Текст книги "Великая Отечественная – известная и неизвестная: историческая память и современность"
Автор книги: авторов Коллектив
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 31 страниц)
Ни в какое сравнение не идут и цифры погибших мирных граждан двух государств. Если число жертв мирных граждан с финской стороны достигает 200 человек, то, как указывалось выше, в годы оккупации только в одном Петрозаводске в концентрационных лагерях содержалось около 22 тыс. советских граждан, и только за лето 1942 г. от голода и болезней умерло более 4 тыс. человек.
Понимая боль финских граждан, следует подчеркнуть, что в нашей стране в годы войны погибли не сотни, как в Финляндии, а миллионы мирных граждан. И в то же время вопрос о «виновности» советских партизан как военных преступников, на наш взгляд, не может ставиться в принципе. В международном праве дан четкий ответ – преступниками Второй мировой войны, совершивших в те годы преступления, является Германия и союзные с ней государства.
На наш взгляд, вопрос о партизанах – это исторический вопрос и не надо переводить его в плоскость политики. Это тупиковая проблема. Не следует идти по принципу око за око: жертвы финского мирного населения, злодеяние финнов в Карело-Финской ССР, концлагеря в Карелии, малолетние узники войны. Война – это всегда трагедия. Не оправдывая имевшие место действия советских партизан по уничтожению мирного населения, рискнем высказать следующее. Если поначалу партизаны, совершая рейды на территорию Финляндии, не применяли оружие против мирного населения, то вскоре они были вынуждены были это делать, чтобы спастись самим, так как местное население докладывало о партизанах военным властям, которые в свою очередь принимали меры по их уничтожению.
Одновременно следует отметить и противоположные примеры. Еще в 1941 г. бойцы партизанского отряда «Вперед» Карельского фронта отказывались уничтожить машины с раненными фашистами, аргументируя это тем, что это является нарушением международного права[533]533
Авдеев С. С. Первый партизанский год: по материалам НКВД // Карелия. 2002. 11 июля. С. 12.
[Закрыть].
Поэтому этот вопрос, на наш взгляд, следует рассматривать в историко-правовой плоскости, с привлечением ученых – историков и юристов России, Финляндии и Германии, способствуя тем самым укреплению российско-финляндско-германских отношений. Представляется важной инициатива Исторического общества Финляндии исследовать силами историков и юристов России и Финляндии действия советских партизан в Финляндии в 1941–1944 гг. Планируется, что с финской стороны совместную исследовательскую работу мог бы возглавить известный финляндский профессор Охто Маннинен; с российской – карельские ученые, занимающиеся этой проблемой (С. Г. Веригин, Г. В. Чумаков). Хочется выразить надежду, что результаты совместных исследований позволят ответить на многие волнующие нас вопросы и будут способствовать укреплению и развитию двусторонних отношений.
Что касается действий финских разведывательно-диверсионных групп в тылу советских войск на Карельском фронте и их отношения к мирному гражданскому населению, то данная тема только сейчас начинает исследоваться российскими историками. Книга П. Ю. Репникова «Петровский ям: запланированная трагедия», вышедшая свет в ноябре 2012 г., является одной из первых в отечественной историографии работ, затрагивающих данную тему. Она посвящена одному из самых трагических событий советско-финляндского военного противостояния 1941–1944 гг. – нападению финского диверсионного отряда на тыловой гарнизон Карельского фронта в Петровском Яме, в ходе которого был уничтожен полевой подвижной госпиталь (ППГ) № 2212. Погибли медицинские работники и раненые, находившиеся на излечении, а также гражданское население поселка. Советская сторона заявила о том, что убийство 52 человек, защищенных международными конвенциями, является военным преступлением, а именно нарушением законов и обычаев войны. Однако финская сторона нарушений не признала, участники рейда были названы героями, командир сводного отряда лейтенант Илмари Хонканен был награжден Крестом Маннергейма, одним из самых почетных орденов Финляндии.
Таким образом, исследование проблемы региональной специфики исторической памяти о Великой Отечественной войне на примере Карелии и Карельского фронта остается актуальной задачей карельских историков. Необходимо объективно раскрывать самые сложные страницы войны на Севере на основе анализа новых архивных документов из фондов российских и финляндских архивов, давая отпор попыткам фальсификации истории, показывать реальный вклад воинов и партизан Карельского фронта, тружеников тыла Карелии в общую Победу над нацистской Германией и ее союзниками в Великой Отечественной войне.
