Текст книги "Нат Пинкертон и преступное трио.Сборник"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Глава II
Ночная стычка

Нат Пинкертон сел за письменный стол и составил длинное заявление на имя полицейского управления в Цинциннати. Затем он оделся и вышел.

Он пошел к берегу Гудзона.

Вблизи канала Морриса он переправился на противоположный берег и пошел в местное полицейское бюро.

– Мое почтение, мистер Пинкертон, – приветствовал сыщика полицейский инспектор и протянул ему руку.

Ответив на приветствие, Пинкертон сел в кресло и спросил:

– На вашем участке живет некий Эвальд Брэдли, молодой, богатый человек. Можете ли вы дать мне о нем справку?

– Конечно, могу, мистер Пинкертон. Это племянник пропавшего Вильяма Моргана.

Когда мне сообщили об исчезновении Моргана, я заходил к Брэдли и застал у него молодую женщину, жену Моргана.

– Вот об этом самом Брэдли я и говорю.

– Видите ли, кроме хорошего, ничего не известно об образе жизни и личности Брэдли, а это с подобными ему молодыми людьми бывает редко. Он, говорят, очень богат.

– Значит, репутация его не оставляет желать лучшего?

Инспектор испуганно насторожился:

– Не хотите ли вы этим сказать, что Брэдли в той или иной форме причастен к делу исчезновения своего дяди?

– Пока я еще и сам ничего определенного не подозреваю, – ответил Пинкертон, – я спрашиваю только так, для руководства. Вы ведь знаете, что я всегда предварительно стараюсь составить себе суждение о тех лицах, с которыми мне приходится сталкиваться. Что ж, я полагаю, вы лично считаете Брэдли весьма порядочным человеком, а этого с меня пока достаточно. Прощайте, инспектор.

С этим Пинкертон ушел.

Вилла Эвальда Брэдли находилась в самой южной части Хобокена. К ней тянулась широкая, тенистая аллея, в конце которой возвышалось маленькое здание в готическом стиле, окруженное со всех сторон большим садом.

Пинкертон не торопился, так как раньше наступления темноты не хотел прибыть к месту.

Он и не собирался посетить Брэдли в этот день, так как назначил ему свидание на другое утро; он только хотел, как всегда в таких случаях, предварительно обследовать местность, на которой ему предстояло действовать.

Он внимательно оглядел виллу со всех сторон.

Вдоль переднего фасада, на высоте первого этажа тянулся тенистый балкон, освещенный розовым фонарем.

Узкая тропинка, разделявшая переднюю часть красивого сада на две части, вела к самой вилле.

Пинкертон, однако, не рискнул пойти по этой дорожке, опасаясь, что скрипящий песок выдаст его.

Поэтому он в тени деревьев аллеи пошел дальше, а затем, по боковой дорожке, приблизился к заднему фасаду виллы.

Кругом было тихо. Сюда не долетал шум большого города.

Прохаживаясь вдоль чугунного забора, Пинкертон время от времени заглядывал в сад.

Вдруг он остановился и собрался перелезать через забор.

Взобравшись почти уже до верха, он вдруг остановился, вытянул голову вперед и прислушался.

Затем он перескочил через забор и скрылся за одним из толстых деревьев, которых в саду было множество.

Сейчас же вслед за этим послышались чьи-то торопливые шаги.

Пинкертон сразу расслышал, что то были два человека. Они остановились на том самом месте, где сыщик перелез ерез забор, и начали беседовать полушепотом. Это были двое мужчин.

– Они сидят на балконе, Чарльз, – шепнул один из незнакоммцев.

– Ну и пусть сидят, – с тихим смехом ответил другой, – отсюда нас во всяком случае не слышно. Он так влюблен, что мы могли бы выпустить здесь дюжину ракет без риска.

– Ты неосторожен, Чарльз, – проговорил первый, – ведь ты знаешь, что в доме есть прислуга, а весь наш план расстроится, если нас услышит старый лакей Энкеди. Он очень чуток.

– Ну что ж, перелезай, – произнес второй, и Пинкертон увидел, как они перелезли через забор.

