Текст книги "Генерал Багратион"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

будет главный армии авангард, так и посылку разъездов по

дороге к Базарджыку и вообще к стороне Варны.

Вместе с главным армии авангардом выступил и я 31-го

августа из-под Киостенджи, к селению Карасу. Тут получил

я как чрез рекогносцирование генерал-лейтенантом Милорадо-

вичем произведенное, так и от пленных в различные случаи

пойманных, а особливо в последнее сражение, которое имел

войска Донского генерал-майор Иловайский 2-й и о котором

доношу вашему императорскому величеству особым

всеподданнейшим рапортом, вящие удостоверения, что сераскир

Гозрев-Мегмет-паша в местечке Рассевате, лежащем вверх

по Дунаю, ежедневно усиливается и укрепляется. Сие самое

и побудило меня сентября 1-го дня велеть отправить генерал-

майора графа Строганова с 4-мя эскадронами регулярной

кавалерии и 500 казаков и с чиновником квартирмейстерской

части для обозрения дорог и для открытия неприятеля. Он

цодошел весьма близко ж местечку Рассевате и видел распо-

ложенного там Неприятеля в большом числе, а взятые им в

плен два турка подтвердили то же самое, что и прежние.

Вследствие чего сентября 2-го дня двинулся я с главным

армии авангардом к селению Черноводам и соединился с

корпусом генерал-лейтенанта Милорадовича; а 3-го сентября,

сделав паки рекогносцировку квартирмейстерской части чрез

полковника Хоментовского 1-го, учинил я распоряжение, дабы

главный армии авангард и корпус генерал-лейтенанта

Милорадовича двинулись вперед по различным дорогам и

расположили свой марш так, чтобы 4-го числа авангард от корпуса

генерал-лейтенанта Платова обошел Рассеват для пресечения

неприятелю ретирады к Силистрии п отнятия у него способов

к получению ""оттуда подкрепления и продовольствия; а

генерал-лейтенант Милорадович двинулся бы вперед и таким

образом, окружив место со всех сторон, атаковать в' одно

время неприятеля.

Естъли бог благословит сие мое предприятие счастливым

успехом, то тогда полагаю я сделать демонстрацию прошву

Силистрии, дабы, буде можно, еще более облегчить и

сблизить коммуникацию мою с корпусами, в Валахии

расположенными по причинам, которые ниже подробнее описаны будут,

хотя, конечно, важное место сие чрезвычайно хорошо

укреплено и имеет множество артиллерии и многочисленный

гарнизон. Препятствия представляющиеся к завладению оным

известны уже по прежним кампаниям. В прочем для

переправы у Гирсова устроено уже доселе 11 паромов, но к

построению моста не могу я приступить прежде, пока не получу

недостающие к тому канаты и якори, коих потребовал я от

командующего ныне Черноморским департаментом вице-

адмирала Языкова.

Но я признаться должен вам, всеавгустейший монарх, что

сие предположение мое основано единственно на

неограниченном моем1 усердии и ревностнейшем желании исполнить

высокомонаршую волю вашего императорского величества быстрым

и сильным движением противу неприятеля, хотя я отнюдь не

могу ручаться в точном произведений в действо того моего

плана. Я осмелюсь однако же без всякого тщеславия или

самохвальства упомянуть здесь, всемилостивейший государь,

что и в прежние с турками войны , как-то, под,

предводительством генерал-фельдмаршала графа Румянцева

Задунайского, армия российская, бывшая за Дунаем в гораздо

большей силе, нежели я, и не имевшая в тылу столь сильных

крепостей в руках неприятельских, каковы Измаил и Браилов,

и в коих гарнизон простирается в первой от 4-х до 5 тыс., а

в последней от 10-ти до 15-ти тыс. человек, не делала столь

скорых и поспешных движений, каковые ныне произведены,

ибо в продолжение 18-ти дней осаждены и взяты две

немаловажные крепости и один природою и искусством весьма

укрепленный город и войска сделали притом более 200 верст

маршу, заняв на Троянском вале крепкую позицию, которая

Наиболее, по крайней ограниченности сил моих, нужна.

