгая, как обезьяны, и летя, словно соколы, они спускались с горы. А за ними гнались старухи. Оба мужчины за ночь страшно переволновались, а к тому же у них не было ни крошки во рту, и они почувствовали сильный голод. В течение ночи они видели столько ужасов, что потеряли надежду встретиться хоть с одним живым человеком. В таком состоянии они спустились к подножию горы, где стоял какой-то домишко с вывеской над дверью.

– Самое большее, что здесь можно достать, – это тростниковое вино, – сказал господин Ван Седьмой. – Давайте купим немного вина, выпьем для подкрепления сил и укроемся от этих старух.

Вбежав в лавку, они увидели виноторговца.

 
На голове платок зеленый,
Как желчь коровы.
Живот обвязан кушаком,
Как печень, красным.
Штаны изношены и стары,
А ноги в туфлях из соломы.
 

– Какое у тебя есть вино, подогретое или холодное? – спросил господин Ван Седьмой.

– Теплого еще нет, – сказал тот.

– Что ж, принеси нам пока по чашке холодного, – попросил учитель У.

Но виноторговец не двинулся с места и не ответил ни слова.

– И этот ведет себя как-то странно; видно, он тоже бес! – воскликнул господин Ван Седьмой. – Идем-ка отсюда!

Не успел он еще договорить, как поднялся сильный ветер.

 
Не тигра рычанье, не стоны дракона —
Звуки зловещие эти.
Цветы не раскроются, ивы не склонятся
При солнечном свете.
Чудовища водные, горные духи
Таятся во мраке. Но ветер подул —
Раскрылась земля перед адскою бездной
И пыль поднялась под горою Фэнду.^{88}
 

Когда ветер стих, винная лавка и ее владелец бесследно исчезли, а учитель и Ван Седьмой оказались стоящими на могиле. От испуга у обоих душа ушла в пятки. Они бросились бежать к Цюйюань, что у Цзюлисун, там наняли лодку и сошли на берег у ворот Цяньтан. Господин Ван Седьмой пошел домой, а учитель У сначала отправился к старухе Ван По, которая жила недалеко от ворот, но нашел дверь запертой. Он принялся расспрашивать соседей и узнал от них, что прошло уже пять с лишним месяцев, как старуха Ван По умерла. От неожиданности и испуга у учителя глаза полезли на лоб и отнялся язык; он не знал, что ему делать. Наконец, от ворот Цяньтан он направился к нынешнему налоговому двору Цзинлингун, пришел мост Мэйцзяцяо и оказался у пруда Белого гуся. Тут он спросил, где живет матушка Чэнь. Подойдя к дому, который ему указали, он увидел, что дверь заколочена крест-накрест бамбуковыми жердями. На дверях под фонарем было написано: «Сердце человека подобно железу, закон государя – жаровне». На вопрос, где матушка Чэнь, ему ответили, что прошло уже больше года, как она умерла. Учитель У ушел от пруда Белого гуся и направился к мосту Чжоуцяо, но двери его собственного дома тоже оказались закрытыми.

– Куда пошли моя жена и служанка? – спросил он у соседей.

– Вчера ваша жена со служанкой Цзинь-эр вышла из дому следом за вами, – отвечали ему. – Она сказала нам, что идет к матушке Чэнь. Они до сих пор еще не вернулись.

Учитель уставился на соседей и не мог произнести ни единого слова. Вдруг он увидел покрытого лишаями даоса,^{89} который приближался к нему.

– Я вижу, у вас тут пахнет бесовщиной, – сказал даос, взглянув на учителя. – Давайте, я выгоню бесов, чтобы избавить вас от несчастий.