Он стоял от них на расстоянии каких-нибудь десяти шагов. Лиц он в темноте не мог разглядеть, а только видел, что оба пришельца невелики ростом.

Они медленно подходили к дому.

Тут они вдруг нагнулись, как будто ища что-то на земле, а потом вдруг исчезли.

«Что все это значит? – подумал Пинкертон. – Что нужно этим людям?»

Он пошел вперед, осторожно переходя от дерева к дереву, и добрался до того места возле дома, где только что были незнакомцы.

При виде открытого окна подвального этажа Пинкертон догадался, что они забрались в погреб.

Трое мужчин сцепились, раздалось несколько глухих ударов, и кто-то упал на землю.

Все это разыгралось в какие-нибудь две секунды.

Но тут Пинкертон подскочил и нанес одному из преступников сильный удар по голове.

Послышалось проклятие, незнакомец пошатнулся и упал.

Вдруг сверкнул нож.

Им замахнулся второй незнакомец, вылезший из погреба. Он накинулся на Пинкертона, который чуть не сделался жертвой этого нападения.

Пинкертону удалось избежать ударов ножа своего противника только тем, что он быстро отскочил в сторону.

С досадой он заметил, что первый преступник, которого он сшиб с ног, собирался подняться. По-видимому, удар его только слегка оглушил.

Пинкертон расслышал, как другой крикнул несколько слов на незнакомом языке, после чего оба негодяя приготовились к нападению. В руке второго преступника тоже сверкнул кинжал.

Сыщик проклинал себя за то, что он уронил револьвер.

Положение его было незавидно, так как ему приходилось отбиваться одним только кастетом от двух, хотя еще и очень юных врагов.

Оставалось положиться исключительно на кулаки. В момент крайней опасности он пустил в ход хитрость, которую он применял уже не раз.

Он выхватил из кармана большой клинок и крикнул: – Руки вверх или буду стрелять!

Нападавшие подались назад, но сейчас же вслед за тем по направлению к сыщику пронеслись по воздуху два кинжала.

Пинкертон, однако, быстро припал к земле, так что кинжалы вонзились в ствол дерева, перед которым он стоял.

В ту же секунду Пинкертон вскочил на ноги и кинулся к преступникам.

Но те бросились бежать.

Пинкертон пустился за ними в погоню.

Они добежали до забора, и Пинкертон был уверен в успехе. Забор имел в вышину метра два, и уйти им теперь уже было нельзя.

Преступники волей-неволей должны были вступить в борьбу, а так как у них оружия не было, то преимущество было на стороне Пинкертона.

Но тут сыщик остановился в сильнейшем недоумении и страшной злобе: противники его, почти без разбега, перескочили через забор.

Послышался их насмешливый хохот, а затем они скрылись во мраке.

– Черт знает что такое, – буркнул Пинкертон и вернулся к месту борьбы.

Тут он опустился на колени возле лежавшего на земле лицом вниз человека. На голове у него были две раны, из которых сочилась кровь.

Пинкертон повернул его лицом вверх – и отскочил как ужаленный.

Это был его помощник Боб Руланд.

Глава III
Приключения Боба

– Однако, такого сюрприза я уж никак не ожидал, – пробормотал Пинкертон и принял меры, чтобы привести в чувство Боба.

Старания его вскоре увенчались успехом. Не прошло и пяти минут, как Боб тяжело вздохнул и открыл глаза.

Он в недоумении посмотрел на своего начальника, очевидно, не соображая, где он находится и что с ним было. Но вдруг он сразу вскочил.

– Где эти два негодяя? – проговорил он.

– На сегодня им удалось улизнуть, – спокойно ответил Пинкертон, – но прежде всего я тебе залеплю раны пластырем, а ты тем временем расскажешь, что с тобой было. А тех господ мы еще успеем поймать. Ну что ж, рассказывай.

– Откуда вы явились, начальник? – спросил Боб, прежде чем начать свое повествование.

Пинкертон рассказал ему, с какой целью он пришел сюда, и сообщил о своих наблюдениях.