Главнейший мой неприятель не турки, но климат здешний.

Безмерные жары, продолжающиеся с чрезвычайною силою,

причиняют крайнюю слабость в людях и до невероятия

умножают число больных, коих, особливо при форсированных

маршах, ежедневно прибавляется от трех до четырех сот

человек, так что ныне у меня на лицо под ружьем состоит

действительно во всех трех корпусах не с большим 15 тыс.

человек. Болезни до такой степени свирепствуют также в

Молдавии, Валахии и Бессарабии, что там в некоторых

батальонах, особливо же в резервных, имеется на лицо здоровых

не более как от 60-ти до 80-ти человек, а немалое число

баталионов_ имеет едва комплектную роту. Болезнь сия,

климату свойственная и жарами усиливающаяся, посещает не

одних нижних чинов, но и чиновников, так что в нескольких

баталионах остается на лицо здоровых по одному или по два

офицера; для чего самого и не могу я отнюдь приписать

умножение больных дурному лечению, слабому присмотру,

или чьей-либо вине, а единственно климату. Сверх того

движения мои столь поспешны, что обозы и подвижный мага-

зейн отступают от войск, так что я в необходимости

нахожусь ради их останавливаться, дабы не причинить недостатка

в продовольствии, коим снабдить себя нет здесь никакого

способа. Вообще должен я теперь на первый случай

ограничиваться одними демонстрациями противу неприятеля, дабы

вперить в него страх и робость: к сему, конечно, наиболее

способствовать могут быстрые движения, но к несчастию

моему встречаю я на каждом шагу сильные крепости,

которые никоим образом не могу я все оставить в тылу, не

подвергая всей армии явной опасности совершенного истребле:

ция. Са!мая необходимость заставляет меня отяготить внимл.т

ние вашего императорского величества изложением здесь хотя

вкратце важнейших причин, воспрещающих мне приступать

теперь к совершенно решительным действиям противу

неприятеля.

Генерал от инфантерии князь Багратион,

Богу вседержителю миров благоугодно было украсить

непобедимое воинство вашего императорского величества

неувядаемыми лаврами и увенчать во исполнении

священнейшие воли твоея, все августейший монарх, слабые предначина-

ния мои счастливейшими успехами.

По заготовлении уже всеподданнейшего рапорта моего под

№ 955-м2, вчера только с флигель-адъютантом вашего

императорского величества штабс-капитаном графом Крюсолем

отправленного, приступил я к произведению в действо

предположенного мною плана к атакованию сераскира Гозрев-

Мегмет-паши при местечке Рассевате. Во все время

пребывания там корпусов генерал-лейтенантов Милорадовича и

Платова приказал я им располагаться таким образом,

дабы оставаться сколь можно скрытнее от "неприятеля и дать

ему тем самым всю удобность усиливаться в настоящем его

расположении. Цель моя при сем состояла в том, дабы

разбить уже его в одном месте массою и не быть

принужденным отыскивать рассеянные его клочки по всей обширности

страны здешние. И действительно, вместо 3 тыс. турков, с

начала тут находившихся, собралось оных от 10-ти до

12 тыс. Они состояли из отборнейшего воинства всей Роме-

лии под начальством сераскира Гозрев-Мегмет-паши и

славных кирджалиев, предводительствуемых знаменитыми аянами

Илик-Оглу, ЯурТассаном и Тулум-Оглу.

Пространство земли от самого местечка Черновод до

местечка Рассеват представляет картину приятнейшую оку

человеческому, уподобляющуюся восхитительным видам^

Швейцарии, но вместе с тем на каждом шагу рождающую, так

сказать, непреоборимые препоны, препятствующие проходу

войск, а особливо артиллерии. Тут бесчисленные озера, сце-

пляющиеся быстрыми и глубокими ручьями; там болота

непроходимые; с обеих сторон горы и возвышения прекру-

тые, всюду пресеченные узкими дефилеями с природными

засеками. Но ни что не могло удержать твердости, мужества

и рвения войск вашего императорского величества. Все сии

препятствия природы одолены. Генерал-лейтенанту Милора-

довичу надлежало устроить мост чрез лиман, и он устроен

во мгновение ока. Так и в других местах дороги и' дефилеи

пройдены.