С. В. Маркова. Особенности историографии Великой Отечественной войны в провинциальном краеведении
История развития воронежского краеведения, изучения региональных событий истории минувшей войны соответствует основным периодам становления отечественной исторической науки о Великой Отечественной войне, отвечает общепринятым историографическим этапам ее изучения. Однако региональная историография имеет и немало особенностей, которые сложились под влиянием целого комплекса местных факторов. Историография Великой Отечественной войны в воронежской краеведческой литературе довольно обширна, за семьдесят прошедших лет круг изученных вопросов истории военных лет Воронежской области значительно расширился. Это несомненное достижение воронежского краеведения. Но анализ историографии показывает, что одна из проблем краеведческой литературы – определение критериев достоверности знания о войне. Мифологических событий, героев и образов, преувеличений накоплено так много, что объяснение механизмов их появления становится самостоятельным направлением региональной историографии[534]534
Маркова С. В.: 1) Проблемы региональной историографии Великой Отечественной войны // Власть и народ в условиях войн и социальных конфликтов: материалы 4-й регион. науч. конф. ист. ф-та ВГУ. Воронеж: Истоки, 2010. С. 191–195; 2) Воронежские матросовцы // Столица и провинция: история взаимоотношений: материалы 6-й регион. науч. конф. Воронеж: Истоки, 2012. С. 214–218; 3) Верификация источников по истории Великой Отечественной войны в воронежском краеведении // Власть и общество: механизмы взаимодействия и противоречия: материалы 8-й науч. конф. Воронеж: Истоки, 2014. C. 224–229.
[Закрыть]. Ответ носит междисциплинарный характер и объединяет не только историю, но и социальную психологию, философию и социологию истории. Влияющие на историографию воронежского краеведения доминанты одновременно универсальны и с региональным компонентом. К ним относятся: убеждение в исторической несправедливости и заниженной оценки значимости событий Великой Отечественной войны на территории Воронежской области; уравнение или приоритет значения боев за Воронеж и Воронежскую область с крупнейшими битвами Великой Отечественной; уникальность; отторжение травмирующих фактов и событий военной истории края; преувеличения и возрастающее количество символических подвигов; повышенная эмоциональность. Задача статьи – попытаться раскрыть некоторые механизмы складывания мифологизированной памяти о войне в масштабе города, региона, автор и сам являлся свидетелем не только научных достижений региональной историографии, но и конструирования и манипулирования историческими легендами.
События Великой Отечественной войны, особенно боевые действия 1942–1943 гг. на территории Воронежской области, получали свое первое освещение в периодических изданиях и очерках периода войны[535]535
Аброськин С. В. В боях за Воронеж. Воронеж: Воронеж. обл. кн. изд-во, 1944; Счет нашей мести: материалы Воронежской обл. Комиссии по злодеяниям немецко-фашистских захватчиков. Воронеж, 1944; За родной город: очерки и воспоминания о боях за Воронеж. Воронеж, 1945; и др.
[Закрыть]. Бои летом 1942 г. были неудачными для Красной Армии, большая историческая часть г. Воронежа и правобережье Дона в Воронежской области были оккупированы. Неудачные боевые действия с большими потерями в первый историографический период, как правило, не изучались. «Живая» память современников еще хранила воспоминания о трагедии отхода наших войск к Дону, бомбежках, поспешной и тяжелой эвакуации и т. д. Первое и единственное исследование этого периода – монография военного историка В. П. Морозова «Западнее Воронежа»[536]536
Морозов В. П. Западнее Воронежа: крат. воен. – ист. очерк наступательных операций сов. войск в янв.-февр. 1943 г. М.: Воениздат, 1956. 199 с.
[Закрыть], посвященная победоносным наступательным операциям Красной Армии в январе – марте 1943 г., впоследствии названным «Воронежско-Харьковская стратегическая наступательная операция». Монография становится основным источником для регионального краеведения на последующие три десятилетия.
Воронежская историография Великой Отечественной войны расширяет рамки исследований с 60-х годов XX в. После празднования юбилея Победы начинается широкое признание подвига народа в войне. Ряд городов СССР с 1965 г. получают почетное звание «Город-Герой». Воронежские краеведы подключаются к обоснованию справедливости и заслуженности сохранения памяти о подвиге воронежской земли в прошедшей войне. Начинается поиск незаслуженно обойденных битв и героев[537]537
Казаков М. На Воронежском направлении летом 1942 года // Военно-исторический журнал. 1964. № 10. С. 27–44; Гринько А. И.: 1) Двести героических дней: [документ. очерки]. Воронеж, 1965; 2) Воронежская область в Великой Отечественной войне Советского Союза 1941–1945 гг. // Очерки истории Воронежской области / под ред. Е. Г. Шуляковского. Воронеж, 1967. Т. 2. С. 217–282; Голиков Ф. И. В боях за Воронеж // Воронежское сражение: [сборник / ред. – сост. Н. С. Гамов]. Воронеж, 1968. С. 5–26; Гринько А. И. Солдаты в каменных шинелях. Воронеж, 1969; Бирюлин И. Ф. Верхний и Средний Дон в годы Великой Отечественной войны: партийно-политическая работа в войсках и прифронтовых районах (июнь 1942 г. – март 1943 г.). Воронеж, 1970; Бирюлин И., Суслов Л. Воронежские рубежи. Воронеж, 1972; Гринько А. И. В боях за Воронеж: (хроника героич. обороны города). Воронеж, 1979; и др.