– Поразительная история! – воскликнул Боб.

– Твердая, однако, у тебя башка, – смеялся Пинкертон, налепив последний кусок пластыря, – надеюсь, ты себе не повредил серьезно?

– Пустяки, – весело ответил Боб, – поболит немного голова, и все тут. Вы, однако, правы: голова у меня тверда, другой, пожалуй, не выдержал бы таких ударов. Но теперь я вам расскажу, что со мною было.

Пинкертон прислушался, нет ли кого поблизости. Убедившись, что кругом было тихо, он с Бобом сел за один из толстых стволов, и тот начал рассказывать:

– Выйдя из дома, я увидел даму на другой стороне улицы. Я уже хотел последовать за ней, как вдруг заметил двух хорошо одетых юношей, которые стояли у какой-то витрины и внимательно разглядывали выставку. Я увидал, как один из них слегка толкнул другого в бок. Рискуя потерять даму из виду, я повернул обратно и перешел на другой конец улицы. Там я скрылся в подворотне, быстро загримировался и стал наблюдать за обоими юношами, которые остановились посередине улицы и оглядывались во все стороны. Очевидно, они разыскивали меня. Я быстро перешел через улицу, зашел в мясную, где нас с вами знают, взял лоток, шапку и белый фартук и затем опять вышел на улицу. Скоро я нагнал молодых людей и заметил, что они не узнали меня, судя по тому, что они опять остановились и высматривали меня. Я то заходил вперед, то отставал от них. Вдруг они бесследно пропали. Минут пять я искал их, но должен был в конце концов сознаться, что потерял их след. На той улице находилась гостиница средней руки. Мне почему-то казалось, что они скрылись именно там. Я опять кое-как переоделся и перегримировался, воспользовавшись одной из наших соседних временных квартир, и зашел в гостиницу в виде франтоватого господина. Оказалось, что юнцы сидят в общей зале в углу и оживленно беседуют. Я навел справки и узнал, что юнцы – братья, и что их зовут Чарльз и Генри Лонгстоны. Я еще записал номер их комнаты, двадцать третьей, и затем вышел опять на улицу, вслед за моими новыми приятелями. На правом берегу Гудзона, вблизи пристани, они зашли часа на два в довольно хороший ресторан. Я сел недалеко от них, навострил уши и закрылся газетой, к сожалению, я так ничего и не понял, они говорили на непонятном мне языке, кажется по-итальянски. Судя по тому, что они ели макароны с сыром, я думаю, что не ошибаюсь.

Нат Пинкертон кивнул. Теперь он знал, что во время стычки юноши переговаривались на итальянском языке, который он не понял только потому, что это, вероятно, был один из многочисленных южно-итальянских жаргонов.

– Когда наступила темнота, – продолжал Боб, – юнцы переправились на другой берег и пешком пошли по дороге к вилле. Следить за ними было нетрудно, так как мне приходилось только не выходить на открытую дорогу, а держаться в тени. На боковой дорожке возле дома я вдруг потерял их из виду и, лишь после долгих размышлений, решился перелезть через забор и перейти в сад. Я шел вперед крайне осторожно, готовясь отразить внезапное нападение. У окна подвала я услышал странный стук. Просунув голову туда, я по тихой беседе узнал, что юнцы находятся в погребе. Не знаю, как все это вышло дальше: дело в том, что мой револьвер дал осечку, и они наверняка укокошили бы меня, если бы вы не вмешались в дело. Правда, даму-то я так и не выследил, но полагаю, что и без того проходил недаром.

– Ты, пожалуй, прав, – заметил Пинкертон, – а теперь посмотрим, чем эти юнцы занимались в погребе.

Они вернулись к дому и спустились в погреб, где Пинкертон, к большой радости своей, между двумя старыми ящиками отыскал свой револьвер.

Дверь в следующее помещение была полуоткрыта.

Боб вынул свой карманный фонарь, и сыщики прошли через несколько помещений с дверьми без замков, где повсюду валялся только старый хлам.

В одном лишь помещении были сложены разные припасы, а вдоль стен, на полках, стояло вино в бутылках.