Сентября 4-го дня поутру в 3 часа повел я оба корпуса 1

под личным моим предводительством против неприятеля,

скрывая однако главную мою силу от него. Подойдя близ

самого местечка Рассеват по долинам и лощинам, послал я

на возвышения одне партии легких войск, дабы выманить

из местечка неприятеля, который отнюдь не ожидал, что по

сим дорогам войско наше преуспеть, а особливо артиллерия

проведена быть могла. Коль скоро удалось мне вывесть

всего неприятеля в поле, тогда двинул я все войска на

высоты в боевом порядке и велел начать самую сильную

канонаду изо всех артиллерийских орудий; а в то же время

отправил авангард из легкого войска влево для пресечения

неприятелю ретирады по большому пути к Силистрии.

Все сие произведено с таким устройством и в таком

порядке, что оно более похоже было на маневр, нежели на

действительное сражение противу неприятеля. Турки в

первом жару своем начали было отстреливаться, но прийдя в

изумление внезапным появлением войск вашего

императорского величества с таковою артиллериею, бросив и весь

лагерь и орудия свои в добычь победителям, стремглав

опрокинулися в бегство по разным, им только известным,

дорогам. Я тотчас обратил к преследованию его все легкое

войско вашего императорского величества, которое увенчало

себя притом новою и вечною славою. Ибо, поражая, без

всякой остановки неприятеля, гнало оно его по всем

дорогам, что неслыхано, более 30 верст, как к Силистрии, так и

к Кузгуну. Генерал-лейтенант Платов, пылая

неограниченным рвением в исполнении предлежащей ему цели, сам

с легким войском преследовал неприятеля на все сие

расстояние к Силистрии. Все дороги те усыпаны мертвыми

телами бегущих турков, которые в паническом страхе своем

помышляли не об обороне своей, но единственно о

спасении жизни. В сем преследовании занято легкими войсками

нашими местечко Кузгун, которое всегда было гнездилище

и сборным местом славных кирджалиев славного Пегливан-

Аги.

Я, нимало не медля, с поля же сражения отправил

генерал-майора графа Строганова с отрядом войск для учинения

сильного вооруженного рекогносцирования к самой Сили-

стрии, дабы, с одной стороны, поддержать панический страх,

вселенный уже в неприятеля, а с другой – открыть дороги

и способы к произведению в действо предположенного

мною противу той крепости плана.

Неприятель в сей знаменитый для российского воинства

день потерял одними убитыми от 3-х до 4 тыс. человек, не

упоминая даже о раненых; прочие все рассеялись по

камышам, лесам и горам; самое малое только число успело

спастись в Силистрию. Нами взято 7 пушек и 27 знамен, в том

числе и знамя самого сераскира Гозрев-Мегмет-паши,

которое теперь одно при сем к освященным стопам вашего

императорского величества повергаю; в плен взято более

600 человек. В Рассевате найдено слишком тысячу семейств

обывателей.

Со стороны нашей потеря весьма малочисленна, и хотя

обстоятельных рапортов еще не имею, однако же конечно не

простирается более как до 30 человек убитых и до 109

раненых. Обстоятельное обо всем происшествии донесение

вслед за сим представлено быть имеет.

Слабого пера моего никогда не достанет в полной мере

изобразить того рвения, того мужества и той храбрости,

которые в настоящем деле обнаружены вообще всеми

войсками вашего императорского величества. Всяк тщился, всяк

рвался быть первым и всяк старался превосходить

сотоварищей в обнаружении неограниченного усердия к вашему

императорскому величеству, неустрашимости и деятельности

в исполнении обязанности своей пред монархом и

отечеством.