[Закрыть].
Слабая изученность истории региональных событий привела к компенсации недостатка знаний обращением к примерам героизма, проявленного солдатами – защитниками Воронежа. Многие забытые герои и их подвиги стали широко известны. Основой для большинства краеведческих изданий о войне стала официальная историография с идеологическими требованиями и четко определенной тематикой, а также индивидуальная память, нравственно-мировоззренческие ориентиры советского общества, коды национального менталитета, архетипы национального характера, способы коммуникации и т. д. Воронежское краеведение безусловно принимает достоверность воспоминаний ветеранов, особенно после их публикаций в периодической печати, газетно-журнальные статьи становятся историческим источником. Без доли сомнения в историческое краеведение включаются все опубликованные в газетах, журналах или книгах описания героических событий и подвигов. Яркий пример – воронежские матросовцы, особая гордость города, символы ратной славы Воронежа. Об их подвигах хорошо известно, их именами названы улицы, установлены мемориальные доски. Во всех изданиях о Воронеже приводятся сведения о героях-матросовцах. Воронеж стал единственным городом в истории Великой Отечественной войны, на улицах которого советские воины трижды бросались на амбразуру вражеских дзотов[538]538
Гринько А. И.: 1) Двести героических дней. С. 9–12; 2) В боях за Воронеж: хроника героич. обороны города. 2-е изд., доп. Воронеж, 1985. С.134–136; Филоненко С. И. О вкладе города Воронежа в Победу над фашистской Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.: (ист. справка) // Воронежский курьер. 2009. 12 сент.; и др.
[Закрыть]. Но документально подтверждены подвиги только двух солдат, Героев Советского Союза – Чолпонбая Тулебердиева и Василия Прокатова. Они совершили свой бессмертный подвиг не в Воронеже, а южнее в Воронежской области на Дону. Закрыть телом амбразуру дзота случалось немногим, уничтожение вражеского дзота было более массовым и распространенным воинским подвигом, свидетельством воинского мастерства. Такие подвиги широко пропагандировались и популяризировались в годы Великой Отечественной войны. Но матросовцы в современном массовом сознании продолжают быть идеалом самоотверженности и самопожертвования во имя Родины. К 20-летию Победы были собраны сведения о 159 матросовцах, в 1980 г. – о 263-х, 1990 г. – о 341, 1993 г. – уже о 470 матросовцах[539]539
Борисов Н. В. Побратимы Матросова // Военно-исторический журнал. 1994. № 1. С. 22; Бессмертные подвиги. М., 1980; Бессмертное племя матросовцев, 1941–1945 / сост. В. Ф. Толубко, А. П. Коваленко, А. Г. Янкевич. М., 1990; Коваленко А. П. Правда о Матросове и матросовцах. М.: МОФ Победа-1945, 1993.
[Закрыть]. При просмотре последних изданий о Великой Отечественной войне становится очевидно, что с момента окончания войны увеличивается количество и воронежских героев: матросовцев, гастелловцев – летчиков, которые совершили воздушные тараны. Количество матросовцев в воронежской литературе сейчас от 9 до 13 солдат[540]540
Чалая Т. Бросок на амбразуру // Коммуна. 2008. 17 янв.; Аббасов А. М. Воронежский фронт: хроника побед. Воронеж, 2008; Филоненко С. И. Сражения на воронежской земле глазами русских и оккупантов. Воронеж, 2013; и др.
[Закрыть], и цифры продолжают увеличиваться, несмотря на то, что обычная источниковая проверка обнаруживает их несостоятельность[541]541
Клятва осетина Дзотова // Комсомольская правда. 1942. 11 сент.; Игорь Суровцев: «Подвиг Лазаря ДЗОТОВА и его товарищей – прекрасный пример единства народов в тяжелую для Родины годину» // Коммуна. (Воронеж), 2012. 26 окт.; Сила в единстве // Там же. 7 нояб.; Он сражался за родину // Воронежский курьер. 2012. 8 нояб.; и др.