Учитель тотчас же пригласил даоса войти, приготовил благовонные свечи и наговорную воду. Даос приступил к своему делу – он пробормотал какие-то стихи, а потом крикнул: «Быстрее!», – и вдруг явился дух:

 
Платок из желтого шелка
Повязан вокруг чела.
На живот и на стройные бедра
Дорогая парча легла.
Рукава искусно расшиты,
Украшают они халат.
Тело сковано крепко, надежно
Золотыми тисками лат.
Если выхватит меч – заблестит он,
Как осеннее зеркало вод.
Если встанет – проникнуть сможет
Через синий небесный свод.
А захочет спуститься вниз он,
То очутится сразу в аду.
Словно лев, он ступает так тихо,
Что не слышно шагов на ходу.
Не укрылись чудовища злые —
Он нашел их в ущельях гор.
И нечистую силу  – дракона
Под водой обнаружил взор…
Подойдет к алтарю Лю Дина,^{90}
Скажут: «Маг он, всех тайн властелин».
А у трона владыки неба
Он получит небесный чин.
 

– Куда, о святой, ты намерен направить своего слугу? – спросил даоса дух.

– В доме учителя У Хуна поселились оборотни, – сказал даос. – И на склоне Западной горы тоже появились бесы. Приведи всех их ко мне!

Дух подчинился приказу, и сразу же в доме учителя У поднялся ветер

 
Без формы и без тени
В людские проникает души
Цвести обильно заставляет
И персики, и груши.
Он желтые опавшие листы
Сгребает в кучи.
Поднявшись в горы, хлопья облаков
Свергает с кручи.
 

Когда ветер стих, все бесы предстали перед даосом. Оказалось, Ли-музыкантша – в прошлом жена судьи из управления циньского сановника – умерла в объятиях судьи. Служанка Цзинь-эр была загублена ею из ревности. Старуха Ван По отравилась нечистой водой. Матушка Чэнь, стиравшая одежду всем своим близким в пруду Белого гуся, однажды упала в воду и утонула. Чжу Сяо-сы, дух которого на вершине горы вышел из могилы на зов повелителя ада, был смотрителем кладбища, умершим от тяжелой работы. Хозяин винной лавки на склоне горы умер от простуды. После смерти все они стали бесами.

Даос выяснил обстоятельства их смерти, допросив всех по очереди. Потом он достал из-за пазухи тыкву-горлянку. Людям она казалась обыкновенной, но для бесов это был ад Фэнду. Даос начал читать заклинания, и все бесы один за другим, обхватив голову руками, прошмыгнули в горлышко тыквы и оказались пойманы. Затем даос дал тыкву учителю и велел закопать ее у подножья горы. Потом он подбросил вверх свою палку, и она превратилась в божественного журавля. Даос сел на журавля и хотел улететь.

– Глаза мои никогда не видели бессмертных. Я охотно согласился бы последовать за тобой в монахи, – остановил его учитель, низко поклонившись даосу. – Надеюсь, что ты, бессмертный, спасешь меня, своего ученика!

– Я достиг небесных миров и меня зовут Гань. Ты же когда-то был моим учеником и собирал лекарственные травы, – сказал даос. – Но поскольку твои мирские желания не были чисты и на пути к истине тебе приходили мысли об отступлении и сожаления одолевали тебя, в наказание ты был низвергнут в этот мир бедным ученым, – вот почему тебе пришлось испытать бесовские соблазны и женские обольщения. Теперь ты уже все постиг, поэтому можешь отрешиться от мирской суеты и ступить на путь истины. Когда же пройдут двенадцать лет, я приду и спасу тебя, – с этими словами он превратился в порыв ветра и исчез.

С этих пор учитель У ушел от мирской суеты, стал монахом и пустился странствовать по земле. Через двенадцать лет он встретил в горах Чжуннаньшань святого Ганя и последовал за ним. Стихи говорят:

 
Он истины нащупал путь.
Отбросив все мирское,
Он больше бесам не давал
Смеяться над собою.
Не разумом, а сердцем разгадал,
Где доброе, где злое.
И бесы с Западной горы
Оставили его в покое.