Все отличные подвиги генерал-лейтенанта Мило-радовича,

который не только в нынешнее знаменитое дело, но и во все

продолжение настоящей кампании, особливо в охранении

Валахии самым малым числом людей от неприятеля, тогда

яростию преисполненного, и в оборонении области сей

обнаружил не только редкое усердие к пользе и интересам

вашего императорского величества, но и знания, искусство

и опытность единственно отличному генералу свойственные,

побуждают меня всеподданнейше просить о награждении

его следующим чином.

Генерал-лейтенант Платов, следуя по стезям прежних его

славных и вашему императорскому величеству известных

подвигов, в нынешней полной и совершенной победе,

одержанной над неприятелем, украсил сам седую главу свою

венцом славы, везде был впереди и везде поощрял

подчиненных к равной храбрости и к равному рвению. Не могу

не просить, все августейший монарх, об обращении на него

всемилостивейшего внимания вашего и о награждении его в

память сей одержанной победы и в знак милосердия вашего

императорского беличества брилиантовым пером1.

Себя лично осмеливаюсь повергнуть к освященным стопам

вашего императорского величества и молю бога

всемогущего к преподанию мне сил и способов на одоление и

впредь и на покорение врага милосерднейшего моего

монарха.

.

.. .Не потерял я ни; одной минуты времени и от города

Киостенджи двинулся с знатною частию

предводительствуемого мною войска вдоль по Троянскому валу к реке Дунаю,

2-го сентября прибыл к местечку Черноводам, 3-го пошел

вперед, а 4-го поутру разбил вконец и истребил все

собравшееся под местечком Рассеват войско сераскира Гозрев-

Мехмет-паши и знаменитейших аянов Ромелии Илик-Оглу,

ЯурТассана и Тулум-Оглу. Войско сие преследуемо было

более 30-ти верст по различным дорогам; более 4-х тыс.

турков побито на месте и в преследовании/ не упоминая

даже о раненых, протчее все искало своего спасения в

горах, лесах, камышах и ущельях. Слишком 600 человек взято

в плен. Весь лагерь турецкий, 7 пушек, 30 знамен, в том

числе знамя самого сераскира, и множество оружия и

воинских снарядов – суть трофеи сего знаменитого дня. Во

время различных преследований войско наше завладело

также местечком Кузгуном и сильное вооруженное

рекогносцирование наше доходило до самой Силистрии. Между тем

отряд от корпуса генерал-лейтенанта Маркова занял Ман-

галию со всеми орудиями, снарядами и йрйпаеаМй taM йаХо*

дившимися, а неприятель, оставивши сие место, был пресле*

дуем более пяти верст. Другие партии, следуя по различные

дорогам, распростерли повсюду страх и трепет, так что

турки оставили даже Коварну и Базарджык и ищут своего

спасения в горах Балканских...

.

Во всеподданнейшем рапорте моем от 7-го числа сего

месяца под № 966-м 1 имел я счастие дойеёТй вашему

императорскому величеству, что в 4-й день сентября при

поражении неприятеля под местечком Рассеват и в преследовании

его войсками вашего императорского величества взято 27 зна-

мен, из числа коих одно только сераскирское отправлено

мною тогда с дивизионным адъютантом генерал-лейтенанта

Милорадовича лейб-гвардии Измайловского полка штабе–

капитаном Аракчеевым. Но как преследования по

различным дорогам и после сражения продолжались, то во время

оных взято еще три знамя, и так теперь всего 29 знамен,

над неприятелем взятых, имею счастие повергнуть к

освященным стопам вашего императорского величества войска

Донского с полковником Луковкиным.

При занятии генерал-майором Иловайским 2-м

укрепленного местечка Кузгуна отбито им в оном у неприятеля

четыре пушки, которые оттуда и вывезены, а укрепления по

предписанию моему разорены до основания. В Кузгуне же

оставлен только казачий пост для связи с корпусом генерал-

лейтенанта Маркова.