Вдруг Пинкертон уставился на одно место на земле и указал на него рукой.

Боб посветил и наклонился к этому месту.

В глинистой почве ясно было видно довольно большое пространство, выделявшееся от остального пола признаками недавней работы лопатой.

– А это что такое? – вдруг произнес Пинкертон и достал с одной из полок лопату.

– Это кровь, – пробормотал Боб, слегка вздрогнув.

– И волосы, человеческие волосы, – добавил Пинкертон, близко рассматривая железный конец лопаты.

Сыщики переглянулись, и Пинкертон сказал:

– Я вряд ли ошибусь, если скажу, что тут закопан Вильям Морган и что он был убит вот этой лопатой.

– Там в углу стоит еще другая, – заметил Боб. Пинкертон взглянул в указанном направлении и сказал:

– Той лопатой была вырыта яма.

– Не следует ли убедиться, в чем тут дело? – спросил Боб, схватил вторую лопату и уже хотел начать раскапывать яму.

– Нет, оставь, – остановил его Пинкертон, – поставь лопату на место.

Он в свою очередь положил и другую лопату на полку и сказал Бобу:

– Теперь освети-ка весь пол вплоть до окна. По всей вероятности – ну да, так и есть.

– Да, виден след.

– След такой, – пояснил Пинкертон, – как будто здесь протащили по погребу тяжелое тело. А тут есть и следы крови.

Следы доходили до окна.

Пинкертон вынул свой фонарь и осветил покатый подоконник.

– Ясно видно, – проговорил он затем, – что несчастный был убит в саду и затем отправлен через окно в погреб.

– Но как же вы объясните, начальник, что те двое юношей влезли в погреб одни?

– Тут, вероятно, и объяснять нечего, – ответил Пинкертон, – по всей вероятности, покойный был брошен в погреб вчера или третьего дня. Сомнительно, причастны ли вообще эти юноши к убийству. Возможно, что они по другим основаниям сегодня ночью явились сюда. Как бы там ни было, ты теперь спрячешься здесь в погребе и будешь сторожить, чтобы ничего не произошло такого, о чем бы мы не знали. Если эти молодцы снова появятся и не сдадутся по первому требованию, то пристрели их. А я завтра утром буду у владельца виллы. За четверть часа до этого ты вылезай из погреба и иди мне навстречу по шоссе. Покойной ночи, Боб.

– Слушаю, начальник, – ответил Боб.

– Вот еще что, – шепнул Пинкертон, – в какой гостинице остановились эти два преступника?

– Владельца зовут Томом Гауком, а гостиница находится на улице Ворта, пятьдесят четыре.

Вслед за этим Пинкертон скрылся в ночной темноте.

Глава IV
Арест

Рано утром на другой день Нат Пинкертон явился в гостиницу Гаука и спросил, дома ли два молодых человека.

– Они сегодня после полуночи уехали, – заявил владелец гостиницы.

Пинкертона это нисколько не поразило, так как он ожидал такого ответа.

Затем он направился на виллу Эвальда Брэдли. На полпути его встретил Боб, по лицу которого видно было, что случилось нечто интересное.

– С добрым утром, Боб, – приветствовал его Пинкертон.

– С добрым утром, начальник. Сегодня ночью в погребе произошло нечто весьма интересное.

Он рассказал Пинкертону, в чем дело, а тот, выслушав его, сказал:

– У меня тоже новость, Боб. Наши юнцы улизнули. Они бежали сегодня ночью, сейчас же после того, как пришли домой.

– Черт знает что такое!

– Ничего, Боб. Мне почему-то кажется, что в ближайшем будущем мы снова столкнемся с ними. Ну, тогда мы позаботимся, чтобы они не удрали во второй раз.

Дойдя с Бобом до калитки, Пинкертон позвонил. Явился старик-лакей и, узнав, что они хотят видеть хозяина дома, проводил их на первый этаж. Сам остался позади и скрылся в одной из дверей комнат нижнего этажа.