[Закрыть]. Последний воронежский пример – сенсация с подвигом Л. Дзотова, который в 2012 г. был объявлен четвертым «забытым» матросовцем Воронежа. Для краеведческой литературы увеличение числа символических героев обусловлено использованием идеала жертвенности для усиления эмоционального воздействия, подчеркивания значимости воронежских событий в истории Великой Отечественной войны посредством примеров жертвенного героизма. Не проверенное, но желаемое и востребованное социумом предположение – воспоминание становится достоверным историческим знанием, вымыслы становятся историческими фактами, переходят из одной публикации в другую.
Первые попытки сравнения боев за Воронеж со Сталинградом и Сталинградской битвой были предприняты еще в 70–80-е годы XX в.[542]542
Гринько А. И. В боях за Воронеж: (хроника героич. обороны города). Воронеж: Центр. Чернозем. кн. изд-во, 1979. – 2-е изд., доп.: 1985; Кулик А. Н. Воронеж город воинской славы // Живая память ветеранов. Воронеж, 2010. С. 14; и др.
[Закрыть] Общественные организации ветеранов войны неоднократно выступали с инициативой о присуждении «незаслуженно забытому» г. Воронежу звания «Город-Герой». Подробное изучение и популяризация истории боевых действий Красной Армии на воронежской земле в современном воронежском краеведении (с середины 1990-х до настоящего времени) привело ряд авторов к полной убежденности о занижении роли Воронежа в истории Великой Отечественной войны. Даже отсутствие понятного для историка уточнения становится дополнительным толчком для преувеличений. Военный историк В. П. Морозов, изучая боевые операции советских войск на Верхнем и Среднем Дону, в том числе Острогожско-Россошанскую наступательную операцию Воронежского фронта, одним из первых отметил ее сходство в военном искусстве с контрнаступлением советских войск под Сталинградом. Это определение для Острогожско-Россошанской операции «Сталинград на Верхнем Дону» хорошо известно в воронежской литературе благодаря аналогичному названию популярной монографии известного воронежского историка профессора С. И. Филоненко[543]543
Филоненко С. И. Острогожско-Россошанская операция – «Сталинград на Верхнем Дону». Воронеж, 2005.
[Закрыть]. Но не по масштабу, значению или по количеству уничтоженного врага, а по военному искусству произошло сравнение с наступательными операциями Сталинградской битвы: двойное окружение, расчленение вражеской группировки и уничтожение ее. Вот как пишет об этом В. П. Морозов: «Сталинградская наступательная операция, осуществленная силами трех взаимодействующих фронтов, стала своего рода эталоном для последующих наступательных операций Советских Вооруженных сил и в частности Острогожско-Россошанской»[544]544
История Великой Отечественной войны Советского Союза, 1941–1945. М., 1961. Т. 3. С. 110. В. П. Морозов автор главы, посвященной событиям Сталинградской битвы и наступательным операциям на Верхнем Дону. См. также: Морозов В. П. Исторический подвиг Сталинграда. М., 1982. С. 151–152.
[Закрыть]. Несмотря на то, что в конце монографии С. И. Филоненко дает объяснение названию книги, для краеведения это дополнительное доказательство профессионального историка значения боев на воронежской земле в сравнении со Сталинградской битвой. Историки-краеведы пытаются разоблачить несправедливости и обосновать необходимость внесения в новейшую российскую историографию новой периодизации и нового понятия «Битва за Воронеж»[545]545
Битва за Воронеж. Воронеж, 2005; Шендриков Е. А. Боевые действия в районе Воронежа в июле 1942 – январе 1943 гг. Воронеж, 2012; Шамрай В. А. Воронежская битва (28 июня 1942–2 февраля 1943 гг.) // Воронежская область в Великой Отечественной войне: ист. очерк. Воронеж, 2014. С. 14; и др.
[Закрыть]. В январе 2013 г. в дни юбилея освобождения Воронежа в программе РЕN TV «Военная тайна» И. Прокопенко уравнивает бои за Воронеж и область с величайшими битвами Великой Отечественной войны. В документальном фильме «Забытый город-герой. Подвиг Воронежа», по мнению создателей фильма, о подвиге воронежцев несправедливо забыли. Так формируется общественное мнение, которое заставляет в свою очередь краеведов и журналистов соответствовать и «творчески» отвечать на социальные вызовы. Кроме «Битвы за Ржев», «Орловской битвы», «Битвы за Воронеж» провинциальная историография будет предлагать и другие региональные варианты.