В том же всеподданнейшем рапорте моем упомянул я

о сильном вооруженном рекогносцировании, которое

поручено было сделать к Силистрии генерал-майору графу

Строганову. Он с места сражения двинулся вперед и, оставляя

по дороге в лощинах, дефилеях и самых опасных местах по

некоторой части командуемого им войска, приблизился к

самой Силистрии на полторы версты расстоянием. Дорогою

встретил он 85 семейств обывателей, которые шли было к

Силистрии, но им взяты и обращены назад. Во время

приближения его к городу посылал он сперва весьма малочис-

ленные партии казаков; из крепости вышло также несколько

десятков турков, которые однако же наблюдали

единственно за движениями наших партий, не удаляясь от крепости.

Потом граф Строганов усилил партии, число турков

увеличилось также до двухсот. Казаки наши всячески старались

заманивать их к себе, но турки никоим образом в дело

вступать не хотели. Наконец граф Строганов показал

неприятелю весь Атаманский полк, однако же ничто не было в

силах преодолеть робости турков и возбудить их к

сражению. Пробыв до самых сумерек под городом, граф

Строганов возвратился назад.

С одной стороны, продолжение различных

рекогносцирований, а с другой – необходимая надобность снабдить

войска провиантом и другими потребностями и учинить

различные распоряжения заставили меня остаться под местечком

Рассеват до утра 8-го числа; а в сей день двинулся я с

корпусами генерал-лейтенантов Платова и Милорадовича к

Силистрии и 9-го приблизился на расстояние 15-ти верст от

города. 10-го подвинулся я еще вперед на 5 верст, а 16-го,

естьли бог поможет, надеюсь подступить к крепости, учинив

наперед нужные рекогносцирования. 8-го же сентября

предписал я флота лейтенанту Центиловичу, командующему

отрядом Галацкой флотилии, состоящим из 4-х баркасов и

нескольких мелких судов, подняться к Силистрии и прибыть

против крепости в одно время с сухопутным войском, а

отряду генерал-майора Жилинского, находящемуся в Слобод-

зее, велел я придвинуться к Дунаю и занять Калараш...

Все действие и все распоряжения мои основаны на

следующих соображениях: по всем доходившим и доходящим

до меня известиям, главная цель верховного визиря

состоит в том, чтобы сильного диверсией) в Валахии, которая

приближением армии турецкой приведена в крайний трепет,

расстроить общий план операций моих и принудить меня для

обороны земель, на левой стороне Дуная лежащих,

оставить все завоевания на правом берегу сей реки. Но удостоен

будучи высокомонаршия доверенности вашего

императорского величества и имея счастие предводительствовать

войсками российскими, я ни под каким видом желаниям его

соответствовать не намерен, а напротив того, скорыми и

быстрыми движениями имею я ввиду то, чтобы, буде только

возможно, поставить его самого между двух огней и

движениями корпуса генерал-лейтенанта Маркова озабочивать его

в рассуждении тыла его и процзвесть потрясение в самом

Константинополе чрез посредство овладения Мангалии и

посылаемыми к Базарджыку партиями. Вообще должен я, дей-

ствуя тремя столь слабыми корпусами , всячески стараться

вперить в неприятеля мысль, что я действую тремя сильными

армиями, в чем я по благости божией доселе и успел. Ибо

турки никоим образом себе представить не могут, чтобы то

же войско, которое 30-го августа завладело городом Кио-

стенджи, могло, сделав по вынужденным изворотам и при

сильных жарах от 26 до 30 градусов около 100 верст маршу

и пройдя места, почитаемые ими, особливо для артиллерии,

непроходимыми, 4-го сентября разбить при Рассевате

сераскира и соединенные с ним войска аянов Ромелийских, а

воображают себе непременно, что то была совсем другая

армия. Положение мое и положение неприятеля заставляют

меня и впредь, по мере возможности, держаться сих правил

и сего общего плана.

От генерал-лейтенанта Засса получил я 7-го сентября

донесение, что он с 5-го числа сего же месяца со всех сторон

начал бомбардировать Измаильскую крепость и что в то же

время употребляет он все меры для приискания способов к

склонению некоторых турецких в крепости чиновников на

нашу сторону.

Генерал от инфантерии князь Багратион.