Очевидно, Эвальд Брэдли устроился очень уютно, вилла его, и снаружи и внутри, производила очень симпатичное впечатление. Показного богатства не было, а это действовало очень приятно. Повсюду видна была опытная рука человека с большим вкусом.

Дойдя до нижней ступени лестницы, устланной толстым ковром, сыщики вдруг остановились и прислушались.

Пинкертон вынул часы и чуть слышно прошептал, еле заметно улыбаясь:

– Ровно девять часов.

Они постояли с минуту, слушая, как какой-то мужчина объясняется в любви.

Вдруг Пинкертон громко откашлялся, взял своего помощника за руку и подошел к двери, слегка только приоткрытой. Когда он постучал, послышались один за другим два негромких восклицания, а когда сыщики вошли в комнату, то увидели красивого мужчину лет двадцати пяти и Мэну Морган.

Сразу было видно, что Эвальд Брэдли только что объяснялся в любви супруге своего дяди.

Мэна Морган отвернулась и пригладила волосы, а Брэдли подошел к сыщикам и спросил, что угодно.

– Эвальд, я ведь говорила тебе, – произнесла Мэна Морган, – что мистер Пинкертон явится к тебе в девять часов утра!

– Как, в девять? – удивился Брэдли – Ты, кажется, говорила в одиннадцать?

– Нет, нет, в девять! – настаивала она.

– Миссис Морган права, – заявил Пинкертон, поклонившись, – я говорил, в девять часов.

– Ну что ж, все равно, – отозвался Брэдли, – да, я, видите ли, посоветовал миссис Морган обратиться к вам за содействием!

– Смею ли просить, – обратился Пинкертон к Мэне Морган, – оставить меня наедине с мистером Брэдли?

Она слегка вздрогнула и взглянула на сыщика как-то враждебно и недоверчиво. Но она тотчас же спохватилась, выпрямилась и вышла из комнаты, сопровождаемая влюбленным взглядом Брэдли.

– Допрашивать мне вас не нужно, – заявил Пинкертон, – так как миссис Морган уже сообщила мне все подробности исчезновения ее мужа. Я хочу только задать вам несколько вопросов.

При этих словах сыщик внимательно смотрел на Брэдли.

– Спрашивайте! – отозвался тот.

– Не обратили ли вы внимания на что-нибудь необыкновенное в поведении вашего дяди, когда вы его видели в последний раз?

– Обратил! – ответил Брэдли и нахмурился. – Он как-то странно обходился со мной: то бывал резок, то чрезвычайно ласков. Он просил меня быть на вокзале, так как хотел мне передать еще кое-что. При прощании он как-то нежно пожал мне руку. А когда я, спустя два часа, пришел на вокзал, его там не оказалось, и после этого он пропал без вести.

– Вот как! Скажите, мистер Брэдли, вы влюблены в супругу вашего дяди? Ведь ни к кому другому не могло относиться объяснение в любви, которое нам пришлось слышать, пока мы находились в коридоре.

Брэдли густо покраснел, хотел что-то сказать, но вдруг закрыл лицо руками и глухо застонал.

Пинкертон прошелся несколько раз по комнате, а потом заявил:

– Ввиду выяснившихся обстоятельств дела на вас, мистер Эвальд Брэдли, падает серьезное подозрение в убийстве вашего дяди, и потому я вынужден арестовать вас!

Брэдли вскрикнул от ужаса.

– Я весьма сожалею, – продолжал Пинкертон, – что должен причинить вам такую неприятность, но покуда не будет доказана ваша невинность, подозрение падает на вас! Быть может, вы предпочтете сознаться?

– Не в чем мне сознаваться! – вскрикнул Брэдли, – Я виновен, но только не в этом убийстве!

Пинкертон помолчал немного, а затем обратился к Брэдли с вопросом:

– Не будете ли вы любезны показать мне теперь все помещения вашей виллы?

Брэдли с трудом поднялся с места.

– Я готов, – проговорил он еле слышно.

Он проводил сыщиков по всем комнатам, за исключением той, где находилась миссис Морган. Пинкертон и не стал настаивать на осмотре ее, так как вообще производил весь этот осмотр только для вида.