Пример иного характера связан с мемориализацией памяти о гражданском населении как жертве войны. Одна из трагических страниц истории Воронежа в годы Великой Отечественной войны – бомбежка в саду Пионеров 13 июня 1942 г. Известно, что погибли и были ранены сотни детей. Не забывать об этом событии и после окончания войны первой призвала воронежская писательница О. К. Кретова. В своих книжных и газетных публикациях она описала подробности бомбежки. Пока были живы свидетели событий, число погибших детей не уточнялось, да и советские городские власти в послевоенном городе не стремились к установлению памятного знака или памятника. Масштаб трагедии был несопоставим с жертвами оккупации, панической эвакуации, других бомбежек и т. п. С 80-х годов XX в. выросло общественное внимание к трагедии, цифра погибших при бомбежке остановилась на «более 300-х» детских смертях. Это время подготовки к 40-летию Победы и активной борьбы за присвоение Воронежу высшей степени отличия «Город-Герой». В многочисленных публикациях воспоминаний очевидцев появляются сведения о немецкой летчице, которая бомбила парк с детьми. У летчицы появилось и типичное немецкое имя – Эльза Кох. Самолет Эльзы Кох был сбит, сама она растерзана толпой, а остатки самолета выставлены на всеобщее обозрение в центре Воронежа[546]546
Пульвер Е. Вспомним о саде Пионеров … // Молодой Коммунар. (Воронеж), 1982. 27 апр.; Блинчевская Ф. З. Чернобоева Т. Н. Сад Пионеров: трагедия войны. Воронеж, 2012. С. 20, 29.
[Закрыть]. 13 июня 1992 г., спустя 50 лет после бомбежки, по инициативе гражданских активистов при участии средств массовой информации состоялось открытие Памятного знака. Немецкая бомбежка города 13 июня 1942 г. включилась в систему знаний о прошедшей войне, вошла ярким историческим фактом в воронежское краеведение[547]547
Попов П. А. Твой крест, Воронеж: судьба города и человека. Воронеж, 2008; Блинчевская Ф. З., Чернобоева Т. Н. Указ. соч.
[Закрыть]. О том, что на Восточном фронте в действующей армии у немцев не было летчиц, уже забыто. Как появился образ летчицы, можно предположить – такая бомбежка детей должна была быть произведена жестоким нелюдем, тем более чудовищна она была бы от руки женщины. Имя летчицы заимствовано, вероятно, из истории Бухенвальда. Публикация подлинных документов о числе жертв бомбежки 13 июня 1942 г. – 30–45 погибших детей – не имеет, да и не будет иметь никакого значения. Завышенная в 10 раз цифра на памятном знаке – «эмоциональная реакция горожан, потрясенных гибелью детей»[548]548
Попов П. А. Указ. соч. С. 130–131.
[Закрыть]. Здесь ментальная составляющая сохранения памяти о безвинных жертвах войны, о гражданском населении становится значимее подлинной достоверной истории.
Обращение к анализу историографии, перемещение познавательного интереса на глубинную причинность и взаимосвязанность помогает понять, каким образом могли появиться те или иные мифологизированные образы и события. Причем речь идет не о ревизии истории войны, а о том, как она транслируется и трансформируется. На этом этапе возникает этическая проблема для историка, осознающего свою ответственность за отображение прошлого и настоящего, которое он разделяет со своими современниками. Ведь помимо необходимости в объективной истине есть еще многое другое, что продиктовано человеческим фактором: эмоции и эмоциональная вовлеченность в прошлое, коллективная идентичность, отношение социума к тому или иному событию, политика и т. д. Однако и явная недобросовестность и манипулирование исторической памятью недопустимы, тем более возможности для проверки того или иного события на современном этапе не представляют ни технической, ни идеологической сложности.
Раздел 4. Освободительная миссия Красной Армии в Европе в 1944–1945 гг
А. И. Борозняк. Надписи на стенах рейхстага – памятник освободительной миссии Красной Армии в Европе[549]549
Автор выражает сердечную признательность г-же Карин Феликс – сотруднице службы Бундестага ФРГ по работе с посетителями.
[Закрыть]
Красная Армия идет по улицам Берлина… Возвысимся на минуту над событиями часа, задумаемся над значением происходящего… Если все свободолюбивые народы могут теперь за длинным столом Сан-Франциско говорить о международной безопасности, то это потому, что русский пехотинец, хлебнувший горя где-нибудь на Дону или у Великих Лук, углем пометил под укрощенной валькирией: «Я в Берлине. Сидоров»… Мы в Берлине: конец фашизму…
Весной 1945 г., когда командование Красной Армии начало осуществление операции по захвату Берлина, рейхстаг был превращен в хорошо укрепленный очаг круговой обороны. Для советских солдат это здание стало ненавистным символом нацистской агрессии. Лозунг «Водрузить над рейхстагом Знамя Победы!» вел в бой войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов. Штурм рейхстага продолжался 30 апреля и 1 мая 1945 г. Над куполом полуразрушенного здания взвилось Знамя Победы.