Славная и сильная крепость Измаил, во все прежние с

Портою Оттоманскою войны причинявшая большую потерю

людей, ныне без пролития капли крови пала к освященным

стопам вашего императорского величества.

Капитуляцию генерал-лейтенантом Зассом в 13-й день

сентября заключенную и крепостный ключ ворот Бендерских

имею счастие при сем всеподданнейше представить.

Генерал от инфантерии князь Багратион.

ЦГВИА, ф. ВУА, д. 2927, л. 105.

1 Корпуса Маркова, Милорадовича и Платова.

2 14 [26] сентября русские войска под командой генерал-лейтенанта

Засса взяли Измаил, гарнизон которого насчитывал 4500 человек.

От министра иностранных дел господина действительного

тайного советника графа Румянцева! получил я из Фридрихз-

гама от 5-го числа текущего месяца депешу, в коей

уведомляет меня, что война со Швециею кончилась миром

приносящим новую славу любезному отечеству нашему и

распространяющим обширные его пределы...

Я поспешаю донесть сие знаменитое происшествие,

новый блеск, новую славу и новое торжество империи

приносящее, до сведения всех чиновников и чинов всемилости-

вейше вверенной моему предводительству армии. Храбрые

и мужественные подвиги славного и непобедимого

российского воинства, которое, презирая не только все опасности,

но даже и препятствия природ и климата, по* снегу

жесточайшей зимы, в самые суровейшие морозы проходило

местами, чрез которые никто прежде их проходить не дерзал,

всюду поражало неприятеля и таким образом вселило в него

страх и робость, положило основание сему славному миру и

сему важнейшему для России приобретению, обеспечив тот

край 2 на будущее время от покушений неприятельских. Не

может не возрадоваться при сем известии сердце каждого

верноподданного всеавгустейшего нашего монарха, а

особливо должно оно принесть душевное утешение каждому

воину, видящему труды собратий своих и рвение их на

исполнение священной воли государя императора

увенчанными толико знаменитыми успехами...

Заключение помянутого мира придает империи

неисчислимые новые силы и предоставляет распоряжению его

императорского величества многочисленную армию,

украшенную уже лаврами неувядаемыми, которая может

обращена быть на одоление и покорение остальных врагов

отечества нашего, особливо же Порты Оттоманской.

Я несомненно надеюсь, что все вверенное моему

начальству войско, видя труды, верность, храбрость и

неустрашимость финляндской армии благословенными от бога толико

счастливым окончанием дела, усугубит свое усердие и рве-

ние к достижению той же цели и в сем краю и к покорению

под ноги его императорского величества врага веры и

отечества нашего. Сим единым средством может оно

содержаться достойным неизречимые милости всещедрого нашего

монарха, неусыпно пекущегося о незыблемом блаженстве

всех верных его подданных.

Генерал от инфантерии Багратион.

.

Два письма приятнейших ваших я имел честь получить, за

которые наичувствительнейше благодарю. Я не хочу более

ни распространять, ни уверять вас, сколь много вас люблю

и почитаю, ибо оно лишнее. Я вашему сиятельству

доказывал и всегда докажу мою любовь, уважение и нелицемерную

преданность. Я не двуличка. Кого люблю, то прямо; а

притом я имею совесть и честь. Мне вас невозможно не любить,

во-первых, давно вы сами меня любите, а во-вторых, вы наш

хозяин и начальников начальник. Я люблю службу и

повинуюсь свято, что прикажут исполню и всегда донесу, как

исполняю.

От всего сердца благодарю вас, мой почтенный

милостивец, за уведомление со шведами мира. Слава, слава богу!

Это важно для нас. Мне приятно и то, что и я также в тех

победах участвовал.

Признаюсь в откровенности, как чистой русской и

верноподданный нашему монарху: ежели бы умирать старику

фельдмаршалу Прозоровскому, лучше бы он умер 3 месяца прежде, и

теперь бы может и я вас поздравил с миром с Турцией, но поздно,

боюсь крепко дурной погоды и подвоз станет; ломка

престрашная в подвижных магазейнах.