В конце концов они очутились у дверей погреба.

Брэдли призвал лакея, который отпер дверь, робко поглядывая на пришельцев.

– Идите с нами! – приказал ему Пинкертон.

Спустя несколько минут они очутились в винном погребе. Пинкертон внимательно посмотрел как на Брэдли, так и на его лакея.

– Вы давно не были здесь, в погребе? – спросил он затем лакея.

– Дня три-четыре.

Пинкертон внезапно осветил фонарем вскопанное место, на котором теперь были видны следы ног. Можно было подумать, что кто-то пытался утрамбовать рыхлую почву.

– А когда вы были в погребе в последний раз? – спросил Пинкертон, обращаясь к Брэдли, который в немом ужасе уставился на затоптанное место.

– Я? Да так давно, что и сам не помню, когда это было!

– Да, это правда! – подтвердил лакей, не дожидаясь вопроса.

– Будьте добры снять башмак, – снова обратился Пинкертон к Брэдли.

Оказалось, что башмак точно подходил к следам на земле. Взглянув как-то участливо и странно на растерявшегося Брэдли, Пинкертон отдал ему башмак.

– Ничего не понимаю! – простонал тот.

Когда Пинкертон снял с полки лопату, то уже нельзя было сомневаться в том, что в погребе закопан не кто иной, как именно исчезнувший Вильям Морган.

Когда все они вышли из погреба, Пинкертон поручил своему помощнику остаться на месте до прибытия судебного следователя.

Сам он вместе с Брэдли отправился в город, разрешив ему предварительно проститься с супругой убитого. Прошло два дня.

Судебный следователь, осмотрев место преступления, подтвердил высказанное Пинкертоном подозрение.

В яме был найден труп Вильяма Моргана с размозженной головой. Орудием убийства послужила лопата.

По ходатайству Пинкертона арестованный Брэдли еще не был подвержен допросу.

Знаменитый сыщик в сильном волнении шагал взад и вперед по своей комнате. Он с нетерпением ожидал ответа на отправленное в Цинциннати письмо.

Боб Руланд и второй помощник Пинкертона, Мориссон, чередовались в надзоре за виллой. Но ничего не произошло такого, что могло бы подтвердить предположения Пинкертона.

Но вдруг Пинкертону подали большой пакет из Цинциннати.

– Слава богу! – пробормотал сыщик и быстро вскрыл конверт.

Чем дальше он читал полученное сообщение, тем больше лицо его прояснялось.

Сообщение полиции города Цинциннати гласило следующее:

«Вильям Морган пользуется всеобщей известностью и уважением. Так как еще отец его проживал здесь и основал фабрику, то, конечно, решение Моргана переехать в Нью-Йорк вызвало сенсацию. Намерение это, несомненно, внушено ему его молодой красивой женой, которая, вследствие своего происхождения, не находит здесь приема в лучшем обществе. В свое время многие сильно изумлялись тому, что такой человек, как Вильям Морган, берет жену из цирка.

Еще полгода тому назад миссис Морган вместе с двумя партнерами выступала в здешнем цирке под именем „Трио итальянцев". Морган безумно влюбился в нее. Говорят, что он дал ее партнерам 15 тысяч долларов отступного».

Пинкертон с довольным видом сложил письмо и положил в карман. Вдруг раздался звонок телефона.

Пинкертон выслушал чье-то очень короткое сообщение и повесил трубку.

Спустя полчаса он явился к полицейскому инспектору Моргану в Хобокене.

– Я прошу вас предоставить в мое распоряжение несколько полисменов, – обратился он к Моргану.

Тот немедленно отдал нужное распоряжение. На расстоянии нескольких сотен метров от виллы Брэдли за толстым стволом стоял молодой человек и поглядывал на шоссе. Завидев издали приближавшийся к вилле маленький отряд, вышел из-за ствола дерева и пошел навстречу подходившим.

Это был Боб Руланд.

– Они еще в доме? – спросил Пинкертон, шедший во главе ряда полисменов.