Тогдашний командир огневого взвода 469-го полка 150-й стрелковой дивизии Герой Советского Союза Иван Клочков вспоминал о том, что происходило 2 мая: «Возле рейхстага царит оживление. Сюда поодиночке и группами тянутся пехотинцы, танкисты, артиллеристы, саперы, химики, медики. Они дошли до Берлина и стремятся засвидетельствовать это на стенах последнего оплота гитлеризма… В то время, как наши товарищи начали ставить автографы на рейхстаге, 301-я и 248-я стрелковые дивизии завершали последний трудный бой за имперскую канцелярию… Первая наша группа возвращалась из рейхстага полная впечатлений. Товарищи наперебой рассказывали о том, как они его осматривали, оставляли на стенах подписи… Надписи были сделаны всевозможными красками, углем, углем, штыком, гвоздем, походным ножом. Но чем бы ни писал воин, чувствовалось, что он вкладывает в это душу и сердце»[551]551
Клочков И. Ф. Мы штурмовали рейхстаг. Л., 1986. С. 157–159.
[Закрыть].
На многочисленных фотоснимках и кадрах кинохроники мы видим: автографы советских солдат и офицеров покрыли закопченные, испещренные снарядами внешние стены рейхстага и его внутренние помещения. Среди этих надписей есть и знаменитая: «Мы пришли сюда, чтобы Германия к нам не ходила». Простые люди, выжившие в пламени войны, подписали – за себя и за павших товарищей – акт о безоговорочной капитуляции гитлеровского режима, еще до того, как его завизировали полководцы и политики. Всю мировую печать обошли фотографии стен рейхстага, сделанные фронтовыми корреспондентами Яковом Рюмкиным, Евгением Халдеем, Иваном Шагиным, Виктором Теминым, Олегом Кноррингом, Федором Кисловым, Анатолием Морозовым, Марком Редькиным и другими признанными мастерами.
Около 40 лет назад участник штурма Берлина поэт и журналист Евгений Долматовский в книге «Автографы Победы» бережно свел воедино многочисленные фотодокументы. Он не только воспроизвел надписи на стенах рейхстага, но, следуя примеру Сергея Сергеевича Смирнова и Константина Симонова, с помощью газеты «Красная звезда» и Центрального телевидения отыскал немалое число ветеранов войны, расписавшихся на стенах рейхстага[552]552
Долматовский Е. Автографы Победы. М., 1975.
[Закрыть].
* * *
Весна Победы над поверженным фашизмом быстро сменилась заморозками холодной войны. Здание рейхстага оказалось на территории британского сектора. Западный Берлин стал эпицентром ожесточенной европейской и глобальной конфронтации. Под видом ремонта происходило планомерное уничтожение всего, что напоминало о подвиге Красной Армии, о советских жертвах и о советских победах в войне. В 1954 г. был взорван купол, над которым было водружено Знамя Победы. Западноберлинские власти распорядились спешно «зачистить» закопченные до сплошной черноты стены рейхстага. С их поверхностей были тщательно соскоблены все надписи советских солдат. Финансирование осуществлялось из Бонна, где располагались парламент и правительство ФРГ. Многие тысячи автографов солдат Красной Армии были утрачены безвозвратно.
Но в ноябре 1963 г. в фонды, а затем и в экспозицию, Центрального музея Советской Армии (ныне Центральный музей Вооруженных сил) были включены прибывшие из Западного Берлина четыре плиты. Каково же происхождение этих уникальных экспонатов? Четыре фрагмента внешней облицовки здания рейхстага с четко различимыми русскими фамилиями можно и сегодня видеть в зале, где находится Знамя Победы. Как были спасены эти реликвии? Как они оказались в Москве? В 1965–1970 гг. в ведущих советских изданиях излагалась захватывающая версия о том, как западноберлинские антифашисты, действуя на свой страх и риск, сумели секретно переправить ценнейшие реликвии в нашу столицу[553]553
Правда. 1965. 21 марта; Литературная газета. 1970. 6 мая.
[Закрыть]. Но все было куда прозаичнее: транспортировка специального груза осуществлялась вполне легальным путем – на основе финансовой договоренности первого секретаря посольства СССР в ГДР Виктора Белецкого с дирекцией строительной фирмы, осуществлявшей реконструкцию здания рейхстага. Микроавтобус посольства подъехал, как условились, к вагончику строителей, ящики, весом каждый в десятки килограмм, были погружены в микроавтобус и перевезены в здание советской дипломатической миссию на Унтер-ден-Линден, а затем уже переданы на хранение в Центральный музей Вооруженных сил[554]554
Письмо директора Центрального музея Вооруженных сил полковника А. К. Никонова от 20.VI.2012 // Архив автора.