Я могу быть до ноября месяца на подножном корму, но

далее нет возможности иметь на подводах сена, овса и

хлеба; а притом Дунай река самая бешеная, ни мосты не

удержатся и все можно испортить. Впрочем я доношу обо

всем моим всеподданнейшим рапортом.

Я, ваше сиятельство, истинно не дремлю и йе трушу и

свято пророчество ваше сбылось: Багратион сераскира в пух

разбил, Измаил взят; а теперь поздравляю вас с победою

также важною: разбил Платов славного и отчаянного Пег1-

левана К

Теперь обещаюсь поразделаться с Силистрией. Сия

крепость еще ни кем не была взята. Я счастлив тем, что уничтожил

план великого визиря. Перегнал его на мою сторону.

Избавил совсем Большую Валахию и Малую почти и тем я

оседлал совершенно Дунай. Но беспокоит меня Браилов; там

сильной гарнизон.

Есть у меня план, как и когда с ним поступить; но надо

сие препоручить благоразумному генералу. Засс хорошо

сделал, я им много доволен; но он также важен для меня по

движению его. Естли бы 10 дней прежде сдался Измаил, я

бы визиря отрезал с корпусом Засса от Шумли и поставил

бы его между двух огней или топиться в Дунай, но поздно

сдались и Засс ближе 10-ти дней не может быть в Кио-

стенджи, а там направлю его по обстоятельствам, куда' слава

потребует.

Правила мои, ваше сиятельство, вот каковы: не дремать

никогда и неприятеля не пренебрегать тоже никогда. Я

думаю и вы одного мнения со мною...

Прошу иногда простить мне, ваше сиятельство, естли дам

какие ошибки. Уверяю вас, что с намерением ничего

никогда, а разве от неведения; .но за то я человек, надо войти

и в мое положение; а – притом обширность края и край

пустой, степь да горы и, куда не сунусь, души христианской

не нахожу.

Цель была моя возбудить армию и сделать храброю. Я

вам без хвастовства говорю, что сделано и у меня: ступай

один русской против десяти2. Я сам с ними ничего не жалею.

Последнею копейкою моих верных и пою и кормлю и даю

им за отличия. Я лучше умру, нежели покажу из суммы

экстраординарной 3...

Умру честно и голой. Бог знает душу мою, сколь я

привержен монарху нашему и за то мне помогает.

Поздравляю вас еще с победою. Я думаю на сих днях

будет шибкая баталия, или уйдут. Визирь лукавит, как

лисица. Он выслал для избавления Силистрии 15 000

конницы, пехоты и янычаров отборных, из Туртукая против

меня; но он такую позицию занял, ни пехотою, ни кавале-

риею ничего важного предпринимать невозможно.

Вчерась хорошо мы их пощипали. Визирь, я думаю,

перегораживает свой отступ в Шумлю своим корпусом.

Чрез несколько дней, естли они ие выйдут из той

позиции ко мне, то я ухитрюсь к ним итти и напасть, как! снег

на голову; а притом надо войска оставить много и для

Силистрии, ибо гарнизон велик. Признаюсь, хлопот полон рот, а

надо успевать и не дремлю никак. Прощайте, дай бог

вам всякого блага и здоровья, а мне позвольте остаться

всегда с истинным высокопочитанием и преданностию вашего

сиятельства милостивого государя всепокорнейший слуга

князь Петр Багратион.

.. .