– Да, и, по-видимому, они чувствуют себя в полной безопасности!

Пинкертон сказал несколько слов инспектору Моргану. Тот вместе с полисменами завернул на боковую тропинку, а сыщики пошли прямо вперед. Вилла оказалась запертой.

Пинкертон вынул отмычку и спустя минуту вошел в переднюю.

Неслышными шагами поднялись они по лестнице. В одной из комнат раздавались громкие, смеющиеся голоса мужчин и одной женщины.

Сыщики постояли у дверей минут пять. Вдруг дверь открылась изнутри. На пороге появилась Мэна Морган. При виде сыщиков она пронзительно вскрикнула. Прежде чем она успела захлопнуть дверь, Пинкертон вошел к ней в комнату.

Он выхватил два револьвера и направил их на двух молодых людей, которые вскочили со своих мест и в ужасе уставились на него.

– Стойте смирно! – крикнул Пинкертон. – Я арестую «Трио итальянцев» по обвинению в совместном убийстве Вильяма Моргана!

Вдруг оба юнца встрепенулись и с быстротой молнии выбежали в следующую комнату.

Пинкертон пустился за ними в погоню и выстрелил сразу из обоих револьверов.

Послышался крик боли, зазвенело стекло, и когда Пинкертон вбежал в другую комнату, то увидел, что один из преступников валяется на полу, а другой успел выскочить в сад.

Он быстро надел на раненого наручники и подошел к окну.

В саду четверо полисменов боролись с беглецом.

По-видимому, он обладал большой силой, так как несколько раз стряхивал с себя нападавших.

Но в конце концов и его одолели.

Тем временем Боб поймал Мэну Морган. Она тоже сначала яростно отбивалась, как видно было по исцарапанному лицу Боба.

Мэна с пылающими от негодования глазами требовала, чтобы ее освободили.

– Раньше двадцати лет это вряд ли случится! – насмешливо возразил Пинкертон.

– Я ни в чем не виновата! – кричала она.

– Кроме подстрекательства к убийству вашего мужа!

– Докажите мне это!

Пинкертон сел на стул и сказал:

– Еще когда вы в первый раз были у меня, я заподозрил вас, так как ваша печальная физиономия как-то сразу изменилась, когда вы опустили голову. Я это заметил при помощи особого зеркальца. Когда вы для вида заступались за Эвальда Брэдли, вы полагали, что я заподозрю его. Ваша лицемерная любовь к нему должна была только усилить это подозрение. Я для вида поддался вашей комедии, чтобы усыпить вашу бдительность. При моем первом посещении виллы вы с дьявольской хитростью устроили так, что в момент моего прихода Брэдли объяснялся вам в любви. Вы обратились ко мне потому, что полиция не хотела заподозрить Брэдли, зная его хорошую репутацию. Мне, кроме того, показалось подозрительным, что вы явились ко мне в трауре. Теперь я вас спрашиваю, миссис Морган, что делали вы две ночи тому назад в погребе этого дома?

Преступница вся как-то съежилась. Но вдруг она выпрямилась и воскликнула:

– Я не была в погребе!

– Боб, говори, – сказал Пинкертон.

– Миссис Морган в ту ночь, – заявил Боб, – пришла в погреб с башмаками Брэдли и произвела ими оттиски на рыхлой почве! Я наблюдал за нею из темного угла!

Мэна Морган громко вскрикнула.

Ранения одного из убийц были не серьезны. Его только контузило.

Разбор дела на суде длился недолго, так как «Трио итальянцев» созналось во всем.

Убийство было подготовлено исподволь. Для него только Мэна Морган и вышла замуж. Один из преступников состоял с ней в любовной связи.

Ей удалось заманить несчастного Моргана в сад, где его и убили оба итальянца.

Преступники затем потащили труп в погреб и там закопали его в ту ночь, когда сыщики слышали стук лопат.

Эвальд Брэдли тяжко заболел. Вследствие любви к преступнице он впал в меланхолию. Убийцы были казнены на электрическом стуле. Мэна Морган была приговорена к двадцати пяти годам тюремного заключения.