[Закрыть].
Что касается внутренних помещений рейхстага, то стены и потолки наглухо (надеялись, навсегда!) облицевали панелями, под которыми скрыли следы боев, фрагменты первоначальной архитектуры, а главное – автографы советских солдат. От надписей, оставленных победителями, не осталось ни одного видимого следа. Так происходило вытеснение нежелательных остатков недавнего прошлого. Стерильно белые листы прочного гипсокартона обратились в белые пятна истории.
В 1990 г. произошло объединение Германии, и заседавший с 1949 г. в Бонне Бундестаг ФРГ принял решение о переносе столицы в Берлин и, соответственно, о переезде парламента в бывшее здание рейхстага. Для его реконструкции был объявлен международный конкурс, который выиграл всемирно знаменитый британский архитектор сэр Норман Фостер. Автор множества оригинальных сооружений на всех континентах, он именует себя последователем великого русского ученого Владимира Шухова, достигавшего, как и Фостер, неповторимой красоты своих новаторски-индустриальных проектов.
Одним из условий конкурса было сохранение следов истории в здании рейхстага. По распоряжению Фостера гипсокартонные панели были демонтированы, и удивленным взглядам рабочих, инженеров и архитекторов открылись «русские граффити» (так принято в нынешней Германии именовать надписи солдат и офицеров Красной Армии).
Началась – вопреки многочисленным требованиям ряда немецких политиков – научная реставрация автографов Победы. Норман Фостер был непреклонен: «Мы не можем скрыться от истории. Для нашего общества имеет решающее значение то, сможем ли мы, лицом к лицу с будущим, сохранить память о трагедиях и страданиях прошлого. Именно поэтому для меня важно сохранить эти надписи… Следы прошлого на стенах говорят об эпохе выразительней, чем любая историческая выставка»[555]555
Die Welt. 2003. 18.V.
[Закрыть]. С аналогичным заявлением выступил главный хранитель исторического наследия Берлина профессор Гельмут Энгель: «Надписи – это лучшее доказательство того, что в германской истории был этап, когда один человек по имени Гитлер поставил под вопрос само существование немецкого народа. Надписи – это огненные письмена на стене, предупреждающие парламентариев, чтобы они никогда больше не допускали повторения этого»[556]556
Frankfurter Rundschau. 2005. 2.V.
[Закрыть].
Профессор Рита Зюссмут, председатель (работавшего пока еще в Бонне) бундестага, была видным функционером партии христианских демократов. Но, в отличие от многих своих коллег по ХДС, она хорошо понимала значение открывшихся надписей. В 1995–1996 гг. Зюссмут установила прямой контакт с Фостером, с российским посольством в Берлине, с профессором Энгелем. Совместно с российским послом в ФРГ Сергеем Крыловым были определены участки надписей, которые предполагалось сделать доступными для обозрения.
Применяя новейшие реставрационные технологии, сотрудника Нормана Фостера сделали доступными советские надписи на трех уровнях здания: на первом этаже, в коридорах, ведущих в зал пленарных заседаний, и в парадном лестничном портале юго-западного крыла. Общая длина 25 участков с сохраненными надписями превысила 100 метров. Остальные, недоступные для обозрения, законсервированы, т. е. сохранены для потомства.
Спасение «русских граффити» в здании рейхстага произошло в полном соответствии с духом и буквой Договора о добрососедстве, партнерстве и сотрудничестве от 9 ноября 1990 г., а также Соглашения между правительством ФРГ и правительством РФ от 16 декабря 1992 г., которое прямо предусматривает ответственность германских властей за сохранение, уход и реставрацию советских военных памятников на территории Германии.
* * *
Разумеется, перед нами ничтожно малая часть былой гигантской панорамы надписей на стенах рейхстага, но их все же достаточно для того, чтобы прийти к выводам об эмоционально-психологическом настрое советских воинов в мае 1945 г.