Сентября 8-го двинулся я из Рассевата к Силистрии. Со

времени подступления моего к сей крепости неприятельский

гарнизон, простирающийся до 12 тыс. человек, делал

неоднократные вылазки, которые все отражаемы были с большим

для него уроном. Между тем верховный визирь принял

твердое намерение преподать возможное пособие городу Сили-

стрии и на сей конец отрядил любимца своего трехбунчуж-

ного Мегмет-пашу Алепского, с подчиненными ему Пегли-

ван-агою, Бошняк-агою, двухбунчужным пашею Магмут-

Тираном, одним из первейших наездников албанских, и

другими начальниками с 15 тыс. войска, которые заняли весьма

выгодную позицию неподалеку от Силистрии вверх по

Дунаю. Они намерены были атаковать меня в то же самое

время, когда по взаимному их соглашению гарнизон

крепости сделает сильную вылазку. Генерал-лейтенант Платов с

корпусом войск расположен был в 10-ти верстах выше

Силистрии по дороге к Туртукаю. Сентября 23-го дня получил

он с передовых постов извещение, чта неприятель в

большом числе кавалерии идет к Силистрии, сбивает передовые

посты наши и преследует оные стремительно. Вследствие

чего генерал-лейтенант Платов, устроив пехоту в боевой

порядок на месте, с кавалериею двинулся вперед и по

приближении неприятеля ударил на него, опрокинул, поражал

и преследовал его не менее трех верст. Тут приспело

подкрепление к неприятелю, который, имев таким образом до

5 тыс. человек, остановился и стал паки сражаться. Тогда

генерал-лейтенант Платов сделал решительный удар,

который был сугубо успешен. Турки были разбиты и преследуемы

не менее 15-ти верст; в продолжение двух ударов и

преследований побито более тысячи человек. В плен взяты выше-

помянутый двухбунчужный паша Магмут-Тиран, разных

чиновников 10, военнослужителей 92; отбито два знамя, в том

числе знамя означенного паши. С нашей стороны главная

потеря состоит в храбром и отличном войска Донского

подполковнике Ефремове 3-м, кроме его убито 11 человек,

ранено 40.

Октября 9-го дня поутру рано получил я от

расположенного с корпусом войск в 10-ти верстах выше Силистрии

генерал-лейтенанта Платова рапорт, что отряженные от

верховного визиря под главным начальством трехбунчужного

Мегмет-паши Алепского войска турецкие гораздо противу

прежнего усилились, приближаются к нашему лагерю, нагло

наступают на передовые посты наши и сбивают оные,

стараясь пробиться к Силистрии. Я тотчас отправился сам туда

и нашел неприятеля близ деревни Татарицы в весьма

выгодной и укрепленной позиции. Невзирая на все сие и на

превосходство сил неприятельских, я решился 10-го числа

поутру рано его атаковать. Дело продолжалось самое

упорное почти до вечера, но храбростию войск наших

неприятель был сбит со всех пунктов, устроенная им на высоте

батарея нами занята, и он принужден был ретироваться в

укрепленную деревню Татарицу, потеряв убитыми более

600 человек и в плен нами взятыми до 200, да сверх того

16 знамен. Со стороны нашей потеря простирается человек

до 80-ти убитых и до 200 раненых. В то же самое время,

когда сие происходило при деревне Татарице, турки из

крепости Силистрии сделали весьма сильную вылазку, напрягая

все свои усилия, дабы пробиться сквозь войска наши для

соединения с войсками Мегмет-паши Алепского или для

нападения на меня с тылу. Сражение продолжалось восемь

часов с самым большим с обеих сторон напряжением, но,

наконец, принятыми генерал-майором Булатовым мерами

предположение неприятеля совершенно уничтожено и он

прогнан с большою потерею к самому городу. Со стороны

нашей во все продолжение сего упорного сражения убито

2 человека, ранено 51.

Я оставался в виду неприятеля на пушечный выстрел, но

как он занял весьма крепкую позицию, которою без штурма

овладеть нельзя, сверх того дошло к нему сильное

подкрепление из разных мест, да и сам верховный визирь со всеми

остальными его войсками приближился к помянутому

турецкому укреплению, то желая побудить его выйти из укрепленной

его позиции, дабы сразиться с ним в открытом поле, я отступил

до того места, где прежде сражения лагерь мой находился;

но неприятель не сделал ни малейшего движения, а

занимался единственно вящим укреплением своей позиции.

Между тем, как, с одной стороны, настало время

чрезвычайно холодное, истребляющее последний остаток

подножного корма, так что недостаток в фураже сделался весьма

ощутительным, с другой же – главная цель подступления

моего к Силистрии достижена освобождением Большой