Красноармейцы оставляли свои подписи на стенах рейхстага спонтанно, при полном отсутствии какого-либо приказного начала, писали от собственного имени, высоко неся обретенное в боях достоинство своего «я», причастного к Великой Победе. Около 95 процентов надписей составляют автографы сотен сынов и дочерей народов СССР – солдат и офицеров, штурмовавших вражескую столицу. Мы можем прочесть русские, украинские, белорусские, узбекские, армянские, грузинские, еврейские, татарские, башкирские фамилии: Касьянов, Чистяков, Попов, Габидулин, Мухин, Леонов, Душкова, Соколов, Шуман, Ерохин, Калинин, Моджитов, Павлов, Мезенцев, Сапожков, Юдичев, Бескровный, Иванов, Балабанов, Бойко, Зайцев, Дёмин, Гринберг, Варваров, Золотаревский, Небченко, Потоцкий, Антонова, Ванькевец, Нерсесян, Ахвециани, Мальченко, Читьян, Картавых, Буробина, Алиев, Колесников, Маргирут, Наджафов, Савельев, Машарипов, Борисенко, Радишевский, Ермоленко, Стрельцова, Переверзев, Жаркова, Носов, Афанасьева, Лаптев… На стенах внутренних помещений рейхстага воспроизведена вся карта Советского Союза: Москва, Сталинград, Ленинград, Курск, Калуга, Саратов, Орел, Тула, Ростов, Казань, Горький, Свердловск, Новосибирск, Омск, Хабаровск, Чита, Киев, Одесса, Харьков, Керчь, Кривой Рог, Полтава, Гомель, Грозный, Кисловодск, Ереван, Баку, Тбилиси, Алма-Ата, Мары… В надписях – летопись великой войны, гордость за достигнутую в кровавых боях Победу: «9 мая 1945 г. Сталинградцы в Берлине»; «1945. От Сталинграда до Берлина»; «Москва – Смоленск – Берлин»; «Москва – Берлин – пройденный путь». И бесшабашное: «Привет Москве! Берлину крышка!».
В сохранившихся надписях удивляет минимальное наличие пропагандистской лексики, характерной для официально-государственной идеологии. Всего дважды присутствует здравица Сталину – в виде фрагментов лозунгов в честь воинов Красной Армии: «Слава Сталину, его офицерам и солдатам!»; «Слава сталинским соколам – участникам штурма Берлина!». Это никак не соответствовало сталинской установке о «винтиках», равно как и предписанному свыше облику Победы как творения сталинского гения.
Мы ощущаем обжигающий заряд ненависти к врагу: «Осмотрели развалины Берлина, остались весьма довольны»; «За Ленинград расплатились полностью!». Рядом чрезвычайно поучительная цитата из Библии: «Посеешь ветер, пожнешь бурю»[557]557
В Ветхом завете: «Так как они сеяли ветер, то и пожнут бурю» (Осия, 8: 7).
[Закрыть]. «Ярость благородная» трансформировалась в стремление извлечь уроки из прошлого и в ставшую вдруг реальностью, хоть и зыбкой, надежду на возвращение домой, на мирное будущее:
* * *
Когда 19 апреля 1999 г. для Бундестага наступил первый рабочий день в Берлине, ошарашенные депутаты увидели русские надписи прямо у входа в зал пленарных заседаний. Тут же началась кампания за ликвидацию «русских граффити». Депутат от ХДС Дитмар Канзи возмущенно заявил, что парламент – это «не музей кириллических надписей»[559]559
Der Spiegel. 1999. Н. 26. S. 46.
[Закрыть], а его коллега по фракции Вольфганг Цайтльман жаловался на то, что в помещениях парламента «не хватает места для германских сюжетов». Что же касалось русских граффити, то Цайтльман готов был отвести «два квадратных метра» и только при условии, что они будут «замазаны черной краской»[560]560
Berliner Zeitung. 1999. 18.VI.
[Закрыть]. Но обживать новую парламентскую резиденцию довелось уже новому председателю Бундестага социал-демократу Вольфгангу Тирзе, который призвал «сохранить в этом здании следы горьких страниц германской истории»[561]561
Der Spiegel. 1999. H. 26. S. 46–47.
[Закрыть].
Достойным ответом на требования противников «русских граффити» явилась опубликованная в газете «Berliner Zeitung» статья известного публициста Кристиана Эша по заголовком «Что означают русские надписи в рейхстаге и почему необходимо их сохранить». Эш убежден: «Удаление надписей осложнит отношения с Россией, ведь речь идет о рейхстаге, ставшем для русских национальным символом»[562]562
Berliner Zeitung. 2001. 7.IV.
[Закрыть].
В 2001 г. влиятельные депутаты фракции ХДС/ХСС Иоганнес Зингхаммер и Хорст Гюнтер, поддержанные 69 представителями своей фракции и одним депутатом от Свободной демократической партии, выступили с требованием уничтожить бо́льшую часть «русских граффити», а оставшиеся сконцентрировать в одном месте – якобы «в исторически оправданном объеме»[563]563
Deutscher Bundestag.14. Wahlperiode. Drucksache 14/6761.
[Закрыть].
